Текст книги "Нелегкий выбор"
Автор книги: Синтия Виктор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
Лэйни сразу влюбилась в новую подругу Фэрил. Они встретились в один из солнечных воскресных дней. Она спустилась утром в гостиную и нашла там Фэрил и Меган, впервые услышав ее ленивый гортанный голос.
– Да, я это сделала! Я забыла сварганить моим пацанам школьные завтраки и выперла их в школу в несвежих рубашках. Ну и чо? Шлепнуть меня за это, чо ли?
Лэйни скоро узнала, что Меган совсем не такая, как говорит о себе. Она работала полный рабочий день, при этом успевая растить двух симпатичных смешливых мальчишек и поддерживать в доме если не идеальную, то вполне приемлемую чистоту. Но самым большим сюрпризом оказалась новость, что на работу Меган ежедневно ездит в Манхэттен, в крупный исследовательский институт, где работает ядерным физиком (сколько Лэйни потом не выслушивала объяснения, она так и не поняла, в чем эта работа заключается). Сочетание в Меган высокого интеллекта и поразительной простоты не переставало удивлять Лэйни.
Сейчас Меган стояла перед ней с тарелкой ростбифа и картофельного салата. Несмотря на распухшие от слез глаза, она держалась бодро и даже улыбалась.
– Такая жратва пойдет? Небось оголодала как волк! Бери, жуй – на полный желудок все выглядит не так мрачно.
– Спасибо, Меган, но мне ничего не нужно… – Лэйни вспомнила, что в кухне ждет Тим, и приняла тарелку. – Я отнесу это Тимми.
В дверь позвонили. Неужели еще гости, с отчаянием подумала Лэйни, неохотно подходя открыть.
На крыльце стоял толстый коротышка в комбинезоне и кепке.
– У меня в машине дрыхнет один тип! Я так и не смог его добудиться, – раздраженно объяснил он.
Он ткнул толстым, как сосиска, пальцем в сторону такси с открытой задней дверцей.
– Он дал мне этот адрес, – продолжал шофер обвиняющим тоном, словно происходящее было делом рук Лэйни. – Как насчет того, чтобы выковырнуть улитку из раковины и заплатить по счетчику?
Ежась на пронизывающем ветру, она опасливо приблизилась к машине. С заднего сиденья доносилось похрапывание и разило алкоголем. Поначалу Лэйни не заметила пассажира, но, вглядевшись, обнаружила, что он валяется там в неудобной позе, наполовину свесившись между сиденьями. Это был молодой человек в поношенных джинсах и черном свитере, прикрытый курткой до самого носа. Наклонившись, Лэйни осторожно отодвинула куртку с лица спящего.
– Ах, черт возьми! – вырвалось у нее. – Пенн! Просыпайся, Пенн!
Тот даже не шевельнулся. Она отступила с чувством глубочайшего отвращения, думая: прекрасный принц вернулся, но только слишком поздно и вдрызг пьяным. Фу, мерзость!
– Что здесь происходит? – спросил Хью Бекли, заглядывая ей через плечо.
Лэйни отступила, чтобы он мог как следует рассмотреть своего старшего сына. На бесстрастном лице Хью не дрогнул ни один мускул.
– Дорис! – крикнул он жене, которая неодобрительно наблюдала с крыльца за происходящей суетой. – Позови Чарли!
Пока тот не появился, возле такси царило молчание. Потом Хью тоном приказа отправил Лэйни в дом и примерился ухватить сына за ноги, в то время как Чарли приподнимал его за плечи. Проходя мимо кучки еще не разошедшихся гостей, Лэйни только пожала плечами, зато Дорис выпрямилась с видом королевы, распускающей прием, и объявила:
– Я полагаю, членам семьи пора поговорить друг с другом.
В ее голосе было столько благородной скромности, столько достоинства, что гости поспешно засобирались. Дом опустел, казалось, в мгновение ока. Тим, только того и ждавший, тотчас появился из кухни. Не желая, чтобы он видел бесчувственное тело, которое как раз вносили через порог, Лэйни подтолкнула его к лестнице. Он позволил взять себя за руку и повести.
– Бедняжка Пенн! – сказала Дорис Бекли за их спинами, и Лэйни с трудом удержалась, чтобы не заскрежетать зубами.
Уложив безмолвного Тима в кровать и спустившись вниз, она нашла дом погруженным в темноту и с облегчением подумала, что все уехали. Она устало прошла в сумеречную гостиную… и вдруг одна из настольных ламп ярко вспыхнула. Лэйни подавила испуганный крик.
– А, это ты? Соизволил проснуться?
Пенн Бекли сидел на диване и озирался с видом человека, который не понимает, где находится. В мятой одежде, со спутанными волосами и припухшими глазами, он выглядел не слишком презентабельно.
– Лэйни Вульф, – сказал он, словно сообщая ей нечто новое и неожиданное.
– Да, это я. А ты кто? Персонаж фильма про алкоголиков?
– Я тот, чья сестра умерла и похоронена не далее как сегодня, – огрызнулся Пенн.
Тут было нечем крыть, и Лэйни почувствовала себя неловко.
– Э-э… извини… – она лихорадочно подыскивала, что бы еще сказать, но, как назло, в голову ничего не приходило. – Ты… ты когда уезжаешь? Дети были бы рады провести с тобой несколько дней.
– Фу-ты ну-ты! – зло усмехнулся Пенн. – Занимаемся благотворительностью? Тебе давно пора делать отсюда ноги!
– Это теперь мой дом! – крикнула она. – Я – опекун Тима и Райли!
Он только презрительно отмахнулся. Кипя гневом и обидой, Лэйни беспомощно наблюдала, как Пенн разулся и снова улегся на диван. Он явно потерял к ней дальнейший интерес. Немного повозившись и приняв возмутительно уютную позу, он, казалось, задремал, но когда Лэйни погасила лампу и направилась к двери, сзади раздалось:
– Опекун, скажите на милость! Через неделю и след простынет!
Глава 13
– Я все сделаю к завтрашнему дню.
Ответом было только шуршание статики в телефонной трубке, и это означало, что Эл Смайли не в восторге от услышанного. Фрэн Майерсон с любопытством прислушивалась, для виду пониже склонившись над работой.
– Обещаю, – устало добавила Лэйни и повесила трубку.
Она уже задержала наброски Пэтси-Пони на три дня и в обычное время не ушла бы с работы, не наверстав упущенного, даже если бы пришлось засидеться до утра. Но сегодня Райли впервые снова пошла в школу, и речь шла о том, чтобы встретить ее дома. Для этого существовал единственный способ: успеть на поезд, в два сорок две отправляющийся с Центрального вокзала, поэтому Лэйни отодвинула рисунки, схватила пальто и бросилась вон из офиса, на ходу благодаря Бога за то, что миссис Майлз умеет водить машину и всегда согласна ждать ее у станции.
Она нетерпеливо оглядела Шестую Авеню в поисках такси. До вокзала было минут пять езды – при условии, что такси не заставит себя ждать. На этот раз Лэйни повезло, и скоро она уже сидела в вагоне, облегченно откинувшись и прикрыв глаза.
Пожалуй, это был первый момент полного покоя за всю неделю. Со дня похорон Лэйни пришлось столкнуться со множеством проблем, каждая из которых была новой для нее. Дом превратился в проходной двор для людей, которые предлагали ей свою помощь, и с каждым из них нужно было заниматься отдельно.
Хозяйство требовало постоянного внимания. Как и когда расчищать от снега двор, что и в котором часу готовить – все это были решения, принимать которые приходилось ей. Но труднее всего было с Тимом и Райли. Мальчик воздвиг невидимую стену между собой и внешним миром. Он отказывался выходить из своей комнаты, в то время как его младшая сестренка не отпускала руку Лэйни, плача то тихо, то навзрыд, но не прекращая, казалось, ни на минуту.
Наконец настал день, когда нельзя было дольше откладывать возвращение на работу. Разумеется, это было все равно что не возвращаться вовсе. Лэйни мысленно пробежала расписание сдачи набросков и с ужасом отшатнулась от того, что увидела. Незаконченный рисунок Петси-Пони висел над ней как дамоклов меч. Она клятвенно пообещала себе доделать все сегодня же и снова расслабилась, наслаждаясь почти забытой роскошью праздности.
– Приветик! – сказал рядом безошибочно узнаваемый голос Меган Берк.
Лэйни открыла глаза и махнула рукой на сиденье напротив. Меган с готовностью устроилась там и спросила:
– Как делишки?
– Все отлично, – соврала Лэйни, не решаясь сказать правду, несмотря на хорошее отношение к подруге Фэрил.
– Да ну? А выглядишь ты как выжатый лимон.
В устах любой другой женщины это было бы выражением не самых теплых чувств, но в устах Меган звучало по-настоящему сочувственно.
– Сказать по правде, на меня свалилось многовато забот, – сдаваясь, призналась Лэйни.
– Многовато забот? Вот так повернула! Твоя лучшая подруга умерла, тебе подсунули двух отпрысков сразу, надо вести здоровущий дом и по-прежнему пахать на работе – и это «многовато забот», и только? Вот это брякнула так брякнула!
Лэйни не могла не засмеяться. Каким облегчением было не притворяться, не делать вид, что все идет как по маслу! Ей очень недоставало человека, который понял бы, в какой она впряглась воз и как изнемогала под его тяжестью. Весь этот день она чувствовала себя виноватой из-за того, что поехала на работу в день возвращения детей в школу… вернее, возвращения Райли, потому что Тим отказался выйти из комнаты.
– Мне так его жалко, Меган, – рассказывала Лэйни. – Он почти совсем не выходит. Он не хочет и слушать о том, чтобы вернуться в школу. Когда я заговорила об этом, он посмотрел так, словно я собралась отправить его на плаху!
– А как ведет себя Райли?
– Я, дурочка, думала, что кое-что знаю про настоящее горе, – вздохнула Лэйни, смигнув слезы. – Зато теперь я хорошо понимаю, что это такое. Она ни на шаг не отходит от меня, представляешь? Когда я утром отвозила ее в школу, она всю дорогу плакала и умоляла не посылать ее туда, потом все-таки вышла и буквально потащилась к дверям, а на ступеньках обернулась. Меган, у нее были пустые глаза, словно у какого-нибудь узника концлагеря! Я едва не бросилась следом…
Лэйни достала платок и высморкалась. Меган взяла ее за руку, тихонько поглаживая.
– Завтра Праздник зимы и снегопада. Это ее взбодрит, вот увидишь. Девчонка обожает балет.
– Зимы и снегопада? – вырвалось у Лэйни, которая понятия не имела, о чем идет речь.
– Да ты чо? – изумилась Меган. – Ты чо, не в курсе? Райли тебе не говорила? Ну, дела! Завтра без четверти три в Пембли-холле будет целое представление…
– Господи Боже, что же теперь делать?
– Они репетируют с самого сентября, так что Райли уже готова. Ей только нужно явиться туда, прихватив балетки и пачку.
Как раз этим утром, вспомнила Лэйни в панике, она заглядывала в шкаф Райли, одевая ее в школу. Там не было ничего похожего на балетки и пачку! Где же теперь искать то и другое за день до представления? Она с таким ужасом уставилась на Меган, что та развела руками.
– Подумаешь, разок можно и пропустить! В конце концов ее родителей только что схоронили…
– Ты очень добрый человек, Меган, – возразила Лэйни, зная, что все не так просто, – но дети должны, просто должны вернуться к нормальной жизни. Пропустить представление, к которому готовился месяцами, – это дополнительная травма.
– Может, я чем помогу? Звони, заходи – в любое время, ясно?
– Добавить себе хлопот к воспитанию детей и ядерной физике, этого ты хочешь? – с горечью усмехнулась Лэйни.
– Это поначалу все так страшно, помяни мое слово! Пообвыкнешь, притрешься – оно само и покатится.
– Да уж, конечно! – недоверчиво хмыкнув, Лэйни снова откинулась на сиденье.
– По-моему, это в следующем квартале, – Райли вертелась на сиденье, выглядывая то в правое, то в левое окно машины.
– Куда поворачивать? – спросила Лэйни, отчаявшись добиться от девочки информации, которая привела бы их к месту назначения. – Направо или налево?
Райли только хлопала глазами с озадаченным выражением лица, потом неопределенно помахала влево.
– Я помню, что туда, но… может, проедем еще немного. Я не совсем уверена, понимаешь?
Лэйни промолчала. Все, что бы ни говорила Райли, было лучше, чем обиженное молчание, встретившее ее после приезда со станции. На вопрос насчет представления девочка неохотно ответила:
– Я не хочу туда.
После двухчасовых уговоров она все-таки согласилась, и вот в шесть часов вечера Лэйни рыскала по городу в поисках если не балетной пачки, то хотя бы белого тюля для того, чтобы ее сшить. Она начала обзванивать одноклассниц Райли, и на пятом звонке выяснилось, что мать одной из девочек купила слишком много ткани и готова ее уступить. Теперь она ехала по полученному адресу, заранее предвкушая, как будет далеко за полночь кроить, наметывать и шить, а когда покончит с этим, усядется наконец заканчивать Пэтси-Пони.
Даже если этот сумасшедший кросс увенчается успехом, она понятия не имела, как сможет отвезти работу в Нью-Йорк и вовремя вернуться, чтобы отвезти Райли в Пембли-холл. Оставалось надеяться, что все как-нибудь устроится.
– Ничего, время терпит, – сказал Патрик Фучард, когда она предупредила, что вынуждена на некоторое время отложить работу над Маризой.
Но оставались еще и старые долги – Пэтси-Пони и прочее, – о которых нечего было и думать, пока каждый новый день приносил проблемы, касающиеся Тима и Райли. Лэйни уже не раз приходила мысль бросить работу и посвятить детям все свое время, но она понимала, что не сможет. Решения столь важные не принимаются вдруг, когда еще и месяца не прошло со дня смерти подруги. Одним движением руки отмести все, чем жила раньше, перебраться в пригород, стать только домохозяйкой, только матерью… невозможно! Но и продолжать жить, как жила, успевать и работать, и воспитывать детей у нее тоже не получалось. Коллеги сочувствовали ей и шли навстречу во всем, но нельзя было откладывать работу до бесконечности. Заказчики не могли ждать, пока закончится траур, или Праздник зимы и снегопада, или проблемы с Тимом. Проект «Пэтси-Пони» должен был быть завершен к выходу фильма на экран, а до этого оставалось меньше двух месяцев. Если бы Лэйни опоздала, творческий коллектив тоже выбился бы из графика, и тогда компания понесла бы громадные убытки уже в первую неделю проката.
Оставалось сократить время, отведенное для Тима и Райли. Лэйни мысленно застонала, подумав об этом. Дети едва перетаскивали себя из одного дня в другой! Может быть, стоило обратиться к профессиональной помощи, даже если это не понравится ее подопечным. К кому обратиться за консультацией? К Меган Берк? Возможно, она знает хорошего психоаналитика…
Наконец поиски нужной улицы увенчались успехом, и Лэйни приободрилась. Она бывала в Медоувью десятки раз, с тех пор как здесь поселились Коулы, но приезжать в гости и жить было совсем не одно и то же. Ей приходилось сопровождать Фэрил и на стадион, и в химчистку, поэтому названия некоторых улиц успели примелькаться. Зато другие ни разу не попадали в поле ее зрения. Из окошка автомобиля город казался лабиринтом, заблудиться в котором было проще простого. Лэйни добиралась из Медоувью до Манхэттена чуть ли не с закрытыми глазами, но понятия не имела, как добраться со Скайлэк-роуд до Бридлав-роуд.
– Ага, нашли! – торжествующе воскликнула Райли. – Вон тот желтый дом, весь освещенный!
Лэйни с облегчением повернула к указанному зданию, которое и правда сияло на манер гигантского фонаря.
– А ты знаешь, сколько часов горит, не перегорая, стоваттная лампочка? – вдруг спросила Райли.
Из нее хлынул нервозный поток информации, касающейся электричества. Немного послушав, Лэйни признала, что ей и за тысячу лет не собрать столько знаний по данному предмету, сколько уже держала в голове эта семилетняя девочка. Способность помнить поразительное количество не связанных между собой фактов прорезалась в Райли еще в три года. К семи годам их объем так пополнился, что уже одно это могло через пару лет позволить ей закончить школу экстерном.
Лэйни понимала, что девочка бессознательно пытается оттянуть время визита, но сделала вид, что не замечает этого. Наклонившись, чтобы отстегнуть привязной ремень Райли и открыть для нее дверцу, она мимоходом чмокнула девочку в кончик носа.
– А ну, шевелись, нас ждут великие дела!
Райли не двинулась с места. Даже когда Лэйни вышла из машины и прошла пару шагов по дорожке, она продолжала сидеть, не отрывая взгляда от лобового стекла. Лэйни непроизвольно глянула на часы. Половина седьмого! Время летело, как на крыльях.
– Пойдем же, Райли!
Девочка даже не повернула головы. Лэйни едва не крикнула: «Вставай, черт возьми! Я же для тебя это делаю!», как вдруг заметила слезы, одна за другой скатывающиеся по щекам Райли.
– Что случилось, милая? – спросила она, присев на корточки и взяв в ладони бледное влажное личико.
– Я не пойду с тобой! – И Райли зарыдала в голос.
– Но почему же? – Лэйни порылась в памяти в поисках имени девочки, чья мать обещала ей тюль. – Там Венди. Вы сможете поиграть, пока мы с ее мамой все обсудим.
Девочка только опустила голову, разглядывая свои обкусанные до мяса ногти.
– Райли, скажи же мне, в чем дело!
Лэйни осторожно вытянула малышку из машины и уселась прямо на тротуар, обнимая ее. Райли, дрожащая и мокрая от слез, прижалась к ней изо всех сил и наконец призналась:
– Венди не станет со мной играть. Никто никогда больше не будет играть со мной. Сегодня со мной за целый день никто даже не заговорил! – И она вновь разразилась рыданиями.
Только тут Лэйни поняла, в чем дело. Она вспомнила детство и то, как у ее одноклассницы, Юнис Голд, сестренка умерла от гриппа, перешедшего в тяжелейшую пневмонию. Они учились тогда в третьем классе, и, когда Юнис снова появилась в школе, никто не знал, как вести себя с ней. Именно поэтому одноклассники сторонились ее, Лэйни тоже. Только сегодня она с запоздалым раскаянием поняла, что должна была чувствовать Юнис. Бедняжка!
И бедняжка Райли! Горькие рыдания девочки вызвали в ней желание плакать в унисон. Вместо этого Лэйни постаралась улыбнуться.
– Вот что мы сделаем. Ты подождешь меня в машине, а я забегу в дом буквально на пять минут – только чтобы взять ткань. Потом мы поедем домой, сошьем тебе шикарную пачку, и это сразу решит половину всех проблем!
Она подтолкнула Райли к машине, а сама заторопилась к дому, крикнув через плечо: «Одна нога здесь, другая там!»
«Я ищу, где полегче и как попроще, – уныло думала Лэйни, нажимая кнопку звонка. – Вместо того чтобы так носиться с этой юбкой, надо было заняться Райли: порасспросить ее о том, как она себя чувствует, подбодрить ее, утешить. Ничего не скажешь, хороший из меня опекун! Я даю им кров и пищу, а на остальное попросту не способна. Если бы ты только знала, Фэрил, какой неудачный выбор вы с Джоном сделали!»
Картошка как будто запекалась удовлетворительно. Лэйни прикрыла дверцу духовки и заглянула в микроволновую печь, где готовился кусок вырезки. Она совсем забыла заранее посолить, поперчить и сбрызнуть мясо уксусом, и это пришлось делать за пять минут до того, как помещать кусок в микроволновку. Интересно, это единственное, что она забыла, или будут еще сюрпризы?
Из гостиной слышался звук единственного мультфильма, который Райли соглашалась смотреть в отсутствие Лэйни, – «Красавица и чудовище».
Пожалуй, к обеду не хватало овощей. Но где их найти в половине восьмого вечера? Наверное, стоило серьезнее отнестись к хозяйственным делам и хотя бы раз съездить в супермаркет. Увы, на это не удалось бы выкроить и получаса. Всю неделю они жили на гуляше и тех домашних сладостях, что оставили приходившие на поминки гости. Кончилось тем, что в морозилке остался единственный кусок мяса, а в шкафу – с десяток засохших печений.
Лэйни открыла холодильник и тщательно осмотрела полки. В углу одной из них нашелся полупустой пакет моркови. Ура! Она бросилась рыться в шкафах, шкафчиках и ящиках столов и с третьей попытки обнаружила нож для чистки овощей. В спешке почистив их и порезав, она поставила блюдо тушиться на огне значительно большем, чем следовало. Но что делать? Времени оставалось в обрез.
Вернувшись из поездки за тюлем, она заставила Тима выйти во двор и сейчас открыла окно кухни, чтобы убедиться, что он все еще там. Там он и был, меланхолично бросая мяч в баскетбольную сетку, подбирая и бросая снова.
– Тим, иди домой! – крикнула Лэйни. – Обед почти готов.
Тим, конечно, прекрасно все слышал, но не подал виду. Если бы он каким-то образом подтвердил, что слышал зов, пришлось бы идти домой, садиться за стол и целый час вести светскую беседу с Лэйни и Райли. Нет, все что угодно, только не это.
Подойдя под самую корзину, мальчик начал делать бросок за броском, ловя мяч и снова нацеливаясь им внутрь металлического круга. Но если он надеялся таким образом забыться, ничего из этого не вышло. Мысли – всегда одни и те же, неумолимые, настойчивые – не давали ему покоя. Как он ни старался, Тим не мог забыть последнее утро, проведенное в присутствии обоих родителей, но незримо для них. Как странно, как жалобно звучал тогда голос матери! Как страшно кричал на нее отец! А на другой день они оба были мертвы. Говорили, что в подвале, в одной из труб газового снабжения возникла утечка. Так говорили.
И он старался, честно старался поверить, что никто не виноват! Утечка газа – такое ведь случается. Но почему именно в тот день, когда отец и мать так ужасно поссорились?
Тим видел краем глаза, что Лэйни по-прежнему наблюдает из окна. Не выдержав этого безмолвного упрека, он повернулся спиной к окну кухни и уставился вдаль. Отрицать правду было бесполезно. Совпадений не бывает. Тим стоял, постукивая по мячу и заставляя его подпрыгивать вверх снова и снова. Он не замечал этого. В голове впервые за прошедшую неделю оформились слова, которые он не хотел знать, видеть или слышать.
«Мой отец убил мою мать».
Рука Тима повисла вдоль бедра. Мяч упал, покатившись вниз по легкому уклону газона. Мальчик механически бросился за ним, подхватил и выпрямился, вращая мяч между указательными пальцами. Слова повторялись и повторялись, порождая, казалось, противное эхо внутри головы.
«Мой отец убил мою мать».
Он убил ее и себя. Невозможно. Но так и было.
Мяч продолжал размеренно вращаться перед его глазами, и голос Лэйни донесся сзади, словно сквозь слой ваты.
– Обед будет готов минут через пять, не больше. Тим, милый, иди в дом и мой руки.
Он даже не повернул головы, продолжая вращать и вращать мяч между указательными пальцами.
Вспомнив, сколько всего еще предстояло сделать, Лэйни беспомощно помотала головой. Только не паникуй, приказала она себе. Сначала обед, потом юбка, Пэтси-Пони и, наконец, сон. Нужно только придерживаться этого списка, и все будет в порядке.
Вернувшись домой с несколькими метрами тюля, она разложила ткань на большом обеденном столе, подколов выкройку так аккуратно, как сумела. Она ничего не шила со школы, с тех уроков домоводства, которые терпеть не могла. Она и тогда не блистала талантом портнихи. Отыскав громадные портновские ножницы, она вырезала заготовку будущей балетной пачки, вознаградив себя за этот тяжкий труд небольшим перерывом, в течение которого готовила обед. Сам процесс шитья она сочла за лучшее отложить до окончания обеда.
– Что, уже пора есть? – спросила Райли, закутанная в детское пикейное одеяльце, которым не пользовалась лет с трех.
– Почему бы тебе не вымыть руки, пока я буду загонять Тима домой? Похоже, он не горит желанием сесть за стол.
Она вышла на задний двор, натянув одну из курток с вешалки и запахнувшись от ветра. Тим не подал вида, что слышал хлопок двери, но промахнулся по корзине.
– Тим, пойдем обедать. Ты почти ничего не ешь. Так можно и с голоду умереть.
Не отвечая, он поймал мяч и снова нацелился по корзине.
– Завтра тебе в школу, – умоляюще глядя на мальчика, Лэйни сделала еще одну попытку. – Завтра тебе придется пойти на уроки, милый. Может быть, ты как-то приготовишься к этому… позвонишь друзьям, узнаешь, что задавали на дом…
Тим продолжал вести себя так, словно рядом никого не было. Он снова бросил мяч, промазав на полметра, поймал его и собрался бросить снова.
– Тим, перестань! – Лэйни выхватила мяч у него из рук. – Тебе совершенно ни к чему мучиться в одиночку. Правда, зачем это? Завтра я съезжу к миссис Берк и узнаю, есть ли хороший психоаналитик, который сможет нас принять. Да мне и самой это не помешает, ведь твои папа с мамой были моими лучшими друзьями.
Мальчик смотрел сквозь нее, словно его тело каким-то образом оккупировал чужак, который не имел с ним ничего общего. Нет, от нее не было совершенно никакого толку. Подумав так, Лэйни вновь ощутила горечь неудачи.
– Ладно, будем есть вдвоем, – сказала она, вернувшись в кухню, где Райли ставила на стол разносортные приборы (деталь, которую Лэйни совсем упустила из виду).
Мясо пережарилось и застревало в зубах, а недоваренная морковь неприятно похрустывала. За столом царило унылое молчание, которое Лэйни постаралась развеять, спросив:
– Что ты больше всего любишь есть на обед, Райли?
Девочка равнодушно пожала плечами.
– А что ты наденешь завтра?
Ответа снова не последовало, и ей на память пришли многочисленные обеды, на которых она присутствовала в доме Коулов. Райли заговорила гораздо раньше, чем большинство детей, и была такой болтушкой, что едва ли когда замолкала на пять минут. Ее щебетание, как музыка, наполняло столовую. Сейчас ребенок говорил чуть больше глухонемого.
Тягостную тишину прервал звонок в дверь. Лэйни подняла взгляд на кухонные часы. Кто бы это мог быть, в восемь часов вечера понедельника? Озадаченно хмурясь, она прошла через холл к парадной двери. Сзади послышались звук отодвигаемого стула и детские шаги. Райли поднималась по лестнице.
На крыльце стояли двое мужчин. Лэйни решила, что это, вероятно, друзья семьи, явившиеся принести соболезнования, и сердце ее упало.
– Добрый вечер, – сказал один из них, более высокий, пожимая ей руку и без приглашения проходя в дом. – Меня зовут Том Уильямсон, а это олдермен Рафферти.
– Питер, – уточнил второй, входя следом за ним и закрывая дверь.
– Мы были близкими друзьями Джона и пришли, чтобы предложить вам любую помощь, какая требуется.
Уильямсон покровительственно обнял Лэйни за плечо и повел в гостиную. Там он расположился в одном из кресел, а она осталась стоять, думая: да, мне нужна помощь! Мне нужно, чтобы вы оба ушли – и поскорее!
– Спасибо за предложение, – громко сказала она, понятия не имея, как будет продолжать.
Оба посетителя смотрели на нее в ожидании, словно Лэйни была обязана их развлекать, но с полминуты она не могла подобрать ни одной приличествующей к случаю фразы.
– Вы давно знали Джона и Фэрил? – наконец пролепетала она, ничуть не интересуясь тем, что услышит в ответ.
Ее вопрос, казалось, открыл плотину воспоминаний. Перебивая друг друга, Уильямсон и Рафферти принялись извлекать из памяти эпизод за эпизодом. Это продолжалось не менее четверти часа, и Лэйни не сомлела только благодаря тому, что в кухне послышались торопливые шаги. Она так обрадовалась, что встретила искренней улыбкой появившегося Пенна Бекли. Он занимал летний домик, появляясь и вновь исчезая в зависимости от неизвестного ей расписания, и невозможно было предугадать, когда он снизойдет до очередного появления в доме.
– Вы знакомы? – спросила она с нескрываемым отчаянием в голосе.
– Пенн Бекли, брат Фэрил, – небрежно представился тот.
Уильямсон и Рафферти немедленно перевели поток воспоминаний в новое русло, повторив от первого до последнего слова все, что до этого говорили Лэйни.
Внимательно их выслушав, Пенн повернулся к Лэйни.
– Тим, по-моему, тренируется играть в баскетбол вслепую. Снаружи совсем темно.
– Я пыталась позвать его на обед, но не знала волшебного слова, и ничего не получилось. К тому же он отказывается идти завтра в школу.
«А я ведь понятия не имею, как с ним разговаривать, и эти типы не собираются уходить, и на столе лежит незаконченная юбка Райли, не говоря уже о с набросках, до которых еще надо доползти через этот бесконечный вечер!»
Она не сказала ничего из этого, но Пенн, казалось, прочитал ее мысли.
– У моего племянника сейчас трудный период, – обратился он к посетителям, сочувственно улыбаясь. – Уверен, вы это понимаете. Может быть, если мы втроем выйдем и поиграем с ним полчасика, это поможет делу…
– Ну конечно! – хором ответили Уильямсон и Рафферти, снимая пальто.
Лэйни заторопилась в кухню, а из гостиной вскоре снова послышались звуки «Красавицы и чудовища». Не прошло и десяти минут, как со стола было убрано, а тарелки вымыты. Настало время заняться балетной пачкой. В памяти Лэйни всплыла картина из детства: миссис Клоски с отвращением вертит в руках то, что только человек с фантазией мог бы назвать расклешенной юбкой, и ставит Лэйни первую и последнюю в жизни единицу.
Чтобы хоть на пару минут оттянуть неизбежное, она выглянула на задний двор. Уму непостижимо! За домом горел свет, и мальчик, который едва выдавил из себя десять слов за целую неделю, с хитрой улыбкой обводил мяч вокруг Тома Уильямсона. Вот он перебросил мяч Пенну, который ловко послал его прямо в корзину. Тим подпрыгнул, показывая дяде большой палец и улыбаясь во весь рот.
Лэйни тихо возблагодарила Бога за это чудо, надеясь только, что оно продлится достаточно долго, чтобы мальчик сумел продержаться весь первый школьный день.
У нее настолько отлегло от сердца, что даже давно забытая наука шитья на старенькой швейной машине сама собой всплыла в памяти. К десяти часам вечера юбка была готова. Примерив ее на Райли и убедившись, что все в порядке, Лэйни уложила девочку и постояла в дверях, любуясь воланами белого тюля. Теперь на очереди была Пэтси-Пони.
В кухне она обнаружила всех четверых игроков, занятых оживленной беседой. Судя по количеству пустых пивных бутылок на столе, мужчины были уже хорошо подогреты. Тим пил через соломинку имбирный эль.
– «Никсы» неплохо выглядели в местном чемпионате, – оживленно говорил он, – но не думаю, что они потянули бы мировой. Орландо, конечно, сильный игрок…
– Ты что-нибудь ел? – осторожно спросила Лэйни, надеясь, что этим не ввергнет мальчика в очередной период молчания.
– Ел, ел! – весело откликнулся Тим. – Дядя Пенн сделал мне сандвич.
– Тогда я пойду? У меня еще масса работы. Ничего, если я не буду поддерживать компанию?
Мальчик пожал плечами, явно равнодушный к тому, уйдет она или останется. Пенн кивнул.
– Тебе завтра рано вставать, – добавила Лэйни.
– Все будет в порядке. Тим и я заключили соглашение: после двух банок содовой он сразу ложится, верно, приятель? – Пенн наклонился и взлохматил мальчику волосы, а тот в ответ энергично закивал.
«Надеюсь, он не уедет как можно дольше», – подумала Лэйни с благодарностью, поднимаясь в комнату для гостей, где ее ждала Пэтси-Пони. Но когда далеко за полночь она спустилась на разведку, все ее благодушие испарилось в один миг. Пенн сидел в гостиной, продолжая пить, но теперь вместо «Будвайзера» на ковре перед ним стояло шотландское виски и литровая бутыль содовой.
– По-моему, тебе пора отправляться к себе! – раздраженно заметила Лэйни.
Пенн никак не отреагировал на ее слова. Казалось, он вообще не сознает, что рядом кто-то есть. Он сидел, ссутулясь и уставив глаза в пол, и только движение руки, подносящей ко рту высокий стакан, говорило о том, что он не спит. Теперь в нем не было и следа шарма, который он ранее изливал на своих собеседников. Пенн выглядел безразличным ко всему, почти безжизненным.
