Текст книги "Анатомия бабника (ЛП)"

Автор книги: Синди Мэдсен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Глава 40

Уитни

Логическая часть моего мозга подсказывала, что мне следует отказаться от статьи «Анатомия игрока». Но даже после шестичасового сна мое тело все еще было приятно затуманено после потрясающего секса, а мысли об обнаженном Хадсоне доставляли мне удовольствие, поэтому я добавила еще несколько забавных фактов.

• ШРАМЫ: ИСТОРИИ, КОТОРЫЕ МОЖНО ПРОСЛЕДИТЬ ПАЛЬЦАМИ. ЕСЛИ ПОДОЙТИ К ИГРОКУ В НУЖНЫЙ МОМЕНТ, ОН МОЖЕТ ДАЖЕ РАССКАЗАТЬ ВАМ, КАКИЕ ИСТОРИИ ЗА НИМИ СТОЯТ. ЭТО ПРАВДА, ЧТО ЦЫПОЧКИ ОБОЖАЮТ ШРАМЫ, И ЭТОТ ЦЫПЛЕНОК НЕ ИСКЛЮЧЕНИЕ.

• ЧТО КАСАЕТСЯ ОСТАЛЬНОЙ ЧАСТИ ЕГО АНАТОМИИ… ЛЕДИ НИКОГДА НЕ РАССКАЗЫВАЮТ. НО ДАВАЙТЕ ПРОСТО СКАЖЕМ, ЧТО ОН ЗНАЕТ, КАК ЭТИМ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ.

Конечно, я бы не поместила это в профессиональную статью, которую готовила, но было забавно поработать над этим. Хотя я всегда получала удовольствие от секса, никто никогда не заботился обо мне так старательно. Мои бывшие парни, казалось, всегда спешили перейти к сексуальной части, и бывали моменты, когда мне приходилось помогать, но с Хадсоном не было никакой спешки, и конечно, у меня даже в мыслях не было помочь.

Честно говоря, единственное, о чем я могла думать, так это о том, когда мы сможем сделать все это снова.

Мой телефон зазвонил, и когда я подняла его, то увидела, что Уилл прислал еще одно сообщение. Вчера вечером он написал мне, что кое-что нашел. Теперь он писал, чтобы я тащила свою задницу в офис, чтобы он мог показать мне, что он раскопал.

Уф, думаю, мне стоит взглянуть на свою статью и решить, что я собираюсь с этим делать. Линдси бы всерьез захотела убить меня, если бы я сказала ей, что не писала ее, и мне очень не хотелось ее разочаровывать, но я все равно подумывала о том, чтобы отказаться. Как я могу написать такой язвительный комментарий о хоккеистах, когда по уши влюблена в одного из них?

Помимо Хадсона, у него были товарищи по команде, о которых стоило подумать. Бек, который заботился о Лайле, не говоря уже о своих сестрах, и был великолепен по отношению ко мне, пока я была третьим колесом между ним и Лайлой.

Дэйн тоже был добр ко мне, и они с Хадсоном были практически братьями. На самом деле, Хадсон называл всю команду своей семьей. Он заслуживал хорошего отношения после того, как семья, в которой он родился, была такой ужасной.

Я подумала о том, как его порезало осколками стекла, и ему пришлось самому заботиться о себе. Я уверена, что он даже не подумал позвонить своей маме, что говорило о том, насколько ненадежной она была. Даже моя бы заметила, если бы у меня было кровотечение.

Потом случилась неприятность с ее женихом – я не могла винить Хадсона за то, что он не хотел, чтобы свадьба состоялась. Я не понимала, как его мама могла так с ним поступить. Как она могла пойти еще дальше и попросить его отдать ее этому придурку.

Прошлой ночью я пыталась убедить себя, что все еще могу довести статью до конца, и что Хадсон не будет возражать, потому что он сказал, что мы сможем преодолеть разногласия.

Но это было другое, это разоблачение его семьи. Это будет похоже на то, как если бы кто-то написал статью, в которой раскритиковал моего папу и раскрыл все его худшие качества, не упомянув ни о каких хороших. Простила бы я их?

Скорее всего, нет.

Я написала Уиллу, что буду примерно через час, затем приняла душ и принялась обдумывать варианты одежды, выбирая от обычных брюк до моих любимых джинсов. Я схватила джинсы и натянула их, решив, что на сегодняшнюю хоккейную игру я оденусь так, как мне больше подходит. Ничто не говорит о том, что спортивный репортер не может надеть что-нибудь розовое с блестками или распустить волосы.

Было приятно чувствовать, что я могу быть самой собой и по-прежнему выполнять свою работу, даже если у меня не будет должности в «Heights» после того, как я скажу Линдси, что не смогу написать статью, которую она хотела.

* * *

Тревога сменилась решимостью, когда я поднималась по лестнице в редакцию. Дверь внезапно стала весить около ста фунтов, и мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы ее открыть. Мои ноги словно приросли к полу. Я переставляла одну за другой, чувствуя себя так, словно меня вели на расстрел. Наверное, это было чересчур драматично, потому что тут не было очереди из людей с оружием. Но стрельба бы точно была, я знаю это.

Уилл был за своим столом, но Линдси я не вижу.

– Линдси здесь?

– Уже идет, – сказал Уилл. – А теперь пойдем, я ждал тебя целую вечность.

Судя по трем пустым стаканчикам, он также выпил слишком много кофеина. Обычно он печатал быстро, но сейчас набирал с невероятной скоростью.

– Я наконец-то нашел владельца электронного адреса, который ты мне дала, – он показал фотографию парня, которого я никогда раньше не видела. – Кэлвин Вагнер, второкурсник, который предлагает тесты для любого предмета по разумной цене.

– Ты уверен?

– Да, потому что после того, как ты не ответила…

– Я спала, – сказала я, хотя первую половину ночи почти не спала.

– Новости никогда не дремлют, – сказал он, и мне пришлось подавить желание закатить глаза. Он точно захочет убить меня, когда я скажу ему, о своем нежелании, чтоб он продолжал копать. Как лучше сообщить ему эту новость, не вызывая у него подозрений?

Я облизнула губы.

– Знаешь, я думаю, у меня и без него достаточно информации, чтобы…

– Как бы то ни было, я отправил ему электронное письмо с фиктивного аккаунта и спросил, может ли он организовать мне ответы на предстоящий тест – ну, тест, который, как я его убедил, был мне нужен. Сегодня утром он прислал мне ответ по электронной почте и сказал, что продаст мне тест с ответами за двести долларов, с инструкцией как отправить деньги через PayPal, а также с обещанием, что я получу тест в течение двадцати четырех часов после оплаты.

– Как только он ответил на мое электронное письмо, я был тут как тут. Вот список людей, которые отправляли ему электронные письма за последние несколько недель, – Уилл щелкнул мышью, и экран заполнила электронная таблица.

– Вау, – я хотела, чтобы эта информация была как можно дальше от меня, но в то же время я не могла не присмотреться. Я изучила электронные письма и соответствующие имена, и мое сердце упало при виде второго сверху.

Дэйн Ковальски – хоккеист.

– Черт, – сказала я, теперь у меня дрожали руки. Месяц назад они бы тряслись от восторга, что получилось найти такую сенсацию. Теперь они дрожали по другой причине, которые я даже не могу назвать, но определенно не от волнения.

– Я знаю! Ты можешь в это поверить?

Список можно было продолжать и продолжать. Среди них были и другие студенты, хоккеисты и футболисты, а один был помечен как «только его мама». Я боялась, что увижу там имя Хадсона, но не увидела. Однако дальше по странице были еще неопознанные адреса электронной почты.

– Я еще не разобрал все электронные письма, и к некоторым не были прикреплены имена, так что в них нужно будет покопаться.

Я снова посмотрела на имя Дэйна. Насколько я знала, где-то в этом беспорядке было и электронное письмо от Хадсона. Все это вызывало во мне болезненную тяжесть, поражая каждый орган, к которому прикасалось.

– Но ты не можешь быть уверен, что каждый человек заплатил, как только узнал, сколько это стоит, – сказала я. – Или что они вообще использовали эту информацию.

– Нет, если только они не написали об этом в своих электронных письмах. Но все, что нам нужно – это достаточное количество доказательств, чтобы сообщить об этом вышестоящему руководству, и они смогут с этим разобраться. Правда рассказать им, как мы получили информацию, будет сложно, поскольку то, как я ее получил, немного…

– Незаконно?

– Я собирался сказать «не одобрено обществом», – сказал Уилл. – Если я выслежу его как следует, я найду способ поймать его с поличным, не волнуйся.

Разве плохо было надеяться, что он не сможет?

Уилл толкнул меня локтем в ногу.

– А где же мои поздравления? Улыбнись, хотя бы! Эта статья может стать общенациональной, как и все те скандалы, о которых рассказывала Линдси, – она просто обалдеет, когда мы расскажем ей об этом.

– Мы можем… не говорить ей?

Пальцы Уилла замерли, и он медленно повернулся на стуле лицом ко мне.

– Подождать еще?

– Сначала я хочу кое-что уточнить. Я не хочу разрушать жизни этих людей, пока мы не узнаем все факты. Просто не рассказывай ей об этом какое-то время.

– Я не знаю, Уитни.

Паника охватила меня, и я изо всех сил пыталась найти нужные слова, чтобы остановить товарный поезд, который я запустила, но который отчаянно нуждался в остановке.

– Подумай сам. Это не имеет прямого отношения к моей истории. Это не колледж предоставляет спортсменам привилегии. Это совсем другая история.

– Если только мы не раскроем это, и обычные студенты не понесут более сурового наказания, чем спортсмены.

– Это действительно серьезно, Уилл. И это может навлечь на нас обоих большие неприятности.

Его плечи поникли.

– Я знаю. Однако мне так не терпелось взломать его, и я проделал всю эту работу… Я собираюсь продолжить поиски, чтобы узнать, есть ли способ найти доказательства более законным способом, но воздержусь от того, чтобы говорить Линдси.

– Спасибо.

Может быть, если я расскажу всю историю, он остановится. Возможно, я выдавала желаемое за действительное, но я все равно этого хотела. Я не хочу разрушать жизни нескольких студентов. Мне тоже не нравилось списывание, но я знаю, под каким давлением находятся многие студенты. Я испытала такое же отчаяние, получив плохую оценку на уроке. Я начала понимать, что быть журналистом – значит тянуть всех вниз. Где были истории о настоящей коррупции и зле? Где люди были на 100 процентов плохими? Это помогло бы снять чувство вины за раскрытие их грязных секретов.

Линдси вошла в комнату с широкой улыбкой на лице.

– Доброе утро! Вы двое видели, что происходит?

Я посмотрела на Уилла, и он посмотрел в ответ, и если я выглядела такой же виноватой, как и он, то нам крышка.

– Группа студентов пикетирует здание деканата, требуя равного обращения, – Линдси похлопала меня по плечу. – Ты начала это.

Чуваки, я действительно хотела, чтобы мне перестали приписывать подобные вещи. В течение дня количество комментариев в Интернете вышло из-под контроля; я могла только представить, что произойдет, если группа спортсменов заявится туда и начнется драка.

– В полицию сообщили? На случай, если начнется насилие?

– Пока только охрана кампуса, – сказала Линдси. – Я собираюсь съездить туда через несколько дней, чтобы написать об этом для выпуска в понедельник, рядом с твоей статьей. Ты почти закончила?

– Насчет этого…

Впервые она внимательно посмотрела на меня. Она склонила голову набок.

– Почему у тебя такой… растерянный вид?

Если уж на то пошло, я была скорее сбита с толку или чувствовала себя виноватой. Ладно, я была в шоке.

– О-о-о, – сказала Линдси. Она мотнула головой в сторону своего стола. – Иди за мной.

Я сделала, как было велено, радуясь, что это было достаточно далеко от Уилла, чтобы он не услышал, что я скажу, – он бы наверняка рассказал ей об электронных письмах и измене. Она поставила свой кофе и присела на край стола так, чтобы смотреть мне в лицо.

– Говори.

– Я не хочу настраивать всех студентов друг против друга, – сказала я. – Это никогда не было моей целью. Комментарии к опросу ужасны, и теперь люди протестуют? Ситуация выходит из-под контроля.

– Ты подняла шумиху – это хорошо. Возможно, это означает, что начальство попытается скрыть еще что-то, но мы готовы к публичности. Подожди, пока выйдет ваша статья, и увидишь, как люди воспламенятся.

– В том-то и дело. Я… – давай, Уитни, выдави это из себя. – Я не уверена, что хочу больше выступать публично. Я не хочу, чтобы часть студентов ненавидела другую часть. Разве после окончания школы все не должно было наладиться?

– В этом-то и проблема. Предполагалось, что это будет лучше, но это то же самое дерьмо, только в другой школе. Вот почему мы должны указывать на это столько раз, сколько потребуется, чтобы люди прислушались и, наконец, изменили ситуацию. – Я буквально видела, как от нее исходит разочарование. – Да ладно, ты была так же взбешена несправедливостью всего этого, когда начала копаться в этой истории. Что изменилось?

Лучше спросить, кто в этом замешан. Ответ был чуть выше шести футов ростом, с глубокими карими глазами, крепко обнимающий меня, когда я раскрывала свои секреты, и говорящий, что я идеальна, когда мне больше всего хотелось это услышать.

Я провела рукой по волосам и, хоть в этой ситуации очень трудно было это сделать, обрадовалась небольшой паузе. Ощущение покоя длилось недолго, потому что Линдси смотрела на меня так пристально, что я стала замечать каждое подергивание мускул и свой вздох.

– Я даже не уверена, что у меня достаточно информации, чтобы доказать нашу теорию. Я видела обе стороны, и все не черно-белое, как ты хочешь, чтобы я это представила.

Линдси схватила меня за локоть и отвела в укромный уголок комнаты, прямо к заброшенной искусственной елке, которая была такой пыльной, что казалась скорее коричневой, чем зеленой. Если она планировала утащить меня с глаз, чтобы убить, то это больше походило на расстрел, чем я себе представляла.

– Скажи мне, кто из этих самодовольных ублюдков тебя достал, – попросила Линдси.

– Это не имеет никакого отношения к хоккеистам…

– Ага! Я даже не сказала «хоккеисты», – она наклонилась ближе, ее прищуренные глаза выпытывали информацию.

Я старалась сохранить нейтральное выражение лица, так как вторжение в мое личное пространство усложняет задачу.

– Нет. Конечно, я проводила с ними много времени. Трудно писать о хоккее, не находясь рядом с игроками.

Она крепче сжала мою руку и толкнула ее.

– Ты говорила мне, что ты не из тех глупых блондинок, которые влюбляются в хоккеиста и отказываются от всего, во что верят.

– И это так.

Проницательный взгляд Линдси впился в меня – если работа редактора не удастся, ей следует заняться допросами в полиции. Мне хотелось признаться во всем, хотя я и сжала губы, чтобы сдержаться.

– Ты отказываешься от этого ради парня и доказываешь, что профессор Джессоп был прав, – сказала она. – Доказываешь, что к спортсменам особое отношение не только со стороны преподавателей, но и со стороны студентов.

– Почему ты так одержима этим? Что с тобой случилось, что делает это таким важным?

Она отвела взгляд, вместо того чтобы настаивать на том, что лично не заинтересована в этом деле, что меня удивило. Я думала, она прочтет мне речь о честности журналиста или о том, как люди заслуживают правды и справедливости. Затем она медленно перевела взгляд на меня – я не могла точно определить, что в ней изменилось, но знала, что изменилось все.

– Мне не нравится это признавать… Я думала, что выше этого, – в конце концов, она отпустила меня, и вместо того, чтобы радоваться возвращению кровотока, моя рука при каждом новом толчке пронзала острая боль. – Знаешь, почему я выбрала тебя для этой истории?

– Потому что я разбираюсь в хоккее?

Она расхохоталась так, что Уилл вытянул шею. Я могла только представить, как мы выглядели – две девушки, забившиеся в крошечный уголок с искусственным деревом, вызывающим аллергию. Он, казалось, понял, что происходит больше безумия, чем ему хотелось бы знать, и вернул свое внимание к компьютеру.

– Помнишь ту первую статью, которую ты мне предложила? – спросила она. – Ту, о парнях из колледжа?

– Да-а. Ты хочешь, чтобы я написала об этом? – я могла бы сделать это достаточно легко. В него вошли бы некоторые мои мысли из «Анатомии игрока» – конечно, это тоже касалось Хадсона. Но он бы понял это гораздо лучше, чем статью, в которой критикуются спортсмены, особенно когда так много внимания уделяется хоккейной команде, в частности. Он, вероятно, даже счел бы это забавным, и тот факт, что мы теперь вместе, показал бы, что я больше так не думаю. Тебе просто нужно было найти подходящего парня из колледжа, того, кто увидит тебя настоящую и будет подходить тебе, как твои любимые джинсы, как будто он был сшит специально для тебя.

Черты Линдси смягчились, открывая ту ее сторону, которую я никогда не видела.

– По правде говоря, я бы с удовольствием опубликовала подобную статью, потому что также чувствую это разочарование. Я видела, как сильно ты в это верила, и видела твою боль из-за парней, которые лгали тебе и заставляли думать, что ты им небезразлична… Я увидела эту страсть и подумала, что эта девочка будет бороться за дело людей. Она, как и я, разочаровалась в парнях и отношениях, поэтому не поддастся на ложь какого-то спортсмена и не откажется от этой истории. Она не будет похожа на последнего парня, который начинал эту работу, но уже через неделю у него случился приступ поклонения герою.

Я всегда хотела бороться за те дела, в которые верила. Я хотела разоблачать правонарушения и заставлять людей задуматься. Но гневные комментарии и протесты заставили меня подумать, что все, чего я добилась, – это заставила людей воевать, когда процветал мир. Линдси, казалось, была настроена на возмездие, и, хоть вскользь упоминались футбольная и баскетбольная команды, очевидно, что ее главной целью были ребята с хоккея.

– У тебя зуб на хоккейную команду, – сказала я. – Почему?

Линдси сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

– В прошлом году я была девушкой, которая болела за них на трибунах. Я появлялась на всех вечеринках и флиртовала с парнем, в которого была влюблена несколько недель. Он сказал мне, что не планирует серьезные отношения, потому что хоккей для него на первом месте.

Внезапно в моем горле появился ком.

– Я была настолько глупа, что все равно переспала с ним. Я думала, что смогу переубедить его, как только он узнает меня получше. Он говорил такие правильные вещи. Называл меня красивой, сказал, что я отличаюсь от других девушек…

У меня по шее побежали мурашки от узнавания. Но это было просто потому, раньше парни поступали так же со мной. Каждый игрок в команде ставил хоккей на первое место. Я была уверена, что все они очаровали немало девушек. В некоторых аспектах, да, это было похоже на мой опыт с Хадсоном, но все было по-другому, потому что теперь у нас были серьезные отношения – он сам так сказал, не заставляя меня гадать.

– Я думала, что я лучше, чем эти «зайчики с шайбой» – я была там, потому что он хотел меня там видеть, а не для того, чтобы тусоваться с любым хоккеистом, который меня заметит, – голос Линдси стал абсолютно ровным, в той натянутой манере, которая говорила о том, что в противном случае слишком много эмоций может выплеснуться вместе со словами. – Но однажды вечером я застала его врасплох у него дома с другой девушкой. Он выглядел таким растерянным, из-за того, что я разозлилась. В итоге, он сказал мне, что ни с кем не встречается. Но было до боли ясно, что меня разыграли.

Ее бесстрастный вид сломался, и на лице отразилась боль.

– Очевидно, я никогда не была ему дорога. Я была так глупа, когда думала, что буду особенной.

Я похлопала ее по плечу, потому что не думала, что мы были на уровне дружеских объятий. До этого момента я бы предположила, что она слишком жесткая, чтобы кто-то мог причинить ей боль, тем более парень.

– Я была там. Мы обе влюбились в очаровательного парня, только чтобы обнаружить, что он был полным придурком. Я была там меньше двух месяцев назад.

Вот почему я отказалась от парней. Но потом появился Хадсон, и я не смогла заставить себя сожалеть об этом, хотя он и не входил в мои планы.

– Я влюбилась так сильно и быстро, хотя знала, что не стоит, и вот, несколько месяцев спустя, я все еще не могу прийти в себя, – слеза скатилась по щеке Линдси. Она быстро смахнула ее и шмыгнула носом. – Черт возьми. Я поклялась, что больше никогда не пролью ни слезинки по Хадсону Деккеру.

Глава 41

Хадсон

Я собирал хоккейную форму, когда услышал стук в дверь. Мои соседи по комнате отправились на пробежку за энергетиками, и неистовый стук заставил меня задуматься, не слишком ли много у них было сумок, чтобы вставить ключи в дверь. Зачем совершать три вылазки из машины, когда можно было бы успешно сделать это за одну?

По крайней мере, они вернулись. Нам нужно собраться и ехать на каток.

Однако, когда я открыл дверь, это были не Дэйн и не Райдер. Уитни, которую я меньше всего ожидал увидеть, стояла на пороге моего дома. Как только я оправился от шока, я наклонился и поцеловал ее.

– Привет, детка, – она выглядела как обычно, но что-то было не так. На ней была одежда, которую, как я знал, она предпочитала, а ее светлые волосы ниспадали волнами, подчеркивая ее красивые черты, но по ее настороженному выражению лица было ясно, что что-то не так. – Все в порядке?

Она снова и снова качала головой.

– Я не знаю. Нет. Может быть, – она прижала пальцы к виску. – Я не уверена. Я пытаюсь не волноваться, и не знаю, что делать, и я собиралась дождаться окончания игры, чтобы поговорить с тобой, но не смогла.

Я втащил ее внутрь и обнял. Я подумал, что она, должно быть, дрожит от холода, хотя день был довольно солнечный. Ноябрь редко бывал очень теплым, но, наверное, это было где-то в середине сороковых – я даже открыл окна, чтобы впустить немного свежего воздуха, пытаясь избавиться от неприятного запаха, который возник из-за того, что Райдер поджарил яйца этим утром.

Поначалу обнимать Уитни было все равно, что статую, но потом ее руки обвились вокруг меня, и что-то во всем этом напугало меня, хотя я и не знал почему. Клянусь, она пробормотала что-то насчет «Одной из лучших», но моя рубашка заглушила это.

– Что происходит?

– Я даже не знаю, с чего начать, – сказала она.

Я взял ее за подбородок и приподнял, чтобы лучше рассмотреть. Я заглянул в ее голубые глаза, не прикрытые очками, но блестящие то ли от ранее пролитых слез, то ли от новых, которые скоро польются. Да, я все еще ничего не понимал.

Она отступила на шаг, и мои руки внезапно опустели.

– Ты знаешь, я освещаю хоккейные матчи для газеты, но на самом деле я работаю не только над спортивным разделом.

– Это здорово. Это то, чего ты хочешь, верно?

По-моему, она попыталась улыбнуться, но это больше походило на гримасу.

– Моего редактора зовут Линдси. Линдси Ривера. Тебе это что-нибудь говорит?

Черт возьми, да, это вызывало много вопросов. Если не считать нескольких подружек в старших классах и отношений, которые рухнули, когда соседи узнали, что их дочь спит с приемным ребенком-хулиганом по соседству, я нарушил свое правило «все и сразу» только с одной девушкой. Я даже не был уверен, что то, чем мы с Линдси занимались, можно назвать свиданиями, поскольку в основном мы встречались после хоккейных вечеринок. Она мне нравилась, и я думал, что она отличается от обычных девушек, с которыми я встречался, но я ясно дал понять, что не могу дать ей большего.

– Я расцениваю это выражение как «да», – сказала Уитни отрывисто.

– Да. Прошлой весной мы с ней встречались пару месяцев, – я мог только представить, какие ужасные вещи она наговорила Уитни обо мне. – Я думал, что это было просто, но как только она начала звонить и оставлять мне по нескольку сообщений в день, я понял, что она хотела большего, чем я.

– Но ты не мог просто вежливо сказать ей об этом, не так ли? – от ее тона у меня в голове зазвенело гораздо больше сигналов, от которых у меня в голове пронеслось «предупреждение, предупреждение, предупреждение», и я изо всех сил пытался найти достойный ответ. Проблема была в том, что его не было.

– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Я же говорил тебе, что обычно не хожу на свидания.

– Значит, однажды ты можешь просто забыть сказать мне, что со мной покончено? – то, как повысился ее голос в конце, убило меня, и я быстро схватил ее за обе руки.

– Нет. Ты другая. Ты понимаешь, что такое хоккей. Она сказала, да, но потом звонила по пять раз на дню и злилась, что я не перезвонил, хотя она должна была понять, что я сразу же после занятий отправился на тренировку.

– Тогда ты бы назвал ее настырная?

Я точно знал, к чему она клонит, и ни за что не наступил бы на эту мину, даже если бы подумал, что Линдси была слишком настырной. Тот придурок, с которым Уитни встречалась, сказал ей, что она прилипчивая, и теперь она думала, что я поступлю с ней так же.

– Ты можешь звонить мне так часто, как захочешь. Я постараюсь хотя бы отвечать тебе, когда буду бежать с учебы на тренировку. Или между занятиями в тренажерном зале.

Уитни поджала губы, ее нерешительность в том, чтобы сказать, что этого будет достаточно, ясно дала понять, что она не была уверена, что это так. Возможно, все те случаи, когда я рассказывал девушкам о том, что у нас не может быть девушки в течение сезона, были ближе к истине, чем я предполагал. Это было именно то, чего я опасался, когда соглашался на это в первую очередь. Это было доказательством того, что в тот момент, когда все перешло на территорию определенных отношений, это привело в движение толчок и притяжение, которые постепенно разорвали нас в клочья.

Все эти ниточки только увеличивали вероятность того, что я запутаюсь и потерплю неудачу, даже когда я пытался с ними работать.

Возможно, было глупо даже пытаться.

Я бы предпочел потерять Уитни как девушку, чем совсем потерять ее из своей жизни. Она была одной из немногих, кто знал меня настоящего, и когда жизнь грозила сломать меня, мне нужно было иметь возможность позвонить ей и услышать ее голос. Нужно было, чтобы она на какое-то время успокоила все остальное. Может быть, мы могли бы попробовать еще раз, по-настоящему, после апреля-марта, если не успеем на «Холодную четверку». Странная смесь желания поскорее закончить сезон и сокрушительного разочарования из-за того, что я не смог защитить наши отношения, охватила меня, оставив после себя беспорядочную смесь разрозненных мыслей.

Я крепче сжал руки Уитни и заглянул в ее милое личико.

– Я облажался, ясно? Я не хотел ранить чувства Линдси, поэтому не стал говорить ей, что хочу прекратить все то… что бы мы ни делали, и тогда она узнала об этом самым ужасным образом из всех возможных. Я не могу изменить прошлое. Хотел бы я пообещать тебе больше, но все, что я могу обещать, это то, что я буду стараться.

Она не отстранилась, поэтому я привлек ее к себе и поцеловал, пытаясь показать, как много она для меня значит. В отличие от других наших страстных поцелуев, в каждом прикосновении наших губ и осторожных прикосновениях наших языков чувствовалась неуверенность.

Тепло ее тела проникало в меня, и все же она по-прежнему казалась далекой, как, когда ты думаешь, что поймал волшебного молниеносного жука, а потом открываешь ладонь и видишь, что у тебя его вообще никогда не было.

Я хотел сказать что-нибудь, что удержало бы ее в пределах моей досягаемости, но как я мог обещать близость и будущее, о которых она мечтала, когда я открылся ей больше, чем когда-либо прежде, и этого все еще было недостаточно? Когда я не мог предугадать, как тяжело нам будет справляться с разлукой во время занятий, тренировок, выездных игр и плей-офф?

Скрежет ключа в замке нарушил тишину, и я отпустил Уитни и отступил назад, зная, что она не хотела бы, чтобы мои соседи по комнате увидели, как мы целуемся.

Они ворвались в дом со всей грацией новорожденных лосят, и, как я и предполагал, у каждого из них в руках было по несколько пакетов. Затем они оба остановились и уставились на Уитни.

Она вытерла рот – очевидно, не привыкла к тайным поцелуям, потому что это действие сразу выдавало нас.

– Привет, – сказала она слишком громко и жизнерадостно. Это заставило меня улыбнуться несмотря на то, что мы раскрыли свое прикрытие, потому что она не могла солгать, даже чтобы спасти свою жизнь. Из-за моих проблем с мамой мне было трудно кому-либо доверять, и мне нравилось, что мне не придется беспокоиться о том, что я не узнаю, скрывает ли Уитни что-то от меня.

Если бы вообще существовало это «мы». Чертовы соседи по комнате и их дерьмовое времяпрепровождение.

– Привет, – сказал Дэйн. Он поставил пакеты с энергетиками и другими продуктами на кухонный стол.

– Мне нужно было задать несколько дополнительных вопросов для одной из моих статей, – сказала Уитни. – Но поскольку вас, ребята, не было, Хадсон ответил на все.

– Вопросы, которые не могли подождать до вечера? – спросил Дэйн, и, если бы я мог дотянуться до него, дал бы ему подзатыльник и велел заткнуться к чертовой матери.

– Это для другой статьи. Мой редактор решила, что должна опубликовать это сию секунду, и когда она говорит «прыгай», я прыгаю. В любом случае… – Уитни попятилась к двери, и мне потребовалось все мое мужество, чтобы не схватить ее и не умолять пока не уходить.

Наше прикрытие было раскрыто, даже если она этого и не знала, но если она хотела сохранить иллюзию – если это придаст ей уверенности, необходимой для сохранения работы, – я бы посоветовал ребятам притвориться, что они нас не раскусили. Это было самое малое, что я мог сделать.

– Я уверена, что вы, ребята, готовитесь к своей сегодняшней большой игре, – Уитни сделала еще один шаг к двери. – Не буду мешать, но желаю удачи, а потом мы поговорим обо всех деталях.

Она даже не взглянула на меня, прежде чем выскочить за дверь.