Текст книги "Волаглион. Мой господин. Том 2 (СИ)"

Автор книги: Софи Баунт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Сара шипит сквозь зубы и держится за горло:

– Тьма... ее остатки.

– Не понял, – кривлюсь от саднящих порезов, но их плач утихает.

– Волаглион ушел за дверь. Не знаю, как объяснить. Его часть, которая не успела покинуть наши тела, последовала за ним. Разве у тебя не было чувства, словно из тебя кусок вырвали?

– Да, видимо, оно.

Мы созерцаем друг друга: растрепанные и полураздетые. Я моргаю. На часах – полночь. Сара выползает из-под меня и берет халат со спинки стула у трельяжа.

– Смотри в окно, – просит.

– Серьезно?

Сара многозначительно ждет, и я слушаюсь. Краем глаза, правда, подсматриваю. Ведьма скидывает блузку, лифчик и накидывает изумрудный халат, стягивает лосины. Затем возвращается в кровать.

Я откидываю одеяло. Укрываю нас обоих.

Она прижимается головой к моей груди.

– Будем отдыхать? – шепчу, гладя костяшками пальцев ее скулы.

Нет, я по-прежнему до умопомрачения хочу Сару, хоть руку мне отсеките, я не перестану ее хотеть. Однако не уверен, что того же хочет она. Ведьма устало вздыхает. Едва не плачет, посматривая на меня. И молчит. Размышляет о горьком.

– Засыпай, – целую ее в лоб. – Я буду рядом.

Сара на секунду напрягается. После чего шмыгает. Выдыхает. Скрещивает свои пальцы с моими. И закрывает глаза.

Я ощущаю, как поднимается и медленно опускается ее грудь, а сердце снижает частоту ударов.

– С Рождеством, Сара.

– И тебя, Рекс… – шепчет она, касаясь горячими губами моей шеи.

Этой ночью я долго не мог заснуть, пока Сара нежилась в грезах. Я уже не боялся смерти. Тьмы. Или демона. Мне была невыносима мысль, что я больше никогда не увижу Сару. Внезапно мне стала не нужна жизнь, если ведьма не рядом, не держит за руку, не жмется к груди. Моя цель и чувства слились в единый организм и определили судьбу: от одного взгляда в синие глаза, от вида слез на темно-коричневых ресницах.

Я спасу нас от Волаглиона. Обоих. Любой ценой.

***

С каждым шагом туман уплотняется, окутывая липким холодом. Вот-вот проглотит. Я едва различаю тропу. Слышу запах пихты и мирры. Ноты влажной земли после дождя.

Глянув через плечо, замечаю силуэты. Женские. Две светловолосые девушки в белых платьях выходят из леса по обе стороны от тропы. Лица знакомые. Но признать не могу. Бесшумно они скользят ближе и ближе, пока не подбираются вплотную, девушки кружатся вокруг призрачными сгустками, я чувствую бархатные прикосновения и внимаю их песне:

– Ищи нас там, где бога нет, ищи в лесах забвенных; мы знаем, мы дадим ответ, явись, мессия пленных...

ГЛАВА 17. Покуда он жив

– Ты удивительно похож на сонного хорька, – нарочито умиленный голос.

Лениво моргая, я разлепляю веки.

Ладонь Сары невесомо поглаживает заросшую щеку. Надо бы сбрить щетину. И не только на лице. Я совсем перестал за собой следить, как помер. Похож на покусанную мочалку. Не бреюсь, не умываюсь, не стригусь, хожу в одних и тех же штанах, по-моему, дырявых.

Красавчик, короче. Мечта девушек.

– Свеколка, – бормочу, утыкаясь в шею, благоухающую лавандой и шалфеем.

Этот запах... сводит с ума – привязывает, дурманит, – боюсь лишиться его.

– Проснулся? Отлично, – продолжает шепотом ведьма, теплая рука перемещается на мою грудь, щекоча кожу заостренными ногтями. – Тогда…

Тонкие пальцы спускаются к животу. Скользят ниже… ниже… Я мурчу, точно кот от ее прикосновений.

– Пора в полет! – восклицает Сара.

Удар ногой.

Грохот.

Путаюсь в одеяле

Ведьма столкнула меня с кровати!

– Какого хрена?! – кричу, карабкаясь обратно в тепло.

Пол жутко холодный. Будто в прорубь с жидким азотом упал.

– Я терпела тебя в своей кровати с трех ночи. То ногу на меня закинешь, то руку, то носом к сиськам прижмешься. Да ты хуже клеща, – причитает она, забирая одеяло, под которое я залезаю, пока меня пинают пяткой в торс. – Скажи спасибо, что во сне по голове не стукнула. А теперь – уходи.

Выдергивая одеяло из-под ее зада, набрасываю на спину и кидаюсь на Сару: придавливаю сверху, не давая столкнуть меня в антарктическое царство.

За окном лютый мороз.

В доме не сказать, что очень холодно, но вылезать из кровати не хочется. А вот кое-чего другого хочется даже слишком… когда девочка под боком... еще и безумно горячая. Во всех смыслах, ага.

Огненная кровь разливается по телу, плавит изнутри. Я безумно хочу Сару. Несмотря на падение с кровати, на ее равнодушие. Она в моей власти. Она это чувствует. И ей это претит.

Я склоняюсь. Ретиво целую ее в шею. Прикусываю. Тяну за рыжие локоны, заставляя откинуть голову. Впадинка под ухом. Мочка. Нежная кожа у основания горла. В ответ – толчки локтями и коленями. Сопротивляется. Бесится. Хочет вылезти из-под меня.

Пф! Мечтай, детка!

– Успокойся, – выдыхаю ей в ухо. – Ты желаешь этого не меньше, чем я.

– Слезь с меня!

– Признай очевидное.

Ха! Да, да... И тогда меня ничего не остановит. Ой, умоляю, и так не остановит! Не сегодня.

Сара выворачивается и дает мне легкую пощечину, но это… не обидно. Она бьет с какой-то скрытой страстью, словно мы играем в ролевую игру. Даже расхохотаться хочется. Губы ведьмы дрожат. Да и сама она.

Отлично! Я пробил брешь в эмоциональном барьере. Дело за малым. Пробраться внутрь и обосноваться в крепости под названием Сара. Пора развесить на стенах ее души свои портреты.

Я хватаю тонкие запястья. Зажимаю их над головой Сары. Она округляет глаза.

Красивая, просто невыносимо, какая же она красивая! Я до одури хочу быть – в ней. Слышать ее гортанные стоны, целовать, кусать, иметь – всеми способами, какими это возможно в нашей реальности, – испробовать всю ее, во всех позах, без остатка, сладко и долго. Неустанно!

Провожу ладонью от шеи до груди, сжимаю, скольжу – до живота, чуть ниже...

– Рекс, это первый и последний раз, что ты спишь в моей кровати! – вопит она.

Синие глаза ничего не выражают. Пустота. Мертвое море. Но я знаю – там кипит страх. Вчера Сара проявила слабость. Передо мной. Вижу ее смущение... хоть и не понимаю, почему она боится. С чего бы? Я не Волаглион.

О, да здесь иное! Она потеряла контроль над ситуацией. Преимущество за мной. Сара брыкается и душой, и телом. Она в ужасе! Без сомнений. Ее суть кричит и пробивается наружу, хочет уничтожить меня. Не подпустить. Защитить некий секрет. То, что заставляет сердце Сары ненавидеть мужчин.

Однако глубоко в подсознании она жаждет, чтобы я был рядом, жаждет защиты, жаждет открыться. Я читаю ее. Каждый день. Она страдает от той роли, которую вынуждена играть – неприступная ледяная королева. Что ж, любой королеве, пусть и ледяной, рано или поздно становится одиноко без короля.

Я нужен ей.

А она – мне.

– Молчи… – я касаюсь носом ее уха, оставляю легкие поцелуи, спускаюсь от мочки к ключицам, глажу языком. Медленно. Терпеливо. Хотя уже инстинктивно двигаюсь между ее ног, желая сорвать с себя штаны, как змея тесную шкуру.

Барьер. Чертов барьер...

– Прекращай!

– Я просил помолчать.

Раздвигаю ее губы своими. Влажно. Сладко. Целую до боли. Не могу остановиться. Тону в обманчивом чувстве превосходства, опускаю одну ее ладонь к себе в штаны. Упаси боже, если бы на мне был ремень – скрутил бы им мою рыжую девочку... или хорошенько отходил им же, не знаю зачем – кажется, я спятил. Заставляю ее пальчики сжаться на члене. Вверх... вниз... о, твою мать, да я ее... в бездну приличия! Всё – в бездну!

Я сглатываю. Черпаю побольше воздуха. И вновь сплетаю ее язык со своим.

Разум плывет. Никогда в жизни я не ощущал подобного. Желание, эмоции, мысли – они не похожи на то, что испытывал раньше, целуя девушку. Ведьма отвечает. Лишь на мгновение.

Так-так. Разрешила себе проникнуться, значит. Слегка подрагивает: то ли от злости, то ли от желания открыться ласкам, расслабиться и просто нежиться в мужских (моих гарантированных!) руках... раздвинуть (наконец-то!) свои изящные ножки, скажем... но что-то возвращает ее в реальность.

Сара отворачивается. Упирается в мою грудь. Я приподнимаюсь на локтях.

– Поддайся. Не будь упрямой. Позволь добавить в нашу ничтожную жизнь хоть малость приятного.

– Хорошо, сделай кое-что приятное для меня.

Она обхватывает ногами мои бедра и выгибается так сексуально, что от возбуждения меня разрывает на куски и звенит в ушах, я глотаю слова:

– Всё что угодно, детка...

И она с ухмылкой выдает:

– Оставь меня одну. Самое приятное, что ты можешь сделать.

Ведьма выворачивается, скидывает меня.

– Да ты издеваешься! – рычу от возмущения.

Плотнее накрываю ее всем телом и ныряю носом в рыжие локоны, растекающиеся по белой ткани подушки, словно рубиновые кораллы.

– Я. Хочу. Тебя. Хочу всю. Хочу больше. Сейчас! Прямо сейчас!

Дыхание сбивается…

Слова слетают в придушенном хрипе.

– Заткни-и-ись, – шипит она, – и отпусти мои руки, иначе выколю глаза ногтями!

– Слушай, я тут задумался, – посмеиваюсь и облизываю пересохшие губы, – с момента моего появления, ты всячески наказывала меня: и морально, и физически. Теперь моя очередь... наказывать тебя. М? Что скажешь, малышка? Будешь послушной девочкой? Очень-очень послушной...

Зубами я распахиваю ее халат в области декольте. Припадаю к обнаженной груди. Горячо и с напором – слышу, как надрывно она дышит и непроизвольно елозит. Но сдерживает себя.

Ничего. Это ненадолго.

– Прекрати...

Я усмехаюсь.

Это были не слова, а стон жажды под маской агрессии.

Проклиниваюсь между женских ног, раздвигая их. Прижимаюсь. На мне можно как на наковальне мечи отбивать, настолько... твердо, гхм. Опасно, я бы пошутил. И мокро... о мой бог, на целую армию фригидных девиц хватит.

– Прекратить? – шепчю в полуоткрытый рот ведьмы. – Что прекратить? Я еще ничего не делал. Но едва сдерживаюсь, чтобы не наброситься. Если потребуется, буду держать твои руки бесконечно и не дам меня остановить. Никто не сможет запретить мне любить тебя двадцать четыре часа в сутки.

Голова кружится. Кожа горит. Тело трясет от нетерпения. Мышцы вибрируют. Напряжение. Еще чуть-чуть – и сдохну!

Откидываю одеяло.

Холод испарился – остается лютый жар. Слишком долго этому пожару позволяли разгораться, подбрасывали дров, взращивали – превратили меня в здание, забитое взрывчаткой. Одна искра. И все взлетит на воздух! Весь мир канет в преисподнюю! А затем возродится фениксом и станет принадлежать лишь нам двоим.

Мне и Саре.

Я прикусываю ее губу. Сопротивления нет – только стон. Наш общий. Пальцы правой руки спускаются к стройным бедрам, проникают между ног. Сара одергивает мою ладонь. Однако я уже знаю, как она горит по мне – там. Везде! Не меньше, чем я по ней... мерзавка, такая родная, сладкая лгунья. Обожаю!

– Ты окончательно чокнулся, – фыркает она.

– И все из-за тебя… любовь, и правда, безумна.

Сара закрывает глаза и отворачивается. А когда синие радужки встречаются с моими голубыми, я замечаю: она в отчаянии и разве что не рыдает, как после побоев Волаглиона.

Какого черта?

В смятении слезаю с нее. Ну и где я облажался? В какой момент обидел?

Выдыхаю пламя. Стараюсь угомонить звериные инстинкты, после чего притягиваю Сару за талию к себе. Сжимаю ее подбородок, заглядываю в задумчивое, но порозовевшее лицо.

– Тебе плохо со мной?

– Я тебя не понимаю, – скулит она, вгоняя меня в смятение.

С каких пор Сара умеет издавать настолько... жалкие звуки?

– Ты знаешь меня с самой отвратительной стороны и… говоришь…это…

– Понимать меня не обязательно, – отвечаю заплетающимся языком.

Пожар во мне еще полыхает. Сложно соображать.

– Я убила тебя!

Закатываю глаза. Девочка есть девочка – даже Сара, – любит ковыряться в смыслах, вместо того, чтобы заняться делом.

– В этом доме ты убила всех.

– Нет, Рекси. Рона убила его жена, – Сара указывает на соседний угол. – Прямо на этом самом месте. Я забрала душу.

– Семейная жизнь, она такая, – тихо смеюсь.

– Ингу я не убивала, как и Олифера.

– А Лари? Он ведь и не мужчина, а девушка. Ее заказал ревнивый дружок или Волаглион?

– Лари особенный случай. И хватит, Рекс. Вставай!

Сара щипает нежную кожу ниже живота. Я подпрыгиваю от неожиданности. Ведьма норовит удрать. И почти справляется.

Я на лету подхватываю ее и усаживаю на свои колени.

– Так не может продолжаться, слышишь? – яростно выдыхаю.

– О чем ты?

– Мы убьем его.

– Ничего не выйдет.

– Это не ответ.

– Рекс… я не могу идти против Волаглиона.

Она снова намеревается подняться, но я удерживаю.

– А я могу.

– Ты мертв.

– Именно. Назовем это преимуществом.

Сара ухмыляется.

– Ох, Рекси…

– Ты не веришь в меня.

– Я ни в кого не верю.

– Мы справимся, – я целую костяшки ее пальцев и выговариваю: – Он высосал тебя до капли, забрал все, что в тебе было. Он сломал тебя, понимаешь? Хватит! У любого есть уязвимая сторона. И ты ее знаешь. Скажи. Доверься мне, Сара! Я не подведу.

– Не надо внушать людям надежду, которой не существует. Волаглион уязвим, но… я не пойду против него.

– Объясни!

Сара качает головой и встает с моих колен.

– Пора завтракать, Рекси… ты голоден.

– Да на кой черт мне твои завтраки?! – ору я, хватая ведьму за локоть. – Я мертв!

Кровать скрипит, когда я играючи скручиваю Сару и возвращаю в постель.

– Хотя нет. Ты права. Очень хочу съесть… тебя.

– Еще варианты, чем заняться, имеются? – возмущается.

– Пусть ты не можешь сопротивляться демону, но я-то могу! Ты могла бы рассказать мне правду о том, как избавиться от Волаглиона, но зная твой ответ наперед, лучше займу язык чем-нибудь другим... у нас с тобой осталось невыносимо мало времени.

Слишком много чувств.

Нельзя испытывать столько всего одновременно. Желание и страх, отчаяние и надежду, ненависть к демону и симпатия к Рексу... Симпатия? Или... нет, ни за что!

Чувства. Они выедают изнутри. И все из-за него!

В голове шум.

Ощущаю себя сбрендившей, но... счастливой?

Рекс стягивает мой халат, целует грудь, втягивает соски, жадно водит горячим языком и пальцами... да, его пальцы тоже гуляют, где не надо, губы шепчут бархатные слова, вроде «расслабься, сладкая...», а еще ругательства, много-много пошлых ругательств сыплются из его уст звездопадом, сбивая друг друга.

И дьявол... мне это нравится. Проклятье! Нужно остановить его. Но... не могу. Не хочу.

Его взгляд проносится по моему телу, выражение лица и потемневшие глаза рождают внутри знакомое ощущение – то которое я успела полюбить и возненавидеть всей душой, которое рассыпает во мне лепестки роз и ароматы весны.

А еще дикое желание!

Рекс рывком переворачивает меня на живот. Прижимается. Скользит языком по позвоночнику, оставляя влажный след – до мурашек. Неисправимый. Вспыльчивый. Неукротимый. Берет меня за горло. Вдавливает в матрас. Ласкает поверх нижнего белья, хрипло посмеивается – дразнит сволочь, предвкушает, ведь я плавлюсь в его руках, выгибаюсь навстречу, растекаюсь и ничего не могу поделать.

Я готова отдать ему – всё. Выполнить любой каприз – и ненавижу себя за это! Если он сорвет с меня саму кожу, я не буду сопротивляться. Лишь бы ощутить его. Наполниться его вожделением.

Ахаю. Сжимаю подушку. Рекс проникает ладонью под белье, гладит меня пальцами, заставляя поддаваться навстречу.

– Ты невероятно прекрасна, когда стонешь, когда так... хочешь, – шепчет в ухо. – Зачем сдерживать это? Чего ты боишься?

– Я ничего не боюсь.

– Ты боишься... его.

Жмурюсь. И тебя.

– Рекс...

– Сара…

Вновь переворачивает на спину, прикусывает мою нижнюю губу и облизывает, смотрит в глаза.

Дьявол, какие у него красивые глаза! Неистовые волны в радужках играют оттенками аквамарина. В них – голод. Всепоглощающий! Бесконечный!

Я кладу ладони Рексу на спину и веду вниз... по мышцам, к пояснице. Напряженный. Жаждущий. Сильный. Я схожу с ума. Почему штаны еще на нем? Сними же их, идиот!

О, преисподняя, о чем я думаю?

Рекс вздрагивает. Словно читая мысли, стягивает штаны и за ягодицы подтягивает меня. Яростно выдыхает. Левая ладонь касается моей щеки. Кажется, у него дрожат руки. Перевозбудился?

Да почему же ты медлишь?!

– Что ты чувствуешь ко мне? – спрашивает и опускается с поцелуями, едва касаясь, ласкает внутреннюю поверхность бедер губами, прикусывает кожу.

– Ничего, – сглатываю.

– Зачем лжешь?

Слегка отодвигает ткань белья, надавливает языком на пульсирующую точку.

– Ре-екс, умоляю...

О чем, демоны? О чем я умоляю?!

Рекс приподнимается, снова накрывает меня собой, вдавливает в кровать. Глаза в глаза. Его жгучее дыхание проникает в мозг вместе с лихорадочными словами:

– Да, да, именно… Рекс... Знаешь, что я хочу? Хочу, чтобы ты повторяла это имя, извиваясь подо мной. Кричала. Умоляла не останавливаться! И даже когда весь мир перестанет существовать, я хочу видеть эти горящие аметистовые глаза и слышать свое имя из твоих уст, когда всё будет крушиться в бездну, хочу, чтобы ты чувствовала меня – внутри, впивалась мне в губы с поцелуем. Вот что я хочу! Да! Я абсолютно спятил, Сара!

– Это не взаимно.

– Что?

Стискиваю зубы, а потом сквозь них выдавливаю:

– Твои чувства. Прости. Мне... надо идти.

Я встаю, хватаю халат и не оглядываясь покидаю спальню, едва сдерживаю слезы. Пути назад нет. И нет силы, способной изменить прошлое, не дать случиться тому, что случилось. Контракт вечен.

Покуда живу я – жив демон.

Покуда есть он – есть я.

ГЛАВА 18. Всё – ради любви

И почему в душе так пусто?

Грудь вдруг наполнилась острыми осколками. Свет в комнате потускнел.

Распахиваю тяжелые зеленые шторы, впуская утреннее солнце. Хмуро смотрю на падающий снег. Зимний день сегодня изумительно прекрасен. Белое покрывало блестит в теплых лучах.

А внутри меня – темно, стыло и холодно.

На этом все и закончится? Я просто сдамся? Ведьма лжет! Обо всем! Но почему, дьявол?

Почему?!

Как ни стараюсь понять – не могу. Что ей терять? Она не хочет свободы? Боится смерти? Черта с два! Это не про Сару.

Я догоняю ведьму уже в гостиной, преграждаю дорогу у подножия лестницы.

– Ты действительно хочешь, чтобы я поверил? Чтобы оставил тебя? Чтобы навсегда исчез из твоей жизни? Если так, то скажи это. В лицо. Скажи, что желаешь моей смерти. Скажи, что тебе нравится твоя жизнь. Скажи, что готова жить так и дальше, что не хочешь спастись от рабства. Скажи это, Сара. Признайся.

– Все не так просто, – мечется она. – Не все в жизни поверхностно. Нет только белого и черного, есть и светлые, и темные грани.

– Уходишь от ответа, дорогая.

Дергаю ее за руку. Она падает ко мне в объятья. Так и стоим, неотрывно терзая друг друга глазами.

– Что ты хочешь услышать? Что я согласна помочь тебе выбраться из дома?

– Скажи, что я тебе не нужен.

Сара молчит. Затем едва слышно заявляет:

– Это будет ложью.

– Скажи, что доверишься мне.

– Доверие нас не спасет. Но... я помогу тебе.

– Нам, – поправляю я, гладя большим пальцем ее висок.

– Нет. Я верну тебя в тело, – говорит она. – Но ты должен будешь уехать как можно дальше, туда где он тебя не найдет.

– Если думаешь, что я оставлю тебя гневу демона на растерзание...

– Ты должен! – возопит она. – Обещай, что сбежишь. Иначе все будет зря. Волаглион слаб без тела, его время на исходе, он рассыпается и гниет. У тебя есть шанс. Он не сможет кинуться в погоню. Ему придется использовать тело любого другого колдуна для переселения. Пусть долго он в нем не продержится и станет искать новое с подходящей энергетикой, но ты успеешь скрыться.

– Сара, неужели ты еще не поняла?

Звонок в дверь заставляет нас встрепенуться. Кто-то бесконечно жмет на кнопку и поет песню о том, какой на улице лютый мороз.

– Виса, – вздыхает Сара.

Я закатываю глаза.

– Какого хрена он здесь забыл?

– Поговорим чуть позже. И Рекс... поверь, я годами размышляла и искала способы помочь жертвам демона, но он слишком силен. А еще... ночи напролет я размышляла о том, как помочь – тебе. Выход один. И ты должен им воспользоваться.

Иларий открывает входную дверь. У меня екает в сердце от его помятого, измученного вида. Первый раз вижу парня таким запущенным. Вот что ты делаешь с людьми, Рекс. Наблюдай. И страдай. Ты отвратителен.

Даже Виса, врываясь в дом, точно стая визжащих шакалов, впадает в недоумение. Иларий не реагирует на него: кивает на шутку про кастратов и идет помогать Инге, натирающей столовое серебро у холодильника. Как, собственно, и Рон, который занят просмотром и комментированием мыльного сериала, да с таким видом, что с его рта не хватает фразы: «как же это похоже на мою жизнь!». И слез, много-много слез.

Рон боковым зрением окидывает вампира. Знаете, есть взгляд «сдохни, тварь поганая»?

Честно говоря, он ненавидит Вису больше, чем я, ведь тот постоянно норовит поддеть его самооценку, которая и так в курсе недостатков хозяина и в течение многих лет вырабатывала идеальный защитный механизм – отсутствие реакции на внешние раздражители. Да, иногда его тоже заносит. Но обычно Рон – скала.

– С каких пор это место реально стало домом с меланхоличными, кислыми призраками? – возмущен Виса.

– Не волнуйся, тебе заразиться меланхолией не грозит, – усмехается Сара, пока Виса лобызает ее руку. – Идем.

Они убредают в столовую. Я хочу присоединиться, однако Сара со всей вежливостью говорит:

– Приватный разговор, извини.

Я хмыкаю. Красочно. И два раза. Чтобы она оценила степень недовольства.

Виса ехидно подмигивает, закрывая за собой дверь в столовую, и мой острый глаз подмечает его странное предвкушение.

Какие у них секреты от меня, интересно?

Я раздосадован от обилия предположений. Смотрю на дверь, выбирая план действий. План А – наплевать на отсутствие приглашения и ворваться. План Б – смириться и уйти.

Выбираю второе.

Возвращаюсь на кухню, сажусь на подоконник, включаю режим «ожидание». Рассматриваю серое облако в форме двух, словно спаривающихся, силуэтов – даже небо заговорщицки смеется над моими чувствами!

И если вы думаете, что в воздушных фигурах я вижу себя и ведьмочку, то – ха! – вы плохо меня знаете. Я до одури ревнивый. Это бывает, когда растешь в одиночестве: привыкаешь держаться зубами за каждого человека, вошедшего в твою жизнь, человека, которому открыл душу.

Так кого я вижу? Ублюдка Виссария Шлоссера, конечно, сожри его демон!

Пусть он и безуспешно добивается Сары десятки лет – и вроде бы, о чем переживать? – но в одном кровосос преуспел: ему удалось заполучить доверие моей рыжей фурии.

Ведьма скорее послушает его, чем меня, и Виса плетет сеть с мастерством паука, а сам выставляет себя безвредным клоуном в глазах Сары, что дико раздражает.

Я всё жду: вот сейчас... сейчас он доиграется!

Увы. Этого не случается. Сколько бы дерьма вампир ни сделал, для Сары он верный друг, готовый бросить к ее ногам звездные мириады.

Теплом дыхания создаю пятно на стекле. Рисую человечка в юбке. Окликаю Ингу. Намекаю, что это она (уже не знаю, как обратить на себя ее внимание). Она смотрит на меня, как на болвана и продолжает игнорировать, потому что в поле видимости находится – его чудовищность – Рон.

Впрочем, Инга и сама на меня злится. Вот хоть второй раз убейте, не понимаю почему. Ну, переспал я с ее «клоном». Что такого? Не понять мне баб!

Инга вытаскивает из духовки торт, покрывает розовой глазурью.

Когда Инга на меня злилась, она готовила пирог или торт, или бифштекс, и поначалу я боялся их есть, ведь пирог от человека, который хочет тебя убить, есть, по моим соображениям, небезопасно. Я редко бывал дома и, естественно, знал о своей невесте меньше чем мало. А вот в доме сорок семь, утомленный бездельем, я сутками мог наблюдать за ней со стороны, и понял: она готовит их, потому что этот маленький ритуал заставляет ее развеять грусть или обиду на окружающих, уборка же ее успокаивает (не девушка – мечта!).

Скорей всего, причина в том, что ее мать умерла рано, а отец предпочитал дочери бутылку – да, я не совсем отбитый, кое-что о невесте знал, – за хозяйством приходилось следить Инге, и это было единственным делом, которое отвлекало ее от человека, валяющегося где-то у порога по вечерам. Пироги и торты же она печет, чтобы не показывать лишних эмоций.

Выглядит так: поругались, она печет торт, я ем, и мы снова начинаем говорить, как ни в чем не бывало, а главное – никому не приходится извиняться. Поели, поболтали, забыли. Мне нравилась эта стратегия. Похоже на меня и Сару, но с малюсенькими правками: поругались, подрались, разнесли дом и помирились, пока убирали поле боя.

Иногда я задумываюсь, кто подходит мне больше: Инга или Сара?

Ну, если убрать декорации в виде демонов, колдовства и смертей, оставить лишь нас троих – обычных людей с их обычными чувствами.

Сара – дикая девочка, властная и умная, я мог бы познакомиться с ней на конференции, где она (в красном секси-костюмчике) выступала бы перед бизнесменами, сражая всех наповал своим видом и силой.

Инга, моя сероглазая брюнеточка, тоненькая, маленькая и очаровательная крошка – похожа на котенка, какого подбираешь на улице с трепыхающимся от умиления сердцем. Я подобрал ее в кофейне недалеко от своего офиса. Она пила кофе из стаканчика с сердечком, которое она всегда просит нарисовать бариста, вместо имени, и написать не свое, а его имя внутри, чтобы, попивая латте, она была благодарна тому, кто ее им порадовал.

Так она и объяснила, когда я подсел со своим идиотским выражением лица кадрилы. Она была хрупкой и ласковой. А я не разглядел в милой кошечке талантливого манипулятора. Уже и не помню, как именно, но спустя полчаса моя грабля легла на ее миниатюрную ладонь, а взгляд горел от предвкушения, в голове звенели фанфары, что-то вроде «та самая!».

В общем, она меня «сняла», друзья.

Только после того, как я сделал предложение – а я сделал его меньше, чем через полгода – я осознал, что где-то меня, мягко говоря, нагнули. Теперь то я знаю, насколько Инга талантливая лгунья. А тогда она казалась ангелом во плоти.

И знаете, я решил: Сара – она мой идеал во всех смыслах. Лучше пусть мне в лицо скажут и покажут, чем вся эта ванильная брехня.

Вокруг Инги кружится Иларий, и на него она почему-то не злится.

Мне и хочется, и не хочется говорить с ним. Хорошо, что телевизор орет на всю гостиную – вроде как повод ни с кем не разговаривать, хотя лучше разговор с моей биполярной любовницей, чем эти тошнотворные передачи.

На рекламной минуте Рон учит тарантула Лунтика команде «фас». Выглядит смешно, но учитывая, что он приучил паука сидеть на плечах – уже не так смешно. Первой жертвой стану я.

Замечаю, что мое присутствие вызывает у Илария тахикардию: он роняет кастрюли и чуть не отрезает себе палец, пока шинкует бананы.

Я открываю рот, чтобы предложить ему партию в шахматы – и тут же закрываю.

Нет. Уж кому нельзя давать надежду, так это ему. Точнее – ей.

Скоро случится одно из двух. Либо я умру окончательно. Либо освобожусь и исчезну из этого дома, покинув моего друга-подругу навсегда и разбив ему-ей сердце...