Текст книги "Финал (ЛП)"

Автор книги: Скарлетт Эдвардс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Скарлетт Эдвардс
«Раскрытие тебя. Часть 10: Финал»

Глава 1

Лилли

Я в ужасе смотрю на три экрана. А вот и Чарльз. И Роза. И Хью.

– Ты должен их отпустить! – умоляю я.

Джереми смотрит на меня. Он улыбается.

– Я ничего не должен. И все же ты обладаешь несравненным влиянием на меня. Ты хочешь, чтобы их освободили?

– Да! – восклицаю я. – Тысячу раз, да!

– Даже зная, кто они такие? Зная, в чем они виноваты?

– Чарльз ни в чем не виноват!

– Чарльз стал несчастной жертвой. Ты видела, как он напал на моего отца за ужином. Такое поведение недопустимо.

– Тогда уволь его! Выгони!      Но, пожалуйста, ради всего святого, Джереми. Не используй ошейник. Никто этого не заслуживает. Никто не сможет пережить этого!

Он смотрит на меня.

– Ты же пережила, – тихо говорит он.

Я качаю головой.      Я вся дрожу. Страх, отвращение и полная беспомощность создают мерзкую смесь, которая пожирает мои внутренности.

– Не без шрамов, – говорю я. – Не без эмоционального ущерба.      Ты сказал это.      Ты сказал мне. Это насилие, Джереми, это почти пытка! И то, что ты только что сделал, шокировало их без всякой причины. Джереми, это пытка! Ты должен отпустить их. Пожалуйста. Пожалуйста!      Умоляю тебя!

Его грудь поднимается и опускается на глубоком выдохе.

– Ты знаешь, почему я посадил их туда, не так ли? – спрашивает он.

– Нет! – говорю я. – Нет, Джереми. Понятия не имею.      Но если ты отпустишь их, я даже не буду спрашивать. Отпусти их, и мы забудем об этом. Мы можем…

– Нет, – Джереми прерывает меня на полуслове. – Нет, Лилли, мы ничего не забудем. Ты и я...мы больше не будем лгать самим себе. Мы не будем обманывать друг друга. Так ты просишь меня отпустить их? Я сделаю это. Но ты утверждала, что хочешь меня понять? Это первый шаг. Нельзя уклоняться от неприятностей. Я отпущу их...после того, как расскажу, зачем они там вообще.

– Это обещание? – спрашиваю я.

Я потворствую ему, выслушивая его доводы, но я должна знать после того, как он сделает то, что сказал.

– Ты клянешься, что отпустишь всех троих? Ты даешь мне слово, Джереми?

– Да, – говорит он мне без колебаний и со всей убежденностью. – Да, Лилли. Теперь моя жизнь принадлежит тебе. Как ты и просила.

– Нет, – начинаю я, затем останавливаюсь и качаю головой. – Просто скажи мне, почему, и сними с них эти мерзкие ошейники!

Он поднимает обе руки и отходит от меня.

– Находясь здесь я не могу этого сделать, –  говорит он. – Нам придется лететь к ним.      Но не волнуйся, Лилли. Они в безопасности. Ошейники можно включить только с этого компьютера.

– В безопасности, – бормочу я себе под нос. Я почти смеюсь. – Как долго они там пробыли, Джереми? Кто их кормил?

– Ах, – говорит он. – Это может быть еще одна формальность, с которой ты будешь не согласна.

Большего мне и не нужно, чтобы догадаться.

– Ты позволил им голодать? – мой крик, подпитываемый разочарованием, звучит громче, чем я предполагала.

– Из твоих уст это звучит так ужасно, – размышляет он. – Правда в том, что человеческое тело чрезвычайно устойчиво. Даже во время сильного стресса. Они выживут и выйдут более или менее такими же, как раньше.

Прямо как я? Думаю я. Я держу язык за зубами.

Вместо этого я встаю между Джереми и компьютером. Я чувствую себя в большей безопасности, зная, что стою у него на пути. Несмотря на то, что он может легко пробиться через меня, но я не думаю, что он это сделает. Не потому, что это было бы не похоже на него, но из-за состояния, в которое он вогнал себя после того, как сломал мне руку. Воздержание от дальнейшего насилия было частью его раскаяния.      Может быть со временем он сделает это снова...но не сейчас. Не так скоро.

– Тогда скажи мне, – говорю я. – Скажи мне, и мы поедем к ним и отпустим их. Почему они здесь?

– Мой отец? Ну, он сделал со мной много вещей, которые позволили его оказаться там. Роза? Можно утверждать, что и она тоже. Но причина не в этом, Лилли. Правда в том, что я не мог знать о событиях, которые произошли за ужином в пятницу вечером. До тех пор, пока не узнаю, на чьей я стороне. Пока я не предложил тебе...пистолет.

Ужасная мысль приходит мне в голову.

– Если бы я нажала на курок, – задыхаюсь я, – И ты умер...что бы с ними стало?

Джереми переводит взгляд на меня.

– А ты как думаешь? – тихо спрашивает он.

Я сглатываю.

– Они бы...умерли от голода.

– Но ты была бы свободна, – шепчет он. – Не было бы конца. Теперь ты понимаешь, Лилли? Я заманил их в эту ловушку...благодаря тебе.

Глава 2

Лилли

Джереми звонит Саймону. Через пятнадцать минут мы уже в вертолете, улетаем из города. Еще полчаса – и мы оказываемся вокруг обширных лесных просторов. Необитаемая земля.      Я вижу поляну впереди, где мы приземляемся. Саймон, кажется, супер талантлив. И Джереми доверяет ему больше, чем я подозревала. Мог ли он помочь Джереми с моим похищением, транспортировкой Розы, Чарльза и Хью? Несомненно.

Я решаю не спрашивать. Он не следует за нами из вертолета. Вместо этого он оставляет лопасти вращаться и снова взлетает, как только мы оказываемся на безопасном расстоянии. Я оглядываюсь и не вижу ничего, кроме деревьев и долин.

– Что это за место? – спрашиваю я после того, как рев двигателя вертолета достаточно затих, чтобы мы могли говорить.

– Неосвоенные земли, которыми я владею, – говорит Джереми. – Что-то вроде тайного курорта.

Ну, природа здесь красивая. Думаю я. Я говорю:

– Давай освободим твоих пленников.

Джереми вздрагивает.

– Лучше бы ты их так не называла.

– Разве они ими не являются? – спрашиваю я. – Или скорее "заложники"? Мы больше не стесняемся выражений, помнишь?

Джереми смотрит на меня сверху вниз.

– Посмотрим, – говорит он и берет меня за руку.

Инстинктивно я немедленно выдергиваю её.

– Нет, пока не увижу Чарльза, Розу и Хью в безопасности, – упрямо говорю я ему.

Он разводит руками.

– Как скажешь.

Я следую за Джереми в лес. Нет никаких признаков тропинки.      Меньше чем через тридцать ярдов я чувствую, что если он оставит меня, я потеряюсь.

Джереми знает дорогу. Он ни разу не замешкался, ведя меня сквозь листву. Через некоторое время я вижу солнечный свет, сияющий впереди, и мы выходим на еще одну поляну.

У меня внезапно перехватывает дыхание.  Огромный прямоугольный дом, построенный полностью из стекла и стали. Так будто его недавно построили. По краю поляны растут молодые саженцы. Кроме этого, нет никаких доказательств каких-либо нарушений, возникающих при строительстве чего-то подобного в таком отдаленном месте.

– Ну и что? – спрашивает Джереми. Это первые слова, которые он сказал за всё время. – Что думаешь?

– По-моему, ты испортил что-то прекрасное, – говорю я.      – Зная, кого ты держишь в подвале.

Джереми почему-то слегка улыбается мне.

– Не суди так быстро.

Прежде чем я могу спросить почему, он шагает прочь, к парадным дверям. Мне приходится бежать, чтобы догнать его.

– Первое, что мы сделаем, когда войдем внутрь, – говорю я ему, – это отпустим их. Верно?

Джереми вздыхает.

– Они не собаки, которых нужно выпускать из питомника, – говорит он мне с оттенком нетерпения. – Это нужно сделать деликатно, Лилли.      Как, по-твоему, они отреагируют, увидев меня снова?

– Не моя проблема, – говорю я ему. – Ты сам принял решение. Теперь пришло время столкнуться с последствиями. Ты должен сдержать обещание, помнишь?

– Я никогда не забываю.

Он открывает дверь. Прохладный воздух приветствует меня, когда я вхожу. Стеклянная дверь закрывается и запирается с помощью звукового сигнала.

– Куда теперь? – спрашиваю я Джереми. – Как пройти в подвал?

– Сейчас, – говорит он, останавливаясь посреди зала и достает мобильный телефон. – Мне нужно сделать телефонный звонок.

Я замираю, не люблю сюрпризы, особенно от Джереми Стоунхарта, особенно сейчас. Дрожь начинает медленно растекаться по мне.

Он подносит телефон к уху.

– Алло?      Мы приехали. Ты можешь спуститься вниз.

Сердце начинает чаще биться.

– Джереми? – говорю я, делая шаг навстречу нему. – Кому ты звонил...

Слова слетают с моих губ, когда процессия из трех человек спускается по лестнице. Челюсть отваливается. У меня нет слов. Я смотрю.

Роза впереди и в центре. С одной стороны стоит Чарльз. С другой – Хью. Она радостно улыбается мне, когда спускается по лестнице.      Двое мужчин, по всей видимости, не рады находиться рядом друг с другом. Но всё же!      Они втроем не в смирительных рубашках, не с ошейниками, а в чистой, презентабельной одежде!      Хью в смокинге.      На Чарльзе белая рубашка. И Роза одета в простое черное платье.

У всех троих травмы, оставшиеся после драки: у Розы вата в носу, у Хью синяк под глазом, у Чарльза – царапины.

– Сюрприз, – говорит он.

– Это всё твои компьютерные спецэффекты, – выдыхаю я. – Ты чертов ублюдок, ты обманул меня!

Он смеется. Уверенный и легкий смех.

Не знаю, стоит ли мне злиться или нет. В смысле, думаю, что должна. Но смотря на Розу, Чарльза и даже Хью, здесь вместе, несвязанные и свободные, без каких-либо признаков насилия со стороны Джереми, наполняет меня таким радостным облегчением, что я...не могу. Я не могу злиться на Джереми. Но я чертовски уверена, что могу притвориться. Я прохожу мимо него, намереваясь пойти прямо к Розе. Теперь, когда я знаю, кто она, что она сделала, и ее место во всем этом, мне определенно нужно поговорить с ней. Но он хватает меня за руку и крепко держит.

– Подожди, – говорит он. – Мне нужно объясниться. Некоторые вещи, которые я сказал тебе в особняке, все еще остаются в силе. Я не мог получить информацию о событиях за ужином. Поэтому я проводил Розу, Чарльза и Хью сюда. Оглянись вокруг, прежде чем судить. У них был доступ ко всему, что ты видишь. Я просто не мог позволить им уйти до того, как мы все с тобой уладим.

– Роза, – кивает он ей, когда она, Хью и Чарльз подходят к нам, – взяла на себя роль миротворца. Чарльз...

Джереми смотрит на него.

– ...искренне извинился перед Хью за его поведение в ту ночь. А Хью? Ну, теперь он понимает свое место в мире по отношению к тебе намного лучше.

– Могу ли я сказать...? – начинает Хью.

Джереми даже не смотрит в его сторону.

– Нет, отец, – говорит он. – Нельзя.

На лице Хью мелькает ярость. Затем его заменяет кроткая, безмятежная маска.

– Видеосимуляция, – продолжает Джереми, – позволила сделать три вещи.      Во-первых, это доказало мне твою способность к состраданию, Лилли.      Ты знала, что Хью сделал в своей жизни.      Я рассказал тебе, что Роза сделала со мной, когда я был маленький. Мы с ней давно уже прошли это.

Он смотрит на Розу, которая кивает.

– Но вот ты узнала об этом недавно. Тем не менее, ты умоляла меня отпустить ее.

Брови Розы поднимаются вверх.

– Ты это сделала? – спрашивает она, глядя на меня.

Я смотрю на свои ноги, немного неловко. Я пожимаю плечами.

– Ты сделала это для меня однажды.

– Во-вторых, – продолжает Джереми, – это подтверждает твое полное отвращение к ошейникам. И я был доволен решением, которое принял, пока тебя не было.

– Какое решение? – спрашиваю я.

– Чтобы уничтожить ошейники. Ты показала мне, Лилли, что такому устройству нет места в мире. Нет, – поправляет он себя. Он смотрит на меня со всей серьезностью. – Не в мире. А в нашем мире. Твоем и моем.

Мое сердце трепещет.

– Наконец, – говорит Джереми, – и, возможно, для меня это самое важное: это был тест. Последний, я думаю, которому я подверг тебя. Я хотел узнать, останешься ли ты верна мне в свете всех новых событий. Я хотел узнать, что ты будешь делать, как ты будешь со мной обращаться после того, как увидишь меня виновным в чем-то настолько предосудительном. Показать тебе трех наших друзей, запертых в трех крошечных камерах, связанных смирительными рубашками и с ошейниками?      Ну, Лилли, я не думаю, что мог предложить тебе что-то хуже. И ты не возненавидела меня за это. По крайней мере, – говорит он с ухмылкой, – не больше, чем ты уже сделала.

– Ты маньяк. Ты знаешь это? – спрашиваю я.

И все же, по какой-то причине, я не могу не улыбнуться, совсем чуть-чуть. Джереми смеется.

– Знаю, – говорит он. – Только сейчас ты доказала, что готова остаться со мной. Навсегда.

Глава 3

Лилли

– Я не понимаю, – говорю я Розе полчаса спустя.

Мы находимся с ней одни в саду за домом.

– Почему Джереми не сказал тебе, что он включил отца в состав своей компании? Он заставлял тебя верить, что Хью мертв, сколько лет?

– Больше пятнадцати, – вздыхает Роза. – Понятия не имею, почему он держал меня в неведении.

Она бросает на меня быстрый, нервный взгляд.

– Образно.

– Что он тебе сказал?

– Что произошел несчастный случай. –  говорит Роза. – На рыболовецком судне, посреди Атлантики. Он сказал мне, что это случилось через несколько месяцев после того, как Стоунхарт Индастриз поглотила компанию, на которую я работала. Всего через несколько месяцев после того, как он превратил меня в...того, кем я являюсь сейчас.

Она заканчивает, одергая юбку.

– То, что ты сделала с Джереми, было ужасно.

Роза отворачивается.

– Ты не обязана мне говорить, – тихо говорит она.

– Как ты могла?

Она смеется.

– Я не знаю. С тех пор я изменилась. Я не буду говорить, что я невиновна. Я думала, что прошла через это.      И он тоже, – она смотрит на меня и касается моей щеки. – Вред, что я нанесла ему в детстве, проявился в том, как он обращался с тобой. И видя это...

Ее рука мягко опускается, чтобы коснуться моего гипса.

– Ну, всё возвращается бумерангом. Мне очень жаль, мисс Райдер.

– Лилли, – говорю я ей мягко. – Роза. Пожалуйста. Не возвращайся к этому. Ты знаешь, что можешь называть меня Лилли.

– У тебя большое сердце, – говорит она. – Даже если ты попытаешься бороться с этим, ты все равно останешься собой. Ты честная, Лилли.

Она улыбается, не глядя мне в глаза.

– Это то, что отличает тебя от меня.

– Честность?

– Да. Теперь, когда ты знаешь мое прошлое, и я знаю твое, ты можешь увидеть ту женщину, которой я была: властолюбивая. Грубая.      И все же решительная. Двадцать лет я работала, чтобы позиционировать себя так, как хотела. Затем, в мгновение ока, мистер Стоунхарт уничтожил всё это.

Она смотрит на меня немного неуверенно.

– Теперь ты понимаешь, почему я не могу, почему я не могу...называть его Джереми? Джереми был мальчиком. Джереми был тем, кого я...изнасиловала. Стоунхарт – мужчина. Джереми исчез из моей жизни и из жизни своего отца, а потом он изменился.

Она прочищает горло:

– Наше прошлое связывает нас неразрывным образом. Но это не определяет наши отношения сейчас. Очень похоже на то, как я смотрю на вещи с тобой.

– Хью? – спрашиваю я. – Ты любила его?

– О, конечно, – признается Роза. В ее голосе нет и тени колебания. – Чарльз тоже это знает. Он видел нас вместе в прошлом. Вот почему он так отреагировал, я полагаю. Я должна была предвидеть это. Но я думала и была абсолютно уверена, что Хью умер давным-давно. Когда я увидела Хью живым, я потеряла самообладание.

– Ты должна признать, – предлагаю я, немного застенчиво, – что Джереми отлично организовал тот вечер. Мужчина любит сюрпризы.

– Он хорош в этом, – соглашается Роза. – Это просто то, кто он есть. Ты не можешь этого изменить.

– Поверь мне, – говорю я ей. – Я и не собираюсь пытаться.

* * *

– Что насчет моего отца? – спрашиваю я Джереми, когда он выходит на улицу, чтобы найти меня.

Роза ушла некоторое время назад. Джереми садится напротив меня на небольшом выступе скалы. Он проводит руками по бедрам.

– А что насчет него? – спрашивает он.

– Ты сказал, что избавился от всех ошейников. Включая его?

– И да, и нет, – говорит он мне. – Тебе не кажется, что сотрудникам в Cedar Woods покажется странным, если устройство, которое, как они полагают, следит за его состоянием, внезапно исчезнет? Я отправил еще один без...электрической мощности.

Я вздыхаю с облегчением.

– Ты не прикалываешься надо мной? Он действительно в безопасности?

– Ну, в любом случае, в безопасности от меня, – улыбается Джереми. – Это то, о чем ты просишь. Не так ли? Что я не ударю его током по своей прихоти?

– Нет, – говорю я. – Я имею в виду, да, это часть этого, но...

– Лилли, – Джереми наклоняется и берет меня за руку. – Я должен сказать тебе две вещи. Прежде чем я это сделаю, ты должна знать, что я говорю тебе совершенно честно. Нет никакого обмана. Без лжи. Только абсолютная правда.

– Хорошо, – говорю я медленно. – Что ты хочешь мне сказать?

– Первое – это то, что я ударил током твоего отца всего один раз. Единственный раз, когда я это сделал, был в лимузине с тобой. Я не садист без причины, и мне не доставляет особого удовольствия причинять людям вред. Знаю, учитывая все, что ты видела, это может быть трудно осознать.      Но все, что я делал, я делал по своим собственным причинам. Именно отсутствие морали обычного человека делает меня способным причинять боль. Это потому, что я могу исключить себя из уравнения. Отделять себя от событий, – он делает паузу.      – Ты смотришь так, словно не веришь.

Я качаю головой, не зная, верить ему или нет, несмотря на то, что глубоко внутри у меня есть ощущение, что он говорит правду.

– А второе? – спрашиваю я.

– Второе, – вздыхает он, вставая и отворачиваясь. – Тебе будет труднее принять это. Твой отец сейчас и навсегда останется клинически больным.

Джереми наклоняется и срывает травинку. Он перекатывает её между пальцами.

– Что ты думаешь я держу? – спрашивает он.

– Травинку? – хмурюсь я.

– Пол видел в ней гусеницу. Или извивающуюся змею. Или что там у него сейчас на уме, – Джереми указывает на дом. – А это?

Спрашивает он.

– Твое убежище, – говорю я.

– Пол назвал бы это иглу. Сверкающий на солнце. Высокий. Не тает, несмотря на девяносто градусов тепла.

Джереми поворачивается ко мне.

– Я знаю, – говорит он. – Потому что я привел его сюда.

Глава 4

Лилли

У меня отвисает челюсть.

– Что? – выдыхаю я.

– Я привел сюда Пола несколько дней назад, – говорит Джереми. – Он сейчас в комнате наверху.

Я подношу руку ко лбу.

– Господи Иисусе, – бормочу я.

– Я не хочу тебя разочаровывать, – говорит Джереми.      – Пол выжил из ума. Знаю, ты думаешь, что сможешь достучаться до него. Я вижу решимость в твоих глазах. Я просто хочу предупредить тебя, Лилли, не пытайся. Или попробуй, если нужно, но знай, что результат уже определен.      Ничто не может противостоять кумулятивному эффекту, который оказал на его разум благодаря злоупотреблению наркотиков.

Я вскакиваю, внезапно злясь.

– Откуда такая уверенность? Как ты можешь быть таким самонадеянным? Ты не знаешь, что он видит! Ты не знаешь, что он испытывает!

– Успокойся, – огрызается Джереми. – Я знаю, Лилли. Это стало моей миссией. Помни: мы говорим о человеке, ответственном за смерть моей матери. Не смей думать, что я не сделал всё возможное. Я должен был заставить его увидеть, понять, в чем он виноват. Только когда я исчерпал все возможности и увидел, что это бесполезно, я перенес свое внимание на тебя.

– Так это твоя гарантия? – спрашиваю я язвительно. – Напоминать мне, почему ты пошел за мной в первую очередь?

– Никакого обмана. Никакой лжи. Помнишь? – спрашивает Джереми. – Ты сама это сказала. Ничто не запрещено. Именно этого ты и хотела.

– Ты прав, – признаю я.      Я бросаю взгляд на дом. – Но знать, что мой отец здесь, что он где-то очень близко, тогда как я думала, что он в той маленькой комнате в Портленде? Это слишком много, чтобы принять. Особенно когда я думала, что мы едем сюда, чтобы освободить Розу, Чарльза и Хью. Прежде чем узнать, что это еще одна иллюзия.

– Последняя. Клянусь.

– Что ж, хорошо, – слабо говорю я.

– Я собрал всех в одном месте, Лилли. Я сделал это ради тебя. Нет, это гребаная ложь. Я сделал это и для себя тоже. Я думал, что это будет иметь очищающий эффект, даже необходимый, и давно назревший. Все призраки и ужасы нашего прошлого собраны в одном месте. Для нас обоих, – он берет меня за руку. – Мы разбираемся с ними и двигаемся дальше. Теперь, когда мы с тобой на одной странице. Мы можем сделать это вместе.

– Что значит "двигаемся дальше"? – спрашиваю я.

– Для меня это все.      И это целиком зависит от того, что ты хочешь сделать.

Я делаю глубокий вдох.

– Я хочу увидеть своего отца.

Джереми улыбается.

– Я так и думал. Я позволю тебе.

Он притягивает меня к себе, чтобы наши тела соприкасались.

– Сегодня, дорогая Лилли-цветочек, первый день в нашей жизни.

Глава 5

Лилли

– Хорошо, – говорю я себе, делая глубокий вдох и пытаясь успокоить мое быстро бьющееся сердце. – Хорошо, Лилли. Ты можешь это сделать.

Я стою одна в коридоре. Закрытая дверь маячит передо мной. Там находится мой отец. Однажды я поклялась отомстить Джереми за то, что он с ним сделал. Но если бы он использовал ошейник только один раз... Но это ложь. Не так ли? Джереми должно быть ударял электрическим током Пола до того, как он сделал это в лимузине. В противном случае, как бы персонал в Cedar Hills узнал, как реагировать?

С другой стороны, Джереми сказал мне ‘никакой лжи’. Возможно, их отношения с Полом были просто стандартной процедурой. В конце концов, у них там есть другие пациенты, и… Я отрицательно качаю головой. Я тяну время. В последний раз, когда я видела Пола, у нас было всего две минуты после того, как я узнала, что я его дочь. Теперь у меня неограниченное время. Я готова встретиться с ним лицом к лицу? Хочу ли я вообще?      Находясь вдали, я могла бы притвориться и заставить себя поверить, что, возможно, он излечим. Сегодня я узнала, что это не так. Это пугает меня.

Джереми убежден в этом.      На самом деле, у него были все основания заставить Пола увидеть. И у него были все возможные ресурсы. Если Джереми Стоунхарт не мог этого сделать, если его команда врачей не могла этого сделать, какие у меня шансы? Затем я вспоминаю ту ясность, которую увидела в глазах Пола, когда он назвал меня своей дочерью. Полная ясность. Я тоже не сентиментальна. Это не то, что я себе представляла. Это было. Это было реально. Его глаза были чистыми от теней.

Твердо помня об этом, я хватаюсь за ручку и толкаю дверь. Я вижу своего отца. У меня перехватывает дыхание. Он здесь, прямо здесь, во плоти.

Я вздрагиваю от ошейника на его шее. Это новая модель или старая? Понятия не имею. Он представляет собой просто тонкую черную полоску. Неприметный, гладкий, тонкий. Ужасный. Предосудительный. При виде него меня переполняет отвращение. Пол смотрит на меня. Он сидит у подоконника, рядом с ним стопка светло-голубой бумаги. В одной руке у него ручка, а на коленях ноутбук.

– О, привет, – говорит он. – Ты – наемный работник?

Я вздрагиваю.      Он даже не узнает меня? Я тихо закрываю за собой дверь. Джереми предупреждал меня не делать резких движений и громких звуков.      Он сказал, что они заводят Пола.

– Нет, – говорю я как можно мягче. – Нет, я Ли...

– О, тогда ты не имеешь значения, – быстро говорит он и возвращается к своей работе.

Полегче, говорю я себе. Помни, он очень деликатный.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я так же, как и в детстве.

– Рисую, – говорит он мне, не поднимая глаз. – Я рисую то, что вижу снаружи.

– Могу я взглянуть?

– Конечно, – он показывает на стопку синих бумаг и продолжает рисовать. – Все они закончены.

Я иду к нему, меня мучает неприятное подозрение. Это подтверждается, когда, глядя через его плечо, я вижу, как его рука делает дикие штрихи по всей странице без карандаша, оставляющего следы.

– Сколько ты уже нарисовал? – спрашиваю я.

Я тянусь к "законченной" стопке, той, в которой все листы совершенно пустые. Он рычит и выхватывает их.

– Не прикасайся к ним! Краска еще не высохла!

– Прости меня, – говорю я.

Всего несколько секунд назад он дал свое разрешение. Глубокая печаль одолевает меня.

– Это было очень опрометчиво с моей стороны.

– Очень, очень опрометчиво, – говорит мне Пол. – Совершенно неприлично.

Он хмурится. Затем на его лица появляется  выражение полного удивления.

– О, ты это слышала? – спрашивает он меня. – Чайник закипает. А ты гость. Я должен предложить тебе чаю. Хочешь чаю, Лилли?

Я невольно вздыхаю. Он знает меня. Тогда почему, останавливаюсь я. Я не могу задавать вопросы, связанные с “почему”, в присутствии Пола. Мне нужно смотреть, воспринимать и усваивать. Я сделаю все, что смогу. Он вскакивает со своего места и бежит мимо меня, прежде чем я успеваю ответить. Я поворачиваю голову вслед за ним и смотрю ему в спину, пока он занят приготовлением “чая” перед пустой стеной. – Можно присесть? – осторожно спрашиваю я.

Он оглядывается.

– Да, да, конечно. Где мои манеры? Но если ты не помощник, тогда ты гость. Я всегда гордился тем, что я превосходный хозяин. Хочешь печенье? Оно очень вкусное. Протяни руку под сиденье. Там ты найдешь его.

Он отворачивается и начинает напевать незнакомую мне мелодию. Я невольно бросаю взгляд на то место, о котором он упомянул.      Я очень удивляюсь, когда замечаю коробку с дамскими пальчиками, выглядывающую из-под края.

Я наклоняюсь и поднимаю их. Пол оглядывается на меня, кивает и улыбается.

– У меня когда-то была такая дочь, как ты, – говорит он мне. – Очень красивая. Она была моей драгоценной маленькой девочкой. В детстве она любила дамские пальчики.

"Папа?" Хочу сказать я. Вместо этого я спрашиваю:

– Что с ней случилось?

– Плохой человек пришел и забрал ее. Очень, очень плохой, очень злой человек.

– Пол, – говорю я мягко. – Ты меня знаешь.      Не так ли? Зачем притворяться?

Его спина напрягается. Он совершенно неподвижен.

– Нужно поддерживать внешний облик, – автоматически цитирует он.

Я задыхаюсь. Эта фраза мне слишком знакома.

– Что он с тобой сделал? – удивляюсь я вслух.

Пол оборачивается. Его глаза стали остекленевшими, далекими.

– Доктор Телфэр спас мне жизнь, – говорит он.

Одна рука движется вверх к ошейнику. Он останавливается и в ужасе смотрит на свои пальцы.

– Он научил меня тому, кто я есть. Я всем обязан ему.

– Пол, – я тихо произношу его имя. – Кто привел тебя сюда?      Как ты думаешь, где мы?

– Дом доброго доктора, конечно, – говорит он. – О!

Он подпрыгивает.

– Как грубо. Я забыл о чайнике. Важно быть хорошим хозяином. Хочешь чаю? Поверить не могу своим манерам. Поверить не могу, что забыл спросить...

Он замолкает и отворачивается, занятый воображаемыми тарелками, подносами и чашками на пустой стене позади него.

Я смотрю ему в спину.      Он не...не совсем здесь. Но он еще не совсем ушел. Он застрял где-то посередине. Ошейник и то, что Джереми с ним сделал, явно повлияло на него. Насколько? Это обратимо? Это важные для меня вопросы.

– Пол? – тихо говорю я. Осторожно. – Ты уже дал мне чай.

– Что? – он оборачивается и выглядит шокированным. – А я и не знал. Нет, вот здесь... – он делает жест за спину.

На полпути он останавливается. Странное выражение глубокого замешательства мелькает на его лице.      Затем он, кажется, впадает в себя.      Он смотрит на меня широко раскрытыми от ужаса глазами. Зрачки у него маленькие и черные. Сжались, словно в битве с каким-то внутренним демоном.

– Ха, – говорит он наконец. – Ты права. Он у тебя перед глазами. Должно быть я принес его, а потом ...

Он быстро моргает.

– Забыл.

– Нет, – качаю я головой. – Ты не забыл. Ты его не принес.      Ты не принес его, потому что...

Я делаю глубокий вдох.

– Потому что его не существует.

Он задыхается и отшатывается.

– Как ты могла такое сказать? – требует он голосом, полный сарказма.

Я встаю. Пол оглядывает комнату, словно загнанный в угол зверь. Его взгляд мечется к двери.

– Заперто, – говорю я. Это ложь, но я рассчитываю, что он мне поверит. Я осторожно делаю шаг вперед.      – Пол.

Повторяю я. Я подчеркиваю его имя, чтобы он понял.

– Ты знаешь, кто я. Не так ли? И я знаю, кто ты.

Он отрывает от меня глаза. Его левая рука дергается.      Он берет её правой рукой и смотрит в пол.

– Не так ли? – повторяю я.

Я делаю еще один шаг к нему. Его губы быстро шевелятся, но он не произносит ни слова. Он украдкой бросает на меня взгляд из-под бровей и издает короткий испуганный звук, похожий на мяуканье. Но он не уходит.

– Не так ли?

Я нахожусь достаточно близко, чтобы коснуться его.      Я протягиваю руку и беру его за руку. Я чувствую, как он дрожит.

– А ты...папа?

Он перестает дрожать. Его глаза, прикованные к полу, наполняются слезами.

– Да, – шепчет он. По его щеке стекает слеза. – Да.      Конечно. Но я...

Он непроизвольно дергается, и его свободная рука тянется к ошейнику.

– Я не могу, – заканчивает он жалким бормотанием.

Я крепче сжимаю его руку.

– Папа, посмотри на меня.      Да, ты можешь.

А затем я протягиваю руку и отстегиваю скрытую защелку на задней стороне тонкой пластиковой полоски.      Точно так же, как Джереми показывал мне перед тем, как я пришла сюда.

Пол задыхается.

– Нет! – восклицает он.

Он дергается назад. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, он снова застегивает ошейник, снова и снова проводит по нему руками.

– В безопасности, – повторяет он снова и снова. – В безопасности. В безопасности. В безопасности.

Я делаю шаг к нему.

– Папа...

– Нет! – кричит он.      – Не подходи ко мне! Не надо...о Боже! Что ты наделала?

Вдруг он падает на колени и начинает качаться из стороны в сторону. Туда-сюда. Туда-сюда.      Он хватается за голову обеими руками.

– О Боже, о Боже, о Боже. Они вернулись. Они вернулись. Они все возвращаются!

– Кто возвращается? Пол, папа, поговори со мной!

– Нет, – говорит он. – Нет. Нет, нет, нет.

Его голос становится истеричным.

– Нет! – кричит он. – Голоса. Картинки. Видения! Они все, они все вернулись!

Он падает на бок, сворачивается калачиком и начинает всхлипывать.

– Нет, нет, нет, нет, – повторяет он снова и снова.

Это самое жалкое, самое страшное, что я когда-либо видела. Руки Пола пробегают по ошейнику. Он крутит его на шее, как спасательный круг, как спасательный жилет.

– В безопасности, – бормочет он. – В безопасности. В безопасности, в безопасности. В безопасности.

Я смотрю. Неуверенная. Напуганная. Джереми предупредил меня, что это может произойти, если я попытаюсь изменить мир Пола. Он сказал, что это будет угрожать его чувству реальности, и что он может сорваться. Отдалиться. Я отказывалась верить в это...пока не увидела собственными глазами. В нем мелькнула надежда. Крупица надежды. Когда Пол сказал, что знает, кто я. Я подумала, мы миновали опасную зону. Я никогда в жизни так не ошибалась. Я чувствую себя потерянной. Я не знаю, что делать. Я опускаюсь на колени рядом с ним и кладу руку ему на плечо.

– Папа…

– Нет! – визжит он и отстраняется от меня. – Не трогай меня! Не подходи близко. Нет! Нет! Нет!

Мое сердце замирает.      Он знает, кто я. Но я нарушила его равновесие. И теперь он не может меня видеть. Это не столько печаль, сколько...отчаяние.