Текст книги "Сэнзэро — братишка-коротышка"

Автор книги: сказки народные

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Глава 1. Вероника

Я никогда не входила в эту комнату раньше, но почему-то даже не удивилась, когда интерьер оказался именно таким – темное дерево, тяжелый бархат, полумрак. Эти апартаменты вообще не были созданы для яркого света, для солнца. Только тьма, только похоть.

Дверь открывалась слишком медленно, ведомая моей ладонью. Я видела все больше: детали интерьера, мебель, их. Не зажмуривалась, не закрывала глаза. Такие картины стали уже привычны. Словно завороженная, подглядывала за теми, кто получал неописуемое удовольствие. Впитывала их стоны, разделяла блаженство.

В обители порока и похоти отчетливо выделялся он. Темный принц, король разврата, демон-искуситель. Все эти сущности сливались в единое целое, рождая совершенное тело. Ловкие пальцы обнаженных чаровниц гладили его широкие плечи, но не пытались пробраться под белоснежную рубаху. Они играли с завязками у ворота, но не касались его бронзовой кожи, так же как и не трогали длинные пряди темных волос.

Мужчина, владыка, властитель. Он сидел на крепком высоком троне, но не в обилии шелков или драгоценностей. Прекрасные белокожие девы обвивались вокруг него, словно гибкие лианы. Их холеные ручки впивались в его мощные бедра, облаченные в обтягивающие штаны. Пальцы мужчины, плененные массивными перстнями, постукивали по каменным подлокотникам, будто он с нетерпением чего-то ждал. И дождался.

Я прекрасно знала, что никто не увидит меня, не услышит, как бы ни кричала. Так было всегда, каждый мой визит, но не в этот раз. Когда Темный принц поднял голову, клянусь, наши взгляды встретились. Крупная дрожь обняла тело, прострелила спину, словно молния, вынуждая выпрямиться. Я напрочь забыла о дыхании. Казалось, что меня поймали за подглядыванием, но ведь этого не может быть!

Сколько раз я беспрепятственно наблюдала за тем, как обнаженные мужчины ласкают не менее обнаженных дам, а дамы отвечают им той же страстью. Да я и половины не умела из того, что вытворяли жители этого дворца. Каждая комната, каждый коридор наполнялись стонами наслаждения, но никто и никогда не видел меня, не обращал на меня внимания. Да я даже касаться их пробовала, но никакого эффекта! Поверьте, я предприняла столько попыток привлечь их внимание, что остаться незамеченной было просто невозможно, но они все равно не видели.

Но только не сейчас.

Черный взгляд сверлил, впивался в самую душу, будто не только видел меня, но и знал все мои мысли. Щеки загорелись от стыда. Может, и не на меня смотрит вовсе?

С трудом разорвав контакт, обратила свое внимание на невообразимое слияние тел. Мужчины и женщины занимали весь каменный помост рядом с троном и даже пол подле него. Среди пестрых подушек они ласкали друг друга, нисколько не стесняясь своей наготы. Крепкие члены скользили в лона, скрывались в объятиях пухлых губ. Руки – десятки рук – вытворяли невероятное. Я разглядывала их, но вновь столкнулась взором с черными очами. Он будто наблюдал за мной, подмечая малейшую реакцию.

Решив проверить безумную догадку, шагнула в комнату и чуть влево. Черный взгляд переместился вместе со мной. Страх затопил сознание: все-таки поймали! Развернувшись, шагнула к высоким дверям, но они с громким стуком закрылись прямо перед моим носом. Ком встал в горле, а слюна вдруг стала вязкой.

Оборачивалась медленно. Прикрыла веки, молясь всем богам, чтобы проснуться, но, видимо, персонального внимания не заслужила. Три удара сердца – вдох, три удара сердца – выдох… Веки открываются, и мне хочется отшатнуться, но бежать некуда. Спина, закованная в дурацкий корсет, впитывает холод резных створок. Плечи озябли, покрылись мурашками, но виной тому черный взор. Бездна, что разливается в его глазах.

Мужчина сбрасывает девичьи руки, будто стряхивает их, словно что-то неважное. Его ладони упираются в подлокотники, а сам он поднимается с трона. Лучше бы сидел. Высокий, мощный, опасный. Его тонкие губы расплываются в зловещей полуулыбке. Взгляд тяжелый, давящий, подчиняющий. С ужасом наблюдаю за тем, как идет прямо ко мне. Вздрагиваю от каждого шага. Сердце надрывается, будто и не делает пауз между стуками. Пульс стучит в ушах, в горле. Да даже в пятках! Уж лучше бы грохнуться в обморок, но тело предает.

Остановившись в шаге от меня, Темный принц протягивает руку. За тяжелыми портьерами виднеется стрельчатое окно, но навряд ли мне удастся добежать до него, а уж выпрыгнуть и подавно. Интересно, у них кто-нибудь уже выпрыгивал из окон? А чем дело закончилось? Тьфу…

Стоп, паника! Стоп, говорю! Держи себя в руках. Ну или в ногах, в чем там удобнее? Да хоть в зубах держи, только думай! Думай!

Мужчина нахмурился. Широкие брови угрожающе сдвинулись – мол, дорогая, не тяни кота за хвост, – но я продолжала стоять как истукан и притворяться этой самой статуей. Ну а вдруг прокатит?

Не прокатило…

Моя рука сама собой взметнулась вверх, а пальцы легли на его ладонь. Словно по волшебству, честно слово! Уставившись на наши руки, пропустила момент, когда меня потянули вперед. Каждый его твердый шаг равнялся двум моим – коротким и быстрым. Куда тащил? А черт его знает, но, миновав трон, мы остановились у широкой двери. Его губы шевелились в безмолвии. Я попыталась вырваться из захвата, но какой там! Черный взгляд обжег, а мне вдруг резко перехотелось дергаться. Страшно, черт возьми! Может, он меня за подглядывания сейчас на казнь ведет!

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Дверь за нашими спинами закрылась.

Осторожно оглядев помещение, гулко выдохнула. Центр комнаты занимал прямоугольный стол, заставленный разными яствами. Виднелись кубки, бутыли с вином, плоские блюда с птицей, овощами и мясом. Собственно, я была совсем не против такой казни. На моей памяти еще никто не умирал от обжорства. Хотя…

А если это последняя трапеза перед смертью?

Оглянувшись на меня, мужчина не стал приковывать взглядом. Наоборот, взор его бесцеремонно прошелся по моему телу. Точнее, по пышному платью. Я бы сказала, нагло так прошелся. Плотоядно. Хотела сделать шаг назад, но ничего не получилось. Теперь я стояла подобно статуе не по своему желанию. И молчала не по своему желанию.

Увидев испуг в моих глазах, мужчина усмехнулся. Его руки огладили открытые плечи, а встретившись с тканью коротких рукавов, надавили на нее, спуская ниже. Ладонь прошлась по ключицам и спустилась к груди, но не задержалась. Ловкие пальцы быстро расшнуровали корсет, однако дышать легче не стало. Задержав дыхание, ждала, что будет делать дальше.

От страха прикрыла веки.

– Смотри на меня, – приказал мужчина.

И я смотрела. С ужасом наблюдала за тем, как тяжелое темно-зеленое платье стекает к моим ногам, оставляя лишь в одной сорочке. В сорочке, под которой не предусмотрено белье!

Когда мужчина присел на одно колено, думала: все, помру вот прям здесь. Прикоснувшись к одной ноге, приподнял ее и избавил от обуви. Туфлями это назвать язык не поворачивался.

То же самое проделал и со второй.

Подняв голову, смотрел снизу вверх, но казалось, будто свысока. Словно это не он сейчас стоит передо мной на одном колене, а я протираю пол своей белой сорочкой.

Поднявшись, отошел на шаг и оценил свою работу. Даже начисто побритый подбородок пальцами потер, будто там у себя в голове рассуждал, все ли сделал правильно.

Оглянувшись, взмахнул рукой, и нутро темного камина, что расположился по ту сторону стола, взметнулось ярким пламенем. Если бы могла вздрогнуть, вздрогнула бы, но чего нет, того нет.

Оглядев стол, мужчина подошел к нему и одним грубым движением смел все яства на пол. Стало обидно. За кушанья. Но уже через секунду я напрочь забыла о еде.

Вернувшись к моему статуяподобному телу, бесцеремонно взял на руки, а уже через несколько шагов положил прямо на стол. Так и хотелось заорать: «Я не девственница! Жрать меня не надо!» Но кто бы дал мне голос.

Его рука взметнулась в резком порыве. Наслаждался моим страхом и почему-то гладил мою бедную щеку. Теплые пальцы прикоснулись к шее, волной очертили грудь. Прошлись по животу и, задержавшись на интимном треугольнике, достигли кончиков пальцев ног.

Откуда взялся нож, я так и не поняла, а вот как этот нож распарывал ткань сорочки, видела очень даже отчетливо. Все-таки жрать собрался, гад.

Наблюдал за моей реакцией. Хоть бы улыбнулся, что ли, в самом деле. Я бы, может, от сердечного приступа скончалась, и жрал бы себе на здоровье.

Глупые мысли вмиг улетучились, когда его пальцы ловко скатали чулки. Полностью обнажена. Ни двинуться, ни сказать хоть слово. Гладил нагую кожу. То подушечками пальцев, то всей ладонью, вызывая колкие мурашки. Да, страх по-прежнему оставался со мной, но к нему вдруг нелепым образом добавилось возбуждение. Легкая волна постепенно превращалась в тугой комок внизу живота. Кожа уже горела от его прикосновений, но мне до боли, до безумия хотелось, чтобы притронулся к груди, погладил лоно, однако мужчина словно намеренно избегал этих участков.

– Смотри на меня. – Только-только прикрыла глаза, затуманенная ощущениями, как Темный принц вырвал меня из собственных грез.

Нет, его действия нисколько не походили на массаж. Скорее, на издевательство. Да уже сделай ты что-нибудь! Перед тобой дама неглиже!

Будто услышав мои далеко не целомудренные мысли, мужчина коснулся груди. До боли сжав сосок, отпустил и подул на него. Дыхание мое участилось, а наружу вырвался первый стон. Сама от себя не ожидала, да только говорить или спрашивать что-то была не в состоянии. Второй сосок, наоборот, нежился в ласке. Такой контраст сбивал с толку, не давая переварить бурю эмоций. Боль сменялась наслаждением, а потом снова болью.

Его ладони сомкнулись на талии, очертили ягодицы и бедра. Черный взгляд горел, а нерушимая маска слетела, будто и не было. Ну, давай же! Коснись! Но он стоял и вновь оценивал взглядом.

Когда одна его рука накрыла заветный треугольник и несильно сжала, я громко застонала и выгнулась в спине. Вновь владела своим телом, но как будто уже и не владела вовсе. Здесь было другое. Возбуждение сжигало, страсть окутывала, а целый мир вдруг сузился до его прикосновений.

Даже не поняла, когда два пальца другой руки, свободной от ласк, надавили на мои губы и проникли в рот. Облизывала их, посасывала, играла языком. Удавалось только мычать.

Там, в лоне, все горело и пульсировало. Давно стала мокрой. Чужие пальцы скользили по складкам, но не проникали внутрь. Снова издевался. Чуть надавливал на чувствительную горошину и вновь грубо сжимал. Мучил уверенными круговыми движениями, но не доводил до пика, вынуждая разочарованно стонать.

Прикусывала его пальцы, облизывала, насчитывая уже три. Когда проникли глубоко – казалось, до самого горла, – хотела возмутиться, но не успела. Ничего не успела, потому что там, с другой стороны стола, он уже вошел в меня, уверенно растягивая лоно все теми же проклятыми пальцами.

Больше ничего не понимала. Лишь чувствовала, как пульсирует возбуждение внизу живота. Как все мышцы скручиваются, сжимаются, а ногти царапают столешницу, пытаясь ухватиться хоть за что-то.

Неугомонные пальцы врываются, набирают скорость, а веки закрываются, чтобы встретить золотистые вспышки, чтобы тело прочувствовало, ощутило горячую дрожь и онемение где-то в затылке. Кричу. Кричу или это стоны становятся неудержимо громкими – черт его знает. Схватив мужчину за руку, приподнимаюсь и цепляюсь за его плечи, чтобы впиться в губы поцелуем. Страсть или благодарность? Да кто их разберет.

Оторвавшись, смотрю на него затуманенным взором и улыбаюсь, да только…

– Кто тебе разрешил прикоснуться ко мне?

* * *

Я проснулась в холодном поту. Опять. За четыре минуты до того момента, как должен был зазвонить будильник.

Однако в этот раз что-то новое все-таки было. По крайней мере, раньше сердце в момент пробуждения еще ни разу не стучало так бешено. И я никогда еще не заходила настолько далеко.

До сих пор не ощущая полного контроля над своим телом, как будто все происходило не во сне, а наяву, села на кровати. Села и постаралась отдышаться – воздуха в легких категорически не хватало.

Эти странные сновидения начались около месяца назад. Сперва какие-то обрывки, а дальше все больше и больше. Но так далеко…

Закрыв глаза, медленно выдохнула. Это всего лишь сон. Мало ли что людям вообще снится. Кто-то в лифте падает, кто-то от маньяков убегает. У меня, если смотреть объективно, еще не самый плохой вариант, только отчего-то все равно совсем не по себе.

Может, все дело в том (стыдно признаться, но ведь самой себе можно), что таких ярких ощущений я не испытывала в реальности никогда и ни с кем, а еще, возможно, из-за того, что я ничего не забывала.

Мои сны не превращались в обрывки воспоминаний, которые можно было сохранить на самой окраине сознания. Они не стирались. Я могла в деталях описать убранство комнат, лица людей, которых встречала. Да я даже ощущения помнила… Как сейчас помнила.

И я не врала, ладони моментально вспотели от мысли о том, что я вытворяла во сне…

Я ведь была не против. Я сама хотела!

Стоп-стоп-стоп!

Еще немного, и от переутомления в сочетании с проблемами в жизни я окончательно тронусь. Может, мне пора обратиться к психологу или, как считает Ромка, забить на все, взять несколько отгулов и рвануть куда-нибудь к морю?

Сейчас как никогда мнение моего лучшего друга звучало адекватно и уместно. Если ничего не изменится, сперва я докачусь до оргий во сне, а так их и в реальную жизнь перенести недалеко. Ну, учитывая ощущения…

Так! Хватит!

Три дня. Три чертовых дня осталось до того момента, когда я, наконец, с чистой совестью смогу выдохнуть и расслабиться.

Отпуск – всего пять букв, но как же много в них смысла.

Наверное, именно мечтами об отпуске я и жила все последнее время, если бы не они, точно уже свихнулась. Жизнь, словно издеваясь, подкидывала один неприятный сюрприз следом за другим.

Сперва родители огорошили новостью о разводе. Я не была глупой и отлично понимала, что дело идет именно к этому, но саму новость, сам факт того, что мои догадки действительно оказались правдой, не удалось пропустить мимо себя.

Я отлично помнила нашу семью, когда она еще могла именоваться семьей в полном смысле этого слова. Могу с уверенностью сказать, что папа и мама любили друг друга, однако исключительно любви оказалось недостаточно.

Не знаю, что конкретно стало причиной их разрыва, наверное, свою роль сыграл целый ряд причин, и теперь я уже не могла, упоминая маму и папу, подразумевать единое целое. Наверное, мне просто нужно время для того, чтобы с этой мыслью смириться.

Однако судьба решила не давать мне передышку на осмысление случившегося. Уже на следующий день после разговора с родителями мне позвонила хозяйка квартиры, которую я снимала, и заявила, что она срочно должна поднять арендную плату. Вдвое. Конечно, я отлично понимала, что те деньги, которые я платила за жилье, были смешными, но к таким резким переменам я оказалась не готова.

Смена квартиры не представлялась возможной, потому что даже за удвоенную сумму аренды я смогла найти лишь однушку на отшибе в одном из тех районов, где вместе с квартирой нужно приобретать пистолет или, на худой конец, топор.

В общем, теперь приходилось планы на отпуск строить более демократичные, но ничего, это все-таки не самое страшное, что может произойти в жизни. Стоит радоваться, что этот отпуск вообще есть. После нескольких авральных недель на работе даже выходные за полярным кругом среди медведей и морских котиков покажутся идеальным отдыхом.

1

Работа… От одного этого слова в дрожь бросало. Когда я устраивалась секретарем в небольшую юридическую фирму, я и представить себе не могла, сколько трудностей свалится на мою русую голову. Иногда мне даже казалось, что рабство до сих пор не отменили, по крайней мере, в фирме «Фридман и партнеры».

Мои восемь часов рабочего дня явно исчислялись не в земном времени. Порой я выползала из офиса ближе к полуночи, порой приходилось появляться на работе задолго до восхода солнца, однако я умудрилась к этому привыкнуть, да и как тут не привыкнуть, когда вакансии с приличной заработной платой ценятся на вес золота.

Я даже смогла смириться с не слишком адекватным отношением руководства – если в планах на следующий год ипотека, тут уж не до перебора вариантов и кручения носом.

Нет, к самому хозяину фирмы, Марку Ильичу Фридману, у меня не было никаких претензий – милейший человек, жаль, правда, что в силу возраста (который неумолимо клонился к восьмидесяти годам) появлялся мужчина на работе крайне редко. Фактически конторой руководили два его сына – Яков и Михаил, и эта парочка могла предоставить весь спектр извращений на любой вкус и цвет для своих сотрудников.

Хочется неприкрытого хамства – это к старшему, Якову. Есть мечты о нудных лекциях, сотнях бессмысленных вопросов и миллионе бесполезных поручений – Михаил к вашим услугам.

Радовало лишь то, что одновременно мужчины в офисе старались не появляться. Вся причина в каких-то семейных разборках, но я никогда не вдавалась в детали. Не появляются – и хорошо, мне спокойней.

Однако сегодня, видимо, свет на нашем офисе сошелся клином, я это поняла еще на улице. Хватило одного взгляда на парковку, чтобы понять: сегодняшний день не сулит мне ничего хорошего, ведь рядом с автомобилем Якова была припаркована машина его брата, и это могло означать только одно: в офисе меня уже поджидают оба наследника Марка Ильича.

Интересно, еще не поздно плеснуть в кофе немного коньяка?

– Морозова, где тебя черти носят?!

Кажется, уже поздно…

Глава 2. Вероника

– Яков Маркович, доброе утро! – натянув на лицо одну из своих самых лучших фальшивых улыбок, которые были предназначены исключительно для особых случаев (а в том, что сегодня я имела дело именно с таким, сомнений не было), поспешила поприветствовать одного из руководителей, который в данный момент как раз стоял на пороге офиса и курил.

– Пошевеливайся давай, – выдал свое дежурное приветствие мужчина, после чего, отправив окурок в урну, зашел в здание, громко хлопнув за собой дверью.

– И тебе, Вероника, доброго утра, – фыркнула себе под нос, стараясь скопировать интонацию Якова. Вышло из рук вон плохо. Наверное, из-за того, что пожелание доброго утра из уст этого человека было чем-то из области фантастики.

Надежда на то, что сегодняшний день пройдет нормально, таяла, как мороженное под обогревателем. Больше всего сейчас хотелось просто развернуться и уйти домой, а уже там закутаться в одеяло и не шевелиться до тех пор, пока не прилетит какая-нибудь сказочная фея и не сообщит о том, что отныне в моей жизни будут исключительно счастье и радость.

Ага, я уже трижды умереть успею, пока этот момент наступит.

Терпение, Ника, терпение! Всего три дня!

Улыбаемся и машем, улыбаемся и ксерим, улыбаемся и сканируем. Блин, просто улыбаемся и делаем все, что от меня захотят. Мне премия перед отдыхом кровь из носу как нужна.

Однако я даже не успела дойти до ксерокса. Проблемы начались гораздо раньше. Стоило только переступить порог офиса.

Куча коробок в коридоре могла, конечно, свидетельствовать о том, что Яков и Михаил все-таки решили сделать ремонт в приемной, но в такие чудеса я, просидевшая год на стуле, одну ножку которого необходимо было обязательно цеплять за ручку стоявшего рядом сейфа, чтобы внезапно в самый неподходящий момент эффектно не спикировать на пол, верила слабо.

Блин, да чего уж там, я в них вообще не верила.

Я еще отлично помню тот день, когда на глазах Якова служба доставки привезла мне новенькое, купленное на свои деньги кресло. Единственную фразу, которую выдавил мужчина после того, как я заменила прошлый пыточный стул на царское ложе, я тоже помню отлично:

– Если ламинат поцарапаешь своим монстром, из зарплаты вычту.

Компенсация за траты? Желание купить остальным сотрудникам нечто подобное?

Пф-ф-ф! Забудьте!

Поэтому это точно не ремонт. Да и на переезд слабо похоже, учитывая работающий шредер, что с аппетитом жрал бумаги, которые с энтузиазмом скармливал ему Михаил.

– Вероника, передай мне во-о-он ту синюю папочку, – заметив меня, проговорил старший брат.

Да-да, приветствия не были сильной стороной их семьи.

Стараясь не обращать внимания на предчувствие, которое во все горло вопило нечто очень похожее на: «Жди беды!», бросила сумку на диванчик, развернулась в сторону своего стола, на который и указывал старший из братьев, однако затормозила, даже не успев вытянуть руку.

Наверное, тут стоить рассказать о том, что я вполне себе опрятная, порядок люблю, да и вообще, мама не слишком напрягалась, в очередной раз повторяя мне, что жена, которую не видно из-за горы немытой посуды, вряд ли сможет рассчитывать на крепкий брак.

У мамы посуда всегда была помыта, однако их с папой брак это не спасло, и что-то мне подсказывает, что дело почти всегда не в посуде, но я сейчас не о том.

Чистоплотность родители мне привили. На моем столе не валялось груды ненужных бумаг, и запутаться в одной-единственной синей папке было достаточно сложно. В той самой синей папке, куда я вчера положила свежие документы, подписать которые ктонибудь из братьев собирался как раз сегодня.

– Синюю? – обычно я не уточняла запросы Михаила – это себе дороже. Проще сделать то, что он требовал, иначе… Спросишь про бумагу – он тебе все вплоть до ее химической формулы выдаст, уточнишь про местонахождение степлера – узнаешь биографию Джорджа Макгилла. Однако сегодня точно был необычный день, поэтому я даже задала второй вопрос. – Вот эту?

Михаил отвлекся от шредера и посмотрел на папку с документами, которую я взяла со стола.

– А ты видишь тут еще какую-то?! – с раздражением поинтересовался мужчина.

Нет, я не видела других синих папок на своем столе, и именно в этом была проблема, однако я послушно разжала пальцы, когда Михаил забрал у меня бумаги.

Я словно в замедленной съемке проследила за тем, как он небрежно сорвал синий пластик с распечатанных мной вчера вечером документов и, не моргнув, отправил их в шредер.

Не понимая, что делать дальше, перевела взгляд на Якова, который, сидя в моем кресле, листал газету. В его жестах читалась некая нервозность, однако никакого протеста в связи с действиями брата он не выражал. Наверное, именно поэтому я и решилась на вопрос, обратившись к младшему Фридману:

– А что здесь происходит?

– А что здесь происходит? – не отрывая взгляда от газеты, повторил мой вопрос Яков.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​– Я у вас спросила… – вышло куда менее решительно, чем я планировала.

– А я у тебя. – Все тот же тон. Нет, объект для диалога я точно неправильный выбрала.

– Михаил Маркович уничтожает документацию, – констатировала очевидное.

Такой ответ заставил Якова оторваться от своего чтива, демонстративно отложить его, а затем и вовсе зааплодировать.

– Хватит, Яша, – раздраженно фыркнул Михаил, скормив шредеру последний листок из синей папки, а затем, ободряюще улыбнувшись, уже совсем другим тоном обратился ко мне: – Вероника, как вы можете догадаться, в нашей фирме вскоре произойдут серьезные перемены.

– Ладно… – кивнула, с удовольствием отвернувшись от Якова и переключив все внимание на старшего из братьев. В принципе, я не являлась сторонницей перемен, искренне полагая, что какая-никакая стабильность куда лучше постоянных нововведений, но, если все успеет утрястись до того момента, как я вернусь из отпуска, я достаточно быстро успею перестроиться и приспособиться.

Даже если теперь вместо юридической фирмы мы станем компанией по уничтожению важных документов. Так, наверное, даже проще – пихаешь себе листочки в шредер и не напрягаешься.

– Эти изменения коснутся и вас, – привычно нудным тоном продолжил Михаил.

– Ладно… – протянула вновь, искренне надеясь, что изменения коснутся исключительно спектра работ, а не зарплаты.

Старший из братьев взял паузу, а младший в очередной раз недовольно скривился. Создавалось ощущение, что его нечто очень серьезно нервировало. Шредер, что ли? Может, у Якова фобия? Ну, в таком случае так ему и надо!

– Что ты тянешь резину? – раздраженно спросил младший Фридман.

– Миша, подожди. Я подбираю слова.

– Да ты их еще полгода подбирать будешь, а нам ехать пора! – повысил голос Яков, а затем вновь уткнулся взглядом в газету, однако изучение страниц не продлилось долго, я попрежнему смотрела на нехарактерно молчаливого Михаила, когда почувствовала на себе взгляд его брата. Пришлось повернуться.

– Вероника, – словно ожидая такого развития событий, протянул младший Фридман. – А кто вы по знаку зодиака?

– Водолей, – ответила быстро, хоть и совсем не въехала, к чему такой вопрос.

Яков кивнул, а затем вновь посмотрел на газету, чтобы уже через несколько секунд вновь заговорить:

– У водолеев в жизни грядут серьезные перемены. Вероятней всего, они будут связаны с карьерой. – Мужчина весело хохотнул, а затем добавил: – А ведь не врут же!

– Я вас не понимаю, – ответила коротко, заглянув Якову в глаза.

Происходящее начинало порядком злить, хотелось внести ясность.

Мужчина ответил не сразу. Сперва сложил газетку, затем бросил ее на диванчик рядом с моей сумкой, а затем абсолютно безэмоционально проговорил:

– Ты уволена. Кресло забирать будешь?

– Я? Что? – кажется, последнюю фразу я услышала достаточно четко, однако воспринимать ее смысл мозг отказывался.

– Вот давай только без этого, – скривился Яков. – Уволена. Собирай вещи и свободна.

– Яша, не будь таким гадким, Вероника проработала на нас достаточное количество времени.

– Ладно, тогда вещи может собирать не торопясь.

В происходящее не верилось от слова совсем, однако и мыслей о том, что все это всего лишь глупый розыгрыш, тоже не было. Я отлично понимала, на что иду, когда подписывала договор с птичьими правами. Меня могли отправить на рынок труда гораздо раньше, даже не озвучивая причины, но этого не происходило, а сейчас…

Сейчас все было как в тумане. Картинка перед глазами так и норовила расплыться, я держалась из последних сил, чтобы не начать задавать глупые вопросы или, что еще хуже, унижаться и просить не увольнять.

В том, что решение окончательное и обжалованию не подлежит, не оставалось ни тени сомнения. Я сглотнула комок, появившийся в горле, и осмотрела приемную. Временами я ненавидела это место, многое готова была отдать, лишь бы не появляться здесь больше, а теперь, когда я абсолютно точно знала, что нахожусь тут последний раз, стало грустно.

И дело было не только в увольнении.

Привычный уклад жизни рушился словно карточный домик – родители, работа. Что будет дальше? Мир перевернется?

Нет-нет, думать о будущем совершенно не хотелось. Вообще не хотелось думать.

Я словно через толщу воды слышала голос Михаила, который говорил что-то про трудовую. Как мило с их стороны, они уже и об этом позаботились. А Яков все твердил и твердил про кресло. Кажется, уходя, я даже выдавила из себя что-то похожее на «Подавитесь вы им».

Туман в голове никак не хотел развеиваться. Я не помню, как добралась до дома. Уже в квартире с удивлением заметила, что сжимаю в ладони бутылку вина – очень кстати.



Я даже бокал искать не подумала – откупорила ее и уселась прямо на пол в коридоре и стала пить. Жадно, как будто вливала в себя не алкоголь, а живительную влагу.

Больше всего мне хотелось забыться, хоть и где-то на затворках сознания я отлично понимала, что вино – далеко не лучший вариант.

Нужно было решать проблемы, но сил на это совершенно не было. Наверное, так бывает – организм просто не выдерживает, ломается, когда неприятности сыплются одна за другой.

Ничего, я обязательно справлюсь, я найду способ все исправить… Ладно, не все.

Черт возьми, как же не хочется ни о чем думать. Забыться бы…

Но только не тут, только не в прихожей.

Кое-как пристроив на тумбочку опустевшую бутылку, поднялась на ноги, и, придерживаясь за стенку, дошла до комнаты, где, не раздеваясь, рухнула прямо на кровать и постаралась расслабиться.

Веки послушно опустились. Каруселька в голове явно намекала на то, что вино в этот вечер было лишним, но способа, как пережить этот день, обойдясь без него, мне, увы, никто не подсказал. Чтобы быстрее заснуть, стала считать удары сердца.

Раз.

Два.

Три…

Меня обдало жаром, а в нос ударил запах жареного мяса. Рот предательски наполнился слюной. Во сколько я сегодня ела? Да и ела ли вообще?

Осторожно приоткрыв веки, несказанно обрадовалась тому, что вижу. Отчего-то поймала себя на страхе, что могу больше никогда сюда не попасть. Убегала от проблем – прекрасно знала об этом, но ничего с собой поделать не могла. Здесь люди жили. Именно жили, а не выживали под натиском обстоятельств и ненормальных начальников.

В этот раз сон сразу же завел меня в центральный зал. Наверняка я попала прямиком на какое-то празднество. На его начало, если выражаться точнее. Шум разговоров перекликался с легкой музыкой. Дамы щеголяли в пышных разноцветных нарядах, но абсолютно все платья имели темные тона.

Я – в своем неизменно зеленом платье – вписывалась в этот мирок как нельзя лучше. Словно и правда была одной из приглашенных дам. Будто и не отличалась ничем, разве что не могла перестать с любопытством разглядывать убранство зала.

Мужчины, облаченные в черные камзолы, светились аки звездочки, когда вставали рядом с напольными канделябрами. Беспокойный огонь отражался в золотых пуговицах и массивных цепях. Я бы с такими длинными волосами поостереглась находиться там, где есть открытое пламя.

К столам почему-то не приглашали. Не могла понять, видят меня или нет. Внимания точно не обращали, а потому осторожно продвигалась вперед. Там в глубоких чашах меня уже ждали какие-то вкусности, а на блестящих подносах лежало сочное мясо. Хотела было что-нибудь стащить, да так и застыла.

Он сидел на том же месте. Темный Принц лениво оглядывал гостей. Взгляд его медленно скользил от одной дамы к другой, но ни на ком не останавливался. У его высоких, до блеска начищенных сапог вновь восседали кроткие девы. В этот раз они даже не пытались к нему прикоснуться. Лишь искоса поглядывали на празднество да смахивали несуществующие пылинки с платьев.

Будто почувствовав, что на него смотрят, мужчина перевел свой взгляд на меня. Чернильный взор впился в губы, откровенно огладил нагие плечи и переместился к глазам. Я еще помнила наше расставание. Помнила его возмущение и неприкрытую угрозу, но сейчас стояла не шелохнувшись. Гордо встречала бесстрастную маску. Словно говорила: «Я здесь, но я не твоя».

Когда он поднялся – статно, грозно, – позволила себе улыбнуться. Я бросала вызов. Будто вывешивала над башней черный флаг, а бойкие генералы вели свои отряды вперед, точно зная, что идут не к сопротивлению, а к победе.