Текст книги "Мангуп (СИ)"
Автор книги: Станислав Иродов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)
– Для меня главное, чтобы ты не нарушал заповедь: «Не прелюбы сотвори!»,– рассмеялась София.
– Никого там нет. Пустота. Небытиё,– сказал Александр.
– Не веришь в Бога?– изумилась София. – Тогда ты действительно грешен! Ничего, хоть я и не очень ревностная христианка, но теперь буду за тебя молиться вдвойне.
Александр поцеловал жену, и её губы дрогнули под его губами, раскрылись, готовые принять, любить и наслаждаться. Лошади осторожно спустились по ложбине к самому морю. Это было любимое место Александра. Небольшая бухточка с мелкой галькой, а вокруг широкие камни, с которых было удобно прыгать в кристально чистую воду. Александр набросил вожжи на острый выступ скалы, помог Софии сойти на галечный берег. Князь отстегнул меч, сбросил простые полотняные штаны, рубаху и с волнением следил, как раздевается София. Наконец, упали к её ногам летние лёгкие одежды, и чуть пополневшее в талии от беременности, прекрасное тело, осветили ночные звёзды. Александр обнял жену, ласково прикоснулся губами к увеличившимся в размерах сосочкам её груди, погладил нежный животик, в котором уже жило крохотное создание, их ребёночек, и словно невзначай, а на самом деле вполне сознательно, опустил руку ниже. Засмеялась, нагнулась, ускользая от пальцев, оттолкнула руку.
– Не сейчас!– и шагнула в тёплую воду. Он шёл за ней. Любовался плавными изгибами её спины и шеи, её голенькой попы с высокими бёдрами. Наконец, они поплыли. Вода лежала без единой морщинки: тёплая, почти незаметная в ощущении для голых тел. Вода и звёзды. Луны не было. Александр опустил голову в воду, стараясь не замочить повязку на руке, и вдруг увидел, что их тела светятся, а при резком движении мириады мелких зелёных звёздочек отмечают путь ноги, руки. Он знал это явление. Иногда, он видел такое в августе. А сейчас лишь начало июля, но необычно жаркое лето подарило им эту сказочную ночь.
– Опусти голову в воду, посмотри, как красиво под водой,– сказал он, и София нырнула, а потом, с восторгом, ныряла ещё и ещё, любуясь необычным зрелищем, словно оказалась она на миг в раю, и могла со стороны видеть и себя, и Александра. Под водой два нагих, сверкающих зелёным пламенем тела, держались рядом, постоянно соприкасаясь, словно притягивала их друг к другу неведомая сила, а вокруг была лишь чёрная зияющая пустота. Александр брызнул водой, и словно зелёный взрыв вспыхнул над поверхностью моря. Князь поплыл на спине, бурно работая ногами, подняв вверх больную руку, и со стороны его тело казалось светящейся стрелой с зелёным оперением, пущенной из волшебного арбалета в неведомую звёздную даль.
А потом под ногами у них оказалась поросшая травой скала. Александр обнял Софию, прижался голым телом к её голому телу, и она подчинилась его желанию. Их окружало полное безмолвие. Звёзды над головой, звёзды в воде, как тогда, во Флоренции, и они одни среди мириадов мерцающих звёзд. Лишь чуть слышный лёгкий плеск нарушал абсолютную тишину. То замирая, то качаясь в неизбывном ритме любви, они любили друг друга на грани неба и земли, воздуха и воды, звёзд и моря, жизни и смерти. А потом, умерев, постепенно оживали вновь, и вновь ощущали воду, мягкую, как ложе любви, морскую траву под ногами, видели звёзды, отражённые в воде и каждой клеточкой, каждой волосинкой ощущали прикосновение друг к другу.
Но вдруг, взглянув в звёздную даль, Александр разглядел бесчисленную эскадру кораблей, чёрными тенями движущуюся вдоль побережья с востока на запад. Как волки в ночи, бесшумно скользили тени по поверхности воды, держась подальше от берега. Корабли шли под вёслами, но из-за расстояния, плеска вёсел слышно не было. Только иногда над водой доносился странный чуть слышный мерный звук команд на незнакомом языке.
– Турки,– сказал Александр. Надо возвращаться.
– Они нас не заметят?
– Нет! Берег им кажется чёрным. Да и не станут корабли подходить к берегу в ночи. Можно сесть на скалу, разбиться. Наверно, идут на Чембало. Наш флот перекрыл вход в херсонскую бухту, и турки не смогут напасть на Авлиту неожиданно.
– У тебя кровь окрасила повязку,– сказала София.
Действительно, повязка намокла, и от крови казалась чёрной. Они вышли на берег, Александр размотал повязку, залил рану крепким вином, наложил заранее приготовленные и промытые вином листья заживляющего раны растения, и с помощью Софии заново обмотал руку чистой белой тканью.
Они вернулись в столицу среди глубокой ночи. Стража впустила повозку князя, и вновь заперла ворота. Александр приказал вызвать к себе Теодорика. Вошёл Тео. Его лицо было заспанным, и вода, которой он пытался согнать сон, капельками стекала у него с бороды. В свете горящих свечей, капли казались чёрными агатами, вплётёнными в бороду.
– Турецкие корабли пошли в сторону Чембало, Авлиты. Сотни кораблей. Видел лично,– сказал Александр.
– Послать войска?
– Да, на всякий случай, пошли тысячу копейщиков на защиту Каламиты.
– Будет исполнено,– сказал Тео, и пошёл поднимать войска.
Рано утром войска вышли в сторону Херсона. Не успели воины скрыться за ближайшей горой, как прибыл гонец из Фуны: турки ночью высадились на побережье и заняли Алустон. Сколько их – в темноте посчитать не удалось.
Буквально следом за гонцом из Фуны прибыл гонец из Фори: турки высадились ночью и с хода взяли генуэзский город-крепость Фори. Это совсем рядом с Мангупом. Теперь все города Капитанства Готфии: Фори, Лупико, Музахори, Орианда, Ялта, Сикита, Горзоуиум, Партените и Луста. кроме крепости Чембало, находились в руках османов.
К обедне прибыл гонец из Ямболи: турки под покровом темноты прорвали цепь, загораживающую вход в Рыбью бухту и вошли в неё. Началась осада последней крепости генуэзцев на побережье.
Александр собрал Военный Совет. Теодорик ознакомил всех с обстановкой, и попросил военачальников высказать своё мнение. По очереди поднимались самые знатные, самые уважаемые стратиги Феодоро. Мнение у всех было одно: укреплять подступы к Мангупу, обновить старинные стены, перекрывающие долины – подходы к городу, выставить там заградительные отряды, но с турками в непосредственное столкновение не вступать, на помощь Чембало войска не посылать, пока Султан напрямую не атакует Феодоро.
Александр возразил, что турки уже совершили действия, направленные против княжества: пытались обманом захватить самого князя, сожгли союзный княжеству город-крепость Алустон, убив его владельца, и, наконец, напали на Фуну, где, впрочем, получили достойный отпор.
Но бояре были единодушны: не стоит ввязываться в войну, если самой Феодоро ничего реально не угрожает.
Стратиги вышли. Александр выглянул в окно. Жаркое солнце стояло в зените. Из банного оврага доносился визг и хохот детей, купающихся в небольшой искусственной заводи среди деревьев. Красные черепичные крыши усадеб, казалось, плавились под нестерпимым полуденным зноем. Знойное марево стояло над пологими горами, протянувшимися к самому морю. И среди полуденной тишины, когда замолчали птицы, а тонкий звон цикад лишь усиливал ощущение зноя, далеко-далеко чуть слышно, ударил выстрел. Потом другой, третий…. Война пришла к самому порогу маленького княжества, у которого не нашлось достаточно могущественных покровителей, чтобы встать на защиту его суверенитета и независимости.
Глава 21. Посланник султана.
На следующий день под ударами турецких орудий пала крепость Чембало. Все генуэзцы, в том числе, и сам консул, были обезглавлены, а их тела брошены в море на съедение крабам. Началось разграбление крепости. Жители Ямболи, которым удалось бежать, рассказывали ужасающие истории. Князь ходил по дворцу мрачный. Его лицо осунулось, и дворцовые слуги старались держаться от него подальше. Вечером князь вызвал Теодорика.
– Тео, я дал Военному Совету полную свободу действий. Расскажи, что сделано за это время для повышения обороноспособности Феодоро.
– Восстановили во многих местах древние стены, загораживающие проходы к Мангупу, выставили конные дозоры и пешие заградительные отряды, эвакуировали жителей и сожгли дома, примыкающие к стенам Каламиты. Укрепляем саму крепость Каламита. Довооружили и пополнили людьми все военные корабли, а суда двойного назначения освободили от груза, вооружили и включили в состав флота.
– Как Совет собирается использовать флот?
– У нас весь флот в несколько раз меньше, чем флот турок. Поэтому, единственное, что мы можем – сосредоточить его в самом узком месте бухты, чтобы попытаться предотвратить прорыв турецких кораблей к Авлите.
– Это на входе в залив?
– Нет, там дежурят две быстроходные галеры: «Князь Алексей» и «Князь Иоанн». Остальные галеры, фусты, галлеи и прочие суда заняли оборону в самом узком месте на входе в бухту – черпак, куда впадает Чёрная речка.
– А те две галеры у входа в залив стоят на внутреннем или внешнем рейде?
– На внешнем. Если турки попытаются войти в залив, то наши галеры, при поддержке сторожевых гарнизонов на берегу, огнём орудий будут мешать этому прорыву. При попытке турок их атаковать, галеры отойдут мористее, чтобы всегда находиться у турок сзади, угрожая тылам.
– Тео, тебе не кажется, что мы всё время теряем инициативу?
– Да, Александр, теряем. Виной тому наша нерешительность. Или мы объявляем туркам войну и первыми открываем военные действия, тогда инициатива будет на нашей стороне, или мы по-прежнему ждём, ударят турки или нет, надеясь на справедливость утверждений Эминека, что османы лишь ограничатся разгромом генуэзцев, после чего покинут Таврику. Надо окончательно решиться: или мы ждём, или мы атакуем.
– Ты прав: это я сам источник нерешительности. Потому что знаю: начинают войну тогда, когда имеют преимущества в силе, стратегии. Я настоятельно пытался втолковать вам, что надо было атаковать турок, когда они только приступили к осаде Каффы. Тогда нас с каффинцами было больше, чем турок, и мы имели стратегическое преимущество. Вы мне наперебой выставляли контраргументы. А теперь во всём виноват я. Согласен, надо было разогнать весь ваш Совет и принимать решение самому. Впрочем, и теперь не поздно.
– Ты не прав, Александр. Если бы во главе княжества стоял твой отец, князь Олубей, то его единоличное военное руководство не вызывало бы сомнений. Но ты слишком молод, и ещё не пользуешься у народа таким непререкаемым авторитетом, как твой отец, а значит, лучше возложить ответственность именно на архонтов, на Военный Совет, что ты и сделал. Я считаю, что это правильно.
– Правильно или неправильно – покажут грядущие события. Но ты внимательно наблюдай за всеми решениями Военного Совета и влияй на них.
– Не забывай, что я тоже почти никогда не командовал крупными военными соединениями. В княжестве есть достаточно опытных военачальников, у которых и мне не грех поучиться.
Мандарий доложил о прибытии гонцов. В комнату вошёл покрытый пылью и залитый запёкшейся кровью воин в погнутой кирасе с висящей на перевязи левой рукой. Его сопровождал другой воин.
– Говорите,– приказал князь.
Раненый воин заговорил.
– Князь! Войска турок, в количестве, намного превышающем наши силы, поднялись от Алустона к Фуне и расположились на склоне горы. В тесной крепости скопилось слишком много людей. Оставаться там было бессмысленно: не хватило бы ни еды, ни воды, ведь крепость рассчитана на гарнизон в пятьдесят человек. Тогда стратиг Игнатиади вывел из крепости всё прибывшее с ним войско и построил шеренгами перед стенами. Мы были вооружены копьями и прятались за щитами. Но нас было мало. Меньше тысячи против двух тысяч турок. Сначала вперёд пошли турецкие стрелки. Они произвели залп из аркебуз. Такого огромного количества аркебузиров я ещё не видел никогда. Залп сразил наши наступающие первые ряды. До залпа я был в восьмом ряду, а после него оказался в первом. Семь рядов смело пулями. Раненые кричали и звали на помощь. Но меня не задело. А потом из-за спин аркебузиров ударила турецкая конница. Лошадь всей массой налетела на мой щит. Деревянный щит разлетелся вдребезги, а меня отбросило в сторону. Я потерял сознание, а когда пришёл в себя, на мне лежала гора трупов моих товарищей. Я выбрался наверх. Уже была ночь. В свете луны я увидел, что вся равнина покрыта телами павших, трупами лошадей. Никто не стонал: наверно, турки добили раненых. Я был весь залит кровью, моя левая рука, которая держала щит, висела как плеть. Вверху между зубцами стен ходили стражники, и я ясно увидел, что у них на головах тюрбаны. Над крепостью развевалось турецкое знамя. Я пополз по трупам павших подальше от крепости и от лагеря турок, костры которого горели на склоне Горы. Когда отполз достаточно далеко, встал на ноги и побежал в сторону Феодоро. А потом встретил своих. Они шли нам на помощь. Но не успели.
– Что скажешь ты?– спросил князь другого воина.
– Я послан в качестве сопровождающего. Мне приказано доложить, что Фуна занята турками. Враги ворвались в крепость на плечах отступающих войск стратига Игнатиади. Это видели наши конные разведчики. Мы спешили на помощь крепости, но не успели. Что произошло внутри Фуны, пока никто не знает. Войска, посланные тобой на помощь Фуне, остановились и перекрыли дорогу к столице.
На следующее утро пришло сообщение, что турецкое посольство приближается к столице. Князь Александр с Николаем, Константином, Павлом и Теодориком, ждали посла в зале дворца. Наконец, посол прибыл. Слуги открыли дверь, и в приёмный зал вошёл, одетый в шелковый турецкий халат, князь Тихон. Брови Александра от изумления поползли вверх.
– Как ты посмел явиться, предатель?
Рядом с Тихоном находились два турка в богатых одеждах. Один из них склонился перед Александром и протянул ему письмо главнокомандующего турецкими войсками. Александр взял письмо, передал его Николаю, и обратился к Тихону:
– Говори!
– Меня послал главнокомандующий войсками Великого Султана, Гедик Ахмат Басса. От имени Султана Мехмеда Фатиха, он объявляет тебе войну и требует немедленно сложить оружие. Взамен он гарантирует всем феодоритам жизнь.
– Мы прекрасно осведомлены как Гедик Ахмат Басса соблюдает договорённости. Каффа сдалась сама. В результате, все генуэзцы были казнены или увезены в рабство. То же ожидает и нас, архонтов Феодоро,– сказал Александр, оправившись от изумления.
– Ты думаешь только о себе, о высшей знати, и совсем не думаешь о народе, Александр. Если Феодоро станет сопротивляться, то погибнут десятки тысяч наших соотечественников, и всё равно Феодоро попадёт под власть Султана. Даже если Султан нарушит договор, казнит тебя вместе со всем высшим сословием княжества, то останутся в живых феодориты, простые греки и готы. О них ты думаешь?
– Я думаю обо всех. Я думаю о том, что простой народ вовсе не такой простой, и вряд ли захочет влачить жалкое рабское существование под пятой турецкого Султана. Даже простой народ в таком случае предпочтёт смерть. Я совсем не считаю, что мы обречены. Удастся нам сейчас остановить войска Гедик Ахмат Басы, и тогда не скоро Султан организует новую экспедицию против нас. Мы успеем подготовиться, найти себе достаточно мощного союзника. А теперь скажи, почему ты изменил своей стране?
– Я никому не изменял. А тебе лично в верности не клялся. Потому что твою политику не разделяю. Мой отец давно понял, что необходимо стать союзником Султана, ведь османы – самая могучая сила в нашем регионе, и противостояние туркам обрекает нашу страну на гибель. Мой отец выбрал путь жизни. Я с ним согласен. А ты выбираешь путь смерти. Этим путём прошла Румская империя, гораздо более могущественная страна, чем Феодоро. Султан предлагал кесарю покориться, обещая жизнь и власть наместника. Константин выбрал смерть. И империя была разрушена турками, а сам кесарь убит. Феодоро считает себя наследницей Константинополя. Наследуя двуглавого орла, наследуя политику противостояния Турции, Феодоро наследует и смерть. Жаль, что страна должна погибнуть по воле недалёкого юнца.
Александр вскипел, ярость вспыхнула в его глазах и разгорелась мрачным огнём. Он пристально посмотрел в глаза Тихону, но увидел в них ледяное спокойствие, сильную волю и насмешку. Впервые он смотрел в глаза своему двоюродному брату, и впервые осознал, что князь Тихон уже вовсе не тот мальчишка, с которым они много раз дрались в детстве, соревнуясь в силе, ловкости, умении владеть оружием и стрелять. Князь Тихон был его собственным отражением. Такой же волевой, упрямый и гордый.
– А ты не боишься, что я прикажу отрубить тебе голову и бросить её на съедение псам?– спросил Александр.
– Мне на это наплевать,– процедил Тихон, спокойно глядя в глаза Александру. – Я сам изъявил желание ехать послом, хотя знал, что ты вспыльчив, и не способен держать себя в руках. Даёт себя знать черкесская кровь. Но для меня судьба моего народа важнее, чем моя собственная жизнь. Каков будет твой ответ? Готов ли ты сложить оружие и стать подданным султана?
– Мой ответ – нет!
– Тогда я уполномочен сделать тебе ещё одно предложение. Султан разрешил всем высшим архонтам Феодоро взять свои семьи, имущество и на судах княжества покинуть Тавриду. Что ты ответишь на это предложение?
– Отвечу то же самое: нет!
– Не торопись. Собери Совет архонтов. Гедик Ахмат Басса даёт тебе на обдумывание сутки. Завтра вечером он ждёт твоего посла. А теперь я сказал всё и ухожу. Можешь нарушить неприкосновенность посольства, приказать меня схватить, если лишь моей кровью ты способен утолить свою ненависть.
Тихон повернулся и пошёл к выходу. Два турка последовали за ним. Александр несколько раз порывался крикнуть страже, но потом махнул рукой и процедил сквозь зубы:
– Пусть идёт!
Все молчали. Обстановка была гнетущая. Наконец, Николай спросил:
– Александр, будем собирать Совет архонтов?
– Да. Собери. Сообщи Совету обо всём, что тут произошло. Пусть Совет примет решение. Я готов нести ответственность за судьбу княжества, но мне нужно знать, что меня поддерживают, что мой народ разделяет мою позицию.
На заседании Совета архонтов большинством голосов было принял решение начать войну. В Чембало отправили посла. Через двое суток посол благополучно вернулся. Он рассказал о встрече с турецким Бассой, о залитых кровью улицах генуэзской крепости. Война стала реальностью, и теперь не было в княжестве ни одного дома, ни одной семьи, которой не грозила бы гибель и уничтожение.
Глава 22. Бой за Авлиту.
Пришло известие, что флот турок вышел из Бухты Символов и направился к Авлите. Поднявшись на башню дворца, князь увидел многочисленные чёрные точки на поверхности моря – корабли противника, приближающиеся к входу в залив.
Были подняты войска, и десять тысяч пехотинцев скорым маршем выступили на помощь Каламите. Войсками командовал стратилат Смирнопуло Константин.
Князь Александр с Теодориком Вельцем и сотней вестиаритов выехали через несколько часов следом. В городе с гарнизоном остался комендант Мангупа Сидериди Виссарион. Ещё десять тысяч пеших воинов и пять тысяч конницы стояли у подножия Мангупа на случай, если татары всё же решатся нарушить вечный мир и ударят в спину феодоритам. Военный Совет поставил над ними мирарха Арваниди Кириакоса.
Когда войска приблизились к Авлите, все услышали несколько отдалённых выстрелов из орудий. Далеко на горизонте возле входа в залив две галеры княжества вели бой с передовыми кораблями неприятельского флота. Князь в окружении вестиаритов, опередив идущие пешим порядком войска, въехал в Авлиту.
Город был пуст. Жители ушли в горы, покинули свои дома, забрав скот и ценное имущество.
Из крепости, расположенной на высокой скале с отвесными стенами навстречу князю в окружении десятка всадников по единственному пологому склону спустился архонт Кундурис Артемий, топотирит. Он доложил князю о готовности Каламиты к обороне и ожидал дальнейших указаний.
– Основная Ваша задача – готовиться к осаде. Лишних жителей из крепости убрать. Если мы проиграем битву, то вы останетесь в тылу врага и будете держаться сколько сможете, чтобы оттянуть на себя войска турок, которые пойдут на Мангуп,– сказал князь Артемию, и вместе с Теодориком проехал на отдых в монастырь, расположенный у подножья Каламиты.
Июльское солнце выжгло траву. Кусты и даже небольшие деревья, корни которых не дотягивались до подземных вод, стояли обвисшие, со скрученными от жары листьями. В город входили войска. Воины, измученные жарой и долгим переходом, с разрешения стратилата, купались в порту. Потом священники отслужили службу и отпустили всем грехи. Была дана команда обедать. Воины стали готовить еду: разжигали костры, многие пользовались печами в оставленных жителями домах.
Военные корабли феодоритов: усиаки, дромоны, хеландии, небольшие галеры, и переоборудованные под нужды войны грузовые суда – фортиды, стояли вплотную друг к другу на входе в круглую бухту – порт, которым заканчивался залив. Корабли были соединены между собой прочными пеньковыми канатами. На палубах, кроме команды, разместились воины: арбалетчики, лучники и алебардщики. Проход в порт был шагов триста в ширину. Слева от него возвышался склон горы с небольшим участком плоского берега, а справа – низкий совершенно плоский полуостров со стапелями верфи. К полуострову примыкали крутые высокие холмы.
Вперёд, в залив выступала длинная песчаная коса, которая делила его на две равные половины. Справа от косы была овальная бухта, в которой стояла самая крупная галера феодоритов, «Святой Андрей». Её охраняли монеры – небольшие суда с легковооружёнными воинами – псилотами на борту. По обеим сторонам залива, на берегу, среди деревьев, были установлены несколько небольших орудий и возведены временные укрепления из сложенных на известковом растворе необработанных камней, за которыми находились пешие воины. На вершинах окружающих гор были выставлены сторожевые посты.
Отдохнув после дороги и пообедав в монастыре святого Климента, Александр с Теодориком верхом в сопровождении сотни вестиаритов перешли через реку по деревянному мосту и направились к укреплённой позиции на левом фланге. Командир засеки – демы Цимбиди Леонидас доложил князю обстановку и проводил его в небольшой домик из необработанных камней, окна которого выходили на бухту.
Опять со стороны входа в залив долетел звук орудийных выстрелов, а потом в самом конце уходящего к горизонту залива показались бесчисленные точки – корабли турок. Они шли вдоль берегов, минуя Южную и Северную бухты, по направлению к порту. На кораблях феодоритов зазвучали дудки, свистки, забегали моряки, готовясь к отражению атаки. Но турецкие корабли остановились мили за две до входа в порт, и подошли к берегам по обеим сторонам залива.
– Они высаживают десант,– предположил князь. – Константин выслал разведчиков вдоль берегов залива?– спросил он Теодорика.
– Конечно, разведка и сторожевые посты имеются вдоль всего побережья. Скоро прискачут гонцы, чтобы сообщить, где и сколько высажено десанта. Тогда ему на перехват отправятся наши войска.
Горячее июльское солнце клонилось к горизонту. Теперь оно било немного слева почти в глаза, и вода залива сверкала, как расплавленное серебро. Александр видел, как влево и вправо от Чёрной речки по долинам между гор ушли войска.
На турецкой эскадре пели муэдзины. Их заунывная песня летела над гладью залива, и наполняла сердца феодоритов смутной тревогой. Турки все разом бились об палубы кораблей лбами, молясь Аллаху. А потом громадная лавина кораблей стронулась с места, широкой черной лентой направилась к выставленному заграждению.
Постепенно расстояние между противниками уменьшалось. На кораблях феодоритов пушкари зажгли фитили и махали ими, готовясь произвести залп. Но турки остановились за границей досягаемости малых пушек феодоритов.
Турецкие пушкари припали к стволам орудий, выполняя наводку, а потом, раскрутив тлеющие фитили над головами, по команде, подожгли порох.
Залп двух десятков больших пушек отразился от гор, и сотни серых чаек, сидевших на воде, взмыли в воздух.
Каменные ядра разбили палубу «Святого Андрея». Галера получила пробоину ниже ватерлинии и стала тонуть.
Моряки пытались заткнуть пробоину пластырем, а простые воины, никогда раньше не поднимавшиеся на борт корабля, сбрасывали с себя тяжёлые доспехи, прыгали в море и плыли к берегу.
Чёрный дым взметнулся над турецкими кораблями, а когда он постепенно рассеялся, сдуваемый лёгким морским бризом, было видно, как вокруг пушек суетятся голые тела пушкарей.
Несколько турецких галеасов направились к тонущей галере феодоритов, обстреливая её из луков, арбалетов, аркебуз. Навстречу туркам тоже полетели стрелы, арбалетные болты, но вскоре стало очевидно, что галеру не спасти, и тогда командир приказал оставить корабль. Кто вплавь, кто на лодках, команда покинула галеру, и та быстро пошла на дно. Манеры подбирали плывущих моряков.
Турки прорвались в бухту, расположенную параллельно входу в порт – стратегически важный объект, и готовились высадиться прямо в тыл заграждению феодоритов.
С турецких кораблей основной эскадры спускали лодки. На них садились войска и направлялись к берегам залива. Навстречу им ударили несколько малых пушек. Но ядра лишь взметнули воду, не причинив лодкам ни малейшего урона.
– Надо было зарядить пушки картечью,– с досадой сказал Александр.
– Всего не предусмотришь,– ответил Тео. – Думали палить по кораблям, если те подойдут близко к берегу. Попасть ядром по быстро движущейся лодке – непростая задача.
В это время многие сотни лодок с турецким десантом достигли берегов, и там началось ожесточённое сражение. Солнце скрылось за горизонтом. Скоро стало совсем темно. Бой на обоих берегах постепенно стихал. Феодориты отошли за каменные стены временных укреплений, и турки остановились, накапливая силы. Внезапно, на кораблях феодоритов вспыхнул огонь. Ещё одна вспышка озарила воду залива.
– Турки катапультами метают греческий огонь в глиняных горшках,– предположил Теодорик.
– Вот так, у турок есть греческий огонь, а у нас, греков, его нет,– с досадой сказал Александр.
– У них зажигательная смесь не такая, как у настоящего греческого огня. Секрет греческого огня утерян вместе с падением Константинополя. Хорошо ещё, что у турок нет сифонов. В горшках огонь менее эффективен. У нас есть один сифон. Над главными городскими воротами. Только самого огня почти не осталось,– ответил Тео.
Огонь бушевал сразу на нескольких кораблях феодоритов. Было видно, как мечутся по палубам моряки, пытаясь залить пламя водой. Но от воды огонь не гас.
И вдруг, раздался громовой залп орудий. Турецким пушкарям было легко целиться по горящим кораблям. А потом корабли турок пошли на сближение. Из темноты ударил залп турецких аркебуз, посыпались стрелы, а ослеплённые пламенем пожара феодориты ничего не могли видеть в окружающей их темноте.
– Всё, наши корабли уничтожены, и заграждение к утру будет прорвано. А значит, порт нам не удержать,– сказал Александр.
Ночью никто не спал. В темноте со стороны залива раздавался стук мечей. Под утро к Александру прискакал гонец.
– Князь, турецкий десант разбил наши войска на левом фланге и движется к Авлите. Стратиг Константин предлагает тебе и всему левому флангу вдоль берега покинуть позиции и переместиться за реку к подножью крепости, иначе, вы можете оказаться отрезанными от основного войска.
– Как обстоят дела по отражению десанта на правом фланге?
– Идут бои, но мы ещё держимся.
– А как правый фланг вдоль кромки берега?
– Тоже держится.
– Отводи войска за реку, я прикрою отход,– сказал князь, обращаясь к Цимбиди Леонидасу. Потом скомандовал мандарию: – Коня!
Зазвучали в темноте команды. Воины с вершины горы, построились в колонну, и во главе со своим командиром, направились бегом в сторону моста.
У возведённой наспех стены укрепления остался лишь Александр и Тео с сотней вестиаритов. Розовая полоска рассвета окрасила небо над горами. Месяц поблек. Конный отряд стоял лицом к стене укрепления в густой тени деревьев. Отдалённые звуки боя, звон цикад и напряжённое ожидание. Всхрапывали кони. И вот, на вершине стены показались первые головы турок. Александр поднял арбалет, неспешно прицелился, нажал спусковой крючок. Болт пробил лоб турка и тот рухнул вниз. Головы появлялись и исчезали, поражённые стрелами. На крутом склоне горы слева показались фигуры османов. Они были освещены светом месяца, а сами ничего не могли рассмотреть внизу, где в тени деревьев стоял отряд Александра. Вестиариты за несколько минут стрелами очистил склон от врага. Тела османов скатывались вниз, вызывая камнепады. Турки отошли. Александр махнул рукой, и отряд тихо последовал за ним по узкой тропе между высоких деревьев корабельного леса.
Когда подъезжали к устью реки, впереди послышался шум боя. Отряд остановился, и князь выслал вперёд разведчиков – трапезитов. Скоро трапезиты вернулись. Их командир подошёл к Александру и доложил.
– Князь! Передовой отряд турок прорвался к мосту. Идёт бой за мост.
– Почему наши войска не подожгли мост?
– Наверно, ждут, что мы будем прорываться.
– Хорошо, ударим османам в тыл. Вперёд!
Тропа, петлявшая между деревьев, постепенно превратилась в широкую наезженную дорогу на открытом пространстве, упиравшуюся в мост. Всадники, выехав из леса, пришпорили коней. Сотня отборных воинов Феодоро накатывалась на врагов как камнепад. Гудела земля под копытами коней. Конница ударила из темноты в тыл прорвавшемуся отряду турок. Османы не ожидали удара сзади, и вестиарии, лучшие воины княжества, подняли на копья тылы турецкого отряда. Враги разбегались в разные стороны, освобождая дорогу коннице. В свете разгоравшейся зари кроваво заблистали высоко поднятые мечи феодоритов. Они обрушивались на головы не успевших убраться с пути врагов, вызывая ещё большую панику.
Наконец, всадники прорвались к мосту. Скакавшие впереди князя вестиариты пали, сражённые неприятельскими стрелами. Конь Александра перескочил через их тела, и князь оказался лицом к лицу с массой неприятельского войска, столпившегося на мосту. Он обрушил свой меч на головы османов. Тео, как всегда, был рядом. Его обоюдоострый меч спафион со свистом рассекал воздух. Широкая просека отмечала путь меча. Турки узнали князя по богатым доспехам, и все вместе бросились на него. Охрана князя рванулась вперёд, преграждая путь врагам.
Наконец, турки на мосту, зажатые с двух сторон, не выдержали напора, попятились. Но бежать им было некуда. Их ряды таяли. Немногие оставшиеся в живых, видя неминуемую гибель, прыгали в воду. Те из них, на которых были тяжёлые доспехи, тонули. Остальные плыли к левому берегу. С правого берега полетели стрелы феодоритов. Всего нескольким туркам удалось достичь левого берега реки. На мост тут же была опрокинута бочка с горючей нефтью, и пламя, набирая силу, загудело, сжигая брёвна моста. С левого берега летели турецкие стрелы, и феодориты отошли от реки под защиту деревьев.
