Текст книги "Приручить и властвовать (ЛП)"

Автор книги: Шериз Синклер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Он был с ней еще более осторожным, чем Маркус. Например, прошлой ночью, когда ей приснился кошмар. Ничего нового. Обычно Габи, услышав крики, будила ее. На сей раз это был Мастер R.

– Кимберли. – Его голос ворвался в ее сон, где она была скована, отвратительные вещи... боль... – Кимберли! – Такой мягкий голос. Ужасные звуки, эхом отдававшиеся от пощечин, жжение. – Проснись, chica! – Резкая команда. Голос хозяина. Ее глаза распахнулись. Мужчина в дверях. Еще крик, уже в сознании, но зажглись светильники, и она разглядела, спустя минуту человека, который купил ее. Освободил ее. Мастер R.

Прежде чем войти, он дождался, пока она не произнесла его имя, затем принес ей стакан воды из ванной. Придвинул стул. Позволил ей пить. Он не прикасался к ней, и его близость обернулась утешением. Неужели он знал, что нависнув над ней, довел бы ее до истерики? Она бы не смогла перенести прикосновения, сразу после кошмара, в котором было так много мужчин.

Он наблюдал за ней, терпеливо и спокойно. Взяв книгу, оставленную ею на ночном столике, он просто читал для нее печальным искаженным акцентом голосом. Ни один кошмар не может соперничать с Раулем Сандовалом, читающим Гекельберри Финна.

Ей действительно стало лучше. Может быть, искра ее подлинной сущности не угасла. Может быть, внутри она не была оскверненной, заслужившей все, что с ней сделали. Вот только она ощущала себя грязной. Отвратительной и разрушенной. Она сморгнула, сдерживая наворачивающиеся слезы. Неужели в ее памяти навсегда отпечатается "грязная шлюха"?

Психолог не добилась значительного успеха с ее ненавистью к себе. Или с попытками выяснить, что последует дальше, когда все останется позади. Как она могла вернуться к своей работе, зная, что кто-то может снова ее схватить? Что…

Она услышала звук шагов и судорожно развернулась, сердце подпрыгнуло, колотясь о ребра.

– Спокойно, Gatita. – Мастер R встал рядом. Подождал, удерживая ее взгляд своим.

– Простите.

– Тебе разрешено нервничать. – Он присел на корточки около кресла, приподняв ее подбородок, чтобы вытереть пальцами слезы. – И плакать. Независимо от того, насколько ты сильная, думаю, некоторое время ты будешь частенько в слезах.

– Мы собираемся начать...?

Ким не смогла закончить, ненавидя, насколько жалко звучал ее голос.

– Когда ты будешь готова, Кимберли, спустись вниз, и мы поговорим.

– Ким. Все зовут меня Ким.

Он улыбнулся, и она еще раз убедилась, что он – Дом. Уверенный в себе. Властный. Он будет делать то, что захочет.

По ее телу пробежала дрожь.

– Вы, в самом деле, Дом, не так ли?

– Да, в самом деле. – Он отпустил ее подбородок и скользнул костяшками пальцев вниз по щеке. – Но ты в безопасности, chiquita. Единственная рабыня, которая мне нужна – та, чья заветная мечта – принадлежать мне.

Он хотел иметь в собственности рабыню? Гнетущее чувство сгустилось глубоко в ее теле.

* * *

Час спустя, Рауль отодвинул клавиатуру в сторону и уперся локтями в массивный дубовый стол. Проект для нового прибрежного участка в Белизе не мог удержать его внимание.

В состоянии ли Кимберли вынести рабство? Он не был ни жестоким хозяином, ни слабовольным человеком, но вел себя для Надзирателя, как холодный ублюдок, поэтому превращение его в сюсюкающего Мастера не прокатит. Честность больше поможет обоим – ему и Кимберли. После всех потрясений в ее жизни, она нуждается в стабильности-утешении-поддержке.

Он поднял взгляд на дверь, услышав донесшийся оттуда звук.

Там стояла Ким с бледным лицом, но высоко поднятым подбородком и прямой спиной. Храбрая маленькая сабочка. Его переполнила радость, когда он заметил, что ее щечки начали округляться. Она немного прибавила в весе, благодаря стряпне и закармливанию Габи.

– Я готова к разговору, – нарушила она паузу. – Я выбрала неудачное время?

– Прекрасное время.

Рауль встал; от него не скрылось то, что девушка заставляла себя стоять на месте.

В дверях, он положил руку ей на спину, касаясь так, как избегал до этого момента. Дом почувствовал ее дрожь. Его брови сошлись вместе, как только он осознал, что воспринимал ее двояко: как пострадавшую женщину и как податливую сабу. Почему же его рассудок вообще признал правильным ощущение, что она готова? Впрочем, во время пребывания в темнице работорговцев, когда их биоритмы слились, она неосознанно приняла его как Доминанта.

Помедлив, он развернулся в направлении лестницы, увлекая ее наверх мимо второго этажа на третий, в комнату в башенке. Их беседа должна состояться в уединенном месте. Задушевно. Не в его офисе. И не в гостиной, предназначенной для гостей.

Здесь, в башне, крутые скаты крыши образовывали две наклонных стены квадратной комнаты, а передние и задние стены были полностью остекленными, открывая головокружительный панорамный вид моря на западе и приусадебных садов на востоке. Полы с темно-коричневым ковровым покрытием, мягкий и гостеприимный кремовый секционный диван. Игрушки для бондажа и прочего скрывались внутри оттоманки и в сундуке у стены.

– Волшебно, – подала Ким голос, подходя к окну с видом на океан.

Как и ты, маленькая саба. Свет послеполуденного солнца отражался от ее прямых темных волосах с каштановым оттенком и обрисовывал ее стройную фигуру. Под свободно сидящей одеждой у нее было прелестное тело. Такое тонкое, однако, грациозное с безупречным изгибом бедер. Указав на диван, он заметил ее заминку и терпеливо ждал, когда она присядет.

У нее было стремление подчиняться, но после всего с ней случившегося оно, видимо, переросло в страх. Его сердце сжималось от мысли о том, что кто-то мог так жестоко обращаться с женщиной. Рауль сел на крепкий квадратный пуфик, колено к колену с ней, спинка дивана удерживала ее от того, чтобы отступить дальше.

– Мы собираемся поговорить о том, что я планирую, и что будешь делать ты. Мы узнаем друг друга, Gatita.

– Что такое gatita?

– Маленькая кошечка. Котенок. – Он потянулся к ее черным волосам. – Детеныши кошек зачастую голубоглазые, и, когда я был маленький, у меня был черный котенок с большими голубыми глазами.

Она улыбнулась.

– Вы называли меня Chiquita.

– Малышка.

Ей не нравилось это.

– Вы раньше упоминали Pobre-что-то…вроде несчастное дитя.

– Да.

Саба прищурила глаза.

– Вам не кажется, что слишком много «маленьких»?

– Возможно, – Он показал свою руку. – Большая. – И приблизил ее к ладошке Ким, такой маленькой и изящной на фоне его крупных грубых пальцев. Почему удерживание ее хрупкой ручки возбудило в нем безмерный инстинкт защитника?

– Маленькая.

Когда она раздраженно фыркнула, он поймал другую ее руку и подался вперед.

– А теперь расскажи мне, что происходило, пока ты была рабыней.

Его неожиданный вопрос вызвал ощущение, подобное удару в живот. Рассказать об этом? Ни за что. Ким попытался выдернуть руки, но его пальцы сжались.

– В смысле?

Ее сознание ускользало, пытаясь отделиться от тела.

– Ты слышала меня, Кимберли. Пока все это не закончится, я буду твоим Домом – твоим хозяином. Я надеюсь, что ты будешь подчиняться приказам. Твое тело будет принадлежать мне.

Она оцепенела.

– Нет, не для секса, – добавил он со вздохом. – Но мои руки будут время от времени на тебе. Тебе необходимо привыкнуть к моему прикосновению, чтобы ты не вздрагивала.

Она сумела кивнуть. Я знала об этом. Я смогу. Почему это кажется гораздо более пугающим, когда она смотрит на эти сильные руки?

– Я рассчитываю, что ты расскажешь мне, что тебя беспокоит, или что может беспокоить. Мне необходимо знать, чего следует избегать, и я не смогу помочь тебе, если ты не можешь поделиться случившимся.

Вспоминать это? Говорить об этом? С ним? В отличие от его горячих пальцев на ее коже, руки Ким заледенели.

– Поделись со мной, Кимберли. – Его голос звучал грубым баритоном, со смягчающим его небольшим испанским акцентом. – Когда они похитили тебя?

– Н-наверное около семи недель назад. – Боль, ужасная боль от электрошокера, потом укол. Окружающий мир расплывается, затем она в ужасе пробуждается. Злой пинок ногой, после того, как ее вырвало, пощечина, когда она слишком громко кричала.

– Я забыл, что это было так долго. Они удерживали тебя взаперти какое-то время, пока не продали с аукциона? Что произошло в течение этого промежутка времени?

– Они... не так уж и много. Я была заперта с остальными... думаю, почти на две недели? – Время было размыто, женщины плакали, мужчины зловеще ухмылялись, ничего не делая. Дни слились воедино. – Наш бунтарский дух был фишкой продажи, поэтому нас не обучали специально. – Она сглотнула, вспоминая, какой напуганной была. Если бы она знала, что последует позднее, она бы тотчас прыгнула за борт. – Однако я была продана не с большого аукциона. Лорд Гревилл купил меня задолго до него.

– Хозяин, который отправил тебя обратно к Надзирателю?

Она кивнула, яростно моргая. Я не заплачу.

Руки Мастера R стиснули ее пальцы.

– Расскажи обо всем.

Ему была нужна информация. Но это так тяжело.

– Он забрал меня в свой дом. – Холодные белые стены и мебель, без какого-либо уюта. – Он приказал своим слугам держать меня, не давая вырваться, пока сам… насиловал меня. – Она выдавливала из себя слова. После недели бесед с Габи и Фейт она теперь в состоянии озвучить это без того, чтобы ее вырвало. – Я боролась с ним. Он бил меня до тех пор, пока я не теряла сознание. И снова насиловал.

Опять и опять.

– Он тот самый, кто применял на тебе кнут? – уточнил Мастер R ровным голосом.

Она кивнула, глядя на их переплетенные руки.

– Каждый раз, ежедневно. Боль... – Так много боли, что каждый вздох причинял боль, пока от нее не мутилось зрение. До тех пор, пока прекратить это – становилось единственным, о чем она могла думать. – Я не могла прекратить борьбу, даже... даже в том случае... – Кровь у нее во рту, на полу, вонь пота и секса.

– Вот почему ублюдок хотел тебя, потому что ты сопротивлялась. – Его пальцы массировали ее пальчики. – Итак, ты подверглась и физическому и сексуальному насилию. Как насчет психического? Он оскорблял тебя?

– Да. – Сука, подстилка, грязная шлюха. Ему видно ее внутреннюю грязь? Сумеет Мастер R увидеть тьму? Она попыталась рассмеяться. – Даже некоторыми словами, которые я никогда не слышала раньше. Он говорил, что я заслужила все, что получила, потому что была шлюхой. Нечистой. Развращенной. В течение дня он запирал меня в клетке – подсовывая мне воду и еду в мисках, потому что я была животным. – Она отважилась поднять взгляд, преодолевая себя, и увидела его мрачно сдвинутые брови. – Вот почему он отдал меня своим друзьям. – Ее горло сжалось, а живот скрутило.

Он выругался себе под нос, ухватив ее за подбородок сильными пальцами, приподнимая голову. – Посмотри на меня, Chiquita.

Ее раненый взгляд встретился с его шоколадными глазами. Надежными.

– Хорошо. Теперь вдохни. Вот так. Медленно выдохни. Вот и умница.

Воспоминания отступили, отброшенные его гневом... за нее. Ее тошнота ослабла.

После того как ей удались несколько вдохов, он устроился поудобнее, вновь взяв ее за руку.

– Другие попользовались тобой. И?

– После этого я пырнула его ножом.

Он уставился на нее на мгновение, а потом разразился смехом, и по мере звучания его искреннего смеха, открытого и радостного, мрак в ее голове отступал. Он поцеловал ее пальцы. – Молодец. Но... кажется, вот почему у тебя были такие ужасные раны?

Ужасно. Она была не в состоянии ответить.

Рауль зарычал. Он сорвал ее с места, как одуванчик, и присел с ней на руках. Тепло и сила окутали ее, нисколько не напугав. Почему-то. Каким образом приказ рассказывать побудил ее сболтнуть, не подумав, подобные вещи?

Он сделал паузу, легко обнимая ее, поглаживая руку вверх – вниз. Едва ее дрожь утихла, Рауль заговорил:

– Мне кое-что известно об эмоциональных травмах. У меня есть друзья, участвовавшие в боевых действиях. И другие – прошедшие стычки с бандами. Ты продолжишь с консультантом – она и Габи могут приходить сюда – но при этом многое будет определяться тобой. Паниковать тебе или заставлять себя плакать. Это ожидаемо.

Габи? И Фейт? Я не одинока, не брошена.

– Спасибо.

– Если же для тебя это просто разговор, то мне нужно знать все остальное, чтобы я мог помочь тебе пройти через это. Или предотвратить это. Ты понимаешь?

Она чувствовал себя грязной. Слабой и ненужной, опустошенной. Однако он был прав. Девушка закусила губу и кивнула.

– Как тебе удалось ранить лорда Гревилла, и что он сделал потом?

– В то время как... мужчины... уезжали, я спрятала нож в своих танцевальных вуалях. – Подползла к вуалям, затянув их вокруг себя, одной обвязала лезвие. Ее кровь покрыла пятнами тонкую ткань. Попыталась встать. Упала. Оттолкнулась ногами. Кровь сочилась вниз по ногам, похожая на теплую воду. – Когда он вернулся ко мне, я нанесла ему удар. – Она сглотнула. Лезвие рассекло его рубашку, затем кожу, но плоть сопротивлялась. – Он резко отпрянул, когда я ткнула в него ножом. Достаточно, чтобы я попала в его плечо, но не в сердце. Он ударил меня. – Отбросил через всю комнату.

– Мне жаль, что ты не была более меткой, – мягко отозвался Мастер R. – А потом?

– Он пронзительно кричал, и подоспели его сотрудники. Он вел себя как сумасшедший. – Повсюду кровь, вопли, безумие в его глазах. – Он хлестал меня плетью, а потом достал нож, который я использовала.

"Я порежу тебя на куски. Кричи, шлюха."

Она прикоснулась к своим ребрам, где простирался длинный рубец. Боль расцветала буйным цветом, и нарастала, и нарастала. – Но он потерял достаточно крови и отключился. – Она была сильно ранена, но все равно гордилась собой. – Они наложили повязку вокруг моих ребер, и поместили меня назад в клетку. Совсем маленькую. – Как в будку для собаки. Для собаки среднего размера, и настолько маленькую, что она не могла выпрямить ноги, не могла встать. Не могла двигаться. Не могла...

Ким, как рыба на суше, начала хватать ртом воздух, ее легкие свело спазмом.

– Тише, тсс. – Большая рука гладила ее волосы. – Ты здесь со мной, Gatita. Никто не обидит тебя.

Здесь. Она моргнула, отгоняя мрак.

– Они бросили меня... Я не знаю, как надолго.

В темноте. Ни разу не выпустив. Истекающую кровью. Раненую. Мочиться приходилось под себя, ноги стали мокрыми и вонючими. Смердящая клетка. Ее голос сорвался от криков.

– В конце концов, они пришли и забрали меня.

Когда дверь открылась, она поняла, что умрет и почувствовала только облегчение.

Рауль нежно встряхнул ее, вырывая из кошмарных мыслей.

– Дыши для меня, Кимберли.

Медленный вдох. Она опустила взгляд на морские волны. Маленькие оконца, тянувшиеся вдоль одного огромного, были приоткрыты, и ее окатил успокаивающий шум океана, оттягивая воспоминания вдаль, частичку за частичкой.

– Посмотри на меня. – Он привлек ее обратно в настоящее. – Они забрали тебя и...?

– Там был Надзиратель. Они заставляли его принять меня обратно.

– Pobrecita (прим. бедняжка), – пробормотал Мастер R.

Слишком утомленная, чтобы бояться, она лежала, прижавшись щекой к его мягкой рубашке. Под слоем тугих мышц груди медленно, ровно билось сердце, его дыхание втягивало ее в соразмерный ритм. Под воздействием монотонного темпа, она вновь обрела голос.

– Надзиратель взбесился, учитывая, что, по его словам, я была повреждена, но позволил им возврат, поскольку лорд Гревилл привлек к сотрудничеству множество клиентов. Одна из рабынь Надзирателя зашила меня, и я некоторое время ничего не делала. После того, как сняли швы, я помогала на кухне еще неделю. И училась танцевать.

– Без больницы?

Ей удалось рассмеяться.

– Да куда там. Хотя я получала антибиотики. По-моему, они были для собак из магазина кормов.

Я животное.

– Что ж, понятно, почему ты стала уцененным товаром, – отозвался он, разгоняя ее мысли. – Покушение на убийство хозяина стопроцентно понизило твою стоимость. – Он постучал пальцем по ее носу. – Молодец.

Она зажмурилась, ошарашенная. От открытого одобрения в его голосе в ней медленно затеплилась искра жизни.

– Если не считать самого похищения, которое оставляет тебя в состоянии незащищенности, большая часть того, что наводит на тебя ужас, произошло в доме Гревилла? Изнасилование, клетка, побои. Их образ действий третировать тебя, называя бранными словами – тебе кажется, будто они правы? Что ты именно та, как они называли тебя?

Почему это помогает, когда он... перечисляет... факты? Оттого что это прозвучало как ряд проблем, с которыми она может разобраться, вместо непреодолимой пропасти, в которую она угодила.

– Я... Да.

– Хм-м. Тебя уже консультировали. Я добавлю некоторые средства самозащиты, так что если тебе придется кому-то нанести удар, ты добьешься лучших результатов. – Он подождал ее кивка. – Свыкнуться с мыслью об изнасиловании потребует времени, но так как сейчас ты в моих руках, это, возможно, не худшая из твоих проблем. Однако ты достаточно настрадалась, чтобы желать отступить. Если твой консультант не полагал иного, мы будем прерываться, проходить сквозь твой страх, чтобы ты справлялась с ним, и по возможности повторять провоцирующее действие до тех пор, пока оно больше не будет иметь прежнего эффекта.

Наверное, она сможет пройти через это. Кроме...

– Только не клетка.

Он покачал головой.

– Нет, об этом вы будете разговаривать исключительно с психологом. Мы с тобой работаем над тем, что вызывает проблемы в твоем обучении быть рабыней.

Рабыня. Слово вызывало у нее позыв к рвоте.

– Я сделаю все возможное.

– Я знаю, что ты проявишь волю, Chiquita.

Когда его руки сжались вокруг нее, она ощутила смятение и защищенность, смешавшиеся внутри нее... как будто она была успокоена... своим хозяином. У Бога странное чувство юмора.

* * *

С низким хрипом, Рауль медленно толкнул вес вверх, руки дрожали от напряжения. В высшей точке он сбросил штангу на стойку, звучно лязгнувшую в пустом тренажерном зале.

Когда он выпрямился на скамейке и встряхнул руками, его мокрая от пота майка прилипла к коже, а мышцы груди и плеч горели. Торс отбрасывал танцующую на стене тень. Он намеренно оставил выключенными большую часть светильников, темнота соответствовала его настроению.

Ему удалось скрыть признаки ярости, когда Кимберли рассказывала о своем похищении, но, Dios, было трудно слышать дрожь в ее голосе, чувствовать дрожь покрытого шрамами тела.

Жим штанги лежа в течение часа, чтобы довести себя до изнеможения и даже больше, восстановил его контроль. Наклонившись вперед, он упер локти в колени и уставился на свои руки. Кожа туго обтягивала его накаченные мышцы с выступающими венами. Несомненно, он был чертовски силен.

Бесполезно силен. Он слишком опоздал, чтобы спасти своего брата от смерти в грязном переулке, слишком опоздал, чтобы освободить эту маленькую рабыню, прежде чем ее измучили. Еще хуже, что когда в следующий раз он встретит Надзирателя, то не сможет бить его до изнеможения. Пока нет. Он стиснул челюсть до зубного скрежета. Бог даст, позже.

Пока что его задачей было исцелить расстройство души Кимберли... и обучить ее, как свою рабыню. Он уронил голову на руки, отчаяние пробралось сквозь его защиту. Рабыня. Здесь, в его доме, в том, который он построил после развода, не желая жить со всеми воспоминаниями об Алисии и их потерпевшими крах отношениями.

Хозяин / рабыня.

Теперь он привнес это обратно в свою жизнь.

Глава 4

Этим вечером Рауль отправил Кимберли готовить жаркое стир-фрай[1]1
  англ. to stir-fry – традиционная для кантонской кухни техника быстрого обжаривания пищи в раскалённом масле в глубокой сковороде с покатыми стенками при постоянном помешивании.


[Закрыть], а сам сел на высокий стул за кухонным столом, в центре комнаты, потягивая пиво. Кстати, ее манера двигаться была также прекрасна, как и манера танцевать. Без лишних движений, все естественно. Но его головной болью была работа над решением многих задач. Когда он все продумает, то решит одну часть проблемы и может готовиться к следующей. Маленькая рабыня пройдет несколько различных подготовительных уроков.

Легкая улыбка на ее лице порадовала его. Приготовление пищи служило для нее утешением. Он запомнит это.

Когда ужин был на столе, он пододвинул к себе стул, подняв палец, чтобы остановить ее, прежде чем она сядет. Пока Ким стояла, он положил себе приготовленное блюдо. Превосходные ароматы – насыщенные и хорошо сбалансированные.

– Замечательно, Chiquita.

– Благодарю вас, Сэр, – откликнулась она сдержанно.

С момента их последнего разговора, Ким эмоционально отстранилась от него. Он понимал ее. Он старался делать то же самое, однако это не допустимо. Если она спрячет свой гнев и страх, то он не в его силах будет понять ее или помочь.

– Ты кажешься несчастной. – Положив руку на спинку стула, Рауль демонстративно позволил своему взгляду блуждать по ее одежде: свободной синей футболке и мешковатым шортам. Она заплела волосы в длинную косу, и ему недоставало видеть их распущенными.

– Пожалуй, до сих пор я был терпеливым хозяином. Я даже позволил тебе надеть одежду во время приготовления ужина.

Когда ее глаза расширились, он нахмурился. На частной распродаже она продемонстрировала умение в подаче напитков и угощений. В танцах. Она удерживала опущенным взгляд, изящно опускалась на колени, говорила только тогда, когда ей приказывали. Ее учили чему-то еще? Она поведала, что оставалась в одиночестве после похищения, а затем была продана садисту для порки и секса. После ее возвращения к Надзирателю, она провела большую часть времени, пытаясь восстановить здоровье.

Она не только получила незначительную подготовку, но, возможно, даже не понимала, что означает быть сабмиссивом в режиме 247. Он задумчиво потер щеку. Если бы она не была настолько эмоционально хрупка, он, пожалуй, получил бы от этого удовольствие. Ему нравилось обучать.

Рауль любил быть Хозяином, по крайней мере, до тех пор, пока не женился. Его губы сжались. Все это в прошлом, и ни в малейшей степени не повторится.

Едва она беспокойно шагнула назад, он стер гневное выражение со своего лица и из мыслей.

«Сосредоточься на процессе, Сандовал». Он указал на стул рядом с собой.

– Сегодня вечером ты можешь присоединиться ко мне за столом.

Когда она заняла место, на ее лице открыто читались испытываемые эмоции. Да, ей придется многому научиться.

– Возможен такой момент, когда я предпочту кормить тебя сам, и тогда ты встанешь на колени рядом со мной и будешь есть из моих рук. – Ким охватила дрожь, а он минуту изучал сабу, пытаясь прочитать ее мысли. Ну вот, слишком много эмоций. Страх. Отвращение. И в то же время, некий намек на предвкушение? – Надзиратель сказал, что ты была в Теме прежде. Ты знаешь что-нибудь об отношениях хозяин/рабыня в реальной жизни?

– Э-э, не так много. Я встречалась с несколькими Домами, но это был обычно... э-э, секс. Развлечение. Ничего другого. Я всегда думала, что женщины, которые хотят быть рабынями... Ну, представляют собой ходячее объявление, приглашающее ПНИ МЕНЯ. Это омерзительно.

Странное сочетание отвращения и страдания скривило ее рот.

Если у нее не было опыта вподобного рода отношениях, откуда столько отвращения? Из-за чужого прошлого?

– Так..., еще до всего этого... тебе нравилось передавать контроль во время секса. Возможно, чтобы полностью наслаждаться им, тебе нужен кто-то еще?

Ее щеки очаровательно покраснели.

– Наверное.

Он подавил улыбку.

– Некоторые женщины получают удовольствие, передавая контроль в течение более длительных периодов, а не только в спальне. Встречаются такие, которые находят, что доставлять удовольствие другим, особенно их Домам, удовлетворяет различные виды их потребностей.

Судя по ее скептически изогнувшимся губам, он понял, что она придерживается своего убеждения: рабыня приравнена к коврику для вытирания ног.

– Хорошие взаимоотношения – это улица с двусторонним движением, gatita. Подчинение и прислуживание компенсируется потребностями Мастера контролировать, защищать, делать кого-то счастливым.

Она не только не поверила ему, но при этом снова потупила взгляд, закрываясь от него. Еще нечто важное, что он не позволит. Он ухватил пальцами ее подбородок, поднимая ее лицо, чувствуя желание Ким отпрянуть.

Им обоим придется нелегко, особенно, если она не будет с ним искренна. Еще хуже, если он случайно неправильно истолкует язык ее тела во время сцены – у них могут возникнуть серьезные проблемы.

– Купленная рабыня не имеет стоп-слова, чтобы остановить действие по причине ее страха, но мне некомфортно без него. Значит, если ты предупредишь "судорога" или пожалуешься, я буду знать, что тебе нужен перерыв или возникли проблемы, и мы это обсудим. – Он усмехнулся. – Тем не менее, это не будет выглядеть уступкой, по сравнению с большинством других владельцев, которые просто оставят это без внимания.

Облегчение в ее глазах потрясло его. Неужели ей не знакомы основные принципы БДСМ... Что ж, им, безусловно, предстоит проделать немалую работу. Он отпустил ее.

Пока Рауль ел, она бездумно гоняла еду по своей тарелке, путешествуя взглядом по окружающей обстановке, то и дело останавливаясь на нем с заметным волнением, а ее мышцы напрягались каждый раз, едва он шевелился.

Закончив, мужчина откинулся назад, вытягивая ноги перед собой.

– Мне хочется, чтобы ты сразу узнала, что у меня две основные позиции. Над остальными мы поработаем в дальнейшем. Первая, стоя на коленях, и ты прекрасно справляешься с ней. Следующая называется «демонстрация», и это то, что я потребовал от тебя сделать в темнице.

Он поднял бровь.

Она покачала головой.

– Я не уверена, что помню.

– Встань.

После секундной заминки она поднялась.

– Хорошо. – Наклонившись вперед, он похлопал по внутренней стороне ее бедер, чтобы больше раздвинуть ее ноги, и встал, чтобы исправить позу. – Руки сцепи за шеей.

Он ждал, пока она подчинится.

Кимберли задрожала от его прикосновения и опустила взгляд. Слегка обхватив рукой ее плечо, он выжидал, чтобы понять, была ли она по-прежнему с ним. Через несколько секунд ее синие глаза посветлели, и она посмотрела прямо на него.

Возникло доверие. Он погладил рукой по ее щеке.

– Ты очень милая, Gatita.

Она нахмурила брови и одарила его скептическим взглядом широко раскрытых глаз.

– Никогда не смотри на своего хозяина, как будто он идиот.

Изумленная улыбка вспыхнула и погасла на ее губах.

Рауль провел пальцем по контуру ее лица.

– У тебя красивая и очень нежная кожа. Чувствительная. – Мужчина проследовал вниз по шее до ее грудей. – А грудь полная и высокая.

Она задержала дыхание, сжав губы, но продолжала стоять на месте.

Дом без нажима проложил пальцем путь между ее грудями, ткань футболки охраняла кожу от его прямого прикосновения. Как только он добрался до живота, то ощутил содрогание даже сквозь ткань шорт цвета хаки, и понял, что она приняла его... как Мастера. Как мужчину.

Он тихо продолжил:

– Твоя талия создана для мужских рук, а мягкие бедра предназначены, чтобы удерживать мужчину.

На ее щечках проступил румянец. И все же пытаться прикоснуться к ней хоть немного сексуальным образом было слишком рано.

– Ты можешь расслабиться. Руки по бокам, ладонями вперед.

Она была так прелестна, что на самом деле он бы предпочел вообще избежать этого. Тем не менее, каждый инстинкт Дома в нем требовал действовать, пытаясь исцелить травму, и, пока она была на его попечении, он должен сделать все, что в его силах. Следовательно, он будет продвигаться потихоньку, малыми шагами, используя словесные игры.

– Так вот, чтобы заговорить, как ты помнишь, необходимо попросить, верно? Если у нас беседа, разрешение подразумевается само собой. Обращайся ко мне Мастер, или Мастер R, или Сэр. Ничего другого. Это, я вижу, ты уже усвоила.

Он заметил, что она также никогда не называла его Рауль, даже в доме Габриэллы. Стало быть, она считает его врагом? Или ее Хозяином?

Саба кивнула головой.

– Большинство твоих ответов должны быть буквально: "Да, Мастер", но если ты особенно прилежна, тебе разрешено сказать: "Это доставит мне удовольствие, Мастер".

Выражение ее лица выдавало сомнение, что все из предложенного им может развеять ее энтузиазм.

– Ты заботишься о доме и питании. Экономка приходит по четвергам, чтобы заполнить холодильник едой, и сделать генеральную уборку. Я познакомлю тебя с ней, и ты сможешь присматривать за ее работой.

– Я буду следить еще за чем-то?

Ее недоверие заставило его усмехнуться. Она была настолько не приучена к линии поведения между доминантом и сабмиссивом. Он стиснул зубы. И это потому, что она подверглась только насилию, стеревшему в порошок ее достоинство.

– Рабыня может быть в одежде или без, говорить или молчать, иметь много обязанностей или никаких. Все опционально.

Он завладел ее взглядом и заметил, как она уступает его голосу, его власти. У него внутри что-то сжалось – она страшилась его контроля, все же желая его. Насколько полностью необходимо ей управлять? Частичное подчинение... или полное?

– Единственное постоянство в отношениях заключается в следующем: решения принимает Мастер.

– Но... – Ее плечи опустили, словно она оправдывалась.

– Это тревожит тебя, gatita. Почему?

– Не знаю... мне нужно знать, что...

Она испугалась необоснованного наказания?

– Я расскажу, что ожидаю от тебя. Правила. Я никогда не буду наказывать тебя за то, чего ты не знаешь или не понимаешь, Кимберли. У меня нет такой привычки.

Постепенно частица тревоги исчезла из ее взгляда. Но не полностью. Ее пристальный взор сосредоточился на плитке на полу.

Он подумал, что знает ее гораздо меньше, чем нужно.

– Мне нужно знать..., – объяснила она.

Она испытывает потребность знать, что делать? Некоторые люди – а также значительная доля сабмиссивов – нуждаются в четких правилах. В первую очередь их спланированные обязанности, желательно письменный перечень и инструкции. Отчасти он и сам был таким.

– Кажется, я понимаю, – заверил он. – Завтра я перечислю твои обязанности.

Напряженные мышцы ее плеч расслабились. Бледная кожа вокруг рта порозовела. Так-то лучше.

Он добавил:

– Каждое утро за завтраком мы будем планировать наш день.

Наконец-то. Она подарила ему настоящую улыбку.

* * *

Ким осталась наедине с собой, убирая кухню – слава тебе, Господи. Время, пока она загружала тарелки в посудомоечную машину и вытирала темные гранитные столешницы, помогло успокоить ее нервозность.

Она оттирала неподатливое пятно, все еще слегка потрясенная своей реакцией на Мастера R. Когда он обращался к ней этим глубоким звучным баритоном, описывая, как она хороша собой, говоря о ее груди, ну что тут можно сказать... Видимо ее гормоны не совсем впали в спячку после всего произошедшего. Вот только хотела ли она этого.

Мысль о возможном сексе наполнила ее холодом. И паникой.

У меня все в порядке. Надо просто сохранять спокойствие и равнодушие. Она представила себе, как поднимает тяжелый щит, подобно Ланселоту[2]2
  Ланцелот, фр.Lancelot du Lac, англ. Lancelot of the Lake, также Launcelot) – в легендах о короле Артуре и основанных на них рыцарских романах – знаменитейший из рыцарей Круглого стола.


[Закрыть]. Ничто его не пробьет.