Текст книги "Искусство Игры"

Автор книги: Скотт Макбейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

Эльза с облегчением вздохнула.

– Нет! – выкрикнул Карл. – Мы будем прыгать! – Он яростно заспорил с дежурным-швейцарцем на смеси трех языков.

Себастьен спокойно продолжал проверять свои лыжи. Служащий был непреклонен. Но Карл не сдавался. Наконец он повернулся к Себастьену:

– Прыгать будем. Я иду первым.

– Хорошо. Иди, желаю удачи.

Карл вышел на трамплин. Поспешно надел лыжи. Внимательно посмотрел на склон, по которому съезжал десятки раз. Победа у него в кармане, он был уверен. Теперь его мог остановить лишь сам Господь Бог. Карл изготовился и ринулся вниз.

В нужный момент он великолепно взлетел, со свистом, как ракета. А вот потом… Внезапно налетевший свирепый вихрь подхватил его, крутанул и перевернул вверх ногами. Ко всему прочему с ноги слетела лыжа. Это было захватывающее зрелище, только не для слабонервных.

Карл приземлился с отвратительным треском, который, казалось, повис в воздухе, пока он, кувыркаясь, продолжал нестись вниз. Стоящие под навесом члены спасательной команды дождались, когда Карл наконец завязнет в глубоком снегу, и устремились к нему с носилками.

– Неужели он погиб? – проговорила Эльза дрожащими губами.

– Надеюсь, нет, – ответил Себастьен, словно ничего не случилось. Но его глаза смеялись.

На следующее утро Себастьен отвез Эльзу в больницу и остался ждать в машине. Через полчаса она вышла и протянула ему медицинское заключение.

– Так, так, – читал Себастьен. – Переломы руки, ноги, таза. Скверно. И… о, раздроблена лобковая кость. Да, пострадал человек. – Он поцеловал Эльзу. – Ты уж будь с ним поласковее. Хотя бы первое время.

– Не знаю, что и делать. – В глазах у Эльзы стояли слезы.

– Ничего, он поправится, вы разберетесь. В общем, все будет хорошо. А мне, к сожалению, пора двигать. – Он нежно погладил ее волосы. – До свидания, лыжный инструктор. Спасибо за тренировки.

– До свидания, Себастьен.

Прощальный поцелуй был долгий и мучительный.

– Всегда доверяй ощущению пути, предначертанному судьбой, – напомнил Себастьен, заводя двигатель.

– Может, еще встретимся? – с надеждой спросила Эльза.

– Конечно. – Себастьен улыбнулся и помахал рукой.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Если войны избежать невозможно, то оттягивать ее не следует. Ибо это выгодно противнику.

Макиавелли. Государь

Январь. Париж

Пока Таня занималась изысканиями в зале периодики Бостонской библиотеки, а Себастьен развлекался на лыжном курорте, Горан, как подобает политическим аналитикам, предавался размышлениям.

Он лежал на диване, слушан вагнеровского «Лоэнгрина», восхищался яркостью мелодических линий, передающих процесс угасания жизни. После его отъезда из Колледжа минуло три недели. На время Игры он решил покинуть свои апартаменты в Лондоне и перебраться в Париж, где снял квартиру в одном из самых престижных районов, проследив, чтобы никто вокруг ничего о нем не знал.

Горан обвел взглядом гостиную. Изящная мебель девятнадцатого века, великолепный ковер на полу. В Колледже, конечно, шикарнее, но и тут неплохо. Последнюю неделю он запрещал себе думать об Игре. Гулял по Парижу, посещал любимые места, получал удовольствие, накапливая энергию для борьбы. Только дурак ринется со всего маху туда, где ступить опасаются даже ангелы.

Теперь настало время собраться с мыслями. Сложить вместе кусочки хитрой головоломки. Итак, что им известно? Во-первых, состязание за пост Магистра. Игра за власть. Во-вторых, китайскую шкатулку, непонятно каким боком к этому припутавшуюся. И наконец, гибель Рекса Буна. Необходимо выработать правильную стратегию, ведь Игра, где на кон поставлена колоссальная власть, как и любая другая, подчиняется общей теории игр и требует от участника большого искусства и максимальной концентрации внимания. За год необходимо не только добыть двадцать миллионов долларов, но и нейтрализовать усилия остальных участников. А соперничество будет очень острым, даже после вынужденного ухода со сцены Рекса. Его гибель подчеркнула серьезность Игры и с самого начала установила тональность.

Горан поднялся с дивана, приблизился к проигрывателю. За окнами уже занимался рассвет, утро обещало быть солнечным. Надо днем обязательно пойти прогуляться. Он поставил другой диск, прилег на диван и закрыл глаза. Комнату наполнила музыка. Чуть покачивая головой, Горан вернулся к размышлениям.

Любая стратегия должна быть подкреплена философией. Горану нужен проводник со спокойным негромким голосом, который станет направлять его, не давать сбиться с пути. Проводник, постигший существо власти. Великий мудрец вроде Вергилия, сопровождавшего бессмертного Данте по кругам ада.

Кого выбрать? Гоббса, Юма, Канта, Клаузевица? Горан вежливо приветствовал каждого и сразу прощался, потому что среди них самым величайшим знатоком власти, несомненно, являлся Макиавелли. Уж этот средневековый итальянский государственный деятель и дипломат знал, что такое быть Магистром. Правда, он умер почти пятьсот лет назад, но это большого значения не имело. Путь к власти во все эпохи в принципе одинаков. Теперь надо решить, с чего начать. Следует полистать «Государя», фундаментальный труд Макиавелли, посвященный искусству политических интриг. Вот они, эти строчки, написанные рукой гения: «Неразумно вступать в сражение, не изучив местности». Очень полезный совет. Именно так и надо поступить. Музыка витала по комнате, а Горан думал.

Тогда у Магистра Рекс сделал вид, будто не желает принимать участия в Игре. Чушь! На самом деле он хотел выяснить, знают ли что-нибудь о ней остальные. Выяснил, из-за чего и погиб. Соперники об Игре ничего не знали, но кто-то из них догадался, что знает он. И вынес Рекса за скобки прямо на старте. Так что же было известно Рексу? Тайна умерла вместе с ним? Нет, тайны не умирают, а только оказываются спрятанными на разной глубине. Рекс должен был оставить какой-нибудь след. Горан терпеливо исследовал каждую возможность и пришел к выводу, что след нужно искать среди фраз, которые Рекс обронил во время своего последнего ужина в Эррисе.

Горан глотнул воды и, закрыв глаза, стал вытаскивать из глубин памяти – медленно, как воду из драгоценного колодца, стараясь не расплескать ни капли, – обрывки картины их ужина. Постепенно перед ним материализовался Рекс, как призрак Банко. [4]4
  Предводитель королевского войска в трагедии Шекспира «Макбет».


[Закрыть]Его массивная фигура, тяжелые жующие челюсти. Наконец он поднял голову, и их взгляды встретились. Живого Горана и мертвого Рекса, воскрешенного в памяти в мельчайших деталях. Затем, точно просматривая фильм кадр за кадром, он педантично восстановил каждое слово, произнесенное Рексом, каждый жест. Там должно что-то быть. Должно. И вдруг сердце Горана замерло.

Поднимаясь из-за стола, Рекс как бы между прочим обронил, что ему нужно «поговорить кое с кем». Тогда Горан предположил, будто Рекс встречается с кем-нибудь из участников Игры или даже с Магистром. Глупо пропустить очевидный вариант, лежащий на поверхности. Рекс собирался кому-то позвонить.

Горан набрал девятизначный номер. Не получив ответа, добавил еще две цифры. Подождал. Наконец отозвался голос, бесстрастный и монотонный, как у машины:

– Извините, но набранный вами номер не задействован.

Горан помолчал и произнес:

– Десятый отдел, пожалуйста.

– Извините, вы ошиблись номером.

– Мне нужен Хэдли.

– Пожалуйста, подождите.

Горан ждал, раздражаясь. Ох уж эта секретность!

Неожиданно в трубке прозвучал женский голос, мягкий и предупредительный:

– Мистер Хэдли на месте. Я вас соединяю. Только назовите ваш кодовый номер, сэр.

– Двадцать шесть, двадцать пять, восемьдесят шесть.

Через мгновение Хэдли ответил. Немного нервозно, поскольку Горан никогда не звонил ему на работу.

– Горан, рад тебя слышать! Давно не виделись.

– Джеймс, мне нужна помощь, – проговорил Горан деловым тоном. – Давай встретимся в пятницу. Поужинаем. Детали того, что мне нужно, я оставлю в обычном месте.

В трубке послышалось нерешительное покашливание.

– Понимаешь, Горан… сейчас такая запарка, что…

– Спасибо, Джеймтс, – сказал Горан, будто не слышал ни слова. – Давай продолжай вертеть колеса.

Он положил трубку. Если Рекс в тот вечер кому-нибудь звонил, это скоро выяснится. А что касается Джеймса, то бойфренды затем и нужны, чтобы помочь в трудный момент.

Горан передвинул фигуру и откинулся на спинку стула. На проигрывателе стоял компакт-диск с прелюдией и фугой ре минор Букстехуде. [5]5
  Букстехуде, Дитрих (1637–1707) – выдающийся немецкий композитор и органист.


[Закрыть]

– Твой ход.

– Так это шах, а потом мат?

– Боюсь, что так.

– Как это у тебя получается? – проворчал Хэдли. – Всегда выигрываешь. Будто знаешь мой каждый следующий ход.

Горан усмехнулся:

– Ты слишком суетливо играешь, Джеймс. Двигаешь фигуры, не до конца обдумав последствия. А о том, чтобы вникнуть в особенности психики противника, вообще нет речи.

– Ну и что?

– А то, что ты слабый игрок, Джеймс, и должен признать это.

Хэдли пожал плечами. Изящный мужчина лет двадцати восьми. Стильно одетый. Темно-синий костюм, рубашка, галстук, туфли – все от самых модных кутюрье. Чудные белокурые волосы, замечательная прическа. Высокие скулы, пухлые губы. В общем, настоящий красавчик гей. Любезный, но сдержанный. По виду художник или пианист. Но на самом деле агент британской секретной службы MI6, куда поступил сразу после окончания университета.

Горан налил обоим выпить и продолжил:

– Джеймс, необходимо просчитывать вероятные ходы противника. Иначе проигрыш. Как заметил Макиавелли: «Избавиться от недуга не трудно, когда он только зарождается и вовремя обнаружен. Если его запустить так, что он становится виден всем, лечить будет поздно».

Джеймс натянуто рассмеялся:

– Вечно ты приплетаешь своего Макиавелли! Дело тут не в тактике, а в способностях. Просто у тебя есть талант шахматиста, а у меня нет.

– Ошибаешься, – возразил Горан. – Успех надо планировать. Понял? Ладно, ты сделал то, что я просил?

Хэдли кивнул. Он был единственным посторонним, кто знал, что Горан – член Колледжа, и очень этим гордился.

– Да. Бун звонил из отеля в Эррисе один раз. В Штаты, по данному номеру. – Он протянул Горану листок. – Уверяю тебя, это было непросто.

– Спасибо, милый. – Горан ласково погладил его руку. – Понимаешь, у нас в Колледже погиб один Коллега при странных обстоятельствах, и я помогаю Магистру проводить расследование.

Они поболтали еще несколько минут, и Хэдли поднялся. Надо успеть на поезд до Лондона. Горан помог ему надеть кашемировое пальто, проводил до двери. Друзья обнялись.

Затем он вернулся в гостиную. Сел в кресло, глотнул коньяку, набрал номер, указанный на бумажке.

На том конце линии сработал автоответчик. Голос с американским выговором произнес:

– Вы позвонили миссис Бун…

Горан не стал слушать до конца. Он взял справочник, нашел код города. Выяснилось, что мама Рекса Буна живет в пригороде Бостона. Горан позвонил на Бостонскую центральную телефонную станцию узнать, включен ли ее номер в телефонную книгу. Включен. Замечательно. Горан пригубил еще коньяку. Значит, в день гибели Рекс звонил матери. Ничего странного, кроме маленькой детали. Он звонил рано утром по бостонскому времени. Видимо, не с целью просто поболтать с дорогой мамой. Нет, у него на уме было что-то еще.

Горан снова взял трубку, чтобы забронировать билет на рейс в Бостон. Настало время познакомиться с мамой Рекса. Найти адрес будет несложно.

На этом расследование пришлось приостановить. Горан налил себе еще рюмку, чтобы отметить успех.

Живой Рекс информацией делиться не хотел. А вот мертвый оказался более покладистым.

Горан прилетел рано утром. Прошел таможню, взял напрокат автомобиль и направился в Бостон. Был час пик, так что добираться пришлось долго. Когда он проезжал Кембридж, начался дождь. Студенты, прикрываясь кто чем может, спешили на занятия в Гарвардский университет. Горан вспомнил, как читал там лекции по экономике несколько лет назад. Сейчас знакомства в академической среде окажутся полезными. Захотелось есть. Он полез в пакет с булочками, которые купил в аэровокзале. Откусил, начал жевать.

И вот наконец дом миссис Бун. В узком переулке пригородного квартала. Большой, на обширном участке. Как и все остальные дома, обшит вагонкой и покрашен в ярко-белый цвет. Два этажа, поддерживаемый столбиками портик и чуть ли не обязательный в этих местах длинный шест с развевающимся наверху звездно-полосатым флагом. Ох уж этот вездесущий символ патриотизма! Горан вышел из автомобиля. Двинулся по дорожке, внимательно оглядывая все вокруг. Позвонил в дверь.

Открыла мрачная женщина лет шестидесяти в форме медсестры. Вопросительно посмотрела на него. Он объяснил цель визита. Женщина поджала узкие губы и негромко произнесла:

– Вы можете зайти и поговорить с миссис Бун. Только, пожалуйста, не сильно беспокойте ее. Она преклонного возраста, и смерть единственного сына стала для нее ужасным ударом. Приготовьтесь также к тому, что миссис Бун может неадекватно реагировать. У нее болезнь Альцгеймера.

Она ввела Горана в спальню. В постели лежала худая изможденная старуха. Смотрела пустыми глазами в пространство. Вокруг сосредоточены все атрибуты умирающего. Множество пузырьков и коробочек с лекарствами, кислородный баллон, маска. В воздухе висел противный запах камфоры. Разумеется, на видном месте лежала Библия – главный учебник, который положено зубрить перед сдачей экзамена для поступления в вечность.

Горан сел у постели. Миссис Бун не помнила не только последнего звонка сына, но, кажется, вообще ничего. Тогда он попросил разрешения посмотреть бумаги Рекса. Сказал, что он его друг, они вместе работали над книгой. Она скорее всего не поняла ни слова, но едва заметно кивнула и что-то пробормотала. С этим Горан ее покинул. Несчастная женщина. Рекс, наверное, нежно любил мать, а вот Горан свою даже никогда не видел. Такова жизнь.

Сиделка проводила его в комнату Рекса на втором этаже. Здесь было просторно, светло, много воздуха. Из окна открывался приятный вид на школьную спортивную площадку. Кремового цвета стены увешаны фотографиями студенческих времен. На всех Рекс выделялся своей комплекцией, великолепно развитой мускулатурой, горделивой осанкой. Было ясно, что он готов к свершению больших дел. И он взлетел очень высоко. Член Колледжа, перспективный кандидат на пост Магистра. Но его мечтам не суждено было сбыться.

Горан начал просматривать бумаги. Где-то среди них может быть спрятана тайна Игры.

Через три дня вид из окна Горану изрядно наскучил. К тому же почти беспрерывно моросил дождь. Он просмотрел все бумаги Рекса и ничего не нашел. Математические выкладки, уравнения, великолепные статьи по атомной энергетике, но все это для него бесполезно.

Вскоре Горан решил, что пора заканчивать. Он сидел на полу, рассматривал фотографию на стене. Рекс в футбольной форме Чикагского университета.

«Видимо, я ошибся. Неверно предположил, будто звонок как-то связан с Игрой».

Горан встал и пошел попрощаться с миссис Бун.

– Мой сын, – прошептала она, услышав его имя.

Горан чуть сжал ее тонкие пальцы.

– Я всегда буду помнить вашего сына, миссис Бун. Он был замечательный человек.

Горан вышел на веранду и жадно вдохнул свежего воздуха. Надо быстрее возвращаться в Париж и начинать добывать свои двадцать миллионов. У него уже готов замечательный план. Он попрощался с сиделкой и зашагал по дорожке, осторожно обходя лужи.

У ворот его окликнули:

– Погодите… погодите!

Горан обернулся. По садовой дорожке к нему спешила дородная женщина в белом переднике. Она остановилась перед Гораном, сжимая в руке полотенце. Отдышалась.

– Не знаю, сэр, будет ли вам от этого какая-нибудь польза, но я все же решила рассказать. Мистер Рекс звонил незадолго до смерти. Очень рано. К телефону подошла я.

– И что?

– Так вот… доктор Бун попросил меня найти в его комнате нужные ему бумаги. Он говорил как-то странно, отрывисто, словно был не в себе. Сказал, что позвонит еще и продиктует адрес, куда их послать. Но не позвонил, упокой Господь его бедную душу.

– Вы нашли эти бумаги?

– Да. Но потом пришло извещение о его смерти, и я о них совершенно забыла. А сегодня Марта случайно обмолвилась, что вы ищете какие-то бумаги.

– Где они? – Горан с трудом сдерживал нетерпение.

Женщина отправилась в дом и скоро вернулась. Вместо полотенца в ее руке был коричневый конверт, который она протянула Горану. Он раскрыл конверт, заметив, что его руки подрагивают.

– Так я пойду, сэр?

– Да-да, конечно. Большое спасибо.

Ему пришлось вернуться в комнату Рекса. Он сидел в кресле, разглядывал его фотографию на стене и мысленно благодарил. У Рекса действительно была отменная память. Когда в тот знаменательный вечер Магистр объявил, что они выбраны для участия в состязании за его пост, он, видимо, сразу вспомнил, что где-то о подобном состязании читал. Теперь Горан держал в руках бумаги, которые Рекс накануне своей безвременной смерти просил кухарку отыскать и выслать ему. В них речь шла о некоем Максе Стантоне. Горан углубился в чтение.

Макс Стантон, тридцать лет, способный химик, научный сотрудник одной из лабораторий в Гарварде. Был хорошо знаком с отцом Рекса, местным адвокатом. На тесное знакомство указывал факт, что в завещании Стантон назначил Буна-старшего своим душеприказчиком. Стантон неожиданно умирает в расцвете сил, у отца Рекса остаются кое-какие бумаги покойного, которые потом, после его смерти, перешли к сыну. Большую часть Рекс, несомненно, выбросил, но несколько листков его заинтересовали, и он решил сохранить их.

Судя по всему, это были странички из дневника. Там рассказывалось об ужине у Магистра Колледжа накануне Рождества, куда были приглашены пятеро Коллег, в том числе и Стантон. Магистр являлся предшественником нынешнего. Ужин проходил в его доме в третьем дворе. Только они пятеро и он. В конце им предложили участвовать в состязании за право занять пост Магистра. В чем суть состязания, которое Магистр назвал Игрой, в дневнике не объяснялось. Но было упомянуто, что все пятеро согласились принять в ней участие.

Рекс тогда еще не являлся Коллегой, но мечтал им стать, поэтому и сохранил листки. Когда же Магистр заговорил об Игре, мозг Рекса моментально подал сигнал, что в его базе данных есть какая-то информация. Тогда же Рекс спонтанно решил разыграть сцену, чтобы выяснить, знает ли об Игре кто-нибудь из соперников.

Ему срочно потребовалась информация о Стантоне, и следующим утром он позвонил домой, попросил найти эти листки. Но поздно. Разыгранная накануне сцена стоила ему жизни. Кто-то его раскусил. Бедный Рекс. Играть в футбол и играть Гамлета – совершенно разные вещи.

Горан откинулся на спинку кресла. Какая удача, что эти листки сохранились! Ведь, как правило, после смерти Коллеги все его бумаги, где хоть как-то упоминается Колледж, подлежат уничтожению. А вот это «чистильщики» просмотрели. И теперь Горан располагал любопытной информацией. Во-первых, Игра за право занять пост Магистра уже проводилась по крайней мере один раз, и ее участником был Стантон. Во-вторых, другим участником Игры, учитывая год ее проведения, являлся нынешний Магистр. И в-третьих, Стантон умер вскоре после того, как сделал эти записи.

Теперь Горану предстояло выяснить, что явилось причиной его смерти…

Если бы Горан узнал, что в Бостоне находятся еще двое участников Игры, ему бы это очень не понравилось.

Себастьен прилетел из Швейцарии около шести утра. Приехал в отель «Бельвью», выяснил, в каком номере остановилась Таня. Отпереть дверь тоже труда не составило. Он зашел в темную спальню. Таня пошевелилась в постели и села, протерев глаза. Увидев его, потянулась. Они страстно поцеловались.

У Себастьена отлегло от сердца. Он наклонился обнять ее и в ответ получил сильную пощечину.

– Скотина! Не мог предупредить, что уезжаешь? Идиот!

Себастьен сел на постель. Обиженно потер щеку. Почти месяц не виделись, и на тебе.

Она встала с постели.

– Таня, прости. Я был не в себе. Не соображал, что делаю. Разговор с Магистром сильно на меня подействовал.

– Врешь!

Себастьен сделал еще заход:

– Ну извини же. Или ты хочешь, чтобы я ушел?

– Да, уходи.

Таня исчезла в ванной комнате. Он последовал за ней.

– Таня, ну хватит. Мы будем работать вместе.

– Нет, не будем.

Она встала под душ.

– Таня. Прости, пожалуйста. – Не дождавшись ответа, Себастьен вскинул руки. – Да, ты права – я скотина. Полная скотина. Скотина в десятой степени. А теперь прости.

Она молча мылась.

– Таня…

Широко улыбнувшись, Себастьен распахнул дверь душевой кабины и втиснулся рядом с ней. Как был, в костюме и туфлях. Сильно прижал ее к кафельной стене. Таня попыталась отстраниться, но бесполезно. Настойчивость Себастьена принесла плоды. В конце концов она поцеловала его и начала развязывать галстук, правда, предварительно облив шампунем и еще какой-то жидкостью.

– Ты скотина в двадцатой степени.

Через полчаса они вернулись в спальню. Себастьен с полотенцем в руках смотрел на Таню. Она сидела на постели, по-прежнему голая, вытирала ноги. Восхитительное зрелище. Когда Таня надела лифчик и наклонилась, Себастьен поцеловал ее в плечо.

– Себастьен, ситуация действительно серьезная. Ты это осознаешь?

– Да, конечно.

Таня пожала плечами:

– Нет, не осознаешь. И перестань быть болваном и смотреть на меня, словно сгораешь от любви. Я тебя еще не простила. Так что слушай. У нас появилась уникальная возможность встать у руля Колледжа.

Таня начала одеваться, а Себастьен лег, откинувшись на подушки, восхищаясь ее дивной фигурой.

– Потрясающая возможность, – продолжила Таня. – Взять в руки огромную власть.

– Я согласен.

Таня вставила в уши серьги и повернулась к Себастьену:

– Я хочу услышать от тебя, что ты думаешь обо всем этом, не валяя дурака.

– Хорошо.

Правильно, нужно расставить все точки над i. Сейчас его тон в виде исключения был серьезный. Да, он пришел к выводу, что Колледж более влиятельное и комплексное учреждение, чем казалось раньше. Оно не менее загадочно, чем китайская шкатулка. По его мнению, Колледж очень ловко манипулирует информацией. Можно усилить одно государство, ослабить другое. Все зависит от воли Магистра. И его деятельность не ограничивается одними советами. Он может по своему желанию менять политику в мировом масштабе.

Таня внимательно слушала.

– Понимаешь, когда я стал Коллегой, в первой беседе со мной Магистр упомянул, что Колледж никогда не злоупотреблял властью. Но это лукавство. Колледж не сдерживают никакие категорические императивы, как, например, католическую церковь. Он может использовать власть как заблагорассудится. Я говорю «Колледж», а имею в виду Магистра. Все определяет он. И эта Игра тому подтверждение. Не сомневаюсь, что у Колледжа есть конечная цель, поставленная еще его основателем. Исподволь подчинить мир своей воле. Нет, правительства будут существовать, но лишь для виду. А все решать станет Магистр. Этакий глобальный серый кардинал. К этому в конце концов все придет.

Таня приблизилась к окну, раздвинула шторы и повернулась к Себастьену. При утреннем свете она была такой красивой, что Себастьен почти в нее влюбился.

Она села в кресло.

– До недавнего времени я даже и в мечтах не держала, чтобы стать главой Колледжа. Настолько это выглядело нереально. И вот подобную возможность мне предложили.

– Так ты решила стать Магистром? – медленно проговорил Себастьен, садясь на кровать.

– Да, – ответила Таня. – Ты разочарован? Но я имею такое же право, как все остальные.

– Конечно, – согласился Себастьен.

– Выходит, мы соперники?

– Вроде бы, – усмехнулся Себастьен. – Но это не означает, что мы не должны сотрудничать. До конца Игры еще далеко. – Он на секунду замолчал. – Сообща действовать безопаснее. Мы же не хотим, чтобы с нами случилось то же, что с Рексом.

– Думаешь, его убили? – В глубине души Таня надеялась, что Себастьен рассмеется и станет убеждать ее в обратном.

– Да. Момент был выбран очень подходящий.

– Как страшно! – Таня поежилась. – Себастьен, ты меня любишь?

– Конечно. – Он встал, прижал ее к себе. – А теперь пошли позавтракаем.

Они положили себе в тарелки еды и сели за столик у окна.

– Послушай, – Таня внимательно посмотрела на Себастьена, – поскольку мы решили работать вместе, я должна рассказать тебе кое-что.

– Я тоже. – Он отвернулся от окна и улыбнулся: – Пора признаний. Давай это отметим. Налей себе томатного сока.

– Себастьен, я взломала компьютер Рекса и наткнулась на интересную записку.

– Что ты говоришь? – Он был уверен, что Таня взломала и его компьютер. Наверняка. Хитрая, ничего не скажешь. Ее не следует недооценивать.

Таня вдруг пожалела, что завела этот разговор. Она не собиралась рассказывать Себастьену все. Он не поймет и станет ревновать даже к мертвому. Ее удерживало также и то, что в своем послании Рекс предупреждал, чтобы она не доверяла никому. Но ведь они договорились действовать сообща.

– Понимаешь, там всего-то было несколько слов. Он напечатал их, видимо, для памяти, сразу после ужина с Магистром. Это меня насторожило. Там было сказано буквально следующее: «Бостон. Городская библиотека. Зал периодики. Макс Стантон».

Себастьен закончил намазывать маслом тост.

– Значит, Рекс знал что-то об Игре и сцену тогда у Магистра устроил неспроста. – Сам он уже давно пришел к этому заключению.

– Так вот, – продолжила Таня, – последние несколько дней я провела в библиотеке, в зале периодики. Там хранятся газеты, выходившие в США с незапамятных времен. Я просмотрела большинство ежедневных газет за последние двадцать лет. О Стантоне я ничего не нашла.

Себастьен внимательно выслушал ее, прожевывая очередной тост.

– Я вдруг начал сомневаться. А если гибель Рекса никак не связана с Игрой? Мало ли чем он еще занимался? Откуда нам знать?

– Но данную информацию надо обязательно проверить, – резко проговорила Таня.

– Разумеется, – поспешно согласился Себастьен. – Пойдем в библиотеку сегодня. Я придумал, как ускорить процесс.

– А что у тебя?

Себастьен улыбнулся и потер щеку.

– Не знаю, стоит ли тебе рассказывать, после того, как ты со мной так обошлась. До сих пор больно. – Он сделал скорбное лицо. – И потом, я принес в жертву свой костюм.

Таня фыркнула:

– Так не пойдет. Либо мы работаем вместе и делимся информацией, либо каждый идет своей дорогой. Давай решим с самого начала.

– Все в порядке, успокойся. Я просто пошутил. – Себастьен глотнул кофе. – В тот самый вечер, накануне гибели, Рекс кое с кем ужинал в Эррисе. И мне известно с кем.

Глаза Тани расширились.

– Правда?

– Да. Дело в том, что Рекс тогда поднял крик у Магистра, чтобы проверить нас. Выяснить, знаем ли мы что-нибудь из того, что знает он. Я это сразу сообразил и начал следить за ним. Вот почему мне пришлось покинуть тебя в тот вечер. На следующее утро Рекс отправился на материк и кружным путем добрался до Эрриса, где снял номер в маленьком отеле. Постель и завтрак. Место совсем не в его стиле. Рекс просидел там до вечера, а потом отправился пешком в ресторан. Догадайся, с кем он ужинал?..

– С Гораном?

– Именно, с нашим славным Гораном. Видимо, они договорились встретиться сразу после ужина у Магистра. Я видел их. Но слышать, о чем они говорили, конечно, не мог. Ясно, что-то замышляли. Вскоре Рекс ушел.

– И погиб.

– Да.

– И что потом?

– Да, в общем, ничего. После поминальной службы в часовне я спросил Горана, не знает ли он, где находился Рекс накануне гибели. Тот ответил, что этого не знает никто. Наверное, в тот момент у меня был странный вид, я чем-то выдал себя. Горан теперь знает, что я видел их тогда вместе. Он ведь очень проницательный.

– Что все это значит? – Таня помрачнела.

– Понятия не имею. – Себастьен допил кофе. – Невозможно сложить пазл, когда у тебя всего несколько элементов. Китайская шкатулка-головоломка. Игра. Четыре ее участника живы. И один мертв.

Здание Бостонской библиотеки было построено в начале девятнадцатого века и с тех пор не реконструировалось. Здесь все оставалось как прежде. Зал периодики представлял собой просторное помещение с высоким сводчатым потолком, обшитым деревянными панелями. Двухэтажный. Везде серые металлические стеллажи с подшивками газет и журналов в красных картонных обложках разных размеров. На столиках стояли несколько аппаратов для чтения микрофильмов. Себастьен удивился, увидев, что почти все места за рабочими столами заняты. Он с интересом разглядывал посетителей. Пара-тройка школьников готовились к занятиям, ученого вида люди с бородами сосредоточенно делали выписки, но большинство составляли немолодые граждане, которых оптимистически именуют временными безработными. Эти коротали время в тепле, подремывали, лениво почитывали журналы тридцатилетней давности. Очевидно, дожидались наступления пенсионного возраста.

Таня с Себастьеном поднялись по шаткой металлической лестнице на второй этаж. Тут, в самом конце, забаррикадированная стеллажами, находилась стойка, место дежурного по залу. Рядом доска с вырезками из газет и объявлениями. За стойкой сидела девушка лет двадцати. Бледно-оранжевый комбинезон, в носу и губе пирсинг, во рту жвачка, все как положено. Усердие не являлось сильной стороной ее натуры, поскольку она продолжала читать глянцевый журнал, не обращая на их появление внимания.

Себастьен понаблюдал, как она сосредоточенно двигает челюстями, и вежливо произнес:

– Вы не могли бы нам помочь?

– Нет! – бросила девушка, не отрываясь от чтения.

Себастьен сжал губы. «Ах ты дрянь!» Ничего не скажешь, выбрала профессию по душе. С ее способностью долгое время не менять позы она вполне годилась в шлюхи. Но там необходимо быть активной и любезной с клиентами. Так что только за этой стойкой, огрызаясь на посетителей, она чувствует себя комфортно.

– Я к вам обращаюсь. – Себастьен нажал кнопку звонка на ее столе.

– У меня перерыв на ленч. – Дежурная по залу кивнула в сторону часов на стене, которые показывали десять тридцать. Причем в любое время суток последние два года.

– Ах вот оно что, – пробормотал Себастьен.

Еще секунда, и он выдавил бы на нее тюбик клея, лежавшего на столе. Но Таня с улыбкой потянула его за руку.

– Пошли. Вот тут, – она показала на стеллажи, – собраны американские газеты за двести лет. Причем на микрофильмы переведена малая часть. Как мы найдем среди этого барахла Макса Стантона, не представляю. Здесь же миллионы страниц текста!

Они сели за стол, взяли по несколько подшивок.

– Ты не думаешь, что Макс Стантон – анаграмма или код? – спросил Себастьен. Он погладил под столом колено Тани. Просто руки некуда было девать.

Пожилой человек за соседним столом с интересом наблюдал за ними.

– Нет, – возразила Таня. – Рексу не нужно было записывать для памяти код. Да еще на видном месте. Так что Макс Стантон – имя и фамилия человека.

– В таком случае давай ограничим себя определенными рамками, – предложил Себастьен, неохотно убирая руку с ее колена. – Иначе мы застрянем здесь навеки.