Текст книги "Среди роз"

Автор книги: Шеннон Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Отец Томас выполнил ее просьбу, и Женевьева сразу забыла о ней. Сняв бархатное платье, она вошла в воду в одной льняной рубашке, радуясь прохладе и ощущению свободы. Давно уже она не чувствовала себя такой юной и беспечной и потому на время забыла обо всех горестях. Казалось, море смывает с ее души груз воспоминаний, а с рук – чужую кровь.

На берег она вышла оживленная и преисполненная уверенности. Волосы окутали ее мокрым плащом. Женевьева с радостной улыбкой подошла к отцу Томасу.

– Теперь мне стало гораздо легче.

– Женевьева, знатной даме не пристало уподобляться рыбке.

– Но я чудесно развлеклась.

– Что ж, я рад. Но ваш муж был бы недоволен.

Женевьева нахмурилась, а священник вновь пожалел о сказанном.

– Отец, разве я плохо справляюсь со своими обязанностями? Мне не нужен муж.

– Сейчас вы еще скорбите о смерти Акселя, раны слишком свежи. Но когда-нибудь вам придется выйти замуж.

Женевьева вызывающе тряхнула головой:

– Ни за что! Я слишком долго боролась и многое потеряла. Таких мужчин, как Аксель, больше нет. Мужья желают править не только землями жен, но и самими женами. А я не хочу никому подчиняться, отец. Я уже не ребенок.

Священник невольно вздрогнул: Женевьева говорила то, что думала. Темная пелена, заволакивавшая Иденби в его снах, сгустилась. Отец Томас предчувствовал беду.

Но Женевьева снова улыбнулась:

– Пожалуй, нам пора устроить праздник. Не найдется ли в календаре дня какого-нибудь святого? Люди изнемогли от работы. Май давно прошел, но мы поставим майский шест, будем жарить мясо и танцевать при луне!

Отец Томас признал, что это удачная мысль. Женевьева сумела завоевать преданность своих подданных. Ее, прекрасную молодую аристократку, многие считали героиней. Самой Женевьеве тоже было полезно повеселиться и забыть на время о своих заботах.

– Конечно, мы найдем подходящий повод, – согласился священник, с тревогой глядя на меркнущий солнечный свет. С запада, со стороны Маркет-Босуорта, надвигались грозовые тучи. Что сейчас происходит на поле боя?

В ночь на 21 августа Тристан бродил под звездным небом, глядя на сотни костров, окружающих Эмбиен-Хилл. Он ждал утра.

Дозорные Генри не сводили глаз с вражеского лагеря. Передвижения войск противника Тристан знал как свои пять пальцев. Этим утром король Ричард выехал из Лестера под звуки труб, в сопровождении оруженосцев, лучников и кавалерии. Даже в доспехах он казался худощавым. Любой житель страны узнал бы монарха по золотой короне.

Тристан засмотрелся на костры, склонив голову набок. Ричарду было не занимать отваги, доблести и других достоинств. Но на его душе лежало немало грехов. Стремясь к власти, он забывал об осторожности. «Завтра, – думал Тристан, – Бог выберет будущего короля».

Он встал на колени и попытался молиться, но вдруг обнаружил, что забыл, как это делается. Пламя костров казалось пронзительно-ярким в смоляной черноте ночи. «Вот и моя жизнь черна, как ночь», – решил Тристан, пытаясь припомнить слова молитвы.

«Сохрани мне жизнь, Отче. Дай нам победить. Смерти я не боюсь: мне страшно только, что, если я умру, не успев отомстить, моя душа никогда не узнает покоя. Я не стану убивать эту женщину, только отниму у нее то, что обещал отнять…»

Может, нельзя молиться о том, чтобы Бог помог ему отомстить? Откуда ему знать? А если Бог тоже воин?

Тристан встал, взглянул на небо и усмехнулся.

– Завтра все станет ясно, – прошептал он.

Тристан направился к своему шатру. Часовые отдали ему честь. Где-то совсем рядом был разбит лагерь Ричарда. Тристан проскользнул в шатер, заставляя себя думать о предстоящей битве и стратегии.

В двух футах от него мирно спал Джон. Тристан сцепил пальцы на затылке и уставился в темноту. Он видел эту женщину даже с закрытыми глазами. Она была во всем белом, ее окутывало золотистое сияние, волосы искрились, глаза переливались серебром, губы изгибались в улыбке, сулящей страсть и вымаливающей жалость…

– Если завтра я останусь жив, Женевьева Иденби, твой замок станет моим, – прошептал Тристан вслух и улыбнулся, ощущая нетерпение. Страсть нужно удовлетворить, чтобы забыть о ней. Пожалуй, месть – это все-таки неплохая выдумка. Она вернула ему волю к жизни, стремление побеждать. Сражение должно было начаться на рассвете.

Двадцать первое августа, лето Господне тысяча четыреста восемьдесят пять…

День выдался ненастным и серым, с грозовыми тучами смешивались клубы порохового дыма, поднимающегося над землей. Распаленный битвой, Тристан снял шлем. Его лицо почернело от копоти.

Он уже давно отшвырнул мушкет, поняв, что в схватке это оружие бесполезно. С мечом в руках, верхом на коне, Тристан разил каждого, кто пытался убить его или выбить из седла.

Численный перевес приверженцев Йорков не поколебал решимости сторонников Ланкастеров. Они сражались свирепо и отчаянно, зная, что в случае поражения им нечего рассчитывать на милость победителей.

Тристан дрался бок о бок с Генрихом Тюдором и стражниками будущего короля. Генрих Тюдор, еще не достигший тридцатилетия, держался смело, ибо был готов воевать за вожделенную корону. Этот человек обладал проницательным умом и даром военного стратега. Среднего роста и сложения, решительный и умный, он, однако, не производил такого внушительного впечатления, как многие другие претенденты на престол.

Увидев, как дюжий йоркист прорвался сквозь строй защитников Генриха и потрясает пикой, Тристан пришпорил жеребца. Тот взвился на дыбы и ринулся вперед. Вскинув меч, Тристан с силой обрушил его на пику прежде, чем ее наконечник задел Генриха Тюдора. Противник взвыл от досады и бросился к Тристану, норовя выбить его из седла. Под вопли, грохот стрельбы топот и отдаленный гром пушек противники покатились по полю, влажному от крови убитых и раненых людей и лошадей.

Сторонник Йорков наседал на Тристана, молотя его кулаками. Тристан вывернулся, сбросил врага и мгновенно вскочил. Схватив наконечник сломанного копья, он метнул его в спину врага с такой силой, что наконечник вонзился в нее по самый обломок древка. Йоркист, взревев как раненый зверь, рухнул в грязь.

Тристан поспешил на поиски коня и меча, чтобы его не застали безоружным. Коня привел ему сам Генрих.

– Ты спас мне жизнь, – сказал Тюдор. Тристан взял поводья.

– Осталось только выиграть битву, – промолвил он.

Сколько еще продлится сражение? Тристан видел, что небо быстро темнеет. Повсюду лежали трупы. Алые и белые розы были втоптаны в грязь.

Исход битвы решили лорд Стенли, его сын и три тысячи их воинов. Лорд и его сын считались сторонниками Ричарда, но, когда Ричард на своем белом жеребце бросился навстречу Генриху, Стенли перешли на сторону Тюдора и напали на бывшего союзника.

Тристан знал, что Генрих тайно встречался с сэром Уильямом Стенли и выяснил, что получит поддержку только в том случае, если окажет достойное сопротивление Ричарду. Вплоть до переломного момента Стенли хранили верность Ричарду. Когда же стало ясно, что сражение затягивается, Стенли пришли на помощь Тюдору.

Ричард оказался в «клещах» – между отрядом Генриха и войском лорда Стенли, однако и не подумал сдаться.

Внезапно Тристан услышал ликующие крики:

– Он мертв! Король мертв! Ричард III убит – мы видели, как бывшие подданные обобрали труп и выставили его на потеху, перекинув через седло!

– Сторонники Йорков бегут в панике! Они отступают! Мы победили!

Тристан увидел, как отступают враги, а вдалеке мчится обезумевшая лошадь, через седло которой перекинут нагой труп.

Пеший воин подбежал к Генриху, держа в руках сверкающую золотую корону Ричарда, и протянул ее победителю. Тюдор расхохотался – громко и звучно.

– Друзья мои, мы и впрямь победили!

– Ваше величество! – почтительно произнес пехотинец. Лицо Генриха омрачилось.

– Я еще не король, меня никто не короновал. Но это вскоре произойдет, мои верноподданные! Благодарю вас всех. Обещанные награды достанутся вам, а еще я клянусь, что мы сделаем эту страну сказочно богатой! – Он повернулся в седле. – Сэр Марк, отправляйся за Элизабет Йорк и привези ее в Лондон.

– Вы женитесь на ней, сир, и титул окажется в надежных… – начал сэр Марк, но Тюдор прервал его:

– Я женюсь не ради титула! Да будет всем известно, что я просил руки Элизабет задолго до победы! Титул будет принадлежать мне одному. Она станет моей женой лишь после коронации. Я женюсь ради мира и спокойствия в стране. Дома Ланкастеров и Йорков должны соединиться.

Генри взглянул на Тристана:

– А о чем мечтаешь ты, лорд Тристан? Отправишься со мной в Лондон, чтобы смыть кровь с рук и отдохнуть в роскоши? Проси чего хочешь, дружище: я всегда плачу долги, а тебе я обязан жизнью!

Тристан улыбнулся и покачал головой:

– Я предпочел бы вернуться в Иденби и захватить замок, сэр. Мне надо кое с кем свести личные счеты. Если желаете наградить меня, отдайте мне этот замок… и его хозяйку.

Генрих Тюдор осадил гарцующего на месте коня.

– Как угодно. Тебе нужны воины?

– Нет, я взял бы с собой только свой отряд. Мне известию, как захватить замок без лишних жертв.

Генрих задумчиво посмотрел на него:

– Тристан, я действительно стремлюсь к миру. Нам пришлось долго воевать; я не прочь лишить некоторых лордов власти и бросить их в Тауэр. Кое-кто из них лишится и головы, ибо, если они осмелятся выступить против меня, я обвиню их в измене. Но устраивать бойню я не намерен: пусть за свою шкуру дрожат только те, кто откажется принять мои условия. Иденби твой, но помни: он должен процветать и платить налог в казну. Война изнурила Англию. Надеюсь, ты понял мои намерения.

– Но леди Иденби… – начал Тристан. Генрих нетерпеливо перебил его:

– До женщины мне нет никакого дела. Поступай с ней, как знаешь.

Тристан улыбнулся:

– Ваше величество, дайте слово, что она останется моей.

– С чего ты так настаиваешь на этом?

– Она молода, очень красива, у нее прекрасное происхождение. Я не допущу, чтобы эта женщина стала чьей-то добычей или пешкой в игре. Как бы я с ней ни обошелся, она принадлежит мне.

– Да, да, обещаю! – вскипел Генрих. – Боже милостивый, сколько слов из-за какой-то женщины! Оставь меня в покое, больше я не желаю слышать об Иденби. Меня ждут государственные дела!

Развернув коня, Генрих поскакал прочь.

Тристану казалось, что солнце вдруг разорвало густые тучи и озарило поле битвы. Охваченный ликованием, он громко закричал.

Перепачканный кровью, усталый Джон подъехал к другу.

– Неужели ты так рад нашей победе?

– Нам разрешили захватить замок Иденби, но предупредили, что налоги придется платить сполна. А в остальном предоставили свободу действий!

Повеял легкий прохладный ветер, обещавший дождь. Тристан торжествовал. После всего, что с ним случилось, после всех пережитых испытаний теперь до победы рукой подать. Он посмотрел на Джона возбужденно блестящими глазами.

– Собери наших людей. Мы отправимся в путь сегодня же вечером. Нельзя терять время.

Ветер казался сладостным – как предвкушение долгожданной мести.

Женевьева сидела в кабинете, просматривая с Темкином счета арендаторов. Буквы и цифры расплывались у нее перед глазами. Вчера ночью жители замка устроили себе «майский праздник». Женевьева пила эль вместе с крестьянами, плясала с ними вокруг шеста, веселилась вовсю, а сегодня утром бурно проведенная ночь напоминала о себе мучительной головной болью.

Внезапно дверь с треском распахнулась, и она увидела на пороге бледного сэра Хамфри.

– Все кончено! Мы проиграли битву при Босуорте. Ричард убит.

– Что?!

Сэр Хамфри кивнул:

– Генрих Тюдор отправился в Лондон, на коронацию.

– Откуда вы узнали? – воскликнула Женевьева, борясь с нарастающей тошнотой. Этого не может быть! Перевес был на стороне Ричарда! Что произошло?

– В замок вернулся один из наших воинов. Он ранен и очень слаб, но утверждает, что сам видел труп короля Ричарда. Войско йоркистов разбежалось. Генрих Тюдор победил.

– Боже мой! – Женевьева уронила голову на стол. – Но… может, это еще ничего не значит. Найдутся и другие претенденты на престол. Этот выскочка Тюдор наверняка погибнет!

В комнату вошла Эдвина.

– Женевьева, мы должны смириться! У нас нет другого выхода. Если мы не признаем этого человека королем, он прикажет разрушить замок. Прошу тебя, дорогая, подумай о нас! Если ты сама поедешь к нему и принесешь ему присягу, нас, возможно, пощадят!

Женевьева вопросительно посмотрела на сэра Хамфри.

Он грустно покачал головой:

– Другого пути я не вижу, миледи. Леди Эдвина права: мы должны присягнуть на верность новому королю. И молиться о том, чтобы он проявил к нам милосердие!

– Пожалуйста, Женевьева! – Эдвина бросила на племянницу умоляющий взгляд.

У Женевьевы застучало в висках, и она прижала к ним похолодевшие ладони.

– Вы правы. Мне придется просить нового короля о снисхождении! Если он действительно станет королем, половина дворян Англии наверняка угодит в Тауэр или на плаху. Что ж, я поеду к нему и принесу присягу.

– Я помогу тебе собраться, – сказала Эдвина. – Король молод. Если ты наденешь свое лучшее платье и драгоценности, он не откажет тебе.

– Я слышала, что он хитер, проницателен, бесстрастен и любит шиллинги и фунты больше, чем женщин. Но я послушаюсь твоего совета, Эдвина. Если мне придется молить о пощаде, надо сохранить достоинство хотя бы в одежде…

Эдвина вышла. Устало поднявшись, Женевьева взглянула на сэра Хамфри:

– Сэр, вы отправитесь со мной. Мы возьмем Мэри и пять…

– Лучше десять, леди Женевьева, – перебил сэр Хамфри. – Страна кишит воинами и разбойниками. Мы должны быть готовы к нападению.

– Ладно, берем десять стражников. – Женевьева вздохнула. – Поедем сегодня же: надо добраться до Лондона как можно скорее.

Менее чем через два часа Женевьева и ее спутники были готовы покинуть замок.

Отец Томас и Эдвина вышли во двор пожелать им доброго пути.

– Когда вернутся наши воины, позаботьтесь о них. Они верно служили Иденби и дому Йорков.

Священник кивнул.

– А если вернется сэр Гай, встретьте его, как полагается.

– Я сама приму его, – отозвалась Эдвина.

Малышка Анна стояла рядом с матерью, широко открытыми глазами глядя на всадников. Женевьева спрыгнула с седла и поцеловала девочку.

– Анна, детка, я еду в город! Будь умницей, и я привезу тебе красивую куклу. Или паяца – хочешь? Да, да, чудесного паяца!

Анна улыбнулась и поцеловала Женевьеву. Та обратилась к отцу Томасу и Эдвине:

– Не беспокойтесь, все будет хорошо. Я буду молиться всю дорогу!

– Женевьева, будьте осторожны, – промолвил отец Томас.

– Постараюсь, отец. У меня нет ни малейшего желания расставаться с замком или с собственной головой. С Божьей помощью, я скоро вернусь. Удачи!

– Да благословит вас Господь, дитя! – Священник пожал руку Женевьевы. Она держалась гордо и надменно, но пальцы слегка дрожали.

– Отец, подумайте: если бы мы согласились приютить Тристана де ла Тера и его воинов, сейчас мне не пришлось бы унижаться! Мы избежали бы войны и потерь… А на мне не лежал бы груз предательства и убийства. Я была бы чиста перед Богом.

– Женевьева, забудьте о прошлом. Помните, что я вам говорил? У вас не было выбора. Вы просто подчинились велению сердца и желанию защитить своих подданных.

– Спасибо, отец. – Она взмахнула рукой. – Все будет хорошо!

Огромные ворота открылись. Женевьева и ее спутники покинули замок Иденби.

Глава 8

Луна уже взошла. Ее серебристый свет едва пробивался сквозь туман, который окутывал утес и придавал кустам причудливый вид.

Вода была почти ледяной. Тристан и его двенадцать воинов дрожали от холода, их сапоги промокли и отяжелели. Но никто ни на что не жаловался. Маленький отряд собирался штурмовать утес и стену замка.

Тристан вел своих воинов по знакомому пути. Его лицо выражало решимость. Джон следовал за ним, время от времени тихо чертыхаясь и хватаясь за крючья, с помощью которых отряд взбирался по скале. Вокруг слышались только тяжелое дыхание да звук скатывающихся вниз камней.

Наконец отряд взобрался на вершину утеса. Усталость Тристана сняло как рукой при виде места, где обитатели Иденби похоронили его, кое-как забросав камнями.

Джон подошел к другу. Тристан поднял руку и указал на стену, освещенную луной.

– Мы взберемся на нее вон там. Ты пойдешь за мной, мы обезоружим стражников, а затем подадим сигнал остальным.

Джон кивнул. Расстояние от края утеса до стены казалось огромным, но Тристан уже шагнул в темноту. Остальные бесшумно двинулись за ним. Добравшись до вершины утеса, подступающего к стене, Тристан напружинился, согнул колени. Затаив дыхание, Джон следил за его прыжком. С глухим стуком Тристан опустился на парапет стены. Джон коротко помолился, взмахнул руками и перескочил туда же. Он едва не упал, но друг вовремя поддержал его.

– С минуты на минуту здесь будет стражник! – прошептал Тристан.

Ждать пришлось недолго. Неподалеку показался ни о чем не подозревающий стражник, без доспехов, с одним ножом. Джон решил, что на месте стражника тоже проявил бы беспечность. Кому пришло бы в голову ожидать нападения со стороны моря и скалистого берега?

Стражник приближался. Тристан подскочил к нему, даже не притронувшись к мечу: чтобы обезвредить стражника, хватило удара кулаком.

– Он будет жить, – пробормотал Тристан, глядя на поверженного противника сверху вниз. – И навсегда запомнит, что терять бдительность опасно!

Тристан и Джон прокрались вдоль ограждения стены ко второму стражнику, который задумчиво смотрел вдаль. Джон легонько хлопнул его по плечу и опрокинул мощным ударом в челюсть.

В башне над задними воротами трое воинов громко переговаривались, играя в кости. Тристан осторожно вынул меч и жестом велел Джону сделать то же самое. Они ворвались в комнату, потрясая оружием.

Стражники вскочили и бросились к своим мечам.

– Не советую. – Тристан поднял руку. – Стоит вам коснуться оружия, и вы умрете. Сидите тихо и молитесь, тогда мы не тронем вас. Джон, возьми фонарь и подай сигнал.

Джон схватил фонарь и выбежал из комнаты. Стражники переглянулись, оценивая свои шансы на победу над Тристаном. Он усмехнулся:

– Моя сила известна всем. Вас трое, но у меня в руке меч. На вашем месте я бы не рисковал.

Стражникам не представилось случая умереть достойно: вскоре вернулся Джон, а за ним – еще пятеро воинов.

– А теперь, – сказал Тристан, – проводите нас в подземелье замка.

Один из стражников выступил вперед:

– Лорд Тристан, мы сдаемся. Но проводить вас в подземелье не можем. Оно находится под главной башней.

Тристан нахмурился:

– Как тебя зовут?

– Джек Хиггинс, милорд.

– Джек Хиггинс, в подземелье мы спустимся вместе с тобой. Один из твоих товарищей отдаст мне плащ – кстати, вам известно, что белые розы уже не в моде? – и нас никто не остановит. Сколько человек охраняет вход в подземелье?

– Двое.

– Не лги, иначе поплатишься жизнью.

Джеку Хиггинсу не было еще и двадцати. Этот рослый и стройный юноша явно не хотел умирать.

– Клянусь пресвятой Девой, там всего двое воинов. – Он пожал плечами. – Зачем охранять подземелье неприступного замка?

Тристан кивнул.

– Джон, жди меня здесь. Потом Джек проводит нас к большим воротам.

Накинув плащ с белой розой и гербом Иденби, Тристан поспешил вместе с Джеком вниз по лестнице, ведущей во внешний двор замка. Подгоняемый уколами кончика ножа в спину, Джек поздоровался со стражником, стоящим в воротах внутреннего двора. Двое мужчин, миновав мастерские ремесленников и дома торговцев, бесшумно приблизились к главной башне, где возле дверей застыли еще два воина.

– Это единственный вход? – спросил Тристан, снова касаясь ножом спины Джека.

– Нет. Обогнув башню справа, мы увидим лестницу, ведущую в подземелье.

– Что там находится? – допытывался Тристан.

– Под часовней – склепы.

– А стражники?

– Там, возле лестницы, стоит один человек.

– Отлично. А теперь улыбнись.

Джек улыбнулся дрожащими губами. Тристан одобрительно кивнул.

– Эй, что вам здесь нужно? – воскликнул стражник. Тристан толкнул Джека на стражника и оба упали. Сорвав плащ, Тристан набросил его сверху на барахтающихся мужчин и столкнул обоих с лестницы. Они покатились кубарем, глухо стукаясь о ступеньки и стены. Тристан поспешил за ними. На шум прибежало еще двое мужчин, но к тому времени Тристан уже выхватил меч.

– Одно движение – и в Иденби не останется ни одного живого человека.

Стражники узнали его, в их глазах отразился ужас. Тристан кивнул на связку ключей, висящую на гвозде возле двери:

– Поменяйтесь местами с моими людьми.

Дрожащими пальцами старший стражник отомкнул замок.

Из подземелья друг за другом вышли воины Тристана, а их место заняли стражники замка – все, кроме Джека.

– Лорд Тристан! – радостно воскликнул один из бывших пленников. – А мы думали, вы погибли…

– И уже не надеялись выбраться отсюда…

– Да благословит вас…

– Тише! – резко перебил их Тристан. – Нам предстоит трудная ночь.

Он велел своим людям накинуть плащи замковой стражи и предупредил, что за главными воротами большой отряд ждет сигнала.

Затем все разделились надвое: одни последовали за Тристаном и Джеком, другие – к задним воротам, чтобы увести плененных стражников в подземелье. Только теперь Тристан понял, как огромен замок. Составленный им план показался ему опрометчивым, исполнить его помогло только чудо.

Шагая через двор бок о бок с Джеком, Тристан настороженно озирался и не выпускал из рук ножа. Через несколько минут замок будет принадлежать ему. И она… тоже достанется победителю. Тристан еще не знал, как поступит с предательницей, но испытывал удовлетворение при мысли о том, что возмездие неминуемо. Его сердце часто забилось. На этот раз он не проиграет.

– Скажи страже у ворот, что отряд из Босуорта просит приюта в Иденби, – велел Тристан Джеку. Паренек судорожно сглотнул. Для убедительности Тристан кольнул его ножом в спину.

Джон торопливо прокричал стражникам у ворот то, что велел ему Тристан. Начальник стражи задумчиво почесал в затылке.

– Я знаю их! – воскликнул Тристан, уверенный, что начальник стражи не разглядит его в темноте. – Это друзья!

Створки ворот приоткрылись, а деревянный мост за ними начал опускаться. Тристан затаил дыхание. Внезапно ночную тишину взорвал воинственный крик Тибальда, и в ворота потоком хлынули всадники.

Стража Иденби спохватилась слишком поздно. Через несколько минут все было кончено. Окруженным стражникам оставалось только сдаться. Тристан крепко пожал руку Тибальду.

– С пленными разберись сам. И поставь у ворот наших людей. Теперь замок мой. Пусть до утра в большом зале побудут десять воинов, чтобы нас не предали во второй раз.

– Как скажете, милорд! – радостно откликнулся Тибальд. Тристан направился в башню, держа наготове обнаженный меч. За спиной послышались шаги, и он быстро обернулся, готовый к нападению. Но к нему спешил Джон.

– Мне тоже надо кое с кем свести счеты, – напомнил Джон.

Тристан обнял его за плечи и улыбнулся:

– Месть неизбежна – верно? Человек жаждет осуществить ее, чтобы вновь стать таким, как раньше. Жажда мести гложет его изнутри, рвет ему сердце!

Джон внимательно взглянул на друга. Да, он желал отомстить и надеялся после этого обрести покой.

Однако он ни за что не хотел бы оказаться сейчас на месте Женевьевы Иденби. Джон впервые видел Тристана таким непреклонным.

Они поднялись в башню вдвоем.

* * *

Эдвина спала. С тех пор как сторонники Ланкастеров, впервые появились у ворот замка, она брала дочь к себе в постель и всю ночь обнимала ее.

Шум во дворе разбудил Эдвину, но все быстро стихло. В полусне Эдвина решила, что стражники разобрались, в чем дело. Она вновь закрыла глаза, обняла Анну и томно вздохнула.

В этот момент дверь спальни с грохотом распахнулась. В тусклом свете, проникающем из коридора, Эдвина увидела на пороге высокую фигуру.

Она тихо ахнула. Ужас сковал ее сердце, она привстала, загородив собой ребенка. Нежданный гость шагнул в комнату. Его глаза зловеще мерцали, губы кривились в усмешке, еще недавно добродушное лицо стало суровым. Он явно не собирался шутить. Гость с горечью рассмеялся:

– Леди Эдвина! Вот мы и встретились вновь!

Он беспечно прошелся по комнате. Эдвина встала с постели и застыла, не сводя с него глаз. Мужчина сбросил плащ и невозмутимо положил меч.

– Вы проглотили язык? Что же не приветствуете гостя? – язвительно спросил он.

– Я… – У Эдвины подкосились ноги, и она опустилась на пол. – Джон, я была против этого плана! Клянусь, я не желала тебе зла! – Эдвина не осмеливалась поднять глаз, охваченная смертельным страхом за дочь. Пусть Джон поступит с ней, как пожелает – лишь бы пощадил Анну!

Эдвина и не подозревала, насколько правильно повела себя. Джон долго смотрел на ее склоненную голову и каштановые волосы, разметавшиеся по спине, прикрытой тонкой ночной сорочкой. Ткань мягко облегала полные груди Эдвины и ее гибкую талию.

Джон подошел к ней и взял за подбородок.

– Ты готова поклясться, Эдвина, что не участвовала в заговоре?

Ее глаза наполнились слезами. Эдвине и в голову не приходило оттолкнуть его и убежать. Она пыталась заговорить, но не смогла и только покачала головой. Джон отошел. Эдвина всхлипнула:

– Я не желала твоей смерти! Что бы ты ни сделал, пощади мою дочь. Ей всего пять лет, она не знает, что такое предательство!

Эдвина умоляюще смотрела на Джона, и ее сердце неистово колотилось, ибо он был не только суров, но и привлекателен. Впервые за много лет в ней пробудилось чувство. Должно быть, она сошла с ума. Но не успел Джон ответить ей, как дверь снова распахнулась.

Тристан застыл в дверях – высокий, мощный и разъяренный. Его глаза метали молнии, лицо затвердело, как гранит, губы сжались в тонкую линию.

Он жив! Эдвина обезумела от ужаса. Поистине этот человек воскрес из мертвых! Она едва не потеряла сознание. Обменявшись взглядом с Джоном, Тристан подошел к ней, взял за плечи и с силой встряхнул.

– Где она? – взревел он. – Где она?

Он спрашивает о Женевьеве, в полуобмороке догадалась Эдвина.

– Уехала!

– Что?!

Тристан пришел в бешенство. Эдвина никогда еще не испытывала такого животного ужаса. Поняв, что должна объясниться, она облизнула губы и умоляюще заглянула в сверкающие глаза Тристана.

– Женевьева сегодня уехала в Лондон, чтобы предстать перед Генрихом Тюдором и принести ему присягу.

Тристан все еще сжимал плечи женщины, глядя ей в глаза с недоверием и гневом.

– Будь она проклята! – Отпустив Эдвину, он направился к двери, но возле Джона остановился. – Я должен сегодня же вернуть то, что принадлежит мне. Присмотри за замком в мое отсутствие. Никого не выпускай отсюда. Как быть с пленниками, мы решим потом. Вы с Тибальдом остаетесь за старших.

Джон кивнул. Тристан покинул комнату; плащ развевался у него за спиной, точно боевое знамя.

Эдвина с беспокойством взглянула на Джона. Тот закрыл дверь. По спине женщины пробежала дрожь – то ли страха, то ли предвкушения… Она знала, что должна опасаться за Женевьеву, но пока беспокоилась лишь о собственной участи.

На миг Эдвина закрыла глаза. Ее судьба решена: по гневным глазам Джона она поняла, что сегодня же будет принадлежать ему.

Она с удивлением осознала, что почти рада этому. Ее загнали в угол, отрезали все пути к бегству. Помимо воли Эдвина стала сообщницей предателей. Теперь пришла пора поплатиться за это.

И все-таки она видела, что Джон молод, прекрасно сложен и силен. Эдвина вспыхнула, охваченная желанием прикоснуться к нему и ощутить ответное прикосновение. Ей следовало бы сгорать от стыда; будь она невинной девушкой, то покраснела бы до корней волос. Но Эдвина уже знала тайны супружеского ложа. Джон ничем не напоминал ее покойного мужа, и Эдвину неудержимо влекло к нему.

Внезапно она поднялась.

– Моя дочь здесь, она спит…

– Позови служанку. Пусть унесет девочку.

Эдвина не верила своим ушам, ее ноги приросли к полу. Джон открыл дверь и сам позвал слуг.

Вскоре в спальню заглянула старая судомойка Мэг, бледная от ужаса.

– Забери ребенка, – приказал Джон. – И спи с девочкой до утра.

Мэг, не посмев взглянуть на Эдвину, осторожно взяла на руки Анну.

– Прикажете отнести ее в детскую, миледи?

– Да, – прошептала Эдвина.

Мэг ушла с Анной. Джон запер дверь на засов. Подойдя к Эдвине, он приложил ладони к ее щекам и заглянул в глаза.

Она не шелохнулась. Джон улыбнулся и дотронулся до ее груди:

– Сердце у тебя трепещет, как у птички.

Эдвина затаила дыхание, когда Джон обхватил ее грудь. Он снял с женщины сорочку, и обнаженная Эдвина потупилась. Джон отступил на шаг, с восхищением оглядывая ее.

Затем он вновь шагнул к ней и заключил в объятия. Поцелуй был пылким и продолжительным. От прикосновения теплых губ Джона у Эдвины закружилась голова. Этот поцелуй возбудил обоих. Джон нежно гладил Эдвину по спине, а она обвила руками его шею и тихо застонала.

Джон подхватил ее на руки и опустил на постель.

Он ласкал Эдвину ладонями и губами, шептал слова, которых она не понимала, но впитывала всем существом. Эдвина даже не пыталась протестовать.

К тому времени как Джон сбросил одежду и лег рядом с ней, уже не сдерживая возбуждения, она поняла: сегодня ночью ее ждет отнюдь не наказание и не боль, а наслаждение. Бесконечное блаженство, подобное смерти и возрождению.

Женевьева беспокойно ходила по коридору Виндзорского дворца, изредка переглядываясь с сэром Хамфри. Они провели во дворце уже три дня и до сих пор ждали аудиенции нового короля.

Чтобы поскорее добраться до Лондона, они провели в пути несколько дней и ночей, довольствуясь лишь краткими привалами. В Виндзоре Женевьеве отвели комнату, которую занимало несколько знатных дам, для Мэри нашлось место в людской, а сэр Хамфри остановился у старого друга. Воины Женевьевы расположились в конюшне.

Лондон переполняли беженцы, торговля шла полным ходом, купцы наживались. А король Генрих VII устраивал аудиенции с щедростью скряги.

Сэр Хамфри прокашлялся.

– Женевьева, вам не о чем беспокоиться.

– Но мне так тревожно! Напрасно мы не остались в Иденби. Может, стоило подождать и отправить королю письмо, заверив его в нашей преданности?

Сэр Хамфри покачал головой и взял девушку за руки.

– Женевьева, если бы я был помоложе! – он смущенно улыбнулся. – Увидев вас, король будет очарован. Он простит вам все, и вы сохраните Иденби!

В платье из серебристого атласа, с глубоким декольте, с пышными рукавами, отделанными мехом редкой белой лисы и элегантным шлейфом, Женевьева была необычайно хороша собой. Волосы она распустила по спине, а голову украсила маленьким головным убором из полудрагоценных камней. Если бы только король согласился принять их! И тут перед ними появился паж.

– Леди Женевьева Иденби? – Он учтиво поклонился. – Его величество просит вас.

Улыбнувшись сэру Хамфри, Женевьева последовала за пажом. И вдруг почувствовала, как кто-то положил руку ей на плечо. Она обернулась.