Текст книги "Коктейль для Барби"

Автор книги: Штеффи фон Вольф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

6

Дует попутный ветер, и мы, как и предполагали, прибываем в Тобаго уже на следующий день. Мариус едет в аэропорт, узнает, когда ближайший рейс на Франкфурт, где наш багаж и все такое. Наконец мы узнаем, что вылет завтра в два часа дня. Ни Мариус, ни я теперь не хотим на Гавайи. Кто знает, что еще может с нами произойти. Я уверена, что мои родственники в домиках на деревьях с выходом в Интернет с пониманием отнесутся к нашему решению.

Сильвестр настаивает на том, чтобы вечером мы еще раз поужинали все вместе. Мы едем на старую мельницу, которую переоборудовали в миленький ресторанчик, и я набиваю себе брюхо всем, что указано в меню. Мариус ворчит по поводу пятен на скатерти. Почему он не может просто радоваться тому, что мы спасены и снова вернулись в цивилизацию? Мы засиживаемся допоздна. Прощаясь с нами, Сильвестр угрожающе поднимает указательный палец и говорит, что, если я незамедлительно не свяжусь с ним после своего возвращения домой, то он за последствия не отвечает. Роланд Дункель говорит.

– Ну, тогда до свидания.

Он уходит, какое облегчение!

Классно! Вот мы и в поднебесье. А Мариус во время полета опять ко всему придирается:

– Как можно так конструировать самолеты, чтобы нельзя было нормально вытянуть ноги! Почему так поздно приносят еду? Почему показывают дурацкие фильмы? – и т. д. и т. п.

Это начинает меня сильно раздражать. Когда в аэропорту Франкфурта мы с багажом проходим сквозь автоматически открывающиеся двери, все наши друзья уже здесь: Геро, Том, Рихард, Питбуль, Пинки, Маузи, Малыш Джо, Зладко и Боб. Они бросают гвоздики (ненавижу гвоздики, они у меня ассоциируются с похоронами) и держат в руках огромный плакат, увешанный гирляндами, на котором написано: «И все-таки они живы!!!». Окружающих это повергает в некоторый шок, но не останавливает наших приятелей. Рихард радостно размахивает обещанным по телефону набором инструментов из строймаркета, Геро несколько минут не выпускает меня из объятий. Даже Питбуль тронут, он ударяет меня по плечу, потом начинает трясти и под конец так сильно прижимает к себе, что мне чуть не становится плохо.

Мы снова дома, ура! – и едем все вместе на нашу с Мариусом квартиру. Нам наготовили много всего вкусного. У Геро ключ. Здесь идеальная чистота.

– Это Том поработал, – говорит Геро.

Тому нравится наводить порядок, тут ему нет равных. Он даже протер холодильник каким-то специальным раствором, отнес в прачечную занавески и починил нашу любимую статуэтку – и как это ему удалось?

Друзья приготовили шикарный стол. Все так торжественно: белая скатерть, цветы и свечи. После того как Том открывает первую бутылку, все ждут подробного рассказа о наших приключениях.

– Вы видели колибри? – это все, что интересует Малыша Джо.

Да, это маленькие птички, которых очень много в Тринидаде и Тобаго, они совершают по тысяче ударов крыльями то ли в секунду, то ли в минуту. Я говорю Малышу Джо, что наверняка видела нескольких, при этом он смотрит на меня чуть ли не с благоговением. Как мне кажется, он завидует нам, что мы были на этом необитаемом острове. А Маузи постоянно вставляет свои любимые словечки: «отпад», «улетно», «вот кайф». Она никогда не изменится.

Я сообщаю подробности нашего спасения и, конечно, упоминаю про господина Дункеля.

– Непостижимо, – говорит Геро.

Дело в том, что он знает про все издевательства этого человека надо мной и с тех пор каждый день спрашивает себя, как можно быть таким подлым.

– Каро преувеличивает, – говорит Мариус, – мы должны быть ему благодарны, что он нас нашел.

Если бы он знал!

– А теперь самое интересное. – Все ждут с нетерпением, что же я сейчас скажу, а я встаю, чтобы отлучиться в туалет.

– Ни с места! – кричит Пинки. – Сначала расскажи, а потом делай что хочешь.

Ну, хорошо.

– Ну… – начинаю я, и все недовольно закатывают глаза.

– Вот всегда она так, – хмурится Зладко. – Когда мы на коленях будем умолять ее сказать, она заявит, что просто купила мороженое или что кто-то пролез в кассу без очереди.

И он прав.

И вот я рассказываю о Сильвестре Левентале, о его ток-шоу, о моих пробах, о компании «Строуберри» и вообще обо всем. Все слушают, разинув рты.

Малыш Джо не верит своим ушам.

– Я знаю Левенталя. Он хозяин фермы в Техасе, там еще много разной живности. В свободное время он устраивает родео, как раз на родео мы с ним познакомились. Лошади у него что надо, и дочь – очень милая девушка, чемпионка Германии в этом виде состязаний. Надо же, какие у тебя друзья!

Конечно, самое важное – это то, что Левенталь участвует в родео и что у него ферма в Техасе. Удовлетворить Малыша Джо очень просто. Если поставить его перед выбором: один миллион евро наличными без налогов или старое потрепанное лассо, которым Бен Картрайт ловил жеребят на ранчо в Шилахе (или это было на Пондеросе?), я знаю, что бы он выбрал.

– В любом случае я позвоню ему утром и договорюсь насчет проб. Как вам вся эта затея?

– Ну, если ты уверена, что тебе это нужно… – Питбуль относится скептически к этой идее. – Наверно, ты просто хочешь вращаться в кругу знаменитостей, ходить на модные тусовки и все такое, может, ты с нами потом и водиться не захочешь.

– Это я-то? – накидываюсь я на Питбуля. – Уж кто-кто, а ты должен меня знать!

– Вот именно потому, что я тебя хорошо знаю, у меня какое-то странное предчувствие. Но снимись сначала в пробном выпуске, а там видно будет.

– Вот спасибо, что разрешаешь, – говорю я с сарказмом.

Питбуль пожимает плечами:

– Я просто говорю, что думаю, и если это кому-то не нравится, то пусть заткнет уши.

Теперь он обиделся. Я всегда знала, грубые с виду люди на самом деле очень ранимые.

Мариус говорит:

– Наверняка сделаешь головокружительную карьеру, будешь на «ты» с известными шоуменами и потом бросишь меня ради какого-нибудь щеголя.

– Я никогда тебя не брошу, – говорю я, – и всегда буду такой, как сейчас.

Я поднимаю бокал:

– Даю торжественное обещание.

– Вы слышали, вы слышали! – кричит Боб, и мы чокаемся.

– Когда к тебе в студию придет Джордж Клуни, пригласи и меня тоже. Это будет улетно, – говорит Маузи в восхищении.

Я объясняю ей, что гостями шоу будут не знаменитости, а люди, которые чем-то отличаются от обычных.

– Джордж Клуни – это просто отпад, он очень даже отличается от обычных люден. И он здорово ловит рыбу.

Ах, вот оно что, она просто посмотрела «Идеальный шторм». Маузи всегда думает, что актеры и в жизни такие же, как в фильмах. Но если с Джорджем Клуни все происходило бы так, как в «Урагане», он был бы уже на кладбище.

Еда действительно вкусная. Том и Геро постарались на славу, так что теперь мы устраиваем себе праздник живота с филе в сметанном соусе, экзотическим мороженым «Инь-Ян» и разными другими блюдами.

– Этому нас научили на курсах, – с гордостью сообщает Геро.

Ну, конечно, кулинарная медитация.

У Рихарда тоже есть новости.

– Через две недели у меня операция, – с гордостью заявляет он, – и меня после этого будут звать Фелицитас. Как вам это имя?

Ну, что тут скажешь. Это имя напоминает мне героя какого-то диснеевского мультика. Но если Рихард хочет, чтоб его так звали, то я не возражаю. Питбуль стучит пальцами по бокалу:

– Минуточку внимания!

Гм, что же он сейчас скажет?

– Я буду краток…

Нет, Питбуль, нет, только не говори, что вы с Марго поженитесь.

– Мы с Марго поженимся, – выпрямившись в полный рост, с гордостью провозглашает Питбуль, – и вы все званые гости. Каро, ты хочешь быть свидетельницей на нашей свадьбе?

Этого только не хватало.

– Э-э… – Я медлю с ответом.

Как можно предлагать руку и сердце этой мужеподобной женщине? Я не выношу Марго, уже хотя бы потому, что в день венчания вся церковь будет устлана половичками. Все в ожидании смотрят на меня, и я выдавливаю из себя улыбку и говорю подчеркнуто радостным голосом:

– Ну, конечно, я буду свидетельницей, Питбуль. Когда же свадьба?

– Через три недели, – возбужденно говорит Питбуль. – Мы не хотим терять время, потому что знаем, что созданы друг для друга!

Тут вмешивается Том:

– Если вы в этом уверены, к чему такая спешка?

– Марго так хочет, и почему я не могу сделать ей приятное? – пытается объяснить Питбуль. —.

Поженимся мы сейчас или через год, разве это что-то изменит?

Все это кажется мне странным, ну да ладно, им виднее.

– Каролин, Марго спрашивает, не сходишь ли ты с ней выбрать свадебное платье?

А почему она не может взять с собой Рихарда? Чем он хуже?

– Конечно! – говорю я с наигранным рвением. – С превеликим удовольствием.

Я уже представляю себя рядом с этой бой-бабой в универмаге, и мне становится ужасно неловко, когда она орет во весь голос: «Это слишком длинное, дорогуша!» Интересно, какая Марго в постели. Не думаю, что у Питбуля в этой области вообще есть право голоса. Наверно, она приходит домой и командует: «А ну-ка спустить штаны, раз-два». И когда у него в нужный момент ничего не получится, что меня не удивляет (такая эта Марго не сексуальная), она выйдет на улицу и крикнет: «Слушайте все: этот олух даже не может меня нормально трахнуть!» И на следующий день Питбуль будет встречать сочувственную улыбку на лицах прохожих. Или ему будут пачками передавать «виагру», опустив глаза. Но Питбуль так сильно влюблен, что прямо тошно становится. Он считает, что, познакомившись с Марго, поймал свою золотую рыбку.

Потом мы все вместе смотрим «Кто хочет стать миллионером?».

– Ты помнишь, Каро? – с ухмылкой спрашивает меня Зладко.

О господи, это был такой позор! Один коллега по работе обещал позвонить мне с этой передачи, когда ему понадобится подсказка «Звонок другу». Но я забыла дату проведения съемок. Думаю, в тот вечер, когда зазвонил телефон, я испытывала очередные любовные страдания и начала разговор с откровенного наезда: «Кто бы это ни был, выкладывай поскорее, что там у тебя». Когда Гюнтер Яух сказал: «Здравствуйте, это Гюнтер Я ух», я ответила: «Ясное дело, а это Наполеон Бонапарт». Мой коллега Рудольф был в отчаянии, и когда он наконец-то объяснил, где он находится и что это никакой не розыгрыш, мне стало, конечно, очень неудобно, и я несколько минут извинялась, пока Гюнтер Яух, потеряв терпение, не перебил меня:

– Хорошо, хорошо, госпожа Шатц, теперь-то мы можем задать вам вопрос, все равно наше эфирное время давно закончилось.

Ко всему прочему, предложенный мной вариант был неверный. Вопрос был о Сиси и Франце Иосифе. Я ответила неправильно только потому, что, когда Рудольф задавал вопрос, в мою дверь позвонила соседка и начала жаловаться на то, что я никогда не вынимаю из почтового ящика рекламные проспекты, и теперь он переполнен. Я слышала в трубку неодобрительное «У-у-у-у» зрителей, но Рудольф, который мне доверял, все-таки выбрал мою версию, и потом выяснилось не только то, что я ошиблась, но и то, что это был вопрос на миллион. Рудольф и сегодня корит меня за это. Меня так мучила совесть, что я тогда на свои деньги затарила ему холодильник на целую неделю.

Неожиданно встает Маузи.

– Я тоже должна вам кое-что сказать. – Она раскачивается на месте.

Интересно, где это она нарастила себе такие длинные ногти.

– Ну, не томи, – говорю я.

– Ну, я… я… БЕРЕМЕННА.

Вот это да. Столько новостей за один вечер!

– Поздравляем, – говорим мы все. – И когда ждать пополнения?

Один Малыш Джо сидит, открыв рот от удивления, и ничего не говорит.

Я толкаю его в бок:

– Ты что, не рад?

Малыш Джо не отвечает на мой вопрос и встает.

– Сперва глотну шнапса, – говорит он и идет к бару, колени у него дрожат.

Да, я его понимаю. Нужно иметь мужество быть отцом. В нашей большой семье появится ребенок. Вот дела!

Теперь Маузи не остановить, она говорит, что, если будет девочка, она назовет ребенка Миреилле (она произносит это французское слово так, как оно пишется, потому что не знает правил чтения), а если будет мальчик, то она назовет его Ляйбольдом. Ляйбольдом, а почему? Маузи говорит, что так звали ее учителя в начальной школе, он всегда отпускал ее с уроков на пять минут раньше, потому что иначе она не успевала бы на автобус, и вот теперь ей хочется отблагодарить этого человека, дав своему сыну его имя. Я говорю ей, что Ляйбольд – это точно не имя, а фамилия, при этом она недоумевающе смотрит на меня и говорит:

– Вот блин, тогда я назову его таким же улетным именем Вестернхаген, оно тоже очень клевое.

Ладно, я лучше промолчу.

У Малыша Джо кровь приливает к лицу, он опирается на стол, который стоит в гостиной.

– Может, тебе воды принести? – беспокоится Мариус.

Но Малыш Джо качает головой, хватает бутылку со шнапсом (это малиновая настойка, пятьдетят восемь градусов) и потом выпивает сразу половину. Теперь он точно перебрал.

– Скажи-ка, неужели ты не рад? – спрашиваю я его.

Малыш Джо храпит, как жеребец, который вот-вот кого-нибудь лягнет.

– Да-а-а, что же это получается, все вон как ра-а-ады, а ты-ы-ы, – ноет Маузи, тон у нее укоризненный.

Следующее, что я слышу, – это нечеловеческий вопль. В ужасе я бегу к Мариусу и прячусь за его спиной. Малыш Джо стоит посреди комнаты и орет. Мои старые добрые бокалы враз разлетаются на тысячи осколков. Потом он делает два шага в нашу сторону. Мы в смертельном испуге отходим назад. Малыш Джо сейчас похож на Кинг-Конга, который ищет белую женщину.

– Так, значит, ты беременна! – кричит он на Маузи.

– Да-а, ну а ка-а-ак же! – отвечает она.

– А не могла бы ты!!! – Малыш Джо делает глубокий вдох. – А не могла бы ты мне сказать, ОТ КОГО???

Просто ужас какой-то! Что же будет, что же будет!

У Маузи начинается истерика:

– От тебя, конечно, а ты как думал?

– Да она ж хотела повесить ему на шею чужого ребенка! – говорит Зладко, а Боб поддакивает.

Мариус жестом показывает, что сейчас целесообразнее всего просто помолчать.

– ОТ МЕНЯ! ОТ МЕНЯ! НАДО ЖЕ! ПОЧЕМУ Я НЕ РАДУЮСЬ! ВЫ, ПРАВДА, ХОТИТЕ ЗНАТЬ?

Единодушное кивание. (А что нам еще остается делать? Малыш Джо сейчас неуправляем.) Он набирает побольше воздуха в легкие:

– ТОГДА Я ВАМ СКАЖУ. Я НЕ МОГУ ИМЕТЬ ДЕТЕЙ. Я БЕСПЛОДЕН. ЕСТЬ ЕЩЕ ВОПРОСЫ???

Маузи закатывает глаза.

– Ну, что ты теперь скажешь? – возмущенно говорит Малыш Джо.

Маузи топает ногой:

– Скажи-ка, ты в своем уме? С какой стати я тогда все время глотала таблетки?

Малыш Джо не отвечает на этот вопрос, а просто берет бутылку шнапса и бросает ее в наш сервант. Все, что там находилось, расколото вдребезги. Но ничего страшного. Среди прочего там был красный бокал, подарок русского царя императору Вильгельму И. Купим потом что-нибудь похожее в Карштадте.

Малыш Джо как подкошенный падает на пол. Мы все, словно по команде подбегаем к нему. Геро в панике:

– Врача, скорей врача!

– Не нужно никакого врача, – говорит Мариус, – у него просто сердце прихватило. Мы и сами справимся.

Он оказывает Малышу Джо медицинскую помощь.

Я иду к Маузи.

– Скажи, это, правда? – Я хочу удовлетворить свое любопытство. – Ты беременна от кого-то другого?

Маузи качает головой:

– Нет, какое там, нет.

– Но если Малыш Джо бесплоден, как, же это могло случиться? – не отстаю я.

Маузи пожимает плечами. Она все еще не отошла от шока.

Наконец Малыш Джо приходит в сознание. Он с ненавистью смотрит на Маузи, снимает кольцо, которое они вместе покупали, и бросает его перед ней на стол.

– Все кончено, – говорит он Маузи со злобой в голосе, а нам бросает: – Желаю приятно провести вечер! – И уходит, хлопая дверью.

Ну, дела! Стоило нам вернуться домой, и опять все не слава богу. Да, это наша стихия.

Маузи упрямо продолжает твердить, что Малыш Джо – отец ее ребенка, и она так непреклонна, что потом вообще перестает с нами разговаривать. Ну да ладно, ее право.

Вечер испорчен, и поэтому скоро все расходятся по домам. Маузи спрашивает, можно ли переночевать у нас, и я, конечно, не могу ей отказать. Она собирается на следующий день позвонить Малышу Джо и поклясться, что у нее будет ребенок от него. Может быть, было бы разумнее сделать анализ ДНК.

– Это правда, непостижимо, – говорит Мариус, когда мы наконец-то ложимся спать. – С тех пор как мы вместе, произошло больше событий, чем за предыдущие тридцать семь лет моей жизни. Интересно, что же будет дальше.

И мне тоже интересно, потому что завтра я буду звонить Сильвестру насчет проб. Я рада, что по крайней мере у меня все хорошо, что я счастлива и что у меня есть Мариус. Довольная, я переворачиваюсь на другой бок, а Мариус говорит, что нам нужно приобрести энергосберегающие лампы, чтобы экономить электроэнергию. А то, чего доброго, в скором времени нам придется продать стиральную машину, и тогда я буду стирать вещи вручную, а потом сушить их на лугу. Я притворяюсь, что уже сплю.

Когда мы просыпаемся, Маузи уже нет дома. На кухне лежит записка, в которой она благодарит нас за все и обещает связаться с нами в ближайшее время или позвонить вечером из клуба, потому что сегодня ее смена.

Я сижу в ночнушке в гостиной, передо мной стоит чашечка кофе, и я звоню в Берлин Сильвестру Левенталю.

– «Здробери Интертаймент», здравствуйте. Это госпожа Шнайдер, чем могу быть полезна?

Я объясняю, кто я такая. Госпожа Шнайдер говорит, что она очень рада со мной познакомиться и что господин Левенталь очень много обо мне рассказывал: и про необитаемый остров, и про бананы («как хорошо, что у вас была пресная вода»), и про удар в пах, и про сломанный катер, и про ток-шоу. Она уверена, что мое шоу будет супер.

– Я это нутром чую, знаете ли. Я уже давно здесь работаю, многое повидала на своем веку, и у нашего шефа настоящий нюх на таланты, вот оно как. Но прежде чем назначить день, я соединю вас с господином Левенталем.

– Каролин!!! Моя дорогая!

Сильвестр так громко орет в трубку, будто я нахожусь в Сингапуре и еще вообще не изобрели телефон.

– События развиваются стремительно. Сразу после возвращения я поручил моим людям разработать концепцию. И знаешь, что сейчас лежит у меня на столе? Готовый проект! Не проект, а заглядение, могу тебе сказать. Он продуман до мельчайших подробностей, этот проект, и как будто создан специально для тебя.

Пожалуй, мне придется привыкнуть к тому, что Сильвестр Левенталь по нескольку раз повторяет одну и ту же мысль.

– Да, вот еще что, Каролин. Ты должна уже на этой неделе приехать в Берлин, мы сходим перекусить и обсудим деловую сторону вопроса, потом снимем пробный выпуск нового ток-шоу, но сперва над тобой поработают имиджмейкеры. И когда над тобой поработают имиджмейкеры, я зайду на тебя посмотреть, вдруг меня что-нибудь не устроит, но, собственно говоря, у нас в штате только профессионалы, так что тебе должно понравиться, но, если же нет, тогда над тобой еще поработают имиджмейкеры, чтобы тебе понравилось!

В общем-то, я могла бы отложить трубку в сторону и сходить в магазин, Сильвестр бы этого даже не заметил, потому что он говорит без остановки. В любом случае, он будет очень рад увидеть меня снова. Еще он спрашивает, приедет ли Мариус, который так хорошо о нем заботился на яхте, весело нам там было, правда?

– Какая удача, что я и Роланд («Будь он неладен», – думаю я про себя) искали в тех краях скатов и наткнулись на ваш остров, потом приплыли за вами в шлюпке, чтобы отвезти на яхту.

Каролин, ты должна признать, это был красивый парусник; что ни говори, а французская фирма «Бенетау» строит шикарные парусники.

Я вдруг чувствую головокружение, все расплывается. Это все кровообращение. Со мной иногда такое бывает. Ох уж это кровообращение, оно делает со мной все, что хочет, и тогда не помогают никакие таблетки. Я знаю, мне нужно вести более размеренный образ жизни, с кровообращением шутки плохи, и организм когда-нибудь отомстит за такое пренебрежение. Оно непременно даст о себе знать, это нарушенное кровообращение.

По-моему, прошла целая вечность, когда Сильвестр, наконец, сказал, что теперь он снова соединит меня с госпожой Шнайдер, чтобы та назначила время съемок. Я благодарна ему за это, как и тогда, когда он забрал меня с необитаемого острова.

К счастью, теперь госпожа Шнайдер не такая любезная, как в начале, и сразу переходит к делу. Съемки в пятницу.

– Все, я себе записала. Тогда и познакомимся. Я приготовлю вам кофе. И оставлю ложечку в чашке.

Я благодарю госпожу Шнайдер и наконец-то кладу трубку.

– Ну и как оно? – спрашивает Мариус, который стоит в дверях.

– Все замечательно, – говорю я.

Ух, в какую авантюру я пускаюсь! Но если проект уже готов, имиджмейкеры – хорошие специалисты, да и с парусником все нормально, то ничего плохого не случится. Мариус в любом случае хочет поехать со мной в Берлин. Заодно мы хотим навестить одного приятеля и переночевать у него.

Мне на работу только в понедельник, и все складывается очень даже удачно.

Потом я стираю (к счастью, пока еще в стиральной машине). Я так рада, что наши портмоне не пропали во время шторма. Ничто так не выматывает нервы, как восстановление удостоверений личности и прочих документов.

Звонит телефон. Это Маузи, она просто никакая. Все из-за того, что Малыш Джо бесследно исчез.

– Если он с собой что-нибудь сделает, – ревет Маузи, – я себе этого никогда не прощу!

Мариус обещает ей начать поиски. Мы сообщим, если что узнаем.

Раздается звонок в дверь, это Малыш Джо, вид у него крайне неопрятный.

Он говорит, что был всю ночь в баре и напился до чертиков, потому что считал Маузи любовью всей своей жизни, но теперь все кончено. Домой он тоже не хочет идти. Ему кажется, что под ним разверзлась пропасть. Я варю кофе.

– Как она могла? – завывает Малыш Джо.

Я не знаю, что на это сказать. В действительности я все равно не могу ему ничем помочь. Надо потом еще раз потолковать с Маузи. Снова звонок в дверь. Это заплаканная Маузи, которая, увидев Малыша Джо, начинает рыдать еще сильнее, и Малыш Джо вторит ей, так что теперь они завывают вместе. Наверняка наши соседи подумают, что вместо обычных домашних животных мы завели двух койотов.

– Я должна кое-что сказать, – говорит Маузи. – Я вовсе и не беременна.

Вот это поворот событий!

– Час назад у меня начались менструации.

Да, надо как-нибудь устроить Маузи хорошую взбучку!

– С чего ты вообще взяла, что беременна? – спрашиваю я.

– Ну, как вам сказать, сначала у меня было просто предположение, а потом оно перешло в уверенность.

Маузи подлетает к Малышу Джо и бросается ему в объятия, и оба завывают еще сильнее. Да, здесь точно можно сойти с ума. Наконец-то эта парочка идет домой. А я моту снова заняться стиркой.