Текст книги "Грифоны и другие монстры (ЛП)"

Автор книги: Шеннон МакГи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5

Рассвет наступил слишком рано, когда хриплый голос отца прогремел в коридоре, говоря нам с Майклом, что мы должны быть готовы. Пока я медленно выполняла эти приказы, в моем затуманенном сознании всплыло воспоминание о том, что отец и Майкл не помирились прошлой ночью. Я застонала и потерла глаза.

После того как мы с Майклом закончили наш разговор, мы вернулись в гостиную, но мама и папа еще не вернулись. Хотя мы ждали, их разглвор, скорее всего, затянулся далеко за полночь. Я думала, мы оба уснули на диване, но когда мама вошла и разбудила меня, подушки рядом со мной были пусты. Майкл, должно быть, решил отказаться от еще одной беседы на вечер и отправился в свою постель.

Мне не очень-то хотелось быть в поле с ними обоими. Одно дело, когда Майкл злился, и совсем другое – когда Майкл и отец злились друг на друга. Они походили на огромные грозовые тучи, грохотавшие и трещавшие друг на друга. Я вздохнула. Если повезет, они слишком устанут, чтобы набрасываться друг на друга.

Отец ждал нас на кухне, когда мы, наконец, спустились. Мать суетилась позади него, готовя провизию на долгий день. Оба они до отвращения рано проснулись. Мама что-то оживленно напевала за работой, а отец выглядел бодрым, будто успел погладить кремовую тунику, вышитый жилет и бриджи, хотя я знала, что это невозможно.

– Я поеду впереди тебя, Майкл, чтобы взглянуть на наше поле и отметины Гленна, – коротко сказал он. – Тесс быстрая, но постарайся гнать овец медленно, чтобы у меня было время убедиться, что все в порядке. Тайрин, мне сказали, что ты поедешь с матерью в город. Когда закончишь, можешь приехать на поле, и я дам тебе знать, если ты нам понадобишься.

Мы с ворчанием начали подъем, и он коротко кивнул. После он обнял жену, и поцеловал ее в щеку, приняв котомку, что она дала ему, а потом вышел за дверь, без лишних слов. Я широко зевнула, мои челюсти напряглись от движения.

– Завтрак есть? – спросила я.

– Я приготовила овсянку, и у нас осталось немного меда и молока, которое я принесла сегодня утром. – Мама поставила на стол горшочек с медом и кувшин с молоком, а я взяла миски. Я протянула одну Майклу, а другую оставила себе.

– Ты уже поела?

Мать покачала головой.

– Пока нет, не принесешь мне миску?

Я передала ей миску; Майкл принес нам кружки. Каждый из нас обслужил себя и занял свое обычное место за столом. Мы с Майклом положили в овсянку мед и молоко, а мама была чуть консервативнее. Я выпила полный стакан молока и налила себе еще, прежде чем приступить к еде. Несколько минут мы ели молча. Я только начала привыкать к бодрствованию, но подумала, что двое других просто не знают, что сказать.

– Хорошая каша, – пробормотала я, съедая ложку.

Майкл откашлялся.

– Да, это здорово. Спасибо за завтрак.

Мать съела пару ложек, прежде чем ответить. Она смотрела на Майкла, но он сосредоточенно выковыривал последние кусочки из миски.

– Вчера вечером я разговаривала с твоим отцом. Он собирается извиниться перед тобой сегодня. Постарайся не усложнять ему жизнь. – Майкл хмыкнул, все еще не поднимая глаз. – Тайрин говорит, ты хочешь поехать в большой город.

Майкл бросил на меня неприязненный взгляд, и мое сердце екнуло, когда я одновременно посмотрела широко раскрытыми глазами на маму.

– Большое спасибо, Тайрин, – выплюнул он мне и отодвинул стул. Когда он встал, мать остановила его.

– Сядь, Майкл. – Мама не часто чувствовала необходимость говорить твердо, но сейчас она это сделала, и Майкл откинулся на спинку сиденья, будто кости исчезли из его ног. Я чувствовала себя очень маленькой и сгорбилась, потягивая молоко и стараясь быть невидимой. – Как я уже говорила, – мама отложила ложку, – Тайрин сказала мне, что ты хочешь увидеть мир за пределами Нофгрина, и я говорила с твоим отцом прошлой ночью. Мы готовы помочь тебе поехать на год в столицу.

Челюсть Майкла отвисла одновременно с моей.

– Мы немного сэкономили, поэтому, если нам нужна дополнительная помощь, мы сможем ее получить. Очевидно, это произойдет не раньше весны, но ты знаешь, что сестра твоего отца вышла замуж и переехала на юг. Она сможет приютить тебя, хотя у нее есть свои дети. Он также построил рабочие отношения через нее, с несколькими людьми, которые живут на окраине самого города. Если все пойдет так, как мы надеемся, один из них позволит тебе остаться в обмен на некоторую работу. Ты можешь работать в течение дня и осматривать достопримечательности города вечером, и будут выходные.

– Как тебе удалось убедить отца? – воскликнула я, когда Майкл сидел в ошеломленном молчании. Я оперлась локтями о стол и слегка приподнялась со стула.

– Мы не хотим, чтобы вы чувствовали себя здесь как в ловушке. Это нехорошо ни для тебя, ни для семьи… ни даже для овец. Мы работаем усердно, потому что хотим лучшей жизни для вас. Для нас это ферма, но у вас должна быть возможность для большего, если вы этого хотите. Дороги отсюда в столицу весной оживленные, так что мне не придется слишком беспокоиться о тебе, и если повезет, один из знакомых твоего отца будет здесь весной, и ты сможешь вернуться с ними.

Я ожидала, что Майкл упомянет мастера Ноланда, но вместо этого он рухнул на спинку стула.

– Спасибо, мама. Это больше, чем я мог когда-либо мечтать.

Сегодня утром он был бледен, темные круги под глазами ясно говорили о том, как мало он спал. Когда он зубасто ухмыльнулся, все расплылось. Было приятно видеть, что он так улыбается, поэтому я придержала язык и о его потенциальном благодетеле. Я спрошу его об этом позже.

Возможно, мама, как и я, понимала, как тяжело быть паршивой овцой в таком маленьком городке. Во всяком случае, суровость исчезла с ее лица. Она встала и наклонилась, чтобы крепко обнять его, и он обнял ее в ответ.

– Через пару месяцев все будет готово, так что не благодари меня. Ты знаешь, что твой отец будет гнать тебя изо всех сил, пока ты не уйдешь. – Она начала собирать наши тарелки.

– При этой мысли я бы сказал, что мне пора двигаться дальше, иначе меня могут обвинить в безделье. – Теперь он тоже встал. Я не могла не заметить, что он избегает смотреть на меня. – Хочешь, я отнесу посуду к насосу?

– Нет, ты иди вперед. Мы с Тайрин займемся этим. – Она махнула ему свободной рукой, и он, крепко обняв меня, вылетел через заднюю дверь.

Я повернулась, чтобы посмотреть ему вслед, и на мгновение застыла в этой позе, задумчиво глядя на дверь. Мне не нравилось, что Майкл, очевидно, скрывал от меня мастера Ноланда, и теперь он делал то же самое с нашими родителями. Если этот человек действительно так хорош, как утверждал Майкл, почему бы ему не быть откровенным в своем приглашении? Звуки, которые издавала мама, убирая со стола пролитое молоко и липкий мед, вернули меня к действительности.

На мгновение показалось странным наблюдать, как мама суетится на кухне. Она была частью этого дома и этой фермы; она была такой же неотъемлемой частью мира, который я знала, как и сам дом. У меня закружилась голова, когда я представила неизбежный день, когда моя собственная дочь посмотрит на меня и подумает о том же. Я всегда думала, что будущее Майкла будет таким же, но теперь это была огромная зияющая пустота. Узнают ли его мои дети? Или это будет похоже на нашу тетю Терезу, которая посылала письма, но ни разу не была у нас?

– Как тебе удалось уговорить отца? Что, если он не вернется? – спросила я, пытаясь подавить эти зловещие чувства.

Мамина рука чуть не опрокинула кувшин с молоком, и из него выплеснулось еще больше капель, когда она провела тряпкой по столу. Она сердито выругалась. Я поставила кувшин на стойку и прислонилась к столешнице, пока она заканчивала свою работу.

Наконец она ответила.

– Это самый безопасный вариант. Если мы не сделаем этого, он найдет свой собственный путь, и есть люди, которые будут использовать молодого человека без связей.

– Майкл умен, – уклончиво ответила я.

– Эти люди умнее. – Она перестала убирать, чтобы потереть лоб. Она отвернулась от меня, но голос ее звучал устало. – Брать людей – вот что они делают. Здесь так безопасно… можно сказать, изолировано. Особенно с тех пор, как Его Величество взял на себя задачу охранять северные границы. Ты никогда не видела Нофгрин без гвардейца. Мне никогда не приходилось учить вас двоих таким вещам. Все приезжие должны зарегистрироваться у ворот; мы так далеко от фермы, что видим только четверть тех, кто приезжает в город. Майкл читал об этом, но вы оба молоды и думаете, что непобедимы.

– Это говорит женщина, которая идет в город одна на рассвете во времена грифонов! – Я показала ей язык и получила в награду слабый смешок.

– Да, хорошо, на этой ноте… давай продолжим наш путь.

Мы приготовились к отъезду в город. Из стенного шкафа, ближайшего к входной двери, мама вытащила большой пакет, в котором лежали ее швейный набор, щетки, тряпки и еще кое-что. Я редко видела ее перед отъездом, или когда она возвращалась домой, и была удивлена тем, как эта штука выпирала у нее на спине. Это делало ее похожей на непропорционально большую и комковатую раковину. Я предложила нести мешок, но она отказалась.

– Вы трое каждый день работаете в поле, чтобы оставаться в форме. – Она перекинула ремень повыше на плечо. – Пойдем.

Я размышляла о том, чтобы Крепышка шла позади нас, но, в конце концов, отбросила эту мысль. В последнее время Крепышка так нервничала, и, честно говоря, мне не хотелось иметь с ней дело, пока я не окажусь у нее на спине. Когда мы тронулись в путь, я почувствовала себя немного виноватой. Как ее владелец, я должна была найти время, необходимое, чтобы справиться с тем, что волновало ее.

Я посмотрела назад в сторону сарая на секунду, и в тоже время мать взяла быстрый темп. Быстрое движение ее коротких ног заставило простое коричневое платье зашуршать и взметнуть немного пыли. Я поспешила за ней. Она была старомодна в седле. Слегка наклонившись вперед, она обеими руками вцепилась в ремни, удерживающие рюкзак. Солнце уже поднялось над верхушками деревьев, но безоблачное небо предвещало солнечный день. Вещи и толстая одежда замедляли меня.

Когда мы с Майклом только начали работать в поле, мама ликовала, что у нас больше нет детей. Однако через несколько недель она начала жаловаться на то, что ей приходится гоняться за гусями, и кое-что из домашней работы свалилось на нее без помощи ее подопечных. Ничего не поделаешь. Мы с Майклом должны были научиться присматривать за овцами, и мама не возражала. К тому времени, как она привыкла работать без двух лишних пар рук, мы с Майклом были достаточно натренированы, чтобы нести вахту по отдельности. С нашей помощью, ее день внезапно показался полным времени, и вскоре она заявила, что собирается использовать его. Она хотела поехать с Глэдис в город и посмотреть, какую работу там можно найти.

До сих пор поездки в город случались гораздо реже. На нашей земле был небольшой огород, рядом с ним – наш собственный колодец, а так же с животными, не было никакой реальной необходимости совершать прогулку большинство дней. Однако, она хотела видеть людей, которые не были ее детьми или мужем, и никто из нас не мог винить ее.

Ее родители тогда были еще живы, и именно они нашли ей работу в городе. Большая часть работы была случайной для двух богатейших семей, живущих в Нофгрине. Купцы, избравшие наш город местом, где они могли бы вырастить свои семьи и состояние, ни в коем случае не были противными, но деньги мешали им. Кое-кто в городе насмехался над тем, как мало они участвуют в городских событиях. Мать, впрочем, не возражала: за работу ей платили солидную сумму. За последний год эти деньги пошли на необходимые нужды, такие как починка крыши и покупка лекарств. Она также завела много друзей, стирая, а также получала дополнительную работу у стирального колодца в городе.

С точки зрения постороннего, колодец был достаточно прост. Все, что там было – это большая каменная чаша, наполненная водой из горячего источника. Женщины в городе приходили к колодцу не только для того, чтобы постирать, но и для того, чтобы починить белье, и посплетничать, купаясь в горячем пару, поднимавшемся от воды. Для тех, кто не знал, это могло показаться смешным, но на самом деле, многие социальные круги делили бассейн. В каждый из них было так же трудно войти, как и в королевский склеп.

Хотя она выросла в городских стенах, и хотя они покупали у нас овечью шерсть, сыр и молоко, многие люди, жившие в городе, думали, что мама бросила их, чтобы жить в лесу с моим отцом, который вырос не в городе. Однажды мать вернулась домой, совершенно убитая горем, потому что была отрезана от всех разговоров, в которых пыталась участвовать. Даже Глэдис сидела на противоположной от нее стороне бассейна, чтобы не оказаться в одной группе с изгнанницей.

Мы с Майклом, хоть и были молоды, делали все возможное, чтобы утешить ее. К тому времени, как мы все легли спать, она притворилась, что чувствует себя лучше, но отец знал, что это не так. На следующий день он уехал в город, что делал редко, разве что по делу.

В детстве я была уверена, что он разобьет несколько черепов, как всегда угрожал. Он ничего подобного не сделал. Скорее, он приводил мужей тех женщин, которые причинили матери боль, в «Черный Грифон» – местную гостиницу и паб. Там он покупал кружку эля и договаривался с ними отправиться на охоту в земли вокруг нашего поля.

Словно по волшебству, мать снова была желанной гостьей среди старых друзей. Соответственно, как и мы с Майклом. Те же самые женщины, которые презирали ее, а также их семьи, иногда приходили к нам обедать. Иногда мы красиво одевались, чтобы навестить их в городе или устроить пикник в поле.

Это было тяжело для Майкла, который возмущался этим новым социальным обязанностям. Хотя он и старался изо всех сил, но так и не научился этому. Я тоже не слишком все это обожала, но именно так я встретилась с Най. Она взяла меня под свое крыло и очень помогла в социальном плане.

Пока эти мысли крутились в моей голове, мы шли в гомоне пробуждающегося леса. Птицы сонно перекликались друг с другом, а мелкие грифоны прыгали над нашими головами с дерева на дерево. Впереди из кустов выскочил кролик. Он застыл на дороге, не сводя с нас глаз. Деревья справа качнулись, и мама предостерегающе протянула руку, останавливая меня.

– Не смотри! – предупредила она меня, но было слишком поздно.

Справа из кустов выскочил здоровенный малый грифон. Какое-то время животные катались по земле, но, в конце концов, грифон отнес кролика на другую сторону дороги. Стая присоединилась к какофонии визгов. Кусты, в которых они пировали, сотрясались от их стремительных движений.

Мы обогнули лужу крови на дороге и поспешили от места происшествия.

– Это было ужасно. Они такие милые, пока не увидишь, как они охотятся на что-то живое.

Мать торжественно кивнула.

– Однажды я видела, как большой грифон забрал корову. Это было много лет назад. Они охотятся почти так же. Не боятся, что люди их увидят. Они прыгают на спину и… – она хлопнула в ладоши так громко, что звук отозвался эхом, и стая скворцов слетела с ближайшей сосны.

Я подпрыгнула на фут в воздух, когда она хлопнула в ладоши, и уставилась на нее, хотя не могла сдержать улыбки.

– Спасибо за это. Знаешь, я не буду хорошей компаньонкой, если ты заставишь мое сердце остановиться.

– Я просто пытаюсь держать тебя в тонусе, моя дорогая девочка, – поддразнила она.

Я подняла руку, чтобы остановить ее, прежде чем она снова двинется вперед.

– Подожди минутку. Кажется, у меня камень в сапоге.

Она подождала, пока я присяду, чтобы снять и вытряхнуть левый сапог. Когда ничего не выпало, я запустила руку внутрь. Я держала глаза открытыми, слепо нащупывая камень, который впился в мой большой палец. Похоже, стая, наслаждающаяся своей добычей, была единственной бандой грифонов в этом районе. Любое другое наземное существо, которое мы могли бы увидеть, убежало во время кровопролития. И все же, несмотря на то, что я согнулась, моя шея чувствовалась незащищенной и уязвимой.

– Ну вот, – сказала я с наигранной бодростью. Я бросила камень за спину, натянула сапог и выпрямилась. – Уже недалеко, верно?

Мы прошли еще двадцать минут, прежде чем показался город. Когда это произошло, мы также заметили Вилли. Он вышел из-за своей будки, наполняя поилку для лошадей, его живот трясся, когда он смеялся над чем-то. Увидев нас, он помахал рукой, и мы помахали в ответ.

Этим утром лицо Вилли было веселым и радостным, морщинки маленькими полумесяцами расходились от глаз. У меня были смутные воспоминания о Вилли, немного больше похожие на то, что можно было бы ожидать от охранника – худой и крепкий, но это было тогда, когда я была маленькой девочкой. Можно было бы подумать, что соседство с грифонами сделает Нофгрин опасным местом, полным действий, но это просто было не так. Не помогало и то, что Вилли женился на дочери булочника, а его свекровь проявляла свою любовь в виде пирогов.

– Доброе утро, леди, как поживаете в это прекрасное утро?

– У нас все хорошо, Уильям, – сказала мама. – Как дела в этой части города?

– Не жалуюсь. Не жалуюсь. – Он покачал головой. – Мисс Тайрин, рад видеть тебя второй раз за неделю. Как поживаешь?

– Чудесно, Вилли, спасибо, что спросил. Как Сара?

– О, она просто чудо. Плачет всю проклятую ночь, но она идеальна. – Его голос звучал серьезно, и мне пришлось рассмеяться.

– Ты ведь помогаешь своей жене, верно? – надавила я на него.

– Когда она и свекровь позволяют мне. Говорю тебе, они думают, что я уроню ее, если буду держать. – Он посмотрел на свои большие руки, с притворным недоверием. – Я сказал им, что я хорошо держу добычу, но это, кажется, не успокоило их. Отмечайтесь. – Он предложил нам доску и мел. Мы послушно подписали наши имена, дату и продолжительность пребывания. Он бегло просмотрел наши ответы и поманил через ворота. – Увидимся днем, мэм, а через некоторое время и с вами, мисс.

Когда мы приехали, бассейн был уже переполнен женщинами, молодыми и старыми. Одна группа пела во время работы, их голоса гармонировали от долгой практики, и несколько групп разговаривали, некоторые громко, некоторые тихо.

Глэдис уже была там, среди шумной парочки женщин, хотя говорила она мало. Она была ровесницей матери, высокая и худая, с седеющими светло-каштановыми волосами, заплетенными в длинную косу. В уголках ее глаз и на лбу появились морщинки. Мама говорила, что когда-то она была одной из самых красивых девушек в городе. Она улыбнулась и кивнула в ответ на рассказ, вытирая бриджи о стиральную доску. Увидев нас, она слегка помахала нам с мамой, отчего мыльные пузыри взмыли в воздух.

– Как дела сегодня утром? О, Тайрин? Редко можно увидеть тебя под утренним солнцем. – Сплетни на мгновение утихли, когда другие женщины поздоровались и спросили об отце и Майкле.

Сначала я ответила на вопросы о своей семье, а затем повернулась к Глэдис.

– Я провожала мать в город. Ты слышала, Гленну показалось, он видел грифона?

– Ну, сейчас осень, поэтому предположу, что это так. – Глэдис закатила глаза и стала тереть сильнее.

– Рейнард пошел проведать с Майклом, мы решили, лучше перестраховаться. Я уже не такая бойкая, как раньше. – Мать со стоном опустила рюкзак на край бассейна.

– Одно хорошо в жизни в городе. – Глэдис одной рукой сняла с шеи толстую косу, а другой потерла ноющие мышцы. – Как бы мне ни нравились наши совместные прогулки, приятнее всего несколько минут идти в любом направлении, чтобы попасть туда, куда нужно. Мои колени начинают болеть.

Малый грифон с головой и крыльями скворца приземлился на крышу слева от нас. Я резко повернула голову в сторону шума. Мгновение он смотрел на меня сверху вниз, а затем начал прихорашиваться.

– Клянусь, эти твари с каждым годом становятся все наглее, – пробормотала я, садясь рядом с Глэдис. Тепло пара приятно обдувало мои потрескавшиеся щеки.

Бет, которая была одной из девушек, спрашивавших о Майкле, сочувственно покачала головой, ее короткая стрижка закачалась в такт движению.

– Только на этой неделе у меня были открыты окна, и одна из этих проклятых тварей попыталась проникнуть внутрь, чтобы посмотреть, что я готовлю! Я вытащила метлу, и она продолжала глядеть на меня, пока я не замахнулась.

Справа от нее засмеялась рыжеволосая веснушчатая девушка лет на пять старше меня.

– Ты могла бы дать ему попробовать то, что готовила. Тогда все прошло бы без шума!

– Клэр, ты хочешь поговорить о суете? Тебе лучше надеяться, что Бет не скажет твоей матери, с кем она видела тебя, когда ты должна была быть в храме в прошлую среду. Это было бы суматохой. – Донеслось от Най, последней девушки в круге.

Наид была высокой, даже сидя. У нее были вьющиеся волосы, слегка крючковатый нос и ореховые миндалевидные глаза. Верная себе, она заговорила быстро, прежде чем младшая успела ответить. Хотя она дружила почти со всеми, она была остра, как нож, и мало кто был в безопасности от ее колкостей. Бет посмотрела на нее так, словно Най положила звезды на небо.

Не то, чтобы я могла винить Бет. Я организовала несколько ужинов, на которых пыталась заставить ее и Майкла общаться, возможно, влюбиться. Это была случайная попытка, которая не сработала.

Лицо Клэр побледнело вокруг веснушек, а затем покраснело.

– Най, кто тебе сказал? – Она прижала длинные пальцы к щеке, пытаясь успокоиться.

Пока они продолжали этот разговор, я наклонилась туда, где сидела мама.

– С тобой все в порядке? Я должна вернуться к отцу и Майклу. – В ответ на вопрос Клэр, мать только хихикнула и кивнула мне, раскрыв объятия, чтобы я обняла ее в ответ. – Я ухожу! – сказала я остальным членам круга.

– Если придешь завтра, постарайся задержаться подольше, чтобы мы с тобой могли кое-что наверстать, – сказала Най со злой усмешкой в сторону Клэр.

– Кто тебе сказал? – Клэр снова завыла, бросив тряпку в воду рядом с Най, и все снова расхохотались. Бет вытерла слезы радости, а Глэдис обняла себя за плечи.

– Я постараюсь, скучаю по тебе, Най. Как и по всем вам, леди, – быстро поправилась я. Они добродушно подшучивали над моими словами. Я печально взъерошила волосы и отошла от группы.

Как бы сильно я ни скучала по Най, я не могла оставаться сегодня дольше. Если я это сделаю, отца можно будет связать. Впрочем, это было к лучшему. Меня не интересовало, кто с кем целуется. Особенно когда я была уверена, что они устраивают шоу только друг для друга. Никто по-настоящему не заботился о мальчиках, с которыми они встречались. Бабочки в животе и тоска были лишь некоторыми из тех вещей, о которых девушки преувеличивали. Хоть я и старалась изо всех сил, но так и не научилась этому и всегда чувствовала себя глупо, подыгрывая.