Текст книги "Коктейль для Барби"

Автор книги: Штеффи фон Вольф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– Быстрее заберите меня отсюда!

Томас из студии нашего радио отвечает:

– Да, но как, как мы можем помочь тебе, сидя здесь?

Не теряя самообладания, один пожарник быстро взвесил все «за» и «против», и через секунду пожарная лестница была уже у моего балкона. И прежде чем Какаду, Белая Акула или кто-то там еще выдавливают окно, я уже вскакиваю на лестницу и крепко держусь за нее.

Теперь я на свободе.

Первый человек, которого я вижу, когда в целости и сохранности спускаюсь вниз, – это Марго. Она явно рада меня видеть:

– О-боже-подружка-теперь-то-мы-сможем-пойти-выбрать-мне-новое-платье???

Я думаю, мне нужно выпить (кажется, так говорила Сью Эллен Эвинг).

Господин Урбан в ближайшее время снимет балконные двери, а на их месте установит решетки.

– Так или иначе, эти балконы – одно дурачество, – ворчит он.

Потом я говорю Йо, что больше никаких выездных репортажей, и он отвечает:

– Конечно, о чем ты.

Кстати, сегодня был рекорд по количеству слушателей с первого дня существования нашего радио. В благодарность я получаю от нашего директора два махровых полотенца. У меня нехорошее чувство, мне, кажется, он хочет, чтобы я разорвала их на части и сделала себе удавку.

Потом я сразу иду с Марго за «свадебным прикидом». Мариус пока еще не знает, что со мной было. У него сейчас прием, и я не хочу мешать: его все равно особо не удивит эта история. Лучше я приберегу ее на вечер.

Носиться с Марго по франкфуртским магазинам – удовольствие для мазохистов. Она как непослушная собачка бежит все время впереди меня да еще успевает болтать без умолку. Если бы у меня был поводок, легче бы все равно не стало, потому что тогда она просто волокла бы меня по земле.

Уже в первом магазине разыгрывается сцена: все, видите ли, не по ней, и наряды продаются только для женщин, которые хотят подчеркнуть свою женственность. Во как!

В магазине «Все для охотников» она, наконец, находит то, что ей приходится по душе: обтягивающие брюки-гольф, зеленая рубашка, куртка, сапоги для скалолазов, толстые шерстяные носки и шляпа с кисточкой из волос серны, как у настоящего охотника. Я в шутку предлагаю купить еще и ружье, но продавец смотрит на меня злым взглядом и говорит, что так, мол, дело не пойдет, что нужно специальное разрешение на ношение оружия. На мое возражение, что это была просто шутка, он отвечает, что в свое время банда террористов Баадер-Майнгоф тоже так говорила, а что получилось. Лучше я теперь вообще дам обет молчания.

Около восьми вечера, обессиленная, я возвращаюсь домой. Прежде чем успеваю вставить ключ в замочную скважину, Мариус открывает дверь. Он похож на огнедышащего дракона. Мне становится страшно.

– Скажи, Каро, ты окончательно рехнулась, или как?

– Да что такое?

Мариус размахивает руками, как Пьеро.

– Я прихожу домой в шесть, тебя нет дома, а телефон звонит не переставая, и все хотят знать, хорошо ли ты себя чувствуешь, и сильно ли тебя потрясло все случившееся, и, может быть, тебе лучше провести один день в больнице под наблюдением врачей, а я КАК ПОСЛЕДНИЙ ДУРАК СТОЮ ЗДЕСЬ И НИ О ЧЕМ НЕ ЗНАЮ. БУДЬ ТАК ЛЮБЕЗНА, СКАЗАТЬ, ЧТО ЖЕ ВСЕ-ТАКИ ПРОИЗОШЛО!

– Почему ты мне не позвонил? – спрашиваю я, осознавая свою вину.

Мариус проводит рукой по волосам. Он весь красный.

– Потому что твой долбаный телефон по-прежнему лежит в редакции, и трубку снимает кто угодно, только НЕ ТЫ!!!

Точно, я ведь не взяла сотовый на выездной репортаж. Надеюсь, Йо и Бернд убрали его в надежное место.

– Потом я включаю телевизор и вижу тебя на каком-то балконе, ты размахиваешь руками, и кто-то приставляет тебе к виску пистолет. Знаешь, с меня хватит! Как мало я для тебя значу, если ты даже не удосужилась позвонить мне после всей этой истории!

А он прав. Он прав. Это факт. Но что, же мне теперь делать?

– Мы ходили с Марго выбирать ей свадебное платье. Точнее, обтягивающие брюки-гольф и шляпу с кисточкой из волос серны, как у настоящего охотника. – Я пытаюсь себя оправдать. – Если бы ты позвонил Питбулю, ты бы это знал.

Мариус ходит из угла в угол.

– Значит, ты думаешь, я не звонил всем подряд и не спрашивал, где ты? – Мариус выливает на меня всю накопившуюся желчь. – Только до Питбуля мне, к сожалению, не удалось дозвониться. Зато я разговаривал с Геро. И ты должна непременно успокоить его, он себе места не находит, он думал, что ты МЕРТВА.

– ЧТО с тобой, было? – кричит Геро. Боже правый, меня мучает совесть. – Мы здесь сидим и думаем, что произошло самое страшное, а ты покупаешь какие-то охотничьи причиндалы! Это непостижимо. Бедный Мариус звонил мне раз двадцать. Никто не знал, где ты пропадала после этой ужасной драмы! Никто! Даже телевизионщики! Мы думали, ты что-то с собой сделала или один из преступников сбежал, прихватив тебя, и уже приближается к границе с Чехией или что-нибудь в этом роде. Мы предполагали, что тебя накачали наркотиками и тебе до конца дней своих придется работать в публичном доме. А ты просто БЫЛА В МАГАЗИНЕ «ВСЕ ДЛЯ ОХОТНИКОВ»!

– В следующий раз я обязательно позвоню, – обещаю я жалобным голосом.

– Ты хочешь сказать, что и впредь намерена устраивать такую бутафорию? – спрашивает меня взбешенный Геро.

– Конечно нет, – быстро говорю я.

– Я думаю, что теперь это уже никого не удивит, – успокаивается Геро.

Какое счастье!

В конце концов, я кладу трубку. Думаю, Мариус тоже успокоился. Он на кухне вынимает посуду из посудомоечной машины. Я беспомощно стою позади него. Он не оборачивается, но я вижу, как вздрагивают его плечи. Я обнимаю его, он поворачивается ко мне, и я вижу, что у него в глазах стоят слезы.

– Обещай, Каро, что это больше никогда не повторится! Я так волновался! – Потом он меня обнимает и долго не выпускает из своих объятий.

Я не очень-то люблю мужчин, которые плачут. В этом случае мне всегда начинает казаться, что я обязана о них заботиться.

Как это понимать? Почему иногда меня что-то раздражает в Мариусе, а потом мне снова кажется, что у нас все замечательно? У меня какое-то нехорошее предчувствие. К чему бы это?

9.

Заснуть этой ночью мне так и не удалось. Может быть, из-за полнолуния, а может, потому что я очень сомневаюсь насчет всей этой затеи с ток-шоу. С другой стороны, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Так всегда говаривала моя бабушка. В полудреме я вижу те самые шерстяные носки Марго, которые ряд за рядом распускаются, и половички, из которых выскакивают гномы и нападают на меня, крича: «Welcome!». Потом приходит Марго и заставляет меня перебираться через горный ручей. Я подворачиваю ногу на скользком мосту, падаю и из последних сил хватаюсь за перила. Вдруг я вижу Роланда Дункеля, который ухмыляется и говорит: «Вот как низко можно пасть!» Это просто ужасно!

На следующий день в десять утра у нас традиционная летучка. Я официально сообщаю о своем уходе. Речь пока идет только о шести месяцах. Молчание. Инна сразу начинает реветь. Нини скрещивает руки на груди и дуется, и Боб смотрит на меня так, словно я сошла с ума.

– Ты не можешь так поступить, Каро! – Он в ужасе. – Подумай о нас!

По этому поводу у меня несколько другое мнение. Почему я не могу хотя бы один раз подумать о себе?

Только Бернд, наш главный редактор, смотрит на вещи реалистично.

– Пусть Каролин попробует, такой шанс выпадает не каждому, – доброжелательно говорит он, – а когда она вернется, представляете, как мы будем рады!

Ах, так он не верит в мои силы. Подожди, Бернд, я тебя еще удивлю!

Йо сразу дает объявление, чтобы найти мне замену.

– Но пока только на шесть месяцев, – с угрозой в голосе говорит он.

В полдень я звоню Сильвестру в Берлин и принимаю его условия. Он рычит от радости, да так громко, что еще немного, и я заработаю себе тиннитус. (Должно быть, это ужасная болезнь. Я знаю одного человека, у него есть знакомый, который из-за звона в ушах сделал себе операцию по удалению слухового прохода, но шум так и не прошел. А еще кто-то мне рассказывал, что некоторые из-за звона в ушах совершали самоубийство. Ужасно, это просто ужасно!)

Сильвестр кричит:

– Я знал, Каро, что ты скажешь «да», мы все здесь это знали, Феликс знал, моя секретарша знала, и ты, наверно, еще помнишь того усача со съемок первого ток-шоу, с прожектором, в полосатой рубашке, он тоже это знал, и мы очень рады, что все это знали!

Застрелиться и не жить, если Сильвестр будет продолжать в том же духе. Надеюсь, не он отбирает гостей студии, ведь тогда я вообще могу остаться одна.

Сильвестр возбужденно рассказывает, что у моей команды (У МОЕЙ КОМАНДЫ, У МОЕЙ) работа кипит, и уже сейчас составляется анонс для газеты, а потом еще нужно приехать в Берлин и сделать фотографии.

– Да, и скажи номер твоего лицевого счета: «Строуберри» ведь берет на себя расходы по созданию нового имиджа, включая покупку одежды.

Само собой разумеется, мне предоставят также личного имиджмейкера, госпожу Хубер, которая в этом кое-что смыслит, и все такое. Для меня и так больше чем достаточно. А потом – я уже представляю, как Сильвестр поднимает свой указательный палец – он говорит:

– Ты ведь знаешь, Каролин, на экране люди кажутся толще, чем они есть на самом деле, так что тебе придется в ближайшее время сесть на строгую диету. В конце концов, мы все хотим гордиться тобой!

Спасибо. Спасибо. Так он, значит, считает меня слишком толстой. Но Виола из ток-шоу «Позднее утро с Виолой» тоже не супермодель. Правда, у ее программы рейтинг не ахти какой.

Мы сходимся на том, что в начале следующей недели я приеду в Берлин. Сильвестр говорит, что он хочет «все сделать четко, я ведь четко все говорю, правда, я все делаю четко, не так ли, Каро?» После этого телефонного разговора я просто без сил. Сильвестр сведет меня с ума. Я задаюсь вопросом, как ему удалось создать такую преуспевающую фирму, он ведь начинал с нуля. Есть только одна возможность: все люди, с которыми он когда бы то ни было, имел дело, будь то банкиры или чиновники, оформляющие кредиты, в один прекрасный момент просто говорили «да», чтобы не слушать его нескончаемую болтовню. Другого варианта не придумаешь.

Вечером я, Мариус, Геро, Том, Рихард, Питбуль, Марго, Маузи и Малыш Джо идем в ресторан. Рихард спрашивает, не может ли и он поехать с нами в Берлин, чтобы помочь в оформлении студии, где будут проходить съемки, потому что наверняка дел будет очень много.

Марго рычит:

– Но до свадьбы-то ты ведь еще побудешь здесь, подружка?

Я киваю. Питбуль говорит, что он счастлив и не может дождаться дня свадьбы, и Марго уже сказала ему, что ее свадебное платье будет для всех настоящим сюрпризом. Мне становится плохо. Питбуль убьет меня, если Марго появится перед алтарем в брюках-гольф и охотничьих сапогах. Наверняка она пригласит еще целый полк охотников, которые будут трубить в рог и распевать свои дикие песни. Может быть, она прямо в церкви устроит охоту, и мужчины, одетые во все зеленое, с ружьями будут гоняться за зайцами прямо на свадьбе. Питбуль сильно взволнован. Он купил первый в своей жизни смокинг и на время свадебных торжеств арендовал ресторанчик «Ахорнсхоф». Соберется двести приглашенных.

– Мы будем веселиться до упаду. Расходиться раньше семи утра никому не позволим.

Ну, за этим дело не станет. Пока будет вино и кайперинха – лучше этой бразильской водки ничего нет, – мы не уйдем.

В любом случае Марго заговорщически посматривает в мою сторону. Просто не выношу эту женщину. Не знаю, как сказать, но что-то в ней не в порядке. Надо в этом разобраться…

Нашим объявлением о приеме на работу на радио заинтересовались многие. Теперь мы с начальником просматриваем анкеты и отбираем понравившиеся нам. Потом Йо приглашает трех женщин на собеседование.

Первая – очень красивая девушка, но, как выясняется из разговора, по профессии она медсестра.

– Я люблю слушать радио и прекрасно общаюсь по телефону, – говорит она с сияющей улыбкой.

Вторую девушку зовут Бирте. А что, подходящее имя! Она бы хорошо смотрелась где-нибудь в шведской деревушке в окружении буренок; у нее такой здоровый румянец! Она могла бы быть прекрасной молочницей. Бирте изучает теологию. Такая сотрудница нам точно не нужна. Если она услышит непристойные замечания моих коллег, она тут же упадет в обморок.

Номер три – вполне адекватная персона, со здравыми взглядами на жизнь. Один раз Верена уже проходила практику на радио и с удовольствием окунулась бы в эту атмосферу еще раз. В качестве эксперимента мы приглашаем ее один день отработать со мной. Все должно пройти гладко.

Верена приходит, как и договорились. На летучке я представляю ее нашим коллегам и прошу девушку немного рассказать о себе. Тогда она встает и начинает тараторить:

– Я хочу сказать спасибо моей маме, моей сестре, моему крестному Борису и Каролин, без которых меня бы сегодня здесь не было, и я не могла бы получить эту замечательную работу. И потом я еще благодарна моей лучшей подруге Ильке, которая все время меня подбадривала и посоветовала послать вам свое резюме!

Все с недоумением смотрят на нее, но мне-то что за дело до этого, главное, чтобы она более-менее сносно справлялась со своими обязанностями.

Верена уже изложила в письменной форме свои гениальные идеи.

– Посмотри, Каролин, какие викторины мы могли бы устроить после твоего ухода! – Она подает мне записочку.

В игре «Уборка» слушатели должны по звукам определить, что конкретно моется или чистится. (Пример: женщина вытирает сухой тряпочкой кран на кухне.)

Я спрашиваю Верену:

– Да кто там по звукам разберет, что это именно кран, а не кофеварка, и именно кран на кухне, а не в ванной?

– Нет, нет, конечно, будет слышно, что это кухонный кран.

В качестве выигрыша победитель получит дорогостоящий набор чистящих и моющих средств: тряпки для вытирания пыли, замшу для протирки оконных стекол, щетку для мытья посуды, легкий домашний халатик специально для уборки.

Еще одна суперидея: слушатели должны отгадать, что в данный момент рисует диджей, в случае правильного ответа они могут выиграть двенадцать фломастеров. Конечно, без токсических веществ. А сейчас самая блестящая идея, Верена очень взволнована и решила сообщить ее на словах:

– Мы разыграем видеодвойку. Это будет круто. Проведем викторину на знание фильмов, два участника будут соревноваться в прямом эфире, и тот, кто угадает большинство фильмов, получит видеодвойку. Но это будет отнюдь не телевизор с видеомагнитофоном. Мы просто пришлем человека из редакции, который доставит по нужному адресу костюм-двойку и заснимет удивленного победителя на видеокамеру. Всех это наверняка очень развеселит!

Наверняка. Я тоже думаю, что будет весело получить вместо обещанной видеодвойки нечто совсем другое.

Я говорю Верене, что мы еще сможем обсудить это позже, а для начала ей нужно освоить хотя бы азы. Я даю ей самые важные адреса и телефоны наших партнеров и объясняю, как выбивать призы для лотерей у спонсоров.

К обеду нервы мои сдают окончательно. Верена, хотя и милая девушка и тянется к знаниям, все как-то не может уяснить простых вещей. Я допускаю ошибку, что доверяю ей позвонить в одно агентство, не объяснив еще раз хорошенько, как нужно вести разговор.

– Это Верена Больдт с радио «Лайт». Пришлите нам, пожалуйста, «Смарт»!

Госпожа Паффке из торгового представительства марки «Смарт», по правде сказать, немного раздражена и спрашивает Верену, с какой стати она должна присылать ей машину. На что Верена отвечает:

– Потому что я так хочу!

Тут я быстро выхватываю трубку (к счастью, я знаю госпожу Паффке уже давно) и объясняю, что это просто недоразумение.

– Послушай, Верена, – говорю я ей в сотый раз, – сначала ты должна представиться, рассказать про радию и про то, что мы можем предложить взамен, и так далее. Я ведь тут тебе все написала. И делай, пожалуйста, так, как написано.

– Но я ведь сказала, кто я такая, – возражает обиженная Верена.

Я объясняю ей все еще раз, и потом еще и еще.

Во второй половине дня приходит Йо и спрашивает, как все прошло. Верена смотрит на меня испуганно, мне становится жаль ее, – и я говорю:

– Все отлично, Йо, о чем ты?

Йо замечает, что он очень рад это слышать.

К счастью, Верена – старательная девушка, что обнадеживает. Я прошу ее прийти завтра и выучить все, что я написала И смотри-ка ты, на следующий день все идет как по маслу.

Пятница. Я ухожу из редакции раньше обычного, чтобы встретиться с Мариусом в городе и подыскать мне платье на свадьбу Питбуля. И еще мы должны купить хромированное мусорное ведро для сортировки отходов. Не очень-то романтичный подарок, но раз молодые хотят, пусть так. Во всяком случае, парочка проявляет заботу об окружающей среде.

Тут вдруг Питбуль звонит мне на мобильный.

– Господи, как тяжело! – кричит он. – Мои нервы этого не выдержат! Как подумаю о завтрашнем дне, так прямо в жар бросает!

– Тогда отмени свадьбу, пока не поздно! – быстро отвечаю я.

Мариус качает головой.

Питбуль злится.

– Каро, ты замечательная подруга, – язвит он. – Я знаю, что ты не любишь Марго, но разве можно из-за этого портить лучший день в моей жизни!

– Что же это получается? Ты ведь сам жалуешься, что, мол, нервы сдают. Я тебя не понимаю! – грублю я в ответ.

– Да я просто хотел душу излить. Извини, больше такое не повторится. У тебя кольца хотя бы есть?

Конечно, у меня как у свидетельницы есть кольца. Кольца – это омерзительно. Уж слишком они толстые, и больно смешные у них филигранные линии. Обручальные кольца должны быть тонкими и без всяких изысков.

– Да, у меня есть кольца. Когда нам нужно подъехать?

– В одиннадцать начнется церемония в церкви, в девять мы должны быть в загсе. Будет лучше, если вы зайдете к нам, и мы поедем вместе!

– Нет, – говорю я быстро, – у нас слишком мало времени. Встретимся прямо в загсе.

– Ты просто не хочешь лишний раз видеться с Марго. – Питбуль опять за свое. – Не беспокойся, мы ведь уезжаем на три недели!

Питбуль ведет себя как сварливая бабка. Ужасно!

Я нахожу красивое платье, действительно красивое, темно-зеленое, до колен, и к нему красивый черный блейзер. Мариус настаивает на том, чтобы заплатить за мой наряд. Иногда он может быть очень милым.

Как и обещали, мы покупаем идиотское мусорное ведро и едем домой. Геро весь в слезах сидит на лестнице и ждет нас. Когда мы к нему подходим, он снова начинает громко плакать.

– Что случилось? – спрашиваю я смущенна – Только давай сначала зайдем.

Если так пойдет и дальше, то могут поползти слухи, что мы все время доводим людей до слез. Сначала Малыш Джо и Маузи, теперь вот Геро. Тот бормочет что-то нечленораздельное, содрогаясь от рыданий.

– Том так несправедлив ко мне, – наконец-то произносит он.

Боже мой, опять двадцать пять! Это повторяется каждый месяц. При этом к чести Тома надо сказать, что Геро и вправду иногда строит из себя не пойми, кого и не прочь закатить скандал, если что не по нему или если Том не хочет плясать под его дудку. Конечно, Геро в таком случае всегда бежит ко мне, потому что я его лучшая подруга: «Каро, ты ведь на моей стороне, что бы ни случилось?» Если я осмеливаюсь встать на сторону Тома, Геро смотрит на меня большими глазами и утверждает, что я «нанесла ему душевную рану, которая теперь никогда не затянется». Если дела совсем плохи, он вообще перестает разговаривать и, угрюмый, садится в кресло, как бы отгородившись от внешнего мира.

В любом случае у нас нормальные отношения, поэтому я особо не переживаю.

– Что же Том сделал на этот раз?

– Он… он… – Слезы.

– Да что такое? – Теперь даже Мариус теряет терпение.

Геро смотрит на меня, затем на Мариуса и говорит жалобным голосом:

– Он купил лимонный йогурт фирмы «Бауэр»!!! Да, лимонный «Бауэр», хотя он прекрасно знает, что я люблю с киви и крыжовником фирмы «Бауэр», а лимонный фирмы «Эрманн». Но самое ужасное впереди. – Искусственная пауза. – Он-сказал: «Нечего-тебе-выпендриваться!»

Конечно, Тома можно понять, но, с другой стороны, я слишком хорошо знаю йогуртоманию Геро. В субботу нам как-то пришлось объехать три торговых центра, чтобы найти йогурт нужной фирмы. Геро тогда написал на руководство супермаркетов с десяток рекламаций и утверждал, что ему удалось возместить расходы на бензин. Ах, мой дорогой Геро! Если бы я была Карлсоном, я бы сказала: «Пустяки, дело житейское».

– Да послушай, все утрясется, – утешаю я Геро.

– Нет, не утрясется. – Он топает ногой. – Мы окончательно решили разойтись. Он собирает с… с… свои вещи и тогда, и тогда… он уже больше никогда НЕ-ЗАХОЧЕТ-МЕНЯ-ВИДЕТЬ!!! – Геро вскакивает и бросается в мои объятия. Он чуть не сбил меня с ног. – Пожалуйста, Каро, поезжай к нему и скажи, пусть остается, если только он еще там. Пожалуйста, Каро, или ты, Мариус!

Неужели и дня не может пройти без происшествий?

– А завтра свадьба Питбуля, и я тоже хотел спросить Тома, не выйдет ли он за меня, и ах, как все ужасно, я ведь его так люблю, ну надо же было такому случиться, и йогурта у меня тоже нет, да и какая разница, все равно это не имеет никакого смысла! Том! Том! Том!

Почему кому-то понадобилось именно сейчас звонить в дверь? Мариус идет в коридор. Через какую-то секунду в комнате стоит Том с грудой йогуртов киви-крыжовник от «Бауэр» и лимонных йогуртов от «Эрманн». Том и Геро бросаются друг другу в объятия.

Через час мы наконец-то одни. Да, завтра ровно в полдевятого мы встречаемся с Томом и Геро, которые ни за что, никогда не будут больше разлучаться, и потом вместе поедем в загс. Йогурты они забрать забыли.

Суббота. Великий день. Великий день для Питбуля. Я просыпаюсь с осознанием того, что сегодня произойдет что-то неприятное. И это чувство с каждой минутой становится все сильнее и сильнее. Мариус говорит, мне нужно перестать видеть все в мрачном свете:

– Лучше помоги мне завязать галстук.

Я так волнуюсь, что не могу даже есть. Геро и Том уже ждут нас внизу на улице. Они похожи друг на друга как две капли воды. У них даже движения одинаковые. Перед зданием загса собралось уже много народу, и я, наконец, знакомлюсь с родителями Питбуля. Они очень милые люди, сразу предлагают нам перейти на «ты» и говорят, что благодаря мне Питбуль стал человеком. Как приятно услышать такое!

Родители Марго не приехали. И других членов семьи тоже не видно. Как, впрочем, и друзей. Я все больше удивляюсь.

– Они приедут позже, мои родственнички взяли напрокат автобус и, наверно, застряли где-нибудь в пробке, – кричит мне Марго.

– Откуда же они едут? – не отстаю я.

– Понятия не имею, подружка! – Марго пожимает плечами. – Сама давно этих товарищей не видела!

Все как при замедленной съемке. Марго отводит меня в сторону и говорит, что она еще не надела своего свадебного платья, потому что хочет переодеться в ризнице церкви, чтобы устроить Питбулю сюрприз. В своем широком темно-красном платье, в красных туфлях-лодочках, в красной шляпе, с красными щеками она очень напоминает переспелый помидор. У нее даже колготки красные. Если поставить Марго на проезжую часть, то на дорогах возникнут тысячи пробок, потому что водители будут ждать, когда загорится зеленый свет.

Работник загса повторяет еще раз, что он в порядке исключения согласился провести регистрацию отношений в субботу, хотя обычно он регистрирует только в будние дни, поэтому хватит разговоров, сейчас начнется сама регистрация, и после брак Питбуля и Марго будет зарегистрирован. Меня терзают смутные сомнения, что сотрудник загса – брат Сильвестра Левенталя.

Питбуль, испытывая сильный эмоциональный подъем, говорит «да», когда его спрашивают, хочет ли он сочетаться узами брака с Марго Дертельхубер, а когда такой же вопрос задают Марго, она выпаливает:

– Да ты че, папаша, а ты как думал?

Ужасно неудобно. А еще нужно поставить подпись под этим документом. Свидетельница со стороны Марго – супруга регистратора, потому что родственники и друзья Марго, как та говорит, стоят в пробке.

Мы выпиваем по бокалу вина и потом едем в церковь. Марго тотчас прячется в одном из церковных помещений.

– Что-то здесь не так, – шепчу я Мариусу.

Он испуганно оглядывается, как будто из исповедальни вдруг может выскочить Усама бен Ладен собственной персоной.

– Да не там же! – Я тяну его за пиджак. – Это я о Марго.

– Слушай, Каро, перестань! Можно подумать, ты ревнуешь, – говорит он устало.

– Каролин! – говорит Питбуль. – Я не могу дождаться. Скорей бы Марго вышла к нам в свадебном платье. Она говорит, вы нашли что-то необыкновенное!

Самое позднее через полчаса все решится, и тогда мне крышка. Пожалуйста, господи, пусть все это скорее закончится. Гости занимают свои места, и я в отчаянии смотрю на изображение Иисуса Христа на стене. Вдруг он сможет мне помочь? Но ничего не происходит. Я даже не могу сесть, потому что должна стоять вместе с Питбулем у алтаря. Я ведь свидетельница. Где только носит этих родственников Марго?

Органист играет свадебный марш Мендельсона – Бартольди. А потом открывается дверь, и входит Марго. Кисточки на охотничьей шляпе весело развеваются в такт музыке. Питбуль, а потом и все остальные в шоке смотрят на меня. Следом за Марго бежит какой-то бомж, размахивая такими же, как он сам, бомжацкими пакетами и гремя бутылками. Наверное, ему было скучно одному на улице.

Маузи кричит:

– Отпад! Скажи, Каро, это и есть то улетное свадебное платье? – Я же ничего не могу сказать, потому что все это кошмарно.

– Больше ты мне не подруга, – тихо говорит Питбуль, и я могу его понять. – Ты нарочно все это подстроила, так как терпеть не можешь Марго.

– Да нет же, она просто сама хотела именно этот наряд, – пытаюсь оправдаться я.

Питбуль сопит, не веря в мою искренность:

– Рассказывай что угодно и не смей показываться мне на глаза. Ты, ты… в самый прекрасный день моей жизни!

У меня по щекам бегут слезы. Что же это такое? Все, абсолютно все смотрят на меня как на злейшего врага. («Да, моя подруга Каро поможет Марго выбрать свадебное платье. У Каролин прекрасный вкус, и я так рад, что она даст моей невесте дельный совет. Вот что такое настоящая дружба!» «Ах, какой благородный жест! С такими друзьями хорошо идти вместе по жизни». «О да! На Каролин можно положиться. Мы друг за друга горой». «Теперь такое встретишь нечасто, дружба вообще большая ценность!») Я, конечно, могла бы просто пойти и напиться до чертиков в «Шорше», но я не осмелюсь, да и путь мне туда, наверно, заказан. И все из-за этого свадебного платья.

Марго неторопливо подходит к нам, она вся сияет от счастья. Священник крайне раздосадован, и это видно. Он с беспокойством оглядывается по сторонам. Скорее всего, бедняга предполагает, что где-нибудь за балюстрадой притаился охотник и уже целится в него.

Тишина. Марго стоит с Питбулем, Питбуль стоит с лицом мученика, священник стоит с усладой на устах, я стою с кольцами, и вдруг открывается дверь. Мы все разом оборачиваемся. Врывается огромная толпа народу. Священник говорит:

– Если есть человек, который знает причину, почему эта свадьба не может состояться, пусть скажет об этом сейчас или не говорит никогда.

Дверь церкви снова открывается, и к нам на всех парах бежит какая-то пожилая женщина. Она хочет что-то сказать, но, запыхавшись, просто грозит пальцем. Интересно, кому?

Марго кричит:

– Пошла отсюда!!!

– Кто вы? – спрашивает священник.

– Я мать! И я не позволю СВОЕМУ СЫНУ ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА МУЖЧИНУ!

Страшный крик оглашает всю церковь. Марго (Марго?) орет во всю глотку:

– Заткнись, маманя!

Питбуль падает в обморок. И заодно опрокидывает купель.

К счастью, тут рядом стоит красное вино, которое предназначалось для вечернего застолья. Я думаю, мне простится этот грех, если я немного выпью.