Текст книги "Анатомия бабника (ЛП)"
Автор книги: Синди Мэдсен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
Глава 42
Уитни
В голове гудело от вопросов, на которые не было ответов, а колени отказывались выдерживать мой вес так, как должны были.
Я сделала два шага, прежде чем решила, что мне пора возвращаться. Я хотела получить больше гарантий, что Хадсон не играет со мной – и что он не причинит мне вреда, – но я как бы огорошила его.
Я хотела сдержать свое разочарование и гнев и показать ему, что я не слабая, но он так крепко обнимал меня и так бережно целовал. Я не знала, достаточно ли было его обещания попробовать, но знала, что он мне небезразличен, и что люди, которые должны были быть рядом с ним, дали ему слишком мало шансов. Я не собиралась повторять ту же ошибку.
К тому же, как бы это ни было неприятно, я должна была рассказать ему о статье, над которой работала для газеты, чтобы, какая бы версия ни вышла в понедельник, она не застанет его врасплох и не заставит почувствовать себя использованным. Как будто это было бы недостаточно сложно, мне пришлось бы добавить к этому признание о записке, которую я увидела на его холодильнике, и о том, как я могла навлечь на них с Дэйном неприятности, даже если это стало последней каплей, которая сломала нас.
– Братан, – услышала я, резко обернувшись. На секунду я задумалась, почему Дэйн называет меня «братаном», но потом поняла, что его голос доносится через открытое окно слева от двери. – Ты сделал это! Ты переспал с ней!
Ух ты, он был в восторге от этого? Наверное, я должна была обидеться, что он предположил, будто я переспала с Хадсоном, хотя, насколько ему было известно, мы всего лишь немного поцеловались. У меня по коже побежали мурашки, когда я подумала о том, насколько более неловким будет стук в дверь и признание.
– Не могу поверить, что ты не сказал мне прямо в лицо, как я был неправ, сомневаясь, что ты сможешь это сделать.
Я застыла с поднятым кулаком в нескольких секундах от того, чтобы постучать. Дурное предчувствие пробрало меня по коже, когда я сказала себе, что ослышалась.
– Сначала она была так напряжена, что я усомнился, знает ли она, что такое секс, – сказал другой голос. Должно быть, это был Райдер, потому что я не сразу узнала его. – Очевидно, ты был прав, что ей просто нужно было немного расслабиться – я с трудом узнал ее. Итак, как она? Под ее внешностью скрывается сумасшедшая девушка?
– Да ладно, ребята, – это был Хадсон, голос, который я узнала бы где угодно. Я хотела, чтобы он сказал что-нибудь, что придало бы смысл заявлениям Дэйна и Райдера, дало бы понять, что я их неправильно поняла. – Это не…
– Я не думал, что у тебя получится, когда мы впервые заключили пари, и как только я увидел, как сильно она тебя ненавидит, я действительно решил отказаться от этого, – сказал Дэйн. – Полагаю, твоя репутация и футболка Лундквиста в безопасности. Но я думаю, мне следует сделать скидку на то, сколько я тебе должен, потому что я дал тебе дополнительный толчок, когда ты был готов сдаться.
Мир повернулся вокруг своей оси, и шум приливающей к моей голове крови заглушил все остальные звуки. Он заключил пари, что сможет переспать со мной, с напряженной репортершей, которая ворвалась к ним и потребовала, чтобы все относились к ней профессионально. Все это было большой игрой – внезапно то, как он преследовал меня, несмотря на то, какой я была подлой, и сколько раз я отталкивала его, обрело смысл.
Это было единственное, что имело смысл, поэтому я не была уверена, почему была настолько глупа, чтобы купиться на это.
Теперь я просто объект их шуток. История в раздевалке, которую они будут повторять и над которой будут смеяться.
Я даже не поняла, как дошла до своей машины, но каким-то образом оказалась внутри и вставила ключ в замок зажигания. Я думала, что была расстроена по дороге туда, но теперь я знала, что то, что я чувствовала раньше, было пустяком – совершенно безобидным по сравнению с тем, что наполняло сейчас с головы до ног так, что каждый вздох, каждое малейшее движение пробирали до костей и заставляли чувствовать себя хуже. Интересно, смогла бы я пережить такую сильную боль?
На автопилоте я поехала домой. Гнев нарастал, когда я стремительно поднималась по лестнице, я ухватилась за него, как за спасательный круг, позволяя ему поднять меня над туманом горя. Он овладел моим телом, когда я взяла свой ноутбук и открыла первую язвительную версию своей статьи о спортсменах и обо всем, что им сходило с рук. Я обезумела, когда мои пальцы бегали по клавиатуре. Каждый раз, когда я замедлялась, чтобы подумать или вспомнить часть исследования, которое я провела за последние шесть недель, острая боль в груди грозила взять верх и снова ввергнуть меня в мучения.
Поэтому я печатала быстрее, пока мои пальцы и запястья не начали пульсировать, а глаза не начало жечь от постоянного взгляда на экран. После этого я погружусь в депрессию и переживу нервный срыв, но вместо того, чтобы иметь около себя только пустую коробку из-под бумажных носовых платков и столь же пустую упаковку из-под мороженого, я обязательно закончу эту статью.
Так, Хадсон будет знать, что, возможно, и выиграл свое унизительное пари со своими придурковатыми товарищами по команде, но Уитни Портер больше не собиралась сдаваться, не нанеся свой собственный нокаутирующий удар.
Как тебе это понравится для гребаного спортивного репортажа?
Глава 43
Хадсон
Это была худшая игра в моей жизни. Без сомнения, карма отплатила мне за то, что я не рассказал своим соседям по комнате, насколько они были неправы по поводу всего, что произошло между мной и Уитни.
Уитни, которой не было на трибунах. Я видел Лайлу, но место рядом с ней было пустым.
Тренер сердито посмотрел на меня, когда я занял свое место на скамейке запасных. В следующий тайм-аут он собирался наброситься на меня. Мне следовало бы беспокоиться по этому поводу, но я снова взглянул туда, где обычно сидела Уитни, и нахмурился, когда ее все еще там не было – а теперь и Лайлы.
Что, если она уже махнула на нас рукой? Она была так расстроена из-за истории с Линдси сегодня днем, и я могу сказать, что моего обещания попытаться было недостаточно, чтобы развеять ее опасения. После того, как она ушла, я все еще думал о том, как все исправить, вот почему я стоял там как идиот, когда мои соседи по комнате поздравляли меня с дурацким пари, на которое мне было наплевать. Об этом не было речи уже несколько недель – на самом деле, об этом вообще никогда не было речи, особенно после того, как мы впервые по-настоящему поговорили.
Я начал было говорить им, что это не так. Что она мне небезразлична, и что они должны заткнуться и никогда больше не говорить о ней в таком тоне. Но я не мог перестать смотреть на дверь, через которую она ушла, и мысль о том, что между нами, возможно, уже все кончено, разрывала меня на части. Все остальное, казалось, не имело значения, и последнее, что я хотел делать, – это объяснять это парням, которые будут вешать мне лапшу на уши о том, что я наконец-то влюбился в девушку.
Тогда мне пришлось бы объяснять, что я уже все испортил и не знаю, как это исправить, да и смогу ли вообще. Мысль о том, что в моей жизни не будет Уитни, делала меня совершенно несчастным, до такой степени, что даже хоккей не помогает.
Не то чтобы я признавал это вслух, но первая часть была достаточно неприятной.
Кто знал, что Дэйн тогда натворит, вмешиваясь не в свое дело.
Но когда они начнут шутить по этому поводу сегодня вечером – а я был уверен, что они так и сделают, – я поставлю их на место. Тогда я и обдумаю свой следующий шаг.
Конечно, во время тайм-аута мне надрали задницу, но тренер снова отправил меня на лед. Поскольку я ничего не мог поделать с Уитни прямо сейчас, я решил сделать то, что делал всегда, и выместить свой гнев на льду и команде соперника. Зачем надевать щитки, если не собираешься их использовать, верно?
* * *
Я принял самый быстрый душ в своей жизни, чтобы успеть уйти с Уитни – даже если мы будем уходить не торопясь, чтобы не вызвать подозрений. Мы встретимся у ее машины, или у нее дома, или где угодно, чтобы закончить наш предыдущий разговор, потому что мне нужно было еще многое сказать.
– Уитни заходила? – спросил я Дэйна и Райдера, осматривая комнату – не то чтобы ее было трудно заметить в море парней, но даже после того, как я подошел, я не мог оторвать взгляд от помещения.
– А что? – спросил Дэйн. – Ты планировал… – Под моим убийственным взглядом он сжал челюсти. Затем его глаза расширились. – Она тебе нравится. Черт, братан, я не знал, иначе никогда бы не сказал всего этого раньше.
Я отмахнулся, потому что у меня сейчас не было на это времени.
– Да, да. Мы поговорим об этом позже. Ты ее видел или нет?
– Нет. Она не пришла. Только какой-то чувак из «Globe».
Я посмотрел на Райдера, и он покачал головой.
– Я ее не видел.
Я достал свой телефон и позвонил ей, но сразу попал на голосовую почту. Я заметил Бека в другом конце комнаты, тоже принявшего душ и одетого, и бросился к нему.
– Эй, не знаешь, что случилось с Уитни?
Он закинул спортивную сумку на плечо и достал телефон.
– Нет. Лайла была здесь в начале игры, но на середине я оглянулся, а ее уже не было. Я пытался дозвониться, но она не отвечала.
Ужасные сценарии с участием Уитни пронеслись у меня в голове: она попала в автомобильную аварию, она лежит на больничной койке. Я сказал себе, что слишком остро реагирую, но образы остались, заставляя мое сердце биться все быстрее и быстрее, с каждым ударом усиливая беспокойство.
Бек посмотрел на меня, и беспокойство, должно быть, заразительно, потому что он тоже забеспокоился.
– Я уверен, что с девочками все в порядке, – сказал он, но это прозвучало неубедительно. Так говорят, когда пытаешься сам убедить себя, чтобы не сойти с ума. Он снова посмотрел на свой телефон. – Я собираюсь к ним домой. Я позвоню и дам тебе знать, что выясню.
– Я иду с тобой, – сказал я. – Дай мне только забрать вещи. Две секунды.
Бек кивнул.
– Хорошо.
Через десять минут мы уже сидели в «Лендровере» Бека и ждали в длинной очереди машин, чтобы выехать со стоянки. Обычно мы уезжали позже всех, и я уже забыл, как трудно бывает уехать отсюда сразу после игры.
Тревога, которой я не испытывал уже много лет, всплыла на поверхность, напомнив мне, как сильно я ненавижу чувствовать себя беспомощным. Я забарабанил пальцами по бедру, концентрируясь на каждом прикосновении. Уитни стала огромной частью моей жизни за такое короткое время, и мысль о том, что ей может быть больно, а меня не будет рядом, разрывала меня на части.
Я сосчитал машины перед нами. Еще пять, и мы будем у выхода.
– Стала бы Лайла уходить посреди игры, если бы это не было срочно? Например, с ее соседкой по комнате случилось что-то плохое, ведь она так и не появилась?
Бек взглянул на меня. Он тоже был напряжен больше обычного, но, похоже, справлялся с этим лучше, чем я.
– Не знаю. Но чрезвычайной ситуацией для Лайлы могло стать то, что она узнала, что получила двойку за тест, и подумала, что ей нужно немедленно идти заниматься, или, возможно, бездомная кошка в беде… – он улыбнулся и покачал головой, но затем выражение его лица снова стало серьезным. – Хотя такой сценарий кажется маловероятным, пока она сидит на трибуне. Однако она становится страшно сосредоточенной, и все, над чем она работает, берет верх и становится чрезвычайной ситуацией.
Когда машина перед нами не тронулась с места, хотя другие впереди нее уже поехали, Бек посигналил.
– Езжай уже.
Мы проползли вперед на несколько дюймов, и Бек снова взглянул на свой телефон.
– Но она не отвечает на звонки, и это сводит меня с ума, потому что я начинаю думать обо всем плохом, что могло случиться. И если это действительно чрезвычайная ситуация, мне нужно добраться до нее, а все эти машины едут так чертовски медленно.
Ладно, возможно, он держался не так хорошо, как я думал. Мы наконец доехали до съезда, и он нажал на газ. Мы выехали с парковки, и он резко свернул направо на боковую улицу, чтобы уйти от оживленных дорог.
– Я никогда не задумывался о том, что может случиться с человеком за один день, когда тебя нет рядом, – сказал я. – Автомобильные аварии, ограбления и психи с оружием…
Бек нажал на газ на желтый сигнал светофора, и я положил руку на приборную панель.
– Мой разум никогда раньше так не поступал со мной. Я, конечно, забочусь о парнях из команды, но они могут сами о себе позаботиться. Не то чтобы Уитни не могла, но…
– Но ты хочешь быть рядом, чтобы постоянно защищать ее от всего? – спросил Бек.
– Да. Затолкать ее в пузырь и прикрепить к ней устройство слежения внезапно перестало казаться безумной идеей. Что все это значит?
– Я не уверен, что ты готов это услышать, – сказал Бек. – Я не очень хорошо справился с этим, когда это случилось со мной, и, если ты сейчас выйдешь из машины, девочки набросятся на меня. Они на удивление пугающие, когда объединяют свои смертоносные взгляды.
Несмотря на беспокойство, которое все еще терзало меня, я рассмеялся.
– Ты увидишь, – сказал он, и я понял, что хочу это увидеть. Я хотел, как можно лучше узнать Уитни и людей, которые были важны для нее.
Большую часть своего детства я провел, чувствуя, что ничего не контролирую, и, когда я ушел из дома, я поклялся, что мне больше никогда не придется так жить. Если я контролировал ситуацию, то мог с достаточной точностью предсказать исход.
На льду я разыгрывал все партии. Я тренировался, отдавая все силы, чтобы выступать на своем уровне. Да, возникали ситуации или допускались ошибки, но я извлекал из них уроки, вносил необходимые изменения, а затем ко мне возвращался контроль. В школе я находил время и делал все, что мне было нужно, чтобы сдать уроки, даже когда я их ненавидел, и это требовало дополнительной помощи.
С Уитни…Я никогда полностью не контролировал себя. Так было с самого начала. Одна из причин, по которой я жаждал быть с ней, заключалась в том, что мне не нужно было думать о том, чтобы контролировать себя. Я мог отпустить все и просто быть самим собой, не боясь, что это вернется и укусит меня.
Однако меня пугала неопределенность того, чем все это в конечном итоге закончится. Если я пойду ва-банк, значит мне будет что терять, и я мог бы приложить все усилия, но все равно потерплю неудачу. Потому что быть собой означает, что я буду совершать ошибки.
Я не говорил людям, что они мне небезразличны. Я был уверен, что Дэйн знал, но мы не то чтобы сидели и обсуждали это. Моей маме было трудно произнести это вслух, и в последнее время она редко выражала что-либо, кроме своего разочарования тем, что я не помогаю ей выйти замуж за ее бывшего, который вел себя отвратительно. Я думал, что показал Уитни, но, судя по нашему предыдущему разговору, я этого не сделал, недостаточно хорошо. Если бы она знала, что я к ней чувствую, она бы не беспокоилась, что я буду относиться к ней так, как относился к девушкам в прошлом. Я все еще не был уверен, смогу ли дать ей все, чего она заслуживает. Если у меня и было то, что нужно для настоящих отношений, то я, конечно, никогда не видел и не переживал ни одного, который бы не закончился плохо.
Мысль о том, чтобы попросить совета по отношениям, заставляла меня съеживаться, но я был в отчаянии, чтобы это не сделать.
– Как тебе удается совмещать хоккей, учебу и все остальное? Я хочу, но иногда мне кажется, что я и так еле держусь на ногах. Я боюсь, что попытаюсь и потерплю неудачу, и тогда единственное, чего я добьюсь, – это причиню боль нам обоим.
Бек замедлился, поворачивая, чтобы подъехать к жилому комплексу.
– Одно дело понимать, что ты влюблен в девушку, но совсем другое – обнаружить, что ты не можешь без нее жить. Когда это случается, ты просто делаешь все, что в твоих силах.
От этого заявления у меня волосы на голове встали дыбом.
По правде говоря, я все еще отождествлял заботу с болью. Но было уже слишком поздно не обращать внимания, не вмешиваться, не связывать случившееся с ней со мной.
Мысль о том, что Уитни больше не будет в моей жизни.… Мои легкие сжались, как будто они отказались бы работать, если бы это когда-нибудь случилось.
Я не хочу жить без нее.
Я не могу без нее жить.
Раньше я думал, что смогу обойтись просто дружбой с ней, но к черту это. Она была всем, чего я хотел, и точка.
Я влюблен в нее.
И как только я удостоверюсь, что с ней все в порядке, я собираюсь сказать ей это.
Глава 44
Хадсон
Мы с Беком выскочили из машины и побежали через парковку.
– Обе машины здесь, – сказал он, и напряжение немного спало с него, а вместе с ним и с меня.
Перед моими глазами заплясало что-то белое, и я поднял взгляд. День был таким теплым, а теперь пошел снег – такое часто случается в начале зимнего сезона. Пришло тепло, а за ним – холодный фронт.
Обычно я считал, что снежные бури приносят удачу, особенно те, которые обещали пару футов снега – в детстве это означало играть в хоккей на открытом воздухе, и даже отсутствие чувствительности в пальцах рук и ног не могло заставить меня вернуться в помещение.
Учитывая, что я собирался сказать девушке, от которой был без ума, о своей любви к ней, мне нужна была вся удача, которую я мог получить. Сомнения закрались ко мне, нашептывая, что она слишком хороша для меня и что меня ей будет недостаточно, но я отогнал их прочь. Я даже подумать не мог о том, что она может отказаться от попытки – я бы нашел способ убедить ее, что риск того стоит.
Бек постучал в дверь.
Затем мы остановились и уставились на нее, а снег запорошил наши головы и рукава курток.
Бек наклонился ближе к двери.
– Лайла?
На этот раз постучал я, хотя из-за адреналина, бурлящего в моем теле, это был скорее стук «я-выбью-дверь-если-вы-не-ответите» … честно говоря, я подумывал об этом.
Наконец дверь приоткрылась. Лайла выскользнула наружу, плотно прикрыв ее за собой. Она открыла рот, но успела произнести только «Привет», прежде чем Бек заключил ее в объятия.
– Ты напугала меня до смерти. Ты был на игре, а потом ушла и не отвечала на звонки. Все в порядке? Это Эйнштейн?
Мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить, что их кота звали Эйнштейн, так что мне не пришлось сообщать им о его давней смерти.
– Я в порядке, – сказала она. – Извини, я должна была понять, что ты будешь волноваться. Но Уитни позвонила и… – Тут она заметила меня. Я уже собирался протиснуться мимо них, но искра гнева, сверкнувшая в ее глазах, заставила меня застыть на месте. – Что ты здесь делаешь?
– Я волновался за Уитни, – сказал я. – Она не пришла на игру, и я…
– Как благородно с твоей стороны, – она набросилась на меня, и Бек был прав – она могла быть немного пугающей. – Я ошибалась на твоей стороне, и, в конце концов, думала, что была права. Но ты оказался самой большой сволочью из всех. Даже хуже, чем Мэтт и Тревор, вместе взятые, а это о чем-то говорит.
– Какого черта, Лайла? Я думал, у нас все в порядке.
Бек встал между нами, обнял Лайлу одной рукой и положил ладонь мне на грудь.
– Давай просто успокоимся, пока все не вышло из-под контроля.
Я глубоко вдохнул ледяной воздух, хотя это мало помогло остудить охватившее меня чувство разочарования и срочности.
– Мне нужно поговорить с Уитни. Она там?
– Она не хочет с тобой разговаривать, – сказала Лайла. – Никогда больше.
Я был совершенно сбит с толку и уверен, что она несет чушь, но все же у меня возникло подозрение, что я каким-то образом упустил свой шанс с Уитни, даже не успев им воспользоваться.
Паника овладела моим телом, но потом я заметил, что дверь не совсем заперта.
– Уитни, – позвал я. – Мне нужно с тобой поговорить. Это важно.
– Тебе нужно уйти, – сказала Лайла. Она посмотрела на Бека. – Поверь мне. Ему нужно уйти. Сейчас.
Я скрестил руки на груди.
– Я не уйду, пока не поговорю с ней, – я не хотел пытаться прорваться сквозь Бека, но, если бы пришлось драться, я бы это сделал.
Щель между дверью и косяком расширилась, и Уитни шагнула наружу. Ее вид поразил меня до глубины души – ее глаза покраснели, и печаль заполнила каждую черточку ее прекрасного лица.
– Все в порядке, Лайла, – сказала она. Она подняла подбородок, придавая лицу мужественное выражение. – Я справлюсь.
С чего она взяла, что ради меня ей нужно делать мужественное лицо? Что, черт возьми, происходит?
Бек подтолкнул Лайлу в сторону квартиры, положив руку ей на спину, но она уперлась каблуками.
– Нет. Я не оставлю ее здесь без присмотра.
Я знал, что никогда не справлюсь с этим, когда рыжеволосая девчонка сверлит меня свирепым взглядом, поэтому посмотрел поверх ее головы на Бека, безмолвно умоляя дать мне шанс – я должен был сделать все правильно, что бы это ни было.
Он издал не то вздох, не то стон.
– Детка, мне нужно, чтобы ты помнила, как сильно я люблю тебя прямо сейчас, – он обнял ее за талию, поднял так, что ее ноги больше не касались земли, и пинком распахнул дверь.
Когда он вносил ее внутрь, она прижалась к нему, широко раскрыв глаза.
– Беккет Дэвенпорт, если ты не опустишь меня… – хлопнувшая дверь оборвала ее слова. Да, я был ему очень обязан за это.
Я обратил все свое внимание на Уитни. Мне захотелось прикоснуться к ней – притянуть к себе или взять ее за руку, – но она крепко скрестила руки на груди, и ее прежнее каменное выражение лица осталось на месте.
– Ты в порядке? – я спросил. – Кто-то причинил тебе боль? Просто назови имя, и я позабочусь о том, чтобы этот человек пожалел об этом.
У нее вырвался невеселый смешок, который перешел в рыдание.
Я больше не мог этого выносить. Я сделал огромный шаг вперед и заключил ее в объятия, но она оттолкнула меня.
– Не прикасайся ко мне.
– Детка, что случилось?
Она стиснула зубы.
– Ты больше не можешь называть меня «детка». Это так же бесполезно, как и «милая».
– Это неправда. Послушай, я знаю, что не очень хорошо справился с нашим сегодняшним разговором – на самом деле, я все сделал неправильно. Я сказал тебе, что попробую, но что никогда не соглашусь на эту чушь с попытками в хоккее. Я пришел сказать тебе, что сделаю все, что потребуется. Я выложусь на 110 процентов, – это было оно. Я напрягся, произнося эти три слова, желая вложить в них все, что я чувствовал.
– Тебе не обязательно продолжать свою болтовню. Ты уже выиграл свое пари.
Все внутри меня превратилось в лед. Слово «пари» проникло глубже, заставив мои замерзшие внутренности затрещать.
– Послушай, я не знаю, кто тебе об этом сказал, но ты должна знать…
– Нет, это ты слушай, – она с силой ткнула меня пальцем в грудь. – Я несколько недель чувствовала такую вину, и единственное, в чем была виновата, – это в том, что выполняла свою работу. Но ты… Я была так глупа, что увлеклась тобой, что чуть не пропустила важный репортаж. Я даже вернулась, чтобы предупредить тебя о том, что будет напечатано в газете, и именно тогда я услышала о том, что «никто не думал, что ты сможешь переспать с этой сумасшедшей репортершей». – Она шмыгнула носом и провела по нему тыльной стороной пальца. – Но ты точно знал, что сказать, чтобы очаровать меня, не так ли? Ты потратил достаточно времени, чтобы я почувствовала, что тебе не все равно, и выиграть свое дурацкое пари.
Слеза, скатившаяся по ее щеке, заставила меня возненавидеть себя.
– Но знаешь что? Все хорошо. Теперь мне не нужно расстраиваться из-за всего, что будет опубликовано в моей статье. Мне не нужно расстраиваться из-за того, что я увидела на твоем холодильнике записку с информацией для парня, который предоставляет тесты за деньги – о, и все, кто купил эти тесты, пойдут ко дну. Я собираюсь привлечь внимание к хоккейной команде и всему, что, по их мнению, они заслуживают только потому, что провели один победный сезон, – от оценок, которые они не зарабатывают, до разбивания сердец девушек ради развлечения.
От болезненных ноток в ее голосе мое отвращение к себе усилилось, охватывая меня изнутри.
– Да, я заключил глупое пари, и это делает меня мудаком – я не буду этого отрицать. Но это было до того, как я познакомился с тобой, и причина, по которой я вообще это сделал, заключалась в том, что я хотел узнать тебя получше.
– О, это та часть, где я должна быть польщена? Где я бросаю свою работу и снимаю трусики?
– Я выложил тебе все, что знал, – сказал я. – Я рассказал тебе то, чего никогда не говорил Дэйну.
– Да, думаю, тебе следовало с самого начала сказать «не для протокола». В следующий раз, когда будешь играть с репортером, будешь знать, – она начала поворачиваться, но я схватил ее за руку и развернул спиной к себе.
– Мне похрен на эту историю. Пиши все, что хочешь. Просто скажи, как все исправить, – мои вдохи и выдохи прерывались, но в легкие не поступал кислород, и от его нехватки у меня кружилась голова. Все, чего я хотел, ускользало у меня из рук, и это только заставило меня осознать, что я теряю.
У меня оставался всего один шаг. Раскрыть правду и посмотреть, есть ли у нее шанс исправить нанесенный ущерб – посмотреть, действительно ли любовь так волшебна, как утверждают стихи, истории и песни.
– Уитни, я люблю тебя.
Она вырвала руку и влепила мне пощечину, резкий звук эхом разнесся по ночи. В ее глазах блестели слезы.
– Как ты смеешь! Не думаешь, что ты сделал достаточно?
Она покачала головой, а затем бросилась в свою квартиру, захлопнув за собой дверь. Я услышал, как задвинулся засов, и все те трещины, которые образовались ранее, стали расширяться, пока все внутри меня не рассыпалось на части.
Из моих легких вышел весь воздух до последней капли, вылетел изо рта белым облачком, только что был здесь, а в следующий миг исчез. Я и так сделал достаточно. Уитни была одним из немногих хороших людей, которые появились в моей жизни, и я потерял ее.
Хуже того, я этого заслуживал.
