Текст книги "Коктейль для Барби"

Автор книги: Штеффи фон Вольф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

2.

На следующий день я лечу в редакцию и первым делом пытаюсь раздобыть телефон справочной на Гавайях, дабы узнать что-нибудь о моих родственниках. Набираю номер, и начинаются томительные минуты ожидания. Пение женщины. Потом мужчины. Что конкретно поется, разобрать нельзя, потому что оркестр подыгрывает так громко и фальшиво, что я начинаю сходить с ума. Не прошло и года, как я услышала писклявый голосок:

– Hello, may I help you? [1]1
  Здравствуйте, чем могу помочь? (англ.)


[Закрыть]

Елки, как по-английски сказать справочная? Я, запинаясь на каждом слове, говорю:

– Ah, yes, my name is Carolin Schatz in Germany. Is that… is that… are you… I would like to talk with the… with the– the company, who knows, where my family is… ah… [2]2
  Э-э, да, меня зовут Каролин Шатц из Германии. Здесь-как его, ну как его… Вы… то есть… Я хотела бы поговорить с… с… организацией, которая знает, где моя семья… э-э… (англ.)


[Закрыть]

О боже, как глупо!

Голос в трубке:

– Простите, что вы сказали?

Где же Зладко, изучавший англистику? Он сидит себе в фойе и попивает кофе. Черт, мой кабинет совсем в другой части здания. Я барабаню по стеклу, размахиваю руками, но на меня никто не обращает внимания. Этого просто не может быть! Никто бы и бровью не повел, закапай у меня из глаз кровь или пронесись я через всю редакцию в образе горящего пламени. Я снова хватаю трубку.

– Miss, miss, – говорю я, – excuse me, I would like to talk with a person who work on the In-Live– Tell-Company. [3]3
  Мисс, мисс, извините, я бы хотела поговорить с человеком, который работает в компании родственников (англ.).


[Закрыть]

Теперь-то она должна сообразить. Я ведь перевела название слово за слово.

– One moment! [4]4
  Подождите минуту (англ.).


[Закрыть]

Свершилось! Она поняла. Снова томительные минуты ожидания. На этот раз хор молодых людей поет по-немецки: «Es gibt kein Bier auf Hawaii, es gibt kein Bier…» [5]5
  Нет пива на Гавайях, нет пива на… (нем.)


[Закрыть]Я ведь звоню не в совет по туризму, зачем эта реклама? О ужас, за разговорами уже набежало восемнадцать евро сорок центов. Наконец кто-то говорит:

– May I help you? [6]6
  Чем могу помочь? (англ.)


[Закрыть]

Я по новой произношу бессвязные «да», «нет», «жители», «семья», и в итоге на другом конце провода опять затишье. Кто-то снова слушает меня в течение получаса и потом очень приветливо замечает:

– Вы можете говорить мне это на немецкий язык.

Если бы голос в трубке сказал мне об этом раньше, наша радиостанция по моей милости не лишилась бы четырехсот евро, а голос в трубке лишился бы удовольствия столь долго слушать мой ломаный английский. Я возмущена, а голос в трубке (я не могу определить, кто это: мужчина или женщина) очень дружелюбно говорит, что да, я обратилась как раз по адресу, что это справочная (а я кое-что смыслю в буквальном переводе) и что мне прямо сейчас скажут, есть ли в базе данных семья по фамилии Кауариада. Фамилию я узнала от одной дальней родственницы, на которую вышла довольно быстро. С мамой я не хотела связываться, а то бы на меня посыпались вопросы: «Ты ведь звонишь не просто так? Что ты задумала? Зачем тебе это?» и так далее. В трубке между тем какое-то потрескивание, диспетчер непонятного пола перебирает какие-то бумаги, заносит в компьютер какие-то данные и потом говорит:

– Нашли. Ваши родственник живут не совсем в Мауи, а в маленькое местечко на побережи. Я даю телефону.

Дрожащей рукой я записываю номер. Теперь я знаю, как найти своих родственников. Потом я несколько раз благодарю диспетчера непонятного пола и звоню на Гавайи. Бесконечные длинные гудки, но вот какой-то ребенок снимает трубку. Конечно, он говорит только по-английски. Так мы далеко не уедем. Я кричу: «Wait a moment» [7]7
  Подождите! (англ.)


[Закрыть]– и зову Зладко. Уже через четверть часа я знаю, что семья с острова Мауи, с которой у меня имеются некоторые родственные связи, состоит примерно из пятидесяти человек. Они живут в нехитрых строениях, сооруженных на кронах деревьев. Питаются ягодами и жуками, но съесть пиццу или хот-дог они тоже могут с превеликим удовольствием. Само собой разумеется, что в их хижинах есть подключение к Интернету. Кто-то из родственников даже помнит, что Нуаве, так звали моего прадеда, в незапамятные времена ездил в Германию. На каком-то банановом теплоходе. Гавайцы просят Зладко прибавить звук на телефоне, что он и делает, и они кричат во все горло:

– Добро пожаловать на Гавайи, наша новая сестричка, туби-дуби-ду!

Возгласы такие громкие, что на шум сбегается весь отдел и с недоумением смотрит на нас. Зладко и мальчик договариваются, что я позвоню еще раз и поговорю о приезде с кем-нибудь из старших. В любом случае неплохо для первого раза.

В скором времени звонит Мариус и говорит, что он сегодня задержится. Я сразу начинаю ревновать, но делаю вид, что меня это не очень расстроило, и даже не спрашиваю почему. От этой ревности все мои беды. Хоть у меня нет ни малейшего повода, я всегда думаю, что он может меня обмануть. Идиотизм какой-то.

Я больше не допускаю прошлых ошибок и ни за кем не шпионю. А раньше шпионила. Мой бывший утверждал, что по вечерам он любит выпить с другом пива. А я была уверена, что он встречается с Надей. Надя была из тех женщин, за которыми обычно бегают мужчины. Не то чтобы она отличалась особой привлекательностью, но что-то в ней было. Во мне тоже что-то такое есть, а именно – известная доля идиотизма, потому что я заглядывала в окна всех пивных баров, попросив машину у подруги Алекс, с которой мой бывший не был знаком. Разумеется, я была в маске, чтобы оставаться инкогнито. Но как-то раз маска съехала в самый неподходящий момент, когда я подбегала к окнам «Беренгофа». Так я не заметила, что на дороге появился мотоциклист, который сбил меня с ног. Алекс стала громко звать на помощь. Все посетители выбежали из «Беренгофа» посмотреть, что случилось. Я лежала на дороге вместе с мотоциклистом. По нелепой случайности мой Штефан как раз был в «Беренгофе» с другом.

Я, кажется, тогда утверждала, что мы репетировали сцену из любительского спектакля, потому что нужны были комедийные актеры. Штефан мне, конечно, не поверил.

Не имею ни малейшего желания проводить вечер в одиночестве и звоню Геро. Он говорит, что они с Томом вообще-то собирались на курсы кулинарной медитации, только вот сегодня занятия отменили.

– Курсы кулинарной медитации? – спрашиваю я. – А что это такое?

– На самом-то деле мы хотели, – говорит Геро, – записаться на курс «Раскрашивание детской раскраски», но там все места были уже заняты.

Ах, вот оно что. Расспрашивать дальше мне совершенно неохота, и я предлагаю Геро сходить чего-нибудь выпить в «Шорш». Это такой бар в Ватцельборне, в котором нас все знают.

Потом мне на работу звонит Питбуль. Он хочет обсудить что-то там насчет клуба и спрашивает, не сходить ли нам вместе попить пивка. Я говорю ему, что, мол, пусть приходит в «Шорш» и что у Геро отменили курсы.

– Гм, – выдает Питбуль, – вся эта история с готовкой попахивает голубизной, хотя, – размышляет он, – такой курс, может, не помешал бы и мне.

– Да ну, – говорю я ему, – быть такого не может. Ты ведь все равно никогда ничего не готовишь.

Питбуль отвечает:

– Именно поэтому. Потому что не умею. К тому же… – Он вдруг остановился на полуслове.

– Да что такое?

– Ну, я тут познакомился с одной девушкой.

– Что-что?

МОЙ, МОЙ Питбуль познакомился с девушкой, о нет, только не это.

– А где? – спрашиваю я, сгорая от нетерпения.

– В «Шорше». Я был там вчера вечером и ел ребрышко с салатом. Тут вдруг подходит незнакомка и говорит: «Здесь не занято?» Я говорю: «Конечно нет, впрочем, как и всегда». Так мы и разговорились. Она просто супер, Каро.

– Ну и как ее зовут? – домогаюсь я.

– Марго, – говорит Питбуль.

Марго! Как у человека может быть такое имя? Есть только две возможности. Первая: Марго живет с матерью, у нее еще никогда не было постоянного партнера, и ей нужно оправдываться, если она, служительница в общине святого Эпифания, приходит с работы на пятнадцать минут позже обычного. Мать беспокоится и в то же время злится, потому что стол к ужину уже накрыт (хлеб с отрубями, маринованные огурчики, диетический маргарин, сваренные вкрутую яйца, нарезанные дольками помидоры, паста тофу, брынза из магазина «Диетпитание» и напоследок мятный чай), и она думает, что придется сначала все убирать, а потом снова расставлять. Эта Марго еще никогда не занималась сексом и в «Шорше» оказалась случайно, просто потому, что ей нужно было зайти в туалет подтянуть лечебные колготки.

Или Марго на самом деле никакая не Марго, она могла просто придумать себе такой псевдоним, потому что звучит он очень невинно. Вторая: Марго – коварная соблазнительница, на ее банковском счете уже восемь миллионов евро. Она выманивает у своих жертв все до последнего цента и потом представляется как Сибилла или какая-нибудь Вальтрауд. И такая охотница за чужим кошельком будет рядом с Питбулем? Не бывать этому!

– Когда же ты снова увидишь Марго? – спрашиваю я приторно-сладким голосом.

К сожалению, Питбуль знает меня слишком хорошо, поэтому и говорит:

– И не надо так произносить ее имя, она действительно милая, правда.

Вот дела! Я должна непременно познакомиться с этой смазливой Марго.

– Можешь пригласить ее к нам на ужин сегодня вечером, – предлагаю я.

– Там видно будет, – отнекивается Питбуль, – мне ведь и самому надо сначала получше ее узнать.

– В любом случае мы хотим встретиться в «Шорше».

Здорово, значит, я еще успею посмотреть с Ни-ни «Запретную страсть» по телику.

Следующие несколько часов я провожу в планировании радиовикторины с призами и подарками, которые мы будем разыгрывать целый месяц, и в поисках спонсоров. Вдруг я слышу в телефонной трубке голос мужчины, который утверждает, что я единственный человек, которому он может поведать свои сердечные переживания. Мужчину зовут Оскар, и он чертовски зол на свою жену, потому что она завела любовника и ему, Оскару, теперь придется мыкаться одному. Перед уходом она закатила скандал и еще повесила на него детей. И как ему при его-то загруженности в пресс-центре со всем справиться?

Я не знаю, как так получается, но все люди по жизни рассказывают мне о своих напастях. Я просто выслушиваю их до конца, может быть, в этом-то и причина. Не прошло и десяти минут, а я уже знаю, что у Оскара от волнения появляется грибок на ногах, чешуйчатый лишай на пупке и еще звон в ушах. Повсюду его преследуют какие-то звуки, говорит он, разгорячившись. Весь этот кошмар не отступает даже ночью. Как будто у него под окнами забыли выключить сигнализацию на машине. А еще нужно затаривать холодильник на неделю. Просто катастрофа! Вечно эта толкучка в супермаркете, неприветливые кассирши, капризы детей. А ведь чего стоит одна работа, и все в таком ключе.

Это какое-то безумие. Я пытаюсь спросить его, не предоставит ли фирма «Грюнштих» в качестве подарка для наших слушателей пять радиоприемников со встроенным CD-плеером, но он только фыркает:

– Если это все, что вам нужно, то доброй ночи.

Но мне позарез нужны эти приемники, и я, не ведая, что творю, предлагаю ему помощь, обещаю поговорить с его женой.

– Какое там, она только и делает, что валяется в постели со своим любовником, – рычит Оскар в бешенстве. – Ну, хорошо, хорошо, я дам вам номер.

Этого мне только не хватало. Как это меня угораздило сказать такое? Я обещаю Оскару, что после разговора с женой я сразу ему перезвоню.

Благодаря мне через четверть часа их брак спасен. Ильза так рада, что я позвонила. Она, пожалуй, снова сможет полюбить Оскара. Она просто хотела показать ему, что вить веревки из себя она ему не позволит, и все такое прочее.

– А Норби (новый друг) только и умеет, что заниматься любовью, да и то не ахти как, по вечерам он постоянно где-то шляется со своими приятелями и потом будит меня посреди ночи и заставляет готовить ему омлет с зеленью (интересно, Геро и Том этому уже научились?) или смотреть с ним по видику какую-нибудь кассету. А я терпеть не могу Рутгера Хауэра, – говорит она. – А дети, дети! Я ужасно по ним скучаю, и по Оскару тоже. Все из-за моей неуступчивости, и вообще все это так ужасно, так ужасно. Извините, а кто вы? – наконец спрашивает она.

Я, конечно, могла бы из вредности сказать: «Ну, я новая подруга Оскара, и если вы разведетесь, мы поженимся». Но тогда не видать мне радиоприемников как своих ушей. Вот я и рассказываю ей, как все было, и эта Ильза-гильза спрашивает, не могу ли я еще раз позвонить Оскару и спросить, можно ли ей вернуться сегодня вечером домой. А уж она как-нибудь все уладит. Я соглашаюсь и звоню Оскару. На душе у него становится легко, он начинает плакать и даже не знает, как ему загладить свою вину. Вся эта история кончается тем, что мы не только получаем пять радиоприемников со встроенным CD-плеером, но и мне лично вручают в подарок авторадиоприемник фирмы «Грюнштих» со встроенной навигационной системой.

Собственно говоря, я не имею права принимать такие подарки, но я часто поступаю опрометчиво.

– И если этого будет недостаточно, – говорит Оскар, – наша фирма переведет на счет радиостанции двадцать тысяч евро.

Проговори я с ним еще две минуты, я бы, наверно, получила машину. Или поездку в Вест-Индию с полным пансионом. Оскар еще раз говорит, как он мне благодарен и что он прямо сейчас пошлет мне по факсу все необходимые бумаги.

Мы оба счастливы и прощаемся друг с другом в самом лучшем расположении духа. Почему не все наши партнеры переживают семейную драму?! Я бы помогла ее разрешить. Тогда бы мы просто захлебнулись от обилия призов, подарков и денег спонсоров.

В половине восьмого я стою у входа в «Шорш». Подходят Геро и Том. И почему эти двое всегда одеваются как близнецы? («Ну как же, Каро, это чтобы все видели, что мы пара, а то еще женщины приставать начнут».) За ними идет Питбуль. Вот это да. На сей раз он даже не в барахле марки «Харлей Дэвидсон», на нем приличные джинсы и рубашка.

Первое, что предстает нашему взору, когда мы входим в «Шорш», – это Маузи с заплаканным лицом и бутылкой яблочного вина. Увидев нас, она снова начинает хныкать:

– Каро-о, ну вот и вы-ы, это ужасно, ужасно, я вам сейчас расскажу…

Ну, что там у нее на этот раз? Может, она продала кому-то вместо копченой колбасы салями с курицей, а человек этого не заметил? Маузи завывает так громко, что все уже оборачиваются на нас, и даже сам Шорш за стойкой качает головой.

– Ну, Маузи, выкладывай, – говорю я, отпивая вина.

– Я просто офигеваю, – говорит Маузи. – Знаете, что мне тут сказал Малыш Джо? Он хочет, чтобы я училась петь его дебильное кантри, чтобы покрасила волосы, чтобы сделала себе улетные сиськи (тогда они будут круто смотреться), да в придачу впрыснула какую-то гадость в губы. Тогда они станут большими-пребольшими, и я стану похожей на ту телку, что все время сидит в седле и поет. А еще я должна напялить эту ужасную шляпу.

Вот оно что.

– А что за телка все время сидит в седле и поет? – задаю я дурацкий вопрос. – Памела Андерсон?

– Да она же из «Спасателей Малибу», – с укоризной говорит Геро.

Точно. Ее губы едва ли уступают по своей толщине многослойному пирогу. Но чем Памела хуже? Если будет гореть дом, то мисс Андерсон в лежачем положении может прекрасно подойти на роль батута, ее губы и непомерно большая грудь обеспечат мягкую посадку всем, не важно, с какого этажа люди прыгают. Если она будет лежать на спине, дети могут подумать, что перед ними какой-то горный хребет.

– Ну и кто же это тогда? – спрашиваю я.

– Малыш Джо имеет в виду Долли Партон, – говорит Питбуль.

Маузи кивает, она в отчаянии. Я не могу понять Малыша Джо. У Маузи и так пышная грудь. Могу поспорить, 9 °C или что-нибудь вроде того, неужели ему мало? Я обещаю Маузи как-нибудь поговорить с Малышом Джо. Она ужасно боится, что он ее бросит из-за отсутствия слуха и объема груди, не дотягивающего до Долли Партон.

Дверь открывается, и в «Шорш» входит женщина. Питбуль вскакивает с места, его лицо сияет.

– Привет, Марго! – кричит он ей в эйфории.

Я тут же поворачиваюсь в ее сторону и разглядываю эту особу. Марго подпадает под категорию женщин, о которых говорят: «Прежде она была миловидной, но жизнь ее потрепала». Она направляется к нашему столу. Ну и походка! Как у мужика! Вместо того чтобы нормально с нами поздороваться, она ударяет кулаком по столу:

– Ну, будем знакомы, и лучше мы будем не на одной короткой ноге, а сразу на двух, так оно устойчивей, ха, ха, ха. – Потом она хлопает меня по плечу и говорит: – А ну-ка, подружка, подвинься!

Как вам это нравится? Марго два раза была замужем и теперь снова в разводе. У них с братом фирма по изготовлению половичков. Марго отчасти сама придумывает их дизайн, чем она очень гордится. Больше всего ей нравятся половички, которые похожи на страницу из комиксов, где маленькие слоники приглашают вас войти.

– Вы когда-нибудь такое видели? – спрашивает меня Марго. Услышав мой отрицательный ответ, она делает кислую мину и спрашивает, лежит ли хоть какой-нибудь половичок у меня перед дверью. Честно говоря, я даже не знаю, есть ли у нас половичок. С этого момента Марго перестает меня замечать, но я не особо расстраиваюсь на этот счет. Я лучше побеседую с Геро и Томом о том, совместимы ли медитации с блюдами, готовящимися в микроволновке.

Когда я возвращаюсь домой, Мариус уже ждет меня, и мы выпиваем по бокалу вина. Как хорошо, что Мариус и я вполне нормальные люди.

На следующий день я иду к Йо, моему шефу, и прошу предоставить мне отпуск. Через две недели вылет. Ух, ты, вот будет весело! Надеюсь, я еще влезу в свое бикини. Кормят на «Аните», наверно, замечательно. Никогда не понимала людей, которые проводят отпуск в своих загородных домах. Тогда уж лучше вообще никуда не уезжать. Превосходный отдых для матери с шестью детьми, которая изо дня в день готовит завтрак, моет, убирает, покупает еду к обеду в Тимендорфском супермаркете, в то время как ее муж загорает на пляже, читает бульварную прессу, пока чьи-то дети постоянно вопят, отнимая друг у друга мячик и ломая песочные замки.

Так что нам с Мариусом повезло куда больше.

Хотя до Тимендорфского супермаркета рукой подать. А на Гавайи придется лететь самолетом. Я боюсь летать. И кто знает, что может случиться на корабле. Да что это я? На корабле мечты никогда ничего не случается. Разве только какая амурная история. Может, кто-нибудь будет испытывать любовные терзания или переживать из-за того, что ему нельзя посидеть за капитанским столиком. Или какая-нибудь женщина лет пятидесяти с небольшим будет твердо убеждена в своей неизлечимой болезни, и все из-за нароста в верхней части живота, но потом выяснится, что она всего лишь забыла снять кошелек на шнурке. О «Титанике» я даже думать не хочу, а то я весь отпуск проведу в Саарском пансионате. Все-все пройдет хорошо. Мы будем очень-очень счастливы, и люда будут думать, что мы массовики-затейники, ха, ха. Почему со мной всегда все не слава богу? Почему я вечно попадаю в дурацкие истории?

Да потому, что у меня всегда все не так, как у людей.

Сейчас я поджидаю одного партнера, который лично хочет вручить чек за акцию, которую мы проводили. Я говорю нашей секретарше Каре, что она непременно должна сообщить мне, когда этот Дирк Шнеппель появится в холле. Но он все не идет и не идет. Я начинаю терять терпение. Когда я в сотый раз спрашиваю, нет ли кого внизу, она снова дает отрицательный ответ, но говорит, что уже целый час меня ждет какой-то Тимо Байл. Так как я не договаривалась о встрече с этим Тимо Байлом, я и не придаю значения словам Кары до тех пор, пока шеф не заходит с постным лицом в мой кабинет и не говорит, что ему только что позвонил господин Шнеппель и пожаловался, что я заставляю его ждать в холле. Теперь нам, пожалуй, на сотрудничество рассчитывать не придется. Оказалось, что Дирк Шнеппель и есть Тимо Байл. У нас был заключен договор с фирмой «Ти – Мобайл», и господин Шнеппель, представляясь, сказал ее название, что было интерпретировано секретаршей как имя «Тимо Байл».

К счастью, мне удается его задобрить, получить долгожданный чек и тем самым успокоить разгневанного шефа.

С грехом пополам я разруливаю свои проблемы и очень рада, что сегодня последний рабочий день. Нини будет меня замещать, и я отдаю ей записную книжку со всеми важными телефонами.

– Господи, Kapo, – говорит она, когда мы прощаемся. – У меня какое-то нехорошее предчувствие. Не думай, что я не рада за тебя, но ведь с тобой вечно что-то случается.

Я возмущена.

– Что ты хочешь этим сказать? – спрашиваю я испуганно.

Нини смотрит на Зладко и Боба, те опускают глаза.

– Ну, – наконец говорит Нини, – тебя ведь могут похитить, или, заблудившись в незнакомом месте, ты встретишь каннибала, или голодного гризли, или еще кого-нибудь.

А она права.

– Гризли обитают в Северной Америке, – возражаю я, – гризли мне точно не встретятся.

– А как же каннибалы? – идет в наступление Боб. – Там хватает диких племен. Ты разве не читала заметку про одну немку, которая целый год томилась в плену. Девушку сначала откармливали, чтобы приготовить из нее торжественный обед. Так бы оно и случилось, не появись в последнюю секунду исследователь, который был в тех краях проездом!

– Ну, откармливать ее не придется, можно прямо в котел, – возразил Зладко.

Вот уж успокоили!