Текст книги "Развод. В плюсе останусь я (СИ)"

Автор книги: Софа Ясенева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Глава 13 Карина

Странно, что Алексей звонит именно сейчас, спустя столько времени. И ещё страннее, что он каким-то образом раздобыл мой номер. Я ведь не оставляла его.

По его поведению в прошлую встречу было ясно: он не из тех, кто бросает слова на ветер. Скорее наоборот – человек, который привык добиваться своего, спокойно, методично, без суеты. Но тогда почему он ждал так долго?

Я делаю пару шагов в сторону, поднимаясь выше по пригорку, здесь сигнал ловит чуть лучше.

– У меня сейчас не очень хорошо ловит связь, но я вас слушаю.

– Тогда я бы предпочёл, чтобы мы встретились лично. Вы сможете подъехать?

– Простите, но я пока не понимаю, ради чего. Сама по себе встреча с вами слишком слабый аргумент.

– Я понимаю, да. – На том конце лёгкая пауза, будто он подбирает слова. – Но это скорее деловое предложение, которое должно вас заинтересовать, Карина. Насколько я знаю, вы сейчас находитесь в затруднительном положении.

Меня бросает в холод.

– Откуда у вас эта информация? – спрашиваю тихо, чувствуя, как внутри поднимается тревога.

– Слухи расходятся быстро, тем более в медицинской среде.

– Разве вы имеете к ней отношение? – пальцы сжимают телефон так, что костяшки белеют.

– Опосредованное, да. – Его голос всё так же выдержан, будто он привык работать с настороженными людьми. – Я хочу предложить вам работу. Если вам интересно, буду ждать вас послезавтра в три часа дня. Адрес скину в смс.

Прежде чем я успеваю что-то ответить, звонок прерывается. На экране появляется короткое уведомление с адресом. Ощущаю полную растерянность. Что это было вообще?

Алексей, по сути, чужой человек. Мы виделись пару раз, и я едва запомнила его лицо. Но он явно знает обо мне слишком многое. Это настораживает. И всё же любопытство пульсирует где-то под ложечкой. Встреча ни к чему не обязывает, а если действительно речь о работе, может, это шанс?

Возвращаюсь в дом. Зоя Васильевна сидит на диване с вязаньем, но, увидев моё выражение лица, сразу откладывает клубки.

– Что, опять этот твой Вадим звонил?

– Нет, – качаю головой. – Алексей, пациент. Предложил встретиться, говорит, хочет предложить работу.

– Работа? – она поджимает губы. – А что за работа?

– Не сказал. Всё объяснит лично.

– Как думаешь, стоит ехать?

– Не знаю. – Я опускаюсь рядом, сцепив руки. – С одной стороны, интересно. С другой, подозрительно.

– Не боишься встретить там своего мужа? Срок-то у тебя ещё не прошёл, – мягко напоминает она.

Она права. Сейчас всего девятая неделя. По-хорошему, нужно ещё минимум три выждать, прежде чем можно будет возвращаться.

– Но возвращаться работать в клинику тоже не выход. Вадим вряд ли даст мне спокойно дышать, особенно после того, как я пошла против него в таком вопросе.

– Ты ведь даже не знаешь, куда тебя зовут, – качает она головой.

– Могу отказаться, если не понравится. Просто узнаю, что за вариант.

– Поступай как знаешь, Карин. Тебе виднее, – вздыхает она и берёт меня за руку. – Конечно, я переживаю. Ты ведь хочешь вернуться одним днём?

– Думала да, – отвечаю. – Не хочу оставаться в городе. Вдруг Вадим узнает, что я приехала.

Она кивает, потом медленно встаёт, идёт к иконам в углу. Наливает в ладонь немного святой воды и мягко прикасается ко лбу.

– Бог в помощь, – шепчет она. – И всё же будь осторожна. Если что – сразу Наде звони.

Как и договорились, в день встречи я собираюсь заранее. Зоя Васильевна умыла меня святой водой, перекрестила, сунула в карман иконку Николая Чудотворца. На прощание обняла крепко.

– Звони, если что. Обязательно, слышишь?

– Обещаю, – улыбаюсь, хотя на душе тревожно.

Добираюсь до кафе без приключений. Оно оказывается уютным, с большими окнами и симпатичным оформлением. Воздух наполнен запахом свежеобжаренного кофе, ванили и чуть заметным ароматом дорогих духов, видимо, кто-то из посетительниц не пожалел целого флакона.

Оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, пришёл ли Алексей. Вижу несколько столиков, где люди обедают. Ни одно лицо не кажется знакомым.

– Здравствуйте! У вас забронировано? – улыбается администратор, девушка в строгой чёрной форме с белоснежным фартуком.

– Да, на фамилию Филимонов.

– Секунду… – она сверяется со списком. – Давайте я вас провожу.

Мы идём мимо столиков куда-то вглубь зала, где чуть тише играет музыка и свет становится мягче, приглушённее. На полированных столах отражаются огоньки свечей, а за окнами город будто растворяется в лёгкой дымке.

– Карина, здравствуйте, – Алексей поднимается навстречу. Его голос узнаётся сразу – уверенный, низкий. Он целует мне руку и жестом приглашает присесть. – Прекрасно выглядите.

Я стараюсь не показать смущения.

– Спасибо. Мы сразу перейдём к делу?

– Конечно, – он кивает. – Можем обсудить сначала дела, а потом сделать заказ.

– Да, давайте так и поступим. – Я достаю блокнот, хотя прекрасно понимаю, что писать ничего не собираюсь, просто хочется чем-то занять руки. – Честно говоря, в первую нашу встречу я и не подумала, что вы тоже врач.

– О, нет, – улыбается он, откинувшись на спинку кресла. – Я не врач. Я юрист.

– Тогда не совсем понимаю… – Я стараюсь не торопиться с выводами, но внутри всё равно включается настороженность.

– Сейчас я работаю в штате “Балтмед”, – произносит он спокойно, как будто говорит о чём-то совершенно обыденном.

Я непроизвольно приподнимаю брови. Ого. Вот это неожиданно.

Балтмед – давние наши конкуренты. Не просто соперники, а почти враги. Вадим не раз называл их “хищниками”, которые переманивают врачей всеми возможными способами, и не всегда честными. Любой, кто уходил туда, для него переставал существовать. “Обратной дороги не будет”, – любил повторять он. Может, не совсем справедливо, но я его понимала.

– Почему тогда вы не обратились за помощью к своим врачам? – спрашиваю осторожно, вглядываясь в него.

– Я живу недалеко от вашей клиники, – спокойно отвечает он. – В моём тогдашнем состоянии ехать далеко было неразумно.

– Если вы были за рулём, то да, – киваю.

– Именно. Я водитель со стажем. Не признаю общественный транспорт и такси. – Он говорит это с лёгкой усмешкой, будто оправдывая собственную педантичность.

– Но ведь вы не работаете в отделе кадров и не принимаете людей на работу. Юрист – это несколько иная сфера деятельности.

– Понимаю вашу подозрительность, – Алексей чуть склоняет голову, не теряя спокойствия. – Изначально я действительно не собирался вам ничего предлагать. Вы всего лишь заинтересовали меня – как прекрасный врач, но прежде всего как красивая женщина.

Он делает паузу, чуть приподнимает чашку, но кофе так и не пьёт – просто смотрит поверх ободка.

– Обычно я не навязываю своё знакомство, но сейчас ситуация изменилась.

– И всё же… – я оставляю фразу незаконченной, но в ней достаточно смысла.

– До руководства дошли определённые слухи, – говорит он, – а я упомянул, что знаком с вами.

– Вы же понимаете, – произношу тихо, – что ставите меня в крайне неловкую ситуацию.

– Всего лишь предложил подумать. – Он улыбается едва заметно. – Даже если это предложение вас заинтересует, вам стоит обсудить условия с руководством лично.

– Сколько у меня времени?

– Допустим, неделя, максимум две.

– Хорошо, я сообщу о своём решении, – отвечаю после короткой паузы.

– Карина, – он чуть наклоняется вперёд, и в голосе звучит мягкая настойчивость. – Я прошу вас не сбегать сейчас. Позвольте мне хотя бы немного за вами поухаживать.

Я колеблюсь. Уйти сейчас разумно. Но желудок предательски урчит, а голова гудит от напряжения.

– Хорошо, – киваю. – Но только немного.

Мы заказываем кофе и что-то лёгкое поесть. Алексей оказывается галантным мужчиной: отодвигает стул, наливает воду, слушает внимательно, не перебивая. И всё же, несмотря на внешнее спокойствие, внутри у меня растёт ощущение, будто я стою на тонком льду.

Разговор течёт плавно, он умело поддерживает беседу, иногда даже заставляет меня улыбнуться. Но за всем этим чувствуется что-то неуловимое. Подвох, которого я пока не могу объяснить.

И чем дольше я сижу напротив него, тем сильнее понимаю: если конкурентам Воронцова уже известно обо мне и о моём уходе, значит, кто-то слишком внимательно следит за каждым моим шагом.

Глава 14 Карина

Принимать решение сгоряча не хочется. Насолить Воронцову, заставить его скрежетать зубами – заманчивая перспектива. Эта мысль даже слегка греет изнутри. Если бы не одно «но». Мне ведь предстоит декрет, потом – бесконечные больничные, бессонные ночи. И какой из меня тогда сотрудник? Да и сам факт, перейти в “Балтмед”, к нашим конкурентам, – это словно нарочно подлить масла в огонь. Уверена, Вадим воспримет это как личное оскорбление.

Хотя странно, что я всё ещё думаю о нём и о том, как он воспримет мои решения. Сколько можно? Пора вычеркнуть из головы “мы” – это давно уже мёртвое слово. Теперь только “я”. Мой комфорт, мои потребности, мои чувства. Здоровый эгоизм ещё никому не повредил. Я заслужила право ставить себя на первое место.

Если рассматривать всё с этой точки зрения, работать в “Балтмеде” даже логичнее. Спокойнее. Не нужно каждый день видеть Вадима, чувствовать на себе его ледяные взгляды, ловить на лице ту едва заметную тень раздражения, которая появляется, когда я прохожу мимо. Нет, с меня хватит.

Но я всё равно не спешу отвечать Алексею. Не потому что сомневаюсь, просто не хочу, чтобы это выглядело как поспешный шаг. Я тяну до последнего, пока почти не истекает срок, отведённый им на раздумья. За это время успеваю обсудить всё и с Надей, и с Зоей Васильевной по нескольку раз.

Обе меня понимают, хотя каждая по-своему. Надя – с деловой практичностью, Зоя Васильевна – с житейской мудростью. И обе говорят одно: “Попробуй. Ты ведь ничего не теряешь.”

Когда остаются считанные дни, беру телефон и всё-таки звоню.

– Алексей, извините за долгие раздумья, – начинаю я. – Я согласна поговорить с вашим руководством.

– Понимаю, – отвечает он спокойно. – Решение наверняка далось непросто. Тогда я назначу вам встречу с Шапиным в ближайшие дни. Будьте готовы подъехать.

Чувствую себя как на иголках. У меня всегда так перед важными решениями. Даже когда Вадим сделал мне предложение, я сомневалась. Не потому что не любила, чего-чего, а чувств к нему во мне было с лихвой. Но были и спорные моменты. Разница в возрасте, разница в статусе, разница в взглядах. Тогда я решила, что любовь всё сгладит. Как же я ошибалась.

Но какое это теперь имеет значение? Никакого. Надо просто сделать шаг. Один, уверенный, без оглядки.

В назначенный день возвращаюсь в город. Я приезжаю заранее, с запасом. Не люблю опаздывать. А ещё хуже – приходить впритык и чувствовать на себе взгляд человека, который уже ждёт. Лучше пусть подожду я. Чтобы отвлечься, решаю перекусить.

Здание “Балтмеда” расположено в огромном комплексе бизнес-центров, где всё блестит стеклом и металлом. Рядом ряд кафе, кофеен, сэндвичных. Я выбираю одну из них: тихую, с мягким светом и приглушённой музыкой. Беру сэндвич с лососем, творожным сыром и рукколой.

Он оказывается неожиданно вкусным, свежий хлеб похрустывает, сыр нежно растекается по языку. “Голодная я – злая я”, – вспоминаю я и усмехаюсь про себя. Сейчас нужно быть доброй Кариной. Спокойной, уверенной, собранной.

На рецепшене “Балтмеда” меня уже ждут.

– Карина Витальевна? – уточняет молодая, безупречно одетая администратор. Её ногти блестят лаком цвета шампанского, а улыбка отточена, как у стюардессы. – Давайте я вас провожу.

Мы идём по коридору, где всё вылизано до блеска. Белые стены, зеркальные двери, мягкий запах антисептика. Даже воздух здесь будто фильтруют от всего лишнего. На ходу я ловлю себя на мысли, что всё это очень напоминает нашу клинику… только богаче, строже, холоднее.

Администратор открывает дверь в кабинет и чуть отступает.

– Проходите, вас уже ждут.

Внутри – просторный кабинет, светлый, с большим панорамным окном. На столе идеально ровно разложены бумаги, ноутбук, пара аккуратных папок. За столом – мужчина лет сорока, подтянутый, уверенный, с пронзительным взглядом.

Шапин Денис Юрьевич. Я узнаю его сразу – одногруппник Вадима. Когда-то они вместе проходили ординатуру, потом пошли разными дорогами.

Он встаёт, улыбаясь широко, будто встречает старого друга:

– Карина Витальевна, рад видеть. Вы заставили меня понервничать, – голос у Шапина бархатистый, с легкими интонациями человека, привыкшего очаровывать собеседников. Он поднимается из-за массивного стола. В воздухе пахнет терпким ароматом элитных зерен, перемешанным с тонкими нотами полироли.

Он улыбается по-настоящему широко, будто рад увидеть не просто потенциального сотрудника, а старого доброго друга.

– Неужели? – отвечаю я, стараясь держать нейтральный тон. – Думала, у вас большой штат и достаточно врачей.

– Врачей много, – с мягкой усмешкой качает он головой. – А вот таких бриллиантов, как вы, нет.

Я усмехаюсь, чуть приподнимая бровь.

– Грубая лесть, Денис Юрьевич.

– Нисколько, – отмахивается он с видом человека, который просто констатирует факт. – Я видел записи ваших операций. Вы работаете точно, аккуратно. Это искусство. А мне как раз нужен отличный хирург-офтальмолог, не просто исполнитель, а мастер.

– Я должна вас предупредить… – начинаю, но он перебивает с лёгкой улыбкой:

– О беременности? Это не секрет. Но, – он чуть наклоняется вперёд, сцепив пальцы, – я не вижу в этом ничего страшного. У нас работают и молодые матери, и женщины с маленькими детьми. Поверьте, мы умеем создавать комфортные условия. А с той зарплатой, что я готов вам предложить, вы сможете позволить себе отличную няню, когда придёт время возвращаться.

Я не сразу отвечаю, в голове мелькает мысль: “С какой стати такая щедрость?”

– Боюсь даже спрашивать, сколько, – говорю, стараясь, чтобы голос звучал иронично, хотя внутри всё сжалось от любопытства.

Когда он называет сумму, я невольно поднимаю взгляд. Она ощутимо выше, чем то, что я получаю в “Альфа-Меде”. В полтора раза.

– Денис Юрьевич, – наконец произношу, подбирая слова, – это ведь не средняя зарплата у вас в клинике.

– Так и есть, – спокойно кивает он. – Но вы для нас слишком ценны, чтобы торговаться.

Всё бы ничего, но его взгляд – слишком внимательный.

– Скажите прямо, – решаюсь, – всё потому, что вы хотите переманить меня из клиники мужа?

– Не слишком дипломатично будет обсуждать этот вопрос, вам не кажется?

– Это касается меня напрямую, – парирую я.

– А вам палец в рот не клади, – хмыкает он, не обижаясь. – Среди прочего, да, это не последняя причина. Но если бы вы были посредственным хирургом, я бы не стал тратить ни своё время, ни ваше.

Я молчу, не желая спорить. В его словах, как бы цинично ни звучало, есть логика.

– Я должна ответить вам прямо сейчас?

– Нет, – он поднимается из кресла, собирается проводить, – готов подождать до завтра. Но не затягивайте, Карина Витальевна.

Я благодарю его и выхожу из кабинета. На минуту останавливаюсь у большого окна, открытого настежь. В коридор врывается свежий ветер, с улицы доносится гул машин и запах кофе из расположенной поблизости кофейни.

Предложение действительно щедрое. Оно способно закрыть все мои текущие вопросы, дать стабильность, независимость и покой. Но слишком уж гладко всё складывается.

В этот момент до меня доносится приглушённый женский шёпот. Я оборачиваюсь, в нескольких метрах две медсестры, прислонившись к стойке, активно обсуждают что-то, при этом даже не пытаясь понизить голос.

– Лен, ты слышала? Я в шоке, как он мог скрывать такое так долго. Годами!

– Да что слышала-то, не темни. Кто что-то скрывает?

Я задерживаюсь, делая вид, что ищу в сумке телефон.

– Воронцов, это главный в “Альфа-Мед”. Я слышала, что его мать такое устроила! Её забрали на скорой.

Сердце пропускает удар. Воздух мгновенно становится плотным, будто пропитан электричеством. Пальцы невольно сжимаются в кулак.

Что значит – забрали на скорой?

Глава 15 Вадим

Знаете такое выражение – беда не приходит одна? Так вот, у меня проблемы нарастают, как снежный ком. И в какой-то момент я начинаю ощущать, будто стою под лавиной, которая вот-вот сойдёт, и мне уже некуда бежать. В какие-то минуты мне даже кажется, что я не контролирую вообще ничего.

А для меня контроль – это не просто привычка, это способ выжить. Я слишком рано понял, насколько жизнь может быть хрупкой, непредсказуемой. С тех пор держу всё под контролем: здоровье, рацион, сон, работу, даже собственные эмоции. Каждое утро начинаю с пробежки, потом холодный душ, витамин D, B12, рыбий жир – как по часам. Вечером – спортзал, чтобы выгнать из головы всё, что не даёт покоя. Настоящий контрол-фрик, если называть вещи своими именами.

Со стороны, наверное, это выглядит чересчур. Может, даже смешно. Но только для тех, кто не знает, почему я стал таким. Кто не видел, как рушится семья, когда один человек теряет здоровье, а другой бессилен помочь. Кто не лежал ночами, слушая, как у родного человека едет крыша, и ты ничего не можешь сделать, кроме как наблюдать.

Когда Карина сбежала, я сорвался. Поднял на уши всех, кого только мог. Звонил всем, от кого хоть теоретически можно было получить информацию. Первой, конечно, досталось Наде. Я думал, она сдастся после пары звонков. Что поймёт, с кем имеет дело. Но она оказалась крепче. Дала такой отпор, что я на минуту растерялся. Ни угрозы увольнения, ни волчий билет в медицине не подействовали.

Наверное, теперь она думает, что я монстр. Что я, как безумец, желал избавиться от ребёнка. Что я бездушный тип, готовый давить всех вокруг ради собственных принципов.

Но это и близко не так. Я до последнего надеялся, что Карина ответственно отнесётся к приёму таблеток, что я потяну ещё какое-то время, а потом уговорю её на эко от донора или вообще взять ребёнка из детдома. Что угодно, в общем, только не подвергать ребёнка риску.

Я ведь сто раз думал о вазэктомии. То одно мешало, то другое, то дурацкая уверенность, что времени ещё полно. Что завтра всё изменится. Что Карина поменяет свои планы относительно детей. А потом случилось это. Беременность. И я, человек, привыкший всё держать под контролем, почувствовал, что земля уходит из-под ног.

Когда она сказала, что беременна, я будто оглох. Слова не доходили. Голова шумела. Первая мысль – не радость, не страх, а растерянность. Я не знал, что делать. Вот и ляпнул первое, что пришло в голову, про аборт. Самое глупое, что только можно было сказать. Не с того начал. Не так.

А потом было поздно. Я пил. Сел дома, открыл бутылку, налил полстакана – и всё. Не для того, чтобы забыться, а чтобы хотя бы на пару часов перестать думать. Перестать прокручивать в голове всё, что пошло не так. Каждый раз, когда закрывал глаза, видел Карину. Её взгляд – разочарованный, усталый.

И сейчас даже не представляю, что скажу Карине, когда увижу её. Если увижу. Такое ощущение, что она сбежала от меня на Северный полюс. Я заблокирован у неё везде, где только можно. Связаться не получается при всём желании. Наверное, лучшим решением будет рассказать ей всё, как есть. Но это будет равносильно признанию в собственной неполноценности. А я всю жизнь боялся именно этого, показаться слабым.

– Вадим Александрович, извините, что отвлекаю, – в кабинет вбегает администратор Аня. Щёки у неё пылают, глаза растерянные. – Там ваша мама… мне показалось, что она странно себя ведёт.

Я поднимаю голову от бумаг.

– Что значит – странно?

– Не знаю… как-то не узнаёт никого. Сначала стояла у ресепшена, потом вдруг начала искать вас, но не могла вспомнить, зачем пришла.

Я встаю резко, стул со скрипом отъезжает назад.

– Сейчас спущусь.

Быстро закрываю кабинет и иду к ресепшену. Коридор кажется бесконечным.

Неужели мама снова перестала пить таблетки? Или решила выпить «немного вина для расслабления», как она любит говорить? Знает ведь, что нельзя – и алкоголь, и пропуски в терапии для неё смертельно опасны. Но каждая ремиссия делает её самоувереннее. Кажется, что болезнь отступила навсегда. А потом – вот так.

Сразу понимаю, что случилось неладное. Мама стоит у стойки ресепшена, с гордо выпрямленной спиной, с той самой надменностью, которая появляется у неё, когда она что-то доказывает миру. Голос звучит громко, требовательно, с обидой и непониманием.

– Девочки, проводите меня к Воронцову Александру, – говорит она с тем тоном, который не терпит возражений. Видно, что она повторяет эту фразу не первый раз.

– Мария Сергеевна, – мягко отвечает медсестра, – у нас нет такого врача. Но мы можем позвать вашего сына.

– Какого сына? Девушка, вы о чём вообще? Мне всего двадцать, я слишком молода для сыновей, – мама хмурится, поправляет волосы и нервно осматривает холл, будто боится, что её подслушивают.

– Хорошо, я поняла, – кивает администратор. – Но у нас работает только Воронцов Вадим.

– Какой бардак! – возмущается мама, хлопая сумочкой по стойке. – Путаете имена врачей! Я на вас жаловаться буду!

В этот момент она поворачивается – и видит меня. Глаза наполняются теплом и облегчением.

– Саша, ну наконец-то! Только ты мне можешь помочь! – идёт ко мне, обнимает, целует в щёку. От неё пахнет духами и лекарствами. – Я так испугалась, – шепчет, прижимаясь к моему плечу.

– Что случилось, мама?

– Я заметила у нас дома Ваню, – говорит она шёпотом, заговорщицки. – Но он вёл себя очень странно, злился. Говорил, что я плохая мать. И знаешь, что сказал? Это просто ужасно… – её голос срывается, она достаёт из сумки платок и судорожно вытирает глаза.

Ваня. Значит, шизофрения снова дала обострение. Ваня, мой старший брат, умер уже много лет назад. Каждый раз, когда мама начинает видеть или слышать его – это верный признак, что кризис близко. И что она может быть опасна прежде всего для самой себя.

– Ань, – тихо, но чётко говорю администратору, – позвони Телегину, в психиатрию. Узнай, есть ли у них места.

Поворачиваюсь к маме, стараясь говорить максимально спокойно:

– Давай присядем вот сюда, ладно? – подхватываю её под локоть и веду к креслу у окна. – Сейчас я всё выясню и поговорю с Ваней. Попрошу, чтобы он больше тебя не тревожил.

Она кивает, вытирает глаза, а потом вдруг оживляется:

– Да… да… А, кстати! Помнишь, я хотела купить те розы? Такие красивые, с переходом от тёмного розового к светлому? – она говорит торопливо, сбивчиво, с неестественной улыбкой. – Я слышала, что именно такие могут вызывать галлюцинации. В них содержится яд! Он влияет на нервную систему. Наверное, не стоит их брать.

– Ты права, – мягко соглашаюсь. – Давай выберем другой цвет?

– Может, жёлтые? Они солнечные, от них точно ничего не будет, – кивает она с уверенным видом.

– Хорошо, жёлтые. Пить хочешь?

– Не откажусь.

Я поднимаюсь, иду к кулеру. Стараюсь не смотреть на руки, они дрожат. Наливаю воду, стараясь, чтобы ни одна капля не пролилась. Возвращаюсь, подаю стакан. Мама делает несколько глотков и вдруг снова меняет тему:

– Когда вы с Кариной приедете в гости? Я хочу приготовить для вас что-нибудь вкусное. Может, запечь рыбу? Ты ведь любишь, да?

Ком в горле мешает ответить.

– Скоро, мама.

Аня подходит ближе, шепчет на ухо:

– Телегин сказал, через пять минут приедет скорая.

Я киваю. Осталось продержаться немного. Главное, не дать ей снова испугаться.

Но когда в холл заходят двое санитаров в форме, мама напрягается. Её взгляд становится острым, подозрительным.

– Саша, – шепчет, – это кто? К кому они приехали?

– Всё хорошо, мам. Это просто врачи. Они отвезут тебя туда, где помогут. Сделают укол, тебе станет легче.

– Легче? – она вскидывает голову. – Нет! Ни за что! Они ставят опыты над людьми! Я видела!

– Мама… – делаю шаг к ней, но она вдруг срывается с места.

Бежит к лифтам, юбка путается в ногах. В холле недавно мыли пол, и плитка всё ещё блестит от влаги.

– Осторожно, там скользко! – кричу, но поздно.

Она поскальзывается, руки в отчаянном движении тянутся к воздуху, стакан вылетает из пальцев, разбивается о кафель звонко. Осколки разлетаются, как осколки льда. Мама падает прямо на них, даже не пытаясь сгруппироваться.

– Чёрт, мама! – подбегаю, опускаюсь на колени.

Кровь мгновенно расплывается по полу. Её слишком много.