Текст книги "Финал (ЛП)"

Автор книги: Скарлетт Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Я кусала губу. Он заметил. Он вскочил, его эрекция была полной и твердой. Он просто пожирал меня. Поцелуй, который должен был быть осторожным и медленным, стал страстным и горячим. Я обняла его и начала гладить сквозь воду, льющуюся на его кожу.      Он рос в моей руке. Во мне проснулось дьявольское возбуждение, каким-то образом усиленное недосыпом. Джереми зарычал и снова поцеловал меня. Он поставил мою ногу на выступ и без угрызений совести толкнулся в меня.

У меня перехватило дыхание. Он застонал. Острые толчки удовольствия пронзили мое тело. С каждым импульсом, каждым ударом, каждым входом Джереми подводил меня все ближе и ближе к великолепному краю. Когда пришло мое освобождение, он проглотил мой крик в жарком поцелуе, а затем жестко кончил, глубоко войдя в меня. Чувство оставило меня в таком необузданном экстазе, что я до сих пор не спустилась вниз.

Но сейчас я снова в кабинете, смотрю на головоломку, которая, уверена, здесь есть. Некоторые люди сказали бы, что ничего не найти. И все же у меня есть предчувствие, что есть какая-то закономерность. Я чувствую это. Возможно, это то, что я унаследовала от своего отца. Он видит то, чего не видят другие. Если это проявляется в его искусстве, то это не проклятие, а дар.

К сожалению, дар, о котором никто, кроме меня, не узнает. Однако часть этого таланта перешла ко мне. Неиспользованный, я ощущаю его, скрытый, ожидающий искры, которая разожжет огонь и раскроет скрытую темноту. Или, по крайней мере, раскрыть то, что Хью прячет во всех этих бумагах.

* * *

Проходит еще полдня, а я так и не достигла прогресса.      Меня бесит, что я близка к открытию, но не могу дотянуться и ухватить его. Я смотрю на улицу. Светит майское солнце. Это заставляет меня думать о пляжах, пальмах и летних вечеринках на берегу океана. Это заставляет меня вспомнить время, которое мы с Джереми провели на его яхте, потом на его острове, почти полгода назад. Я хочу снова уехать с ним. Забыть все это и просто плыть в блаженстве, которое может дать его прикосновение.      Уехать от безумия, людей и шума.

Но разве не это я себе представляла до встречи с Джереми? Разве не этого я хотела, когда училась в школе? Черт! Разве я не могу иметь и то, и другое. Я могу попросить Джереми увезти нас. Мы вернемся в его тропический рай. Мы проведем там несколько ночей и вернемся к работе. Он приспособится. Он может управлять своей компанией откуда угодно. И я тоже. Честно говоря, сейчас я чувствую себя совершенно бесполезной. Нет, я пока не собираюсь просить о побеге. Нет, пока я не раскрою то, что смотрит мне в лицо.

Но мне нужен небольшой перерыв. Я встаю из-за стола, запираю дверь, спускаюсь вниз и выхожу на улицу. Я сразу чувствую себя отдохнувшей. Солнце чудесно ласкает мою кожу. Я брожу среди толпы людей, наслаждаясь ощущением анонимности, которое приходит от того, что я одна на тысячу.

Я ускоряю шаг, напряженно размышляя. Мои мысли возвращаются к бумагам Хью. Что это такое? Что там спрятано? Что... Я останавливаюсь. Я оглядываюсь вокруг. Толпа людей рассеялась. Я одна у входа в убогий переулок. Как я сюда попала? Я оглядываюсь.      На улице еще несколько пешеходов. Мимо проезжает машина или две. В отдалении возвышается здание Стоунхарта, доминирующее на горизонте города. Но, клянусь Богом, это далеко. Насколько я была потеряна в своих собственных мыслях, чтобы уйти так далеко?

Мне не нравится это место.      То же самое я чувствовала в доме в горах Джереми. Я оборачиваюсь, желая оказаться среди людей, подальше от теней, на солнце. Белый фургон с визгом останавливается передо мной.      Двери открываются. Из машины выскакивают трое в масках. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, они хватают меня. Я пытаюсь закричать, но мне в рот засовывают тряпку. Я борюсь с нападавшими, но не могу освободиться.

Мне на голову набрасывают мешок. Меня окружает резкий химический запах. Хлороформ? Я тут же чувствую, что теряю сознание. Борьба прекращается. Мои конечности отказывают. Я падаю назад, меня ловят и несут внутрь. Последний звук, который я слышу – это звук закрывающейся двери машины.

* * *

Я прихожу в себя. Я открываю глаза, но ничего не вижу.      У меня завязаны глаза. Я пытаюсь пошевелиться.      Мои руки сцеплены за спиной. Мои ноги привязаны к полу. Я сижу, выпрямившись на стуле, связанная. Паника поднимается и грозит поглотить меня. Я мечусь. Я мотаю головой из стороны в сторону, пытаясь снять повязку. Это бесполезно. Бороться тоже бесполезно. Я крепко связана.

Инстинкт борьбы пронзает меня, как разъяренная кошка. Я продолжаю метаться туда-сюда, пытаясь освободиться, но даже в отчаянии я знаю, что не смогу. Загорается свет. Прямо надо мной. Я вижу это сквозь повязку на глазах. Мое дыхание прерывистое. Я вскидываю голову и замираю, услышав приближающиеся шаги.

– Ну-ну-ну. Похоже, сучка проснулась.

Голос мужской. Глубокий. С акцентом и угрозой. Ближний Восток? Возможно.

– Кто вы? – спрашиваю я. – Чего вы хотите?

Стул скрипит по полу. Мерзкий звук, хуже, чем ножом по стеклу. Он останавливается рядом со мной. Я чувствую, что мужчина сидит в нескольких дюймах от меня. Что-то холодное касается моей шеи. Я дергаюсь.

– Н-н-не, – предостерегает голос. – Осторожно. Мы бы не хотели перерезать тебе артерию.

Я замираю.      Холодный предмет? Это лезвие. Кошмары того времени, когда Стоунхарт делал это со мной, возвращаются.      Они вспыхивают в моем сознании, словно призраки.

– Кто вы? – шепчу я.

Я боюсь говорить громко. Я боюсь даже дышать, когда лезвие впивается в кожу. Малейшее неожиданное движение…

– Со временем, – говорит голос. – Ты получишь ответы со временем.      Сейчас ты должна набраться терпения.

Нож убрали. Я с облегчением выдыхаю.

Я напрягаю зрение, чтобы увидеть что-нибудь сквозь повязку. Небольшая щель у носа делает видимыми пол и ноги. Едва ли. Цементный пол. Холод, я чувствую исходящий от него холод. Я сглатываю.      Мои худшие опасения, когда я впервые оказалась в темноте с Джереми, сбываются. Тогда я была рада, что не оказалась в грязном подвале. Сейчас я нахожусь именно там.

Я слышу, как где-то позади меня капает вода.

– Где, где мы? – повторяю я. – Зачем вы привезли меня сюда?

– Чтобы раскрыть твои секреты, – отвечает мужчина.

Он встает. Я чувствую, слышу как он это делает. Он встает позади меня. Моя спина напрягается, когда он кладет руки мне на плечи.

Его губы касаются моего уха.

– Я слышал, – говорит он, – что есть люди, готовые заплатить королевский выкуп, чтобы ты была в безопасности. К сожалению... – он начинает развязывать узел, удерживающий повязку.

– Нам нужны не деньги, а информация. Теперь ты видишь, моя дорогая, что твоя судьба полностью в твоих руках, – повязка падает мне на шею. – Я вернусь завтра, – говорит мужчина.

Он уходит.

– Подумай пока о своих грехах.

Глава 10

Лилли

Я поворачиваю голову, как только могу. Я вижу только его спину. Он открывает дверь и исчезает за ней. Звук её закрытия эхом отдается вокруг меня, усиленный обширным пространством этого подземелья. Я осматриваю место, где нахожусь. Меня охватывает ужас: четыре стены со всех сторон. Надо мной перекрещиваются трубы. Свет, идущий от последовательности мерцающих лампочек, встроенных в потолок.

Стены разрисованы граффити. Повсюду пятна от воды, ржавчина и облупившаяся краска. Здесь не одна дверь, а целых три. Все грязное и темное. Резкий металлический привкус наполняет воздух. Мягкое, равномерное падение капель воды насмехается надо мной в своей безмятежности. Я смотрю вниз, на свое тело. На мне все та же одежда, в которой я вышла из офиса. Сколько времени прошло с тех пор?      Не более чем несколько часов. Это значит, что я все еще в Сан-Хосе. Это значит, что я где-то рядом с Джереми.

Мужчина сказал, что ему нужна информация. Нет. Не он.      "Мы". Его группа. Более чем один. Меня похитили трое мужчин. Был еще водитель. Скольким я противостою? Паника начинает овладевать мной. Я не вижу выхода. Эти двери, три металлические двери, единственный путь в тюрьму.      Туда или наружу. Я кричу и снова бьюсь. Я мотаю головой из стороны в сторону. Я пытаюсь вырвать руки из-за спины. Я пытаюсь освободить ноги. Бесполезно. Я привязана к стулу. Единственное, чего я добиваюсь – это еще больше кровоподтеков на запястьях.

Я в ужасе. Я дрожу. Мне холодно. Черт возьми! В мае в Калифорнии не должно быть холодно! Но здесь не тепло. Бетонные стены, пол, потолок высасывают тепло. Я думала, что больше никогда не окажусь в плену. Я думала, что с Джереми я в безопасности. Но за этим стоит не Джереми. Тогда кто? Я не знаю. Неопределенность делает вещи невыносимыми.

Меня охватывает ужас. Пожирает меня. Я пытаюсь собраться с мыслями. Но я...я не могу. Меня парализует страх. Все усугубляется серьезностью этого места. Мои крики эхом отдаются в ушах. Не знаю, слышит ли меня кто-нибудь снаружи.      Эта...эта канализация, этот бункер...не предназначены для того, чтобы выпускать людей, только держать их внутри.

* * *

Я замерзла. У меня стучат зубы. Здесь нет отопления. Я бросила попытки освободиться. Нет никаких шансов. Пластиковые ленты, впивающиеся в мои запястья, невозможно разорвать. Кабели, связывающие мои ноги, почти такие же. Я хочу в туалет.

– Аааа!

Я скрежещу зубами и кричу от отчаяния. Мой разум крутится вокруг того, что эти люди могут от меня хотеть. Я ничего о них не знаю.      Ни кто они, ни какую организацию они представляют. Я продолжаю перебирать те немногие драгоценные факты, которые у меня есть.

Белый фургон. Должно быть он следил за мной с тех пор, как я покинула Стоунхарт Билдинг. По собственной глупости я отважилась войти в неизвестную, темную часть города. Но, черт возьми, похищения не должны происходить средь бела дня! Я думала, что самое большое, о чем я должна была беспокоиться, это камеры, которые могли следить за мной.

Это тоже не могло быть спонтанным. Эти люди знают, кто я. Они знают, что я связана с Джереми. Иначе зачем бы ему упоминать о выкупе? Он мог иметь в виду только Стоунхарта. И все же, это не то, чего они хотят. Если им не нужны деньги, тогда, Господи, это значит, что их финансируют. Конкурирующая фирма? Что еще? Это единственное, что имеет смысл. Мне вспомнились давние слова Робина. У Стоунхарт Индастриз есть грязные секреты. Мой разум мчится по самым ужасным тропам.

Связи с мафией. Бандиты. Оружие, наркотики и насилие. Это единственное, что я могу придумать, что позволяет мне понять все это. Черт, мне страшно. Им нужна информация. Какая информация? Если это касается Стоунхарт Индастриз, я ничего не знаю! Я работаю там всего несколько месяцев. Возникает новая, еще более пугающая мысль. Джереми отослал меня, чтобы защитить от опасности. Я думала, опасность миновала. Что, если угроза была именно такой?

Дверь распахивается. Я резко поворачиваю голову. Входит человек в маске.      Кто-то другой. Видны только его глаза. Громила. Настоящий великан. По сравнению с ним даже Джереми кажется маленьким.

– Ты, должно быть, голодна, – говорит он.

Он бросает металлический контейнер на пол.

– Вот. Ешь.

У него тот же грубый акцент, что и у первого. Определенно арабский. Он приседает позади меня. Я чувствую рывок, слышу щелчок, и следующее, что я помню, так это то, что мои руки свободны.

Он обходит меня, как медведь. Медведь с большими лапами. В его руке изогнутая сабля длиной с мою руку. Он указывает им на дверь напротив нас.

– Уборная, – ворчит он. Лезвие касается веревок вокруг моей ноги. – Ты будешь спать на полу. Понимаешь?

Он наклоняется ближе, пока его лицо не оказывается в дюйме от моего.

– Когда я отпущу тебя, ты не будешь драться. Ты не попытаешься сбежать. Да? – кончик его клинка упирается мне в ногу. – Иначе ты потеряешь две драгоценные ножки.

Он заглядывает мне в глаза. Нож давит еще глубже.

– Ну?

Я сглатываю и киваю так быстро, как только могу.

– Д-да, – заикаюсь я.

– Хорошо.

Мужчина встает. Я вскрикиваю, когда он без предупреждения взмахивает своим клинком, как косой в воздухе. Он с глухим стуком останавливается на нижней части деревянного сиденья стула. Прямо под ногами. Его глаза горят.

– Сейчас, – говорит он. – Можешь передвигаться.

Он вытаскивает саблю и уходит. За то долгое время, пока я собираюсь с силами, я дважды чуть не падаю в обморок.

Глава 11

Лилли

Я смотрю вниз между ног. Веревки разорваны. Я действительно свободна. Я медленно поднимаюсь. Все мое тело на пределе. Я не могу справиться с ужасной дрожью, которая гудит во мне. Я делаю четыре шага вперед, прежде чем у меня подгибаются колени. Я падаю на бок. Холодно. Очень, очень холодно. Я съеживаюсь и дрожу прямо на полу. Пребывание здесь открывает шлюзы для всех воспоминаний и ассоциаций, которые я когда-то подавила. Я чувствую себя так, будто снова нахожусь на солнечной террасе с тугим ошейником на шее. Все, что я пережила с Джереми с тех пор, похоже на лихорадочный сон.

Я пытаюсь собраться с силами. Но бесполезно. Как это могло случиться после всего того, что со мной сделали в прошлом году? Я перешла от роли пешки одного человека к роли пешки другого. Моя сила не спасет меня сейчас. Ничего нет. Я чувствую, как нарастает отчаяние. Я знаю, что это очень опасная эмоция. Ворона, хижина в лесу, спасение Полом – это то, к чему я в последний раз взывала в трудную минуту. Воспоминания, которые напомнили мне о силе, которой я обладала.

Теперь они бесполезны. Джереми. Я хочу Джереми.      Я знаю, Джереми может спасти меня. Джереми может вытащить меня отсюда. Если это возможно, Джереми сделает это. Эти мысли успокаивают меня.      Отчасти.      Я все еще чувствую напряжение, но меня уже не трясет.

Я поднимаюсь на четвереньки. Я делаю глубокий вдох. Этот запах, запах ржавого металла напоминает мне о разрушении и смерти.

"А если это невозможно?" – спрашивает меня зловещий голос. Что если Джереми не справится? Если Джереми не справится...тогда все огни в моей жизни погаснут. Я ползу на четвереньках по полу к еде. Это коробка для завтрака. Она сделана из холодной, помятой стали. Мои руки дрожат, когда я открываю переднюю защелку. Внутри сэндвич. Небрежно сложенные вместе, всего два куска хлеба вокруг крошечного кусочка деликатесного мяса. Рядом с ним пакет Lays. Наверху стоит канистра с напитком.

Я тянусь за ней. Откручиваю крышку. Подношу к губам, все еще в полубессознательном состоянии. Делаю глоток, проглатываю и тут же выплевываю. Это моторное масло. Я падаю на бок, мои внутренности сжимаются от боли, и меня тошнит от всего, что я съела за последние два дня. У меня за спиной раздается смех. Я слабо открываю глаза и поворачиваю голову на звук. Громила вернулся, заполняя дверной проем. Он бросает мне бутылку с чистой водой.      Она катится по полу и останавливается посреди лужи блевотины.

Он поворачивается и хлопает дверью, громкий, резкий звук заставляет меня вздрогнуть от ужасного беспокойства. Черная жидкость из канистры стекает вниз ко мне. Жидкость липнет к рукам и одежде. Я сглатываю, стараясь не дышать слишком глубоко, стараясь не ощущать на языке привкуса рвоты, и черными пальцами тянусь к бутылке с водой. Я оттаскиваю коробку, забиваюсь в угол и ковыряюсь в своей скудной еде.

* * *

На следующее утро я просыпаюсь от удара ботинком в бок.

– Вставай, – шипит голос. – Вставай. Пришло время улыбнуться в камеру.

Не успеваю я опомниться, как двое мужчин поднимают меня и тащат к пустому стулу. Перед ним стоит штатив. Видеокамера с единственным красным мигающим огоньком смотрит мне в лицо.

– Твое имя, – требует оператор.

– Ч-что?

– Твое имя! – восклицает он и бьет меня по лицу тыльной стороной ладони.

Двое мужчин, держащие меня, смеются.

– Л-Лилли Райдер, – слабо говорю я.

– Лилли Райдер, – говорит мужчина

Я узнаю голос первого нападавшего.

– А где ты сейчас, Лилли Райдер?

– Я...я не знаю, – бормочу я.

– Шлюха! – кричит мужчина.

Он снова бьет меня. Рука одного из мужчин хватает меня за подбородок и подталкивает к объективу.      И к этому маленькому, противному, красному огоньку.

– Опиши, – говорит мне первый мужчина. – Расскажи миру о своем новом жилище. Расскажи Джереми Стоунхарту.

У меня перехватывает дыхание.

– Джереми? – говорю я.

– Чертова баба, – бормочет мужчина, качая головой.

Он выключает камеру. Он сидит напротив и смотрит на меня. Два его дружка, держащие меня, заставляют меня сесть.

– Вот, – говорит первый из-под темной маски, – как все будет происходить. Я задаю тебе вопрос. Ты смотришь в камеру и отвечаешь. Поняла?

– Чего ты хочешь?

Мужчина сердито шипит. Рука сжимает мою шею.

– Нет, – он показывает на того, кто меня держит. – Нет, не трогай ее. Сначала мы должны дать ей понять, в чем состоит опасность несоблюдения.

Рука исчезает, и я снова могу дышать.

Первый обращается ко мне.

– Лилли, – говорит он. – Лилли Райдер. Что скрывается под этим именем?

– Для меня?

Он приподнимает нижнюю часть маски и сплевывает в сторону.

– Ничего. Ты..., – он тычет в меня пальцем. – ...ничего не стоишь.      Мой работодатель... – он смеется. – ...считает, что ты оказываешь необычайное влияние на мистера Стоунхарта. Наша цель – он.      Так что, если ты согласишься..., – он пожимает плечами. – ...ты выберешься отсюда живой. Но..., – в его голосе появляется угроза. – ...если ты этого не сделаешь, у тебя не будет никаких шансов.      Итак. Всё зависит от тебя. Но я могу обещать тебе одну вещь, мисс Райдер. Если ты не подчинишься, будешь умирать долго. Это будет неприятно. Помни об этом в следующий раз, когда не будешь отвечать на вопросы.

Он откидывается назад и снова ставит камеру между ног. Он направляет её на меня и включает её.

– Попробуем еще раз? Как тебя зовут?

Я смотрю в пол.

– Лилли Райдер.

* * *

Видеосъемка была очень короткой. После того, как я назвала свое имя, меня заставили описать комнату, в которой я находилась. Как только я закончила, он выключил камеру, убрал штатив и вышел из комнаты. Два его друга последовали за ним.

Остаток дня я провожу в неуверенности, страхе и полном одиночестве. Снова приходит этот громила. Он оставляет еду. Я нюхаю жидкость в канистре. Это не вода. Я капаю каплю на кожу, осторожно пробуя ее языком. Соевый соус.

Глава 12

Лилли

Дни медленно проходят в темноте. Я до сих пор не знаю, чего они хотят. Сломать меня? Возможно. Чтобы доказать мне степень моего отчаяния? Возможно. Каждое утро начинается одинаково. Меня будит пинок. Руки хватают меня, поднимают. Я вынуждена садиться в кресло, камеру устанавливают перед моим лицом.

Мне велено произносить свое имя. Затем меня просят описать комнату, в которой я нахожусь. Снова и снова, каждый день одно и то же.

Еду приносит громила. Похоже, ему доставляет извращенное удовольствие мучить меня, меняя содержимое круглой металлической канистры. То испорченное молоко. То уксус.

Каждый раз он ждет, пока я попробую, а потом смеется и бросает мне запечатанную питьевую воду. Я не могу пить воду из-под крана. Она коричневая, мутная и несвежая. В тот раз, когда я отказалась выпить из канистры, здоровяк пожал плечами и ушел. В тот день мне не дали воды. Обезвоживание почти чуть не убило меня.

* * *

День одиннадцатый. Я делаю отметки на деревянном стуле. Я просыпаюсь, когда открывается дверь и входят мужчины. Они видят, что я наблюдаю за их приближением. Один из них все равно смеется и пинает меня.

– Просыпайся, – усмехается он. – Сегодня судный день.

Меня усаживают на стул. Я чувствую холод, слабость, худобу и слабость. Как долго это может продолжаться? Думаю я с отчаянием. Сколько еще дней я смогу выдержать?

Камера здесь. Смотрит мне прямо в лицо. Красная, мигающая лампочка издевается надо мной.

– Твое имя, – ворчит мужчина.

Я знаю все наизусть.

– Лилли Райдер, – говорю я.

– Скажи нам, где ты, Лилли.

– Холодное место, – говорю я. – Отвратительное место. Сточная труба. Тюрьма. Бункер. Все погружено во тьму. Вокруг меня трубы. Бетон и цемент. Тут грязно. Плохо.

На этом обычно мужчины складывают камеру и уходят. Вместо этого лидер сбивает меня с толку, наклоняясь ближе и шепчет:

– Ты напугана?

Я сглатываю. Закрываю глаза и отшатываюсь.

– Да, – шепчу я. – Очень сильно.

– Миру! – требует мужчина. – Скажи это всему миру!

Я открываю глаза и смотрю в камеру. Я вижу часть своего отражения в линзе. Я ужасно выгляжу.

– Да, – бормочу я.

– Что "да"? – спрашивает мужчина.

– Да, я боюсь! – кричу я.

Смех раздается сзади и спереди.

– Хорошо, – говорит он. – Очень, очень хорошо. Мне сказали, что тебя будет трудно сломать. Я сомневался в этом. Женщины все...хрупкие.

Я скрежещу зубами, но не говорю ни слова.

– Ты знаешь, кто мы? – он наклоняет голову к этой коварной линзе. – Ты знаешь, чего мы хотим?

– Н-нет, – выдавливаю я.

Внезапно он резко втягивает воздух.

– Помни, – огрызается он, поднимая руку, – что происходит, когда ты лжешь.

Удар слева по лицу заставляет меня упасть на пол. Я чувствую вкус крови. У меня лопнула губа. Я ожидаю, что меня поднимут, но вместо этого кто-то связывает меня.

Я съеживаюсь. Дрожу. Я слаба. Камера появляется перед моими глазами. Она лежит рядом со мной. Чья-то рука хватает меня за волосы. Я вскидываю голову. Я вижу мерцание серебряного лезвия. Зазубренный край ловит луч света.

– Сейчас, – говорит первый мужчина, опускаясь на колени рядом со мной. – Попробуй еще раз. Кто мы?

– Я НЕ ЗНАЮ! – кричу я.

Он смеется.

– Правильно. Следующий вопрос. И не лги на этот раз. Чего мы хотим?

Я ломаю голову над правильным ответом. И тут я вспоминаю.

– Ин...информацию, – заикаюсь я.

Камеру убирают. Меня поднимают.

– Да, – говорит первый. Он щиплет меня за щеку. – Видишь? Это было не так уж плохо.

Он смотрит на своих спутников.

– Очисти ее.

Я кричу и бьюсь, когда с меня срывают одежду. Я кусаю, пинаю и даже бью головой в лицо одного из мужчин. Я чувствую трещину, когда мой лоб соприкасается с его носом. Но это моя единственная победа.

Кажется, что это длится целую вечность, но им троим требуется меньше минуты, чтобы раздеть меня догола. У них грубые руки. Их отношение ко мне бессердечно. Один из них хватает меня за волосы и сильно дергает. Я кричу от боли. Они хватают меня за руки и зажимают их за спиной. Меня выводят из комнаты через дверь, единственную которую они использовали. С другой стороны меня встречают слепящие огни. Я моргаю, и вижу: все белое. Такое белое, как внутри лаборатории или завода по производству кремния. Эта комната вдвое больше моей тюрьмы, но совершенно пустая. Здесь нет мебели. На полу ничего. На стенах ничего. Посреди комнаты стоит единственный белый стол. С боков свисают ремни.

Мои глаза расширяются от ужаса, когда я понимаю, что происходит.

– Нет, – отвечаю я. – Нет, нет, нет, нет, нет!

– Заткни ей рот! – вопит лидер.

Полоска клейкой ленты быстро закрывает мне рот. В панике я пытаюсь дышать. Меня подводят к столу и бросают сверху. Я пытаюсь бороться, вырваться, но мои руки и ноги не слушаются меня. Ремни удерживают мои предплечья и запястья. Я чувствую, как та же самая неподатливая ткань сжимает мои лодыжки.

А потом меня отпускают. Лента сорвана с моего рта. Мужчины отступают. Я лежу, тяжело дыша, задыхаясь, совершенно голая, и в голове проносятся самые худшие сценарии того, что они со мной сделают. Но...ничего не приходит. Яркий прожектор направлен прямо мне в лицо. Как будто сидишь в кресле дантиста...в какой-то грубой, далекой, ужасной стране. Все оставшиеся у меня силы уходят. Я чувствую только пустоту. Ничего больше.

Я чувствую онемение. Я поворачиваю голову в сторону, ожидая увидеть своих похитителей. Но комната пуста. Я смотрю в другую сторону. То же самое. Теперь меня охватывает дурное предчувствие. Мной одолевает ужас. Открывается дверь. Я поднимаю голову. Мужчина заходит внутрь. Он...не один из остальных. У него та же лыжная маска, закрывающая верхнюю половину лица, но он одет в костюм. Бледно-бежевый костюм от Армани. Что-то в нем кажется знакомым.

Мужчина держит руки в карманах. Во рту –  жвачка. Он противно жует. Громко. Он делает круг вокруг меня, его медленное, громкое жевание сводит меня с ума. Он останавливается в стороне. Наклоняется и кладет руки на край стола. Барабанит пальцами по поверхности, смотрит мне в глаза.

А потом он протягивает руку и касается моей губы. Я отстраняюсь.

– Ай-ай-ай, – говорит он, качая головой.

Его палец вытирает кровь. Он подносит его к своим губам и пробует на вкус. А затем дует большой розовый пузырь, который лопается с громким хлопком.

– Ты знаешь меня? – спрашивает он.

Что-то есть в его голосе. Он мгновенно становится знакомым. Но я слишком напугана, чтобы вспомнить. Хоть убей, но я не могу сказать, кому он принадлежит. Я закрываю глаза. Вздрагиваю. Качаю головой.

– Нет.

– Жаль, – говорит он мне. – Потому что я очень хорошо тебя помню, Лилли Райдер.

Он срывает маску. И мои глаза чуть не вылезают из орбит, когда я вижу, кто это. Эстебан.

Эстебан – человек, которого я встретила, когда Стоунхарт впервые назвал меня своей девушкой. Эстебан – человек, которого Джереми сверг. Эстебан – человек, должность которого была обещана мне в его израильской технологической фирме. Меня охватывает ужас. Джереми Стоунхарт говорил о врагах. Я и понятия не имела, что он может подобраться так близко. Эстебан смеется. Это странный звук, исходящий от мужчины. Человек имеет абсолютную власть надо мной, когда я пристегнута и голая лежу перед ним на операционном столе.

Безумие отражается в его глазах.

– Ага, – говорит он. – Похоже, ты все-таки помнишь меня.

– Как...как ты мог? Почему? Почему я? Что тебе надо?

Он поднимает брови.

– Разве это не очевидно? – спрашивает он.

– Я хочу то, что у меня украли. Ты, Лилли Райдер...

Он проводит пальцем по моему животу, обводя вокруг определенного места.

– ...будешь моим ключом к его возвращению.

Он подносит два пальца к губам, целует кончики и запечатывает мой рот тем же прикосновением.

– До встречи, – обещает он и выходит из комнаты.

Глава 13

Лилли

Мой мозг работает со скоростью тысячи миль в минуту. Я даже не могу говорить достаточно быстро, чтобы выразить свои мысли. Не похоже, что здесь кто-то меня слышит. Эстебан стоит за этим? Мое похищение, мое заключение? Эстебан – человек, которого Джереми считал слишком слабым, слишком мягким? Дерьмо. Мне так страшно. Так страшно. Джереми силой забрал Декстран у Эстебана. Это было враждебное поглощение. Ему нужны были их производственные мощности, их технологии. Он использовал их для запуска нового телефона Стоунхарт Индастриз.

Батарея. В ошейнике. Это технология, которая тоже была разработана в Декстран. Не так ли? Вот почему они были так нужны Джереми. Возможно, из-за моей близости с ним, он хотел сделать меня генеральным директором. Тогда я даже не думала, что это реально. Я до сих пор помню кроткого человека, который выбежал из комнаты после объявления Джереми о поглощении. Теперь тот же самый кроткий человек держит меня здесь.

Джереми связан. Джереми виноват. Он довел Эстебана до предела. Довел его до безумия. Эстебан был слабым, и Джереми разрушил его. Он довел его до отчаяния, а отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки. Боже мой. Эстебан привез меня сюда. Он не совсем в своем уме. На самом деле, он, вероятно, совершенно безумен, одержим непостижимым рвением добиться справедливости.

Справедливость в чьих глазах? Как я могу выбраться отсюда живой? Это не шантаж. Это не выкуп. Первое, что сказал мне человек Эстебана, было то, что им нужна информация. Он заставил меня повторить это сегодня.

Информация...о Джереми? Нет. О Стоунхарт Индастриз. Эстебан не просто хочет обменять меня и вернуть права на свою компанию. Всё не может быть так просто. Я подозреваю, и это пугает меня больше всего – так это то, что он хочет, чтобы я предоставила ему информацию, которую он может использовать, чтобы сделать со Стоунхарт Индастриз то, что Джереми сделал с Декстраном. Проблема в том, что у меня её нет. Отчаяние переполняет меня, и я полностью поддаюсь ему. Никакой борьбы. Никакого сопротивления. Я ничего не могу сделать. Этого не избежать. Я вижу, в каком я положении. Я боюсь, я в ужасе, что выхода не будет.

Дверь открывается и закрывается. Входят трое моих похитителей. Они двигаются вокруг меня, не говоря ни слова, развязывают ремни, поднимают меня. Я не пытаюсь бороться или бежать. Я поддаюсь реальности. А реальность такова: выхода нет.

– Похоже, босс хорошо с ней поговорил, а? – смеется самый большой из трех.

Он тычет мне в живот пальцем. Я ворчу, а потом оседаю.

– Женщины, – говорит второй. – Они все считают себя сильными.      В конце концов, это всего лишь видимость.

Он делает непристойные жесты.

– Продолжай. Приведи ее в порядок.

Меня толкают вперед. Я заставляю ноги двигаться. Мужчины не должны подталкивать меня, чтобы заставить идти. Меня ведут по коридору в другую комнату. Она маленькая, но чистая. Стоит кровать с поролоновым матрасом. Одна подушка. Тонкая простыня, чтобы использовать в качестве одеяла. Я вижу, как работает душ. Нет ни занавески, ни ванны, только носик, свисающий с середины потолка. Меня подталкивают к нему. Я спотыкаюсь и чуть не падаю, в последний момент хватаясь за дверной косяк.

– Иди, – говорит лидер. – Мойся. Ты грязная. Если ты этого не сделаешь..., – он бросает взгляд на своих спутников, – ... эти двое с радостью помогут.

Я смотрю на него, в его взгляде присутствует ненависть. Я подчиняюсь. Я иду в ванную и поднимаю с пола крошечный кусочек мыла. Я протягиваю руку, чтобы проверить воду. Она ледяная.

Я ищу кран, но не нахожу его. Мужчины смеются над моей нерешительностью.

– Она не станет теплее, милая. Даю тебе пять секунд, чтобы решить, сможешь ли ты сделать это сама. Готова? Пять, четыре...

Не раздумывая, я встаю под воду. Ощущение ужасное. У меня перехватывает дыхание. Я задыхаюсь, остро ощущая на себе взгляд мужских глаз. Остро осознавая, как мало времени у меня осталось, прежде чем они решат взять дело в свои руки.

Я заставляю ледяные конечности двигаться, желая и молясь, чтобы этот кошмар подошел к концу. Я роняю мыло чаще, чем могу сосчитать. Каждый раз моя неуклюжесть вызывает смех. Я равнодушна к этому. Если Джереми чему и научил меня за все время, что я провела в темноте, так это тому, как отключиться. Как отделить свои мысли и чувства от физических вещей, которые присходят со мной.

Закончив, я выхожу из холодного потока, молясь, чтобы они сочли меня достаточно чистой, чтобы не затолкать обратно. Я покачиваюсь и прислоняюсь к кафельной стене. Мне бросают полотенце. Оно падает в лужу и быстро впитывает воду. Я спешу поднять его, что снова вызывает смех. Что-то сказано на иностранном языке. Я моргаю, ошеломленная. Подняв глаза, я вижу, как двое мужчин выходят. Я остаюсь наедине с их лидером. Он возвращается и закрывает дверь. Я обматываю полотенце вокруг груди, словно защищаясь.