Текст книги "Пусть небеса падут (ЛП)"

Автор книги: Шеннон Мессенджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

Глава 25
Вейн

Я думал, что усну глубоким сном, стану мертвым для мира, после всего, что я пережил. Но ветер что-то сделал с моей головой.

Я был словно на пляже, как в детстве, когда после нескольких часов битвы с волнами, мое тело привыкло к ритму океана. Той ночью я чувствовал, как будто я все еще был в воде, что волны бьются вокруг меня.

Ветра вызывают тот же эффект, но это не совсем реально. Я плыву и проваливаюсь в мир света и теней. Фигуры сливаются. Звуки переплетаются друг с другом, и я едва могу различить их из-за рева ветра, когда я кружусь, и парю.

И, когда мое сознание столкнулось с порывом ветра, что-то откололось.

Отколотые кусочки картины вспыхивают в моей голове. Осколки реальности, которые не вписываются, не склеиваются, как монтаж в кино.

КРУПНЫЙ ПЛАН:

ИСКОРЕЖЕННЫЕ ДЕРЕВЬЯ. Они становятся узловатыми ветвями, когда вылетают в небо, затянутые ветром. Потом потоки переходят и вращают деревья, показывая зубчатые края, где толстая ветвь была отломлена. Острые осколки на сломе – ярко-красные. Как будто они окрашены. Или покрыты кровью.

СМЕНА:

РЯБЬ НА ГЛАДКОМ ОЗЕРЕ. Камни пускаются по поверхности, стирая отражение гор и пушистых белых облаков.

Это должна быть мирная сцена, но я не чувствую себя в безопасности. Множество камней врезается в воду, расплескивая ее, когда волны гнева накатывают на меня.

СМЕНА:

МОЛОДАЯ ДЕВУШКА. Длинные, темные волосы хлещут ей в лицо. Ее худые ноги и руки крутятся. Я смотрю искоса на шторм и понимаю, что она запутана в порывах. Ее крик звучит в моих ушах, когда ветры тянут ее выше и выше. Потом они позволяют ей уйти, бросают ее в смертельное падение на скалистую землю. Наши глаза встречаются, когда она падает...

Я резко просыпаюсь и сбрасываю с себя простынь, все еще дрожа. Пот склеил волосы на моем лбу.

Девушка в небе. Девушка собиралась умереть. Это была Одри.

Но я не помню этот момент, если только не...

Я сажусь, хватаясь за край кровати.

– Если только не вернулась память. – Я говорю эти слова вслух, надеясь, что это сделает их правдивыми.

Одри сказала мне, что они ушли – навсегда. Но что-то было в ее глазах, когда она говорила это.

Страх.

Я хочу отогнать эту мысль, не допустить, чтобы она подкосила мою веру в Одри. Но она что-то скрывает от меня. Я уже понял это.

Может это связано с моими воспоминаниями?

Что я мог, например, видеть или знать, когда мне было семь лет, что было бы важным сейчас?

– Вейн, ты проснулся? – спрашивает моя мама, стуча в дверь.

Я ложусь назад, пытаясь выглядеть нормально. – Да.

Она просовывает голову в дверной проем. – Я думала, что слышала, как ты ходил по комнате. Я приготовила тебе завтрак. Белок поможет твоим мышцам.

Она протягивает тарелку, наполненную огромными торпедо, больше чем она обычно делает. Урчание, которое издает мой желудок, эхом отскакивает от стен.

Она садится на край моей кровати, наблюдая, как я ем. Я делаю все, чтобы не обращать на нее внимания, сосредоточившись на острой, сырной вкуснятине, но я знаю, что она не уходит по определенной причине.

– Так, по поводу вчерашнего, – наконец произносит она.

Ииииииииии, вот оно.

Я смотрю на нее своим фирменным, я действительно не хочу говорить об этом, взглядом. Но она не понимает намека.

– Ты готов рассказать мне правду? – спрашивает она

Я держу взгляд прикованным к тарелке. Прикидываться дурачком, обычно не срабатывает, но может быть, в этот раз повезет. – Правду?

– Что на самом деле произошло с тобой и Одри? Я знаю, как выглядит накладывание шины на голень, дорогой, и это было не оно. Ты даже не мог удержать свой вес. И я никогда не видела тебя таким бледным.

Я стараюсь не обращать на нее внимания, но она качает головой.

– Я не сказала ничего, потому что не хотела позорить тебя перед Одри. Но теперь я хочу знать. Почему ты не мог идти? И не говори мне, что это была травма на тренировке.

– Так и было.

– Ты действительно собираешься мне лгать?

– Я не лгу. – Это случилось во время тренировки. Не той, о которой она думает, но все-таки тренировке.

– Ты не рассказываешь мне всего... это тоже самое.

Я действительно ненавижу, когда она делает верное замечание.

Я концентрируюсь на разрывании остатков моей торпеды в клочья.

– Ты в каком-то бойцовском клубе? -шепчет она.

Я фыркаю, – Серьезно, это твоя теория?

Мама краснеет. – Не знаю. Ты вчера казался избитым и Одри выглядит, как сильная девушка, одетая во все черное, в военных ботинках. Я просто подумала...

– Я не в бойцовском клубе. И Одри тоже.

Она с облегчением кивает, и я надеюсь, мы поняли друг друга.

Не повезло.

– Тогда что?

Я вздыхаю.

Я ненавижу лгать матери. Поэтому я кидаю в нее хлебным мякишем и надеюсь, этого будет достаточно. – Одри, тренирует меня для кое-чего.

– Может, объяснишь для чего?

Я не могу рассказать ей, но лгать не могу, тоже.

Я выдерживаю ее взгляд, зная, что должен выглядеть уверенно, чтобы выдержать это. – Я скажу тебе, как только узнаю, как это будет.

– Она обдумывает мое предложение, – Это нелегально?

– Нет. – Я уверен, что нет никаких специальных законов против сражения с войнами сильфов.

– Это опасно?

– Вряд ли. – Не совсем ложь. Одри продолжает говорить мне, что все будет хорошо. И если бы я не обращал внимания на беспокойство в ее глазах, когда она мне это говорит, то я мог бы поверить ей.

– Ты слишком стараешься, Вейн.

– Я знаю. – Я беру ее за руку, как ребенка – то, что я делаю всегда. Мне бы хотелось вернуться к десяти, зная, что мама поможет решить мои проблемы.

Но она не может это исправить.

– Я обещаю, что расскажу больше, когда смогу. Но сейчас я уверен лишь в том, что не связан ни с одним из специальных выпусков новостей, которые ты так любишь смотреть. -Я могу сказать что она успокаивается. Поэтому я уже почти победил. – Разве я давал тебе хоть раз основания мне не доверять?

–Нет, – признается она.

–Тогда не могла бы ты просто довериться мне, когда я говорю, что все в порядке и если же мне понадобиться помощь я обращусь к тебе?

Судя по морщинкам на ее губах, я понимаю, что она вот-вот согласиться. Поэтому я разыгрываю последнюю карту.

–Мне семнадцать, мам. И ты должна позволять мне поступать, так как я хочу.

Она качает головой, и я ожидаю, что она вот-вот начнет спорить. Но вместо этого она шепчет. – Не заставляй меня об этом, потом жалеть.

–Не буду. Обещаю.

Она встает и забирает мою тарелку. – Как ты себя чувствуешь?

–Лучше. – Я разминаю ноги под одеялом. Они пульсируют, словно я только что пробежал десять миль на полной скорости. – Просто устал.

–Тогда думаю хорошо, что ты сейчас не абы где.

Мой папа настаивал на том, чтобы я работал летом, однако моя мама отговорила его. Она знала, как плохо мне становиться в жару. Но я действительно понимаю, что она не хочет меня далеко отпускать. Она не доверяет мне.

Ненавижу это.

Я не могу ничего с этим поделать, кроме как машинально выдавить улыбку ей вслед. – Да. Я буду отдыхать весь день.

Сегодня вечером произойдет нечто другое, но ей не стоит этого знать. Я просто должен продолжать притворяться еще семь дней. И тогда все вернется в нормальное русло.

Или... я окажусь в плену злого военачальника. Или узником амии Сильфид. Или мертвым.

Мало хороших вариантов для выбора. Но я не могу с этим ничего поделать. Кроме как стать намного сильнее и довериться Одри.

Надеюсь, я могу верить Одри.

Когда моя мама уходит, я закрываю глаза и пытаюсь заставить себя уснуть, надеясь вспомнить намного больше. Я хочу вернуть воспоминания. Они необходимы. И теперь я знаю, что у меня для этого хватит сил, и я сделаю все возможное, чтобы вернуть их обратно.

У Одри есть свои секреты. Теперь у меня есть свои.

Глава 26
Одри

Вейн выглядит бледным, когда я захожу за ним перед тренировкой. Круги под его глазами – чернее тучи. Он такой хмурый, будто проиграл важную битву.

– Как ты? – Спрашиваю я, подойдя ближе.

Он пожимает плечами и опускает взгляд в пол.

– Я просто устал.

Он врёт не хуже некоторых, но его ложь заметна. Я опускаюсь на кровать рядом с ним, сохраняя дистанцию между нами.

– Ты спал?

– Пытался уснуть.

– Но? – Я пытаюсь вытянуть из него ответ.

Он снова пожимает плечами.

Он думает, что это сойдёт за ответ?

Очевидно, да. Он больше ничего не говорит.

У меня нет на это сил.

– У нас есть два варианта, – говорю я ему. – Ты можешь продолжать игнорировать мои вопросы, а я могу продолжать докучать вопросами, пока ты не признаешься мне во всём и не расскажешь, что не так. Либо ты можешь рассказать мне всё сейчас и избавить нас от потери времени и разочарований. Решать тебе.

Он медленно, тяжело вздыхает, встаёт с кровати и подходит к окну, не поворачиваясь ко мне.

– Ладно. После того, как меня допросила мама насчёт боли в мышцах после тренировки, я очень плохо спал. Она не купилась на нашу историю.

– Что ты сказал? – Я стараюсь говорить обычным, ровным голосом, хотя в моей голове проносятся миллионы мыслей.

Он ведь не сказал своей семье правду, да?

А что же мне делать, если рассказал? Что говорить Силам Бури?

Вейн пожимает плечами – о, боги! если он сделает так ещё раз, я врежу ему по зубам – и поворачивается ко мне лицом, встречаясь со мной взглядом. Я задерживаю дыхание, готовясь к худшему.

– Я сказал ей правду. Я сказал, что не могу рассказать ей, что происходит. И ещё попросил её довериться мне.

– И она согласилась?

– Пока да. Но очевидно, она волнуется – и я ненавижу это. Я не могу вечно держать это в тайне, Одри.

Знаю, я должна с пониманием отнестись к его усилиям, но сочувствовать ему так сложно! Бедный Вейн – сын небезразличной матери. Я едва помню, как это.

– Мне нужно всего лишь несколько дней, – говорю я ему, сдерживая горечь в своём голосе.

– Хорошо. Ведь, в конце концов, я стану либо заключённым Райдена, либо новым рабом Сил Бури.

Желчь его слов режет мой мозг. Моментальная головная боль.

Мне не вынести этот аргумент ещё раз.

– Ты чувствуешь в себе силы для тренировки? Вероятно, мы уже могли бы начать.

– Смогу ли я когда-нибудь выбирать?

– Нет, если хочешь, чтобы я выжила.

Я не понимала, что произнесла это слишком громко, пока не увидела лицо Вейна. Он похож на маленького мальчонку, испуганно глядящего на то, как уплывает его сломленная мать.

– Вейн, я... – Я не вполне знаю, какими словами исправить то, что я сейчас наделала.

Он качает головой и поворачивается ко мне спиной.

Молча, мы выбираемся через его окно и бежим в самый тёмный угол лужайки. Здесь, в безопасной темноте, я вызываю ближайшие Восточные Ветра и обвиваю их вокруг нас.

– Мы тренируемся не в роще? – Спрашивает Вейн, когда ветры стихают.

– Пришло время попрактиковаться в силе трёх. Тебе понадобится больше места.

Я подхожу к нему, и он делает шаг назад, встретившись со мной взглядом. Он долго решается мне что-то сказать – то открывает рот, то закрывает – и, наконец, произносит:

– Ты же знаешь, что я пытаюсь. В смысле, я...

– Вейн. – Я стараюсь выдержать его взгляд. – Я не жду от тебя...

– Но я намерен, – настаивает он.

Я вовсе не заслуживаю этого обещания – особенно от него. Я справлюсь в любом случае.

Ветры гладят моё лицо, напоминая, зачем мы здесь стоим. Я прочищаю горло:

– Ты помнишь, как путешествовать по ветру?

Он кивает, переносит свой вес, а я опираюсь руками на его плечи. Его руки обвивают мою талию, и по моему телу разливается тепло. Он делает выдох, я – вдох; его дыхание – это самое сладкое из всего, что я когда-либо пробовала. Я жажду его, хочу наклониться ещё ближе и упиваться им. Вместо этого я позволяю ветрам увлечь нас в тёмные небеса.

Может быть, из-за холодного воздуха или из-за того, что я провела долгий полный забот день одна, но его прикосновение на этот раз не обжигает меня чувством вины. Это безопасность. Он чувствует себя в безопасности. Сильный. Тёплый.

– Когда я смогу летать один? – Спрашивает Вейн, краснея. Глаза светятся энергией.

– Ещё нескоро. Странствия на ветрах – один из самых сложных навыков. Чтобы им овладеть, ты должен полностью прочувствовать ветер, свободно общаясь с ним. А ты едва ли знаешь несколько слов.

– Жаль.

Что-то внутри меня обрывается.

– Тебе не нравится летать со мной?

Я хочу забрать свои слова обратно, сразу же, как только они вырвались из меня. Особенно, когда на лицо Вейна возвращается ухмылка, подкрепляющая его самоуверенность.

– Очень нравится! – Его руки опускаются на мои бёдра, и я надеюсь, что моё дурацкое поведение никогда не провоцировало его на следующий шаг. Но, прикоснувшись к ветрорезу, висевшего в гравированных ножнах на ремне, он замирает.

– Ого! У тебя с собой меч?

– И что?

– Ну, в смысле – это крутое оружие и всё такое. Но вы же видели ружья, правда? Как думаешь, может быть, пришло время сменить его на что-нибудь более эффективное?

– Я тебя умоляю. Даже дыхание может сбить с курса пулю. Хотелось бы посмотреть на ружьё, которое способно остановить циклон одним выстрелом.

Улыбка сползает с его лица.

Хорошо. Он должен понимать, что за опасность нас подстерегает в битве с ветром.

На горизонте видны сотни светящихся красных точек, и я направляю ветер к ним, опуская нас ниже, когда в поле зрения появляются узкие, зубчатые ветряки. Я не могу оставаться спокойной, когда Вейн автоматически отстраняется от меня. Он помнит, как приземляться.

Мы касаемся земли и бежим, криком договариваясь остановиться на краю одного из подножий горы.

Вейн смеётся:

– Ветровая электростанция? Ты шутишь, да?

– А что не так?

– Я думал, мы будем упражняться в силе трёх – или как ты там зовёшь это – посреди пустоты, так, чтобы я не смог повредить, не знаю, каких-то громадных воздушных турбин, которые могут стоить больше, чем вся моя жизнь, – он указал рукой на очертания ветряков, которые окружали нас. – Не говоря уже о том, что они выглядят так, что способны порубить меня на Вейно-ломтики, если я подберусь к ним слишком близко.

Я не могу сдержать улыбки:

– Не беспокойся, у меня всё под контролем. Но тебе необходимы ветряки. Они помогут тебе разделять ветры, когда твоих ощущений будет недостаточно, чтобы определить, что к чему. Обрати внимание – каждый ветряк повёрнут по-своему, видишь? Они направлены так, чтобы собирать ветры со всех направлений.

– И поэтому здесь всегда один или два ветряка крутятся, даже если все вокруг неподвижны?

– Точно. Итак, когда мы начнем тренировку, и я скажу тебе найти Восток, ты будешь начинать оттуда, – я указываю на четыре ветряка у основания нижнего холма. Они стоят в ряд, как солдаты, их остроконечные крылья синхронно смазываются в движении. – Наблюдай за их скоростью. Восточные ветра – скрытые. Кроме того, они стремятся к объединению, поэтому ты должен искать группу. Давай посмотрим, сможешь ли ты определить Север.

Он вглядывается в темноту, оценивая вращающиеся лопасти.

– Там, – он указывает на пару ветряков расположенных не далеко от нас.

Я подавляю вздох. Нельзя рассчитывать на то, что он знает это – такие знания не входят в программу средней школы. Но всё-таки меня расстраивают его ошибки.

– Это Южные. Посмотри, как они выглядят – им недостаточно силы, чтобы продолжать движение, но что-то всё ещё происходит. Южные ветра – ровные, медленные. Восточные – изменчивые, коварные. А Северные, – я указываю на край холма, туда, где трасса светящейся кривой прокладывает свой путь. Линия ветряков стоит выше остальных, их бесчисленные крылья вращаются на бешеной скорости. – Северные – сильные ветра, резкие.

– А Западные?

Каждый раз, когда я думаю о Западных ветрах, к моему горлу подступает комок. Они стоят за каждой болью, каждой жертвой, которые я перенесла за семнадцать лет своей жизни.

– Это мягкие, мирные ветра.

Вейн фыркает:

– Какая ирония.

Да, ирония. Самая разрушительная война, с которой столкнулся наш мир, велась на языке мира. От этого хочется кричать. Или ударить что-то очень, очень сильно.

Вместо этого мой взгляд скользит по рядам турбин, ищет одну, которая вращается в своём собственном ритме. Я нахожу её в нижней точке верхнего холма, её силуэт резко выделяется на фоне звёздного неба.

– Вот он, Западный ветер.

Вейн не сразу смотрит, куда я указываю.

– Это – единственный воздушный поток здесь, который я не могу почувствовать. Я могу его увидеть, и окажись я на его пути – то просто почувствовала кожей. Но я не чувствительна к его покалываниям. Описать это невозможно. И если я пытаюсь слушать его песню, всё, что мне удаётся – это услышать свист движущегося воздуха. Этот язык полностью утерян мной.

Без моей команды Вейн закрывает глаза и протягивает руки по направлению к одинокому Западу, толкающему ветряк. Тянется за его шлейфом.

Пожалуйста, пусть он почувствует. Пожалуйста, пусть появится надежда.

Я отправляю эту молчаливую просьбу в ночь, желая, чтобы ветры смогли её услышать и выполнить. Но это зависит не от них.

Всё зависит от Вейна Вестона.

Все надежды – на него.

Глава 27
Вейн

Я хочу почувствовать насколько этот чертовский, Западный ветер плох.

Не потому, что я ожидал. Не потому, что я мог услышать, как Одри затаила дыхание рядом со мной, держа всю тяжесть мира на моих плечах.

Мне нужно знать. Если я действительно Западный. Есть ли у меня шанс спасти нас... остановить Одри не щадить себя, чтобы защитить меня. Погружение в каждый из ветров должен наполнить меня.

Поэтому я концентрируюсь на мельнице, пока не чувствуется, что мир исчезает. Все звуки. Все мысли. Это просто я, и этот ветер, напрягающийся, чтобы установить контакт.

Но я не могу его чувствовать. Нет зуда в ладонях. Нет потягивания в пальцах.

Если бы не вращающиеся лопасти прямо передо мной, я бы и понятия не имел, что ветер еще там.

Эпический провал Вейна.

Я смотрю на Одри и вижу, как тени разочарования пересекают ее лицо.

Она выдавливает улыбку.

– Я и не ожидала, что это сработает.

– Я хочу... – начинаю я, но она смывает мои извинения прочь.

– Не волнуйся. У меня есть план, как вызвать прорыв.

Я разворачиваюсь к Западному ветру, крутящему лопасти ветряной мельницы с быстрой, стабильной скоростью.

Я чувствую... что-то. Боль глубоко внутри. Почти как голод.

Мое тело жаждет тот ветер... так, как я не жажду ни одного другого. Как будто он – часть меня, и я никогда не буду полным, пока не позволю ему наполнить меня, обернуться вокруг моего разума, и петь песню, рассказывать мне долгую историю, которую он несет.

Я знаю, это будет Как и в ту первую ночь в небе с Одри.

Я – Западный. Сломанный, дефектный, но все-таки Западный. И мне нужен рывок к наследию, или я никогда не будет полным.

Поэтому я позволяю себе надеяться, что Одри найдет способ, чтобы ее фальшивые обещания сбылись.

Потому что серьезно, она не умеет врать. Я вижу, нерешительные нотки в ее глаза. Сомнение. Страх. Как сейчас. Когда мы наблюдаем за неуловимым Западным ветром, я знаю, о чем она думает. Я чувствую себя так же.

Ветер далеко мчится, унося с собой нашу безопасность.

Одри прочищает горло.

– Мы будем беспокоиться о четвертом прорыве позже. Сегодня вечером мы собрались здесь, чтобы обучать тебя защищаться.

Я не могу оторвать глаз от Западного ветра. Он так близко. Мне нужно только одно слово. Один крошечный ключ к его тайне языка. Я почти...

Звук ревущего урагана приводит меня обратно к реальности.

Я поворачиваюсь, чтобы найти Одри, стоящую под струей циркулирующих порывов высоких, по крайней мере, сто футов в небо. Ветры подкармливают друг друга, когда они вращаются, растягивая воронку выше с каждой секундой.

Одри удостоверяется, что я наблюдаю за нею, затем ступает через ветры.

Моя челюсть падает, когда ее тень поднимает вверх на струе ветра и взмывает на вершину как ракета. Она парит в небе, как темный ангел со звездами. Затем она падает, быстро и резко.

Она едва шевелится.

Я слышу ее шепот.

– Поймай меня мягко, услышь мой зов. Схвати меня мягко прежде, чем я упаду, – и Южный разворачивается из воронки... по крайней мере, я думаю, что это Южный. От него чувствуется тепло, но трудно сказать. Ветер обхватывает ее талию и опускает ее безопасно на землю.

–Ух, ты.

Одри улыбается своей маленькой полуулыбкой, когда она вытаскивает ветрорез из своих ножен и разрезает воронку в клочья. Ветры воют, когда они распутываются и проносятся мимо, разрывая мою одежду и волосы. Я кашляю, когда песок летит в лицо.

Хорошо, возможно ветрорез намного сильнее, чем я думал.

Она убирает клинок в ножны, предварительно очистив, и поворачивается ко мне.

– Твоя очередь.

–Хорошо.

–Нет, я серьёзно.

– Ты ждешь, что я полечу вверх по гигантской воронке, и надеешься, что я буду достаточно быстро, чтобы позвать порыв, чтобы поймать меня, и избежать всех этих губительных лопастей вокруг нас?

Она кивает, и мне становиться не смешно.

–Ладно, ты начинаешь пугать меня, потому что я не думаю, что ты шутишь.

–Не шучу.

Я кашляю.

– Я должен напомнить, что во время «тренировок», я постоянно падал... и все что мне придется делать сейчас, это просто стоять?

– Ты когда-нибудь будешь внимательным? – Она указывает на затененное пространство между нами. – Ты видишь воронку? Я прошу тебя ступить в нее и подняться в воздух прямо сейчас.

–Я.. наверное, не смогу.

–Точно. Сначала ты должен создать воронку. И поверь мне, если ты мастерски овладеешь созданием, то ты сможешь поймать себя, когда будешь падать.

Почему-то мне трудно в это поверить, но я готов посмотреть, куда всё это приведёт.

– Ладно. Тебе нужно научиться делать то, что мы называем объединение ветров для конкретных групп проектов, сплетенных вместе в определенном порядке. Сделай их, подобно приведенному рецепту. Тебе нужно сделать именно это для того, чтобы получить нужный результат.

Я сопротивляюсь, говоря ей, что в несколько раз моя мама пыталась научить меня, как следовать рецепту, единственное, что я сделал, были несъедобные черные комочки.

– Воронку, которую я просто показала тебе, называют трубопроводом. Это быстрый способ передвижения, и это важное умение для тебя, потому что ты сможешь использовать его в атаке, чтобы отбросить врага или защититься, быстро избежать опасной области. Ты сможешь согнуть трубы в любом направлении, куда тебе нужно уйти. И это основная формула, так что даже ты сможешь сделать это.

Я хочу возразить на ее слова "даже ты". Но у меня есть чувство, что я облажаюсь.

– Ладно, формула для трубопровода: три Северных смешать с двумя Южными. Когда они объединяться, добавить четыре Восточных, один за другим, и после этого сказать последнюю команду и отпрыгнуть назад, когда воронка расшириться. Запомни это.

Да... мне нужна шпаргалка, записанная на руке, или что-то в этом роде.

На заметку: Взять лодку на занятие в следующий раз.

– Для начала вызови Северный и Южный, так чтобы ты мог сказать им, что ты от них хочешь. Тебе придется обращаться к каждому потоку отдельно, чем быстрее ты сможешь призвать ветры, тем лучше. И каждый тип ветра имеет свой позывной. Я уже научила тебя зову Восточного. Чтобы позвать Северный ветер, тебе нужно сказать: "Слушай мою команду. Следуй за моим голосом. Беги ко мне и откажись от своей воли".

Голос ее звучит, как резкий свист... почти рычание... и моему разуму требуется мгновение, чтобы перевести слова на Северный язык. То, что заставляет мой рот воспроизводить звуки еще сложнее. Мой язык не хочет правильно двигаться. Но я тянусь к Северным ветрам, как она показала мне раньше, и сосредотачиваюсь на покалывании в моей ладони, когда я их шепотом зову. После двух попыток я, наконец, говорю это верно, и Северные ветра проносятся в мою сторону, прохладный воздух, облизывая мою кожу.

– Круууууто.

– Не плохо, – соглашается Одри с тем, когда я зову еще два Северных ветра, чтобы присоединиться к остальным. – Теперь необходимо два Южных. Позови их: "Повернись ко мне, пожалуйста, не медли. Поделись своим теплом, когда ты циркулируешь и колышешься”.

Язык Южных ветров сонный, и слова перетекают друг в друга, почти как команда, как один долгий вздох. Я делаю это верно с третьей попытки, и зову два Южных ветра ко мне. Они чувствуются, как струя воздуха в лицо.

– Как мне заставить их остановиться? – Спрашиваю я, когда Северные ветры продвигаются вперед, готовые вырваться на свободу.

– Ты должен хотеть не оставить их. Ты должен хотеть заставить их слиться.

–Вот что я имел в виду.

– Ветра не волнует, что ты имел в виду. Это очень конкретное, и буквальное. Не будем делать предположений, или читать между строк и выяснять, что тебе нужно. Ты должен быть ясным и точным. Дать точные команды, или он не будет сотрудничать.

– Ладно, не важно. – Я хочу, чтобы она прочитала мне лекцию в другой раз. Северные ветры путаются вокруг моих ног, стараясь меня сбить.

– Ты хочешь, чтобы потоки слились, и поэтому тебе нужно командовать Северными ветрами. Они завоевывают ветры. Они хотят доминировать. Они не сольются, если ты их не заставишь. Ты должен приказать им: "Уступи".

Я шиплю странный Северный звук, и порывы сгибаются друг вокруг друга в маленькую трубу.

– Я сделал это. – Подпрыгиваю я. Не могу поверить, я сделал торнадо. Действительно одно крошечное, вертящееся... но все же. Торнадо!

– Ты сделал это, – повторяет она, и удивление, звучащее в ее голосе, заставляет меня посмотреть на нее. Там сияет свет, которого не было прежде.

–Что?

– Она качает головой.

– Это просто... это нелегко сделать. Ранее я солгала, когда сказала, что это основная формула. Я поняла, если бы ты знал, как тяжело это было на самом деле, ты даже и не пытался бы.

–Эй, я не настолько упрям.

Она приподнимает бровь.

–Только не я, – настаиваю я.

– Это не имеет значения. То, что имеет значение, это то, что ты сделал. – Она улыбается мне сквозь темноту. Не совсем полная улыбка, но очень, очень близко, чем обычно. – Ты очень талантлив, Вейн.

К моим щекам приливает кровь. Наверное, это первый комплимент, который я от нее получил.

– Что я должен сделать?

– Ты должен добавить четыре Восточных один за другим. Ты уже знаешь, как их звать. И чтобы объединить их, ты скажешь, "Соединитесь." Удостоверься, что ты сосчитаешь до пять между каждым порывом.

Я поступаю так, как она говорит, и с каждым прорывом, что я добавляю, воронка передо мной растет, до тех пор, пока у меня не получается узкий цилиндр силы, идущий в небо, почти такой же высокий, как и столб Одри.

Так здорово.

– Теперь сконцентрируйся на всех ветрах под твоим контролем. И прошепчи Северным, "Усильтесь". Затем отпрыгни назад настолько далеко и быстро как можешь, или ты получишь увлекательнейший полет всей своей жизни.

Я отскакиваю назад, когда команда слетает с моих губ, и труба утраивается, простираясь достаточно широко, чтобы засосать автомобиль, и становится, по крайней мере, сто футов высотой.

–Святое дерьмо, я не могу поверить, что я это сделал,– выдыхаю я.

–Я тоже не могу.– Но она говорит это не с издевкой. Она смотрит на меня и искренне смеется.

Смеется.

Это лучший звук, который я когда-либо слышал.

И затем она перекрикивает гул и говорит, – Теперь вставай в трубу.

Мои внутренности собираются в кучу.

– Ты все еще серьезно насчет этого?

– Ты должен привыкнуть к удержанию твоего направления в буре. И удержать себя от падения является в значительной степени самым важным навыком, который ты можешь приобрести.

– Да, но нет ли способа, который помог бы мне с этим справиться, и не затрагивал бы сотню футов свободного падения с вершины циклона?

– Ничто не сможет мотивировать тебя лучше. Давай же. Ты можешь сделать это, Вейн. Ты помнишь команду, которую я использовала, призывая Южные, чтобы они меня поймали?

У меня есть чувство, что она, в чрезмерном восторге видя шага Вейна в гигантский вихрь из смертельного плана, но я люблю видеть ее настолько уверенной в моих силах. Таким образом, я говорю ей, – Поймай меня мягко, услышь мой зов. Схвати меня мягко прежде, чем я упаду.

– Отлично. Подожди, пока действительно не начнешь падать, прежде чем прошептать команду. Но не жди слишком долго, или не будет достаточно времени, чтобы замедлить приземление.

Я всматриваюсь в воронку.

– Хочешь, чтобы я тебя туда столкнула? – предлагает она.

Шагаю в кричащий торнадо. Это самая глупая вещь, которую можно было сделать. Но я, наконец, произвожу на нее впечатление.

Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох, и вхожу, попадаю в воронку.

Рев ветра заглушает мой крик, когда порывы ветра поднимают меня к небу так быстро, что я уверен, что меня стошнит. Вскоре мой желудок возвращается на свое законное место в моем теле.

Ветры дергают меня за кожу, заставляя ее слегка пульсировать от силы, и в течение мгновенья я зависаю. Не лечу. Не падаю. Просто плаваю выше всего этого, только я и небо. Тогда я начинаю снижаться, и не могу – ради своей жизни – вспомнить ни одного слова команды, которая нужна.

Думай, Вейн. Вспомни чертову команду или разобьешься о землю на миллион кусочков.

Но я не могу. Мой разум пуст. За исключением одной мысли.

Я собираюсь умирать.