Текст книги "Финал (ЛП)"

Автор книги: Скарлетт Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Я срываю его и отбрасываю. Я едва замечаю камеры в четырех углах потолка. У меня внутри все горит. Боль поглощает меня. Я начинаю задыхаться.      Жар только усиливается. Мои ноги начинают дрожать, затем руки, пока, наконец, все мое тело не охватывает неудержимая дрожь. Я плачу. Я сворачиваюсь калачиком посреди комнаты и плачу. Конвульсии не прекращаются. Боль не проходит. А жара, она только усиливается, усиливается и усиливается. Я закрываю глаза, а потом – ничего.

Глава 23

Лилли

Когда я открываю их снова, я лежу на мягкой, удобной кровати. Легкий ветерок обдувает мою кожу. Птицы поют на заднем плане. Где я? Я не уверена. Я чувствую себя...в безопасности. Слабой. Защищенной. Я поднимаюсь и оглядываюсь. Я улыбаюсь, когда узнаю окружение. Я на прекрасном тропическом острове Джереми. Кто-то вынес мою кровать на улицу, прямо на пляж. Я встаю и чувствую теплый песок между пальцами ног. Я слышу голос, зовущий меня.

– Мисс Райдер. Мисс Райдер!

Я поворачиваюсь. Мануэла подбегает ко мне. В одной руке она держит зеленый коктейль.

– Для вас, – говорит она, улыбаясь.

Я беру его у нее и киваю в знак благодарности. У меня пересохло горло. Я подношу соломинку ко рту и делаю маленький глоток. Напиток очень вкусный. Изысканный. У него чудесный вкус, как у солнца, ананасов, киви и секса. Мануэла наблюдает за мной, радостно улыбаясь.

– Мистер Стоунхарт приготовил его для вас, – говорит она мне. – Он сказал, что это ваш любимый напиток. Он ждет вас в особняке…

Я продолжаю пить, не желая оставлять ни капли. Затем меня охватывает внезапное чувство огромной тревоги. Мануэла не говорила по-английски. Никто бы не назвал прибрежную виллу особняком… Я спотыкаюсь и чуть не падаю. Мое зрение затуманивается. Когда я смотрю вверх, остров исчезает. Меня окружают четыре белые стены, а посередине стоит моя кровать.

И стоит не Мануэла, а Роза.

– Наслаждайся первым днем своего ада, – говорит она мне, выхватывая стакан из моей руки и закрывая дверь.

* * *

Семьдесят два часа. Именно столько, по словам Хью, действует противоядие. Я лежу в холодном поту посреди своей белой кровати. Я боюсь пошевелиться. Я боюсь сделать что-нибудь, что может заставить меня потерять контроль над реальностью. Через несколько часов я набираюсь храбрости, иду в ванную и включаю душ. Просто чтобы был какой-то шум. Просто чтобы было за что цепляться, когда придут видения.

Я в ужасе от того, что еще могу увидеть. Я нажимаю кнопку, чтобы включить воду, и бегу обратно к своей кровати. Каждый новый звук пугает меня. Каждый шум, каждый треск, каждый шорох.      Я чувствую, как в глубине моего сознания тикают часы. Осталось шестьдесят восемь часов. И тогда наркотики начнут действовать. Срок действия противоядия истекает. И тогда я поддамся шизофрении. Я дрожу, съеживаюсь и лежу в холодном поту. Я смотрю на дверь. Мое сердце колотится с огромной силой, каждый удар похож на стук кузнечного молота.

* * *

Осталось четыре часа.

Два.

Один.

Я отчаянно хочу, чтобы мои внутренние часы не были так точно синхронизированы. Но я стала экспертом по ощущению времени прохождения. Я знаю, как долго длится один час. Я могу приписать это Стоунхарту.

Минуты. Осталось несколько минут. Минуты тикают. Я не в силах остановить эти образы. Как я могу бороться с голосами, которые находятся в моей собственной голове? Никакое количество умственной силы или силы воли не может отменить химический ущерб, нанесенный моему мозгу.

Дверь открывается.      Я рывком поднимаюсь вверх. Я поворачиваю голову и вижу там Джереми. Нет. Нет, нет, нет. Это все неправильно. Джереми не может быть здесь. Он не может быть там. Я быстро моргаю и качаю головой. Дверной проем, кажется, расширяется, как будто он собирается поглотить меня целиком. Затем, в мгновение ока, он возвращается к своему виду, и я вижу, кто стоит там на самом деле: громила. Он улыбается мне. Они уже давно перестали носить лыжные маски, кроме как на камеру.

Он делает шаг в комнату.

– Нет, нет, – говорю я, отходя назад. – Держись подальше от меня. Не подходи ближе. Пожалуйста, не подходи ближе!

Когда я смотрю на него, прямо перед моими глазами его лицо преображается. Оно расплывается, нос сливается с губами и глазами. А потом, когда я делаю следующий вдох. Джереми снова стоит там. Мой страх исчезает. Страх? Какой страх? Почему я должна бояться человека, которого люблю? Он протягивает руку.

– Пойдем со мной.

Я улыбаюсь. Это лучезарная улыбка, исходящая из самых глубин моей души. Я чувствую себя такой счастливой, видя его. Джереми. Мой Джереми. Мой любимый. Мое все. Мой человек. Я встаю и мельком вижу красный цвет. Я смотрю вниз. Я в шелке. В том роскошном, чудесном платье, которое я надевала в свой первый выход с Джереми на Карибах. Я чувствую себя прекрасно. Я подхожу к нему и беру его за руку.

Наша кожа соприкасается. Подождите. Что-то не так. Я отшатываюсь. Это не руки Джереми. Эти руки большие, грязные, мозолистые.

Я в ужасе смотрю на пальцы. На них растут волосы.      Густые, черные, пушистые волосы, похожие на усы или пушистую гусеницу. Я пытаюсь отдернуть руку, но Джереми крепко держит ее.

– Нет, – шепчу я.      – Нет, нет, нет.

– О да, – говорит он.

Он грубо улыбается.      Его зубы. Я задыхаюсь. Они желтые. Почему они такие желтые? Я продолжаю дергать свою руку, пытаясь вырвать ее.      Что-то щекочет мою кожу. Я смотрю вниз. Самый ужасный крик вырывается из моего горла.

Ужасные гусеницы выросли. Они стали в два раза больше. В последнем отчаянном рывке я высвобождаюсь. Я отшатываюсь. Мои ноги ударяются обо что-то. Я теряю равновесие и падаю... Я обнаруживаю, что плаваю на поверхности теплого водоема. Я оглядываюсь и смеюсь от восторга, когда вижу, где нахожусь: озеро частного острова Джереми. Вокруг меня цветут лилии. Их лепестки плавают рядом со мной в воде.

Я чувствую легкость, счастье и беззаботность. Ничто не в силах помешать мне на этом острове. Мне нравится тепло воды и яркие лучи солнца. Я откидываю голову назад и снова смеюсь, когда чувствую, как мои длинные красивые волосы впитывают влагу воды. Краем глаза я замечаю движение. Я поворачиваю голову и вижу Джереми, взбирающегося на вершину к водопаду. Его обнаженный торс выглядит великолепно на солнце. Я прикусываю губу и наблюдаю за сокращениями мышц его спины, когда он взбирается на скалистый утес.

Он достигает вершины.      Потом встает во весь рост и машет мне рукой. Я машу в ответ. Он приближается к краю водопада, вытягивает руки вверх, потом в стороны.      Его мышцы блестят на солнце. Затем он опускается на колени, поднимает камешек и бросает его через выступ. Почему-то я совершенно очарована сдержанностью этого действия. Я завороженно смотрю, как камень изгибается и падает.

Он ударяется о поверхность воды. Озеро проглатывает его с удовлетворительным хлопком. Внезапно повсюду падают камешки. Они падают в воду, как лягушки во время ливня, поток их, нескончаемый, неумолимый. Они увеличиваются в размерах, становятся больше, толще, более угрожающими. В момент абсолютного ужаса я вижу, что это не камешки, а человеческие черепа, сверкающие белизной и бушующие вокруг меня.

Я кричу. Звук поглощается грохотом падающих черепов. Я смотрю вверх, Джереми стоит на вершине водопада и лопатой сгребает их с демонической силой.

– Путь к вершине нелегок, Лилли. Она не вымощена золотом! – кричит он. – Он выложен костями всех тех, кто пытался туда попасть и потерпел неудачу. На пути тебе будут встречаться разлагающиеся тела, все еще полуживые, молящие о воде, пище или милосердном конце. Они будут взывать к тебе. Они будут тянуть тебя. Они попытаюсь затащить тебя глубоко под землю, чтобы они торжествовать над твоим уничтожением!

Он смеется.      Безумный смех, сумасшедший смех. Его смех пронзает воздух, словно пламенный меч сквозь сухой хворост. Она обволакивает меня, поглощает целиком. Боль, боль. Все, что я знаю, это боль, вызванная ужасным звоном в моей голове. Я закрываю уши руками, крича от боли. Внезапное движение сбивает меня с плавучего лежака. Я падаю лицом в бассейн. Вода наполняет мои легкие. Я начинаю задыхаться и тонуть. Я теряю сознание.

Глава 24

Лилли

Через какое-то время я прихожу в себя. Мои глаза закрыты. Я не могу найти в себе силы открыть их. Нет, дело не в этом. Скорее, что-то давит на них. Что-то, что я не могу сдвинуть с места. К моим губам подносят соломинку. Моя голова запрокинута вверх.

– А теперь пей, – воркует женский голос. – Пей, милая Лилли.

Я пью. Вода сладкая. Отвратительно сладкая. Как сироп или какой-то нектар.

Я пью...и чувствую, что ко мне возвращается чувство реальности. Я чувствую, что мои конечности оживают. Я шевелю пальцами ног. Я вытягиваю руки в стороны.      Я открываю глаза, вижу солнечный свет и снова закрываю их. Меня охватывает смятение.      Солнечный свет? Как? Откуда? А потом мои руки находят верхнюю часть головы, касаются коротких, колючих волос, растущих там, и мои глаза открываются. Я совсем не сплю.

Я резко выпрямляюсь. Я сижу в инвалидном кресле, которое поставили посреди зеленеющего луга. Я оглядываюсь, все еще быстро моргая, чтобы привыкнуть к солнечному свету. Я вижу красивое белое поместье в греческом стиле. Напротив него находится песчаный пляж, ведущий к океану. Над нами кружат чайки. Роза рядом со мной.      Как только я вижу ее, я пытаюсь встать, только чтобы обнаружить, что мои лодыжки привязаны к ножкам кресла.

– Как хорошо находиться снаружи, – говорит она. – Не думаешь?

Здесь, на открытом месте, только мы с ней. Я смотрю на стеклянную бутылку, из которой пила. Она все еще наполовину наполнена. Роза постукивает ногтями по губам.

– Тебе, наверное, стоит выпить все это, – говорит она мне. – Там полная доза противоядия. Если ты только не хочешь вернуться к ложной реальности, которую твой разум создает раньше времени.

Она встает, повернувшись ко мне спиной. Я хватаю бутылку и с жадностью пью.

– Знаешь, – говорит Роза, – есть способ определить, реально ли то, что ты видишь, или нет. Это называется якорь. Что-то, что совершенно уникально для тебя. То, чем ты обладаешь в реальном мире, но этого нет у тебя, когда ты поглощена своими фантазиями.

Она снова поворачивается ко мне. Я пристально смотрю на нее, солнце начинает обжигать макушку.

– Почему, Роза? – спрашиваю я ее. – Почему ты это делаешь? Джереми дал тебе все. Я видела, как ты жила. Ты никогда не испытывала недостатка.

– Нет, – она печально качает головой. – Вот тут ты ошибаешься, Лилли. Джереми ничего мне не дал. Он только брал. Он брал и брал, и брал, и ни разу не подумал о том, что я уже отдала ему.

– И что же это? – усмехаюсь я. – Ты приставала к нему в детстве. Все, что у тебя было, было больше, чем ты заслужила.

– Возможно, в твоих глазах так всё и выглядит, – бормочет она.

Я брыкаюсь ногами, пытаясь освободиться от пут.

– Бесполезно, – говорит Роза, – вспоминать прошлое. Что сделано, то сделано, что дано, то и получено. И перестань сопротивляться, Лилли. Это тоже бесполезно.

Я стискиваю зубы и смотрю на нее, отвращение наполняет меня.

– Видишь ли, Лилли, – говорит Роза, подходя ко мне и останавливаясь на расстоянии вытянутой руки. Она поправляет шляпу. – Я была там до тебя. Я была там до того, как Джереми стал Стоунхартом. Я была там с самого начала. Я видела, как он рос, видела, как он стал тем, кто он есть. И не пытайся принизить меня, называя растлителем малолетних. Я сделала Джереми мужчиной. Он был бесконечно благодарен за это.

– Ты больна, – говорю я. – Раньше я думала, что Джереми был хуже всех. Но все это время это была ты!

– У меня есть свои недостатки, – признается она. – Но я всегда помнила о них. И, несмотря на то, что ты думаешь, я всегда заботилась о Джереми. Всегда. Даже после того, как ты появилась и стала его маленькой шлюшкой!

Вспышка гнева в ее обвинениях поражает меня. А потом приходит осознание.

– Ты любишь его, – выдыхаю я.

Роза подходит ближе и гладит меня по щеке.

– Любила, милая, – говорит она мне. – Я любила его. Я никогда не была в него влюблена!

– Нет? – бросаю я вызов. – Я думаю, что это ложь. Я думаю, ты влюблена в него и всегда была влюблена. Ты никогда не переставала любить его! И...о Боже мой! Так много из того, как ты действовала по отношению ко мне, имеет смысл. Когда ты увидела, что ошейник снят, ты запаниковала. Когда ты называла его мистером Стоунхартом, даже рядом со мной, ты старалась казаться отстраненной. Я представляла для тебя опасность. Разве не так?

Я резко поворачиваюсь в кресле, чтобы посмотреть ей в лицо.

– Разве не так, Роза?      Ответь мне!

Она широко открывает глаза. Затем её губы изгибаются в улыбке, и она смеется.

– Шлюха представляла для меня опасность? – спрашивает она. – Нет. Никогда! И я не слепая к тому, что я постарела. Я уже слишком стара для него.

Нет такой мести, как у бывшей любовницы, – говорю я себе.

– В любом случае, – подмигивает она. – В моей жизни появился новый мужчина. Правильный мужчина. Мужчина, у которого я была первой. Он восстал из пепла и вернулся ко мне. Если и есть что-то, чего я не могу простить Джереми, так это то, что он лгал мне о смерти своего отца и держал его подальше от меня все это время. Кроме того, Лилли, на твоем месте я бы так не волновалась. Я бы больше беспокоилась о следующей атаке образов, которые оставляют шрамы в твоем сознании. Подумай о том, что я сказала о якоре. Может быть ты сможешь найти его.

Она снимает шляпу, надевает ее мне на глаза и уходит.

* * *

Я вращаю колеса и работаю руками, пытаясь подкатиться к зданию.

Мне тяжело. Мои мышцы истощены, а инвалидные коляски не приспособлены для передвижения по траве и грязи. Через каждые несколько ярдов мне приходится останавливаться и переводить дыхание. Я поправляю шляпу. По крайней мере, это убережет меня от солнца. Якорь. Якорь, якорь, якорь. Что-то, что существует только в реальности, за что я могу ухватиться, когда придут образы. Но что? И, кроме того, как я могу быть уверена в его эффекте? Откуда мне знать, что я делаю всё неправильно? Почему мой разум должен давать мне это единственное преимущество, когда он находится во власти химических веществ, разрушающих его?

Порыв ветра подхватывает и сдувает с меня шляпу.

– Проклятье, – ругаюсь я и переворачиваюсь, чтобы поднять её с земли.

Я наклоняюсь, чтобы поднять её. Инстинктивно я провожу рукой по волосам, чтобы убрать их. Когда мои пальцы не находят ничего, кроме этой короткой колючей щетины, я почти поддаюсь безнадежному срыву. Подождите. Я замираю. Мои волосы. Когда я думала, что нахожусь на острове с Джереми, плавающим в озере, у меня были волосы, богатые, пышные и красивые...а теперь? Я провожу руками по голове. Теперь там ничего нет? Может, дело в этом? Может быть, это тот якорь, который мне нужен?

* * *

В конце концов, я нахожу мощеную дорожку, ведущую через двор. Вращать колеса становится проще. Я не сразу еду в поместье. Вместо этого я еду на вершину холма. Мне нужна точка обзора, с которой я смогу осмотреться. Мы окружены морем. Хью не лгал. Это определенно остров. Я вижу только два способа добраться и выбраться отсюда: по воздуху или по морю. Вдалеке на посадочной площадке стоит вертолет. Я не вижу никаких лодок. Значит по воздуху.

Я смотрю себе на ноги. Лучше бы у меня не было этих чертовых пластиковых ремней, привязывающих меня к креслу. Почему мне нельзя ходить?

Я же не могу сбежать. Но, опять же, моя судьба не в моих руках. Я поворачиваю к поместью и начинаю свой долгий, медленный спуск к нему.

* * *

На другой стороне здания находится огромный балкон.      Я слышу разговор, доносящийся сверху. Я поворачиваю за угол и вижу Хью, Розу, Эстебана и его охранников. Роза замечает меня первой. Она подходит к перилам и машет мне рукой.

– Привет, дорогая, – зовет она. – Я бы хотела, чтобы ты присоединилась к нам, но...

Она бросает взгляд на лестницу, ведущую от меня к ней.

– Боюсь, что это место не было спроектировано для инвалидов.

Хью и Эстебан подходят к ней и смеются. Трое охранников беседуют между собой в другом углу. Мои щеки горят. Я никогда в жизни не чувствовал себя такой беспомощной, жалкой или отчаявшейся. Эстебан смотрит на часы.

– О! – говорит он. – Похоже, у тебя осталось несколько часов ясного сознания. Наверное мы должны использовать это время с пользой.

– Отличная идея, мой мальчик, – говорит Хью, хлопая Эстебана по плечу. – Что ты предлагаешь?

– Я думаю..., – Эстебан постукивает себя по губам. – ...что нужно сделать еще одну видеозапись.

Он отворачивается и рявкает на охранников.

– Омар, Серхио. Поднимите ее!

Громила и лидер спускаются по ступенькам. Я думала они собираются нести меня в инвалидном кресле вверх по лестнице. Я застигнута врасплох, когда лидер опускается на колени и разрезает на мне ремни. Потом громила берет меня за локоть и поднимает. Я шатаюсь, теряю равновесие, голова немного кружится.

– Стой, стой, стой, – говорит человек со шрамом. – Слишком много солнца, а?

Громила смеется и толкает меня вперед пальцем, как будто я всего лишь скот.

Я поднимаюсь по ступенькам, молча ненавидя их всех, отчаянно желая найти какой-нибудь выход из этой ситуации. Но я не могу, я ничего не могу сделать. Я стала совершенно беспомощной. Меня сажают в другое кресло у стола. Двое охранников стоят позади меня. Хью, Эстебан и Роза устраиваются поудобнее с другой стороны. Я свирепо смотрю на них.

– И что? – требую я. – Что теперь?

Хью качает головой.

– Что случилось с тем париком стриптизерши, Лилли? Мне он показался очень привлекательным.

Раздается хор смеха. Меня унижают. Я сажусь прямо и пытаюсь сделать вид, что меня это не беспокоит. Хью делает знак рукой, чтобы все успокоились.

– Мой сын получил наш запрос несколько дней назад, – говорит он. – Вместе с видео. Мы дали ему время до конца недели, чтобы дать ответ. Но...

Хью постукивает себя по губам.

– Он настоял на том, чтобы сначала встретиться с тобой.

Мое сердце выпрыгивает из груди. Джереми придет за мной? Может ли это быть правдой?

– Видео, конечно, – вставляет Роза, слишком хорошо читая волнение на моем лице.

Ни хрена себе, ругаю я себя.      Как я могла быть такой глупой?

– Итак, – говорит Хью.

Он достает из-под стола камеру и включает её. Он направляет её на меня.

– Передай привет Джереми, дорогая.

– Джереми, – торопливо начинаю я. – Где бы ты ни был, чего бы они ни хотели, не надо...

Хью с отвращением захлопывает камеру.

– Она до сих пор не поняла.

– Я же говорила тебе, что она может быть упрямой, – бормочет Роза, потягивая свой напиток.

Эстебан встает.

– Позволь мне, – говорит он. Он смотрит на двух охранников, стоящих позади меня. – Я знаю, как сделать ее покорной.

* * *

Я ворчу, когда меня бросают на пол этого холодного, темного подвала. Меня окружают металлические трубы. Это постоянное «кап-кап-кап» напоминает мне о том, где я нахожусь. Входная дверь со скрипом закрывается. Я пытаюсь отползти, но меня пинают в живот. Боль поглощает меня. У меня нет сил бороться или сопротивляться. Смех. Смех охранников. Звук эхом разносится по подвалу.

Лидер отступает, когда громила берет меня на руки. Я всхлипываю, когда меня толкают лицом в стену. Я чувствую запах ржавчины. Чья-то рука хватает меня за задницу. Сжимает, а потом ударяет. Я заставляю свой разум отступить далеко-далеко, в дальний угол, где все это кажется нереальным. Но тревога охватывает меня, когда я понимаю, что не могу этого сделать. Я не могу найти далекое место. Я не могу отстраниться. Я резко возвращаюсь в настоящее и остро ощущаю всю боль.

Шаги по полу. Зловещие стуки армейских сапог. Лидер появляется рядом со мной, когда громила прижимает меня к стене. Он облизывает палец, затем самым отвратительным образом проводит им вниз по моей шее, к плечу, вдоль воротника халата. Я дергаюсь и пытаюсь освободиться. Но это лишь приводит к ужесточению хватки громилы на мне.

– Разверни ее, – говорит лидер. – Дай мне ее руки.

Я хнычу. Рыдания овладевают моим телом, когда я резко поворачиваюсь. Затылком я ударяюсь об бетонную стену. Я кричу от боли. Я вся трясусь. Дрожу. Мне холодно. Так холодно. Слезы текут по моим щекам, и я чувствую, как все силы покидают тело.

Моя левая рука вытянута вперед. Я слышу металлический щелчок и в ужасе смотрю, как на моем запястье оказывается наручник. Лидер тянется вверх и соединяет другой конец с горизонтальной трубой.

То же самое происходит и с другой рукой. Мои руки образуют букву V. Я чувствую жгучую растяжку, когда мои больные мышцы вывернуты. Напряжение пробегает по моим рукам и груди и превращается в ужасный шар боли. Металл врезается в мои запястья. Я махаю руками, пытаясь найти облегчение. Когда я понимаю, что это бесполезно, я позволяю своей руке обмякнуть. Я позволила всему своему телу обмякнуть. Моя голова падает, и я провисаю.

– Красиво, – говорит лидер, отступая в сторону. – Просто...так красиво.

Громила смеется в знак согласия рядом с ним. Что ты собираешься со мной сделать? Хочу я сказать. Но я уже знаю.

– Итак, – лидер достает что-то из заднего кармана. Он бросает это громиле. Я замечаю лишь то, что оно фиолетовое. – Надень его на нее. Сделай так, чтобы шлюха выглядела как женщина.

Большая мужская рука хватает меня за шею. Я задыхаюсь.      Он удерживает меня на месте, одевая парик мне на голову, после чего отступает. Я опускаю голову вперед и задыхаюсь. Слезы застилают мне глаза.      Фиолетовые пряди падают мне на глаза.

– Теперь, – лидер тащит стул по полу.

Ужасный звук скрежета. Он останавливается рядом со мной, садится и скрещивает ноги. Он смотрит на меня, постукивая ногой по земле.

Внезапно он качает головой.

– Что-то все-таки не так, – говорит он своему спутнику. Он поднимает палец. – О. Я знаю.

Он делает пальцами грубый символ, вызывая очередной смех у громилы. Я смотрю на них обоих, ненависть и отвращение пульсируют в моих венах.

– Халат, – говорит он мне. – Он скрывает твои чудесные груди.

Одним быстрым движением здоровяк стягивает пояс с моего хлопкового халата. Обе стороны распахиваются.      Холодный воздух пронизывает мою кожу, заставляя меня чувствовать себя ужасно незащищенной.

– А, – говорит лидер. – Так-то лучше.

Я сжимаю ноги вместе, скрещиваю их, поворачиваюсь в сторону, пытаясь уклониться. Я бы отдала им свое тело, если бы только могла отступить. Но что-то не так. Я больше не могу найти в себе сил для этого.

– Удобно? – спрашивает он меня.

Я свирепо смотрю на него.

– Что?

– Тебе. Удобно? – повторяет он.

Он оттягивает рукав и смотрит на часы.

– Мы пробудем здесь...ну, еще часа три или около того.

Он делится понимающим взглядом с громилой.

– И тогда начнется наше веселье.

Глава 25

Лилли

Нет. Нет. Нет. Я не поддамся. Я не поддамся. Я не поддамся. Снова и снова я говорю себе это. Я повторяю эту мантру, чувствуя на себе грубые голодные взгляды двух мужчин. Я не могу отступить. Но сейчас они мне ничего не делают. Просто ждут. Ждут, когда иллюзии возьмут верх.

– ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! – кричу я.

Я начинаю тяжело дышать, задыхаться. Мужчины смотрят друг на друга и смеются. Мое дыхание замедляется.

– Пожалуйста, – умоляю я. – Пожалуйста. Пожалуйста, не делайте этого.

Ответа не следует.

– ОТПУСТИТЕ МЕНЯ! – снова кричу я.

Я стучу наручниками. Они гремят о металлические трубы. Громила встает.

– Ты хочешь, чтобы я заткнул ей рот?

Лидер обдумывает этот вариант. Потом он качает головой.

– Нет. Пусть выплеснет всё. Это сделает конец намного слаще.

Вдруг я начинаю плакать.

В конце концов, мои слезы высыхают. Я остаюсь висеть измученная, дрожащая от страха и ужасного ожидания надвигающихся видений. Я потеряла счет времени. Черт! Я потеряла счет времени! Я начинаю паниковать. Я снова задыхаюсь.      Я не могу следить за временем и поэтому не знаю, когда в следующий раз потеряю контроль. Это ужасно.

Потом я вспоминаю о якоре. Мои волосы. Мои волосы. Я делаю все возможное, чтобы сосредоточиться именно на этом, почувствовать холод вокруг головы, сконцентрироваться на резком их отсутствии. Комната трансформируется. Она не меняется в зловещем или страшным способом. А наоборот. Стены утекают, как вода. Темнота исчезает.      На её место приходит свет. Яркий свет, который окружает меня и заставляет чувствовать себя цельной.

Деревья. В поле зрения появляются деревья. Вековые деревья, на которых много зеленых ветвей. Я нахожусь в лесу у особняка Джереми. Я...нет. Я качаю головой и кричу. Мой затылок бьется о грубую бетонную стену.      Нет, я снова в темнице, меня собираются изнасиловать эти двое отвратительных мужчин. Мужчины? Я моргаю. Какие мужчины? Меня окружают деревья, природа, свет и солнце. Но мои руки...что-то не так с моими руками.      Я не могу их сдвинуть. Они застряли в ветке надо мной. Я не могу освободиться.

Но почему-то я не возражаю. Так приятно просто покачиваться на ветру. Соленый морской воздух щекочет мою кожу. Мне хочется смеяться от восторга. А почему бы и нет? Все так замечательно. Я делаю глубокий вдох, наслаждаясь чистым, незагрязненным воздухом, затем откидываю голову назад и смеюсь. Я чувствую чье-то присутствие рядом со мной. Я открываю глаза, и мое сердце замирает, когда я вижу Джереми. Он мило улыбается, протягивая руку и освобождая мои руки.

– Просто запуталась в ветвях, – говорит он мне.

Я падаю вниз. Я слегка спотыкаюсь и чуть не падаю. Слабость пронизывает мое тело. Почему? Как же так? А потом я снова вижу Джереми, и у меня есть ответ: я пьяна от любви. Я глупо улыбаюсь. Я подбегаю к нему и обнимаю за плечи. Он трогает меня странным образом, одной рукой хватая за задницу, а другой вжимаясь прямо в мою киску. Но почему-то это кажется мне правильным. И так замечательно.

– Лилли, – говорит он. – Сейчас мы будем трахаться.

Я прикусываю губу от возбуждения. Это то, чего я хочу.

– Ложись, – говорит он мне.

– Что, здесь? – спрашиваю я. – Прямо в лесу? Почему бы нам не вернуться в нашу комнату?

– Да, здесь, – грубо перебивает он. – Ты ляжешь, и мы трахнемся прямо здесь, Лилли.

– Ну, если так, – говорю я, скрещивая руки на груди. – Тогда нет. Я не собираюсь этого делать.

– Лилли..., – он смотрит на меня с угрозой в глазах. – У тебя нет выбора.

А потом он идет вперед и хватает меня. Я кричу и сопротивляюсь, когда он сбивает меня с ног и прижимает к земле.

Его дыхание прерывистое. Определенно. Он рвет на мне халат, разрывая его без всяких угрызений совести. Подождите. Халат? Почему на мне халат? Мысль не успевает развиться по мере продолжения борьбы. Я борюсь с ним, извиваясь из стороны в сторону, пытаясь освободиться.

– Джереми, прекрати! – кричу я. – Джереми, прекрати! Это не ты! Это не...

Я не успеваю закончить, как его рот запечатывает мой. Его язык врывается в мой рот грубым, бесцеремонным образом. Я качаю головой, пытаясь освободиться. Почему он меня так целует? Он никогда так меня не целовал. Так...небрежно.

Я хватаю ртом воздух, когда он поднимает голову.

– Джереми, что на тебя нашло? – требую я. – Джереми, какого черта...

– Знаешь, что, – перебивает он, наваливаясь на меня всем своим весом. Он намного тяжелее, чем я помню. – Перестань меня так называть.

А потом он снова опускается и пытается меня поцеловать, но я крепко сжимаю зубы, отказывая ему в доступе. Он рычит и хватает меня за горло. Я морщусь и задыхаюсь. Его рука проходит между моих ног, и я снова задыхаюсь. Он такой грубый, а боль...боль не прекращается.

Я поворачиваю голову в сторону, все еще борясь с ним. Волосы лезут мне в рот, когда я делаю неосторожный вдох, а потом... О Боже. Мои волосы. Мои волосы! Иллюзия рассеивается, и на мгновение я вижу, как надо мной бушует здоровяк, одной рукой стягивая штаны, чтобы показать толстые, волосатые, отвратительные ноги, а также пару испачканных белых трусов… Я кричу, кричу и кричу, когда он входит в меня. Но все, что я слышу, это холодный, бесстрастный смех Джереми Стоунхарта.

Глава 26

Лилли

К моим губам подносят еще один напиток. Я делаю глоток и чувствую, как крепнет моя хватка. Я не знаю, как долго меня не было на этот раз. Все, что я знаю, – это ужасная боль, пронизывающая мои внутренности. Она начинается у меня между ног и поглощает все остальное тело, как пульсирующее живое существо. Я пью больше. Моргаю. Красный. Я вижу только красный цвет. Почему мое зрение окрашено в красный цвет?

Больше жидкости. Этот драгоценный, животворящий нектар. Он придает мне смелости, сил. Я чувствую, как он проходит вниз по горлу, распространяется по моим внутренностям. Благодаря ему боль уменьшается. Она становится менее ужасной и более...терпимой. Я открываю глаза, глядя сквозь красную дымку. С каждым глотком она исчезает. Контроль возвращается к моим конечностям. Инстинктивно я поднимаю руку и провожу ею по волосам.

Коротко остриженные волосы. И на этом ко мне приходит осознание. Я вижу, где нахожусь, в каком состоянии и почему. Я снаружи на балконе. Тот же, что и раньше? Нет. Я оглядываюсь по сторонам. Этот совсем другой. Во-первых, он слишком широкий. Во-вторых... Во-вторых, я ловлю источник красного. Огонь. Танцующие языки пламени, от газовых факелов, расставленных по всему периметру. Я сосредотачиваюсь на них, когда последние остатки моего помешательства уходят.

Сейчас ночь. Я вижу звезды надо мной. Пламя заставляет тени мерцать и извиваться по полу.

– Хорошо, хорошо, – слышу я голос Эстебана. – Ты вернулась к нам.

Страх сковывает мои внутренности, и я рывком поднимаюсь. Я ожидаю, что меня каким-то образом будут удержать. Но нет. Я хватаюсь за подлокотники кресла и толкаюсь вверх.

– Тсс, расслабься, – говорит Эстебан.

Его руки опускаются мне на плечи, и он отводит меня назад. Я слишком легко принимаю это движение. Я отрываю глаза от огня и смотрю на него. Потом я смотрю мимо него и вижу, что мы одни на этой крыше.

Крыша. Вот что это такое. Это не балкон. Крыша!

– Вина? – спрашивает Эстебан. – Осмелюсь заметить, что я большой знаток крепких спиртных напитков. И я горжусь своей коллекцией. Я собрал редкие экземпляры со всего мира. Не такая большая коллекция, конечно. Но я стараюсь сделать её одной из лучших.

– Зачем? – выплевываю я. – Ты хочешь напоить меня, чтобы потом изнасиловать? Я обхватываю себя руками и кутаюсь в халат, внезапно мне становится холодно.

– Ах, – говорит Эстебан.

Он встает и отходит. Я смотрю, как он подходит к перилам и смотрит на свое темное поместье.

– Лилли. Мисс Райдер? Позвольте заверить вас, что вам это от меня не грозит. Как и в случае с моими винами, у меня есть отличные вкусы в телах. И хотя я уверен, что в какой-то момент вы были достаточно милы, я видел вас, когда мистер Стоунхарт представлял нас друг другу, женщины не привлекают меня.