Текст книги "Игра судьбы (ЛП)"
Автор книги: Скарлетт Сент-Клэр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
ГЛАВА XXV
ДЛЯ ВАШЕГО УДОВЛЬСТИЯ, МОНТАЖ
Аид стоял на вершине пропасти в своем тронном зале, одетый в мантию, очарование исчезло, его полная форма была выставлена напоказ. Его гнев был острым; он вибрировал во всех его конечностях, стремясь к насильственному освобождению. Была середина ночи, и он призвал Гекату и Гермеса к себе. У этих двоих были разные выражения лиц, Геката выглядела ликующей, в то время как Гермес выглядел сонным.
– Разве твоя месть не могла подождать до утра? – спросил он.
Аид проигнорировал его и заговорил с Гекатой.
– Призови Минфу, – сказал он.
– С удовольствием, – ответила богиня.
Магия Гекаты усилилась, и Минфа появилась из воздуха, с криком упав на пол, размахивая руками и ногами. Она ударилась о мрамор с громким шлепком.
– Геката, нимфа хрупкая, – напомнил Гермес.
– Я знаю, – хитро ответила она.
Минфа застонала и приподнялась на четвереньки, хмуро глядя на трех богов перед собой. Ее нос был в крови, и она покрыла ее губы алым, проливаясь на землю.
Ее убийственное выражение вскоре сменилось страхом, когда она посмотрела на Аида.
– Ты помогла Сизифу сбежать из Подземного мира, – сказал он. Он едва сдерживал дрожь в голосе, когда говорил, настолько острым был гнев.
– Ты хоть представляешь, чем я пожертвовал, чтобы заковать его в цепи?
Он даровал Тесею благосклонность. Он потерял контроль, и от этой мысли в груди у него словно образовалась пропасть, расколотая и сочащаяся. Это была принесенная им жертва, которая теперь ничего не стоила.
– Аид, я…
– Не произноси мое имя! – прорычал он, делая шаг к ней. Вся комната содрогнулась.
Минфа зашаркала прочь, ее глаза расширились.
Она была права, что боялась его. Обычно, когда он приводил людей к себе для наказания, у него было представление о том, как он будет проводить казнь, но не в этот момент. В этот момент все было возможно. Эта нимфа думала, что ей знакомы все эмоции, связанные с гневом, потерей и горем. Аид покажет ей обратное.
– Я могу объяснить…
– Была ли твоя ревность настолько сильной, что ослепила вас от твоей верности?
– Я всегда была верна только тебе!
Глаза Минфы вспыхнули, как неземной огонь.
– Ложь!
Вкус был горьким, и он сплюнул, прежде чем заговорить.
– Ты верна только себе.
– Я любила тебя!
Ее крик был гортанным, настоящим и жестоким.
– Я любила тебя, а все, о чем ты заботился, – это твоя самозваная королева!
Аид зарычал. Персефона не была самозванкой. Настоящая самозванка был перед ним, потому что, если бы она когда-либо любила его, она бы никогда не помогла Сизифу сбежать.
– Ты выставлял ее напоказ передо мной, разрушая меня, отчитывая меня, насмехаясь надо мной. Ты заслуживаешь того, чтобы увидеть, как распутывается твоя Судьба. Я надеюсь, что Сизиф потянет за ниточку.
Наступила тишина.
Итак, она поняла половину уравнения, ту часть, где Судьба угрожала разрушить его будущее с Персефоной, если Сизиф не будет схвачен. Это была информация, которую она, вероятно, получила во время шпионажа. Что ж, она больше не будет шпионить. Не для него.
– Если это действительно то, что ты чувствуешь, тогда тебе нет места в Подземном мире.
У Минфы отвисла челюсть.
– Но это мой дом, – сказала она дрожащими губами.
– Больше нет.
Его слова были холодны.
Нимфа сглотнула.
– Куда я пойду?
Он не знал; она никогда не существовала за пределами царства Аида, даже в Верхнем Мире. Ее единственными связями были его связи, и они испарятся в тот момент, когда просочится информация о ее изгнании. Никто не стал бы помогать ей, потому что они не захотели бы бросить ему вызов.
– Это не моя забота. Минфа, ты немедленно изгнана из моего королевства. Если ты попытаешься ступить сюда еще раз, я не проявлю милосердия.
Магия Аида сомкнулась вокруг нее, и она исчезла из виду. На мгновение воцарилась тишина, а затем он заговорил.
– Гермес, распространи слух, что я готов заключить сделку с Сизифом. Если он хочет вечности, ему нужно только прийти в Невернайт и запросить контракт.
Вечная жизнь не была чем-то, что Аид мог даровать без жертв, и требовала такой же платы – душа за душу. Это означало бы, что если бы он проиграл, Судьба забрала бы жизнь бога.
Он играл в игру – игру судьбы.
– Я так полагаю, это не может подождать до утра? – спросил Гермес, и когда Аид посмотрел на него, бог нервно рассмеялся.
– Я имею в виду, уже занимаюсь этим, милорд.
Он исчез.
– Не надо…
– Говорить, что я предупреждала тебя? – спросила Геката. – Я слишком долго ждала этого момента. Я говорила тебе позволить мне отравить ее, а перед этим я сказала тебе понизить ее в должности, а перед этим я сказала тебе никогда с ней не спать.
Аид опустился на свой трон. Внезапно он почувствовал себя измученным, и когда он заговорил, его голос был напряженным и тихим.
– У меня достаточно сожалений, Геката, – сказал он.
Богиня ничего не сказала, и через несколько секунд она тихо исчезла.
Он недолго пробыл в одиночестве, когда Персефона вошла в тронный зал, прислонившись к двери, когда та закрылась за ней.
Она выглядела сонной и красивой, одетая в белую ночную рубашку и халат в тон. Ее волосы были растрепаны и ниспадали золотыми волнами на спину. Ее присутствие придало ему сил выпрямиться.
– Почему ты не спишь, моя дорогая? – спросил он.
– Тебя не было, – сказала она, приближаясь. Она устроилась у него на коленях, закинув ноги на его, ее руки запутались в его одежде. Она глубоко вздохнула и уткнулась ему в грудь.
– Почему ты не спишь? – спросила она шепотом.
Он подумывал рассказать ей историю о Сизифе – о том, как он дважды обманул смерть и украл жизни двух смертных, навсегда разбив их души, – но это объяснение также потребовало бы разглашения угрозы Судьбы, а поскольку Сизиф снова в бегах, он предпочел оставить это при себе.
Поэтому вместо этого он ответил:
– Я… не мог уснуть.
Она отстранилась, глядя на него снизу вверх глазами с тяжелыми веками.
– Ты мог бы разбудить меня.
Ее голос был эротическим шепотом. Это обещало такие вещи, как трепещущие губы, колотящиеся сердца и мягкое тепло.
Он поднял бровь и спросил:
– Какой цели это послужит?
Ее руки опустились к его набухшему члену, едва лаская его через одежду.
– Хочешь демонстрацию?
Аид ухмыльнулся и прижал ее к себе, телепортируясь в Подземный мир.
***
– Есть какие-нибудь известия? – спросил Аид Илиаса, когда они шли в тени его клуба. Он надеялся, что сегодняшняя ночь станет той ночью, когда Сизиф примет его предложение о сделке.
– Никаких, – ответил Илиас. – Слухи медленно распространяются в подполье смертных.
Аид нахмурился.
Судьбе было неприятно узнать, что Сизиф сбежал.
– Самонадеянный, – сказала Лахесис.
– Слишком самоуверенный, – прошипела Клото.
– Дерзкий, – добавила Атропос.
Аид не спорил с ними. Это был первый раз, когда он пришел к ним и боялся их, боялся их мести, боялся, что они распутают нити, которые они так тщательно сплели, готовые наслаждаться его страданиями.
Но они этого не сделали. Они просто спросили, кого Аид готов обменять, если он проиграет свою сделку с Сизифом, вопрос, на который он не ответил.
– Он придет, когда поймет, что у него ничего нет, – сказал сатир, когда они поднимались по лестнице. – Гермесу удалось перехватить акции Сизифа на несколько миллионов долларов. Что бы вы хотели с этим сделать?
Аид знал, как довести смертного до отчаяния. Вполне возможно, что Сизиф остался бы в бегах, если бы его бизнес все еще был на плаву, думая, что он сможет выжить за счет жизней, которые он уже отнял, но Аид угадал планы смертного, и он забрал все – и будет продолжать забирать все – пока человек не придет просить милостыню.
К концу этого он пожалеет, что не умер, когда должен был умереть.
– Сожги их, – сказал он. – И не держи это в секрете.
Затем Илиас ушел, Аид вошел в свой кабинет и остановился, обнаружив обнаженную Персефону, сидящую на его столе. Ее спина была прямой, ноги скрещены, ее идеальные груди вздымались при дыхании, соски розовели. Он мгновенно затвердел, благодарный за то, что Сизиф не пришел и что Илиас не последовал за ним в его кабинет.
– Персефона, – сказал он, закрывая дверь и запирая ее.
– Аид, – сказала она.
– Ты понимаешь, что в этот офис мог войти кто угодно?
– Я подумала, что рискну, – сказала она с легкой ухмылкой на лице.
– Хм, – сказал он, ослабляя галстук, когда приблизился.
– Ты пользуешься этим столом? – спросила она, поглаживая рукой обсидиан.
– Нет, – сказал он. – Я не знаю. Не могу усидеть на месте.
Это было правдой – он ненавидел быть ограниченным.
– Жаль, – тихо сказала она. – Это хороший стол.
– До сих пор я никогда не думал, что от него будет много пользы, – сказал он.
– О? – спросила она, невинно наклонив голову, глаза медленно спускались вниз по его телу к члену, который напрягся под брюками. Она не могла бы сделать свое желание более очевидным.
Он наклонился, его губы нависли над ее губами, когда он заговорил.
– Это идеальная высота, – сказал он грубым шепотом, – чтобы трахнуть тебя.
Она чуть приподняла голову.
– Тогда почему ты так долго?
Он усмехнулся.
– Никто не говорил тебе, что ты не можешь взять то, что хочешь, моя дорогая.
Ее руки переместились к его члену, и Аид втянул воздух сквозь зубы, прежде чем его рот накрыл ее рот, а его рука зарылась в ее волосы, пальцы прижались к ее голове. Он откинул ее голову назад, облизывая языком ее рот. Другой рукой он обхватил ее грудь, пальцами дразня ее сосок, превратив его в тугую вершинку, но руки Персефоны были неистовыми, и они проложили дорожку вниз по его груди, к пуговице брюк, и когда она расстегнула их, его член вырвался на свободу. Ее хватка была твердой, и она потянула его несколько раз, прежде чем поместить у своего входа.
– Я горю для тебя, – сказала она, когда Аид схватил ее за колени и притянул к себе, входя в неё одним плавным движением. Она выгнулась навстречу ему, прижавшись грудью к его груди, откинув голову назад. Он поцеловал ее шею, когда вошел в нее. Они двигались вместе, бесконтрольно, руки сжимались, рты ласкали, языки соприкасались, дыхание переплеталось. Он сменил позу, отодвигаясь от нее, только для того, чтобы перевернуть ее на бок, и вошел в нее, прижав ее ноги к груди. Ее дыхание изменилось, ее стоны стали громче, и Аид продолжил, двигаясь сильнее, поднимая ее ногу, чтобы она легла ему на плечо, проникая глубже.
Когда он снова отстранился, то заключил ее в объятия и усадил в кресло за своим столом. Держа ее у себя на коленях, прижав спиной к своей груди, он снова вошел в нее. Его руки скользили по ее телу, одна на груди, другая дразнила клитор. Голова Персефоны откинулась на изгиб его плеча, и он целовал, лизал и покусывал ее шею и плечо. Наконец, он больше не мог этого выносить и вошел в нее, вставая со своего стула, когда он это сделал, все ее тело подпрыгивало, пока они не кончили в порыве.
После этого Аид прижал ее тело к себе.
– Несмотря на то, как я люблю видеть тебя обнаженной и ждущей меня, – сказал он. – Я бы действительно предпочел, чтобы ты показала мне этот вид в Подземном мире. В этот офис мог войти кто угодно.
Она хихикнула.
– И что бы ты сделал? Любому, кто увидел меня?
– Я не знаю, – признался он, провел пальцем под ее подбородком и приподнял ее голову так, что их глаза встретились. Он хотел убедиться, что она осознала весомость его слов.
– Это тебя напугает.
Она вздрогнула, и он знал, что она поняла. Он не мог предсказать, как он отреагирует. Это могло произойти одним из двух способов – он мог бы счесть это случайностью и забыть, или он дал бы волю насилию, которое таилось под его кожей, жестокости, которая была пропитана его кровью.
Через мгновение он привлек Персефону к себе и отнес ее к огню, затем поставил на ноги. Она подняла руку, пальцы скользнули по его губам.
– Чего ты хочешь? – спросила она.
– Тебя, – сказал он. – Всегда тебя.
Они снова поцеловались, и Персефона сняла пиджак Аида. Их руки столкнулись, когда они оба расстегивали пуговицы на его рубашке. Вскоре он тоже был обнажен, и они вместе опустились на колени на пол. Когда они стояли на коленях друг перед другом, рука Аида скользнула между ее бедер. Он дразнил ее отверстие, погружая пальцы в ее теплую, влажную плоть. Другая рука обвилась вокруг ее талии, и он соединил их тела воедино, двигаясь глубже в ней, используя один палец, затем два. Ему нравилось чувствовать ее, то, как участилось ее дыхание, ее крики удовольствия. Прошло совсем немного времени, прежде чем он перевернул ее на спину, раздвинул ее ноги так широко, как только мог, и лизал ее, сосал ее, дразнил ее. Ее руки запутались в его волосах, и она прижалась к нему, двигая бедрами, и когда она кончила, она выгнула спину, ее руки впились в его кожу головы, и он пил ее, хлеща языком, чтобы уловить каждую частичку ее сладости. Когда он закончил, он взобрался вверх по ее телу и скользнул в нее. Устроившись между ее ног, он не сразу пошевелился. Он смотрел в ее глаза, проникал в ее душу, видя свою жизнь с ней, их будущее, не просто как короля и королеву, но как любовников.
Он убрал волосы с ее лица. Он прилип к испарине, которая блестела у нее на лбу, прежде чем поцеловать ее в губы.
– Ты прекрасна, – сказал он и приподнялся на цыпочки, входя глубже.
Она вздохнула и выдохнула.
– Ты тоже, – ответила она.
Он усмехнулся и вышел, головка его члена едва вошла в нее.
– Я думаю, ты сходишь с ума от удовольствия, дорогая.
Она поджала губы, а затем ответила:
– Да.
Она прерывисто вздохнула, когда он снова вошел в нее.
– Но я всегда считал тебя красивым. Красивее любого мужчины, которого я когда-либо видела.
Он продолжал двигаться, и они продолжили этот непринужденный разговор, и Аиду пришла в голову мысль, когда он смотрел в ее сверкающие глаза, что в том, как они сошлись на этот раз, было что-то другое, что-то более глубокое, темное и даже более интимное.
– Я никогда не забуду, что я почувствовала, когда впервые увидела тебя, – сказала она.
– Скажи мне, – настаивал он.
Несмотря на тепло костра неподалеку и капли пота, выступившие на их коже, она задрожала.
– Я почувствовал на себе твой взгляд, как будто руки касаются всего моего тела. Я никогда не чувствовала себя такой пылающей. Мне никогда не было так страшно.
– Почему страшно? – спросил он.
Он наклонился ближе к ее губам, и она пошевелилась, ее ноги раздвинулись еще шире, чтобы приспособиться к его движениям, темп которых увеличился.
– Потому что… – начала она, а затем сделала паузу. – Потому что я знала, что могу полюбить тебя, а я не должна была.
Губы Аида накрыли ее губы, и показалось, что его грудь раскрылась, и все его мысли и чувства излились в нее. Его темп ускорился, и после этого они затихли, даже их стоны и вздохи были тихими, пока они не достигли кульминации, накатывая волнами и обрушиваясь в кучу конечностей, дыхания и пота.
Аид перекатился на спину, и Персефона прижалась к нему, положив голову ему на грудь.
– Твоя мать ненавидит меня, – сказал Аид.
– Если она узнает, что ты здесь, она накажет тебя.
Персефона перекатилась на него и села, оседлав его тело. Его глаза загорелись, когда ее влажный и набухший центр обхватил его твердеющую плоть.
– Только если она узнает, – ответила она.
– Я всегда буду твоим секретом?
Спросил Аид, изо всех сил стараясь, чтобы это прозвучало так, как будто он дразнил, но в его вопросе был настоящий вызов, потому что ее ответ сказал бы ему о том, что она думает об их будущем.
Вот только она не ответила.
– Я не хочу говорить о своей матери, – сказала она, ее пальцы переплелись с его, бедра прижались к его бедрам, и Аид не стал давить. Он не хотел упускать этот момент – то, как она завела его руки за голову и склонилась над ним, то, как ее груди подпрыгивали, когда она насаживалась на его член, то, как она скакала на нем, пока не устала двигаться. Тогда ему пришлось взять контроль, поднявшись в сидячее положение, чтобы он мог прижать ее тело к своему и продолжать создавать это восхитительное трение, которое доводило его до крайности, пока его разум не стал блаженно пустым, а его опасения за их вечность не были забыты.
ГЛАВА XXVI
ПОЕЗДКА ВСЕЙ ЖИЗНИ
– Почему я пригласил ее на свидание? Я ничего не знаю о свиданиях, – сказал Аид, недовольный собой. Это было спонтанное решение, момент, когда он чувствовал себя окрылённым, счастливым и снисходительным. Он хотел дать Персефоне все, даже немного нормального.
– Потому что ты хочешь провести с ней время, узнать ее получше, – сказала Геката. – За пределами спальни.
Аид раздраженно взглянул на нее.
– Я знаю ее.
– Какой у нее любимый цвет?
Геката бросила вызов.
– Розовый, – сказал Аид.
Геката поджала губы.
– Любимый цветок?
– У нее его нет, – ответил Аид. – Она любит все цветы.
– Чем она занимается в свободное время?
– Какое свободное время? – спросил он. Она была так занята; она ходила с занятий на работу к нему. Несколько раз он заставал ее в библиотеке, свернувшейся калачиком в одном из кресел, спящей с книгой на коленях.
– Что она ненавидит больше всего?
Аид слегка улыбнулся.
– Нашу сделку.
– Ты любишь ее?
– Да, – без колебаний ответил Аид. Он знал это с той ночи после бани.
– Ты сказал ей?
– Нет.
– Аид.
Геката скрестила руки на груди.
– Ты должен сказать ей.
Аид немедленно напрягся.
– Зачем?
Он не видел в этом необходимости. Зачем подвергать себя ее отвержению, признаваясь в своих чувствах? Он предпочел бы пока держать их при себе.
– Она должна знать, Аид. Возможно, она борется со своими чувствами. Твое признание могло бы помочь ей… разобраться в них!
– Она либо любит меня, либо нет, Геката, – сказал Аид.
Выражение лица богини потемнело.
– Нет ничего черно-белого в том, чтобы любить тебя, Аид, и если ты думаешь, что это так, особенно для Персефоны, ты идиот.
– Геката…
– Ей говорили ненавидеть тебя всю ее жизнь, ее существование в Верхнем Мире находится под угрозой каждый раз, когда она приходит в твою постель. Она знает это, и все же она продолжает это делать. Она говорит тебе, что любит тебя своими действиями. Зачем тебе нужны слова, чтобы признаться ей в том же самом?
– Ты даешь ей возможность сказать мне, что она любит меня действиями. Я не могу сделать то же самое?
– Нет! Потому что она не поймет, точно так же, как ты не понимаешь. Я знаю человеческую натуру. И прежде чем ты начнешь разглагольствовать о том, что ты бессмертен, я скажу тебе, что любовь – влюбленность, быть влюбленным, разбитое сердце – это одно и то же, независимо от твоей крови.
Последовала короткая пауза, и Аид разочарованно отвернулся. Он попытался представить, как он скажет Персефоне, что любит ее, но когда он думал о том, чтобы произнести эти слова, он мог слышать тишину, которая последует, ужасную паузу, пока она искала, что сказать, чтобы облегчить его смущение.
Он был уверен, что она отвергнет его. В то время как Геката пыталась расспросить его о его знаниях о Персефоне, он знал ее лучше, чем предполагала богиня, потому что он знал ее душу. Он был хорошо осведомлен о ее мыслях, когда речь заходила о том, как он обращался со смертными и их жизнями, как он заключал сделку, чтобы уничтожить их величайшие грехи. Даже его работа над проектом «Халкион» не смогла бы стереть тот факт, что он втянул ее в одну из этих сделок, и именно по этой причине, даже если Персефона любила его, она бы не сказала.
И все же, почему так важно было услышать эти слова? Разве он не сказал ей, что действия значат больше?
«Потому что с ней все по-другому», – подумал он. Ее слова имеют значение.
– Итак, – сказала Геката. – Если ты закончила дуться, давай спланируем это свидание.
***
Аид вышел из квартиры Персефоны, его желудок скрутило. Он чувствовал себя нелепо. Он трахнул эту женщину, занимался с ней любовью на полу своего офиса, и все же он нервничал при мысли о том, чтобы пригласить ее на ужин.
Он винил Гекату. Если бы не их предыдущий разговор, он не чувствовал бы себя таким неуверенным или таким раздираемым из-за выражения своих чувств. Его беспокойство усилилось, когда он заметил выражение лица Персефоны, когда она выходила из своей квартиры – ее брови нахмурены, взгляд отстраненный. Она была отвлечена.
– Все в порядке? – спросил он, когда она приблизилась.
– Да, – сказала она с легкой улыбкой. – Просто напряженный день.
Он не был удовлетворен ее ответом, но он не хотел портить их вечер, бросая ей вызов в начале их свидания, поэтому он улыбнулся в ответ на ее улыбку и сказал:
– Тогда давай поднимем тебе настроение.
Он открыл заднюю дверь и взял ее за руку, когда она скользнула в салон лимузина. Аид последовал за ней, пока Антоний приветствовал ее.
– Миледи, – кивнул он, улыбаясь Персефоне.
– Рада видеть тебя, Антоний, – ответила она с искренностью, от которой у Аида защемило сердце. Неудивительно, что его народ любил ее. Выражение ее лица было таким искренним.
– Просто нажмите на коммуникатор, если что-нибудь понадобится.
Он поднял окно, и внезапно они оказались одни, и кабина наполнилась густым, наэлектризованным воздухом и всеми невысказанными вещами, которые он должен был ей сказать. Это было так, как будто она знала, как будто она тоже не могла устроиться поудобнее, потому что она начала ерзать, скрещивая и разжимая ноги.
Взгляд Аида опустился на ее обнаженные бедра, разглядывая ее поднимающееся платье. Он бы предпочел, чтобы его пальцы, его лицо, его член были между этих ног, чем думать обо всех этих мучительных мыслях о признании в своей любви к ней.
Он положил руку ей на бедро, и Персефона вдохнула, медленно поднимая на него глаза.
– Я хочу поклоняться тебе.
Это, подумал Аид. Я согласен на это.
– И как бы ты поклонялась мне, богиня?
Его голос грохотал между ними, и он наблюдал, как потемнели глаза, когда она опустилась перед ним на колени, раздвигая его бедра, когда она поместилась между его ног.
– Хочешь, я покажу тебе?
Как, черт возьми, ему так повезло?
Он сглотнул, сумев скрыть волнение в голосе. Он не мог сказать того же о своем члене, который стал полным и толстым.
– Демонстрация была бы признательна.
Она высвободила его член и обхватила его обеими руками, погладив его один раз, когда встретилась с ним взглядом. Он сжал руки в кулаки на бедрах, чтобы удержаться от того, чтобы завести их ей за голову и взять под контроль. Она наклонилась к нему, высунув язык, пробуя на вкус его головку и скопившуюся там сперму. Он застонал, увидев, что ее рот полон его. Все его тело напряглось, и когда его голова откинулась назад, машина остановилась.
– Черт!
Аид потянулся к кнопке внутренней связи, пропуская кнопку, отвлекшись на рот Персефоны, когда она взяла его глубоко, попав в заднюю часть своего горла.
– Антоний, – выдавил он сквозь зубы.
– Веди машину, пока я не скажу иначе.
– Да, сэр.
Он откинулся назад, вдыхая сквозь зубы, его руки запутались в ее волосах, пальцы впились в кожу головы. Он держал ее там, пока она работала, и все, о чем он мог думать, было то, что его сердце болело и билось сильно и быстро. Его грудь казалась вселенной, обширной и полной любви к этой женщине, этой богине, этой королеве. Кому было нужно царство преданных душ, когда она вот так поклонялась ему?
Ее язык снова пополз вверх по его длине, ее губы сомкнулись на головке его члена, а руки играли с его яйцами.
– Персефона.
Он прошипел ее имя, толкаясь в нее. Он коснулся верхней части ее рта и задней части горла, его руки сжались в ее волосах, пока он не кончил, прорычав ее имя. Когда она отпустила его, он притянул ее к себе.
– Я хочу тебя, – сказал он, как будто это был грех, в котором он признавался.
Улыбка тронула ее губы.
– Как ты меня хочешь?
– Для начала, – сказал он, его руки скользнули вверх по ее бедрам, большие пальцы коснулись влажных завитков в центре. Она выпрямилась, положив руки ему на плечи.
– Я возьму тебя сзади на четвереньках.
У нее перехватило дыхание, и она задрожала.
– А потом?
Его губы изогнулись. Она дразнила его, но он мог играть в ее игру, раздвигая ее плоть и щекоча ее клитор. Она растаяла в его объятиях.
– Я уложу тебя сверху и научу, как ездить на мне, пока ты не растворишься.
– Хм, вот это мне нравится.
Ее руки опустились на его набухшую плоть, и когда она приподнялась, Аид помог ей опуститься на его член. Она была теплой, влажной и тугой; это отличалось от ощущения ее рта, потому что ее мышцы сжались вокруг него, оказывая давление на каждую часть его члена.
Сначала он помог ей двигаться, убедившись, что она полностью села, прежде чем снова подняться, но после нескольких толчков он позволил ей взять контроль, найдя свой ритм и свое удовольствие. Постепенно их дыхание участилось, и в салоне лимузина стало тепло, воздух стал густым от их занятий любовью.
Ее губы сомкнулись на его губах и прошлись по его подбородку, ее зубы задели его кожу, когда она прошептала:
– Скажи мне, как ты ощущаешь меня.
– Как жизнь.
Она была жизнью, его жизнью.
Его рука скользнула между ними, дразня этот чувствительный, возбужденный бугорок, пока она не кончила с гортанным криком. Рука Аида сжалась вокруг ее талии, и он вошел в нее еще несколько раз, прежде чем тоже кончил. Он держал ее в течение долгого времени, отдыхая внутри нее, наслаждаясь этим моментом, кайфуя от интенсивности, которую они разделили.
Когда она оттолкнула его, Аид дал Антонию понять, что они готовы прибыть в «Рощу» – один из его ресторанов. Они должны были войти из гаража, с уровня, куда имели доступ только Аид и его сотрудники. Как бы сильно он ни сомневался, как долго он будет оставаться тайной Персефоны, он не хотел, чтобы Деметра узнала об их отношениях через средства массовой информации.
Как только они прибыли, Аид помог Персефоне выйти из лимузина, направив ее к лифту.
– Где мы? – спросила она, когда двери открылись. Он провел ее внутрь и нажал кнопку четырнадцатого этажа, которая вела на крышу. Двери закрылись, унося ее запах. Он посмотрел на кнопку аварийной остановки, задаваясь вопросом, сколько раз он мог бы заставить ее кончить, прежде чем кто-нибудь придет на их ненужное и нежеланное спасение.
– В Роще. Мой ресторан. – добавил он, потому что не было общеизвестно, что он владел каким-либо бизнесом помимо Невернайт.
– Ты владелец Рощи? Почему этого никто не знает?
Он пожал плечами.
– Я позволил Илиасу управлять им и предпочитаю, чтобы люди думали, что он владеет им.
Он предпочел сохранить свои активы в секрете. Так было лучше. Никто по-настоящему не знал, насколько могущественен был Аид и какой частью Новой Греции он действительно владел.
Лифт остановился, и двери открылись, открывая вид на крышу. Он был сделан так, чтобы выглядеть как один из садов Подземного мира, с клумбами роз и пионов, вьющимся плющом и деревьями, отяжелевшими от фруктов и флоры.
– Это прекрасно, Аид, – сказала она, когда он вел ее по темной каменной дорожке. Огни пересеклись над их головами, ведя к открытой роще, где их ждал столик. Он отодвинул ее стул и налил им вина.
– Ты сказала, что у тебя был напряженный день, – начал Аид, потягивая вино. Он не часто переключался на что-либо, кроме виски, и должен был признать, что скучал по дымному вкусу своего любимого ликера так же сильно, как по губам Персефоны на своих.
Она колебалась, и Аид понял, что, возможно, это был не тот вопрос, который следовало задавать. Их разговоры о ее работе никогда не ладились. Он мог сказать, что она что-то скрывает, даже когда она ответила:
– Да. У меня было много поисков материала.
– Хм.
Он сделал еще один глоток вина. Напиток был горьким и обжигал горло, но это помогло ему сосредоточиться на чем-то другом, кроме раздражения по поводу ее работы. Что она исследовала? Его прошлое? Его сделки? Составила ли она список вопросов, которые нужно задать ему сегодня вечером? Или принесла еще один список имен?
– Я думала, Цербер – это трехголовый пес, – внезапно сказала она. Аид был застигнут врасплох, он усмехнулся, приподняв бровь.
– Это то исследование, о котором ты говорила?
– Во всех статьях говорится, что у него три головы, – сказала она, защищаясь.
– Так и есть, – ответил Аид, забавляясь. – Когда он захочет.
– Как это понимать?
– Цербер, Тифон и Ортрус способны превращаться. Иногда они предпочитают существовать как единое целое, в других случаях они предпочитают иметь свои собственные тела.
Он пожал плечами.
– Я позволяю им делать то, что они хотят, до тех пор, пока они защищают границы моего королевства.
– Как ты стал его владельцем?
Она сделала паузу, а затем исправилась. – Их.
– Он сын чудовищ, Ехидны и Тифона, которые пришли, чтобы поселиться в моем царстве, – сказал Аид.
– Ты любишь животных.
Он усмехнулся над этим.
– Цербер – монстр, а не животное.
Между бровями Персефоны появилась морщинка.
– Но… ты любишь его?
Он пристально посмотрел на нее на мгновение, и он почувствовал, что этот вопрос – и причина, по которой она его задала – значили больше, чем он предполагал.
– Да, – сказал он наконец. – Я люблю его.
Аид почувствовал облегчение, когда она перешла от этой линии вопросов к рассказу историй о душах, с которыми она провела свой вечер накануне. Он взял за правило гулять с ней, посещать Асфодель и приветствовать души. Она даже убедила его поиграть с детьми, к чему он был слишком склонен, чтобы относиться легкомысленно. Разговаривая, они поели, а когда закончили, рука об руку прогулялись по саду на крыше.
– Чем ты занимаешься для развлечения? – спросила она, застенчиво глядя на него снизу вверх.
– В смысле?
У него был ответ, и он касался ее и его постели. На самом деле, это просто касалось ее. Он мог трахаться где угодно.
Она хихикнула.
– Тот факт, что ты спросил, говорит сам за себя. Какие у тебя хобби?
– Карты. Езда верхом.
Он остановился, протягивая руку. Черт, это оказалось сложнее, чем он думал.
– Выпивка.
– А как насчет вещей, не связанных с Богом мертвых?
– Выпивка не связана с Богом мертвых.
– Но это не хобби. Если только ты не алкоголик.
Вероятно, он был алкоголиком.
– Тогда какие у тебя хобби?
– Выпечка, – автоматически ответила она, и по выражению ее лица он понял, что ей это действительно понравилось.
– Выпечка? Я чувствую, что должен был узнать об этом раньше.
– Ну, ты никогда не спрашивал.
Он поймал себя на том, что хочет испытать это увлечение вместе с ней. Он хотел знать, почему это доставило ей такую радость. Что в этом успокоило ее и стерло беспокойство с ее лица? Он нахмурился, когда они продолжили свою прогулку, останавливаясь, чтобы она повернулась и посмотрела на него.
– Научи меня.
Ее глаза расширились.
– Что?
– Научи меня, – сказал он. – Печь что-нибудь.
Она рассмеялась, и надутые губы Аида стали более заметными; он был серьезен. Она, казалось, поняла это, и выражение ее лица смягчилось.
– Извини. Я просто представила тебя на своей кухне.
