Текст книги "Коктейль для Барби"

Автор книги: Штеффи фон Вольф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

3

Следующий день мы с Мариусом проводим в сборах. В воскресенье отъезд, и, как всегда перед отпуском, в голову лезут самые бесполезные мысли: в порядке ли паспорта, регулярно ли мы принимали профилактическое средство от малярии, все ли нормально со страховкой. Но Мариус обо всем позаботился. Рихард отвозит нас в аэропорт и дает советы, как быть, если пропадет багаж, или вот-вот обчистят карманы.

– Всегда имейте при себе нож, – говорит он возбужденно, – в сомнительных случаях им можно воспользоваться. Там все так поступают.

Ну, уж нет! Вполне возможно, я по ошибке раню полицейского с острова Барбадос, который просто интересуется моим самочувствием. И тогда я буду ждать своей казни в тюрьме а-ля Алькатрас, и мой судный день все время будет откладываться из-за обжалования приговора немецкой стороной. Тогда я определенно стану лесбиянкой, как все тюремные заключенные. Угрюмое лицо и наголо обритая голова мне тоже обеспечены. Наголо для того, чтобы вши не завелись. Праздник души и тела нам будут устраивать по пятницам: в этот день дают бульон со вкусом (только со вкусом) мяса.

Я ненавижу франкфуртский аэропорт. Он необъятен, и здесь всегда полно народу. К тому же не найти то, что ищешь, за исключением книжных магазинчиков. Их тут пруд пруди. Не аэропорт, а какая-то книжная ярмарка. И потом надо нести багаж. И стоять в очередях при прохождении паспортного контроля. А тут еще эти нервничающие пассажиры, которые заводят бестолковые разговоры.

– А вы куда летите?

– Э-э, в Гамбург, а оттуда на Карибские острова.

– Как здорово! А мы просто едем к дочери в Гамбург, она живет в Аймсбюттеле, вы знаете этот район?

– Нет, мы ведь не из Гамбурга, а из Франкфурта.

– А, ну тогда вы точно знаете Хойзенштамм.

– Да, конечно.

– Мой родственник жил там когда-то. Вы знаете некоего Вернера Шнайдера?

– Хм, нет.

– У него редкие волосы, светлое мелирование, и обычно он носит джинсы с рубашкой.

– Все равно не знаем.

– Тогда, может быть, вы знаете его жену, ее зовут Брунхильда, урожденная Вагнер.

Я рада, что мы наконец-то проходим регистрацию, и просто счастлива, когда самолет приземляется в Фульсбюттеле. На такси мы едем в Гамбургский порт, где нас уже ждет «Анита». Стюардессы с прекрасными фигурами, пышными формами, белоснежной кожей, в облегающих топиках и мини-юбках длиной с короткометражный фильм стоят на входе и раздают какие-то информационные брошюры. К Мариусу устремляется одна из бортпроводниц и завлекает его рассказами о какой-то чепухе. Мариус приветливо улыбается и слушает ее бредни. Вот и испорчено настроение на целый день. Выцарапать бы глаза этой цыпочке! Я стою со всем нашим багажом, как полная дура. А потом сама же втаскиваю его на борт.

Господи, да здесь же одни богачи! Люди, которым, наверно, все равно, проведут они в открытом море четыре недели или шесть месяцев. Все без исключения женщины выглядят как мультимиллионерша Ивана Трамп. Я утешаю себя мыслью, что я моложе их, но когда-нибудь и эта мысль перестанет меня утешать. К тому же у них у всех минимум по шесть кредитных карточек в кошельке, а у меня ни одной, не считая ЕС-карты. Но даже ею я не люблю пользоваться, потому что никогда не знаешь, остались деньги на счете или все уже снято до последнего цента, и банкомат пишет: «Вы ввели неверную сумму». Или еще хуже: стоишь в супермаркете, хочешь заплатить по карте, набираешь пин-код, а кассирша качает головой и говорит: «Ваша карта не прочиталась». Конечно, за мной уже выстроилась огромная очередь, люди смотрят на меня и говорят: «Ну, сколько можно», и я краснею как помидор и говорю какую-нибудь чепуху вроде: «Наверно, что-то не в порядке с магнитной полосой, со мной такое уже случалось». Кошмар!

Вечером мы сидим за одним столом с совершенно незнакомыми людьми. Все перекрикивают друг друга. Разговор крутится вокруг трех тем: вкусной еды, уровня обслуживания и денег. Рядом со мной садится толстопузый господин Б анкер из Саара.

– Ну, приступим, – говорит он.

Да, похоже, ест он за семерых. Пока он несет тарелку, несколько куриных бедрышек падает на пол. Потом он начинает запихивать еду в рот своими поросячьими пальцами. Трижды сходив за добавкой, он кое-как вытирает рот салфеткой.

– У меня за плечами уже три брака, – рассказывает он мне. – Три раза мне приходилось выплачивать моим благоверным крупные компенсации после развода, но я человек умный, и, несмотря ни на что, денег у меня на счете еще предостаточно. Все дело в хороших финансовых консультантах.

Я киваю.

– Вы что, мне не верите? – спрашивает он возмущенно.

– Да что вы, – успокаиваю я его, – конечно, я вам верю. Мне совершенно все равно, сколько денег у вас на счете.

– Вы говорите, на счете, на одном счете?

На нас уже оборачиваются. Я всем телом подаюсь назад.

– Она мне не верит! – ревет саарец.

Мариус в ужасе смотрит на все происходящее.

Саарец встает, достает из кармана брюк свое необъятное портмоне, раздувшееся от банкнот и кредитных карточек, и швыряет его на стол.

– Вот, смотрите, и это только с одного счета. А здесь – в пять раз больше. Те с других счетов. А вот наличными!

Я киваю в отчаянии.

– И вы утверждаете, что У МЕНЯ НЕТ ДЕНЕГ!

За столиками воцаряется тишина, и все смотрят на меня. Может, мне кто-нибудь даст шапку-невидимку? Мариус говорит:

– Извините, но мне не, кажется, что моя подруга вас чем-то обидела, поэтому оставьте ее, пожалуйста, в покое.

Тогда мистер Банкер поворачивается к нему и кричит:

– Вы-то чего встреваете!

Мариус встает и с угрожающим видом приближается к столу.

Саарец рычит.

– Всем, всем нужны мои деньги, а у меня и так почти ничего не осталось! – и весь в слезах падает на стол.

Я неловко глажу его по плечу. Что мне еще остается делать?

Все кончается тем, что мы с Дитхельмом – так зовут саарца – сидим в баре. Дитхельм признается, что в первый раз может с кем-то поговорить по душам. Все жены надували его, и все такое прочее. В любом случае Дитхельм бесконечно благодарен мне и Мариусу. В три часа ночи мы, наконец, возвращаемся к себе в каюту, теперь все хорошо.

Так, сперва выспаться, а потом пойти на палубу загорать. Хорошо еще, что купальник пока в пору. Так как Мариус непременно хочет дочитать книгу, я решаю сходить на аквааэробику. На информационном стенде написано, что записаться на курс аэробики можно у Астрид. Некая Саша Хен в белом костюме объясняет мне, как найти эту женщину. Я уже заранее боюсь встречи с Астрид. Наверняка у нее спортивная фигура, она гибкая и стройная, и я рядом с ней буду казаться поднявшимся на дрожжах тестом, которое вылезло из миски. Я-то сама не считаю себя такой уж жирдяйкой, за ужином я вообще ела только РЫБУ.

Я была права. Астрид блондинка и ходит в открытом бикини и повязанном на бедрах пикантном полотенце.

– Тебе это точно пойдет на пользу, – говорит она мне. – Начало через полчаса. Встретимся в бассейне!

Вот я иду в бассейн. К сожалению, в это время многие спешат туда же, и Ивана Трамп, и все остальные женщины. Но они-то идут не на занятия аквааэробикой, а наносить на кожу оливковое масло, чтобы потом, надев очки от Диора, выпить свой первый за этот день джин-тоник. Они садятся в шезлонги и смотрят на все происходящее с безопасного расстояния. Кроме меня, на занятия пришли еще семь женщин. Одна такая же «фигуристая», как я, другая жирная, как корова, а все остальные худые, как спички. Из громкоговорителей раздается музыка в стиле диско. По команде Астрид мы все должны прыгнуть в воду. Мое опасение, что вода при этом выйдет из берегов, к счастью, не оправдалось.

– Вперед, вперед! – кричит Астрид в какой-то эйфории, выскакивая из воды и размахивая руками, как марионетка на веревочке.

Господи, как же тяжело. В такую-то жару. К счастью, Мариус не видит моих неловких движений. Наверно, он сидит где-нибудь в тени. Ведь «солнце опасно для кожи». Далее, к всеобщему ужасу, следуют упражнения в паре. Это происходит так: одна женщина встает на плечи другой, и ту, которая сверху, бросают в воду. Я ужасно глупо выгляжу. Но то, что происходит со мной две минуты спустя, венчает мои злоключения. Я встаю спиной к одной женщине (очень толстой), та берет меня под мышки и выталкивает из воды. По идиотскому стечению обстоятельств молния ее купальника задевает застежку моего бикини, и я, как пушечное ядро, вылетаю из бассейна, в чем мать родила. Все загорающие снимают очки посмотреть на это диво. А вот и Мариус. Он закатывает глаза и качает головой. Для меня это первое и последнее занятие аквааэробикой.

Мариус без конца чем-то недоволен. Все ему не так. Ворчит, как старый дед, жалуется на то, что пришлось десять минут ждать официанта с заказанным коктейлем «Куба Либра». Это свойство я раньше за ним не замечала.

– Здесь и позагорать-то нормально нельзя, – говорит он. – Завожу будильник на шесть и, чтобы занять шезлонги, кладу на них по полотенцу. Разве это дело!

О господи! А то он не знает, что на отдыхе всегда много народу! Как будто из деревни приехал! И вообще, когда он начинает говорить какому-то новому знакомому из городка Винзен-на-Луэ, что отпуск сегодня уже не тот, что был раньше, и что платишь такие деньги и не получаешь должного сервиса, я начинаю нервничать.

Что это вдруг с ним? К счастью, потом он снова берется за книгу и больше не говорит ни слова. После обеда меня почему-то укачало, несмотря на штиль. Я иду прилечь в каюту, но лучше мне не становится. Только бы сейчас не заболеть, я так рада, что скоро увижу Кубу, Гренаду и все остальное.

– Это просто расстройство желудка, – говорит Мариус – Вечером тебе наверняка полегчает.

Но и вечером лучше не становится. Меня даже стошнило. Приходит бортовой врач и ставит диагноз «отравление рыбой». Он теряется в догадках, потому что никто больше не жаловался на недомогание.

– Это происходит раз в несколько лет, – говорит доктор Вайланд. – Непонятно, откуда берется одна-единственная рыбка не первой свежести, но как я уже сказал, давно такого не было.

Ясное дело, эта рыба предназначалась именно мне. И почему она не могла отыскать себе другую жертву?

Опуская детали, просто скажу: пять дней подряд меня выворачивало наизнанку. Целых пять дней. И после этого я выгляжу как Христос в пустыне: изможденная, истощенная, бледная, с впалыми щеками, с волосами как пакля. Я так ослабела, что была не в состоянии дойти до душевой кабины. Мариус нежно заботится обо мне, но и это не помогает. Я все время лежу на кровати и реву. Я даже не могу удержать в руках книжку. Это невозможно! Я первый раз в жизни на Карибах, из иллюминатора нашей каюты открывается красивый вид на пляж, кокосовые пальмы, а я лежу здесь, почти при смерти. Почему, ну почему судьба сыграла со мной такую злую шутку? Периодически я забываюсь сном, что в моем случае самое лучшее.

На шестой день кризис миновал, и я в первый раз отваживаюсь отойти от туалета дальше, чем на два метра. Объявляют, что следующую остановку наш паром сделает в Святой Лучии. Самые красивые острова наверняка уже остались позади. Вот всегда я пропускаю самое интересное.

И все равно те немногие дни, что мы еще проведем на борту, – это чудо. На Тобаго нас ждет экскурсия на лодке с прозрачным дном. Я решаюсь нырнуть с аквалангом. Что ни говори, а подводный мир Карибского моря – это нечто. Я в восхищении опускаюсь под воду.

Какая красотища эти красные кораллы, я могу спокойно проплывать мимо стаек разноцветных рыбок, и они меня совершенно не боятся. Я чувствую себя юной и счастливой, как Брук Шилдс в «Голубой лагуне», которая однажды понимает, что жить на необитаемом острове прекрасно, потому что каждый день можно купаться в море. Какими только цветами радуги не отливает вода. Тут и темно-синий, и бирюзовый, и голубой, все зависит от того, как падает свет. Какие милые эти радужные рыбки! Какая душка эта акула, она направляется прямо ко мне! Какие у нее желтые глаза, холодные и блестящие!

Акула! Акула!

Боже мой, что делать? По телеканалу «Фокс» была как-то передача про акул. Если они находятся прямо перед тобой, нужно просто проткнуть им пальцем глаза. Что за бред! Акула вот-вот подплывет ко мне, и у меня абсолютно не будет времени это сделать, потому что меньше чем за пять секунд она проглотит меня вместе с моим пальцем. Как это ни странно, мне приходит в голову история об австралийском крокодиле. Кто-то рассказывал, что, если он на тебя нападет, его надо тотчас же перевернуть на спину, тогда в мозг перестанет поступать кислород, и крокодил потеряет сознание. Человек, за которым гонится крокодил, конечно, только о том и думает, как бы перевернуть его на спину.

Акула, акула, боже мой!

Она неторопливо подплывает ко мне. Как быть, идти в наступление? Может, она испугается, если я устремлюсь ей навстречу? Акулы вообще не рассматривают человека как свою потенциальную жертву. Хуже всех приходится любителям серфинга. Акулы думают, что их доски – это тюлени. Возможно, эта акула тоже решила, что я тюлень. Вполне вероятно, она совсем и не голодна. Я просто замерла и ничего не предпринимаю. Может, так она примет меня за коралл или за каракатицу. Тем более от страха глаза у меня округлились, ну прямо как у настоящей каракатицы. Что за невезение: в тот момент, когда акула проплывает мимо меня, в акваланг попадает вода, я закашливаюсь, из-за чего акула начинает описывать вокруг меня круги. Меня охватывает паника. Сейчас бы сюда Роя Шайдера из фильма «Челюсти», он-то умеет выходить победителем из любых передряг.

Акула, кажется, замечает мое смятение и носом выталкивает меня из воды, так что я выхожу из пены морской и делаю глубокий вдох. Я, молча, повинуюсь судьбе. Акула плывет вместе со мной к лодке с прозрачным дном, где все стоят, затаив дыхание, фотографируют нас обеих и аплодируют. Потом акула уплывает. Некоторое время спустя инструктор рассказывает мне, что он давно уже не видел дельфинов в этих краях.

4

Послезавтра мы летим на Гавайи! Ух, ты!

Будет здорово. Родня уже ждет нас, одна моя кузина хочет приготовить свои коронные блюда. Мы будем жить одной дружной семьей в домиках на деревьях с Интернетом. Звучит гудок, и «Анита» отчаливает, а нам предстоит провести еще две ночи в чудесном отеле с личным бунгало и бассейном. Здорово!

Мы с Мариусом сидим перед нашим бунгало и читаем.

– Каро, – говорит Мариус восторженно, – здесь предлагают однодневный тур на необитаемый остров. Как у Робинзона Крузо.

Есть в этих необитаемых островах что-то чарующее. В глубине души всегда надеешься, что случайно найдешь где-нибудь под пальмами сокровища, которые много-много лет назад спрятали пираты. Или воображаешь, как Кристиан Флетчер в своем элегантном белом костюме сходит с парохода, чтобы отведать восхитительный кокосовый орех. Он раскалывает его пополам и протягивает тебе одну половинку. Хотя при чем здесь необитаемый остров? Ведь Кристиан Флетчер был не то на Гавайях, не то на Гаити. Но все равно приключения в духе Робинзона Крузо – то, что надо.

– Дай-ка сюда, – говорю я.

Мариус протягивает мне проспект. Все это и правда выглядит заманчиво.

– На Гавайи мы летим послезавтра, – говорит Мариус, – вылет в девять вечера, а с острова мы вернемся в четыре. Мы можем, не торопясь, пройти регистрацию и оставить багаж в камере хранения.

– Да, давай так и сделаем!

Я в восторге. Мариус бронирует места по телефону. И потом мы идем купаться. Ясное дело, в бассейн, где нет акулоподобных дельфинов.

На следующее утро, оставив чемоданы в камере хранения, мы идем туда, откуда и начнется наша экскурсия. Я ужасно взволнована. В назначенном месте нас встречает негр. Вокруг него собирается группа. Рядом с нами стоит влюбленная парочка, которая, наверно, еще никогда не была за границей и вообще не отличается большим умом.

– А там есть жирафы? – спрашивает женщина. На нее смотрят недоумевающим взглядом и качают головой. Тогда она задает другой вопрос: – Но тигры-то уж точно должны быть?

– Ну, все, пошли, – говорит негр и улыбается нам своей ослепительно белой улыбкой. Сначала мы полетим на вертолете на один небольшой остров, а оттуда отправимся дальше на катерах. Это маленькие катера, на которых можно ездить без всяких водительских прав.

– Чур, я за рулем! – с восторгом в голосе кричит Мариус.

И хорошо, пусть он будет за штурмана. Если бы за руль села я, за благополучный исход не мог бы поручиться никто.

– Всего одна час езды, и мы окажемся на красивый остров, где еще не ступал ног человека, – объясняет нам неф, которого зовут Моисей. – И не отходить далеко от моего, – он поднимает указательный палец, – будет проблем, ты подать знак рукой и…

– Да, да, – перебивает его Мариус, – nothing will happened [8]8
  Ничего не случится (англ.).


[Закрыть].

Чудесный солнечный день в Карибском море. Мы плывем со скоростью пять километров в час вслед за Моисеем, который движется быстрее, но это ничего, потому что видимость отличная и он все время в поле нашего зрения.

А потом все резко меняется. Нет, непогода не подкрадывается постепенно, так, чтобы к ней можно было подготовиться. За какую-то секунду небо темнеет, чувствуется приближение чего-то страшного, над головами с жуткими криками кружат птицы.

– Мариус! – кричу я в ужасе. – Где Моисей?

Мариус стоит за штурвалом и кричит.

– Понятия не имею, я тоже потерял его из виду!

В следующее мгновение начинается такой шторм, которого я не видела еще никогда в жизни. Волны ударяются о катер, отказывает двигатель. Нас, словно ореховую скорлупу, несет в неизвестном направлении по волнам Карибского моря. Я начинаю громко кричать. Мы не видим никого и ничего, кроме воды и морских птиц.

Вот и пришла моя смерть. Господи, пожалуйста, только бы не утонуть! Лучше бы на меня свалилось дерево или мачта! Но так как мы не на паруснике и не в лесу, ни первое, ни второе невозможно. Я по-пластунски ползу к Мариусу, и он крепко меня обнимает.

– Мне страшно, – говорю я.

– Мне тоже. – Мариус прижимает меня к себе еще сильнее. – Что бы ни случилось, мы будем вместе, слышишь?

Я киваю.

– Все обойдется, – говорю я наигранно-веселым голосом, когда катер накреняется от мощной волны и мне в лицо ударяет морская пена. Ветер, не стихая, постоянно меняет направление, поэтому что лево руля, что право руля – все бессмысленно. Теперь огромная волна накатывает сзади.

– Гляди! – кричит Мариус и тянет меня за собой на дно катера. Кругом вода, и ничего кроме воды. – Катер переворачивается!

От страха у меня начинается истерика. Мы летим в воду. Я иду ко дну, но довольно быстро всплываю на поверхность. Это все Мариус. Каким-то чудом он схватил спасательные жилеты, которые лежали рядом со штурвалом. Я лихорадочно пытаюсь натянуть один на себя, что мне рано или поздно удается сделать. Между тем перевернутая лодка, возможно, мчится навстречу лучшему будущему, чем наше.

– Дай мне руку, Каро!

Легко сказать. Надеюсь, здесь не водятся акулы. Мы барахтаемся на волнах, держа друг друга за руки. Если бы Рихард был здесь! Он быстренько бы подплыл кролем к нашему катеру, перевернул его и забрал нас отсюда. А потом он рассказал бы нам, как на катер провести электричество. Но Рихард в Ватцельборне, а не где-то между Тобаго и еще черт знает чем. Я никогда не увижу его снова! Тут накатывает новая волна и накрывает меня с головой. Я наглоталась воды и потеряла сознание. Что было потом, не знаю. Последнее, о чем я подумала, – одна короткая история в жанре черного юмора: «Мужчина заказывает венок для траурной церемонии и пишет флористу слова, которые должны быть на ленточке: „Покойся с миром с обеих сторон, и если останется место, то еще до свидания". К сожалению, флорист, не задумываясь, переписал весь текст с листа, и на похоронах все присутствующие недоумевающе переглядывались».

И я отключаюсь.

И откуда эти крошки? Неужели Мариус снова ел в кровати булочки и хрустящие хлебцы? И батарею он, наверно, тоже забыл отключить. Ну и парилка же здесь! А где графин с водой? Я хочу пить. Сколько времени? И почему здесь так сыро, если жарень страшная? Открою-ка я глаза Или нет, лучше закрою. Мы что, свет не погасили? Кто это меня зовет? Так тихо-тихо. Теперь громче. Все равно не знаю. Какая-то ужасная усталость. Где одеяло?

– Каролин, Каролин, Каро!!!

Ну, пожалуйста, еще пять минут. Да встану я, встану! Кто-то будит меня и дергает за руку.

– Слушай, отстань, в конце концов, – говорю я сердито и еще раз открываю глаза.

– Ну, наконец-то. – Мариус облегченно вздыхает. – Я уж подумал, ты вообще не придешь в сознание.

Так и не поняв, что к чему, я приподнимаюсь. Открываю глаза Ой, как больно. Передо мной сидит Мариус. Но он сидит не на нашей кровати, а на песке, который я по ошибке приняла за матрац с хлебными крошками. Где мы?

– Где мы? – спрашиваю я Мариуса.

Он пожимает плечами:

– Без понятия, хорошо, что мы вообще живы.

Я смотрю по сторонам. Мы на острове. Впереди вода, сзади пальмы и какая-то высокая гора.

Где Том Хэнке? Где Кристиан Флетчер? Где хоть кто-нибудь???

– Мы бы рано или поздно захлебнулись, хорошо, что здесь оказался этот остров. Ты была без сознания, я с трудом держал тебя на плаву, – говорит Мариус.

Он страшно измучен. А еще у него на ноге только один ботинок.

Для начала нужно встать. Боже мой! Я так хочу пить!

– Сколько времени? – спрашиваю я.

К счастью, у Мариуса водонепроницаемые часы и перед отпуском мы вставили в них новые батарейки.

– Полчетвертого, – говорит мне Мариус.

Я так и подпрыгнула на месте.

– Но ведь через несколько минут вылет! Нам нужно бежать!

– Каро, неужели тебе не ясно? Нас вынесло волной на какой-то богом забытый остров. Я понятия не имею, что стало с другими. И ищет ли нас кто-нибудь. А ты говоришь, что у нас скоро отлет!

Для начала мне снова нужно сесть.

– Конечно, они нас ищут, – говорю я сердито. – Они должны нас искать! Они просто обязаны!

– Все может быть.

Мариус как-то скис. Он произносит, выделяя голосом отдельные слова:

– Вопрос только в том, долго ли нас будут ИСКАТЬ и НАЙДУТ ли вообще!

А он прав. У нас нет при себе даже мобильников. Хотя какой с них прок? Во-первых, в них все равно попала бы вода, во-вторых, они бы здесь все равно не ловили. Разве что в тот момент, когда поблизости будет проплывать скат.

Постепенно я начинаю осознавать, в какой ситуации мы оказались. Ясно одно: изменить положение мы не можем. Что за парадокс, я на удивление спокойна, словно впала в ступор. Мариус встает.

– Ты хоть мокрые вещи сними, – говорит он, – а то простудишься.

Да разве можно простудиться при температуре плюс сорок? Но я послушно раздеваюсь и вешаю одежду на пальму, пусть сохнет. Пальм-то здесь предостаточно.

– Я хочу пить, – жалуюсь я, – и есть тоже.

– Хорошо, – говорит Мариус. – Тогда вставай, и пойдем, посмотрим, может, здесь есть какой-нибудь ручей или просто пресная вода. А если нет, тогда попробуем сорвать с пальмы кокос.

Как хорошо, что я смотрела фильм «Изгой» с Томом Хэнксом. Именно поэтому я знаю, что один должен расколоть кокос заостренным концом об острый камень, а другой – подставить ладони, тогда ни одна капля не пропадет даром. Здорово, что я такая страстная поклонница художественных фильмов! Это поможет нам выжить, я уверена.

Мы и не думали, что остров такой большой. За первой горой еще одна, дальше тесные ряды высоких деревьев. Я плетусь за Мариусом и все время смотрю себе под ноги. Потому как не хочу случайно наступить на гигантского паука или на барракуду. Ее, наверное, вынесло на берег волной, бедняжка из последних сил ползла сюда и теперь думает, что ее последнее доброе дело на этой земле – укусить меня за пятку.

Мы действительно находим небольшой ручеек, и Мариус, как настоящий герой, сначала сам пробует воду на вкус. Это самая лучшая вода в моей жизни. Держась одной рукой за папоротник, другой я вливаю ее в себя литрами.

За исключением пестрых птиц – наверно, это попугаи, – на острове нет никакой другой живности. Веселая жизнь нам здесь предстоит. Откуда брать пищу? Как готовить еду? Огонь ведь нам не развести. Подождите, подождите, в фильме «Изгой» был один эпизод. На листья кладут ветки и путем трения добывают огонь. Только вот фильм – это фильм, а жизнь – это жизнь.

Я ужасно голодна.

– И что мы тут будем, есть? – спрашиваю я Мариуса.

Он приходит в отчаяние.

– Я бы с удовольствием сходил с тобой в ресторанчик и заказал бы окрошку из обезьяньего мяса, куриное крылышко с овощами и вкусным сметанным соусом, но как я вижу, мы будем питаться песком и пальмовыми листьями, пока они не полезут у нас из ушей, – шипит он.

– А я-то здесь при чем? – говорю я обиженным голосом. – Как будто это моя вина!.

– Конечно, это не твоя вина, – успокаивает он меня, – но я правда не знаю, что нам делать. Здесь ничего нет, абсолютно ничего. Хорошо еще, что пресной воды хватает.

Мы идем дальше и находим банановые деревья. Я счастлива как никогда. Эти бананы меньше обычных и чем-то напоминают лимоны, но они все равно вкусные. Мариус находит кокос и раскалывает его на две половинки. Так что с голоду мы не умрем. Потом мы строим себе что-то вроде хижины (это была очень кропотливая работа), и я делаю циновку из пальмовых листьев. К счастью, одеяла нам здесь не нужны.

Меня зовут Каролин Шатц, мне тридцать пять лет, и я живу на необитаемом острове.

На следующий день после необыкновенно сытного завтрака (бананы и кокос) мы с Мариусом разрабатываем план боевых действий. На все про все уходит десять минут, но потом мы понимаем, что не было никакого резона составлять этот план, просто потому что защищаться нам не от кого. Нам остается только надеяться, что нас кто-нибудь найдет. И как можно скорее. Чтобы занять себя хоть чем-то, я иду купаться. («Отпуск на Карибах был просто класс, целый остров был в нашем распоряжении, и мы бродили по берегу, так, без всякой цели, тебе бы это тоже пошло на пользу».) Мариус между тем пытается развести огонь. Так как я не могу спокойно смотреть на эти бессмысленные попытки, я иду купаться еще раз, а потом еще и еще. В один прекрасный день я, наверное, скажу, что в гробу я видела это море. У меня начинается депрессия. Я хочу домой. Хочу в цивилизацию. Хочу кофе. Хочу к Геро и Рихарду, и смотреть телевизор.

Дни проходят без всяких событий, и я действительно подумываю о том, чтобы вырыть себе могилу своими собственными руками, потому что больше себя занять нечем. Мариусу удается развести огонь, но, к сожалению, гарпунить рыбу он еще не научился, да и нечем. Остается есть бананы. И кокосы. Я уже не могу без дрожи смотреть на эти кокосы. Я хочу стейк, масло с зеленью и бокал белого вина И неплохо бы сходить в кино. Скучают ли без нас дома? Появилось ли в газете сообщение о нашей смерти? Если да, то как оно выглядит?

Ватпцельборн. Трагическая судьба постигла Каролин Шатц и Мариуса Вальденхагена. Мы скорбим. Ваши друзья.

Или:Ватцелъборн. Сдается квартира. Продажа имущества. Дешевая одежда second hand, оставшаяся от бывших владельцев.

Сложно еще и потому, что мы постоянно ссоримся. Мариус говорит, что я неряха и не могу аккуратно развесить на пальмах свои вещи.

– Неужели так сложно соблюдать порядок? – говорит Мариус. – Если ты и впредь все будешь разбрасывать, мы просто пропадем!

– Мне все равно, как лежат мои вещи, – отвечаю я ему. – Они ведь никому не мешают, кроме нас здесь никого нет.

– Ну, так потрудись делать это ради меня, – говорит он сердито. – Я не терплю беспорядка. И дома ты такая же. Вечно я закрываю за тобой крем для лица, но сначала ищу крышку, которая неизвестно где находится.

Боже, какое занудство! Как я раньше могла не замечать в нем этой черты? Я спрашиваю себя, всегда ли Мариус был таким, или истинный характер человека проявляется только в экстремальных ситуациях.

Под конец мы вообще перестаем общаться. Я ломаю себе голову над тем, подходит он мне или нет, но потом бросаю это гиблое дело – какое это имеет значение? Если нас не найдут, то вопрос, подходящая он для меня партия или нет, вообще отпадает. Тогда Мариус останется единственным в моей жизни. На веки вечные.