Текст книги "Прекрасный наркотик (ЛП)"
Автор книги: Сизон Вайнинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Глава 11
Умбра
Тень Земли, перекрывающая свет Луны
В Северной Калифорнии шёл дождь, и местные жители как будто растерялись от неожиданности. Пешеходы торопливо передвигались по улицам, находя укрытия под навесами различных ресторанов и букинистических магазинов. Незнакомцы толпились под найденными укрытиями, стоя так близко друг к другу, что и речи не шло о личном пространстве и нарушении физических границ. Льющаяся с неба вода собиралась в лужи на уличных бордюрах и на сухих пальмовых листьях.
Моника торопливо шла по тротуару и была раздражена всем тем, что сопровождало подобную ненастную погоду. Вывеска одной из кофеен манила её войти внутрь, неоновый свет тотчас же напомнил её телу о потребности в кофеине. Она просачивалась сквозь группы укрывающихся от дождя людей то здесь, то там, иногда бросалась под сильный ливень, небольшими перебежками продвигаясь к пункту назначения. Мужчина, идущий перед ней, единственный одетый в соответствующую погоде одежду и обутый в дизайнерские туфли, так сильно размахнулся дверью, что сбил её с ног. Моника взвизгнула и схватилась за его рукав, чтобы не упасть, а в итоге опрокинула их обоих на землю.
– Чёрт! – воскликнула она, чувствуя, как вода просачивается через ткань её юбки-карандаш.
– Я так извиняюсь, – сказал мужчина, быстро поднявшись и предложив свою руку и извиняющуюся улыбку.
Она приняла протянутую руку и позволила укрыть её полой его плаща. Моника попробовала оценить ущерб. Она знала, что её задница намокла и, может быть, там будет синяк, её волосы в беспорядке, и она сломала ноготь. «Подобное дерьмо всегда происходит, как только они отрастают одинаковой длины», – подумала она.
– Вы в порядке? – спросил мужчина, в его голосе ощущалась забота.
У него было немного круглое лицо, как у ребёнка, но при этом он оставался привлекательным. Его вьющиеся тёмные волосы коротко подстрижены, а хитрая улыбка как будто подсказывала, что он что-то скрывает.
Оксфордская рубашка обтягивала его грудь, очерчивая мускулистое тело под повседневной одеждой. Вскоре Моника поняла, что без всякой на то причины, улыбается ему в ответ.
– Со мной всё хорошо, правда.
– Хорошо, если вы уверены. Эй, позвольте мне купить вам кофе. Что будете пить? – предложил он, показывая на меню.
Моника покраснела, подошла к прилавку и сделала свой обычный заказ. Он последовал за ней и заказал то же самое. Они ожидали свои напитки в полной тишине – продолжительные взгляды, лёгкая улыбка – на лицо все признаки флирта. И хотя она не могла не сравнивать этого мужчину с Робом, Монике льстило подобное внимание.
– Вы можете поверить в то, что люди просто сошли с ума, когда начался дождь? – в конце концов, сказал он.
– Мне ли не знать! Мне хочется крикнуть им: «Это просто вода!».
Он искренне рассмеялся, стали отчетливо видны ямочки на его щеках, смягчающие черты лица. Бариста сообщил о готовности их заказа, и они забрали свои чашки с прилавка.
– Так вы должно быть не местный?
– Нет, я из Такомы. Что выдало меня?
– Вы носите плащ, ни у одного местного жителя нет плаща, – она нервно вертела чашку в руках. – Так что вы, наверно, эксперт по подобной погоде, ведь так? Я слышала, что у вас там никогда не светит солнце. У людей дефицит витамина D, а дождь идёт чуть ли не каждый день?
Он покачал головой и улыбнулся ей.
– Не всё так плохо.
– Что ж, спасибо за кофе… – Моника сделала паузу, ожидая, что он назовёт своё имя.
– Эван.
– Эван, – повторила она. – Я Моника. Спасибо ещё раз и удачи вам там, снаружи. Постарайтесь оставаться в вертикальном положении до конца дня.
– Вы тоже, – ответил он, поднял свою чашку и триумфально улыбнулся, наблюдая за её скоропалительным побегом.
* * *
Джосси попыталась осознать заявление Тристана. Своими глазами, в которых отражалось всё её волнение, она практически видела, как его слова летели через комнату и проскальзывали в её голову. Он излагал всё таким обыденным тоном, но при этом так интересно, как будто он цитировал один из своих занимательных фактов.
– Ты хочешь сказать, что Дин Молони, один из боссов преступного мира, хочет, чтобы меня убили? И вдобавок ко всему, он попросил тебя сделать это? – пронзительно кричала Джосси.
– Да, – спокойно ответил Тристан.
– Почему меня? Кто тот другой человек, ищущий меня? Ты знаешь его? Знает ли Молони о том, что мы знакомы? Он никак не может этого знать.
– Я не уверен, что он уже обнаружил связь между нами. Мы были тогда ещё детьми. Но я точно знаю, что это как-то связано с твоей амнезией. Предполагаю, что он может быть ответственен за смерть твоего отца и твоё исчезновение. Ты бы не хотела попробовать гипнотерапию, чтобы восстановить память?
– Мы уже через это проходили. Ничего не работает. – Тристан увидел, как Джосси крепче ухватилась за край кухонной стойки. Её локти были согнуты, плечи приподняты и напряжены, голова опущена. – И что я собираюсь с этим делать? – прошептала она.
Слова лились из её рта и кружились перед исчезновением.
– Мы, – поправил её Тристан.
– Что?
– Что мы собираемся с этим делать? Думаю, я должен вернуться в Новый Орлеан и посмотреть, что там можно найти, но я не хочу оставлять тебя одну здесь.
– Возьми меня с собой, – предложила она, повернувшись к нему лицом.
– Абсолютно точно нет! Шансы, что кто-нибудь узнает тебя, невелики, но если кто-то узнает, информация распространится очень быстро. Тем более, ты будешь на территории Молони. Тебе нужно остаться здесь. Не говоря уже о том, что я вообще-то у него не на хорошем счету. Если Молони выяснит, что я был здесь… – он умолк.
– Я хочу помочь. Я не могу сидеть без дела, пока ты собираешься рисковать своей жизнью, Тристан!
– Просто не выходи из своей квартиры. Я поговорю с Алексом и попрошу его не спускать с тебя глаз в моё отсутствие. Кто бы не искал тебя, он пока тебя не нашёл, так что лучше оставаться здесь. Отсюда до Нового Орлеана тысяча восемьсот семьдесят две мили. Если я уеду утром, избежав пробок, и буду придерживаться среднего предела скорости на хайвэе, я буду там к вечеру вторника.
– Чёрт, – пробубнила Джосси, плюхнувшись на один из её шатающихся кухонных стульев.
Тристан наблюдал за тем, как она восприняла настолько плохие новости. Он знал, что это ситуация была опасна для них обоих, но он практически почувствовал облегчение, что теперь не он один знает об этом. Джосси обхватила себя руками, кончиками пальцев растирая виски.
Он никогда ещё не встречал человека, который мог бы заставить его чувствовать себя настолько целостным и неполноценным в одно и то же время. Она одновременно открывала в нём и лучшее, и худшее. Она заставляла его сомневаться во всём, что он когда-либо знал, а он всё равно желал ползать у её ног и исполнять всё, что она пожелает.
Когда он простился с ней, будучи ребёнком, он даже представить не мог, что получит второй шанс. Сейчас была возможность сделать всё правильно, помочь ей восстановиться и сделать так, чтобы она привязалась к нему. Они никогда не смогут вернуть потерянные годы, но они могут начать заново, если только она позволит.
Тристан обнял Джосси, посадив её на диван. Она забралась на его колени и устроила свою голову под его подбородком. Её пальцы беспощадно впивались в его кожу. Ей казалось, что, если она позволит ему уйти, он исчезнет навсегда.
Тристан тем временем рассматривал убогую квартирку Джосси и не мог сдержать досады от того, что на каждой поверхности, на всех стенах и дверных проёмах, красовались рисунки, сделанные красками или чернилами.
– Рисунки в твоей спальне – это одно дело, Джосси. Но ты должна перестать разрисовывать свою квартиру. Ты так никогда не вернёшь свой залоговый депозит.
– Кто сказал, что я платила залоговый депозит? Я могла договориться о других условиях в случае моего отъезда.
Тристан посмотрел в её глаза.
– Я могу быть очень убедительной, когда мне это нужно. У меня есть свои методы. – Он вздрогнул от скрытого смысла её слов. – Помимо этого, мне всё здесь нравится. Может быть, я никогда отсюда не уеду. И когда я умру, то буду настолько знаменитой, что люди будут приходить сюда. Эта квартира станет чем-то вроде большого мемориала.
– Ты не умрешь в этой дерьмовой квартире, я обещаю, – сказал Тристан.
– Ты не знаешь этого, Тристан. Ты не можешь давать подобные обещания.
– Обещания – мои лучшие замыслы.
– Тогда пообещай, когда я умру, сказать про меня хорошие слова и рассказать свои истории, – сказала она.
Тристан сразу вытолкнул эту мысль из своего сознания. Для него это было бы самым жестоким и ужасным наказанием – потерять её после того, как он снова нашёл её.
– Я помню день твоих поминок в школе. Из-за высокой влажности воздуха было тяжело дышать. Это была вторая учебная неделя, и все уже разбились по своим компаниям.
Тристан глубоко вздохнул, закрыл глаза и ещё раз воспроизвёл тот день в своей памяти. Он так ясно мог представить сочувствующих учителей, взгляды сверстников.
– Они попросили меня сказать несколько слов о тебе, и сначала я отказался. Я был зол и осознавал, что эти люди не знали тебя так, как знал тебя я. Затем я понял, что хочу, чтобы они узнали тебя лучше, и, может, тогда я не буду так одинок. Я стоял перед всеми собравшимися и рассказывал, кем ты была и что значила для меня.
Джосси дотянулась до его руки и сплела свои пальцы с его. Татуировка, которая заканчивалась на запястье и оборачивалась вокруг него, заметно контрастировала с её бледной, чистой как холст, кожей. Они были двумя противоположностями и тем самым не переставали удивлять друг друга.
– МакКензи Делон была моим лучшим другом. Мы познакомились, когда нам было по семь лет. Она была сообразительной и остроумной и самой милой девочкой, которую я когда-либо встречал. Вы все помните её как скромную девочку, которая занималась даже во время ланча и никогда не вступала ни в какие клубы, но она была гораздо более глубокой. МакКензи забиралась на деревья. Она записывала свои секреты в красный дневник, который хранила под матрасом. Она любила старые черно-белые фильмы. Она часто кружилась в танце в гостиной вместе со своей мамой, включая музыку настолько громко, что тряслись стёкла в окнах. Но больше всего МакКензи любила рисовать. Портреты членов её семьи и знаменитостей покрывали стены её комнаты. Иногда она придумывала целые истории, происходившие с героями её рисунков, истории о драконах, пришельцах и супергероях. Все истории имели одну общую тему, счастливый конец. МакКензи верила в волшебство, рай и любовь. Я надеюсь, что где бы она сейчас ни была, она будет вместе со своей семьей и найдет своё собственное счастливое окончание истории.
Горло Тристана сжалось, и его рассказ закончился словами, которые он говорил, будучи подростком. Джосси до сих пор прижималась к его груди, её дыхание было медленным и равномерным. В какой-то момент он даже подумал, что она заснула.
– Я не могу поверить, что ты до сих пор помнишь ту речь, – мягко сказала она, приподнявшись так, чтобы видеть его лицо.
Он улыбнулся ей и не мог поверить, будто она думала, что он способен забыть такое.
– Я знаю, что сейчас дела идут не лучшим образом. И мы оба на данный момент находимся не в лучшем состоянии, но ты должна знать, что я здесь навсегда.
Джосси не понимала, как так сильно пострадав от любви, этот мужчина может произносить подобные слова, настолько страстные. Она видела его, на самом деле видела, и заметила, насколько ранимый он сейчас. Он так не похож на других людей, когда-либо встречавшихся на её пути. Он не умел скрывать своих чувств. И даже после всей той боли, что он вытерпел, Тристан до сих пор верил в любовь, в то время как у неё этой веры никогда не было.
Она соскользнула с его колен и переместилась на другой конец дивана, чувствуя необходимость отдалиться от него. Джосси подтянула к себе колени и крепко обхватила их руками, защитное действие, которое она усвоила за годы своей непростой жизни. В её голове разгорелась битва, борьба между тем, что ей хотелось, и тем, в чём она нуждалась.
– Тристан, я не та девочка, которую ты помнишь. Я не МакКензи. Ты влюблен в воспоминание о той, кем я была, но не в ту, кто я сейчас. Ты не знаешь меня.
– Я хочу узнать тебя, Джосси. Если только ты мне позволишь. Я хочу знать всё, – умолял он.
Она покачала головой и сжала руки в кулаки. Он никогда не захотел бы знать, кто она. Она никогда не сможет конкурировать с его воспоминаниями из их детства.
– Нет, ты не хочешь, Тристан. На самом деле никто не хочет знать такие подробности.
Тристан встал и начал мерить шагами комнату, пытаясь взять свой темперамент под контроль. Его расстраивало, что она сомневается в его словах. Его расстраивало, что она не готова доверить ему свою безопасность. Но больше всего его расстраивало, что он действительно не был уверен в том, что сможет обеспечить безопасность её жизни.
– Да, я хочу знать, – сказал он, смотря ей в глаза, бросая ей вызов. – Мне нужно знать.
Джосси вскочила с дивана, потеряв последние крупицы самообладания.
– Хорошо, Тристан. Ты хочешь знать обо всём? Я, чёрт побери, расскажу тебе. Ты хочешь знать, что когда они нашли меня, я была настолько обезвожена и истощена, что едва-едва выжила в ту ночь? Я провела немало дней в госпитале, и когда я, в конце концов, очнулась, повсюду меня окружали незнакомые люди! Ты хочешь знать, как меня отправили через всю страну в детский дом, где я никого не знала? Ты хочешь знать, как ночью, когда взрослые спали, старшие девчонки издевались надо мной, как могли, а остальные просто стояли и наблюдали. Это, чёрт возьми, то, что ты хотел знать?
Джосси кричала, она была так зла на него, она хотела остановиться, но не могла. Тристан просто качал головой, не зная, как успокоить стоявшую перед ним дрожащую девушку. Каждое высказанное слово, казалось, наносило ему удар зазубренным ножом, разрывая его сердце.
– А как насчёт того, как мне повезло, когда меня взяли в приёмную семью? Ты хочешь знать, как три года, которые я прожила там, меня держали в чулане размером девять квадратных футов, хотя наверху была отличная маленькая комната с постерами бойз бендов и разноцветными подушками? О, и я держу пари, ты хочешь знать, как те придурки били меня каждый раз, когда я говорила без разрешения.
– Нет, – прошептал он, – я не могу поверить…
– Да! Это не одна из твоих книжек, Тристан! Это моя жизнь. Это реальность.
Тристан хотел подойти к ней, хотел забрать все страдания, которые ей пришлось вынести. Он сделал шаг по направлению к ней, но она подняла руки, останавливая его. Грудь Джосси тяжело подымалась и опускалась, её дыхание было поверхностным и казалось, что ей не хватает воздуха. Комната начала вращаться у неё перед глазами, в то время как её сердце билось слишком быстро, и пульсация крови заглушала все остальные звуки.
– Я спала в парке и воровала, чтобы выжить, пока Моника не нашла меня. Ты хочешь знать, что я переспала с таким количеством людей, что потеряла им счёт? Мужчины, женщины, любой, кто мог дать мне то, в чём я нуждалась. Я делала это за еду, за мягкую постель и за несколько таблеток.
Тристан качал головой, не желая представлять то, о чём она рассказывала, не желая принять, что такая страшная жесткость коснулась её.
– Не качай своей чёртовой головой, Тристан. Ты хотел знать, теперь ты знаешь.
Сейчас её голос был почти неслышным, это была мучительная просьба об уединении.
– Ничего из этого не было твоей виной, Джосси. Ничего из этого. Ты можешь доверять мне. Я хочу помочь.
– Ты не можешь помочь мне, Тристан. Никто не может. Такая я сейчас. Я сломана, и меня невозможно починить. Ни тебе, ни Монике, ни кому-либо ещё. Просто уходи.
– Джосси.
– Вон! – закричала она, указывая на дверь.
Когда он остался стоять на том же месте, она закричала опять, её лицо покрылось розовыми пятнами, и по нему можно было прочесть все её чувства. Тристан ощущал себя, стоящим на краю пропасти. Он хотел сделать её счастливой, но его уход облегчит её состояние только на мгновение. Он в отличие от неё знал, ей нужно, чтобы он остался. Тристан расправил плечи и приготовился к противостоянию.
Глава 12
Приливы
Повышение и понижение уровня воды в океане
Тристан уверенно приближался к Джосси. Подойдя, он увидел в её широко открытых глазах удивление. Она не была готова к тому, что он окажет ей сопротивление.
– Нет! – выкрикнула она, толкая его в грудь в тщетной попытке остановить. – Убирайся, пока я не выставила тебя отсюда!
Он молча отбивался от её вздымающихся рук и пустых угроз. Своими большими ладонями он обхватил её запястья, останавливая удары. Прижав её руки по бокам от её тела, свои руки он обернул вокруг неё, держа девушку, как в тисках. Она пыталась выбраться из его захвата, но силы оставляли её с каждой неудавшейся попыткой.
– Отпусти меня! Оставь меня в покое! Просто уйди! Почему ты просто не уйдешь? – кричала она ослабевающим голосом.
Тристан сжал её ещё крепче, приблизив губы к её уху.
– Потому что я люблю тебя.
Побежденная, Джосси осела в его руках, прислонив лоб к его груди.
– Ты не можешь, – шептала она, – ты не можешь любить меня.
– Я люблю тебя, – повторил он.
Она моргнула несколько раз, перед глазами всё расплывалось, и она старалась сфокусироваться, старалась понять, что он только что сказал. Она не могла вникнуть в смысл услышанного. Никто никогда не говорил ей подобных слов. Это пугало её.
– Покажи мне.
Тристан захватил своими губами её губы. Он не думал и не планировал, он только чувствовал. Целуя, он ощущал влагу на её щеках. Он чувствовал жар, мягкую плоть её языка, двигающегося рядом с его языком. Тристан вспомнил, что до сих пор крепко держит её. Он позволил своим рукам подняться к её плечам, ещё ближе прижав девушку к своей груди. Так хорошо было чувствовать её рядом с собой, она идеально подходила ему. Тристан не мог представить более действенного физического удовольствия, чем её прикосновения.
Джосси казалось, что она сходит с ума, её переполняли эмоции. Она царапалась и впивалась пальцами в его тело, как будто пыталась забраться внутрь. Поверх линий его татуировок она оставляла своими ногтями розовые следы. Тристан мурлыкал в удовлетворении, что её боль становилась его болью.
Джосси почувствовала, как его руки скользнули вниз, очерчивая изгибы её тела. Его ладони оказались на её бедрах, и она, подпрыгнув, обхватила его ногами. В благоговении она ощущала, как гудит каждая часть её тела, соприкасающаяся с телом Тристана.
Она чувствовала, как из его вибрирующей грудной клетки вырываются низкие звуки, выражающие удовольствие, в то время как он вёл их в её ещё ни разу не использованную спальню. Комната освещалась лишь светом луны, проникающим сквозь грязное окно. Тристан опустился на колени, Джосси всё ещё крепко держалась за него. В сплетении их ног и рук она пыталась стянуть с себя футболку и джинсы, Тристан, как мог, старался помочь ей в этом.
Они отважились ступить на неизведанную для Джосси территорию. Это было странно и пугающе, но настолько долгожданно. Джосси обычно держала под контролем подобные ситуации, брала, что хотела, а после покидала свое очередное завоевание. Но Тристану она желала сдаться.
Джосси лежала перед Тристаном, её кожа светилась серебряным светом в лунном сиянии. Её глаза были прикрыты, грудная клетка поднималась и опускалась в быстром ритме, она выглядела, как прекрасное создание, принесённое в жертву и ожидающее своей дальнейшей участи. Она была восхитительной и принадлежала только ему. Здесь, в тишине этой комнаты, в сиянии луны, которая сейчас светила только для них, она не была той эмоционально травмированной девушкой, она была безупречной и неповторимой.
Приблизившись к Джосси, Тристан позволил весу своего тела вдавить её в матрас. Он оставлял мягкие поцелуи на её груди и шее, ощущая языком точку, в которой бьётся её пульс. Быстрые и сильные удары её сердца помогали ему осознать реальность происходящего, тем не менее он чувствовал себя так, как будто может вот-вот взлететь.
– Тристан, пожалуйста, – просила она, приподнимаясь, держась за его плечи так, чтобы можно было видеть его лицо.
Джосси покачивала бедрами рядом с ним, ей нравилось чувствовать жёсткую ткань джинсов обнажённой кожей. Доведённая до отчаяния жаром его тела, она изо всех сил пыталась стянуть его футболку, пока он не сел и не избавился от неё сам. Поверхность его грудной клетки была искусно расписана разноцветными узорами, которые изгибались и облегали его мускулы.
Она пальцами очертила каждое изображение, а потом опустилась к ширинке на его джинсах. Она умело расстегнула каждую пуговицу, в то время как её губы оставляли поцелуи на его шее. На вкус он был как соль и благоговение.
Мускулы и сухожилия его плеч были напряжены. Её язык пробежался по щетине, покрывающей линию его челюсти, и она заурчала от ощущения приятной шероховатости напротив её губ. Когда джинсы были расстёгнуты, Тристан с лёгкостью избавился от них. Она улыбнулась, когда поняла, что он ничего не носит под ними.
Он опять опустился на неё, но в этот раз ощущения были совсем иными. Горячая плоть напротив горячей плоти, и их руки, движения которых выражали взаимное поклонение друг другу. Они чувствовали себя так, как будто время остановилось для них. Джосси пообещала себе не закрывать глаза, не желая пропустить ни секунды того, как он будет любить её, видеть его лицо, полное вожделения.
Губы Тристана дотронулись до её тела, посасывая кожу и кусая, пока она не потерялась в его ласках. Он сплёл руки с её руками, удерживая свой вес. Джосси желала сохранить в памяти ощущения того, как он прижимает её к себе, как он удерживает её не только своим телом, но и своей привязанностью. До этого момента она никогда не желала принадлежать кому-либо.
Джосси в восхищении наблюдала, как сдвинулись его брови и как затрепетали его ресницы, когда он в конце концов скользнул в неё. Она чувствовала, как растянулось её тело, принимая его, и хотела зафиксировать эти ощущения в памяти. Когда они полностью воссоединились, он успокоился и оставил сладкий, целомудренный поцелуй на её губах.
– Идеально, – прошептал Тристан.
Он задал равномерный ритм, энергичный темп устанавливался его телом помимо его воли. У него всегда был хороший секс, необременительный и доставляющий удовольствие. Но ещё никогда он не был таким. Это было чем-то необъяснимым и новым. Это было воссоединение двух потерянных душ с целью опять стать целостными, любовь, которую невозможно измерить.
– Скажи это снова, – прошептала она.
Точно зная, чего она хочет, Тристан прошептал для неё три слова, наделившие её силой.
– Я люблю тебя.
Его слова отправили её за край. Пламенный оргазм пронёсся через тело Джосси, каждый мускул был напряжен и натянут, пока она повторяла его имя. Она ощущала себя опьянённой и ошеломлённой, и абсолютно пристрастившейся к нему.
Тристан застонал от картины, представшей перед ним: её глаза крепко зажмурены, губы приоткрыты в тихом крике. Он никогда не видел ничего прекраснее.
Джосси ненавидела, как три таких коротких слова могли вызвать так много радости и в тоже время так много страха в её сердце. Она ощущала, что это может быть правдой, но у неё не хватало смелости признать, что их связь больше, нежели просто физический акт. Она держалось за привычные рамки.
– О Боже! Так хорошо, Тристан.
Джосси знала, что её слова были грубыми и далеко неромантичными, но их было легко произносить. Она не могла ответить ему таким же признанием, так что она придерживалась дикого желания между ними. Тихое хныканье сбежало с губ Тристана в момент его кульминации, его собственная эротическая мелодия.
Тристан перевернул их и обхватил Джосси руками. Постепенно их дыхание замедлялось, пульс успокаивался. Купаясь в лунном свете, они погрузились в глубокий сон, окруженные нарисованными карандашом лицами из их прошлого.
* * *
На следующее утро, в пригороде Клейрмонт, нежась в их собственном посткоитальном свете, Моника и Роб делились признаниями.
– Кажется, что это слишком скоро, но я просто знаю, что для меня ты тот самый, – сказала Моника, лёгким движением очерчивая дорожку волос на его животе, идущую к резинке его боксеров.
– Для меня всё так же. Я люблю тебя так же, как бисквиты и подливку.
– Ха. Лучше тебе на самом деле любить бисквиты и подливку, – подразнила его она.
– Конечно, мэм.
– Кажется, как будто некоторые люди ждут свою любовь всю жизнь. Некоторые люди даже не ожидают найти её. Как так получилось, что два таких человека как мы, смогли найти друг друга? Наверное, это судьба или высшие силы, – произнеся это, Моника замолчала.
Роб кивнул, никак не комментируя её мысли о судьбе и сверхъестественных силах, ответственных за их встречу. Он не верил в такие вещи. Тем не менее, он притянул Монику поближе и поцеловал её в макушку. Он не хотел начинать полемику о её идеалах. Он просто хотел, чтобы она была счастлива, и он сделает всё, что в его силах, чтобы осуществить это.
Позже, во второй половине дня, когда они восполнили недостаток жидкости в организме и накормили друг друга, они рискнули заглянуть в Парк Бальбоа. Роб лежал на траве, подложив пиджак под голову. Нежась в теплом свете послеобеденного солнца, он хмыкнул, когда Моника пробежалась пальцами по его волосам. Они наблюдали, как играли дети и как их собаки бегали за ними. Пары гуляли рука об руку, наслаждаясь друг другом и прекрасной погодой. Когда большие реактивные самолёты пронеслись в высоте, они подняли свои лица к небу, наслаждаясь рёвом двигателей и недолгим затмением, созданным их тенями.
Они говорили о любви и жизни, о грядущих переменах, планировали своё будущее, как будто были уверены, что всё так и будет. Роб признался, что никогда никого не любил прежде. И хотя Моника не могла признаться в подобном, она была уверена, что никогда не чувствовала себя так, как сейчас. Роб жаловался на нереальные ожидания и требования по его работе и на страх провала. Так много ответственности лежало на его плечах, и временами этот вес казался неподъёмным. Моника призналась, что, несмотря на все трудности, она любит свою работу.
– Она приносит мне такое чувство удовлетворения, – призналась она. – Эти дети, которых так или иначе покинули, у них нет никого, кто бы позаботился о них. Поэтому я этим и занялась. Это моя работа – быть уверенной, что они в безопасности. Я хочу, чтобы у них был шанс реализовать свой потенциал.
– Да, но ты не устала нести ответственность за детей других людей? Разве ты не желаешь, чтобы родители исполняли роль родителей?
– Я чертовски сильно желаю, чтобы люди несли ответственность за своих детей, но я чувствую, что обязана помочь, – ответила Моника.
Для неё всё было просто. Она способна помочь, и она делала это.
– Когда я была моложе, я думала, что могу спасти их всех. Я была глупой. Я совершила ошибки, которые мои наставники скрыли, замели под ковер лёгким движением запястья. Порой я чувствую себя так плохо, когда вспоминаю, что я вышла сухой из воды, при том, что невинная девочка заплатила полную цену. Моника почувствовала, как слёзы появились на её глазах. Она быстро моргнула, стряхнув их.
– Что случилось? Она...? – спросил Роб, но не смог закончить свою мысль.
Моника покачала головой.
– Уже на тот момент её жизнь была очень непростой. Она потеряла обоих своих родителей, её перевезли сюда через всю страну. Она была моей третьей подопечной. Я поместила её в приёмную семью, к паре, которая казалась мне идеальной. У них был безопасный дом, работа на полный рабочий день, старший сын, который вот-вот должен был уехать в колледж. Они хотели предоставить свой дом девочке-подростку. Я отправила её туда. Я сделала это.
Слёзы текли по её щекам, и она не думала останавливать их.
– Это нормально, – прошептал Роб, захватив её руку в свою и поглаживая её ладонь своим большим пальцем.
– Это ненормально. Они делали с ней ужасные вещи, Роб, ты даже не можешь представить. Это моя вина, что я ничего не заметила, верила в их ложь. Это моя вина.
Об этом были её ночные кошмары, предмет разговора с психотерапевтом, никогда не заканчивающееся черное облако, маячившее над ней. Несмотря ни на что, Моника не могла отпустить чувство вины и стыда, ассоциировавшиеся у неё с Джосси Бенкс.
– Ты представляешь, каково отвечать за что-то такое ужасное?
– Это не твоя вина, что те люди оказались настолько жуткими.
– Это моя вина, что ей пришлось жить с ними, моя вина, что она была настолько напугана, чтобы рассказать мне правду. Сейчас ей двадцать два года. Она использует наркотики, секс и бог знает, что ещё, чтобы избежать настоящих отношений. Она чертовски талантлива, художник. Я навещаю её, всегда стараюсь направить к лучшей жизни, спасти её от неё самой. Хотя Джосси и не хочет быть спасённой. Думаю, я просто эгоистка. Потому что, если с ней всё будет хорошо, это будет значить, что я не провалила дело.
И она снова сломалась, в этот раз потеряв весь контроль. Она рыдала, уткнувшись в его плечо, оставляя на его футболке бесформенные круги солёной водой. Моника схватила его руку, нуждаясь в том, чтобы чувствовать его силу и насытиться ею. Она вздохнула, когда почувствовала, как его рука выводила успокаивающие круговые движения на её спине. Любовь Роба помогла ей справиться с этим.
– Дорогая, ты делала, что могла. Я уверен, она знает, что ты не планировала ничего из того, что случилось.
Моника потёрла глаза и глубоко вздохнула. Она заставила себя улыбнуться, глядя в обеспокоенное лицо Роба, сожалея о том, что нагрузила его столь трагичной историей.
– Я знаю. Правда. Я просто хочу, чтобы она была счастлива. И сейчас я чувствую себя ещё более виноватой, потому что нашла тебя.
– Моника? – глубокий голос позвал её где-то совсем рядом.
Она взглянула вверх и обнаружила неподалеку своего кавалера из кофейни, Эвана. Она натянуто улыбнулась и оглянулась вокруг, стараясь понять, откуда он взялся. Чувствуя себя такой уязвимой, ей хотелось знать, слышал ли он хоть что-то из их разговора. Роб быстро сел, но остался расслабленным, пока Эван подходил к ним.
– Привет, Эван. Не ожидала встретить тебя здесь, – поздоровалась она, прикрывая глаза от солнца, чтобы она могла смотреть вверх на него.
– Ну да, я направлялся в музей с несколькими друзьями, когда заметил тебя. Ты выглядишь гораздо лучше, чем в последний раз.
Моника и Роб огляделись вокруг в поисках его друзей, но не увидели никого, кто бы его ожидал.
– Да, выходной помог, – сказала она. – Ох, Эван, это Роб. Роб, это Эван.
Эван подошёл ближе, явно наслаждаясь тем, как он возвышается над сидящим мужчиной. Он предложил свою руку как жест вынужденной учтивости. Это добавит ему очков в глазах Моники, если он проявит дружелюбие к её бойфренду. Роб удерживал его руку, и Эван ощутил силу его хватки. На предплечье Роба выделялись мышцы и сухожилия, пока его лицо выражало безразличие, а рука сдавливала руку Эвана.
