Текст книги "Прекрасный наркотик (ЛП)"
Автор книги: Сизон Вайнинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Глава 16
Обратная сторона
Сторона лунной поверхности, которую не видно
Морт сидел на своём крыльце, разглядывая те немногие звёзды, которые можно увидеть в огнях ночного города. Он нервно подёргивал ногой, и в то же время перекидывал мобильник из одной руки в другую, буравя его глазами в попытке найти ответы на не заданные вопросы. Он вспомнил, что, когда был маленьким, у него был магический шар для принятия решений. Надо было только задать интересующий тебя вопрос, потрясти шар и ждать, когда появится ответ в маленьком, наполненном жидкостью, окошечке. Если бы в жизни всё было так просто.
Сделав глубокий вздох и медленно выдохнув, он решил поскорее разделаться с этим и позвонил. Морт знал, что если у тебя важная информация, касающаяся Дина Молони, то неважно, в насколько позднее время суток ты ему позвонишь.
– Молони.
– Девчонка будет у меня в течение этой недели.
– Отлично, – решительно ответил Молони.
– Когда я выполню эту работу, я выйду из дела. Ухожу в отставку.
– Это утверждение или вопрос?
Морт стиснул зубы и крепко зажмурил глаза.
– Я бы хотел, чтобы эта работа стала моей последней.
– Ты присоединишься к банде Галло?
– Нет. Я бы не предал Вас подобным образом. Я просто хочу уйти.
– Я не думаю, что это хороший вариант для тебя, – ответил Молони.
– Я просто хочу исчезнуть, – в интонациях Морта звучала просьба.
– Будь осторожней со своими желаниями.
Связь оборвалась до того, как Морт успел сказать ещё хоть что-то. Нельзя просто взять и объявить, что ты выходишь из дела. Ты должен умереть или пуститься в бега. Морт хотел избежать обоих вариантов. Он не мог представить, что остаток своей жизни проживёт в страхе и неволе. Он знал, что надо быть осторожным.
Некоторые парни были предназначены для подобной жизни. Они были рождены в этих условиях и обучались достигать успеха в своём деле. Морт был хорош в этом. Его завербовали в совсем юном возрасте, когда Морт заканчивал старшую школу. Не желая жить под одной крышей со своими жестокими родителями, он ушёл и никогда не оглядывался назад. Жизнь на улицах не была простой, но это лучше, чем жить, следуя родительским деспотичным правилам и жестоким наказаниям. Барри взял его под своё крыло и продемонстрировал ему, насколько лучше станет его жизнь, если он принесёт клятву верности Молони. Морт не стал думать дважды. Он включился в игру.
Все те обещания сытой жизни и лёгких денег звучали тогда очень убедительно, но он не был готов к тому, что всё его время будет посвящено работе. Вскоре он осознал, что его жизнь больше ему не принадлежит. Он принадлежал Молони, и ему напоминали об этом ежедневно. И однажды, в конечном счёте, Эрл Делон добился вынесения обвинительного приговора для шести человек из подчинённых Молони, включая Морта, и отправил его в тюрьму ненадолго. Он тихо отсидел свой срок, подпитываемый гневом и планируя возмездие.
Годы прошли, не успел он даже глазом моргнуть, и вот он уже является человеком с репутацией безжалостного убийцы. Морт не возражал; это обеспечивало уважение от его окружения и держало врагов в узде. Когда эту работу поручили ему, он был только рад оказать подобную услугу. Эта работа не только могла обеспечить его деньгами, благодаря которым потом можно было бы завязать, она также давала ему возможность отомстить человеку, который уже умер. Вопреки всем документам, МакКензи Делон была жива. Но это ненадолго.
Глава 17
Пепельный свет луны
Солнечный свет, отраженный Землей, освещающий Луну
Тристан устроился на кровати своего детства с телефоном, зажатым между щекой и подушкой. Раскрытый пурпурный дневник Джосси лежал прямо перед ним.
«3 августа 2002 года. Жизнь в Нью-Йорке настолько хаотична, что иногда у меня возникает ощущения, как будто я задыхаюсь».
Тристан читал громко. По телефону он мог слышать тревожное дыхание Джосси.
«Я ни разу не встречала наших соседей, но я знаю, что у них шумная собака. Мы с папой несколько раз совершали поездку до моей новой школы, чтобы я без проблем могла добраться туда как на автобусе, так и пешком. Это большое кирпичное здание, которое совсем не похоже на здание старшей школы в Гретне».
«Возможно, я не смогу найти здесь друзей. Ну и что с того. Потерплю три года и затем смогу вернуться домой. Я скучаю по зелени и деревьям. Центральный Парк – ближайшее к моему дому подобное место, и я всё чаще ловлю себя на том, что стараюсь проводить там, как можно больше времени. Я так сильно скучаю по Тристану. Разговоры по телефону только сильнее расстраивают меня, так как я не могу увидеть его или поцеловать. Господи, я так скучаю по его поцелуям. Кроме того, мы ограничены десятью минутами, так что у меня просто не хватает времени, чтобы рассказать ему хоть что-нибудь. Отец говорит, что это пройдёт, но я думаю, что он не прав».
«8 августа 2002 года. Мы с отцом очень сильно поссорились вчера. Я плакала и кричала на него, обвиняла его во всех моих несчастьях. Я ненавижу этот город. Папа обнимал меня, пока я плакала, и пытался донести до меня свои аргументы. Он объяснил, что мы вынуждены были переехать, потому что нам грозит опасность в лице одного очень влиятельного человека, по делу которого он работает. Отец сказал, что пытался поступить так, как было бы лучше для нас. Позже я подслушала, как папа говорил по телефону кому-то, что он думает, что тот человек виновен в смерти моей матери. Я не понимаю, как это возможно, ведь она погибла в автокатастрофе. Я очень сильно по ней скучаю».
«Я хочу позвонить Тристану и хочу, чтобы он сказал мне, что всё будет хорошо. Я хочу услышать, что он скучает по мне хотя бы вполовину так же сильно, как я скучаю по нему. Я хочу забраться на наше дерево и целовать Тристана, пока из его горла не начнут доноситься тихие стоны. А между тем, я застряла в квартире на пятом этаже в доме без лифта, слушая «Тысячу миль» Ванессы Карлтон снова и снова. Я просто-таки слышу жалобы Тристана, чтобы я выключила её, потому что его тошнит от этой песни. Могу поклясться, что Трейси Велтин уже обдумывает способы, как вцепиться своими сверкающими, блестящими ногтями в моего парня. Тупая мелированная блондинка с третьим размером».
– Та песня просто ужасна. Кто такая эта Трейси? – спросила Джосси.
– Просто одна девчонка.
– Хах. Одна из девчонок, которая хотела переспать с тобой?
– Может быть, – сказал Тристан.
– Она была красива?
– Я не помню, Джосси.
– Лжец. Ты помнишь всё.
Тристан засмеялся и немедленно продолжил чтение дневника.
– Это последняя запись.
«13 августа 2002 года. Отец позвонил мне утром и сказал сегодня не покидать нашу квартиру. Он казался расстроенным. Это напугало меня, но он сказал мне не беспокоиться. С каждым днем папа работает всё больше и больше, и сейчас я чувствую себя так, будто мы с ним больше не увидимся.
Какие-то мужчины в костюмах приходили прошлой ночью, и он отправил меня в мою комнату, чтобы они могли поговорить. Я ненавижу, что он всё время что-то скрывает от меня, как будто я чёртов ребёнок. Я уже практически взрослая.
Это последняя страница моего дневника. Кто бы мог подумать, что я смогу весь его заполнить своим вздором. Признаюсь, на некоторых страницах просто рисунки, но большая часть страниц заполнена в последние два года моей жизни. Хорошие времена, дурные времена. И есть только один человек с которым я могу поделиться этим.
Тристан, пожалуйста, сбереги этот дневник. Находясь так далеко от тебя, это единственное, что я могу дать тебе. Сохрани его, и когда мы снова будем вместе, ты сможешь вернуть его мне. С любовью, МакКензи».
– Вау. Я была такой плаксивой дурочкой, – сказала Джосси, неловко посмеиваясь.
– Ты была ребёнком, Джосси. Я думаю ты была типичной четырнадцатилетней девочкой.
– Да, пожалуй, так и есть. Так что, он был у твоей мамы всё это время?
– Она посчитала, что сжечь все мосты будет лучшим решением для меня. Что за дурацкая шутка. На данный момент она сделала актуальным вопрос о доверии родителям.
– Переведи.
– Я больше не верю в то, что она знает, что для меня лучше.
– А дети вообще в это верят?
– Я имею в виду, что она скрывала от меня ту единственную ниточку, которая могла связать нас.
– Она просто пыталась помочь тебе.
– Я знаю.
Он вздохнул, закрыл дневник и положил его на ночной столик.
– Ты думаешь, мой отец был вовлечен в расследование по делу Молони в Новом Орлеане и поэтому нам пришлось сбежать?
– Да, это достаточно очевидно. Твой отец подозревал Молони в причастности к смерти твоей матери, и это напугало его настолько, что он перебрался на другой конец страны, тем более, он предполагал, что ты в опасности.
– Думаешь, Молони напал на наш след в Нью-Йорке?
– Теоретически это возможно.
Джосси вздохнула и пробубнила что-то про теории. Тристан заметил усталость в её голосе. Он хотел обнять и поцеловать её так, чтобы она забыла все свои страхи, но снова расстояние стало их врагом.
– Я скучаю по тебе, – сказал Тристан, глядя в темнеющее вечернее небо за его окном.
– Боже, я тоже скучаю по тебе. Я ненавижу то, что я застряла в своей квартире, и что единственным человеком, с которым я контактирую, стал Алекс. Он развлекается, только считая таблетки и подтягиваясь на моей дверной раме.
– Ты можешь позвонить Монике. Вы могли бы устроить девичник или что-то типа этого.
– Я произвожу впечатление человека, который может наслаждаться девичниками? Я хочу вернуться в Сипорт Виллидж вместе с тобой. Мы бы могли снова покататься на карусели, и в этот раз я бы позволила тебе купить мне шляпу.
Её разочарование было осязаемым. Инстинктивно Тристан хотел удовлетворить её желание. Он никогда не хотел отказывать ей в чём-либо, но ради безопасности она должна находиться там, где она сейчас.
– Мне очень жаль. Когда я вернусь, мы сможем это сделать.
– Ты поклянёшься своей привлекательной задницей, что так и будет.
Тристан рассмеялся и почувствовал облегчение в её дразнящем тоне.
– Считаешь мою задницу привлекательной? – спросил он.
– В тебе всё привлекательно, – произнесла она прозаично.
– Но в каком соотношении тебе нравится моя задница по сравнению со всем остальным моим телом, принимая во внимание, что она представляет приблизительно 9 процентов из 575 дюймов всей поверхности моего тела, – дразнил он. – Моя задница – твоя любимая часть моего тела?
– Нет. Твой член – моя любимая часть твоего тела. Он настолько идеален, что я хочу сконструировать двадцатифутовую статую в честь него, чтобы я могла преклонять колени перед ним и почитать его каждый день.
Тристан был ошеломлён её словами, почувствовав возбуждение в паху. Он понял, что не дышит и мямлит что-то невнятное в телефон.
– Чёрт, Джосси, – выдохнул он.
– Спокойной ночи, Тристан.
– Подожди! Что? Ты хочешь повесить трубку?
– Ага. Мне надо пойти помыть волосы или что-то вроде этого. Целую, – она дразнила его, едва сдерживая смех.
– Ох, пока.
Связь прервалась как раз перед тем, как он собрался произнести что-то очень жалостливое.
* * *
Ветерок с реки был теплым и влажным, но в целом ощущался, как будто разгорячённой плоти Тристана дали передышку. Он курил сигарету, нуждаясь в токсинах больше, чем в воздухе. Он взял почитать одну из старых книг в своей комнате, но не выносил раздражающего света от фонаря на крыльце. Здесь ему нравилось находиться в темноте. Это место не озарялось городскими огнями. Сверчки пели серенады друг другу, и эти песни отзывались в его душе спокойствием.
Битси очень тихо пересекла крыльцо и села рядом с сыном. Так как её присутствие причиняло ему боль, Тристан не подавал вида, что заметил её.
– Я знаю, что огорчила тебя, Тристан. Я знаю, поступила неправильно. Сейчас я это вижу, – мягко сказала Битси. – Тогда я просто хотела защитить тебя. Твое состояние было таким хрупким, я просто не могла добавить ещё больше боли. Я хотела забрать твою печаль и не видела, как твоя дальнейшая связь с МакКензи сможет помочь в этом.
Тристан выдохнул, наблюдая за дымком, который парил между их лицами, создавая занавес между ними. Но этот занавес всегда существовал. В действительности его мать никогда не видела, какой он на самом деле. И как все остальные, она никогда не заглядывала за привлекательный фасад и за проявления его ума. Большую часть своей жизни у Тристана было ощущение, что Битси в большей степени его восхищенная фанатка, нежели мать. Она всегда говорила, насколько он умён, как красив и вежлив, но на самом деле она никогда не старалась узнать его. И кажется, не знает его сейчас.
– Я не понимала, как много она значит для тебя, Тристан. Я бы хотела вернуться назад и сделать всё правильно. Ты знаешь, как говорят. Если бы желания были лошадьми, мы бы все ездили верхом.
Бисти вглядывалась в темноту сада, верхушки деревьев создавали четкий силуэт на фоне серого облачного неба. Она шмыгала носом и прикасалась к своим глазам, перед тем как к ним подступали слёзы.
– Мне жаль, малыш. Мне так жаль.
– Я знаю, мам.
Битси расслабилась, пригладила волосы и вытерла то, что осталось от макияжа под глазами. Она всегда говорила, что женщина с Юга должна выглядеть хорошо, даже когда у неё всё плохо.
– Это ничего не меняет. Я не готов простить тебя.
Битси оглянулась на дом в поисках Даниэля.
– Сделай мне одолжение, не говори никому, что я сейчас здесь.
Тристан встал и направился в сторону задней двери.
– Ошибаться свойственно людям, прощать – богам, – произнесла Битси ему в спину.
Тристан удерживал свой взгляд на двери.
– Каждый из нас – свой собственный дьявол, и мы превращаем этот мир в свой собственный ад, – ответил он.
Тристан оставил маму на крыльце наедине с её слезами и словами Оскара Уальда.
* * *
На улице было тихо, пока Морт прокладывал свой путь вокруг дома. Он проверил каждую дверь и каждое окно, в конце концов найдя одно незакрытое. Оказавшись внутри, он позволил глазам привыкнуть к приглушенному освещению и начал исследование.
Дом был типичным жилищем холостяка. Немного элементов декора, мало еды в холодильнике и ненадёжная система безопасности. Он обошёл все комнаты, не найдя нигде ничего особенного. Толчком открыв дверь в небольшой кабинет, Морт сжал губы, чтобы сдержать готовые сорваться с них слова. У одной из стен стоял небольшой стол с ноутбуком. На соседней стене сотни фотографий Моники Темплтон были приклеены и пришпилены к стене, формируя коллаж. Фото, как она покидает работу, как выходит из своей квартиры, машины, ест ланч и пьет. Среди фотографий к стене было также прикреплено несколько предметов. Обертки от жевательной резинки, пара кружевных трусиков и её потерянный рабочий бэйдж.
Медленными рассчитанными движениями Морт сорвал со стены каждую фотографию, каждый предмет и сложил всё это в небольшую сумку, которую он взял с собой. Он пришёл сюда в поисках информации, но сейчас его планы изменились. Он должен избавиться от этого надоедливого человека.
Удовлетворенный тем, что на стене ничего не осталось, он достал пушку из-за пояса и направился в сторону спальни.
– Просыпайся, сучонок, – голос Морта прозвучал громко в пустой комнате.
Мужчина проснулся, но, кажется, так и не мог осознать, что в комнате он не один.
– Я сказал, просыпайся!
Эван вскочил с кровати, испугавшись громкого голоса. Когда его глаза приспособились к темноте, он обнаружил, что на него направлен ствол очень крупного оружия.
– Что за…? – закричал он, стараясь увернуться, прижавшись к изголовью кровати. Паникующий голос Эвана надломился, как у подростка только достигшего половой зрелости
– Вперёд, давай и постарайся бежать, это только сделает процесс веселее.
Голос был холодным и до боли злым. Мурашки пробежались вдоль его позвоночника, когда глаза в конце концов рассмотрели обладателя этого голоса. Он не мог ясно видеть мужчину, стоящего над ним тени, но безошибочно идентифицировал его.
– Роб? Как ты попал сюда?
Ужас поселился в его желудке, вызывая тошноту. Страх покалыванием прошёлся по коже, и он знал, что у него осталось мало времени.
– Я нашёл твой алтарь, посвященный Монике, – сказал Роб, направив оружие в сторону стены. – Я всё это забрал. Не желаю, чтобы подобный кусок дерьма каким-либо образом был связан с моей девушкой. Ты чертов преследователь.
– Нет. Это не то что ты думаешь! Клянусь!
– Что тогда? Ты работаешь на Молони?
– На кого? – спросил Эван.
– Так я и думал. Как долго?
– Как долго что? – глаза Эвана сканировали комнату в поисках возможности побега.
– Как долго ты следишь за ней?
– Я не следил …
Морт приставил пистолет к его лбу.
– Я даю тебе возможность закончить это предложение.
– Д-девять месяцев, – заикаясь, сказал Эван.
– Ах, так по справедливости ты нашёл её первым. Очень плохо. Она просто была нужна мне для работы. Она привела меня к кое-кому другому. Но она зацепила меня. Ничего не могу поделать с тем, что хочу её.
– Тогда ты понимаешь, – Эван увиливал от прямого ответа, – её притягательность. Насколько она потрясающая.
– Я понимаю её так, как ты никогда не сможешь понять.
– Я прекращу. Клянусь. Я оставлю её в покое. Только оставь меня в живых, – умолял Эван, тяжёло дыша.
– Чёртов трус. Разве это преданность? Ты готов оставить её, чтобы спасти себя. Она достойна большего. Слишком поздно.
– Что я могу сделать? Чего ты хочешь? – спрашивал Эван, готовый отдать всё, что угодно, чтобы спасти свою жизнь.
– Я хотел, чтобы ты держался подальше от моей девушки, но ты ничего не смог с собой поделать.
Роб приставил глушитель ко лбу Эвана и перед тем, как мужчина только собрался молить о спасении своей жизни, нажал на курок. Он не дожидался того, как угаснет свет в глазах Эвана, ему это не было нужно. Это убийство принесло ему самое мощное удовлетворение из всего, что он когда-либо чувствовал. Этот человек был вором, который собирался украсть у него самое ценное.
Следующим вечером по новостям сообщили, что Эван Рэндал, мужчина тридцати восьми лет, был найден мёртвым в его доме домработницей. Не было обнаружено следов взлома, также не было свидетелей. У полиции нет подозреваемых.
Глава 18
Терминатор
Граница между затемнённой и освещенной частью небесного тела
Барри стоял на углу между Шартрез-стрит и Ерсулайнс авеню, ожидая прибытия своего бывшего коллеги. Он прислонился к стене здания и зажёг сигарету, прикрывая её рукой от ночного бриза. И хотя он никогда не покидал юга страны, Барри не чувствовал пресыщения и не был равнодушен к его очарованию. Он наслаждался влажным городским воздухом и резкими гудками, которые доносились с барж, пересекающих реку.
Когда он не был занят работой на Дина Молони, он любил рыбачить. Барри находил покой, проводя время между водой и небом. Он чувствовал себя маленьким и ничего не значащим. Его окружало ощущение спокойствия, это было место, где он ни за что не нёс ответственности. Его дочь всегда волновалась, когда он уходил один. Она просила его надеть спасательный жилет, не пить много пива и всегда иметь при себе телефон. Он смеялся над подобной перестановкой ролей между ними и спрашивал, как мобильный телефон сможет спасти его от утопления.
Иногда Барри представлял, как погружается в теплую солоноватую воду, и как вода наполняет его лёгкие. В его мыслях подобная смерть была не самым плохим вариантом. С другой стороны, куда проще представить, как он доживает последние дни в окружении женщин и виски во Французском квартале.
На данный момент он был уже человеком в возрасте. Это подтверждали седые волосы и морщины на лице. Размер его талии и банковского счета увеличились с течением лет, но не так уж и сильно. То, что не забрал у него физический возраст, забрало время, проведенное в делах Молони.
Молони делился секретами с Барри. Он был уверен в нем и доверял ему. Пока Барри уважал и посвящал свою жизнь этому человеку, он знал, что отношение к нему не изменится. Чаще всего он чувствовал себя хорошо одетым человеком на побегушках. Этот бизнес был грязным и опасным. В любое время, когда Молони не хотел пачкать свои руки, это становилось работой Барри. Он подчинялся приказам на протяжении тридцати лет и был готов делать это до конца своей жизни.
Барри чувствовал тревогу по поводу этой встречи. Всё его нутро сжималось, когда он представлял, что кто-нибудь увидит его здесь. Для него было большим риском встретиться с Тристаном, но он должен парню. Тот два раза спасал его задницу, когда дела шли не так, как надо. Это меньшее, что он мог сделать.
За все годы жизни он никогда не встречал никого, похожего на Тристана. Парень был умным, не по-уличному умным, а по-настоящему одаренным. У него была холодная голова и острый глаз. И для Барри не было сюрпризом то, как быстро он стал набирать авторитет. Конечно, не повредило и то, что он трахал дочь Молони. Известие о том, что Тристан покинул организацию шокировало Барри, он ожидал, что Тристан будет с ними до конца.
Словно в подтверждение его слов, Тристан появился из-за угла, его внешний вид удивил Барри. Сейчас он был гораздо выше, мужчина во всех отношениях, и за эти годы количество татуировок увеличилось. Волосы чернильного цвета, которые когда-то являлись его самой примечательной чертой, были коротко пострижены. Барри не мог понять, почему современные дети хотят выглядеть как чёртовы хулиганы. Он сам был приверженцем костюмов и шелковых галстуков.
– Барри, рад видеть тебя, – сказал Тристан, обняв его одной рукой.
– Я тоже, – ответил Барри, выбросив сигарету. – Пройдем?
Тристан кивнул и пошёл за ним внутрь. Хостес, узнав постоянного клиента, посадила их в уголке и тотчас принесла им по пиву.
– Вау, какой сервис, – не смог не заметить Тристан.
– Ты даже не представляешь, – ответил Барри.
Рассмеявшись, они пустились в легкую беседу, которая включала в себя рассказ о последних двух годах их жизни. Когда всё было сказано, Барри уже допил своё пиво и его терпение было на грани.
– Давай уже перейдем к делу.
– Что ж, короткая версия: Молони хочет убить мою девушку и мне необходимо узнать почему.
– Я знаю, что он хочет убить ребёнка одного из полицейских, больше ничего. Ты ведь помнишь Шефа Делона из Гретны? Ах, ну ты тогда был еще совсем мал. В те дни он не смог нарыть ничего на самого Молони, и в конце концов арестовал группу наших за мелкие правонарушения. Делон практически прикрыл наш бизнес где-то на шесть месяцев.
Тристан молча кивнул, желая выжать из этого разговора столько информации, сколько возможно.
– После вынесения приговора Молони поручил Конорсу убить жену Шефа. Всё выглядело так, будто это была автокатастрофа. Старина Эрл Делон получил ясное и громкое послание, поэтому он схватил своего ребенка и уехал на другой конец страны.
Тристан уже практически рычал из-за того, насколько пренебрежительно Барри говорил о семье Джосси. Ярость нарастала настолько быстро, что он чувствовал, как кровь, словно огонь, приливала ко всему телу. Он сделал глубокий вздох, успокоив себя, перед тем как заговорить.
– Зачем она ему нужна? Какая может быть от неё угроза?
– Ах, ну ты знаешь. У Молони всегда есть свои причины. Раз он принял такое решение, так и будет. Эрл общался с федералами, так что мы убили его. Предполагалось, что ребёнок тоже умрет, но она сбежала. Она была достаточно сообразительной. Разбила окно, а сама скрылась в вентиляционной трубе. Человек Молони подумал, что она выбралась через окно. Когда он направился на её поиски, она на самом деле сбежала. Очень находчиво для маленькой девочки.
– Она ничего не помнит.
Барри поднял глаза и встретился взглядом с Тристаном, на его лице было неподдельное удивление.
– Откуда ты знаешь?
– Его дочь и есть моя девушка.
– Ничего себе! Мир на самом деле мал! – воскликнул Барри. – Черт, мужик, это очень плохо. Он отправил за ней Морта. Как же она смогла не засветиться столь длительное время?
Тристан взглянул на своего бывшего коллегу. Он знал, что у этого человека можно было выудить больше информации, и проигнорировал его вопрос.
– Насколько близок Морт к тому, чтобы найти её?
– Он в Сан-Диего.
– Дерьмо, – прошептал Тристан, почесав лицо грубыми руками. – Этот отморозок перережет горло родной матери, если цена будет подходящей. Он типичный пример диссоциативного расстройства идентичности. Могу поклясться, что у него даже есть ярко выраженные симптомы.
– Я точно не знаю, что всё это значит, но он холоден, как лед, это точно. Смотри, всё что я могу тебе сказать, так это то, что на нас очень сильно давили, чтобы мы заканчивали с этим делом. Итальянцам не нравится, что бизнес Молони разрастается. Джино Галло приехал в город и пытается переманить нас. Предлагает много денег и помилование. Он решил исключить конкуренцию.
Тристан снова кивнул, так как точно знал, что Барри имеет в виду. Галло был настоящим представителем итальянской мафии. Молони каким-то образом не был ими замечен ранее. Но очевидно, что его дела стали намного масштабнее и на данный момент они видели в нем угрозу.
– Какой у Морта приказ?
– Я не знаю, – ответил Барри.
– Это дерьмо собачье, Барри. Ты знаешь обо всем, что происходит. Дай мне что-нибудь!
– Следи за своим языком, мальчик. Я сказал тебе правду. Это личное для Молони. Он сам руководит этим делом.
Тристан снова выругался и встал, чтобы уйти.
– Спасибо за информацию.
– Забудь Фоллбрук, мы свели наши счеты. Тебе надо вернуться к своей девушке и вам двоим стоить исчезнуть. Я не знаю, уехать в Мексику или типа того.
– Меня никогда здесь не было, – сказал Тристан, постучав костяшками пальцев по столу.
– Конечно, не было.
Барри проводил парня взглядом и застонал. Он дал ему достаточно информации. И когда придёт время, Тристану всё станет очевидно.
* * *
Моника сидела, расположившись на половине дивана Джосси, крася свои ногти на ногах в темно пурпурный цвет. Джосси зачарованно наблюдала за ней, не скрывая любопытства. Ей не доводилось наблюдать за женщиной, которая бы находилась настолько в своей стихии, как Моника прямо сейчас.
– Я рада, что ты меня пригласила, – сказала Моника, улыбаясь сама себе. – У нас Робом были планы, но я сказала ему, что мы должны их отложить. Мне нужно поболтать с моей девочкой.
Джосси смазала линию, которую вела карандашом по бумаге, заштриховывая лицо Моники. Она никогда раньше не была чьей-то девочкой. Она не была уверена в том, что чувствует по этому поводу. Что это влечет за собой? Моника ожидает, что они будут сплетничать о мальчиках, завивая волосы друг другу? Или она получит поддержку от Моники во время драки в баре? Такие моменты, как казалось Джосси, двадцатидвухлетняя женщина уже должна была бы знать.
– Тебе не стоило динамить своего парня из-за моего приглашения.
– Всё в порядке. Я вижусь с ним каждый день. А с тобой почти не вижусь.
Джосси хотелось закатить глаза, но она не желала обижать Монику. Она была рада, что у неё появилась компания в лице другого человека, поэтому она делала всё возможное, чтобы задержать её здесь. Каким-то образом с Моникой Джосси чувствовала себя настолько нормально, как ни с кем другим. Она вздохнула и задумалась, с каких пор она стала настолько одержима нормальностью.
Моника наклонилась и подняла с пола книгу.
– Ты читаешь Джей Ди Сэлинджера? – спросила она.
– Это для Тристана. Книги заполняют всю его квартиру.
– Ох.
– Эй, у тебя есть сигареты? – спросила Джосси.
– Нет, Джосси. Ты же знаешь, я не курю.
– Может что-нибудь получше сигарет? – юлила Джосси, зная, какая за этим последует реакция.
– Ты реально спрашиваешь меня про наркотики?
– Расслабься. Я пошутила. С тех пор как я встретила Тристана, я ничего не употребляю, только курю, иногда балуюсь косячком.
– Он один из «Просто скажи нет» парней? – спросила Моника, заинтригованная и взволнованная признаниями Джосси.
– Нет. Он никогда не стал бы осуждать. Я думаю, что, когда он рядом, он заполняет все те пустоты, которые я обычно пыталась скрыть своими рискованными поступками.
Джосси усмехнулась и потрясла головой, удивлённая, насколько её слова схожи с тем, что говорили все наблюдавшие её терапевты. Почему она всё-таки поделилась этой информацией со своей почти подругой Моникой? Давящий груз лёг на её плечи и ей не понравилось, в какое серьёзное русло перешла их беседа.
– Так он заполняет твои дыры? – спросила Моника, её брови приподнялись в удивлённом выражении.
Через несколько секунд оглушительной тишины, обе начали безудержно смеяться. Вокруг них уже не было того напряжения. Когда Джосси, в конце концов, смогла восстановить дыхание, она искренне улыбнулась. Может это и есть то, что называется быть чьей-то девочкой: знать и предвидеть, что тебе нужно, именно в тот момент, когда тебе это нужно. Джосси боялась того, что никогда не сможет взять на себя такую ответственность.
Алекс, услышав шум через тонкие стены, поспешил к Джосси и застал её вытирающей слёзы со своего лица. Шокированная видом мужчины, ворвавшегося в квартиру, Моника, открыв рот, указала на него пальцем.
– Что случилось? – спросил он взволнованно.
– Ничего. Остынь. Ты не можешь врываться сюда, словно ты какой-то Могучий Рейнджер. Мы просто смеялись.
– О…Вот поэтому я здесь. Никогда не слышал до этого подобного дерьма из твоей квартиры, – ответил он. – Могучий Рейнджер, Джо? Те парни выглядели как jotos. Могла бы сделать меня кем-то крутым, вроде Хи-Мена.
– О, да. Он выглядел настолько традиционно в своей набедренной повязке и с классической стрижкой боб. – ответила Джосси, закатив глаза. – В любом случае, я не знаю, чем ты занимаешься в своё свободное время.
– Mamacita, ты лучше многих знаешь, что я предпочитаю женщин, – ответил Алекс, в его голосе ощущались победные нотки.
Джосси покраснела от смущения.
– Ох, это моя…подруга. Ум, Моника. Моника, это мой сосед-надзиратель, Алекс.
– Привет, – сказала Моника, помахав пилочкой для ногтей.
– Приятно с тобой познакомиться, Ум Моника.
Джосси показала ему средний палец и сконцентрировалась на рисовании.
– Чем вы собираетесь заниматься? Запилите меня до смерти?
Моника улыбнулась и вернула своё внимание к ногтям.
– Что-нибудь слышно от Тристана? – спросил Алекс, смотря то на одну, то на другую женщину, на зная насколько много знает Моника.
Непроизвольно по губам Джосси скользнула улыбка при упоминании имени Тристана.
– Да, мы немного поговорили вчера ночью. Там нашлось кое-что интересное.
Алекс понял по напряжённой интонации Джосси, что Моника ничего не знает.
– Понятно, хорошо, я свяжусь с ним, когда буду возвращаться.
– И куда ты направляешься? – промямлила Джосси.
– Мне надо в даунтаун. Я скоро вернусь. Оставайся здесь, и никаких проблем не возникнет. И говорю тебе в последний раз, запирай на замок чёртову дверь! – предупредил он, указывая на неё огромным пальцем.
Джосси вздохнула и помахала ему на прощанье рукой. За ним захлопнулась дверь, и она поторопилась закрыть все три замка, делая это чересчур драматично, а потом повернулась, скрестив руки в защитном жесте. Дело не в том, что её не волновала собственная безопасность, она просто терпеть не могла, когда ей указывали, что ей надо делать. Как-то один из её психотерапевтов диагностировал ей оппозиционное вызывающее расстройство. Конечно, она утверждала, что он шарлатан, который никак не может логически описать эту выдуманную болезнь. Она послала его куда подальше, когда он указал ей, что она своим поведением доказывает его точку зрения.
