355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Шеннон Мессенджер » Пусть небеса падут (ЛП) » Текст книги (страница 1)
Пусть небеса падут (ЛП)
  • Текст добавлен: 12 октября 2016, 01:00

Текст книги "Пусть небеса падут (ЛП)"


Автор книги: Шеннон Мессенджер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Шеннон Мессенджер
Пусть небеса падут

Глава 1
Вейн

Мне повезло остаться в живых.

По крайней мере, так все говорят.

Журналист местной газеты даже имел наглость назвать это чудом. Я был "Вейном Вестоном. Чудо-ребенком". Как будто то, что полиция нашла меня без сознания среди груды камней, можно было назвать великим событием.

«Семья спасается во время торнадо» – вот это было бы чудом. Но, поверьте мне, нет ничего «чудесного» в том, что семилетний ребенок остался сиротой.

Нет, я очень рад, что остался в живых. Правда. Я понимаю, что не должен был выжить. И тут-то открывается оборотная сторона "чуда", не самая приятная.

Ведь остался вопрос.

Тот самый неизбежный вопрос, что преследует меня в течение последних десяти лет моей жизни.

Как?

Как пятибалльный торнадо мог втянуть меня в свою воронку – можно сказать, мясорубку, созданную природой, – протащить более четырех миль и выплюнуть, оставишь лишь несколько синяков и царапин? Как такое возможно, когда тела моих родителей были искалечены до неузнаваемости?

Полиция не знает.

Ученые не знают.

Поэтому все они хотят получить ответ на этот вопрос у меня.

Но у меня нет ни малейших предположений.

Я ничего не помню. Ни тот день. Ни свое прошлое. Ничего.

То есть, ничего такого, что могло бы помочь ответить на этот вопрос.

Но я помню страх.

Помню ветер.

А затем... гигантский пробел. Пустота. Словно все воспоминания вышибло из меня, когда я грохнулся на землю.

Кроме одного.

Одного краткого воспоминания – хотя и в этом я тоже не уверен, может быть это лишь галлюцинация, вызванная сотрясением мозга.

Я помню лицо, смотрящее на меня сквозь хаос бури.

Лицо девушки. Темноволосой. С темными глазами. И как текущую по ее щеке одинокую слезинку подхватывает и уносит холодный ветер.

Эта девушка до сих пор преследует меня в моих снах.

Глава 2
Одри

Это была моя вина.

Я знала правила.

Знала, как опасно призывать ветер.

Но я не могла позволить Гэвину умереть.

Моя семья в то время отдавала каждую секунду своей жизни защите Вестонов. Постоянное беспокойство. Постоянный бег. Постоянное ощущение предстоящей бури за плечами. Мы скрывались в двух крошечных домишках в глуши. Ожидая. Наблюдая. Затаив дыхание. И висевший над нами страх был гуще облаков.

Я переживала тяжелейшие дни, найдя себе приют в кронах огромных раскидистых тополей. Балансируя высоко в их ветвях и ощущая кожей скользящий вокруг ветер, я отрешалась от мира и открывала сознание шепоту ветра.

Это было мое наследство.

Я никогда не разговаривала с ветром. Просто слушала его и изучала.

Но песен ветра было недостаточно, чтобы заполнить одинокие дни. Так я обратилась к птицам.

Гнездо Гэвина было скрыто за тонкими ветвями на верхушке самого высокого дерева, надежно спрятанное от хищников. Но я была очень легкой и ловко забиралась по хрупкому стволу до гнезда. Внутри сидело три пушистых комочка. Тетеревятники, гордые и величественные, даже несмотря на пух и открытые в ожидании матери клювы.

Никогда раньше я не общалась с птицами самостоятельно. Мне всегда нужны были наставления мамы, чтобы птицы меня понимали, отвечали мне и доверяли. Но она была слишком заняла Вестонами. И Гэвин был другим.

Он никогда не кричал и не дергался, как его братья и сестры, когда я приходила проведать гнездо. Он просто смотрел на меня своими большими немигающими глазами, словно провоцируя протянуть руку и взять его. Я приходила к нему каждый день, как только его мама улетала на охоту.

Я считала дни до его первого полета, разрываясь между возбуждением и страхом. Жаждая запечатлеть момент, когда он вкусит свободу скольжения по ветру, но раздавленная мыслью потерять единственную компанию. Моего единственного друга.

Храбрый Гэвин должен был полететь первым.

Мое сердце замерло, когда он выпрыгнул из гнезда, пристально глядя оранжево-красными глазами на горизонт. Сосредоточенно. Решительно.

На секунду его крылья поймали волну ветра, и он победно закричал, ощущая стремительность полета. Затем порыв ветра выбил его из равновесия, и он начал падать.

Я бы с радостью сказала, что не успела ни о чем подумать. Что инстинкт взял верх, заставив забыть все доводы рассудка. Но я прекрасно понимала, что рискую.

Когда Гэвин падал, наши взгляды встретились, и я решила его спасти.

Я призвала ветер – впервые, никогда раньше я этого не делала, – обернула крошечное тело Гэвина порывом воздуха и опустила себе в ладони. Он прижался к моим пальцам так, словно знал, что я его спасла.

Я принесла его домой и показала отцу, не сказав, каким образом Гэвин ко мне попал. Я могла сказать это множество раз. Мама задавала кучу вопросов. Все, что я должна была сделать – сказать правду.

Если бы я все рассказала, мой отец был бы жив.

Но я молчала, пока один из Буреносцев Райдена не нашел нас на следующий вечер и не скрутил три самых мощных ветра в непреодолимую воронку.

Вот тогда стало слишком поздно.

Глава 3
Вейн

Три зимних месяца жизнь в Долине Коачелла не так уж и отстойная, а вот затем приходит жара и половина населения запрыгивает в роскошные автомобили или частные самолеты и сбегает в свои вторые, пятые и десятые дома, оставляя кучку стариков, парочку психов и остальных из нас за пределами загородных клубов в районах для бедняков.

Как это не прискорбно, но первый и единственный дом моей семьи застрял в Бермуда-Дюнс, Калифорнии – то есть, в самом жарком, чтоб его, месте планеты. Сегодня здесь 109° по Фаренгейту. В такие дни местные садятся кружком, обсуждая "славный перерыв в жаре", так как два дня назад было 126°. Но я ни фига не чувствую разницы. Я же не местный.

Я переехал в Калифорнию сразу после своего восьмого дня рождения, когда меня усыновили. И как уроженец Небраски – даже после девяти лет жизни здесь – при любой температуре выше 100° чувствую себя так, словно меня засунули в духовку. Все вокруг продолжают твердить, что я привыкну, но, клянусь, я чувствую себя все хуже и хуже, словно солнце выжигает все мои внутренности, и я медленно таю, и в конце концов от меня останется лишь лужица на земле.

В такие жаркие дни как сегодня я делаю все возможное, чтобы не вылезать из темной пещеры, которой зову свою спальню. И именно по этой причине я отказываюсь быть втянутым сегодня в одно из кошмарных свиданий, устроенных для меня Айзеком.

Есть еще одна причина, по которой я не хочу ходить на свидания, но я пытаюсь не думать о ней.

– Ну, соглашайся, дружище, – скулит Айзек, это уже третий его звонок за последние двадцать минут. – Обещаю, что все будет не так, как в прошлый раз.

Под "прошлым разом" он подразумевает тот раз, когда свел меня со Стейси Перкинс. Она оказалась вегетарианкой, что вообще-то здорово – это ее выбор, – вот только никто не сказал мне об этом, пока я не повел ее в Аутбэк стейк-хаус и она не спросила официантку, есть ли у них в меню что-нибудь "свободное от жестокости".

Дальше все пошло под откос. Особенно когда я заказал стэйк. Есть всего несколько вещей хуже, чем разозлившийся вегетарианец.

– Меня это не интересует, – отвечаю я ему, опускаю жалюзи и падаю на кровать. Раскинув руки я пытаясь по максимуму охладиться под вентилятором. Потоки воздуха приятнее, чем прохлада от кондиционера, приятнее даже прыжка с головой в бассейн. Такое ощущение, будто все мое тело, жаждет стремительного потока воздуха, ветра.

– Ну, пожалуйста. Ханна – двоюродная сестра Шелби, и они неразлучны с тех пор, как она приехала в город. Они уже срослись как сиамские близнецы. И это тянется три недели. Я с ними спячу.

– Сбагри ее кому-нибудь другому. Я не хочу застрять на еще одном дерьмовом свидании вслепую только для того, чтобы ты смог пообжиматься со своей подружкой.

– Ты же знаешь, что я сделал бы то же самое для тебя... если бы у тебя была подружка.

– Не начинай.

– Дружище, тебе семнадцать, а ты никогда не целовался с девчонкой. Да что с тобой такое?

Я ничего не отвечаю на это, потому что он прав. Для меня не проблема – пригласить девушку на свидание и даже получить ее согласие в ответ. Но все встречи с девчонками заканчиваются плачевно. Если я не порчу все сам, то обязательно случается что-то неприятное. На их одежду проливаются напитки. На их волосы гадят птицы. Такое ощущение, что я проклят.

– Ну же, Вейн! Не заставляй меня умолять, – просит Айзек.

Мне хочется отшить его. Последнее, что мне сейчас нужно – унижение на свидании. Но он мой лучший друг.

Поэтому нацепив наименее мятую футболку и полив свои короткие темно-каштановые волосы водой, я час спустя вынужден проводить время в компании "Ханны из Канады", даже не улыбнувшейся в ответ на то, как я срифмовал ее имя. Она успела пожаловаться на жару как минимум десять квадралионов раз. И это притом, что мы встретились всего лишь пятнадцать минут назад.

– Пойдем в Фабрику Чизкейка или Ярд Хаус? – спрашиваю я, указывая на огромные рестораны, возвышающиеся над мелкой искусственной рекой, вдоль которой мы идем.

Эта место служит "приманкой для туристов", хотя мне невдомек, чем их может привлечь искусственная река и несколько ресторанов. Особенно когда на улице так жарко, что любой здравомыслящий человек вообще не высунет нос из дома. Моя футболка уже прилипла от пота к спине, а мы всего лишь прошли от парковки до торгового центра. Ни малейшего ветерка, чтобы хоть как-то нас охладить.

Вытерев со лба капельки пота, Ханна поворачивается ко мне.

 – Я не люблю чизкейки, поэтому может, пойдем в Хаус?

Я кусаю губы. В Фабрике подают не только чизкейки, но я не в настроении спорить.

 – Идем.

Кондиционер обдувает нас, как только мы входим в переполненный ресторан, и мы с Ханной одновременно облегченно вздыхаем.

Мы оба расслабляемся. Тому, кто изобрел кондиционер нужно вручить нобелевскую премию. Бьюсь об заклад, что на Ближнем Востоке настали бы мир и спокойствие, если бы всех там снабдили кондиционерами – они бы тогда все охлаждались, время от времени и горячку не пороли. Нужно послать е-мейл в ООН с этим предложением.

Хозяйка ведет нас к кабинке, в которой могло бы поместиться шесть человек. Но романтики тут не светит ни в одной из кабинок – с такой-то громко играющей музыкой, спортивными играми и криками болеющих за свои команды парней за барной стойкой. Собственно поэтому-то я и предложил пойти в этот ресторан. Может быть, если наша встреча не будет походить на свидание, никаких неприятностей не произойдет.

– Похоже, у тебя есть фанатки, – говорит Ханна, показывая на трех девушек, сидящих в нескольких столиках от нас. Все три краснеют и начинают шептаться, когда я перевожу на них взгляд.

Я пожимаю плечами.

Ханна улыбается, сверкая прямыми белыми зубами. Ее стоматолог должен гордиться собой.

 – Айзек сказал, что ты скромный. Теперь я понимаю, что он имел в виду.

– И что же он имел в виду? – спрашиваю я, подражая ее произношению.

– О, мне был интересно, когда начнутся подколы по поводу моего произношения.

– Хей, да я проявил необыкновенную сдержанность, оставив, по крайней мере три или четыре "эс" без комментариев.

Она бросает в меня пакетик сахара.

Я сыплю канадскими шуточками, пока официантка не подходит взять у нас заказ, и чувствую облегчение, когда Ханна заказывает чизбургер. Ненавижу девушек, которые не хотят, есть при парнях, словно боясь, что они покажутся нам толстыми только потому, что мы увидим, как они кладут еду себе в рот.

Ханна не такая. Она уверена в себе. Она не самая красивая девушка в зале, но очень милая. Персиковая кожа, розовые губы, густые волнистые светлые волосы. Уверен, немало парней с радостью бы поменялись сейчас со мной местами.

Проблема в том, что она не моего "типа". Айзек говорит, что я чересчур привередливый, но он просто не понимает. Если честно, я сам этого не понимаю. Но получается так, что я каждую девушку машинально сравниваю кое с кем другим. Это глупо и ненормально, но я ничего не могу с собой поделать.

Но вот мы едим наши бургеры и пьем газировку, в которой больше льда, чем самого напитка – это наш фирменный пустынный стиль, – объясняю я Ханне, – и вдруг ошеломленно понимаю, что наслаждаюсь нашей встречей. Мне нравится смех Ханны и ее улыбка, и то, как она заправляет волосы за уши, когда заливается румянцем.

А потом я вижу её.

Темные волосы.

Темные глаза.

Темная куртка.

Она прислонилась к барной стойке в центре ресторана, и я вижу лишь часть ее лица. Мне приходится закрыть и снова открыть глаза, чтобы убедиться в том, что это не обман зрения.

Нет, я совершенно точно вижу ее. Пусть ее волосы скручены в тугую замысловатую косу, но это она.

Девушка чуть поворачивается, и наши глаза встречаются. Мое сердце стучит так громко, что заглушает все остальные звуки. Есть только я и она. Соединенные взглядами.

Прищурив глаза, она качает головой, как будто пытается мне что-то сказать. Но я понятия не имею, что именно.

– Вейн? – спрашивает Ханна, и я так резко подскакиваю на стуле, что чуть не вываливаюсь из кабинки. – Что с тобой? Выглядишь так, словно привидение увидел.

Она смеется, но я не улыбаюсь. Она не так уж далека от истины.

Проследив за моим взглядом, Ханна хмурится.

 – Ты... знаешь ее?

Так значит, она тоже ее видит.

Она реальна.

– Извини. – Я вскакиваю на ноги до того, как она успевает хоть что-нибудь сказать.

Официантка, ведущая мимо нашей кабинки группу людей, перекрывает мне путь к барной стойке, и я собираю всю свою волю в кулак, чтобы не отшвырнуть их с дороги. Как только освобождается проход, я бросаюсь вперед, но девушки уже нет.

Я несусь к двери, не обращая внимания на крики Ханны, не обращая внимания на то, как все пялятся на меня, не обращая внимания на встретившую меня за дверью ресторана жару. И... ничего не нахожу.

Кругом никого – в том числе и красивой, темноволосой девушки в куртке. Лишь обжигающий пустынный ветер и пустой двор.

Мои руки сжимаются в кулаки.

Она была там.

Но как это возможно?

И как она могла так быстро уйти?

Я сжимаю переносицу, пытаясь утихомирить бешеный поток мыслей в голове. И все еще не уцепился ни за одну из них, когда слышу за спиной тихие шаги.

– Мне пришлось оплатить чек, чтобы они не подумали, что мы сбежим, не заплатив... поэтому я не сразу пошла за тобой. – Ханна избегает моего взгляда. – Я даже не знала, найду ли тебя здесь.

Густой июньский воздух застревает в горле, не давая ответить. Солнце село, но температура упала всего на несколько градусов. И я стою как пень, слушая поющих среди деревьев цикад и пытаясь придумать, как объяснить или извиниться за свое поведение.

 – Я верну тебе деньги. – Лучшее, что приходит мне на ум.

Ханна поворачивается к автостоянке.

 – Думаю, нам лучше уехать, да?

Тишина гудит от несказанных нами слов.

Ну вот серьезно, почему мои свидания всегда что-нибудь портит?

Я так и не решил, как исправить вечер, когда мы подходим к моему белому автомобилю. В нем не на что смотреть, но у него есть рабочий кондиционер, а это для меня главное. Я открываю дверь для Ханны, надеясь, что докажу этим, что я не полный псих. Но ее это, кажется, не впечатляет. И я ее за это не виню.

Дорога назад – просто пытка. Никогда не замечал, как много шума издает моя машина, но у меня никогда не было и такого тихого пассажира. Еще я никогда не замечал, как много светофоров на 111 шоссе. Это главная дорога, соединяющая все города пустыни. Так что светофоры тут стоят на каждом долбаном участке. И, конечно же, сегодня вечером они все горят красным.

Спасибо тебе, вселенная.

На полпути к дому, когда мы только начинаем проезжать вереницу "дешевых городов" долины, Ханна наконец говорит:

– Ты собираешься рассказать мне, что случилось?

Я вздыхаю.

 – Мне показалось... я увидел знакомую. – Это прозвучало отстойно даже для меня самого.

– Ты с ней встречался?

Ха! Если бы.

К счастью, я не говорю этого вслух. В голосе Ханны слышалась боль.

Но приятно знать, что Ханна тоже видела ее, хотя я сам не понимаю, что это означает.

Я смотрю на темную, пустую дорогу.

 – Это не то, что ты подумала. Я бы не...

– Что? – спрашивает она, когда я замолкаю.

Я отрываю взгляд от дороги, чтобы посмотреть на нее.

 – Я бы никогда не побежал за красивой девчонкой, когда я с другой... Я это не к тому, что она красивая. То есть, да, она красивая, но... дело совсем не в этом.

– А в чем?

Если бы я знал.

– Она просто... девушка из моего прошлого.

Это не ложь, но и не правда. Она не просто какая-то девушка. Она – та самая девушка. Та, что снится мне с того самого дня, как я очнулся среди обломков и весь мой мир развалился на части. Она – мой ключ к прошлому. Единственная, кого я вижу, закрывая глаза.

Она взрослела в моих снах. Росла вместе со мной. И вот это больше всего сбивает меня с толку. В каких снах такое может происходить? И когда это девушки из снов разгуливали по ресторанам?

И сны... они безумно яркие. Каждую ночь эта девушка словно присутствует в моей комнате, наклоняется ко мне, смотрит на меня своими темно-синими, почти черными глазами. Ее длинные темные волосы щекочут мою кожу. Ее губы издают тихие и непонятные звуки. Но, проснувшись, я снова остаюсь один. И рядом никого – лишь тишина и легкий ветерок, хотя мои окна плотно закрыты.

Все это звучит так, будто я псих.

Но я не псих.

Я не знаю, как это объяснить, но постараюсь с этим разобраться.

Я поворачиваю на улицу, где живет Шелби, ища ряд серых одноэтажных домов в стиле Пуэбло. Округлая архитектура могла бы выглядеть клевой, если бы ее не окружали нормальные здания с плоской крышей. Такое ощущение, словно никто не мог решить, что здесь построить.

Перед домом Шелби стоит старенький пикап Айзека, поэтому я отключаю мобильный. Он не обрадуется тому, что я привез Ханну так рано.

Ханна берет свою сумочку, когда я притормаживаю и останавливаюсь. Но я не открываю ее дверь – не могу позволить, чтобы этот вечер закончился так.

– Мне очень жаль, – говорю я, осознавая, что никогда не извинялся. – Я хорошо провел время до того момента, как все испортил.

– Я тоже. – Она убирает прядь волос за ухо.

Она выглядит такой беззащитной. Такой ранимой. Она так сильно отличается от преследующей меня во снах девушки.

Возможно, Ханна прогонит ее.

Я должен покончить со своей навязчивой идеей прежде, чем она разрушит мне жизнь.

Несколько июньских жучков... самых дурацких жучков на планете... бьются в ветровое стекло, разбивая тишину между нами. Я принимаю решение.

– Могу ли я... Есть ли у меня шанс все исправить? – спрашиваю я, игнорируя голос у себя в голове, умоляющий меня дать Ханне уйти.

На ее губах появляется легкая улыбка.

 – Может быть, есть. Но только если ты пообещаешь, что больше не будет никаких канадских шуток.

– Оу, ну хотя бы одну-то можно будет рассказать, а?

Она смеется. Хотя ее смех звучит немного принужденно, я понимаю, что все налаживается. Я должен вести себя идеально, если хочу все исправить. И меня удивляет то, насколько сильно я хочу, чтобы у нас все было хорошо.

Я не хочу быть сумасшедшим парнем, гоняющимся за таинственной девушкой. Я хочу быть нормальным парнем, общающимся со своими друзьями и закрутившим роман с очаровательной девушкой из Канады.

Поэтому я выхожу из машины и провожаю Ханну до двери дома. Вязкий воздух липнет к коже. Над крыльцом горит лампочка, в кустах щебечут сверчки, над головой порхают бабочки. Наши с Ханной взгляды встречаются. Я не знаю, что написано на моем лице, но выражение лица Ханны говорит: почему бы и нет?

Не могу с этим не согласиться. Пришло время взять под контроль свою жизнь.

Я шагаю к Ханне, и желудок делает кульбит, а во рту появляется привкус горечи. Это только оттого, что я нервничаю, – пытаюсь убедить я себя. Не хочу чувствовать себя виноватым за то, что изменяю девушке, которую никогда не встречал. Девушке, в реальности которой я даже не уверен.

Моя рука ложится на щеку Ханны, прохладную после кондиционера в машине. Ханна закрывает глаза, и, прикрыв свои, я наклоняюсь к ней, почти не веря в то, что наконец-то делаю это.

Но за долю секунды до соприкосновения наших губ, я слышу громкое шипение, и между нами врывается ледяной ветер.

Ханна вынуждена сделать шаг назад, когда свирепый порыв ветра оплетает ее волосы и дергает назад. Я пытаюсь дотянуться до Ханны, но ветер отталкивает меня с такой силой, будто хочет отпихнуть и оттащить от нее. Я наклоняюсь вперед, борясь с ним, но меня чуть не сбивает с ног новым порывом. Такое ощущение, словно ветер ожил и бушует только вокруг Ханны и меня, ведь пальмы рядом даже не шелохнутся.

И только мне приходит мысль, что страннее уже ничего быть не может, как прямо в голове раздается знакомый голос:

«Иди домой, Вейн».

Я оглядываюсь, пытаясь разглядеть в темноте и кружении поднявшегося песка, где прячется девушка. Но улица пуста. Здесь только я и Ханна, все еще сражающаяся с сумасшедшим ветром, оттаскивающим ее от меня.

– Я зайду в дом, – кричит Ханна, протирая глаза от песка.

– Хорошо, – кричу я в ответ, беспомощно глядя на то, как она отворачивается от меня. – Я тебе позвоню.

Она не оборачивается, не услышав меня.

Ветер уносит мои слова прежде, чем они достигают ее. И через секунду ее уже нет.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю