Текст книги "Прекрасный наркотик (ЛП)"

Автор книги: Сизон Вайнинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

С ними так было всегда. Даже в начальной школе. Когда они ссорились из-за какой-нибудь глупости, они угрожали друг другу, что больше никогда не будут друзьями. Уже на перемене они встречались под конструкцией для лазанья на детской площадке и шептали друг другу извинения. МакКензи всегда была упрямее Тристана, но в итоге неизменно возвращалась к нему.

Тристан вытер лицо подолом своей футболки. Он поискал не распакованную зубную щётку, но нашёл только тампоны, угольные карандаши и маркеры в её аптечке. Он выдавил пасту на палец и почистил зубы так хорошо, как только смог.

Кроме ванной, в квартире была ещё одна комната за закрытой дверью. Тристан зашёл в неё, даже не предполагая, что там найдёт. В комнате было слишком темно, чтобы хоть что-то увидеть, но его глаза быстро приспособились благодаря бледному свету, проникавшему через шторы. В дальнем углу комнаты на полу лежал матрас. На нем не было ни постельного белья, ни подушек. По всей комнате валялись баллончики с краской, они перемежались с альбомами для рисования и небольшим количеством одежды. Он подошёл к окну, раздвинул шторы, впуская в комнату дневной свет. Тристан задержал дыхание. Каждый дюйм стены, от пола до потолка, был покрыт набросками, сделанными карандашом и углём. Он повернулся, осмотрел оставшуюся часть комнаты и увидел, что она была разукрашена точно также.

– Мать моя женщина! – прошептал Тристан.

Знакомое лицо заставило его подойти ближе к стене, для того чтобы рассмотреть внимательней. Мальчик одиннадцати-двенадцати лет смотрел на него с изображения на стене, один из уголков его рта был слегка приподнят в улыбке. Тристан проследил указательным пальцем линии этого детского личика с кривоватой ухмылкой.

– Тристан? – он услышал голос Джосси. Тристан обернулся и увидел её. Она стояла, скрестив руки на груди, облокотившись на дверной косяк. – Что ты здесь делаешь?

– Просто смотрю, – ответил он.

– Это личное.

Он кивнул, покинул комнату молча, ожидая, что, может быть, Джосси захочет ему что-нибудь рассказать. Она не захотела.

– Это ты нарисовала?

Джосси кивнула.

– Ты ведь не знаешь, кто все эти люди, так ведь? – спросил он.

Её сердитый настрой постепенно рассеивался, пока она отходила от комнаты шаг за шагом. Она старалась не встречаться с ним взглядом.

– Нет, но они мне снятся. Я больше ничего не вижу во сне. Только эти лица, – ответила она, обхватив ладонью свой лоб.

Тристан подошёл к ней, взял за руку и втащил обратно в комнату. Он поставил её перед собой, лицом к самой большой стене в комнате.

– Это – я, – сказал он, показав на лохматого мальчика. Джосси задохнулась, прикрыв рукой рот.

– То, как ты уловила, каждый нюанс – это удивительно. Ты даже не забыла про шрам на брови.

Тристан подошёл ближе к стене и подтянул Джосси к себе.

– А это твоя мама. Она всегда смеялась так же, как на этом рисунке. Этот человек над ней – это твой отец. Он был шефом полиции в Гретне.

Он взглянул на неё через её плечо и увидел, что её трясущиеся пальцы до сих пор закрывают рот, а другая рука обёрнута вокруг талии. Он обнял Джосси и крепче прижал к своей груди для поддержки. Даже несмотря на то, что у неё не было сознательных воспоминаний о её детстве, эти лица всегда были с ней. После минуты молчания, когда можно было услышать только её прерывистое дыхание, она, в конце концов, заговорила.

– Она была красивой, – сказала Джосси, дотрагиваясь пальцами до портрета своей матери.

– Да, она была красивой.

– Я не могу поверить, что у моего отца была такая борода, – сказала она наконец с улыбкой, продолжая вглядываться в рисунки. – Я похожа на него.

Тристан обнял её крепче в подтверждение. Джосси подошла ближе к изображению Тристана, внимательно рассматривая линии подбородка и ширину его улыбки.

– Я должна была увидеть это раньше. Твоя улыбка совсем не изменилась, – прошептала она.

Тристан поцеловал её в шею, и она удовлетворённо вздохнула. Она повернулась в его объятьях и поцеловала его в ответ. У неё не было слов, чтобы отблагодарить его, и она сделала то, что получалось у неё лучше всего, выразив все свои чувства в этом поцелуе.

Они оба никогда не чувствовали ничего подобного и знали, что такое вряд ли произойдёт с ними снова. Когда интенсивность эмоций стала неодолимой, они оторвались друг от друга.

– Расскажи мне про остальных, – попросила она.

Тристан согласился и подвёл её обратно к стене.

Час спустя, после того, как каждое изображение было идентифицировано, они вышли из комнаты. Джосси чувствовала облегчение, как будто тяжкий груз свалился с её плеч. Эти лица преследовали её так долго, что это уже начало сильно расстраивать её. Но теперь она не возражала. Сейчас она знала, что эти люди были самыми важными в её жизни. Они были теми, кто любил, воспитывал её и, как было в случае с Тристаном, горевал о ней. Она всегда ставила себя в позицию «Джосси против всего мира», но в реальности оказалось, что она никогда не была одна.

Они остановились рядом с остывшей пиццей и наелись досыта. Джосси потянула Тристана назад на диван, где подтянула свои колени к груди, а ступни спрятала под его бедро.

– Знаешь, это впервые, – сказала Джосси.

– О чём ты?

– О том, чтобы кто-нибудь спал у меня и… – она замолчала, впервые стыдясь своего образа жизни, – в первый раз я проснулась с кем-то, с кем у меня не было секса.

– Знаешь, я где-то читал, что объятия даже более важны, чем секс. Объятия более интимны и приносят больше расслабления, а также способствуют формированию крепкой связи между людьми.

– Ха.

– Да, я тоже на это не купился, – улыбаясь, ответил Тристан.

– Ты знаешь, мы можем это изменить, – предложила она.

Она быстро и едва уловимо дотронулась до его бедра. Пробежавшись ногтями вверх по шву его молнии, Джосси была удовлетворена громким стоном Тристана, который вызвали её манипуляции.

– Джосси.

– Я хочу тебя, Тристан, – промурлыкала она.

Его рука легла поверх её руки, сжимая, когда она дотянулась до пряжки его ремня. Тристан сам не ожидал от себя такой сдержанности.

– Я тоже тебя хочу. Правда, хочу. Но этого не произойдёт, пока ты не будешь готова.

Джосси нахмурилась в ответ.

– Ох, я готова. Я всегда готова.

– В этом-то и проблема, – сказал он. – Я не позволю тебе использовать секс для того, чтобы отодвинуть на второй план то, что здесь на самом деле произошло.

– А что именно здесь произошло?

Тристан не ответил ей словами. Он просто улыбнулся и сплёл свои пальцы с её. Он чувствовал, что она ещё не готова к серьёзным признаниям или правде. Джосси высвободила свою руку и стала карябать свои пальцы около ногтей, пытаясь оттереть налёт, оставленный углём. Она не обращала внимания на пятна краски, крапинками покрывавшие её ногти.

– Расскажи мне что-нибудь, о чём знала только я, – потребовала она.

Тристан абсолютно точно понял, что именно она имеет в виду. Он заглянул в её сияющие глаза и задумался. Воспоминания заполнили его разум, он быстро прокручивал их в голове и нашёл одно, идеальное для того, чтобы им поделиться.

– Однажды я не дал тебе утонуть.

– Что?

Её глаза расширились, хаотичным движением рук она попросила его продолжить рассказ.

– Мы были на озере за моим домом, гуляли по причалу, ты спотыкнулась и упала в воду. Наверно, ты ударилась головой или что-то вроде этого, потому что ты так и не вынырнула. Я запаниковал и спрыгнул в воду, как-то нашёл твою руку в воде. Было морозно, и я несколько минут старался изо всех сил, чтобы вытащить тебя. Ты не дышала. Тогда я начал делать тебе искусственное дыхание. После нескольких моих выдохов, ты начала давиться водой и отхаркивать её. Я отнёс тебя ко мне домой, дал свою одежду, а твою отнёс сушиться. Мы никогда никому об этом не рассказывали.

Джосси подвигала своими пальчиками на ногах под весом его ноги и улыбнулась.

– Откуда ты знал, как делать искусственное дыхание? – спросила она.

– Мой отец – врач. Доктору Даниелю Фоллбруку всегда нравилось красочно демонстрировать мне свои способности.

– Повезло мне, – сказала она.

– Повезло мне, – повторил он.

Тишина окутала их, пока они сидели в послесвечении воспоминаний о прошлых днях. Тристану нравилось, как тихо здесь было, ничто не могло отвлечь их друг от друга. Джосси вздохнула и посмотрела на настенные часы, она задумалась, как долго ещё Тристан пробудет с ней.

– Мы поссорились с тобой на следующий день, потому что ты считала, что искусственное дыхание стало твоим первым поцелуем, а я убеждал тебя, что это была медицинская процедура. – Тристан засмеялся, вспоминая это, – Ты была такой упрямой. Но я заставил тебя замолчать.

– Как?

– Я поцеловал тебя и сказал, что вот это твой первый поцелуй. Ты не стала возражать.

Джосси наклонила голову, румянец появился на её щеках в ответ на его озорную ухмылку. Тристан знал, как пробиться сквозь её непреклонность, как найти в ней, хотя бы на мгновение, ту юную девочку, которой она была когда-то.

Джосси кончиком пальца стала рисовать линию на его коже, начав от запястья, она повела её вверх по руке, пока изображение не исчезло под рукавом. Ей нравилось прослеживать такие траектории на его коже, задумываясь о том, где она могла бы закончить. Она остановилась на «олдскульной» татуировке, изображающей паучьи паутины и неестественно яркие красные огни перед очертанием серой коры большого дуба.

– Расскажи мне про эту татуировку, – попросила она, показывая на рисунок на внутренней стороне его предплечья.

– Это дерево в саду позади моего дома, на котором мы с тобой практически жили. Это было место, где мы с тобой играли и тусовались. Мы залезали на него, чтобы шпионить за моими соседями или целоваться.

Кончики пальцев Джосси двигались по переплетающимся веткам, как будто она чувствовала шершавую кору под своими прикосновениями.

– Ты посвятил её нам, – сказала Джосси, показываю на татуировку.

– Я посвятил её тебе, – поправил её Тристан, представляя её смеющееся лицо, покрытое точками света и теней под ветками их дерева.

Она положила голову на свои колени. Джосси знала, что с Тристаном она вступает на неизвестную ей территорию. Она видела доброту в его глазах. Его самоотверженность заставляла Джосси сходить с ума от ощущения, что она недостойна его. И так легко было сейчас потерять себя в его воспоминаниях, укрывшись в этой квартире, как в коконе.

Глава 7
Затмение
Частичное или полное затемнение одного небесного тела другим

Роб припарковался и заглушил двигатель. Крайне редко ему удавалось найти место для парковки так близко к дому. Он забрал четыре пакета с продуктами и прошел полквартала до своей двери. Солнце светило, воздух был прохладным, с солёным привкусом. Когда в округе совсем тихо, отсюда даже можно услышать шум набегающих на берег волн. Ему нравилось жить рядом с пляжем.

– Хэй, друг. Как твои дела? – спросил один из его соседей.

Мужчина стоял в тени раскачивающейся под ветром пальмы. На нём были только плавательные шорты, обычная форма одежды для жителей пляжных районов. Соседи Роба были довольно приятными людьми – престарелые хиппи, зарабатывающие на жизнь настенной живописью и обучением туристов серфингу.

– Спасибо, всё хорошо, – ответил он.

Ему пришлось поставить пакеты на крыльцо, пока он пытался наощупь найти ключи от дома. Всё это время Роб ощущал на себе взгляд соседа.

– Продукты? – уточнил сосед, – Мужик, я такой голодный.

Роб кивнул в ответ и вставил ключ в замочную скважину. Он обдумывал варианты – отдать часть продуктов или пригласить соседа на обед? Ему пока не доводилось угощать закусками своих обкуренных соседей, может здесь есть что-то вроде местных правил и обычаев. Роб не знал. Зайдя внутрь, он порадовался, что со своей стороны ему больше не надо поддерживать этот неловкий разговор.

Совсем недавно приехав в этот город на Западном побережье, Роб Неттлес пока не чувствовал себя здесь как дома. Основной причиной этого переезда была работа, а именно продвижение на более высокооплачиваемую должность. И он не стал думать дважды, когда решил покинуть свой предыдущий дом.

Он поселился в небольшом пляжном районе недалеко от города и пытался ассимилироваться среди местных жителей. Местное сообщество состояло из людей свободных духом, поддерживающих только местный бизнес, благожелательно относящихся к большому количеству бродяг, населяющих этот район. За четыре недели пребывания здесь он стал заядлым любителем аутентичной мексиканской кухни и научился определять места, где можно найти хорошее импортное пиво. В этом выразилась вся степень его адаптации к здешней жизни.

На закате он обычно прогуливался по небольшому кварталу по направлению к пляжу. Он просто садился на песок и смотрел, как солнце скрывается за горизонтом, ему это нравилось. Робу было интересно, вызывает ли это зрелище у людей, проживших здесь многие годы, те же чувства, что и у него. Он не мог себе представить, что это не так, лишь принять на веру. Сан-Диего казался ему живым, как будто этот процветающий мегаполис признал в нём своего человека и приютил его.

Он был в нескольких крупнейших городах Соединенных Штатов, но этот город отличался от всего, что он видел. Казалось, Тихий океан привносил в жизнь спокойствие, а город подпитывал энергией. Он чувствовал, что пройдёт не так много времени, как он приживется здесь. С его попустительским отношением к жизни и убедительным обаянием, надо быть дураком, чтобы не прижиться.

Миссисипи, место, где он провел своё детство, казалось альтернативной вселенной по сравнению с белыми песчаными пляжами Калифорнии. В его родных местах угнетающая жара и высокая влажность буквально убивали любое желание совершать прогулки по берегу. Между тем, Сан-Диего всегда мог предложить прохладный ветерок и умеренную температуру. Здесь Роб поменял свои ботинки на шлёпанцы, шляпу на неряшливую стрижку, музыку в стиле блюграсс на регги. Но до сих пор, каждый день возвращаясь в пустой дом, он чувствовал, что пока не нашел способ приспособиться к жизни здесь.

Так было до тех пор, пока он не познакомился с женщиной по имени Моника Темплтон. Всего за несколько минут ей удалось перевернуть его мир, заставить отказаться от всех доводов рассудка. Он буквально снял свою оборону и впустил её внутрь. Он не предполагал, что такое может с ним произойти. Так не бывает в реальной жизни. Не настолько быстро.

Через двадцать четыре часа после их первой встречи, он понял, как сильно ошибался. Это случилось. И это случилось с ним.

* * *

С тех пор как Тристан провёл первую ночь на диване вместе с Джосси, он ещё ни разу не выходил за порог этой квартиры. Он позвонил на работу, сослался на семейные обстоятельства и остался у неё ещё на два дня. Они бездельничали, только разговаривали и спали, и иногда он рассматривал её рисунки, пока читал. Основную часть времени они проводили за разговорами о прошлом. Слишком долго эти воспоминания покоились на заднем плане его сознания. Это вдохновляло его на то, чтобы как можно красочней рассказать Джосси о тех счастливых моментах, он практически разыгрывал перед ней целый спектакль.

Тристан опустил поднос на стол в кафетерии и занял своё место. Зачерпнул ложкой чили из тарелки.

– Где Мак? – спросил он.

– Она ушла через два часа после начала занятий, – ответил Коэн.

– Почему? Что случилось?

– Я не знаю. Эйприл рассказала про это Райану, а он мне. Эйприл была на том уроке с ней.

Тристан отодвинул свой обед и начал осматривать ряды столов в поисках Эйприл Ландри. Эта девчонка, наверно, была главной сплетницей на Юге, и если кто и мог знать все детали, то только она. Заметив её через три стола от себя, он покинул своих друзей.

– Почему Мак ушла? – выпалил он, прервав ведущуюся за столом беседу.

– Кто? – спросила она.

– МакКензи!

– Ах, она, – Эйприл закатила глаза. – Я не знаю. В одну минуту она была ещё здесь, в другую смотрю, а её уже нет.

Вторая половина дня стала для него настоящей пыткой. Тристан представлял себе всевозможные сценарии того, что могло произойти, и каждый последующий был страшнее предыдущего. К тому моменту, как прозвенел последний звонок, он смог убедить себя в том, что МакКензи сильно ранена и беспомощная лежит сейчас в Благотворительном Госпитале.

Как только прозвенел звонок, он побежал прямиком к дому Джосси, поднялся по ступенькам и практически свалился без дыхания на её крыльце. Он стучал, кричал, просил Эрла ответить, всё ли в порядке с МакКензи.

Наконец, дверь открылась и МакКензи с удивлением посмотрела на своего изможденного парня.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Ты в порядке? Дай я посмотрю на тебя, – он практически кричал.

Тристан зашёл в дом, проверил работоспособность каждой её конечности, старался заметить хоть какие-то признаки того, что она ранена. Он развернул её, чтобы закончить свой осмотр.

– Какой у тебя пульс? Ты чувствуешь слабость? Когда смотришь куда-нибудь мелькают яркие пятна? Сколько пальцев я тебе показываю?

– Ты закончил? – спросила МакКензи, приподняв бровь в насмешке над его неадекватным поведением.

– Почему ты сегодня ушла с занятий? – спросил он с нотками обвинения в голосе.

– Не твое дело.

– Расскажи мне, Мак!

– Я не хочу тебе рассказывать.

– Здорово! Давай, храни свой маленький секретик! – вопил он.

– Я не могу тебе рассказать, Тристан.

– А я уверен, чёрт побери, что можешь. Я сейчас поднимусь наверх и порву каждый плакат N’SYNC в твоей комнате.

– Хорошо, упрямая ты свинья! У меня начались месячные, устраивает? Я испачкала мою любимую джинсовую юбку, и мне пришлось вернуться домой. Ты доволен, любопытная задница?

Тристан неловко попятился с крыльца, и, не сказав не слова, пустился наутёк по направлению к своему дому. Придя наконец домой, он попросил свою маму помочь ему сделать всё правильно. Он не мог смириться с мыслью, что Мак злится на него.

Два часа спустя, открыв входную дверь, МакКензи нашла большую синюю подарочную коробку, украшенную желтым бантом. Она посмотрела по сторонам, но не увидела никого, кто бы мог оставить это здесь. Тристан улыбался из своего укрытия, наблюдая, как МакКензи аккуратно занесла коробку в дом. Так как отец Тристана был врачом, в своё время ему прочли исчерпывающую лекцию по всем аспектам полового воспитания, а также про женский цикл. МакКензи сидела за кухонным столом и распаковывала свой подарок, деталь за деталью, даже не подозревая, что за ней наблюдают через большое окно с эркером. Подарок состоял из баночки ибупрофена, плитки шоколада, совершенно новой джинсовой юбки и крошечной записки, написанной маниакально аккуратным почерком Тристана. МакКензи улыбалась, с трудом подавляя смех, читая записку следующего содержания: «Прости меня. Ты будешь чувствовать себя лучше через пять-семь дней. Тристан…»

Джосси так развеселила эта история, что она просто осыпала лицо Тристана поцелуями, настаивая на том, что он был самым милым двенадцатилетним мальчиком в мире. Тристан поцеловал её в ответ, шепча ей о своих мечтах, в которых она тоже могла вспомнить тот день и рассказать свою версию событий.

Их взаимоотношения были необычными – давать и брать по чуть-чуть. Казалось, Джосси всё ещё не может до конца открыться ему, как будто только и ждёт, что он откажется от неё. Тристан понимал, что сколько бы обещаний он не произнес, она не поверит, что он здесь для того, чтобы остаться с ней. Тристан поклялся, что покажет, докажет ей, что он не просто мимолетное напоминание о её прошлом. Он представлял себя корнями, обхватывающими и оплетающими её. Он был непреклонен и напоминал себе, что ему предстоит пройти долгий путь, и длина этого пути будет целиком зависеть от Джосси.

Личность сидящей перед ним женщины была сформирована годами настолько разрушительных воздействий, какие Тристану было даже сложно представить. Тот факт, что люди, которым было вверено её благополучие, нанесли ей такой вред, распалял его гнев ещё сильней. Он не мог понять, как возможно, хоть раз посмотрев в глаза этой девочке, причинить ей боль.

Тристан всегда брал на себя роль защитника. Отец учил его, что женщин надо любить и заботиться о них, защищать любой ценой. Доктор Даниэль Фоллбрук был именно таким мужчиной. Он всё ещё верил в рыцарство, ухаживания и почитание старших. Тристан рано понял, что последнее слово в его семье неизменно было за отцом, а мать всегда относилась к нему с уважением. Тристан со своей стороны прилагал максимум усилий, чтобы успешно выполнять порученные ему отцом задания.

Когда Тристан потерял МакКензи, он был опустошён. Узнав о её смерти, он почувствовал себя покинутым и практически обманутым. Люди смотрели на него с сочувствием, но было заметно, что они не воспринимали его горе всерьёз. Они думали, что не пройдет много времени, прежде чем он смирится со случившимся. Он был просто ребёнком. Никто не понимал, что значила для него Мак; они бы никогда этого не поняли. Каждая частица его разума, тела и души скорбела о ней.

Кое-что произошло, когда она переехала в другую часть страны. Тогда этот переезд оставил их обоих с разбитыми сердцами. Но прежде они пообещали снова найти друг друга. И хотя она была недосягаема, его утешало то, что МакКензи существует в этом мире. Когда Тристан узнал, что она умерла, он не мог поверить в это. Он решил, что это какая-то жестокая шутка и страшно злился, когда другие люди слушали и верили в эти россказни. Оглядываясь назад, он осознал, что прошел через все пять стадий принятия смерти по теории Элизабет Кюблер-Росс. После отрицания её смерти, гнев Тристана постарался очистить его жизнь от присутствия МакКензи в ней, и когда она не ушла, он начал торговаться. Он просил и умолял хотя бы о ещё одном шансе увидеться с ней, о возможности ещё раз рассказать, как он в ней нуждается.

Для четырнадцатилетнего мальчика депрессия не является характерным состоянием. И хотя Тристан знал значение этого слова и знал её симптомы, он не мог тогда осознать, что он в депрессии. Только когда начала страдать его успеваемость в школе, а еда не вызывала у него ни малейшего аппетита, Тристан начал понимать, что в конце концов ему придётся принять потерю своего лучшего друга. Его мать беспокоилась, наблюдая за ним, а отец уже устал от его апатичности.

Лето его шестнадцатилетия было отмечено двумя годами отсутствия в его жизни Макензи. Тристан в конце концов опять начал общаться с людьми, зависать с друзьями и проводить больше времени за пределами своей комнаты.

В тот значимый для его жизни день, группа мальчишек отправилась на озеро на вечеринку. Там звучала громкая музыка, и подростки танцевали вокруг огромного костра. Парочки укрывались в затененных местах, целуясь и лапая друг друга. Девчонки, на которых из-за стоящей на улице жары было минимум одежды, танцуя, дразнили мальчишек. Тристан был невосприимчив ко всему этому. Он сидел неподвижно, слушая, как небольшие волны с озера тихо набегали на берег, и наблюдал, как нагревается пиво в его руке.

В тот день она впервые появилась в их компании, и Тристан сразу отметил, что Фиона заметно выделялась среди них, как богиня в окружении простых смертных. Печальный взгляд её голубых глаз отражал его собственные чувства, и он ощутил, как сильно его притягивает её грусть. Это был поворотный момент в его жизни. Последующие за этим события привели в движение такую разрушающую силу, которая снесла на своем пути всё то, о чем он когда-то мечтал.

Фиона, крашенная блондинка с язвительной улыбкой, в корне изменила его судьбу. Эта девочка полностью переориентировала его жизнь, и он был рад позволить ей это. Тристан оставил в прошлом свою семью, он видел в ней единственного человека, который может сделать его счастливым.

– Где ты витаешь? – голос Джосси заставил его вздрогнуть, он посмотрел вниз и увидел, что её глаза сфокусированы на нем. – Прямо здесь, – прояснила она, постукивая пальчиком по его виску. – Где ты сейчас был?

– В Стране Чудес, – ответил он рассеянно.

– Как Королева?

– Которая?

– Ха-х? – удивилась Джосси, – Вредная.

– Ладно, есть Королева Червей из книги «Алиса в Стране Чудес» и есть ещё одна, Чёрная Королева, в продолжении «Алиса в Зазеркалье», – ответил Тристан.

– Которая всё время говорит: «Голову с плеч!» Мне она нравится.

Тристан улыбнулся.

– Это диснеевская версия. Она что-то вроде комбинации из Королевы Червей, Герцогини и Чёрной Королевы. В достаточной мере садистка, которую легко разозлить.

– Итак, она просто ходит повсюду и обезглавливает всех, кто её раздражает. Я вполне поддерживаю это, – сказала Джосси.

– Если бы мы жили в подобном мире, людей бы на Земле почти не осталось. Тебя отрезали от сети. Бам! Кассир не принял твой купон. Бам! Хаос и беззаконие позволят людям не нести ответственность за свои поступки.

– И тем не менее, можешь себе представить эти острые ощущения? Никогда не знаешь, когда ты можешь умереть. Может ты взбесил кого-то, и всё, тебя нет. Я думаю, это заставит людей жить полной жизнью всё отведённое им время. Например, не ходить на работу, которую ты ненавидишь, или не держаться за неудавшиеся отношения.

– А ещё повсюду будут расхаживать люди, в том числе и самые ужасные из нас, и исполнять все свои эгоистичные желания. Каким образом ты сможешь оградить от основной массы населения парня, желающего заковать у себя в подвале женщину и мучить её? Ты не сможешь. Анархизм – это философия, которая поддерживает аморальную форму правления, использующую жестокость, власть и силу. Есть некая ирония в то, что при отсутствии законов, у людей бы отсутствовало понятие о нравственности.

– Я думаю, это зависит от твоего определения нравственности, – спорила Джосси.

– Подчинение правилам подобающего поведения. Но тогда что является подобающим поведением?

– Именно, – сказала она. – Как по мне, так словить кайф и расписать чистую стену ощущается подобающим.

– Психопаты и девиантные личности тоже верят, что они не делают ничего плохого. Или же им просто всё равно.

– Так же, как и мне, – передразнила его Джосси.

– Я не верю, что тебя совсем не беспокоит твоё саморазрушающее поведение. Должен сказать, что твой мазохистский характер является результатом пренебрежения и дисфункциональных чувств по отношению к себе.

Джосси резко поднялась и, громко топая, прошла на кухню. Она достала пиво из своего практически пустого холодильника и открыла бутылку. Она поднесла её к своим губам и позволила прохладе успокоить огонь внутри неё, в то же время крепко сжимая крышку от бутылки в руке. Металлические края крышки врезались в её ладонь, пока она не бросила её на пол.

Она повернулась к Тристану спиной, как только допила своё пиво. Выбрасывая бутылку, она заметила, что у неё трясутся пальцы.

Тристан подошёл к ней, накрывая её своей тенью. Джосси закрыла глаза и подняла голову к потолку. Она медленно выдохнула, перед тем как ответить Тристану.

– Только не ты, – сказала она. Тристан продолжал молчать, обняв неё. В его объятьях было удобно, и они были ответом на все её проблемы. – Не надо копаться в моей голове. У меня этого было достаточно. Только не ты.

– Прости меня, – прошептал он.

Джосси повернулась в его руках и подарила ему одну из самых своих убедительных улыбок.

– Ты не против выйти в город? – спросила она.

– Да, куда пойдем?

Не ответив, она потянула его в сторону входной двери.

– У тебя есть машина? – Он кивнул. – Хорошо.

Больше ни о чём не спрашивая, Тристан отвёз её в «Трейдер Джоес» и следовал за ней, пока она делала покупки. Ему нравилось, что они вместе заняты таким, казалось бы, простым и семейным делом. Когда они загрузили покупки в машину, любопытство в конце концов взяло над ним верх.

– Ты готовишь? – спросил Тристан.

Джосси смеялась, запрокинув голову и обхватив руками живот, а Тристан просто смотрел на неё и ждал ответа.

– Ух, нет. Эта еда не для нас.

Джосси сказала Тристану ехать к парку Бальбоа, и когда они припарковались, без слов взяла половину пакетов и куда-то направилась. Тристан взял оставшиеся пакеты с едой и последовал за ней прямо по траве.

– Стебельки! – громко поприветствовала её Гэвин. Она сидела как обычно на своей скамейке и курила.

– Привет, Гэвин! Как дела?

Тристан добрался до скамейки и поставил свои бумажные пакеты рядом с остальными. Он смотрел на двух этих женщин в ожидании объяснений.

– Чёрт возьми, Стебельки! Кто это?

– Тристан, – ответил он, протянув руку для приветствия. Гэвин вложила свою руку в его ладонь и сладко улыбнулась.

– Ладно, определенно очень приятно с тобой познакомиться, – сказала она.

Джосси рассмеялась над этим обменом любезностями, и Тристан взглянул на неё.

– Стебельки? – уточнил он.

– Эта кличка, которую дала мне Гэвин.

– Да, это всё её ноги, – ответила Гэвин.

– Ох. Ладно, я со своей стороны могу выступить в поддержку данной оценке её ног. Гэвин, кстати, тоже очень интересное имя. Некоторые люди думают, что оно возникло в связи с Сэром Гавейном, который был одним из рыцарей Круглого стола Короля Артура, – пояснил Тристан.

– Так он ещё и умный. Чёрт, только не говорите мне, что вы пара! – сказала Гэвин. Она облизнула свои губы, пока её глаза путешествовали вверх и вниз по Тристану.

– Гэвин! – Джосси практически кричала, – я думала, ты предпочитаешь девушек.

– Это так, во всяком случае, было так полторы минуты назад.

Девушки рассмеялись над смущением Тристана, когда он потер свою шею и стал переступать с ноги на ногу.

– В любом случае, я могу рассчитывать на то, что дети это получат?

– Конечно, дорогая. Ей так нравится щелкать хлыстом, – сказала Гэвин, подмигнув Тристану.

– Ты даже не представляешь, – Тристан, подмигнул в ответ.

Джосси взяла Тристана за руку.

– Ладно Гэвин, как-нибудь увидимся.

– Ты не останешься чтобы…

– Нет, мне не нужно, – отрезала она.

Гэвин улыбалась вслед удаляющейся паре.

Назад они ехали в тишине, но в этой тишине им обоим было комфортно.

– Мы отвезли еду для бездомных детей? – спросил Тристан, паркуясь перед её домом.

– Да, – ответила Джосси, глядя через окно на улицу.

Тристан вздохнул и посмотрел на неё. Каждый раз подумав, что уж теперь-то он точно знает о ней всё, она снова удивляла его. Он задумался, разгадает ли он когда-нибудь все секреты, которые хранит Джосси Бенкс.

– Человек, стоящий вне закона, который держался в стороне от людей, но был любим деревенскими жителями, и никогда не случалось такого, чтобы к нему обратились за помощью и ушли от него с отказом.

– Откуда это? – спросила Джосси.

– «Славные приключения Робина Гуда».

– Я не обкрадываю богатых людей, хотя это интересная мысль, – пояснила она.

– Давай не будем добавлять это к списку твоей уже существующей незаконной деятельности, хорошо?

Джосси пожала плечами и продолжила смотреть в окно.