Текст книги "Игра судьбы (ЛП)"

Автор книги: Скарлетт Сент-Клэр

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

ГЛАВА XXVIII

ПИКНИК В ПОДЗЕМНОМ МИРЕ

Аид покинул квартиру Персефоны, телепортировавшись в Олимпию. Он ненавидел, что ему пришлось вернуться, ненавидел, что ему пришлось предстать перед Зевсом, но это было необходимо, и, как он и подозревал, Деметра уже прибыла. Он мог слышать ее голос за пределами офиса Зевса.

– Он не может получить мою дочь, Зевс! – воскликнула она. – Я уморю голодом твой народ, если ты позволишь ему оставить ее!

Когда Аид вошел, она повернулась к нему лицом. Лицо Деметры менялось, когда она была в ярости. Аид представлял, что Персефона часто это наблюдала. Ее глаза, казалось, впились в лицо и потемнели. Она наклонилась вперед, ссутулив плечи, как будто вес ее ярости был слишком велик, чтобы справиться с ним.

– Ты!

– Убей всех, Деметра, это только сделает меня более могущественным.

– Аид, – сказал Зевс, сидя за своим дубовым столом. – Правда ли то, что говорит Деметра? Ты соблазнил ее дочь?

– Я не соблазнял ее, – сказал Аид. – Она не раз добровольно приходила ко мне.

Он свирепо посмотрел на Богиню Урожая, и она ответила ему свирепым взглядом.

– Лжец! Отметина на ее запястье говорит мне об обратном.

Зевс посмотрел на Аида, ожидая его ответа.

– Она пригласила меня за свой столик. Метка была поставлена справедливо.

– Это звучит так, как будто Персефона приняла свои собственные решения, Деметра, – сказал Зевс.

– Она моя дочь, Аид! Я имею право решать ее судьбу!

Аид смотрел не на богиню, а на своего брата.

– Она дочь Деметры, – сказал Аид, – но ей суждено стать моей женой. Судьба вплела ее в мое будущее, и Деметра вмешалась.

Было мало вещей, которые пугали Зевса, но Судьбы были одними из них.

– Это правда, Деметра?

Он посмотрел на богиню, ожидая ее ответа, но вместо нее ответил Аид. Он был готов к тому, что все это закончится.

– Это было то, чего потребовала Судьба в обмен на то, что она подарила ей дочь.

– Я никогда не поверю, что она пришла к тебе добровольно!

Деметра кипела.

– Будь прокляты Судьбы.

– Я уверен, что Геката была бы счастлива свидетельствовать от моего имени, – добавил Аид.

– В этом не будет необходимости, – сказал Зевс, и он знал, что его брат не хотел выглядеть так, как будто он сомневается в Богине Колдовства. У них была старая дружба, древняя дружба, и точно так же, как Аид полагался на ее совет, так же полагался и Зевс.

– Деметра, я не удовлетворю твою просьбу. Похоже, твои желания не совпадают с волей Судеб.

Ярость Деметры усилилась, и массивные корни прорвались сквозь мраморный пол Зевса. Аид наложил свою магию, как сеть, окутав все место тенью, ослепив богиню и Зевса. Однако их битва была недолгой, так как удар молнии Зевса разделил их. Их магия исчезала.

– Я не буду посредником в детских ссорах между вами двумя, – сказал Зевс. – Мое слово – закон, и вы оба будете его соблюдать.

Аид сверкнул глазами. Детские ссоры? Не было ничего детского в его любви к Персефоне, ничего детского в гневе Деметры. Тем не менее, он был благодарен Зевсу за то, что тот встал на его сторону, хотя в конце концов это мало что значило. Персефона была сама по себе, у нее была свободная воля. Если бы она захотела, она могла бы уйти от него.

– Есть еще один вопрос, который мы должны обсудить, – сказал Зевс. Аид не думал, что это возможно, но настроение в комнате омрачилось. – Богиня не рождалась столетиями. Есть ли у нее какая-нибудь сила?

– Не о чем говорить, – быстро ответила Деметра. Аид впился в нее взглядом. Она ответила слишком быстро.

Зевс посмотрел на Аида. Он должен был бы ответить правдиво.

– Ее сила дремлет. Она не проявляет способностей..

– Хм.

Зевс был спокоен, всегда с подозрением относился к новым богам. Было только справедливо, что он боялся восстания, подобного тому, которое он возглавил против их отца.

– Я хочу встретиться с ней.

– Нет.

Они вдвоём ответили мгновенно.

Глаза Зевса вспыхнули.

– У Персефоны пока нет желания принимать свою Божественность, – объяснил Аид. – Слишком раннее знакомство с Олимпией может отпугнуть ее. Мы никогда не узнаем, насколько по-настоящему могущественной она является.

Его брат изучал его.

– Пусть всё остаётся так, как есть, – сказал Аид. – Геката будет тренировать ее, и когда ее силы начнут проявляться…Я сам приведу ее к тебе.

Это был единственный способ, которым он позволил бы встрече состояться. Это было неизбежно, но это было бы неизбежно, если бы он был рядом с ней.

Глаза Зевса сузились, а затем он усмехнулся.

– Вечный защитник, брат. Очень хорошо, как только она покажет свою силу, ты приведешь ее ко мне.

Он на мгновение замолчал, положив руку на живот, и покачал головой.

– Богиня, маскирующаяся под смертную журналистку. Неудивительно, что ты влюбился, Аид.

Как только они оказались за пределами кабинета Зевса, Деметра повернулась к нему.

– Твоя жизнь может быть сплетена с жизнью моей дочери, но это не значит, что вы должны были любить друг друга.

– Я всегда буду любить ее, – сказал Аид. Это было единственное, что он мог пообещать. – И я забочусь о том, что люблю.

– Если бы тебе было не все равно, ты бы никогда не прикоснулся к ней. Она – Дочь Весны!

– И Королева Тьмы, – возразил Аид. – Если ты хочешь сердиться на кого-либо, сердись на себя. Это ты посеяла семя ее предательства, ты еще больше оттолкнула ее своей тиранией, ты оставила ее бессильной и напуганной. Она заслуживает верности, свободы и власти.

– И ты думаешь, что можешь дать ей это? Король Смерти и Тьмы?

– Я думаю, она может взять это сама, – ответил он и исчез, оставив Деметру наедине с ее яростью.

***

В последующие недели Аид пытался отвлечь Персефону от гнева ее матери, но она, казалось, становилась все более угрюмой. Чаще всего он видел это, когда она думала, что он не смотрит – за мгновения до того, как он удивил ее, появившись в библиотеке, пока она читала, или непосредственно перед тем, как она покинула дворец на прогулку, или ранним утром, когда она вставала раньше него, чтобы принять душ и одеться.

Она создавала дистанцию между ними. Он чувствовал, как она растет, дергая за нити, которые связывали их навечно, и это причиняло боль.

Он нашел ее стоящей перед своим все еще заброшенным садом. Ему было неприятно видеть ее здесь, уставившейся на этот клочок земли, который стал так много значить для них обоих.

Он обнял ее за талию и притянул к себе.

– Ты в порядке? – спросил он, его голова упала ей на плечо.

Она не ответила, и тяжесть в его животе стала острой и пронзительной. Она повернулась в его объятиях, глядя на него снизу вверх, и у него возникло ощущение, что она хочет его о чем-то спросить. Вместо этого она ответила ему.

– У меня просто стресс. Экзамены.

Он изучал ее испытующим взглядом.

– Персефона, ты можешь рассказать мне все, что угодно.

Она нахмурилась, как будто не верила ему, и Аид почувствовал, как внутри его груди все увяло, как цветок, выставленный на слишком яркое солнце.

Он сомкнул руку на ее запястье, где отметина покрывала ее кожу.

– Ты беспокоишься о контракте? – спросил он.

Она отвела взгляд.

Он не знал, что сказать; контракт был обязательным. Условия должны были быть выполнены. Он не мог утешать ее обещаниями, что все будет хорошо, когда знал, чего она хочет – способности перемещаться между мирами. Это была реальность, с которой он смирился, что его любви к ней никогда не будет достаточно. Ей нужна свобода.

– Пойдем, – сказал он. – У меня есть для тебя сюрприз.

Он взял ее за руку, переплел их пальцы и потянул ее в сторону открытого поля за пределами сада. Они шли некоторое время, войдя в лес на другой стороне поля. Он не пошел по намеченному пути, пробираясь между деревьями к лугу, где было расстелено одеяло и ждала корзина с едой.

– Что это? – спросила Персефона, глядя на Аида.

– Я подумал, что мы могли бы пообедать, – сказал он. – Пикник в Подземном мире.

Она с подозрением приподняла бровь.

– Ты упаковал корзину?

– Я… помогал, – сказал он. – Я даже испек печенье.

Персефона ухмыльнулась.

– Ты испек печенье?

– Ты слишком взволнована, – сказал он. – Понизь свои ожидания.

Но она уже мчалась к одеялу. Она упала на колени и открыла корзину, копаясь внутри, пока не нашла то, что искала – маленький пакетик шоколадного печенья. Аид потрудился над ними. Прошлой ночью на кухне у него ушло несколько часов, и он устроил такой беспорядок, что Милан, шеф-повар, был очень недоволен.

Персефона села, скрестив ноги, и открыла пакет.

– Ты знаешь, что это на десерт, – сказал Аид, опускаясь на одеяло.

– И? Я взрослая. Я могу съесть десерт на обед, если захочу.

Аид усмехнулся и вытащил оставшиеся продукты, которые он упаковал, – мясо и сыры, фрукты и хлеб. Наконец, бутылка вина и его фляжка. Он не был в восторге от еще одного вечера, проведенного за употреблением перебродившего винограда.

Он отправил в рот кусочек сыра и отпил из фляжки, пока Персефона откусывала печенье. Она громко хрустнула, и Аид вздрогнул. Они были совсем не похожи на печенье, которое они готовили вместе. У нее были мягкие, жевательные, восхитительные, тающие во рту. А его были твердыми и как бы подгоревшими.

– Тебе не обязательно это есть, – заверил ее Аид, пока она продолжала хрустеть.

– Нет, это лучшее печенье, которое я когда-либо пробовала.

Аид приподнял бровь.

– Тебе не обязательно лгать.

– Я не лгу.

Она не лгала, но он не понимал. Он знал, что это печенье было ужасным.

– Они лучшие, потому что их сделал ты.

Аид фыркнул.

– Я серьезно, – сказала она. – Никто никогда раньше ничего для меня не готовил.

Аид уставился на нее на мгновение, и внезапно именно он почувствовал себя нелепо из-за того, что не принял ее слова как должное.

– Я рад, что они тебе нравятся, – сказал он тихим голосом.

Они сидели в тишине. Персефона продолжала есть его печенье, а он продолжал пить. Через мгновение она поднялась на колени.

– Ты хочешь кусочек?

Она подошла к нему и протянула руку, зажав в пальцах печенье. Аид схватил ее за запястье и откусил печенье. Это было именно то, что он ожидал, твердое и пресное, лишь слегка приторное. И все же ему нравилось, если ей это нравилось. Пока он жевал, ее взгляд опустился на его губы, и он приподнял бровь.

– Голодна, дорогая?

Он не был уверен, как она ответит, учитывая ее недавнюю печаль, но когда она подняла на него глаза, он увидел в них тоску.

– Да, – ответила она.

Он наклонился, чтобы прижаться губами к ее губам. Некоторое время они сохраняли дистанцию, целуясь. Аид наслаждался этим, ощущая нарастающее внутри него желание, сопротивляясь желанию заключить ее в свои объятия и прикоснуться к ней. Он провел языком по ее рту, и как раз в тот момент, когда он собирался притянуть ее к себе, он оттолкнул ее, когда между ними пролетел мяч, за которым последовали Цербер, Тифон и Ортрус.

– Извините!

Голос Гекаты донесся из-за деревьев.

Аид вздохнул, а Персефона хихикнула.

– О, пикник! – сказала Геката, появляясь на поляне.

– Аид испек печенье! – сказала Персефона. – Не хочешь попробовать?

Геката не скрыла своего явного удивления и посмотрела на него.

– Ты сам испек?

Он сердито посмотрел, и Персефона, которая либо не замечала его очевидного дискомфорта, либо ей было все равно, сказала:

– Я научила его!

Геката рассмеялась и взяла печенье. Аид почувствовал некоторое облегчение. Может быть, она уйдет, и они с Персефоной смогут вернуться к поцелуям.

За исключением того, что у Персефоны были другие идеи.

– Посиди с нами!

– О, я не хочу вторгаться…

«Определённо нет», – подумал Аид.

– В корзине есть еще еда, и Аид принес вино!

Эти двое посмотрели на него, и он вздохнул, смягчаясь.

– Да, присоединяйся к нам, Геката.

Персефона порылась в корзине, протягивая Гекате разнообразные кушанья, в то время как Аид наливал богине бокал вина.

Цербер, Тифон и Ортрус вернулись, и все трое сражались за свой красный шар.

Они пробыли там недолго, когда Аид почувствовал магию Гермеса.

– Чертовы Судьбы, – пробормотал он, привлекая внимание Персефоны и Гекаты.

– О, Аид!

Гермес запел, появившись на поляне.

– О, пикник!

– Тебе что-то нужно, Гермес?

Спросил Аид, сжав челюсти, расстроенный тем, что вечер, который он запланировал для него и Персефоны, превратился в этот… цирк.

– Ничего такого, что не могло бы подождать, – сказал он. – Это печенье?

– Их сделал Аид! – сказала Персефона.

Гермес опустился на колени на одеяло, а Аид наблюдал, как Персефона предлагает еду и вино, улыбается и смеется, и его разочарование из-за того, что их вечер прервали, уменьшилось, потому что она была счастлива. Он также обнаружил, что не так уж сильно возражает против компании, хотя мог бы обойтись и без поддразниваний Гермеса.

Они провели долгое время в лесу вместе, пока свет Подземного мира не померк и ночь Аида не осветила небо. Когда они ушли, он и Персефона бок о бок пошли обратно во дворец. Они не соприкасались.

– Спасибо тебе за сегодняшний вечер. Я знаю, что все пошло не так, как планировалось.

Аид усмехнулся.

– Это было совсем не так, как я себе представлял.

Они остановились, укрытые садом сразу за крепостью Аида, и посмотрели друг на друга.

– Если бы Геката не бросила этот мяч нам в лицо, я бы продолжал целовать тебя, – сказал он, и его рука поднялась, чтобы обхватить ее лицо.

– Уже слишком поздно? – спросила она. – Чтобы целовать меня?

Аид мгновение смотрел на нее, поглаживая большим пальцем ее щеку. Он шагнул ближе.

– О чем ты просишь, моя дорогая?

– Я не сожалею, что Геката прервала нас, – сказала она. – Но я все еще хочу этот поцелуй и все, что последует за ним.

– Я только сожалею, что ты не попросила меня раньше, – сказал он, выполняя ее просьбу. Его губы коснулись ее губ, и он привлек ее к себе, занимаясь с ней любовью под звездами в саду за пределами своего дома.

ГЛАВА XXIX

ПЫТКА, НЕ ПОХОЖАЯ НИ НА КАКУЮ ДРУГУЮ

Неделю спустя Афродита неожиданно приехала повидаться с ним. Конечно, она так и не прибыла с уведомлением, но Аид думал, что она приедет ближе к концу их шестимесячного срока, до которого теперь оставались недели.

Аид сидел за своим столом в фонде Кипарис, завершая несколько мелких деталей для проекта Халкион, прежде чем передать его Катерине. Ему было трудно сосредоточиться, думая, что в последний раз, когда он застрял за столом, он был более предпочтительно занят с Персефоной.

Он хотел бы, чтобы она была здесь сейчас, и усмехнулся при мысли о том, чтобы телепортировать ее к нему. Будет ли она в разгаре написания рассказа или на важной встрече? Долго ли она будет злиться, когда он завладеет ее ртом в обжигающем поцелуе? Когда его руки скользнут вверх по ее бедрам, когда его пальцы будут дразнить ее отверстие, и он, наконец, даст ей то, о чем она просила – освобождение.

– Ты победил, – сказала Афродита. Она выглядела более суровой, чем обычно. Даже когда она злилась, у нее не было этого взгляда. Поначалу Аиду было трудно определить, в чем дело, но вскоре он понял, что это такое, потому что за последние шесть месяцев он чувствовал одно и то же несколько раз.

Истерия.

– Она любит тебя.

Брови Аида сошлись вместе.

– О чем ты говоришь?

– Я навестила ее сегодня, твою маленькую любовь, – объяснила богиня.

Его желудок внезапно почувствовался бесконечным. Он поднялся со стула, его гнев свернулся, как змея.

– Что ты сделала, Афродита?

Его голос дрожал, когда ужас спустился, окутывая его тело. Ему казалось, что он пытается дышать без воздуха.

– Я только хотела оценить ее привязанность к тебе. Я…

– Что ты сделала? – прорычал он.

– Я рассказала ей о сделке.

– Блять!

Аид стукнул кулаками по своему нетронутому столу. На этот раз он разбился вдребезги. Глаза Афродиты расширились, но она не сдвинулась с места и не дрогнула от его вспышки.

– Почему? – требовательно спросил он. – Это месть за Адониса?

– Так все и началось, – призналась она, выглядя на удивление опустошенной.

– И чем это закончилось, Афродита?

– Я разбила ей сердце.

***

– Где она? – потребовал Аид, телепортируясь в Подземный мир. Он еще не был достаточно спокоен, чтобы почувствовать ее. Он появился посреди своего дворца, где бродили его слуги, наблюдая его агонию, его страх, потенциальный конец его счастья.

Он знал, что это возможно, но был совершенно не готов, потому что, в конце концов, он любил ее.

– Персефона! Где она?

– О-она пошла прогуляться, мой господин, – сказала нимфа.

– Она последовала за Цербером, – добавила другая.

– В сторону Тартара.

– Черт.

Он исчез и появился на окраине Тартара. Эта часть его владений была обширна и занимала сотни и сотни акров. «Зачем ей приходить сюда?» – думал он, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы найти ее, а не на своем бешено колотящемся сердце и страхе, кипящем внизу живота.

Он с самого начала сказал ей, что не хочет, чтобы она знала путь в Тартар, что ее любопытство возьмет верх над ней. Услышала ли она слова Афродиты и попыталась доказать, что была права насчет него? Возможно, она пришла в надежде найти что-нибудь, что докажет, что он был таким же жестоким и расчетливым, как она думала.

Что ж, она найдет это здесь.

Прошло совсем немного времени, прежде чем он почувствовал ее – слабое притяжение на краю его чувств.

Она была в Пещере, самой древней части Тартара. Когда он появился там, он почувствовал, что ее присутствие усилилось, и он знал, где он найдет ее.

В пещере Тантала.

Отвращение скрутило внутренности Аида.

Тантал был царем, полубогом, рожденным от Зевса, и одним из первого поколения смертных, населивших Землю. Одаренный особым высокомерием Зевса, он решил испытать богов, совершив сыновеубийство. Злой царь убил своего сына Пелопса, растер его в порошок и попытался скормить олимпийцам. Аид вспомнил запах горелой плоти, разносящийся по Большому залу. Веселье немедленно закончилось, и их гнев был стремительным. Аид встал, указал на Тантала и отправил его прямиком в Тартар, в то время как остальные попытались снова собрать Пелопса.

На этом наказание Тантала также не закончилось, поскольку Зевс проклял его наследие, последствия которого все еще ощущаются по сей день.

Аид пробрался во тьму, окутавшую пещеру, где Тантал жил и страдал целую вечность. Он увидел, как Персефона бросилась к нему, на ее прекрасном лице был написан ужас. Она врезалась в него, и он схватил ее за плечи, чтобы удержать.

– Нет! Пожалуйста…

Ее голос сорвался, полный страха, и его эмоции бушевали.

– Персефона, – быстро сказал Аид, пытаясь успокоить ее.

Когда она посмотрела на него, узнавание и облегчение отразились на ее лице.

– Аид!

Ее руки крепче обхватили его талию. Она уткнулась головой ему в грудь и зарыдала.

– Шшш.

Он поцеловал ее волосы, благодарный, что она все еще прикасалась к нему, что она все еще находила утешение в его присутствии. – Что ты здесь делаешь?

Затем он услышал голос Тантала, прорезавшийся сквозь тьму, и кровь Аида превратилась в лед.

– Где ты, маленькая сучка?

Аид отвёл Персефону в сторону и подошел к гроту, где был заключен Тантал, щелкнув пальцами так, что колонна, к которой был прикован Тантал, повернулась. Мужчина был мешком костей, дряблая кожа обвисала под острыми углами. Он был бледен и иссох, его волосы были растрепаны и спутаны, как проволока, торчащая из его лица и головы.

Он годами не видел заключенного, поскольку его метод пыток, как правило, делал все само собой, он голодал и испытывал жажду, всегда находясь в пределах досягаемости пищи и воды. За исключением того, что Аид знал, что он выпил, потому что его губы, лишенные цвета, заблестели.

Аид протянул руку к Танталу, и колени смертного подогнулись, натянув кандалы, которые крепко держали его руки над головой, и он закричал.

– Моя богиня была добра к тебе, – прошипел Аид. – И вот как ты ей отплатил?

Аид сжал кулак, и Тантала вырвало, он выплевывал воду, которую дала ему Персефона, пока не осталось ничего, что могло бы вызвать рвоту. Затем он раздвинул воду в гроте, создав сухой путь прямо к пленнику. Злой король изо всех сил пытался найти опору, упираясь ногами в колонну, к которой он был прикован. Аиду нравилось наблюдать за его борьбой. Это облегчило бремя его гнева и желание увидеть, как этот смертный встретит жестокий конец.

– Ты заслуживаешь того, чтобы чувствовать себя так, как чувствовал я – отчаявшимся, изголодавшимся и одиноким! – выплюнул Тантал, когда Аид приблизился.

Рука Аида сомкнулась на шее мужчины.

– Откуда ты знаешь, что я не чувствовал этого столетиями, смертный? – тихо сказал он, его голос был убийственным по тону. Это сулило наказание и боль, это сулило все то, что, по утверждению Тантала, он чувствовал сейчас, только хуже.

Его маскировка растаяла, и он предстал перед своим пленником в своей Божественной форме, как и в прошлом.

– Ты невежественный смертный, – сказал Аид, его магия бурлила под поверхностью.

– Прежде я был просто твоим тюремщиком, но теперь я буду твоим карателем, и я думаю, что мои судьи были слишком милосердны. Я проклинаю тебя неутолимым голодом и жаждой. Я даже поставлю тебя в пределах досягаемости еды и воды, но все, что ты съешь, будет огнем в твоем горле.

Аид уронил Тантала, и тот с громким стуком ударился о каменную колонну. Это ничуть не остановило смертного, который зарычал, как животное, и попытался броситься на него, щелкая зубами. Дикая попытка нападения только позабавила Аида и добавила его в список его собственных жертв.

Аид щелкнул пальцами, отправляя заключенного ждать в его кабинете. После этого он повернулся к Персефоне.

Он никогда раньше не видел ее такой – с широко раскрытыми глазами, маленькой, дрожащей. Она сделала шаг в сторону от него и поскользнулась. Аид бросился вперед, чтобы поймать ее прежде, чем она успела упасть на землю, освободившись от воды, так как он все еще стоял посреди расступившегося озера.

– Персефона.

Произнесение ее имени причиняло боль его груди.

– Пожалуйста, не бойся меня. Только не ты.

Ее глаза наполнились слезами, и она не выдержала, зарыдав в его мантию. Его хватка на ней усилилась, и все же, хотя он прижимал ее к себе, он чувствовал, что она была далеко, и он понял, что это значит – быть на грани потери всего.

И все же, подумал он, если я буду держать ее достаточно долго, если я дам ей достаточно времени, может быть, я смогу удержать ее, может быть, я смогу удержать нас вместе..

Он телепортировался в свою комнату, где сел у огня, надеясь, что она согреется достаточно, чтобы перестать дрожать, но она этого не сделала. Он пришел в отчаяние и, прижав ее к себе, направился в баню.

Когда они прибыли, он опустил ее на пол. Он провел пальцем под ее подбородком и наклонил ее голову, чтобы встретиться с ней взглядом. Он хотел, чтобы она заговорила, сказала что-нибудь – что угодно, – но она оставалась тихой. Единственное, что давало ему надежду, так это то, что она не протестовала, когда он раздевал ее или когда он прижимал ее к себе и нес в воду.

– Ты нездорова, – сказал он после того, как больше не мог выносить молчания между ними. – Он… причинил тебе боль?

Он спросил, потому что должен был быть уверен.

Ее ответом было зажмурить глаза, что, как он никогда не думал, может так сильно ранить его сердце.

– Скажи мне, – прошептал он, касаясь губами ее лба. – Пожалуйста.

Она открыла глаза, блестящие от слез.

– Я знаю об Афродите, Аид, – сказала она. – Я для тебя не более чем игра.

Эти слова разозлили его. Она никогда не была игрой. По правде говоря, он редко думал о сделке с Афродитой с тех пор, как она началась. Нет, это всегда было нечто большее. Это стало стремлением увидеть ее силу, показать ей, что значит быть Божественной, убедить ее, что она может быть королевой.

– Я никогда не считал тебя игрой, Персефона.

– Контракт…

– Это не имеет никакого отношения к контракту!

Он отпустил ее, и когда Персефона попыталась выпрямиться, ее ответ был ядовитым.

– Это имеет прямое отношение к контракту! Боги, я была такой глупой! Я позволила себе думать, что ты хороший, даже несмотря на возможность быть твоей пленницей.

– Пленницей? Ты думала, что находишься здесь в плену? Неужели я так плохо с тобой обращался?

– Добрый тюремщик все равно остается тюремщиком, – отрезала Персефона.

Лицо Аида потемнело.

– Если ты считала меня своим надзирателем, почему ты спала со мной?

– Это ты вёл к этому.

Ее голос дрожал.

– И ты был прав – мне это действительно понравилось, и теперь, когда все сделано, мы можем двигаться дальше.

– Двигаться дальше?

Он был воплощением ярости, и все его тело сотрясалось. Говорила ли она так потому, что ее мать застукала их?

– Это то, чего ты хочешь?

– Мы оба знаем, что это к лучшему.

– Я начинаю думать, что ты ничего не знаешь, – сказал он, приближаясь к ней. – Я начинаю понимать, что ты даже не думаешь за себя.

Как они дошли до этого? Где была женщина, которая обрела уверенность среди его народа? Женщина, которая ждала его, обнаженная, в его кабинете? Женщина, которая поселилась в его сердце?

– Как ты смеешь…

– Как я смею что, Персефона? Взывать к твоему бреду? Ты ведешь себя так беспомощно, но ты никогда не принимала чертово решение за себя. Ты позволишь своей матери определять, с кем ты теперь трахаешься?

– Заткнись!

– Скажи мне, чего ты хочешь.

Он загнал ее в угол, прижав к краю бассейна.

Она не смотрела на него.

– Скажи мне! – скомандовал Аид.

– Пошел ты!

Она была свирепой, и ее глаза горели. Она прижалась к нему, обхватив ногами его талию. Она крепко поцеловала его, и он впитал каждую частичку этого поцелуя. Он удерживал ее на месте, обхватив руками ее спину и ягодицы. Он усадил ее на край бассейна, намереваясь опуститься на нее, попробовать ее гнев и желание, бушующие у нее между ног, но она вцепилась в него когтями.

– Нет, я хочу, чтобы твой член был внутри меня, – сказала она. – Сейчас.

Он подчинился, практически выпрыгнув из бассейна. Она толкнула его на спину, обхватила рукой его член и направила его внутрь себя, наполняясь им полностью. Он застонал, впиваясь руками в ее кожу.

– Двигайся, черт возьми, быстрее, – скомандовал он. Они оба были злы и подначивали друг друга, и внутри Аид почувствовал, как его магия поднимается. Он взывал к ней, тьма дразнила свет.

– Заткнись, – огрызнулась она, свирепо глядя на него сверху вниз.

Аид ответил, сжимая ее груди, поднимаясь, чтобы пососать ее соски. Персефона застонала и прижала его к себе, обхватив ногами его талию. Он едва мог отдышаться, но подбодрил ее. Он потеряет из-за нее рассудок.

– Да, – прошипел он. – Используй меня. Ещё. Быстрее.

Он кончил с ревом и накрыл ее рот своим, но экстаз был недолгим, когда она оттолкнула его и встала, оставив его сидеть на холодном мраморе. Она собрала свои вещи и поспешила вверх по лестнице. Аид последовал за ней.

– Персефона!

На ходу она натягивала свою одежду. Он поспешил догнать ее, выставленную напоказ в коридоре перед банями.

– Черт!

Добравшись до нее, он схватил ее за руку и потащил в тронный зал. Он закрыл дверь и втолкнул ее внутрь, заключив в клетку своими руками. Она толкнула его в грудь, но он не сдвинулся с места.

– Я хочу знать почему! – потребовала она, ее голос был хриплым от слез, и Аид возненавидел себя за то, что причинил эту боль. Ненавидел то, что он был причиной того, что она была сломлена, но он чувствовал что-то еще внутри нее, что-то мощное, пробуждающееся тем сильнее, чем злее она становилась.

– Была ли я легкой мишенью? Ты заглянул в мою душу и увидел кого-то, кто отчаянно нуждался в любви, в поклонении? Ты выбрал меня, потому что знал, что я не смогу выполнить условия сделки?

– Все было не так.

Это было что-то совершенно другое. Если бы он только мог объяснить, но он не хотел начинать с Судеб, потому что, несмотря на то, что они вплели ее в его будущее, он все равно хотел бы ее. Когда он смотрел на нее, он видел ее силу, он видел ее сострадание, он видел свою королеву.

– Тогда скажи мне, как это было!

– Да, у нас с Афродитой есть контракт, но сделка, которую я заключил с тобой, не имела к этому никакого отношения. Я предложил тебе условия, основанные на том, что я увидел в твоей душе – девушка, запертая в клетку собственным разумом.

Он знал, что то, что он сказал дальше, разозлит ее, но ей нужно было это услышать.

– Ты та, кто назвала контракт невозможным, но ты могущественна, Персефона.

– Не смейся надо мной.

– Я бы никогда не стал.

Она прорычала:

– Лжец.

Было мало вещей, которые он ненавидел больше, чем это слово.

– Я много кем являюсь, но точно не лжецом.

– Тогда не лжец, а самозваный обманщик.

– Я всегда давал тебе только ответы, – сказал он, с каждой секундой становясь все злее.

– Я помог тебе вернуть свою силу, и все же ты не использовала ее. Я дал тебе способ выйти из-под контроля твоей матери, и все же ты не будешь претендовать на это.

– Как? Что ты сделал, чтобы помочь мне?

– Я боготворил тебя! – огрызнулся он. – Я дал тебе то, в чем отказывала твоя мать – поклоняющихся.

Если бы Деметра представила Персефону обществу при ее рождении, ее силы расцвели бы, в ее честь были бы построены аллеи и храмы, она поднялась бы по служебной лестнице, превзойдя олимпийцев по популярности. В этом он был уверен.

Она моргнула, глядя на него снизу вверх.

– Ты хочешь сказать, что вынудил меня заключить контракт, когда мог бы просто сказать, что мне нужны поклонники, чтобы получить свои силы?

Это было не так просто, и она это знала. Она отвергала Божественность, как будто это была чума. Он не верил, что она сделала бы что-нибудь с этим знанием, кроме как спрятаться, боясь неизвестности.

– Дело не в силах, Персефона! Это никогда не было связано с магией, иллюзией или очарованием. Все дело в уверенности. Речь идет о вере в себя!

– Слишком запутано, Аид…

– Правда? – сказал он, обрывая ее. Он не хотел слышать, как она говорит ему, каким он был ужасным, каким он был обманщиком и лжецом.

– Скажи мне, если бы ты знала, что бы ты сделала? Объявила о своей Божественности всему миру, чтобы обрести последователей и, следовательно, свою силу?

Она знала ответ, и он тоже.

– Нет, ты никогда не могла решить, чего ты хочешь, потому что ты ценишь счастье своей матери выше своего собственного!

– У меня была свобода до тебя, Аид.

– Ты думала, что была свободна до меня? – спросил он, наклоняясь к ней.

– Ты просто поменяла стеклянные стены на другой вид тюрьмы, когда приехала в Новые Афины.

– Почему бы тебе не продолжать говорить мне, какая я жалкая, – выплюнула она.

– Это не то, что я…

– Неужели? Позволь мне сказать тебе, что еще делает меня жалкой. Я влюбилась в тебя.

Черт. Блять. Блять. Его сердце, казалось, задыхалось в груди. Она выглядела такой же опустошенной, как и он, и ему захотелось прикоснуться к ней, но она яростно оттолкнула его, увеличив расстояние между ними.

– Не надо!

Он сделал, как она просила, хотя все его тело хотело отвергнуть ее просьбу. Единственное, чего он хотел, – это быть рядом с ней, потому что она любила его. Потому что он любил ее.