Текст книги "Среди роз"
Автор книги: Шеннон Дрейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц)
Глава 4
Смелость вернулась к ней в самый отчаянный миг – по крайней мере видимость смелости. Женевьева поняла, что должна вести себя как гостеприимная хозяйка, держаться любезно и сдержанно, иначе все погибло.
– Замок Иденби и все владения лорда Иденби, – начала она, не смея взглянуть на Тристана, – отныне принадлежат вам, милорд. Здесь вы у себя дома.
Сторонники Ланкастеров, издав громкие возгласы, начали спешиваться. Но Женевьева не замечала ничего, кроме пронзительных, темных, загадочных глаз Тристана. Внезапно отведя взгляд, он отдал краткий приказ своим людям.
Слова Женевьевы де ла Тер оставил без ответа. Облизнув пересохшие губы, она сделала шаг вперед:
– Мы приготовили жареных кабанов и фазанов, угрей с пряностями и бочонки вина, милорд. За столом в большом зале замка смогут разместиться пятнадцать человек.
– Пятнадцать моих воинов, миледи? – учтиво уточнил Тристан.
Женевьева склонилась в поклоне, надеясь, что выглядит смиренно.
– Нас шестеро, лорд Тристан. Мы с тетей… – она помедлила, дожидаясь, когда Эдвина присядет, – сэр Гай, сэр Хамфри, Майкл и Темкин. Майкл возглавляет… то есть возглавлял воинов моего отца, Темкин управляет поместьями и арендаторами, а сэр Гай уже давно ведет наши расходные книги. Сэр Хамфри знает преимущества и недостатки замка Иденби, как никто другой.
– Как вы думаете, мне понадобится надежный замок, миледи? – осведомился Тристан. Сняв шлем и перчатки, он отдал их одному из воинов. Женевьева увидела его лицо – привлекательное, мужественное, но вместе с тем холодное и надменное. Она невольно вздрогнула и попятилась.
Огромный рост Тристана внушал робость. Несмотря на вежливые слова, выражение его лица было холодным и насмешливым, а улыбку заменяли едва заметные движения уголков губ.
Тристан откинул волосы со лба.
– Леди Женевьева, я не привык повторять свои вопросы. Понадобится ли мне надежный замок?
– Крепости нужны всем – разве не так, милорд?
– Хорошо, ради вас я поставлю вопрос иначе. По какой причине, мне может в ближайшее время потребоваться надежная крепость?
– Угроза нападения со стороны моря всегда велика, – уклончиво ответила Женевьева. – И если не ошибаюсь, престол до сих пор принадлежит Ричарду. Я думала, вам пригодятся любые советы, какие только мы сможем дать…
– Очень любезно с вашей стороны. И предусмотрительно.
– Мы просим мира.
– И, как я понимаю, милосердия?
– Милосердие – свойство, присущее ангелам, – сладким голосом отозвалась Женевьева. – И вы уже обещали пощадить нас. Не угодно ли вам осмотреть замок, милорд?
– Непременно.
Тристан кивнул ее спутникам, едва взглянув на них. Но Женевьева почему-то не сомневалась, что он запомнил лица и имена всех до единого обитателей замка.
– Прошу вас пройти в большой зал. – Женевьева указала путь. – Наши соседи часто собирались здесь. Но с недавних пор нам не до гостей. – Она с ненавистью наблюдала за воинами Тристана, расхаживающими по залу ее отца. Чем дольше она смотрела на этих людей, тем отчетливее сознавала, что это всего лишь мужчины разного возраста.
Внезапно у Женевьевы закружилась голова, ей захотелось присесть. Эти ненавистные ей существа – всего-навсего люди из плоти и крови, как она сама напомнила Эдвине. Чьи-то сыновья, мужья, отцы, возлюбленные… Не следовало впускать их в замок. Они вдруг стали чересчур реальными. Сражаться лучше с безликим врагом. А еще лучше…
– Миледи, что с вами? – Тристан с любопытством поглядывал на Женевьеву, которая вдруг осознала, что он поддерживает ее под локоть. Его лицо было таким же бесстрастным и любопытным, но не насмешливым.
Они настоящие, все они живые, даже этот привлекательный и отвратительный Тристан де ла Тер! Женевьева поспешно отвела взгляд. Да, она ненавидела и презирала его! Как жаль, что он не отступил и не оставил их в покое! Как досадно, что ему предстоит умереть!
– Миледи, вам нездоровится?
«Еще бы!» – подумала Женевьева. Как еще она может чувствовать себя, когда враги вторглись в ее дом? Однако она с улыбкой отвела его руку.
– Со мной все хорошо. Прошу меня простить… – Она обернулась. – Сэр Гай, не замените ли меня? Я прикажу подавать еду.
Покинув зал, Женевьева поспешила по коридору к кухне. Оставшись одна, она прислонилась к стене. Из дверей кухни выглянул худощавый Грисвальд. Над огромным котлом поднимался пар.
– Накорми их! – крикнула Женевьева. – Неси скорее вина, обед начинается!
– Слушаюсь, миледи. – Грисвальд крикнул в глубину кухни: – Вина! – И сам потащил по коридору большую флягу, но проходя мимо хозяйки, остановился. – Мы рядом, миледи, можете рассчитывать на нас. – Женевьева кивнула и вздохнула свободнее. Предстоящий день казался ей бесконечным. Она направилась в зал.
Рыцари собрались вокруг очага и тихо переговаривались. Женевьева не слышала слов, но догадывалась, что некоторые из них недовольны решением Тристана. Кое-кто, поглядывая на накрытый стол, должно быть, размышлял, чем можно поживиться в замке.
Едва Женевьева вошла в зал, все взгляды устремились на нее. Один из рыцарей, коренастый малый с крохотными алчными глазками, пробормотал что-то неразборчивое. Второй громко загоготал, а третий заявил, что лучше было бы выломать ворота, ворваться в замок и поделить все его богатства поровну.
И это люди?! От их грубости Женевьеву охватило негодование. Прищурившись, она окинула рыцарей надменным взором.
Слуги хлопотали вокруг гостей. Тристан, небрежно держа кубок, облокотился на каминную полку и поставил ногу на каменное ограждение очага. С ним беседовал сэр Гай. Но Тристан не спускал глаз с Женевьевы, словно читая ее мысли.
Внезапно их взгляды встретились, и она отметила, что лицо Тристана несколько смягчилось. Он громко засмеялся какой-то шутке сэра Гая. Только теперь Женевьева поняла, насколько красив ее враг, когда его лицо освещает улыбка.
Она невольно прикоснулась пальцем к своим губам и залилась краской, вспоминая насмешки Тристана.
Этот человек виновен в смерти ее отца, он вел себя с ней грубо и возмутительно. Рослого красавца Тристана следовало бы живьем сварить в кипящем масле! Он себялюбив, деспотичен и до отвращения высокомерен. И потом, Тристан не забыл о войне: его меч висит на боку, из ножен торчит кинжал.
Тристан улыбнулся Женевьеве издалека.
Она отвела взгляд и, медленно пройдясь по залу, мимоходом отметила, что Эдвина беседует с одним из сторонников Ланкастеров. Собеседник тетки, молодой красавец, рослый, подтянутый и аккуратно одетый, дружелюбно улыбался. Настолько дружелюбно, что убить его будет нелегко, с досадой поняла Женевьева. На миг она прикрыла глаза и припомнила коренастого рыцаря, который растерзал бы ее в клочки, не переставая смеяться. Как она завидовала победителям!
Выждав время, Женевьева прервала рассказ сэра Гая о том, как следует возводить лестницы.
– Милорды, прошу всех к столу.
Вскоре все разместились у стола, Женевьева заняла место во главе его, рядом с Тристаном. Слуги сновали по залу так расторопно, словно в замке собрались на самый обычный пир. Но Женевьева не могла проглотить ни крошки, и потому говорила лишь о ловле угрей и другой морской рыбы.
Тристан не сводил с нее внимательного, оценивающего взгляда. Они сидели слишком близко, его колено касалось бедра Женевьевы, вгоняя ее в краску. А когда он шевелил рукам и, под тканью рубашки перекатывались упругие мускулы. И это тоже волновало ее. Она видела, как бьется жилка на горле Тристана, заметила, что он недавно побрился, его прикосновения упорно напоминали о себе. Чувствуя, что Тристан догадывается, о чем она думает, Женевьева опасалась покраснеть и выдать себя.
Она сознавала, что утратила самообладание, тогда как Тристан был невозмутим. Ей предстояло очаровать этого человека. Он уже насладился вкусом ее губ и, видно, испытал только разочарование. И кроме того, Тристан почти не пил вина. Очевидно, придерживался умеренности во всем.
– …кабана следует жарить на медленном огне несколько часов подряд, чтобы… – услышала Женевьева свой голос и осеклась. Губы Тристана искривились в усмешке, он не спускал с нее глаз.
– Перестаньте развлекать меня пустой болтовней, леди Женевьева. – Тристан поморщился. – Но если захотите сказать что-нибудь важное – милости прошу. – Он обратился к сэру Хамфри: – Сколько арендаторов работают на ваших полях? Сколько в замке ремесленников?
Сэр Хамфри прокашлялся и начал подробно перечислять всех местных крестьян, домашних слуг, кузнецов, гончаров и других ремесленников. Тристан внимательно слушал его, время от времени задавая разумные вопросы о качестве шерсти, количестве коров и крестьянских дворов.
Женевьева потягивала эль, но почти не притрагивалась к еде. Услышав голос Тристана над самым ухом, она вздрогнула.
– Довольно резкий поворот – не правда ли, леди Женевьева?
– О чем вы?
– Несколько раз я предлагал вам сдаться на более выгодных для вас условиях, – Взмахом руки он обвел сидящих за столом мужчин. – Завтра я отберу у вас украшения и просмотрю книги расходов. Я намерен поселиться здесь. Вам не останется ничего. Вы избавили бы себя от лишних мучений, сдавшись пораньше, однако предпочли сражаться до конца. А теперь вы готовы лечь со мной в постель, хотя даже самые знатные дамы каждый вечер молятся о том, чтобы Бог избавил их от подобной участи! Это возбудило мое любопытство, миледи. Я жду объяснений.
Женевьева попыталась взглянуть на него в упор, но не смогла. Сложив руки на коленях, она опустила глаза и мельком заметила, что одна из собак, до сих пор лежавших у очага, направилась к столу в надежде на подачку.
– Зная, сколько рыцарей в вашем отряде, лорд Тристан, я из двух зол выбрала меньшее, то есть вас. А что касается более выгодных условий, не принятых мною… – Она пожала плечами. – Я боролась, пока могла, ибо не думала, что нам придется сдаться. Но когда исчезла последняя надежда, а вы пригрозили, что не пощадите никого, я изменила решение.
– Вот как? Стало быть, вы не забыли свое обещание?
– Какое? – удивилась Женевьева.
– Не разыгрывать жертву, а быть нежной, как невеста.
Она напряглась, пораженная вкрадчивостью его голоса.
Охваченная слабостью, Женевьева снова утратила самообладание. Обернувшись, она заметила издевку в темных глазах Тристана.
– Невесты не всегда бывают нежны, милорд.
– Я имел в виду влюбленную невесту, – с горечью уточнил он, потом как ни в чем не бывало отвернулся и заговорил с молодым добродушным рыцарем с приятной улыбкой.
Женевьева вытерла о юбку вспотевшие ладони. Что это за человек? Она окончательно растерялась. Казалось, он презирает ее, даже не находит привлекательной…
Но, несмотря на все насмешки и оскорбления Тристана, его голос возбуждал ее. Он завладел Женевьевой, притом безо всякого труда.
«Тебе незачем понимать, что происходит, – напомнила она себе. – Надо просто очаровать его».
Между тем обед продолжался, разговоры за столом становились все громче. Рыцарям надоело воевать; вино оказалось сладким, угощение – вкусным. Постепенно все развеселились. Женевьева подозвала Грисвальда.
– Кубки опять пусты, – заметила она. – Эти люди сегодня празднуют победу, – добавила Женевьева, вновь почувствовав на себе пристальный взгляд Тристана. Румянец вспыхнул на ее щеках. – Пожалуй, пора пригласить жонглера. – Грисвальд кивнул и удалился.
В глазах Тристана застыл вопрос.
– Если вы что-то задумали, леди, – беспечно промолвил он, – то горько об этом пожалеете. Я справедлив к тем, кто служит мне верой и правдой. Но предательства не прощаю.
Женевьева подняла свой кубок и посмотрела поверх него на Тристана.
– В чем же вы видите подвох, милорд? Вы – хозяин этого замка. Все здесь принадлежит вам.
– Слишком уж легко вы смирились с поражением. Что-то я не вижу здесь ни одного рыцаря, готового защищать вашу честь. Странно, не правда ли?
Женевьева потупилась и трехзубой изящно изогнутой вилкой – еще одним предметом из приданого матери – начала ковырять ломтик баранины.
– Что же в этом странного, милорд? – спокойно отозвалась она. – В замке остались одни старики, ремесленники и фермеры. Кому из них придет в голову защищать меня?
Тристан скептически приподнял бровь и кивнул в сторону сэра Гая.
– За этого юношу я бы не поручился. Мне следовало бы отвергнуть ваше брачное предложение. Этому человеку оно придется не по душе: он не сводит с вас влюбленных глаз. Похоже, он попал в ваши сети. И все-таки улыбается мне и жмет мне руку. Любопытно!
Женевьева сладко улыбнулась. Только глаза выдавали ее сарказм.
– Вы имеете в виду сэра Гая? Он всего лишь был другом моего жениха, убитого вашими рыцарями. Уверена, сэр Гай до сих пор скорбит о смерти Акселя. Но мы побеждены, тут уж ничего не поделаешь. Нельзя же допустить, чтобы наших подданных перебили одного за другим, а урожай сожгли на полях. Наши люди измучены, многие из них наверняка мечтали о смерти. Потому мы и смирились с поражением. Но позвольте спросить: что, если Генриху Тюдору не удастся взойти на престол?
– Удастся.
– Да? Надо полагать, он намерен одержать победу над Ричардом в открытом бою и прикончить его. Но как же быть с наследниками? У Эдуарда IV пятеро дочерей, и если его сыновья исчезли, это еще не значит…
– Их убили по приказу Ричарда, – невозмутимо перебил ее Тристан.
– Однако никто не знает точно, живы принцы или мертвы. К тому же, кажется, у короля Эдуарда осталось несколько племянников. Любой из них вправе претендовать на престол. Эдуард, эрл Уорик, способен править страной. Ваш отпрыск Тюдоров – просто-напросто ублюдок, лорд Тристан!
– Пощадите! Слышать такие слова из уст леди просто невыносимо. Генрих – потомок древнего и славного рода. Джон Гонт женился на женщине, которая стала матерью Бофоров. Нас, сторонников Генриха, не смущает едва заметное пятно на репутации его предков.
– А если все же – я только высказываю предположение, лорд Тристан, – если ваш Тюдор все-таки не взойдет на престол?
– В таком случае, миледи, мне останется замок, за который вы так долго сражались. Он мой! – Женевьеву охватило желание вцепиться ногтями в лицо Тристана.
Внезапно он схватил ее за руку. От напряженного взгляда Тристана по телу Женевьевы прокатились горячие волны.
Чтобы не выдать себя, Женевьева вспомнила о погибших родных.
– Значит, все здесь мое? – уточнил он.
Нахмурившись, Женевьева кивнула.
Тристан улыбнулся и неторопливо коснулся пальцами ее щеки. Его голос зазвучал отстраненно, холодно, почти безразлично, но слова поразили ее, как удар:
– Тогда, леди Женевьева, я приказываю вам проводить меня в спальню. Осада была долгой.
Сердце Женевьевы затрепетало, страх усилился.
– Но я задумала развлечения, милорд, и…
– Меня устроит только одно развлечение. – Тристан обвел ее ленивым взглядом, словно потешаясь над ее страхом. Наклонившись, он прошептал: – То самое, которое вы так стремились устроить для меня…
Женевьева оглядела комнату. Зимнее солнце уже садилось, но сумерки еще не наступили. Рыцари Тристана были навеселе, но еще не забыли, что при них оружие. Они громко хохотали, требуя еще вина и развлечений.
– В чем дело? Что означает ваша нерешительность, миледи? Неужто вы передумали?
– Я…
Он поднялся, увлекая ее за собой. К ужасу Женевьевы, Тристан вознамерился произнести речь и постучал кружкой по столу, требуя тишины. Голоса смолкли, все взгляды устремились на него.
– Друзья, сегодня нам предложили мир. Это не значит, что вы лишитесь пира или других удовольствий. Пейте и веселитесь, ищите любых развлечений, однако помните о нашем соглашении и не пытайтесь взять то, что вам не предложили. – Он поднял руку Женевьевы. – Эта леди принадлежит мне, и не важно, когда я предпочту воспользоваться своим правом – сейчас или потом. Она… – Тристан сделал паузу и цинично усмехнулся, – сама так пожелала. Тем, что принадлежит мне, я ни с кем не делюсь. Тибальд, Джон, вы остаетесь за старших. Желаю всем вам приятного вечера.
Сэр Хамфри, казалось, поперхнулся. Майкл привстал. Тристан повлек Женевьеву за собой.
– Минутку! – взмолилась она. Тристан мгновенно остановился, глядя на, нее с насмешливым любопытством. – Позвольте мне прежде зайти на кухню, чтобы вечер мог продолжаться без нас.
Он отпустил ее руку. На лицо Тристана падала тень, глаза зловеще поблескивали.
– И только-то? В таком случае – ступайте, исполните свой долг. Я не допущу, чтобы мои люди почувствовали себя брошенными. Впрочем, думаю, вы сюда еще вернетесь – проверить, достаточно ли пьяны мои люди и удастся ли обезоружить их.
Женевьева облизнула пересохшие губы и с усилием улыбнулась:
– Нет, что вы! Я просто хотела…
– Тогда ступайте. Похоже, вы считаете меня виновником смерти вашего отца. Сидя рядом с вами, я вдруг почувствовал, что вы меня презираете. Вы не отвечали на мой прикосновения, миледи. Но я уже принял ваше предложение и буду искренне разочарован, если вы передумаете.
Как он издевался над ней! Тристан понял, что она ненавидит его!
Женевьева покачала головой:
– Нет, я не передумала. Прошу меня простить, я скоро вернусь. – И она поспешила прочь. Майкл и Темкин поднялись, притворно потягиваясь и зевая. Но рыцари Тристана, похоже, ничего не заметили.
С облегчением вздохнув, Женевьева вбежала в кухню и схватила за руку Грисвальда.
– Грисвальд, останься с ними да проследи, чтобы кубки были наполнены доверху. Они должны напиться, и как можно быстрее!
Слуга кивнул. Женевьева в изнеможении прислонилась к стене кухни. Сколько времени у нее в запасе? Секунды и минуты стремительно истекали.
Вернулся встревоженный Грисвальд.
– Он ищет вас, миледи.
Кивнув, Женевьева расправила плечи и легкой походкой вошла в зал. Обходя вокруг стола, она вновь ощутила на себе пристальные взгляды мужчин и покраснела.
Тристан беседовал с добродушно улыбавшимся мужчиной по имени Джон, но, едва заметив Женевьеву, направился к лестнице. Не спуская с нее любопытных и умных глаз, Тристан взял ее за руку.
Перед глазами все поплыло, она не видела ничего, кроме сильных длинных пальцев Тристана, ощущала тепло его руки, мощь мускулов. Женевьева даже слышала его дыхание – они стояли так близко, что ей показалось, будто она чувствует биение его сердца.
Сердца, которое вскоре замрет навсегда.
Она вдруг подумала, что Тристан – великолепное животное вроде жеребцов отца, рожденное сражаться и побеждать в бою. Ей было даже досадно, что такой красавец должен умереть в расцвете сил. Женевьева задрожала.
– Вам холодно? – спросил Тристан.
– Нет, нет… не знаю.
Даже голос Тристана волновал ее. Когда он говорил негромко, его низкий голос казался бархатным, но иногда становился громоподобным. Если бы они познакомились при других обстоятельствах, будь Тристан другом ее отца, а не его убийцей, Женевьева, возможно, увлеклась бы им или немного пофлиртовала, дразня Акселя…
Она бросила взгляд на суровое лицо Тристана.
Нет, флиртовать с таким человеком она не осмелилась бы. Кем бы он ни был, другом или врагом, Тристан внушал странную робость… и волновал. Да что это с ней сегодня?
На миг Женевьева прикрыла глаза. К счастью, любой ночи приходит конец! Скоро Тристан де ла Тер умрет.
Такое решение она приняла не сама. Все в замке сошлись на том, что у них остался единственный шанс победить – заманить врага в ловушку.
– Миледи! – преувеличенно любезным тоном сказал Тристан.
– Сюда, прошу вас. – Женевьева остановилась перед дубовой дверью своей спальни.
Открывая ее, она чувствовала на себе взгляд Тристана. Взгляд темных, обжигающих глаз, который проникал в душу, пробуждая незнакомый трепет, нечто большее, чем страх и волнение, но что именно – Женевьева не понимала. В этом человеке было что-то загадочное и манящее.
Он был неуловим, как пламя… и порождал пламя в ней. Женевьева слишком хорошо помнила его объятия.
Она взмолилась о том, чтобы Майклу и Темкину хватило времени спрятаться.
Глава 5
Войдя в спальню, Тристан осмотрелся: время от времени он бросал взгляды и на спутницу. Женевьева не сомневалась, что Тристан проверит, нет ли кого-то в комнате. Она нервничала, потому что Тристан заметил ее усмешку. В комнате никого не было, и все же он ожидал нападения.
Сложив руки за спиной, Тристан начал расхаживать по спальне, поражавшей воображение, как и весь замок Иденби.
В центре просторной комнаты на возвышении стояла широкая кровать. Полог и занавески, привязанные лентами к резным столбикам, были сшиты из дорогой парчи – желтой и зеленой. Изголовье кровати, украшенной резьбой, представляло собой настоящий шедевр. На нем была изображена сцена охоты – мчащиеся лошади, всадники в развевающихся плащах, ястребы и соколы с расправленными крыльями.
За кроватью, в уютном уголке, находился большой камин, особенно манивший к себе в прохладный день. Перед огнем стояли кресла с изогнутыми ножками. Здесь хозяин замка мог неспешно беседовать со своей женой или потягивать подогретое вино, глядя на огонь.
Стены спальни были побелены, дальнюю украшала роспись, подобная рисункам на гобеленах. Узкие высокие окна напоминали бойницы, но каменные карнизы создавали впечатление изящества и красоты. Вдоль стен стояли сундуки, у самой двери разместился массивный дубовый шкаф, а рядом с ним, между двумя сундуками – изящный резной дубовый туалетный столик с аккуратно разложенными на нем серебряными гребнями, костяными шпильками и флаконами. Здесь же Тристан заметил умывальник с расписным кувшином и тазом; на сиденьях стульев лежали мягкие подушки.
Тристан понял, что Женевьева Иденби привыкла к роскоши. Впрочем, каждая вещь здесь свидетельствовала о достатке и власти. Замок, построенный на вершине скалы, мог выдержать любую, даже самую ожесточенную атаку. Проезжая мимо внутренних укреплений замка, Тристан догадался, почему его обитатели так упорно не желали сдаваться. Они были вполне способны постоять за себя. Еще бы, ведь толщина стен замка достигала шестнадцати футов! Разрушить такую преграду немыслимо. Помимо каменных башен и стен, он увидел в замке множество деревянных построек: казармы для воинов, дома и мастерские кузнецов и ремесленников, кухни, покрытия над глубокими колодцами Над каменными стенами возвышалось семь оборонительных башен, а еще одна стена – из другого камня, сложенная в другое время, – окружала крестьянские дома. Осмотреть главную башню замка Тристан еще не успел. Он побывал лишь в большом зале и вот теперь – в спальне хозяйки, но ему уже было ясно: этот замок построили не только для удобства, но и для защиты. Старик сэр Хамфри рассказал Тристану, что часовня, прилегающая к большому залу, – настоящее произведение зодчества, с высокими витражными окнами, огромными арками, красными бархатными шторами, мраморным алтарем и громадной резной панелью с изображением святого Георгия, побеждающего дракона.
«И все это принадлежит мне», – вдруг с ликованием подумал Тристан. Вот она, награда! Замок перейдет к нему по закону, как только Генрих станет королем.
Однако радость сменилась привычной болью, и такой острой, что, будь Тристан один, он застонал бы. С какой радостью он отдал бы Иденби и все остальное за то, чтобы вернуть прошлое! Если бы Тристан мог отвоевать то, что принадлежало ему, спасти Лизетту…
Ему ничего не надо. Он не стремился подчинить себе этих людей, не желал им зла, не хотел видеть вокруг смерть. Но мысль завоевать замок Иденби казалась Тристану заманчивой. Появись у него новый дом, ему не пришлось бы возвращаться на север, в Бедфорд-Хит, туда, где погибла Лизетта.
Поэтому неприступная крепость на берегу моря была для пего желанной добычей. Здесь он мог бы жить, пожалуй, даже обрести покой. Тристан не сомневался, что Генрих выиграет борьбу за престол, а народ вскоре привыкнет к нему и смирится. Люди ко всему привыкают. Тристан не убивал Эдгара – тот погиб в бою, отстаивая свои убеждения. Благородная; смерть. А что касается дочери Эдгара…
Тристан стиснул зубы, и с внезапным отвращением уставился на женщину, молча стоящую рядом. Ее серебристые глаза блестели упрямо и вызывающе, но нежности в них не было, и даже когда голос Женевьевы звучал сладко, слова жгли, как каленое железо. Эту редкостную красавицу природа одарила невероятным изяществом и грацией. Волосы она не заплела и не уложила, и они рассыпались по плечам, обещая неведомое блаженство. Тем не менее Тристан до сих пор считал, что ей нельзя доверять. Он видел, что она нервничает: пальцы ее были стиснуты так, что костяшки побелели. Но, судя по тому, как высоко Женевьева держала голову, гордости и надменности у нее ничуть не убавилось. Пламя тлело в ее серебристых глазах под длинными ресницами. Нежные щеки слегка разрумянились. Несмотря на вызывающую манеру держаться, она была порядком смущена.
Тристану хотелось дать этой особе пощечину, чтобы не видеть больше холодного вызова и надменности в ее глазах, и вместе с тем он жаждал нежных и страстных прикосновений, мечтал насладиться ее прелестью и забыть о боли. Ему не терпелось проверить, прав ли он был, заподозрив, что в этой женщине таится неистовая страсть.
Жаль, что ей нельзя доверять. Какая досада, что она так двулична! Тристан уже предупредил Джона о возможной опасности и отослал половину капитанов отрядов назад к воинам – на случай нападения. Женевьева завораживала его, манила к себе. Он не знал, что ощутит в ее объятиях и сумеет ли овладеть ею… Да, сумеет.
«Если вы так настаиваете, миледи, я согласен. И все же дам вам последний шанс расторгнуть нашу сделку».
– Вам… нравится здесь? – спросила Женевьева.
– Очень. – Тристан подошел к креслу у камина и сел, опустив локти на резные подлокотники и сложив ладони в молитвенном жесте. Он слегка постукивал указательными пальцами по губам. Расположившись спиной к камину, Тристан мог следить и за Женевьевой, и за дверью спальни. Он запер ее изнутри, но пустота в спальне насторожила его. Тристан сидел неподвижно, не сводя с Женевьевы прищуренных черных глаз. Чем дольше он оставался в такой позе, тем сильнее сжимались пальцы Женевьевы. Наконец она не выдержала и снова заговорила:
– Милорд, вам наверняка не терпится избавиться от доспехов. Разве удобно сидеть, если на поясе висит меч?
– Мой меч? – удивился Тристан. Он настолько привык к нему, что не замечал мерных ударов ножен по ноге. – Это почти часть меня.
Женевьева смутилась и прикусила нижнюю губу мелкими перламутровыми зубами.
– Он беспокоит вас? – небрежно осведомился Тристан.
– Да. – Она мило улыбнулась, но не подошла ближе. Казалось, девушка не прочь пококетничать, но боится пробудить в собеседнике зверя.
– Почему же?
– Видите ли, лорд Тристан. – Она наивно захлопала ресницами. – Меч – боевое оружие, он напоминает о крови и смерти. Возможно, именно им был убит…
– Я не убивал вашего отца, миледи, – перебил ее Тристан. – Я сразу понял бы, что мой противник – хозяин замка, но этого не случилось. Я не видел его герба, стало быть, мои руки чисты.
– Но вы объявили ему войну…
– Нет, я пришел просить еды и ночлега! Только и всего. Затем я вернулся и потребовал, чтобы он отказался от присяги на верность, которую дал убийце короля. Однако Эдгар не сделал этого. Как и подобает рыцарю, он погиб в бою, вот и все.
Пламя гнева взметнулось в глазах Женевьевы, розовые губы побелели и сжались в прямую линию. Тристан приподнял бровь, удивляясь, куда девалось притворное смирение его собеседницы. Он любезно улыбнулся, и Женевьева опустила ресницы, а когда заговорила вновь, ее голос звучал вполне беспечно:
– Милорд, ваш меч внушает мне опасения. Я боюсь за себя…
– Я не воюю с женщинами.
– Но я же сторонница Йорков. – Женевьева подошла ближе к нему.
– И все-таки мне незачем убивать вас.
– В таком случае… – Она осеклась, глубоко вздохнула и нетерпеливо спросила: – Тогда почему же вы просто сидите? Вы привели меня сюда…
– Вы взволнованы, леди Женевьева? Неужели так стремитесь поскорее отдаться мне?
– Я стремлюсь покончить со всем этим!
– Как вы сказали? – Тристан умело изобразил обиду и удивление.
– Я…
– Если вы не рветесь ко мне в объятия, миледи, тогда ступайте.
– Что?! – ахнула она, изумленная его словами. – Я только хотела сказать… видите ли, я и вправду взволнована… Мне еще… – Она осеклась. Чем больше времени проходило, тем быстрее нарастал страх. Ей казалось, что над головой рокочет гром, хотя небо за окном было ясным. Тристан вел себя совсем не так, как предполагала Женевьева, она просчиталась. Будь этот человек очарован ею, он охотно снял бы меч и не стал осматривать комнату. Прежде она боялась, что не сумеет защититься, пока не подоспеет подмога, но Тристан к ней и пальцем не прикоснулся. Он казался невозмутимым.
Тристан был невозмутим, а вот она дрожала под его пристальным взглядом. От этого лукавого и настороженного взгляда предательский холодок пробегал по спине Женевьевы и сворачивался в тугой клубок внизу живота. Тристан сидел совсем рядом, и теперь вместо безликого ненавистного врага перед ней был живой человек. Женевьева не сожалела о том, что он умрет, но сомневалась, справятся ли с Тристаном ее слуги. Надо убедить его снять меч, и поскорее.
Он вновь улыбнулся – отчужденно, издевательски, и Женевьева осознала: Тристан презирает ее, угадав, что за внешней приветливостью кроется неукротимая ненависть.
И все-таки он не прибег к грубой силе, а позволил ей уйти. Вот если бы Тристан оказался жестоким, уродливым чудовищем, она возненавидела бы его по-настоящему и не приняла от него никаких подачек. Тогда ей не пришлось бы признаваться себе в том, что он немыслимо притягателен.
В этот момент взгляд Тристана стал особенно проницательным. Женевьева с трудом сглотнула, силясь представить себе умирающего отца. Опасаясь потерять самообладание, она хотела выбежать из комнаты, но не могла позволить себе этого. Поступив так, она предала бы самых верных своих сторонников. Если она уйдет отсюда, Тристан де ла Тер вскоре обнаружит Майкла и Темкина и убьет их.
– Куда завели вас мысли? – вдруг спросил он, должно быть, заметив страх Женевьевы. Тристан поднялся, и она попятилась, содрогнувшись от вида перекатывающихся под рубашкой мускулов.
«Все повторится», – в панике думала девушка. Он схватит ее за плечи, притянет к себе и обожжет рот своими губами. Ощутив его прикосновение, она вновь задрожит и растает, как масло в огне. Ей не хватит сил даже на то, чтобы удержаться на ногах, не говоря уже о борьбе. И даже когда все будет кончено, на ее губах навечно останется клеймо его поцелуя…
Но Тристан не подошел к Женевьеве. Облокотившись на каминную полку, он уставился в огонь.
– Вы на редкость загадочное существо, леди Женевьева. – Тристан так неожиданно окинул ее взглядом, что она чуть не вскрикнула. – Хотел бы я знать, что движет вами?
