Текст книги "Среди роз"

Автор книги: Шеннон Дрейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

– А вы – прислужник самозванца! Король Англии – Ричард!

– Считайте, как вам угодно, миледи. До Лондона далеко: никто не услышит ваши жалобы, никто не рискнет прийти к вам на помощь. Мне нет дела до вас: я захвачу этот замок и стану его хозяином. Мне не нужна жена, даже богатая и красивая. Так что не трудитесь понапрасну!

Женевьева опустила голову; ей хотелось броситься на врага и вонзить в него ногти. Напряжение стремительно нарастало.

– В таком случае, – тихо промолвила она, – я согласна стать вашей любовницей, наложницей, рабыней. – На ее губах заиграла нежная улыбка. – Какой завоеватель откажется от такой добычи?

Тристан высоко поднял бровь, обдумывая ее слова. Что она затеяла? Незнакомка изображала смирение, которого явно не испытывала. Несмотря на свою гордость, она стояла перед ним, не поднимая глаз. Будь эта леди шлюхой из таверны, он охотно принял бы ее предложение, ибо никогда еще не ощущал такого острого и неукротимого желания! Она опьяняла его, завораживала, проникала в кровь, подобно смертельному яду. Тристан понимал: чтобы забыть незнакомку, он должен овладеть ею.

Эта женщина – враг, тут же напомнил он себе, а врагам нельзя доверять.

– Леди, – ответил Тристан, – я не уверен, что хочу вас. Может, в замке найдется другая, более соблазнительная добыча?

– Что?! – вскипела она. Ее серебристые глаза вспыхнули, пронзив Тристана.

– На мой взгляд, вы не слишком привлекательны.

– А на мой взгляд, вы – гнусный… – начала она, но осеклась и вновь потупилась. – Лорд де ла Тер, речь идет о примирении. О тех людях, которые давным-давно прикончили бы вас, если бы не мой приказ. Еще одно сражение – и Иденби затопит кровь! Неужели вы так недогадливы? Вы так и не догадались, зачем я пришла сюда?

– Вы, должно быть, воплощение великодушия? – съязвил Тристан. – Удивительно, как легко благородная леди жертвует священными узами брака ради позорного положения наложницы!

Женевьева не дрогнула; не спуская с него сверкающих глаз, она иронично отозвалась:

– Лорд Тристан, сложись обстоятельства иначе, я ни за что не согласилась бы испортить родословную своей семьи браком с вами.

Тристана, потомка древнего и славного рода, позабавил ответ леди Иденби.

– Дерзкая, но неудачная попытка! Вы заботитесь о своей родословной. А у меня нет ни малейшего желания жениться – особенно на надменной, глупой девчонке, не умеющей признавать поражения. И все-таки я хотел бы знать, зачем вы явились сюда и предложили мне взять вас в наложницы. Почему не побоялись запятнать свое доброе имя?

Помедлив, Женевьева подняла руку. Она оделась с таким расчетом, чтобы соблазнить его, понял Тристан. Белое струящееся одеяние окутывало ее, мягко обрисовывая холмы грудей и глубокую ложбинку между ними, подчеркивало изящную линию бедра, молодость и красоту.

Ее рука безвольно опустилась.

– Я в отчаянии, – призналась Женевьева, и Тристан решил, что она впервые сказала правду.

– Сказать по правде, миледи, мне не по душе убийства и насилие. Я предпочитаю кротких и покорных женщин, влюбленных в меня. Очевидно, вы сознаете свою красоту, иначе не осмелились бы предложить мне себя. Но я равнодушен к вам. На свете полным-полно красавиц. Среди них попадаются и такие, которые наслаждаются мужскими объятиями, отдаваясь не во имя долга и не считая это самопожертвованием.

Наконец-то ему удалось вогнать ее в краску! Но даже если она рассердилась, то ничем не выдала себя. Женевьева улыбнулась – гордо, а не надменно.

– Я… долго наблюдала за вами, лорд Тристан. Со стены. Уверена, мне удалось бы… исполнить все ваши желания.

– И не относиться ко мне как к презренному врагу? – скептически уточнил он.

– Нет.

Тристан отвернулся, перекинул плащ через плечо и устремил взгляд вдаль, на ночное море. Прошло немало времени, прежде чем он вновь посмотрел на девушку.

– Не унижайтесь понапрасну, леди. Если мир можно восстановить, он будет восстановлен. Богатства замка достанутся моим воинам, сам замок – мне, но при этом больше никто не погибнет. Я сумею обуздать своих людей. Знатные дамы будут довольны, потаскухи разбогатеют. – Он пошел вниз по склону.

– Лорд Тристан!

Он обернулся. Женевьева догнала его, ее лицо было взволнованным, грудь вздымалась. Она коснулась руки Тристана и, задыхаясь, начала:

– Я.

– В чем дело? – «Черт возьми, оставь меня в покое! – взмолился он. – Уходи, иначе станешь для меня наваждением. Я не справлюсь с желанием овладеть тобой, хотя ненавижу и тебя, и все, что тебе дорого. Мне ненавистно даже собственное вожделение…»

– Так нельзя! У вас ничего не выйдет. Мои слуги взбунтуются, если вы выгоните меня из замка. Прошу вас ради всего святого, приходите в замок! Мы с вами… должны встретиться как друзья, и не только как друзья…

Он вопросительно взглянул на нее:

– Миледи, о чем вы говорите?

– Я молю вас… прийти ко мне.

– Объяснитесь.

– Вы должны навестить меня, как возлюбленный!

– Я завоеватель. А вы хотите, чтобы я изображал вашего любовника, да еще в замке?

– Да!

На миг Тристан закрыл глаза, вспомнив свою жену – прекрасную, нежную, любящую…

Все его тело напряглось от мучительной боли. После гибели Лизетты женщины часто баловали его вниманием. Что же случилось на этот раз? Ему не нужна самоотверженная мученица! И все-таки эта девушка задела его – она блистала не только красотой и холодным изяществом, в ней, было нечто манящее и обольстительное, намекающее на чувственность, страстность и силу воли. Он пожал плечами. А если она не девственница? Может, у нее уже были любовники? Ангельская невинность и чистота сочетались в ней с обаянием. Должно быть, стоит прикоснуться к этой девушке – и вулкан страсти проснется.

Тристан знал, что даже самые надменные дамы не пренебрегают знаками внимания со стороны конюхов. Наверное, хозяйка замка Иденби знает толк в любовных утехах.

Его вновь окатила горячая волна желания. Виной тому была незнакомка, которая умоляла, соблазняла, пробуждала к жизни самые потаенные низменные инстинкты. Рядом с ней Тристан вновь ощутил себя живым. Пожалуй, он смог бы забыть, что она – сторонница Йорков. Ночью все кошки серы.

– Прошу вас! – еще раз прошептала она, и ее голос пробудил в душе Тристана мучительную жалость.

Он понимал одно: этой женщины следует остерегаться. Но разве мог Тристан, в ушах которого еще звучали стоны умирающих воинов, отвергнуть предложение о мирных переговорах? Отказать противнику в милосердии?

Свое вожделение он находил крайне неуместным и досадовал на себя. Ему нет дела до судьбы этой женщины! И все-таки она была небезразлична Тристану.

– Леди, это безумие, – сухо бросил он. Она не ответила. – Вы слышали?

– Да.

– Я ничего не требую от вас в обмен на милосердие.

– Неужели вы ничего не поняли? Этого недостаточно! Но если мои подданные увидят нас вдвоем, если поймут, что я давно капитулировала, они тоже согласятся сдаться.

– Нет, это вы не поняли меня, леди. На свете полно блудниц.

Она окинула его властным и невозмутимым взором. Тристан вздохнул.

– Мы никому не станем мстить, никто не пострадает. Но повторяю: мне не нужна жена! Этим вы ничего не добьетесь. Замок в моих руках, все золото, драгоценности, припасы и земли будут поделены между моими воинами.

– Когда вы придете? – спросила она, вздохнув с явным облегчением. «Лгунья, ведьма! Что ты затеяла?» – гадал Тристан.

– Днем. Мои люди голодны. Если хотите прослыть гостеприимной хозяйкой, приготовьте побольше еды и вина.

Она кивнула:

– Мы будем ждать вас, лорд Тристан.

Он начал было спускаться по склону, но вдруг почувствовал на себе взгляд и обернулся. Луна посеребрила ее волосы и глаза, придавая ей таинственную, чарующую прелесть. И все же Тристан не доверял ей, понимая, что у нее не осталось другого выхода. В глубине души она наверняка презирала его и мечтала о мести.

Не важно. Пусть презирает.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Женевьева.

Тристан замер. Теперь, когда девушка добилась своего, ее голос зазвучал язвительно. Он впервые почувствовал, какая ненависть таится в этом хрупком существе.

Гнев охватил его мгновенно. Она затеяла опасную игру. Но… вожделение по-прежнему терзало Тристана – несмотря на мысли о возможном предательстве и лживости хозяйки Иденби.

Он вдруг метнулся к девушке, охваченный желанием схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Она не дрогнула. Тристан остановился прямо перед Женевьевой, так близко, что отчетливо видел серебристые глаза, ощущал жар ее дыхания, замечал, как приподнимается грудь. Под его взглядом Женевьева потупилась, а он усмехнулся, увидев, как на ее белоснежной шее быстро забилась тонкая жилка. На лице Тристана застыла пренебрежительная улыбка, маскирующая холодную ярость.

Она не чувствовала смирения и просила о милосердии совсем не так, как следует это делать. Она играла с ним… Но Лизетта мертва.

Что это – гнев или нечто иное? Его сердце болезненно сжалось. Тристан знал, что он гораздо опытнее Женевьевы, крепче шелковой паутины, которой она пыталась обвить его. Он поклялся себе сломить ее волю, рассеять чары и узнать правду. Его губы растянулись в ехидной улыбке.

– Я никогда не покупаю товар, не узнав, каков он на вкус.

С этими словами Тристан стиснул Женевьеву в объятиях и впился в ее губы.

Она издала странный звук и напряглась от страха. Он слышал частые удары ее сердца.

Губы, сладкие, как вино, затвердели под его напором. Значит, ей еще не знакома страсть, догадался Тристан, но это не смягчило его. Он заставил Женевьеву приоткрыть рот и просунул язык между ее губ дерзким, почти оскорбительным движением.

Она ощутила его прикосновение. Он подхватил ладонью грудь Женевьевы и снова почувствовал, как колотится ее сердце. Изучая ее тело, Тристан пришел в восхищение от полной и упругой груди, тонкой талии, которую можно было обхватить ладонями, от плавного изгиба бедер.

Издав сдавленный крик, Женевьева отпрянула. Казалось, она хотела бы наброситься на Тристана, осыпать его проклятиями. Но ничего подобного не произошло. Рука, поднятая, чтобы оттолкнуть Тристана, опустилась.

Ему самому пришлось оттолкнуть ее – ради собственного спасения. Женевьева вздрогнула, ее глаза изумленно расширились, влажные, чуть припухшие губы крепко сжались. Потрясенная, она не сводила глаз с Тристана.

– Вы изменили решение, миледи? – холодно осведомился он.

Она мгновенно опомнилась:

– Нет, что вы, милорд!

Но жилка на шее билась так же часто. Ее пальцы дрожали, ресницы опустились.

Минуту Тристан пристально разглядывал Женевьеву, пытаясь оценить ее холодно и беспристрастно. Блестящие, роскошные волосы окутали Женевьеву золотистым плащом. Но если их отрезать… она останется такой же изумительно красивой. Ее кожа безупречна, нежна и благоуханна, точно лепестки роз, черты лица тонкие, но значительные. Изящно очерченные губы – полные и свежие. А глаза… их нельзя назвать ни серыми, ни голубыми. Они то дымчатые, то блестят, как клинок.

– Что ж, думаю… вы ничем не хуже других.

Она вздрогнула так, что Тристан чуть не рассмеялся. Леди с трудом сдерживала ярость! А сам он сгорал от вожделения.

Тристан отвернулся, убежденный по крайней мере в том, что она не попытается убить его ударом ножа в спину.

– Всего хорошего, леди Женевьева, – сказал он. Отойдя футов на пятнадцать, он обернулся, не в силах удержаться от последней шпильки. – Миледи!

– Да, милорд?

– Я бы предпочел, чтобы вы относились ко мне иначе.

Даже в темноте он увидел, как хозяйка замка вспыхнула от ярости.

– Так вы исправитесь?

Помедлив, она ответила еле слышным шепотом, звучавшим как шорох шелка на ветру. Ее голос соблазнял и очаровывал. Это наваждение…

– Обещаю, лорд Тристан. Я… постараюсь угодить вам.

Взмахнув рукой, она скрылась в ночной тьме.

Глядя туда, где мгновение назад стояла Женевьева, Тристан мысленно дал себе клятву быть бдительным и осторожным.

Ей придется сдержать обещание. Во что бы то ни стало.

Глава 3

Оказавшись в своей комнате над большим залом, Женевьева, охваченная яростью, начала ходить из угла в угол. Взволнованно рассказывая о случившемся, она бурно жестикулировала.

– Как он посмел? Как посмел? Он был холоден как лед, презрителен и жесток, как вся его свора! Я едва вынесла это унижение. Мне хотелось выцарапать ему глаза, вспороть живот, сбросить его на камни. О, я смогла бы, Эдвина, – клянусь, у меня хватило бы сил! Будь у меня меч, я пронзила бы его насквозь! Мы могли бы уже сегодня разделаться с ним. Это было так…

– Унизительно? – подсказала Эдвина.

– И постыдно! – Женевьева стиснула кулаки и с трудом сглотнула. Она сгорала от унижения и стыда! Умолчав о поцелуе Тристана и его последнем оскорблении, сама она не забыла о нем! Она знала, что на всю жизнь запомнит прикосновение губ Тристана, его грубую силу, мужской запах, сильные руки. Этот поцелуй намертво врезался в ее память. Никогда, ни за что она не забудет это лицо – холодное, презрительное и безжалостное!

Женевьева запрещала себе думать об этом, но у нее ничего не получалось. Она поминутно вздрагивала, ощущая в себе лед и пламень. Ее тянуло прикоснуться к губам, вытереть их и очиститься от воспоминаний.

– Я готова убить его своими руками! – беспомощно, с отчаянием прошептала Женевьева. Она боялась своего врага.

– Что же будет дальше? Мне страшно. Если бы он выдвинул достойные условия…

– Достойные условия! – вскричала Женевьева, вновь вскипая от бешенства. – Ему достанутся замок, наши земли и наши подданные! И я впридачу! Какие же это «условия»?

Эдвина прерывисто вздохнула.

– Напрасно мы не впустили его в замок в первый же день. Если бы только Эдгар… – Она осеклась, увидев на прелестном, искаженном мукой лице Женевьевы неукротимый гнев.

– Если бы только отец впустил их? – Женевьева горько усмехнулась. – Отец и Аксель мертвы – как и многие другие!

– Мы защищались, Женевьева. В обороне замка участвовали все мужчины и женщины – от арендаторов до воинов. Мы испробовали все, что могли.

– Но по-настоящему рискнули только теперь. Эдвина, ты же знаешь, этот план пришел в голову не мне!

– Да, не тебе, а сэру Гаю, который, казалось, был без ума от тебя. Не понимаю, зачем ему это понадобилось. Может, он сам мечтает завладеть замком… и тобой?

– Исключено! Эдвина, он пытался отомстить за смерть отца и Акселя! Неужели все наши усилия тщетны?

– Не знаю, не знаю… – Эдвина вздрогнула и в отчаянии прикрыла глаза. Она опасалась, что уже сегодня сторонники Ланкастеров выломают ворота, ворвутся в замок, перережут всех его обитателей. Но этого не случилось, и Женевьева с согласия всех подданных решила вечером привести план в исполнение. С тех пор как началась осада, Эдвина не находила себе места от волнения. Она знала, что вся добыча достается победителю, который распорядится ею, как ему вздумается. За свою недолгую жизнь Эдвина видела, как корона Англии то и дело переходит из рук в руки: от Генриха VI – к эрлу Марчу, Эдуарду VI, от Эдуарда – к его стороннику Уорику, который помог Генриху вновь взойти на престол. Затем к власти вернулся Эдуард и удерживал ее довольно долго – на протяжении сравнительно мирных пятнадцати лет. Но Эдуард умер, на престол вступил Ричард, принцы исчезли в Тауэре, и по стране прошел слух, что они убиты.

Эдгар часто повторял, что у Ричарда не было выбора: он предпринял единственный шаг, позволяющий сохранить мир в стране. Лорд Иденби был беззаветно предан Ричарду, и вот теперь его родные втянуты в войну, а те, кто перебегал из одного лагеря в другой, остались невредимы. Внутренние войны в стране всегда развивались по своим законам, от них страдали отнюдь не все. Торговцы и земледельцы продолжали заниматься своим делом, но там, где сталкивались воюющие стороны, воцарялось опустошение.

Та же участь ждет и замок Иденби, как поняла Эдвина. Между тем она жаждала покоя. Довольно военных хитростей и сражений, хватит смертей! Сторонник Ланкастеров заявил, что все обитатели замка могут остаться в нем. Что такое владения и сокровища по сравнению с жизнью?

– Мы должны смириться, – упавшим голосом промолвила Эдвина.

Женевьева поежилась, и на мгновение Эдвине показалось, что племянница вот-вот согласится с ней. Женевьева ухватилась за столбик кровати, ее лицо побледнело. Закрыв глаза, она покачала головой и чуть слышно возразила:

– Так нельзя, Эдвина. Я поклялась, что не сдамся.

– Знаю, но мне страшно, – призналась Эдвина. – У него глаза, как у ястреба или волка. Он видит людей насквозь.

– Рассуди здраво: он всего-навсего человек. Приспешник Ланкастеров, посланный, чтобы уничтожить нас. Клянусь, я не дрогну перед ним! Из-за него погиб мой отец. Мы не отступим, Эдвина.

– Но у него столько воинов, пушек, катапульт и ружей…

– Нет лучше оружия, чем добрый английский арбалет!

– Арбалетов у него тоже хватает.

– А у нас есть ружья!

– Которые не принесли нам победы, – грустно заметила Эдвина.

– Неужели ты согласна всю жизнь прислуживать людям, погубившим всех, кто тебе дорог?

– У меня есть дочь, Женевьева, ради нее я готова умереть. Да, я стану служанкой наших врагов! Ради спасения дочери я готова начищать им сапоги собственными волосами!

Женевьева решительно покачала головой:

– Мы не сдадимся, замок останется нашим. Если я пережила сегодняшний вечер, мне уже ничто не страшно! О, гнусный мерзавец! Он не пожелал жениться на мне, словно уверен, что я все равно никуда не денусь! Эдвина, он странный и ни на кого не похож. Я догнала его и попыталась снова убедить принять предложение. Но если бы не сделала этого…

– Пожалуй, так было бы лучше, – со вздохом прервала ее Эдвина.

– Это еще почему? – Женевьева нахмурилась. – Темкин и Майкл спрячутся за потайной дверью. К тому времени лорд Тристан уже будет пьян. Темкин огромный и сильный, а Майкл мощный, как бык. Они…

– Женевьева, я тоже видела лорда Тристана. Его заметил бы любой: он сидел не шелохнувшись под градом стрел! А эти глаза! Он еще молод, бдителен и осторожен – и похоже, у него есть причины ненавидеть сторонников Йорков. Говорят, Тристан никогда не проигрывал на турнирах и ошеломлял противников своим проворством.

– Да, Эдвина, он рослый и широкоплечий. Пожалуй… – Женевьева помедлила, моля Бога о том, чтобы помог ей забыть этого человека. «Думай о смерти, о крови, о мести! – приказала она себе. – Следуй примеру Тристана, будь холодна и исполнена решимости!» – Этот мужчина молод, у него каменные мускулы, он всегда начеку. Но при всем том он только человек, Эдвина, в его жилах течет кровь. Как и каждый другой, Тристан умрет, если нож пронзит его сердце!

– Это убийство, Женевьева.

– Убийство?! Убийство – то, что он сделал с нами! Он убил моего отца! Боже милостивый, Эдвина, разве я могу забыть об этом? Отец умер у меня на руках! Мне принесли тело Акселя. Подумай о том, сколько вдов и сирот осталось в замке. Мы просто оказались на пути этого чудовища. Мы не сделали ему ничего плохого. Он убийца!

– Значит, нам придется прикончить всех его воинов?

– Нет, в замок они не войдут. Завтра он приведет с собой не более пятидесяти человек. Мы никого не станем убивать без необходимости, даже Тристана, если с ним удастся справиться. В противном случае он умрет. Как и те, кто попытается помешать нам, – но разве у нас есть выбор? А те, кто злоупотребит вином, отправятся в подземелье.

Женевьева опустилась на кровать рядом с теткой.

– Эдвина, мне тоже страшно… Никогда еще я не дрожала так, как сегодня вечером, встретившись с ним. Тристан безжалостен. Его глаза… они пронзают, точно нож. Его руки…

Женевьева осеклась и снова задрожала. Ее бросало то в жар, то в озноб. Так больше не может продолжаться! Она пыталась успокоить Эдвину, а вместо этого напугала себя.

– У нас все получится, Эдвина.

А если нет? Сумеет ли она завтра, сидя рядом с Тристаном в большом заде, приветливо улыбаться и при этом знать, что он следит за каждым ее движением? Женевьева вздохнула. Улыбаясь, Тристан становился почти красавцем. Все-таки он существо из плоти и крови. С ним можно справиться.

Совершить убийство, как сказала Эдвина. А ей, Женевьеве, предстоит заманить его в ловушку. Но что еще остается? Обречь всех обитателей замка на участь слуг и рабов? Она уверяла, что никто не посмеет завладеть ее титулом – но разве это правда? Если Генрих Тюдор взойдет на престол, он отдаст владения и титул, кому пожелает.

Нет, Генриху не видать короны! У Ричарда вдвое больше воинов, чем у этого выскочки Тюдора! Женевьева не могла забыть отца и прежнюю мирную жизнь. И Акселя, свою мечту о будущем. Коснувшись губ, она припомнила их последний поцелуй, но почему-то воспоминания стали размытыми. Перед глазами упорно вставало лицо Тристана де ла Тера. Она невольно вспомнила, как он впился в ее губы, как ее охватил нестерпимый жар…

– Нет! – ужаснувшись, крикнула Женевьева.

– Что? Что такое? – перепугалась Эдвина.

Ее племянница решительно покачала головой, стараясь преодолеть страх:

– Я справлюсь! Я способна убить его своими руками!

– Не выдумывай!

– Ладно, не стану пачкать руки. Удар нанесет Темкин, как только мы с де ла Тером войдем в спальню.

– А если напоить его не удастся?

– Тогда завяжется драка, но она кончится быстро. – Женевьева поднялась. Ее кровать стояла на невысоком помосте под балдахином. Рядом размещался массивный деревянный комод, стены были обшиты дубовыми панелями. За некоторыми из этих панелей находились потайные ходы, где могло бы разместиться двое человек. – Темкин будет ждать сигнала вот здесь, в четырех шагах от кровати. А по другую сторону кровати спрячется Майкл. Даже если де ла Тер обыщет комнату, он ничего не заподозрит.

Эдвина молчала.

– О Господи! – раздраженно воскликнула Женевьева. – Говорю же тебе, это не моя затея. План придумал сэр Гай, а друзья отца одобрили.

Эдвина метнулась к племяннице и порывисто обняла ее.

– Просто мне страшно. Но надеюсь, я не подведу вас.

– И не помышляй об этом.

– Спокойной ночи. Прислать к тебе Мэри?

– Нет, только попроси ее разбудить меня пораньше завтра утром.

Поцеловав племянницу, Эдвина покинула спальню. Женевьева потерла холодные руки. Они почему-то мерзли, хотя и камине горело ровное пламя.

Внезапно ей стало одиноко, несмотря на то что замок был переполнен людьми – ее преданными защитниками. Должно быть, внизу, в зале, Майкл, Темкин, сэр Хамфри и сэр Гай до сих пор потягивают эль и обсуждают подробности плана. Воины в казармах тоже готовятся к бою. Все до последнего крестьянина с нетерпением ждут утра, надеясь отомстить за то горе, которое обрушилось на них.

Женевьева подошла к кровати, быстро разделась и нырнула под меховое одеяло, подтянув его до подбородка. Ее все еще била дрожь. Завтра ночью, в это же время, все уже будет кончено. Они отомстят врагу.

– Господи, только бы это случилось! – воскликнула Женевьева. Она попыталась заснуть, но сон не приходил. Стоило ей задремать, как перед глазами вставали страшные видения. Женевьева видела, как истекающий кровью отец смотрит на нее затуманенным взором, и кричала от ужаса. Перед ней положили труп Акселя, покинувшего ее навсегда.

– Любимый… – прошептала Женевьева и попыталась представить себе Акселя живым. Но перед ней настойчиво появлялось другое лицо – с темными как ночь глазами дьявола. Они горели огнем и обжигали холодом. Ужасали и притягивали. Это лицо ей никогда не удастся забыть. – Господи, помоги мне! – застонала она, сев на постели и обхватив руками колени. – Сделай так, чтобы я забыла его!

Пальцы сами потянулись к губам. Даже сейчас она ощущала его поцелуй. Вскочив с постели, бросилась к умывальнику, торопливо плеснула воды в таз и начала усердно тереть лицо. Наконец, глубоко вздохнув, Женевьева вернулась под одеяло.

Но едва задремала, ей вновь приснился сон. Мужчина с черными глазами приближается к ней, язвительно улыбаясь. Он был загорелым с высокими скулами и изогнутыми бровями…

Мужчина прикоснулся к ней, положив ладонь на грудь.

От этого властного прикосновения Женевьева задрожала.

– Чтоб ему сгореть в аду! – выкрикнула она и в изнеможении откинулась на подушки, неотступно преследуемая зловещим образом Тристана де ла Тера. Женевьева отчетливо помнила не только его лицо, но и густой, низкий голос.

Завтра он умрет, ее видения прекратятся. Даже погибшие отец и Аксель перестанут приходить к ней, взывая о мщении.

Издалека донесся крик петуха, солнце окрасило небо у горизонта в бледно-розовый цвет. Наступало утро. Сегодня Тристан умрет.

Мэри, служанка Женевьевы, пришла будить ее с первыми лучами солнца. Эта ширококостная, крепко сбитая деревенская девушка отличалась жизнерадостностью.

Но сегодня утром непривычно молчаливая Мэри помогла Женевьеве выкупаться и тщательно вытерла ее длинные волосы, не произнеся ни слова. Расчесывая длинные пряди, служанка так больно дергала волосы, что Женевьева решила причесаться сама.

– Простите, простите, госпожа! – воскликнула Мэри, и ее веснушчатое лицо так сморщилось, словно она собиралась заплакать.

– Принеси мое зеленое бархатное платье, – сухо сказала Женевьева, стараясь сохранять сдержанность и спокойствие: теперь все зависело только от нее. Служанка бросилась исполнять приказание, а Женевьева проговорила ей вслед: – Мэри, держи себя в руках. Сегодня решится наша судьба.

– Мне так страшно! Что будет с нами, когда они войдут в замок? А если у нас ничего не выйдет? Нам нечего надеяться на милосердие…

– Мэри, они же англичане!

Нижняя губа служанки задрожала.

– Но за них нам могут жестоко отомстить!

– Нельзя сидеть сложа руки, – возразила Женевьева. – Выше нос, Мэри! Мне пора сойти вниз и приготовиться к встрече наших… гостей.

Женевьева спустилась по длинной каменной лестнице в большой зал. Сэр Хамфри и сэр Гай уже ждали ее у очага вместе с Майклом и Темкином. Темкин, дюжий детина, с малолетства служивший Эдгару Иденби, первым заметил Женевьеву и почтительно склонил нечесаную голову. Она по очереди протянула руку друзьям. Все они были преданными сторонниками ее отца и жили в замке постоянно.

– Итак, мы готовы? – спросила она.

Сэр Гай торжественно кивнул. Его лицо выражало озабоченность.

– Во дворе на вертелах жарятся десять кабанов, в печах – пироги с говядиной и почками, угрями и щукой. Еды у нас вдосталь.

– А питья? – спросила Женевьева, пытаясь проглотить ком в горле.

– Позаботимся о том, чтобы лорд пил не эль, а вино, – отозвался сэр Гай. – От того, сколько он выпьет, зависит наше будущее.

Женевьева кивнула. Ее ладони стали влажными. Она окинула взглядом зал. В прежние времена на кухне и в зале всегда хлопотало десять слуг. Четверо из них погибли во время осады, поэтому Женевьева решила взять на их место четырех деревенских парней. На столе уже стояла лучшая оловянная посуда с узором из лилий, привезенная матерью Женевьевы из ее родной Бретани. Казалось, все готово к возвращению Эдгара с соколиной охоты.

Майкл положил ладонь на ее плечо:

– Тебе не о чем волноваться, Женевьева. Мы будем рядом.

Затем к ней подошел бородатый, седовласый сэр Хамфри – лучший друг Эдгара, взял ее руки в свои и с тревогой заглянул в глаза:

– Я беспокоюсь за тебя, Женевьева. Этот план мне не по душе.

– Я не позволю этому похотливому чудовищу обидеть тебя, – заверил Женевьеву сэр Гай. Она опустила голову, умолчав о том, как ей удалось уговорить «похотливое чудовище» явиться в замок. Все знали, что гибель Тристана – залог их успеха: лишившись вожака, враги наверняка прекратят осаду.

– Я ничего не боюсь, – солгала Женевьева, прислушиваясь к звукам труб, возвещающим о прибытии гостей. – А где моя тетя? – вдруг спохватилась она, почувствовав, что без помощи Эдвины ей не обойтись.

– С ребенком, – ответил сэр Гай.

– Эдвина должна немедленно спуститься! – заволновалась Женевьева. – Сэр Гай… нет, я сама схожу за ней!

Взбежав по лестнице, она увидела, что Эдвина и Мэри играют с ребенком. Малышка баюкала красивую тряпичную куклу.

– Эдвина! – воскликнула Женевьева.

– Уже пора?

– Конечно! Мэри, останься здесь, с Анной. – Маленькая кузина уставилась на Женевьеву широко раскрытыми голубыми глазами. Подойдя, Женевьева обняла ее. – Анна, сегодня тебе нельзя выходить из комнаты. Будь умницей, не плачь и не зови маму.

Личико Анны сморщилось, но Женевьева ласково улыбнулась малышке и приложила палец к губам.

– Анна, это игра, очень важная игра. Мэри побудет с тобой.

Анна кивнула. Еще раз обняв девочку, Женевьева взяла Эдвину за руку и повела ее в зал. Сэр Гай и сэр Хамфри уже нетерпеливо переминались у дверей, поджидая их. Правила вежливости требовали встречать гостей на пороге замка.

Сторонники Ланкастеров уже въезжали в ворота. Поеживаясь от утреннего холодка, Женевьева сосчитала своих воинов. Пятьдесят человек… На первый взгляд – слишком мало, но когда она оглядела этих закованных в доспехи мужчин с мечами и щитами, ей показалось, что их целая сотня.

Женевьева сразу узнала Тристана, ибо долго наблюдала за ним со стен замка. Он ехал впереди отряда на своем огромном пегом жеребце. Ошибиться было невозможно: на щите Тристана красовался его герб, поверх кольчуги он надел блестящий голубой плащ. В прорезях шлема холодно поблескивали глаза.

Женевьева почувствовала, что его взгляд остановился на ней: казалось, Тристан насмехается, читая ее мысли. Женевьеву опять охватила дрожь. Ноги у нее подкашивались. А вдруг не удастся обмануть врага? Господи, как страшно! Если она допустит ошибку, то погубит весь план!

– Женевьева… – тихо произнес сэр Гай.

Теперь все зависело только от нее; она не могла подвести друзей. Сэр Гай слегка подтолкнул Женевьеву, она выступила вперед и склонилась перед гостями в низком, грациозном поклоне.