Текст книги "Эльфогеддон (СИ)"

Автор книги: Станислав Аничкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Интерлюдия. Последняя песня

Эдриан Гуор стоял на балконе своей квартиры и, по совместительству, звукозаписывающей студии, в которой он со своей группой не так давно пытался записать новый альбом. «Безголовый граф» не страдал от нехватки популярности и был известен во всей Федерации Свободных Анклавов и за её пределами. Тем не менее, с каждой новой пластинкой споры участников группы между собой начинались всё чаще и чаще. У каждого было своё видение.

Эдриан искал максимальной мрачности и погружения в пучину депрессии. Робер Гольт и Мара нар-Хонна предлагали вернуться к забавным песням-историям наподобие сверхпопулярного «Обряда». Оливер Ро хотел больше баллад и концептуальности, а Виру было просто плевать. Как результат – Гуор выгнал всех прочь и даже успел подраться с Робером. Но спустя месяц они снова собрались вместе на студии, чтобы ещё раз, возможно в последний, обсудить будущее «Графа».

«Жаль, что ничего не вышло. Группа мертва. Я теперь один», – подумал Эдриан, вокалист, лидер и основатель группы в одном лице. Он одним махом опустошил рюмку едкой спиртовой настойки орочьего производства, разбил её о стену, и облокотился о подоконник. Там, за окном, мир сходил с ума. Небо было затянуто багровыми тучами, орали сирены, громкоговорители призывали всех жителей в срочном порядке следовать к убежищам-бункерам. Внизу, прямо посередине улицы, где минуту назад ударила молния, испускал странный красноватый туман кристаллический нарост.

Были слышны крики и плач, клаксоны дизельмобилей, кто-то куда-то бежал, кто-то, оказавшись в пределах тумана, недвижно лежал лицом вниз. Симфония смерти. Сюита неизбежности. Гуор закрыл глаза, вслушиваясь в отчаяние и страх жителей его родного города. Каждая предыдущая песня вела к этому моменту, каждый новый альбом, записанный по его идеям, был больше и больше похож на то, что происходило прямо сейчас.

«Я был пророком, сам того не понимая».

Всё это безумие продолжалось уже около часа, и именно в нём Эдриан увидел вдохновение для музыки. Что может быть мрачнее конца света? Это должно было стать квинтэссенцией творчества «Безголового графа», его апофеозом, после которого уже никто и никогда не напишет ничего лучше. Разум музыканта фонтанировал идеями. Все эти звуки за окном уже были музыкой, оставалось лишь привести их в нужную форму, добавить гитар, клавиш, ударных и положить на это текст, преисполненный презрения к самой жизни.

«И что эти трусы сказали мне? Ты спятил, Гуор, нужно спасаться, Гуор, ты как хочешь, а мы идём в бункер, Гуор. Как можно вообще сейчас думать о музыке? Идиоты. Идиоты! А когда, как не сейчас! Что может вдохновить сильнее гибели целого мира прямо на твоих глазах!»

Эдриан докурил и щелчком выбросил окурок с балкона. Туда же отправился пистолет. Музыкант зашёл обратно в квартиру и с некоторой долей печали в глазах взглянул на тела своих товарищей: Робера, Мары, Оливера и Виру. Они все были уже мертвы и заливали роскошный ковёр кровью. Гуор подошёл к аппаратуре и выключил запись. Перемотал на начало и нажал на кнопку воспроизведения. Через динамики прозвучали предсмертные хрипы и стоны участников группы, убитых Эдрианом десять минут тому назад. Визгливый голос Робера изрыгал проклятия в адрес убийцы. В какой-то момент Мара зарыдала, но затихла буквально через минуту.

«Жаль, что не слышно Виру. Кажется, он умер сразу. Ну и ладно, эта запись всё равно идеально подойдёт. Пусть нового альбома не будет, но из того, что есть, я запишу песню. Одну единственную. Последнюю песню. Главное – успеть до того, как армагеддон, устроенный эльфами, придёт и за мной. Армагеддон… Эльфы… Эльфогеддон, ха! Так я и назову это великолепие. Спасибо друзья, вы потрудились на славу. Мир будет помнить нас вечно».

Глава 4. Загга!

Каждый раз, глядя, как тёмная кровь наполняет прозрачную колбу шприца, Дамиан вспоминал тот злосчастный день, когда Петер Хорс пожертвовал собой ради него и Хель.

Дамиан смутно помнил, что произошло дальше. Помнил, как он попытался рвануть следом за отцом, помнил, как слёзы катились из глаз. Но Хель нар-Вейгу крепко держала его за руку, не давая ни малейшей возможности свести счёты с жизнью. К тому же если бы он вырвался, то оставил бы без защиты и её, но тогда он об этом не думал. Перед глазами парня стоял силуэт отца, пропадающий в багровом магическом вихре. Потом Хель просто заломила ему руки и силой повела в сторону бункера. Шаг за шагом. Пока Хорс просто не начал безвольно переставлять ноги. К счастью, он не разжал окровавленный кулак, держащий амулет. Дамиан отпустил его, лишь когда они перешли границу купола, оставив за ним багровую бурю.

Парень помнил, как амулет упал на бетонный пол и разбился, а сам он, обессиленный, рухнул на колени. Хель рядом с ним. Так они и простояли, пока к ним не подошли какие-то люди в форме и не увели вниз по лестнице, где уже ждала заплаканная мать и хмурый Гарихурдин. По глазам гнома было видно, что он всё понял и с расспросами не полезет. За это Дамиан был ему безумно благодарен.

Со дня, который с чьей-то лёгкой руки стали называть Катаклизмом, прошло чуть больше года. Кто-то до сих пор оплакивал потери, кто-то смог перешагнуть через это и продолжил жить. Пусть и под землёй. Хель нар-Вейгу пропустили в подземный бункер, как и обещал Петер Хорс. В сумке с его документами была бумага, которая давала ветерану или его представителю право на проход двух лишних человек. Марч, его жена, далеко не сразу смогла осознать случившееся. Она простояла у двери шлюза около десяти часов, ища родное, любимое лицо в каждом, успевшем попасть в безопасное подземелье. После этого она возненавидела девушку-орка лютой ненавистью, обвиняя в смерти супруга. Ни слова Дамиана, ни Гарихурдина о том, что если кого и винить – то эльфов, не помогали, поэтому всё это время Хель просто старалась не попадаться ей на глаза.

Дамиан поморщился. Воспоминания об отце несли за собой как теплоту и радость былых дней, так и душевные страдания. Он не мог смириться с его уходом. Это было бы… Предательством.

– Марна, ты решила у меня сегодня забрать кровь на несколько месяцев вперёд? Если что, я не против. Терпеть не могу запах медпункта. Без обид.

– Запахи ему не нравятся, понимаете ли. На следующей неделе придёшь как миленький. Или уже забыл, что случилось с твоим дружком Дорманом? Так я напомню! После пропущенных обязательных еженедельных анализов его искала вся служба безопасности! И весь следующий месяц я приходила брать у него анализы в изолятор! Поверь, там запахи не лучше.

– Ладно, просто заканчивай поскорее, будь любезна.

– Не нужно меня торопить. Ты не один такой, у меня сегодня ещё тридцать человек. И завтра! И послезавтра! И так, пока правительство не объявит, что можно выходить наружу! Так что заткнись и не выпендривайся!

– Эй, успокойся. Я же просто хотел пошутить.

– Таких шутников тут через одного. Каждый считает себя оригинальным.

Симпатичная медсестра с длинными светлыми волосами, непослушные пряди которых выбивались из-под шапочки, поджав губы вытянула из вены иглу шприца и ловко приложила к месту укола ватку, промоченную спиртом. Дамиан, покорно замолчавший, стянул с себя кофту и пересел в другое кресло. Там уже ждали датчики-присоски для электрокардиограммы. Он хорошо помнил порядок проведения анализов и решил не подливать масла в огонь. Марна лишь исполняла то, что от неё требовалось.

Слушая попискивание приборов, считывающих сигналы сердца, Хорс всё-таки не удержался.

– Марна?

– Ну что ещё?

– Ты так и не узнала, куда увозят тех, у кого нашли признаки октозаражения?

Девушка вздохнула. Каждую неделю из лаборатории приходили результаты анализов. Каждую неделю до двух человек забирали безопасники и помещали под карантин. Потом их облачали в защитные костюмы и выводили на поверхность. Назад никто не возвращался. Администрация утверждала, что обнаруженные у бедолаг потоки эльфийской октоэнергии, которые могут проявиться в любой момент у каждого вне зависимости от возраста, пола и состояния здоровья, разрушительно влияют как на тело, так и на сознание. Управляющий утверждал, что за ними прилетает вертокрыл, который увозит их в центральный исследовательский бункер, где есть необходимые инструменты и реагенты для извлечения магических импульсов. И больше никакой конкретики. Всё строжайше секретно: это были новейшие разработки в этой сфере, рисковать нельзя. Большинство верило этому ровно до того момента, как среди новоиспечённых «пациентов» не оказывались их родственники. Равно как и не все верили в слова о том, что магическое заражение никоим образом не передаётся ни при контакте, ни по воздуху.

Две недели назад забрали лучшую подругу Марны, Иолу, по иронии судьбы тоже работавшую медсестрой.

– Нет, Дамиан. Я пыталась, но администрация молчит.

– Они нам многое недоговаривают, я чувствую.

– Они делают всё, чтобы мы выжили. Я верю в это. И в то, что, когда всё закончится, мы с Иолой снова будем вместе. Нет никакого заговора, как бы вам всем этого ни хотелось. Я закончила. Подъём.

Дамиан встал с неудобного кресла и потянулся.

– Спасибо, Марна. Ещё увидимся.

– Всегда пожалуйста. Кстати, ты ничего не забыл?

– В смысле? А. Точно.

Парень открыл рюкзак и, слегка смущаясь, выудил из него две прозрачные, плотно закупоренные склянки с несколько неприглядным содержимым.

– Спасибо, можешь идти, – улыбнулась медсестра.

Дамиан вздохнул. Теперь главное – не думать о том моменте, когда придут следующие результаты. А они должны быть озвучены уже сегодня вечером. Хорс открыл двери медпункта и вышел в широкий зал, освещённый искусственным светом. За ним в дверь тут же прошмыгнул следующий из стоящих в очереди. Дамиан насчитал пятнадцать человек, двух гномов и одного однорукого тролля, непонятно как вообще оказавшегося здесь. Тролль заметил взгляд Хорса и подмигнул ему. Парень помахал в ответ. Вильяно, как было известно из его документов, говорил только на своём языке, так что его история оставалась секретом – переводчиков с триола, языка троллей, в бункере не нашлось. Зато он был отличным собутыльником, всегда с удовольствием помогающим добраться до своих комнат перебравшим. Перепить жилистого синекожего бугая было чем-то из разряда фантастики.

Анализы сдавали все. Но по сей день среди заражённых оказывались только люди, что порождало ещё несколько безумных теорий, которые и так в практически полном отсутствии информации росли как грибы.

Дамиан шёл в сторону лифта. Сегодня был выходной, и он собирался как следует выспаться. Хель и малочисленные друзья освободятся ещё не скоро, так почему бы не потратить время с пользой?

Мало какой обитатель бункера сидел без дела, каждому были строго распределены обязанности. Марч, опытный хирург, была вынуждена стать терапевтом в местной поликлинике. Хель определили на кухню подсобным рабочим. Впрочем, в любом правиле есть исключения. Дамиану повезло намного больше его знакомых. Юношу направили в помощь управляющему гидропоникой, и там ему пригодились навыки, полученные в клубе радиолюбителей: он смог автоматизировать две трети процессов и разделить заполнившиеся свободным временем рабочие дни пополам с начальником.

– Остановись, друг. Остановись и послушай меня, – произнёс некто в капюшоне из плохо освещённой части подземной улицы.

Дамиан обернулся и по внешнему виду говорящего сразу понял, с кем имеет дело. Белоснежный балахон мог принадлежать только представителю культа Творца.

– У меня нет времени на старые сказки, – ответил Хорс, но что-то заставило его замедлить шаг.

– Вы, юнцы, вечно куда-то спешите. А ведь всё, что было, есть и будет – давно предсказано в пророчестве. Великий Разрушитель грянет и мир склонится перед ним. И его армия демонов пройдёт по земле, оставляя на ней лишь пепел.

– Это были не черти, а эльфы, если ты не в курсе.

– Обманчив облик врага! – мужчина снял капюшон. Под ним было угловатое лицо человека, выглядевшего всего на несколько лет старше отца Дамиана. Он приложил пять растопыренных пальцев к своему лбу. – Но ещё не поздно. Присоединяйся к нам в вечерней молитве. Когда достаточное количество сердец забьётся в едином ритме, Творец дарует нам героя, который низвергнет врага и его армию!

– А достаточное – это сколько? – ухмыльнулся Дамиан.

– Это… Это известно лишь самому Творцу. Неужто ты думаешь, что всё так просто? Посчитал и набрал добровольцев? Под дулом пистолета нет веры, есть только страх. Ты слеп, но даже такие, как ты, ещё могут прозреть.

– Что-то во время войны мы справились и без Творца. И героев было предостаточно.

– Вижу, ты хочешь поспорить со мной. Приходи лучше вечером, послушай мудрые слова. Если у тебя останутся вопросы – я отвечу на них.

– Не слушай этого идиота! – к проповеднику в белом приближался его ровесник. Его тело выше пояса было обмотано обрывками тканей, как бинтами, а голову украшал металлический обруч. – Лишь священный очищающий огонь дарует нам спасение!

– Что за ересь!

– Не смей богохульствовать!

Дамиан чуть не расхохотался, глядя на двух орущих друг на друга мужчин. Они топали ногами и махали руками, говоря всё громче и громче. О старых верованиях рассказывали в университете, а потом парень долго дискутировал на эту тему с отцом, так что Хорс понимал, что перед ним разыгрывается почти историческая сцена: противостояние Ведомых Творцом и Хранителей Солнца, двух некогда самых массовых людских религий. Федерация Свободных Анклавов официально не поддерживала ни одну из них. Более того, все они активно искоренялись и существовали лишь подпольно, будучи уделом совсем немногих. В этом Федерации помогала советом и делом Золотая Коммуна, союзное государство гномов, прошедшее тот же путь парой веков ранее. Шаманизм и духи ороконеру, звёздные бредни элливейро, равновесие и цикл перерождений троллей, загадочный культ тьмы гоблинов – всё это Дамиан, как и основная часть жителей Федерации и Коммуны считали не более, чем древними предрассудками и суевериями. В конце концов, даже эльфийскую магию и орочьи амулеты, тысячелетия считавшиеся чем-то сверхъестественным, наука успешно раскладывала на составляющие и изучала так же, как расщепление ядер или биосинтез белка.

Но двое стоящих перед ним человек, уже перешедших к этапу активного рукоприкладства, так явно не считали. От благости Ведомого не осталось и следа. Вот он отвесил Хранителю смачный хук слева, выругался и пнул по рёбрам упавшего соперника. Тот же схватил оппонента за ноги и повалил на пол, осыпая ударами.

– Не двигаться! Что тут происходит?! – раздался зычный знакомый голос. Гарихурдин Камнегляд в форме патрульного службы безопасности. Дамиан оглядел его, с горечью думая о том, что если бы его отец не пропал, то, скорее всего, тоже ходил бы в такой форме. Половина безопасников состояла из обычных жителей, но приоритет для этой работы был у тех, кто имел дело с оружием. Тем более, у тех, кто участвовал в военных действиях.

– Спорят о сущности Катаклизма. Метафизика, природа, все дела, – ответил парень за незадачливых проповедников.

– Да, всё верно, офицер! – парочка уже стояла, обнявшись и улыбаясь, демонстрируя отсутствие части зубов и разбитые носы.

– А ну, вон отсюда, оба! Скажите спасибо, что у меня хорошее настроение. Проклятые сектанты.

– Да, офицер, уже уходим!

Ведомый и Хранитель спешно скрылись в разных направлениях. Дамиан протянул гному руку, и тот крепко сжал её, приветствуя сына своего друга.

– Загга. Совсем страх потеряли. Повыползало этой нечисти, будто и без них проблем мало. Если ты напишешь заявление, мы сможем прижучить их. Ты же слышал, о чём они говорили.

– Да ладно тебе. Какие от них проблемы… – начал было Хорс.

– Почитай краткую историю Коммуны и поймёшь, – уверенно ответил Камнегляд. – Это сейчас они вполне безобидные. А когда начнут объединяться в большие группы, станут выдвигать условия, требовать относиться к ним не так, как ко всем… Нет, эту заразу нужно давить, точно тебе говорю.

– А как же свобода мысли?

– Меньшее из двух зол.

– Слушай. Я давно хотел спросить. А что значит «Загга»? Отец порой тоже так выражался.

– О. Одно из гномьих ругательств. Ничего особенного. Но если тебе интересно первоначальное значение... Это когда два мужских половых органа разных размеров одновременно проникают…

– Знаешь, не продолжай. Ругательство и ругательство. И много ещё для чего у вас есть отдельные слова?

– Достаточно. У нас с вами немного разные понятия о том, что должно обозначаться одним словом, а для чего требуется несколько.

– А как будет «гном» по-гномьи?

– Почти так же. Ганоми. Просто когда-то кто-то неправильно услышал. На нашем языке это означает то же, что и «человек» на вашем.

– А как тогда будет «человек»?

– Подожди, в университетах сейчас другие языки вообще не учат? – поднял брови Гарихурдин.

– Да как-то не особо, – честно ответил Дамиан.

– М-да. А я-то вот ваш язык знаю. И Хель твоя знает. А отец твой на гномьем вполне сносно мог общаться. Путался в ударениях и окончаниях, но это мелочи. А ругаться даже на гоблинском умел! А теперь вот оно что. Совсем вы, люди, перестали уважать другие народы.

– Ну, всё-таки Федерация – самая большая страна на континенте, – попытался оправдаться Дамиан, чувствуя себя виноватым, – логично, что ланг будет использоваться повсеместно.

– Ничего не логично, – нахмурился гном. – Когда-то анклавы были на самом деле анклавами, маленькие территории в чужих землях. Небольшие владения переселенцев с островов. Если бы мои предки… Ладно, это уже неважно. Что было, то было.

– Это было тысячу лет назад, – напомнил Дамиан, прекрасно знавший историю. По крайней мере, ту её часть, которая описана в книгах.

– Тут ты прав. Если хочешь, могу провести с тобой пару лингвистических занятий. Я ещё немного знаю язык ороконеру. Представь, как мисс нар-Вейгу будет приятно!

– Звучит неплохо! Я в деле, – с энтузиазмом ответил Дамиан, – можем завтра начать. Сегодня я собирался немного отдохнуть.

– Хорошо. Ты домой шёл? – спросил Камнегляд, довольный тем, что парень так заинтересовался языками других народов.

– Да, – кивнул Хорс.

– Передавай Марч привет. Надеюсь, она, держится. Я ещё немного прогуляюсь здесь.

Человек и гном попрощались, и меньше, чем через полчаса Дамиан уже вышел из лифта и направлялся в сторону апартаментов его семьи. Большой телеэкран, на котором, как правило, высвечивались какие-никакие новости и объявления, заморгал красным. Хорс остановился и напрягся. Заражённые выявлены. Сейчас будут объявлять их имена. Парень сжал кулаки. Сердце начало стучать сильнее.

«Келли Пантер».

«Официантка в общей столовой, которая потеряла в Катаклизме всю семью» – вспомнил Дамиан.

«Мартин Уоршин».

Это имя парню ни о чём не сказало. Просто очередной житель их бункера, с которым он ещё не успел познакомиться. Может, техник. Может, из безопасников. В бункере находилось несколько тысяч человек, всех по именам не знает никто. Дамиан выдохнул. Два есть, ещё неделю можно спать спокойно. В этот момент экран моргнул ещё раз.

«Джейкоб Хорс».

«Загга!»

***

Дамиан со всех ног бежал к детскому саду. Сам не зная, зачем. Имя, высветившееся красным цветом на экране – приговор. «Отец бы точно что-нибудь придумал. Он всегда находил выход, из любой ситуации, даже самой проигрышной» – пришла мысль на ходу, – «В конце концов, это может быть ошибка. Аппаратный сбой. Никогда ещё не объявлялось три имени за раз. Да, это определённо ошибка, иначе и быть не может».

С матерью Хорс столкнулся в проходе. Марчианна выглядела плохо. Мягко говоря. Щёки были красными, дышала она тяжело и даже привычно аккуратно уложенные волосы все растрепались.

– Ты тоже видел? – спросила Марч, глотая воздух.

– Да.

– Что нам делать? Во имя Творца, что нам делать?

Дамиан сделал вид, что не обратил внимания на последнюю фразу. Раньше он такого не слышал от матери. Но, даже если она на самом деле «распахнула своё сердце», как говорят служители культа Ведомых, это её дело. И сейчас это не имело ни малейшего значения.

– Мы что-нибудь придумаем. Обязательно придумаем. Я думаю, это ошибка. Нужно отправить запрос в лабораторию на повторное исследование анализов Джеки, чтобы подтвердить это.

– А что, если он на самом деле заражён? Что, если мы спрячем его и этим же убьём? Вдруг нет никакой ошибки? Кристоф был прав, мне нужно было больше молиться, тогда этого бы не случилось. Это я во всём виновата!

– Мама! Хватит! Этот тут вообще ни при чём! – крикнул Дамиан. Резкий возглас сына привёл Марч в себя.

– Ладно. Давай для начала заберём его, а потом подумаем, что делать дальше. Ты знаешь мистера Вольта? Механика? Он, наоборот, говорит, что никакого заражения не существует. Просто случайных людей выбрасывают из бункера, потому что запасы были рассчитаны на меньшее количество жителей.

– Я знаю несколько мест, где нас не найдут. И знаю слепые зоны камер по пути. Иди за Джеки, я подожду здесь, прикину лучший вариант.

– Откуда ты всё это знаешь?

– Я не спрашиваю про Ведомых Творцом, ты не спрашиваешь про камеры. Мам, время не ждёт, забирай Джеки.

– Да милый. Спасибо тебе.

Марчианна выпрямилась, сделала пару глубоких вдохов, смахнула с лица прядь волос и гордой походкой уверенной в себе женщины зашла в помещение детского сада. Дверь за ней закрылась. Дамиан начал было перебирать в голове маршруты, как из-за двери раздались крики. Первый принадлежал матери. Второй – воспитательнице Софии. Предметом спора был малыш Джеки. «Она в курсе» – сделал вывод Дамиан. А значит…

– Молодой человек, отойдите от двери.

Спецотряд службы безопасности. Все в техноброне, в шлемах, полностью скрывающих лицах. Даже их имён никто не знал – это были одни из тех, кто с самого начала находился в бункере, наравне с управляющим, администрацией, лаборантами и частью инженеров. Но, в отличие от всех перечисленных, эти хранили секретность. Из оружия у солдат, а по-другому назвать их было тяжело, были только парализующие дубинки. Что более чем достаточно в большинстве случаев.

– Вы ищете Джейкоба Хорса? Мать забрала его домой пять минут назад, – сказал Дамиан, понимая, как глупо и нелепо звучат его слова.

– Прочь с дороги.

– Вы совершаете ошибку, – ответил парень, удивляясь своей наглости.

Но этот бесхитростный план был обречён на провал. От удара ногой открылась дверь детского сада, и оттуда вышла Марчианна с ребёнком на руках.

– Замечательно. Теперь передайте заражённого нам. Дальше мы сами.

– Ну уж нет! Вы не заберёте у меня сына! – казалось, ещё немного, и женщина зарычит, как разъярённая тигрица, защищающая детёныша.

– Мадам, вам следует успокоиться. Не усугубляйте ситуацию.

Отряд окружил семью Хорсов полукольцом. Выхода больше не было.

– Не заставляйте нас применять силу, – произнёс ещё один.

– Марч! Дамиан! Вы здесь, я спешил как мог, сразу, как только узнал, – сказал Гарихурдин, расталкивая сотрудников спецотряда и подходя к дрожащей от страха и гнева Марч.

– Что ты тут делаешь?

– Пытаюсь не допустить глупостей. Марч. Твой сын в опасности. Заражение – это очень серьёзно. Не слушай никого, не верь во всякие бредни. Давай Джеки мне. Я лично отнесу его. Там, куда его отвезут, ему помогут.

– Но ребёнок должен быть с матерью!

– Другого выхода нет. Там о нём позаботятся. Поверь мне.

«Блефует. Ничего он не знает», – по глазам гнома понял Дамиан. Но вслух ничего не сказал. Выхода действительно не было. Изначально не было. Приговор начал приводиться в исполнение сразу, как только загорелось имя брата. Можно было только порадоваться, что отдать ребёнка придётся в руки Камнегляду, а не безымянному солдату. Хорс подошёл к малышу и потрепал его по волосам. Тот был на удивление спокоен. Гарихурдин забрал Джеки у ошеломлённой Марч, и Дамиан тут же подхватил её, не давая осесть на землю.

– Мы ведь ещё увидимся? – спросила женщина, глядя в никуда стеклянными глазами.

– Всенепременно, – с деланной уверенностью ответил гном и двинулся следом за бойцами спецотряда.

Марчианна разрыдалась, только когда они дошли до своих комнат, предназначенной для четырёх человек, и ставших в одночасье такими невыносимо пустыми. Дамиан обнял её, и они молча просидели так несколько часов, прежде чем лечь спать.