Текст книги "Игра судьбы (ЛП)"

Автор книги: Скарлетт Сент-Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Глава XI

Игра страха и ярости

Как только ноги Аида коснулись земли Подземного Мира, он почувствовал Персефону. Ее присутствие в его царстве было как бы продолжением его самого. Она давила ему на грудь так же тяжело, как и нить, соединявшая их.

Он снова телепортировался и появился на Полях Скорби, где росли побеги белых гладиолусов и орхидей. Когда-то эти Поля были для тех, кто умер из-за неразделенной любови. Это было одно из решений, принятых Аидом в начале своего правления, и родилось из его гнева на Судьбу. Если ему не суждено любить, то он накажет тех, кто умер из-за этого. С тех пор он отправил души, которые когда-то жили здесь, в другие части Подземного мира, позволив полю оставаться красиво озелененным, поскольку это был вид, которым наслаждались души по пути на Поле Суда.

В нескольких футах от того места, где он появился, на берегу Стикса лежала Персефона. Он попытался впитать эту сцену сквозь свой гнев – Персефона лежала на спине, ее волосы были мокрыми, и она была покрыта золотым плащом Гермеса, тонкий металлический материал прилипал к ее влажному телу. Гермес склонился над ней; его губы изогнулись в улыбке. Он явно интересовался Персефоной, и он наблюдал, как бог постукивал по губам, говорил и заставлял Персефону смеяться.

Именно тогда Аид решил прервать их.

Он послал взрыв силы в сторону бога, который пролетел половину Подземного мира. Тем не менее, Аид нахмурился, когда Гермес приземлился не так далеко, как он надеялся, но удар его тела о землю был достаточно удовлетворительным.

Аид направился к Персефоне, которая встала и повернулась, вытянув шею, чтобы встретиться с ним взглядом. Она сдвинула плащ Гермеса так, чтобы он накинулся ей на плечи, открывая платье, в котором она была в его клубе, – тонкое серебряное платье с вырезом, который открывал изгиб ее груди. Теперь, когда она была влажной, оно прилипло к ним, подчеркивая пики ее твердых сосков.

Чертовы Судьбы, подумал Аид, когда огонь прожег дорожку вниз по его груди прямо к паху.

– Почему ты это сделал? – потребовала Персефона.

Бог нахмурился, сжав челюсти. Он не мог сказать, было ли это сделано для того, чтобы подавить свою реакцию на ее тело или из-за того, что она злилась на Гермеса.

– Ты испытываешь мое терпение, богиня, и мою благосклонность, – ответил он.

– Так ты богиня!

Гермес восторженно закричал, несмотря на то, что выползал из ямы, образовавшейся в результате удара его тела.

Персефона прищурила глаза, и Аид понял, что ему удалось только еще больше расстроить ее, выставив на всеобщее обозрение.

– Он сохранит твою тайну, или окажется в Тартаре, – пообещал Аид, доводя свою точку зрения до конца, свирепо глядя на Бога Обмана, который теперь приближался, отряхивая грязь со своего лица. Аиду было забавно видеть бога в смятении, поскольку он гордился своей внешностью, как и многие боги.

– Знаешь, Аид, не все должно быть угрозой. Ты мог бы попробовать время от времени просить – точно так же, как мог бы попросить меня отойти от своей богини, вместо того, чтобы бросать меня полпути через Подземный мир.

– Я не его богиня! А ты!

Тон Персефоны был полон презрения, когда она поднялась на ноги. Аид прищурился, не в силах выразить словами, как сильно он ненавидел, когда с ним разговаривали подобным образом в присутствии другого Олимпийца, особенно Гермеса.

– Ты мог бы быть с ним повежливее. Он действительно спас меня от твоей реки!

– Тебе не пришлось бы спасаться от моей реки, если бы ты дождалась меня!

– Верно, потому что ты был занят другими делами. Что бы это ни значило.

Она закатила глаза. Она… ревновала? Аид задумался.

– Принести тебе словарь?

Когда Аид услышал радостный смех Гермеса, он повернулся к богу.

– Почему ты все еще здесь?

Как только слова сорвались с его губ, Персефона покачнулась. Не раздумывая, он потянулся к ней, обхватив за талию, и был удивлен, когда откуда-то из глубины ее горла вырвался резкий стон.

Боль. Ей больно.

– Что случилось?

Он не привык к поднимающейся внутри него истерии; это было похоже на то, как будто что-то чужеродное вспарывало его кожу.

– Я упала на лестнице. Кажется, я… – Он наблюдал, как она сделала глубокий вдох, поморщившись. – Кажется, я ушибла ребра.

Аид мог бы лучше всего описать то, что он чувствовал, как злость, но это было нечто большее. Он ненавидел то, что ей причинили боль в его царстве. Это вызывало у него тошноту, разочарование, заставляло чувствовать, что он потерял контроль. Он был удивлен, заметив, что взгляд Персефоны смягчился, и через мгновение она прошептала: – Все в порядке. Я в порядке.

За исключением того, что это было не так. Она была на грани обморока в его объятиях.

– У нее также довольно неприятная рана на плече, – добавил Гермес.

То же самое чувство потери контроля поглотило его, и оно было тяжелым, как будто его бросили в брезентовую яму. Он почувствовал, как его челюсть сжалась до такой степени, что зубы могли расколоться, затем он поднял ее на руки так нежно, как только мог, несмотря на хаос внутри него.

– Куда мы идём?

– В мой дворец, – сказал он.

Если бы он мог исцелить ее, по крайней мере, он мог бы восстановить какую-то власть над ситуацией, и она была бы в безопасности.

Он перенес их в свою спальню, и когда он посмотрел на нее сверху вниз, она открыла глаза. На мгновение она казалась рассеянной.

– Ты в порядке? – спросил Аид, и она встретила его пристальный взгляд.

Когда она кивнула, он подошел к своей кровати и усадил ее на край, опустившись перед ней на колени.

– Что ты делаешь? – спросила она.

Он не ответил, но потянулся, чтобы снять плащ Гермеса с ее плеч. Она замерла от его прикосновения, и он подумал о том, чтобы сказать ей дышать, но решил, что, возможно, она реагировала на боль, а не на его присутствие. Он не был готов к тому, что скрывал плащ – ее плечо было разодрано до кости.

Неприятная рана? Гермес грубо исказил эту рану.

Аид присел на корточки, изучая повреждения. Ему нужно было бы очистить его, прежде чем он исцелит его, иначе была бы вероятность заражения. Хотя это было редкостью для бога, чтобы заболеть; это не было невозможно, и он не хотел рисковать. Не с ней.

Он позволил своему взгляду блуждать по ее телу, ища другие раны. Мертвецы, населявшие Стикс, были злобными, их когти и зубы были острыми, и они кромсали своих жертв. Персефоне повезло, что она выбралась из реки с раной в плече.

Могло быть и хуже.

Его ужас был реальным и болезненным, как удар о кирпичную стену. Он создал свое царство так, чтобы препятствовать любопытным исследованиям, и все же здесь была Персефона, любознательная и невозмутимая.

Только когда Персефона положила руку себе на грудь, Аид поднял взгляд к ее глазам; он не осознавал, что пялился. Он отругал себя и встал на колени, упершись руками по обе стороны от ее бедер. От этого движения он оказался в дюйме от ее лица. Даже почти утонув в Стиксе, она все еще пахла ванилью – сладкой и теплой.

– С какой стороны? – тихо спросил он.

Она на мгновение задержала на нем взгляд, и он заметил, как она сглотнула, прежде чем накрыть его руку своей и направить ее в свою сторону. Что-то застряло у него в горле, и он отчаянно хотел прочистить его, но не мог.

Теперь он тоже не дышал.

Вместо этого он сосредоточился на ее боку, посылая волну силы из глубины своего тела в руку, позволяя магии впитаться в ее кожу.

Она застонала и прильнула к нему, его голова покоилась на ее плече, и что-то похожее на огонь вспыхнуло в его животе.

Блядь.

Он делал глубокие вдохи через нос и через рот, пытаясь сосредоточиться на своей магии, а не на растущей эрекции.

Когда он был уверен, что она исцелена, он слегка повернул голову, их губы оказались на одном уровне, когда он заговорил.

– Лучше?

– Да, – прошептала она, и он заметил, как ее взгляд упал на его рот.

– Теперь твоё плечо.

Он встал, и когда она начала смотреть, он остановил ее, положив руку ей на щеку.

– Нет. Будет лучше, если ты не будешь смотреть.

Было бы еще больнее, если бы она смотрела.

Аид зашел в ванную и намочил тряпку. Он отсутствовал недолго, но когда вернулся, то обнаружил, что Персефона повернулась на бок и лежит на его кровати с закрытыми глазами.

Он нахмурился, наблюдая за ней.

Хотя он понимал, почему она будет измучена, ему это не нравилось. Это заставило его забеспокоиться, что, возможно, ему потребовалось слишком много времени, чтобы исцелить ее, или, может быть, она была ранена хуже, чем он думал?

Он подошел и наклонился к ней.

– Проснись, моя дорогая.

Когда она пошевелилась, он снова опустился на колени рядом с ней, с облегчением увидев, что ее глаза были ясными и яркими.

– Прости.

Ее голос был приглушенным шепотом, и от него по телу пробежала дрожь.

– Не извиняйся.

Он должен извиняться. Он намеревался рассказать ей об опасностях Подземного мира во время их сегодняшней экскурсии, но у него не было возможности.

Он начал протирать ее плечо, наполняя влажную ткань своей магией, чтобы она чувствовала меньше боли.

– Я могу сама, – предложила она и начала подниматься, но Аид удержал ее на месте.

– Позволь мне.

Он хотел этого – позаботиться о ней, исцелить ее, убедиться, что она здорова. Он не мог объяснить почему, но та его часть, которая желала этого, была первобытной.

Она кивнула, и он продолжил свою работу. Через мгновение она спросила сонным голосом:

– Почему в твоей реке плавают мертвецы?

Тень улыбки тронула его губы.

– Это души, которые не были похоронены вместе с монетами.

Он почувствовал на себе ее пристальный взгляд, когда она в ужасе спросила:

– Ты все ещё этим занимаешься?

Его улыбка стала шире.

– Нет. Эти мертвецы – древние.

– И что они делают? Кроме того, что топят живых.

– Это все, что они делают.

Их жизнь в Стиксе изначально была наказанием, местом, куда души были приговорены за то, что у них не было денег, чтобы пересечь реку. Монета была знаком того, что душа была должным образом похоронена, а в те времена у Аида не было времени на души, о которых не заботились в Верхнем мире.

Это было болезненное воспоминание, которое он давно решил исправить. Он приказал Судьям оценить их всех, и тем, кто заслуживал отсрочки, давали воду из Леты и отправляли в Элизиум или Асфодель. Те, кто должен был быть отправлен в Тартар, остались в бездне.

Аид не был уверен, что Персефона думает о его объяснении, но после этого она замолчала, и он был рад. Ее вопросы всколыхнули воспоминания, которые он предпочел навсегда изолировать в глубине своего сознания.

Это был второй раз, когда ее присутствие вскрыло что-то болезненное из его прошлого. Будет ли это обычным явлением? Была ли это форма пытки Судьбы?

Как только он закончил промывать ее рану, он сосредоточился на заживлении. Это заняло больше времени, чем ушибы на ребрах, так как ему пришлось лечить сухожилия, мышцы и кожу, но как только он закончил, не было никаких признаков того, что она пострадала. Он с облегчением вздохнул, а затем приложил палец к ее подбородку, чтобы она посмотрела на него, отчасти для того, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, а также потому, что хотел увидеть выражение ее лица.

– Переоденься, – посоветовал он.

– Мне… не во что переодеться.

– У меня кое-что есть, – сказал он и помог ей подняться на ноги. Он не знал, почувствовала ли она головокружение, но предпочел крепко держать ее за руку на случай, если это изменится. Плюс, ему нравилось чувствовать ее тепло. Это напомнило ему, что она была настоящей.

Он направил ее за ширму для переодевания и вручил ей чёрный атласный халат, отметив удивление на ее лице, когда она увидела, что держит в руках.

Она выгнула бровь.

– Я предполагаю, что это не твое?

– Подземный мир подготовлен для самых разных гостей, – ответил он. Это была правда, но он также не мог вспомнить, кому принадлежал этот халат.

– Спасибо.

Ее ответ был кратким.

– Но я не думаю, что хочу носить то, что носила одна из твоих любовниц.

Ее комментарий мог бы показаться забавным, но вместо этого он обнаружил, что был разочарован ее гневом. Будет ли он сталкиваться с этим каждый раз, когда они обсуждают прошлую любовь? Если это так, то разговор очень быстро устареет.

– Либо это, либо вообще ничего, Персефона.

Ее рот приоткрылся.

– Ты не станешь.

Он прищурил глаза, и трепет пронзил его от этого вызова.

– Что? Раздевать тебя? С радостью и с гораздо большим энтузиазмом, чем вы думаете, миледи.

Она использовала всю оставшуюся энергию, чтобы впиться в него взглядом, прежде чем ее плечи опустились.

– Хорошо.

Пока она переодевалась, Аид налил себе стакан виски, успев сделать глоток, прежде чем она вышла из-за перегородки. Он чуть не поперхнулся своим напитком. Он думал, что серебряное платье, которое было на ней, оставляло мало места для воображения, но он ошибался. Халат подчеркивал ее тонкую талию, изгибы бедер и стройные ноги. Давать ей этот лоскут ткани было ошибкой, подумал он, подходя и хватая ее мокрое платье, вешая его на ширму.

– Что теперь? – спросила она.

На мгновение он задумался, может ли она почувствовать его греховные мысли.

– Отдохни.

Он поднял ее на руки, ожидая, что она будет протестовать, но почувствовал облегчение, когда она этого не сделала. Он не смог бы объяснить, зачем ему нужна эта близость, сам до конца этого не понимал, он просто хотел прикоснуться к ней, знать, что она полна жизни и тепла.

Он опустил ее на кровать и укрыл одеялом. Она выглядела бледной и хрупкой, затерянной в море черного шелка.

– Спасибо, – тихо сказала она, глядя на него из-под тяжелых век. Она нахмурилась и дотронулась пальцем до промежутка между его бровями, провела по его щеке, заканчивая уголком губ. – Ты сердишься.

Ему потребовалось все, что было в нем, чтобы остаться там, где он был, не наклониться навстречу ее прикосновениям, не прижаться губами к ее губам. Если бы он поцеловал ее, то не остановился бы.

Через мгновение ее рука упала, и она закрыла глаза.

– Персефона, – сказала она.

– Что?

– Я хочу, чтобы меня называли только Персефоной. Не леди.

Еще одна слабая улыбка тронула его губы. Леди – это титул, к которому ей придется привыкнуть; он приказал своим подданным обращаться к ней именно так.

– Отдыхай, – сказал он вместо этого. – Я буду здесь, когда ты проснешься.

Он почувствовал ее дыхание вечером, и когда он был уверен, что она спит, он телепортировался обратно в Стикс, появившись на берегу реки. Его магия вспыхнула, сочетание гнева, похоти и страха.

– Приведите ко мне тех, от кого пахнет кровью Персефоны! – приказал он, и когда он поднял руки, четверо мертвецов вырвались из Стикса, вода неслась за ними, как хвост кометы. Трупы завизжали, звуча и выглядя больше как монстры, чем тела некогда смертных из плоти и крови.

– Вы отведали крови моей королевы и поэтому прекратите свое существование.

Когда он сжал кулаки, вопль усилился до почти невозможного визга, и трупы превратились в пыль, которая была сметена в горы Тартара.

После этого в ушах Аида зазвенело, а дыхание стало хриплым, но освобождение было эйфорическим.

Позади себя он услышал знакомый смешок Гермеса. Он повернулся лицом к Богу Обмана.

– Я знал, что ты вернешься, – сказал он. Он кивнул в сторону гор Тартара.

– Чувствуешь себя лучше?

– Нет. Почему ты все еще здесь?

– Так грубо. Ты еще не поблагодарил меня за то, что я спас твою…как мы должны ее называть? Любовница?

– Она не моя любовница, – отрезал Аид.

Гермес не был удивлен, приподняв светлую бровь.

– Значит, ты просто так бросил меня на полпути через свое королевство?

– Это тренировка, – ответил он.

– Развлекайся как хочешь, а я буду развлекаться как хочу.

– Что это должно означать?

Гермес мог быть посланником богов, но он также был обманом и озорством. Он любил трахаться, и он был ответственен за многие битвы между богами.

– Только то, что я буду наслаждаться, наблюдая, как твои яйца становятся синее с каждым часом.

Аид слегка улыбнулся и через мгновение посмотрел на Гермеса.

– Спасибо, Гермес, за спасение Персефоны.

Он исчез прежде, чем бог успел ухмыльнуться.

Глава X

Игра разума

Аид сидел в кресле перед камином, пил и наблюдал за спящей Персефоной. Медленный подъем и опускание ее тела, когда она дышала, успокаивали его нервы. В его голове роились события последних нескольких дней – открытие его связи с прекрасной богиней, их последующая сделка, ее гнев на него за то, что он просто Бог Мертвых.

Она могла ненавидеть его, но сегодня она позволила ему приблизиться к себе, и он не был уверен, что когда-нибудь станет прежним. Он надеялся сохранить хоть какой-то контроль над этой ситуацией, которую Судьба соткала для него, но он чувствовал, что проигрывает эту битву каждый раз, когда смотрел на женщину в своей постели.

Он дважды терял самообладание в течение часа – сначала с Гермесом, а затем с мертвецами в реке – потому что эта богиня была любопытна, потому что вид ее кровотечения разжег в нем такую горячую ярость, что у него не было другого места, чтобы излить ее, кроме как на тех, кто ранил ее.

– Возможно, тебе стоит помедитировать, – услышал он голос Гекаты, эхом отдающийся в его голове.

– К черту медитацию, – сказал он вслух.

Затем Персефона пошевелилась, и он замер. Она быстро села, а затем сделала паузу, чтобы закрыть глаза.

Головокружение, подумал он, нахмурившись.

Когда она снова открыла глаза, они были бутылочно-зеленого цвета и, казалось, светились, как бледный свет, струящийся через приглушенное окно. Она смотрела на него этими глазами, казалось, целую вечность. Его тело напряглось под ее пристальным взглядом, он крепче сжал бокал, а пальцы другой руки вжались в мягкую кожу кресла. Его член затвердел, прижатый к ноге и брюкам.

– Как долго я здесь? – спросила она. Ее голос был хриплым, и ему захотелось застонать. Вместо этого он выдавил из себя односложный ответ.

– Несколько часов.

Ее глаза расширились.

– Который сейчас час?

Он пожал плечами, потому что не знал.

– Поздно.

– Я должна идти.

Аид ожидал, что она рассердится или отреагирует с чувством истерики, но она этого не сделала. Она просто сидела там в луже черного шелка, выглядя красивой, розовой и теплой.

– Ты проделала весь этот путь. Позволь мне предложить тебе экскурсию по моему миру.

Он встал и допил остатки виски. Ее глаза не отрывались от его, когда он подошел и стянул с нее одеяло, обнажив полоску кожи между грудями, где халат разошелся во сне. Ему потребовалось все, что было в его силах, чтобы отвести глаза, когда она застегнула халат. Через мгновение он протянул руку. Ее пальцы скользнули в его, и он поймал себя на мысли, что задается вопросом, когда он перестанет удивляться ее готовности прикоснуться к нему. Он помог ей подняться на ноги и подождал, пока она посмотрит на него, прежде чем спросить:

– Ты в порядке?

– Уже лучше, – тихо ответила она.

Он провел пальцем по изгибу ее щеки.

– Поверь, я опустошена тем, что ты пострадала в моем царстве.

Ее взгляд сказал ему, что она была удивлена его словами или, возможно, их искренностью.

– Я в порядке, – прошептала она, но «в порядке» было недостаточно.

– Это никогда больше не повторится. Пошли.

Он повел ее на балкон за пределами своей комнаты, где Лес из Ясеня простирался на многие мили, встречаясь со стеной обсидиановых гор. Она шла впереди него, ее пальцы переплелись с его пальцами, когда она заглянула через балкон.

– Тебе нравится? – спросил он.

– Это прекрасно, – выдохнула она, пока ее взгляд блуждал по пейзажу.

– Ты создал все это?

Он кивнул.

– Подземный мир развивается так же, как и мир наверху.

Он потянул ее за руку, и она последовала за ним вниз по лестнице в сад внизу. Он почувствовал трепет возбуждения, когда подвел ее к краю, где росла лавандовая глициния, где цвели чернильные розы и розовые пионы, а пурпурная и красная славия извивались, как змеи из темноты. Найдет ли она это столь же поразительным?

Его ответ пришел, как только ее ноги коснулись темной каменной дорожки, ведущей в сад. Она вырвала свою руку из его и повернулась к нему.

– Вот козел!

Аид внезапно почувствовал себя совершенно нелепо. Его губы сжались.

– Фильтруй лексику, Персефона.

– Вот не надо! Это– это прекрасно!

Итак, она была впечатлена, но почему так разозлилась?

– Да, – согласился он.

– Почему ты просишь меня создать здесь жизнь?

Ее голос звучал… опустошенно, как будто вид его владений и растительности, которая здесь росла, лишил ее надежды. Горевала ли она о том, что, как она чувствовала, у нее не было сил создать?

Взмахом руки он разрушил иллюзию. Раскрытие правды о его царстве было похоже на раскрытие правды о его душе. Подземный мир был бесплоден – пустошь из пепла.

– Это иллюзия, – объяснил он. – Если это сад, который ты хочешь создать, то это действительно будет единственная жизнь здесь.

Аид вернул иллюзию и пошел вперед. Персефона последовала за ним, и ему стало интересно, о чем она думает. Была ли она потрясена тем, что он ей показал? Неужели ей не нравился Подземный мир только потому, что его красота была порождением его магии? Он не собирался устраивать ей экскурсию по Подземному миру, чтобы заставить ее почувствовать себя беспомощной… но он чувствовал, как вспыхивают ее сомнения и гнев. Как бы сильно он ни ненавидел быть причиной этих чувств, он знал, что это был единственный способ, которым она могла раскрыть свой потенциал. Однажды Персефоне надоест чувствовать себя беззащитной, и его королева восстанет из пепла. Богиней.

Аид остановился у подпорной стены в задней части своего сада. На другой стороне были Поля Асфоделей. У его ног земля была бесплодной и черной.

– Ты можешь работать здесь, – сказал Аид.

Если Персефона хотела вырастить сад, если это был ее способ создать жизнь в Подземном мире, тогда ей пришлось бы делать это в пепельной почве Подземного мира.

– Я все еще не понимаю, – сказала Персефона. – Иллюзия это или нет, но у тебя есть вся эта красота. Зачем требовать этого от меня?

«Потому что такова воля твоей души», – подумал он.

– Если вы не хотите выполнять условия нашей сделки, вам нужно только сказать об этом, леди Персефона. Я могу приготовить для тебя комнату меньше чем за час.

– Мы не настолько хорошо ладим, чтобы быть соседями по дому, Аид.

Ее комментарий вдохновил на несколько непристойных образов – обнаженная кожа и хриплые стоны.

Он не согласен.

– Как часто мне разрешается приходить сюда и работать?

– Так часто, как ты захочешь, – сказал он, потому что после сегодняшнего дня он гарантировал, что она никогда больше не воспользуется этим порталом. – Я знаю, что ты стремишься выполнить свою задачу.

Ее взгляд упал на землю, и она наклонилась, чтобы зачерпнуть пригоршню песка. Он не был предназначен для того, чтобы питать жизнь, его текстура напоминала измельченную кость. Она снова поднялась на ноги.

– И… как я войду в Подземный мир? – спросила она. – Я полагаю, ты не хочешь, чтобы я вернулась тем же путем, которым пришла?

– Хм.

Это был вопрос, которого он ждал, и его ответ заставил его тело напрячься от предвкушения. Он склонил голову набок, и она уставилась на него в ответ, приоткрыв губы.

Этого было достаточно для приглашения.

Он схватил ее за плечи и притянул к себе, приблизив свои губы к ее губам. Он мог бы оказать ей благосклонность, даже пальцем ее не тронув, но это был предлог прикоснуться к ней. Учитывая это, он должен был быть нежным, но обнаружил, что он совсем не сдержанный. Его тело отреагировало так, словно было охвачено огнем и отчаянно хотело, чтобы его потушили. Он чувствовал себя нелепо; он целовался и трахался, но никогда не чувствовал этого… что бы это ни было. Это жгучее желание, это отчаянное желание требовать, защищать и любить.

С другой стороны, он никогда не целовал и не трахал женщину, которой суждено было стать его любовью. Была ли нить причиной того, что он чувствовал себя таким… неконтролируемым?

Он заставил ее губы раздвинуться, его язык скользнул по ее языку, его зубы задели ее губы. На вкус она была как вино с солью, а пахла, как клумба из сладких роз. Ее тело задрожало, и он прижал ее крепче, так что между ними не осталось пространства, ощущая все ее мягкие изгибы на фоне твердых контуров своего собственного тела. Она была так же увлечена, целуя его с беззастенчивой самозабвенностью. У него возникло ощущение, что она не оценила бы нежности, что она жаждала страсти, грубой и необузданной.

Ее руки обвились вокруг его шеи, и он застонал, звук исходил откуда-то из глубокого и долгого сна. Он двигался, направляя ее, пока она не оказалась прижатой к камню. Его руки скользнули вниз по ее талии и по округлым ягодицам, где он схватил ее и поднял с земли. Когда ее ноги обвились вокруг его талии, ее пятки впились в его спину, его эрекция вонзилась в ее самое чувствительное место, он позволил своим губам блуждать, обводя ее подбородок, покусывая ухо, целуя шею. Время от времени он останавливался и пробовал на вкус ее кожу, соленую от реки. Она выгнулась под ним, задыхаясь, пока не взяла его под контроль, запустив руки в его волосы, распуская пряди, пока они слоями не упали вокруг его лица. Именно его волосы она использовала, чтобы контролировать его, потому что, когда его руки скользнули под ее халат, задевая горячую и нежную кожу между ее бедер, она сжала их сильнее, и именно это резкое притяжение вернуло его к реальности.

Он зашел слишком далеко. Он прервал их поцелуй, тяжело дыша, изо всех сил пытаясь сдержать свою похоть. Он хотел подразнить ее, чтобы оценить ее желание, но это превратилось в нечто большее. Даже сейчас он продолжал обнимать ее, борясь с желанием начать с того места, где они закончили. Все, что ему нужно было сделать, это слегка сдвинуть руку, раздвинуть пальцами ее влажную плоть, и он окажется внутри нее.

Но все было не так, как должно было быть. У нее не было причин доверять ему свое тело, вообще никаких причин доверять ему. Он не позволит ей сожалеть об их совместном времяпрепровождении, и когда он займется с ней любовью, это будет не у садовой стены.

Это будет позже.

Он опустил ее на землю, но не отпустил.

– Как только войдёшь в Невернайт, тебе нужно только щелкнуть пальцами, и ты перенесешься сюда.

Он понял, что сказал что-то не то, когда краска сошла с ее лица, и она попыталась оттолкнуть его, требуя:

– Ты не мог предложить мне другой способ?

– Ты, кажется, не возражала, – отметил он, наслаждаясь румянцем, который коснулся ее щек и изящной шеи. Он хотел сказать ей, что она не должна смущаться, но когда она коснулась своих губ дрожащими пальцами, он потерял ход своих мыслей.

– Я должна идти, – сказала она.

Аид кивнул в знак согласия. Если она сейчас же не уйдет, он отменит свое предыдущее заявление.

К черту ожидание любви в другом месте, сад идеален.

– Что ты делаешь? – потребовала она, когда его рука сжалась вокруг ее талии.

Он замолчал, щелкнул пальцами и телепортировался. Когда они появились в комнате Персефоны, она вцепилась в его руки, как испуганная кошка. Он подождал, пока она привыкнет, ее голова медленно поворачивалась, и когда она осознала свое окружение, она один за другим оторвала пальцы от его кожи.

– Персефона.

Была еще одна вещь, которую ей нужно было знать, прежде чем он оставит ее на ночь.

– Никогда больше не приводи смертных в мое царство, особенно Адониса. Держись от него подальше.

Ее глаза сузились, сверкнув вызовом.

– Откуда ты его знаешь?

– Это не имеет отношения к делу.

Он почувствовал, как она попыталась отстраниться, но удержал ее на месте. Это было важно. Он спас ее от монстров Подземного Мира не для того, чтобы смертные причинили ей боль.

– Я работаю с ним, Аид.

Он проигнорировал удовольствие, которое получил от звука своего имени на ее губах.

– Кроме того, ты не можешь приказывать мне.

– Я не приказываю. Я прошу.

– Просьба подразумевает, что есть выбор.

Его хватка усилилась, и он наклонился над ней, почти отклонив ее назад, так что их лица оказались в нескольких дюймах друг от друга. И снова Аид подумал о ее губах, ее вкусе, ее прикосновении, и он знал, что у нее были похожие мысли, потому что она закрыла глаза и сглотнула.

Он заговорил в наступившей между ними тишине.

– У тебя есть выбор, но если ты выберешь его, я заберу тебя и, возможно, не позволю тебе покинуть Подземный Мир.

Ее глаза распахнулись.

– Ты не станешь, – прошипела она.

Аид усмехнулся, его дыхание ласкало ее губы, когда он говорил.

– О, дорогая. Ты не знаешь, на что я способен.

Затем он исчез, как дым, растворяющийся в небе.