Текст книги "Игра судьбы (ЛП)"

Автор книги: Скарлетт Сент-Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Аид повернулся к Гекате.

– Видишь, я могу быть сострадательным.

***

Прежде чем покинуть «Три луны», Аид вызвал Илиаса в лавку, чтобы сатир мог избавиться от содержимого, что означало сжечь ее дотла. Он и Геката расстались, у Аида были дела с Афродитой, в то время как Геката намеревалась вернуться в Подземный мир.

– Души устраивают праздник в твою честь сегодня вечером, – напомнила она ему. – Они были бы вне себя от радости, увидев тебя.

Чувство вины захлестнуло его, как это бывало всегда, когда его народ выделял время, чтобы поклониться ему.

– Персефона будет там. Я полагаю, что они также планируют почтить и ее.

Это не было неожиданностью. Она заслуживала их поклонения. Она была для них большим богом, чем он когда-либо был для них. Кроме того, им придется привыкнуть праздновать ее. Она должна была стать их королевой.

– Возможно, на этот раз у меня получится, – сказал он перед уходом, но усомнился в своих словах.

Богиня Колдовства хотела как лучше, но были некоторые демоны, с которыми Аид не хотел сталкиваться, и его народ – его прошлое обращение с ними – был одним из них.

Аид нашел Афродиту в ее приморском особняке, полулежащей на шезлонге в своем мраморном доме с окнами от пола до потолка, выходящими на океан и остров Гефеста. Когда он появился, она зевнула, прикрыв рот тыльной стороной ладони.

– Я ожидала, что ты вернешься прошлой ночью, – сказала она, обмахиваясь чем-то похожим на пучок перьев. – У тебя, должно быть, было много дел.

– Твой смертный накачал Персефону наркотиками, – сказал Аид, переходя к сути своего визита. Обычно он не возражал против сарказма Афродиты, но сегодня он был не в настроении для этого.

Богиня никак не отреагировала, но ее рука продолжала двигаться, веер с перьями бил в устойчивом ритме.

– Где твои доказательства? – спросила она скучающим тоном.

– Я почувствовал яд на ее языке, Афродита, – жестко сказал Аид.

– Почувствовал?

Афродита села, ее глаза слегка расширились, когда она отложила веер в сторону.

– Так, значит, ты поцеловал ее?

Челюсть Аида сжалась, и он не ответил.

– Ты влюблен? – спросила она, и в ее голосе прозвучала нотка тревоги, которую Аид не понял. Боялась ли Афродита, что он выиграет их сделку и она потеряет свой шанс увидеть, как Бэзил вернется из Подземного мира? Или заботилась ли она вообще о Бэзиле? Боялась ли она больше того, что больше не увидит его таким, каким видела себя – одиноким?

Он пристально посмотрел на нее, и ее глаза заискрились, а губы изогнулись в улыбке.

– Так и есть! О, это действительно новость.

– Хватит, Афродита.

Она сверкнула глазами, скрестив руки на груди.

– Я полагаю, тв пришёл сюда, чтобы угрожать Адонису?

– Я пришел спросить, почему ты позволила этому случиться.

Глаза Афродиты расширились, и она моргнула, явно не ожидая, что Аид задаст этот вопрос. Затем ее глаза сузились.

– В чем ты обвиняешь меня, Аид?

– Ты держишь своих любовников на коротком поводке, и все же ты отпустила Адониса и вызвала меня, когда все вышло из-под контроля. Ты надеялась увидеть меня в ярости?

– Я думаю, ты обвиняешь меня в организации вчерашнего фиаско.

Афродита могла быть Богиней Любви, но она не верила в нее и часто затрудняла ее получение смертными. Она рассматривала это как игру и играла ими как пешками, вводя отвлекающие факторы, бросая вызов связи, которую она никогда не смогла бы установить с другим.

Он знал, что она делает, и он был здесь, чтобы остановить это.

– Персефона – не игрушка, Афродита. Не суйся к ней.

Ее губы сжались, а глаза цвета морской волны потемнели.

– В этой сделке нет правил, Аид. Я могу оспаривать твой выбор столько, сколько захочу.

– Позволь мне внести ясность, Афродита. Эта сделка не имеет никакого отношения к тому, будет ли Персефона моей королевой или нет, поскольку это будущее, сотканное Судьбами. Если ты сунешься к ней, ты будешь иметь дело со мной.

– Если она не любит тебя, ты не сможешь помешать ее взгляду блуждать.

– Это то, что ты пытался доказать прошлой ночью? Потому что все, что я видел, – это моя будущая жена в бедственном положении. Преступление, которое не останется безнаказанным.

– Если?

Ее вопрос заставил Аида усмехнуться, и этот звук украл самодовольное выражение лица Афродиты.

– О, нет никакого торга, когда речь заходит о моей королеве, – ответил Аид. – Существование Адониса в Подземном мире будет ужасом.

Пока он говорил, глаза Богини Любви расширились, и гнев омрачил ее лицо.

– Аид…

Его имя сорвалось с ее губ, как предупреждение.

– Ничто не удержит меня от того, чтобы растерзать душу Адониса. Будь спокойна теперь, зная, что ты решила его судьбу, Афродита.

Последнее, что он услышал перед уходом, была Афродита, выкрикивающая его имя.

Аид вернулся в свой кабинет в Подземном мире. Из него открывался вид на Асфодель, и он наблюдал за весельем своего народа издалека, освещенный светом фонаря. С такого расстояния он не мог видеть Персефону, но знал, что она здесь. Ее присутствие всколыхнуло новые воспоминания о предыдущей ночи, а вместе с ними и чувство вины за то, что он оставил ее на своей кровати обнаженной, с пылающей от желания кожей. По крайней мере, он доказал себе одну вещь – она хотела, чтобы он был трезвым.

Он вздохнул и выпил стакан виски, прежде чем ослабить галстук и направиться в ванную. Ему нужно было принять душ. Он чувствовал себя нечистым, зловоние темной магии и лавки Василиса прилипло к его коже.

Он остановился у входа в свои личные купальни, где слышал плеск воды и вдыхал аромат Персефоны. Мысль о том, чтобы снова увидеть ее обнаженной, наполнила его вожделением, его член утолщался при мысли о том, чтобы быть внутри нее.

Но отвергнет ли она его? Или пригласит его исследовать каждую грань ее тела?

Он собирался это выяснить.

Он вышел из тени, спускаясь по ступенькам, стараясь производить достаточно шума, чтобы не напугать ее. Когда он появился в поле зрения, то обнаружил ее в центре овального бассейна, окруженного с обеих сторон мраморными колоннами. Ее глаза были широко раскрыты, щеки раскраснелись, волосы были мокрыми и прилипли к телу, как виноградные лозы, обвивающие фарфор. Вода плескалась о ее груди, доходя только до розовых сосков, вода была такой прозрачной, что он мог разглядеть изгиб ее бедер и темные завитки на вершине бедер. Его мысли обратились к тому, каково было бы раздвинуть эту атласную плоть и исследовать доказательства ее желания к нему. Он был уверен, что она будет скользкой и горячей, готовой для его пальцев и рта, и он будет пить из нее, пока она не развалится на части в его объятиях.

Затем его взгляд упал на ноги, где была свалена ее одежда. Сверху красовалась красивая золотая корона. Он узнал в этом мастерстве Йена, талантливого кузнеца, который веками жил в Подземном мире.

Аид наклонился и поднял ее, чтобы рассмотреть поближе. Там был прекрасный драгоценный камень и цветочная композиция, идеальный баланс флоры, который представлял его и Персефону одинаково.

– Это прекрасно.

Она уставилась на него, ее глаза горели, как кузница. Аид гадал, какие мысли сопровождали этот взгляд. Были ли они такими же непристойными, как его собственные? Интересно ли ей, каким будет его член в ее руках, каким он будет на вкус у нее во рту, какой звук он издаст, когда кончит?

Она прочистила горло, прерывая его мысли. – Да. Йен сделал это для меня.

– Он талантливый мастер. И это привело к его смерти.

Ее брови сошлись на лбу.

– Что ты имеешь в виду?

– Он был любим Артемидой, она благословила его способностью создавать оружие, которое гарантировало, что его владелец не будет побежден в бою. Он был убит за это.

Благосклонность может быть опасной вещью для дарования. Это делало мишенями смертных в древности и сегодня. Иногда результаты были положительными, и смертный получал известность и статус, а в других случаях его убивали.

Аид еще мгновение смотрел на корону. Было важно, что она приняла такое украшение от его народа, даже если она сделала это, чтобы сделать им приятное. Это был знак ее преданности им, качество настоящей королевы. Он положил ее поверх ее одежды, а затем поднялся на ноги, снова встретившись взглядом с Персефоной. Также было важно, что она не пошевелилась, чтобы спрятаться от него.

– Почему ты не пошел? – спросила она. – На празднование в Асфодель. Это было для тебя.

– И для тебя. Они чествовали тебя, – сказал он. – Как им и положено.

– Я не их королева.

– И я не достоин их празднования.

– Если они считают, что ты достоин празднования, тебе не кажется, что этого достаточно?

Аид не ответил. Он не хотел говорить на эту тему. На самом деле, единственными словами, которыми он хотел поделиться с ней, были эротические мольбы и хриплые стоны. Его член пульсировал, отчаянно желая свободы и удовольствия, что заставляло кровь приливать к голове и не давало сосредоточиться ни на чем, кроме секса.

– Могу я присоединиться к тебе?

Он заметил, как у нее сжалось горло, когда она сглотнула и кивнула. Ее приглашение только разожгло огонь. Он удерживал ее взгляд, пока раздевался, почти застонав, когда высвободил свой торчащий член из-под брюк. Он казался распухшим и натянутым до боли. Он нуждался в освобождении, и он был в еще большем отчаянии, когда взгляд Персефоны прошелся по его телу, такой же голодный, как и он сам.

Он шагнул в бассейн и заговорил, приближаясь.

– Я считаю, что должен перед тобой извиниться.

– За что конкретно?

Улыбка тронула его губы. Он знал, что она чувствовала, что он должен извиниться перед ней не только за то, как он оставил ее вчера. Проблема была в том, что извинения приносились, когда кто-то действительно сожалел о том, что он сделал, и Аид не думал, что он когда-нибудь пожалеет о том, что обманом заставил ее заключить их контракт. Это означало бы ее свободу, независимо от того, осознает она это сейчас или нет.

Он придвинулся ближе, возвышаясь над ней, и коснулся ее лица, проведя пальцем по щеке.

– В последний раз, когда мы виделись, я был несправедлив к тебе.

Она отвела глаза, и рука Аида упала с ее лица, когда она тихо сказала:

– Мы были несправедливы друг к другу.

Она говорила о статье, которую написала сама, и от того факта, что она признала ее несправедливость, у него перехватило дыхание. Было ли это слишком сильно – надеяться, что она изменит свое мнение о нем?

– Тебе нравится твоя жизнь в мире смертных?

Он должен был спросить, должен был оценить ее привязанность к Верхнему Миру. Оставит ли она это, чтобы стать его королевой?

– Да.

Она оттолкнулась от него, поплыла назад, ее груди приподнялись над водой. Аид последовал за ней, как будто она дергала его за ниточку.

– Мне нравится моя жизнь. У меня есть квартира, друзья и работа. Я скоро закончу университет.

– Но ты Божественна.

Он не понимал. Зачем она строила эту мирскую жизнь в Верхнем Мире, когда у нее могло быть все, что угодно? Все?

Она перестала уходить вброд, и они встали в сантиметрах друг от друга. Он мог чувствовать прикосновение ее сосков к своей коже, когда она дышала.

– Я никогда не жила как богиня, и ты это знаешь, – ответила она, и вид у нее был почти разочарованный, между ее бровями появилась морщинка.

– У тебя нет желания понять, что значит быть богиней?

– Нет.

– Я думаю, ты лжешь, – сказал он.

Он сразу почувствовал вкус лжи, этот горький металлический привкус в глубине рта. Вопрос был в том, почему? Если ему нужно догадаться, то он предположил бы, что это как-то связано с ее дремлющей силой.

– Ты меня не знаешь.

Ее глаза загорелись, как души, возносящиеся в ночное небо.

Да, подумал он, разведи этот костер.

Он хотел, чтобы она разозлилась, хотел почувствовать, как страсть исходит от ее тела и вибрирует в его собственном.

Он сузил глаза, бросая вызов.

– Я знаю тебя.

Он переместился так, чтобы оказаться позади нее, касаясь ее только кончиками пальцев, проводя по ее ключице и плечу.

– Я знаю, как у тебя перехватывает дыхание, когда я прикасаюсь к тебе. Я знаю, как краснеет твоя кожа, когда ты думаешь обо мне. Знаю, что за этим красивым фасадом что-то скрывается.

Он запечатлел поцелуй на ее плече, прежде чем его рука переместилась ниже, задев ее грудь. Персефона резко вдохнула, когда ее тело выгнулось навстречу ему, Аид почти застонал.

– Там ярость, страсть. Там царит тьма.

Он подчеркнул свои слова движением языка по ее шее.

– И я хочу попробовать это.

Его рука скользнула по ее животу, прежде чем обхватить за талию, затем он крепче прижал ее к себе, не оставляя у нее сомнений в его желании к ней. Его член идеально прилегал к ее стройному заду, ее спина прижималась к его груди.

– Аид.

Она выдохнула его имя, и это сделало его ненасытным.

Он уронил голову на изгиб ее плеча и взмолился:

– Позволь мне показать тебе, что значит владеть силой в своих руках. Позволь мне вытянуть из тебя тьму – я помогу тебе сформировать ее.

Пока он прижимал ее к себе, его другая рука искала ее центр. Его пальцы пробежались по жестким темным завиткам, пока он не обхватил ее лоно, чувствуя, как тепло увлажняет его руку. Голова Персефоны откинулась назад, покоясь на его плече, и ее вздох подбодрил его.

– Аид, я никогда…

– Позволь мне быть твоим первым.

Это была мольба, но в то же время и вопрос. Он отчаянно хотел этого, мог чувствовать, как сильно она тоже этого хотела. Но была разница между желанием и готовностью, и он не стал бы давить на нее, если бы ей нужно было время.

За исключением того, что она кивнула, приглашая его руку раздвинуть ее плоть. Его большой палец слегка коснулся ее клитора, дразня вход в ее нежную и восхитительную плоть. Она приподнялась на цыпочки, тело напряглось под его прикосновением.

– Дыши, – прошептал он, и когда она сделала это, его пальцы погрузились глубже, вызвав крик Персефоны и стон Аида. Его голова была затуманена похотью. Он так сильно хотел этого единственного случая, исследовать ее своей рукой, своим ртом и своим членом. Он хотел овладеть ею миллионом различных эротических способов, и все же она была новичком во всем этом, ее тело было незнакомо с этим… вторжением. Он сильно прикусил губу, чтобы вернуть себя в этот момент, сосредоточиться на том, чтобы доставить удовольствие Персефоне, а не на своей пульсирующей потребности в освобождении.

Это должно быть для неё.

– Ты такая влажная.

Слова вырвались как шипение, его лицо глубоко зарылось в ее волосы. Запах ванили и лаванды затуманил его мысли. Когда он почувствовал, как ее ногти впились в его кожу, он направил ее руку вниз, туда, где глубоко зарылась его рука.

– Потрогай к себе. Здесь.

Он показал ей, как работать с ее клитором, слегка касаясь пучка нервов, который располагался прямо над ее влажным жаром, где он все еще двигался. Он наслаждался, наблюдая за тем, как эротично она прижималась к нему, покачивая бедрами, отчаянно желая почувствовать его глубже, и он был счастлив услужить. Ему нравилось, как она стонала, как у нее перехватывало дыхание, как ее голова откидывалась на его плечо. Он продолжал двигаться внутри нее, в то время как его другая рука переместилась к ее груди, сжимая и разминая соски, а затем он вышел из нее.

Потрясенный крик Персефоны заставил его улыбнуться, и она повернулась к нему. Он не был уверен, что она намеревалась сделать, но не дал ей шанса довести дело до конца. Он привлек ее к себе, и его рот накрыл ее, приоткрыв губы, языки двигались друг против друга с отчаянием, которого он никогда раньше не испытывал. Это был результат недель сдерживаемой потребности, и сейчас он даст ей волю, будет поклоняться ей, пока она не станет красной и возбужденной.

Он прервал их поцелуй и прижался лбом к ее лбу, и у него мелькнула мысль, что он будет дорожить этим моментом – паузой между страстью, когда они разделили так много и разделят еще больше.

– Ты доверяешь мне?

– Да.

Он изучал ее еще мгновение, запоминая честность, запечатленную на ее лице, прежде чем поцеловать ее и поднять из бассейна. Он усадил ее на край и втиснулся между ее бедер, обхватив руками ее талию. Он остался бы здесь навсегда, если бы это означало, что она всегда смотрела на него этими глазами с тяжелыми веками.

– Скажи мне, что ты никогда не была обнаженной с мужчиной. Скажи, что я единственный.

Это был первобытный вопрос, странная потребность, которую он чувствовал глубоко в животе, которая вибрировала через нить, соединявшую их. Он хотел быть первым, кто исследует ее тело, единственным, кто узнает его правду и доставит ей удовольствие.

Выражение ее лица смягчилось, и он почувствовал, как ее рука накрыла его лицо. – Да.

Он снова поцеловал ее и просунул руки под ее колени. Он потянул ее вперед, пока она едва не оперлась о бортик бассейна. Его поцелуи переместились с ее рта на подбородок, на грудь и живот, подбородок коснулся влажных завитков в центре ее тела, подгоняемый Персефоной, чьи руки запутались в его волосах, дергая и царапая, когда резкие вздохи и чувственные стоны вырвались из ее рта. Это была эротическая симфония, которую он мог слушать до конца своей бессмертной жизни.

Покрывая ее кожу поцелуями, пробуя на вкус языком, он обнаружил то, чего не ожидал – дефект на ее идеальной коже. Обесцвеченные пятна заживающего желто-зеленого цвета, синяки, расползающиеся по ее бедрам.

Он посмотрел на нее снизу вверх.

– Это был я?

– Все в порядке.

Он все еще хмурился, ненавидя то, что причинил ей боль, и целовал каждый синяк, полностью исцеляя их, когда приближался к ее входу. Не было никакого ожидания, как только он почувствовал ее жар. Он думал подразнить ее еще больше, вызвать недозволенные вздохи разочарования и требования его языка, но он был слаб, его сдержанность была разрушена. Он набросился на нее, как будто она была пиршеством, а он умирал с голоду. Ее крик удовольствия пронесся через него, прямо к его члену, напоминая ему, что у них впереди еще несколько часов наслаждения.

Он начал с легких поглаживаний, задевая ее клитор и скользя по влажному входу, но когда ее руки сжались в его волосах, а крики стали гортанными, он притянул ее ближе, проникая языком глубже, пробуя сладкую скользкую кожу. Она извивалась под ним, и он одной рукой удерживал ее на месте, в то время как другой дразнил этот комок чувствительных нервов. Она напряглась под ним, плотина, готовая прорваться, и когда она наконец обрела освобождение, он выпил.

Затем она села прямо над его членом, ее вход дразнил его кончик, и он стиснул зубы, чтобы не насадиться на нее. Когда он отстранился, его глаза впились в ее.

Позволь мне овладеть тобой, подумал он. Он наблюдал, как она прикусила губу, еще одно безмолвное приглашение, но как только он двинулся, чтобы ввести в нее свой пульсирующий член, он услышал голос Минфу.

– Лорд Аид?

Ему казалось, что его зубы вот-вот разлетятся вдребезги. Он никогда в жизни так сильно не ненавидел звук, но этот был тем, который он проклял бы до конца своего существования. Он заметил, как напряглась Персефона, и удержал ее на месте, когда оттолкнулся от края бассейна, повернувшись так, чтобы она оказалась спиной к нимфе, когда та вошла в ванну. Это была попытка сохранить часть ее скромности, даже когда ее ноги все еще обнимали его за талию.

За исключением того, что Персефона удивила его, обхватив рукой его член.

Они уставились друг на друга, и если бы взгляды могли разжечь огонь, они бы испепелили.

– А…

Минфа стояла на верхней ступеньке лестницы, ведущей в бани. Ее челюсть сжалась, а черты лица стали жесткими при виде того, на что она наткнулась.

– Да, Минфа?

Голос Аида был напряженным, его гнев и желание боролись за господство в его сознании. Рука Персефоны скользнула вниз по его стволу, ее большой палец водил легкими кругами по головке его члена.

– Мы…вы не пришли на ужин, – сказала она.

Все, о чем мог думать Аид, было: Почему она все еще говорит?

– Но я вижу, что вы заняты.

Рука Персефоны опустилась к самому основанию.

– Очень, – процедил он сквозь зубы.

– Я дам повару знать, что вы полностью насытились.

Вплоть до кончика.

– Вполне, – процедил он сквозь зубы.

Минфа задержалась там еще на мгновение, как будто хотела сказать что-то еще, но – умно – передумала. Она повернулась и ушла, а Аид потянулся к Персефоне. Они продолжат с того места, на котором остановились. Она достаточно подразнила его, и теперь он узнает, каково это – быть внутри нее, быть поглощенным этим завораживающим жаром.

За исключением того, что она оттолкнула его.

– Куда ты направляешься?

Он последовал за ней.

– Как часто Минфа приходит к тебе в ванну? – спросила она, выходя из бассейна.

– Персефона.

«Не делай этого. Не иди туда», – хотел сказать он, но она не смотрела на него и прикрылась полотенцем.

– Посмотри на меня, Персефона.

Он все еще был в бассейне, но продвинулся вперед настолько, что вода доходила ему до бедер. В каком-то смысле он чувствовал себя таким же обнаженным, его твердая плоть была полностью выставлена напоказ, так что у нее не оставалось сомнений в том, что он хочет ее.

– Минфа – моя помощница.

– Тогда она сможет помочь тебе в твоих нуждах.

Она осмелилась пригвоздить его член своим злобным взглядом. Его брови нахмурились, и он вышел из воды, обняв ее за талию. Он привлек ее к себе.

– Я не хочу Минфу, – прорычал он.

– А я не хочу тебя.

Ему хотелось зарычать от горького привкуса в глубине рта, когда он попробовал ее ложь.

– Ты не… хочешь меня? – спросил он.

– Нет, – сказала она, но ее голос был хриплым шепотом.

Взгляд Аида опустился на ее припухшие от поцелуев губы, прежде чем снова подняться к ее глазам. Через мгновение он спросил:

– Ты знаешь все мои способности, Персефона?

Он заметил, как сжалось ее горло, когда она сглотнула. Он удивлялся, почему после того, что они разделили в бассейне, она нервничала. Возможно, она не доверяла себе, чтобы поддерживать этот фасад безразличия.

– Некоторые из них, – ответила она.

Он наклонил голову, медленно приближаясь.

– Просвети меня,

– Иллюзия, – сказала она, и пока она говорила, его губы скользнули вдоль ее шеи.

– Да, – прошептал он, продолжая исследовать и пробовать на вкус ее кожу.

– Невидимость?

– Очень ценно.

– Очарование? – выдохнула она, когда его губы приблизились к чувствительной коже ее груди.

– Хмм.

Он сделал паузу и посмотрел на нее.

– Но на тебя это не действует, не так ли?

– Нет.

Она вздрогнула, когда ответила, и улыбка угрожала самообладанию Аида. Он провел пальцем вниз по центру ее груди, зацепив полотенце и обнажив ее груди.

– Похоже, ты не слышала об одном из моих самых ценных талантов.

Он взял в рот один тугой бутон и пососал, наслаждаясь тем, как у Персефоны громко перехватило дыхание. Он отстранился и встретился с ней взглядом.

– Я чувствую вкус лжи, Персефона. И твой такой же сладкий, как твоя кожа.

Она положила руки ему на грудь и оттолкнула его.

– Это была ошибка.

Это не было ложью, и правда об этом разбила его душу вдребезги.

Персефона собрала остатки своей одежды и корону, которую сделал Йен. Она прижимала их к груди, как щит, как будто ей было стыдно за то, что она позволила случиться этому. Аид уставился, как она отступает вверх по лестнице.

– Ты можешь верить, что это была ошибка, – крикнул Аид, и Персефона остановилась, лишь слегка повернув голову, чтобы он мог видеть ее профиль.

– Но ты хочешь меня. Я был внутри тебя. Я попробовал тебя на вкус. Это правда, от которой тебе никогда не убежать.

И именно эта правда дала ему надежду, потому что Аид знал, что может вызвать привязанность с помощью огня.

Он наблюдал, как Персефона вздрогнула и побежала.