Текст книги "Запоздалая свадьба"

Автор книги: Шарлотта Хьюз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Шарлотта Хьюз

Запоздалая свадьба

Пролог

Шейд-Три, Флорида, июль 1980 года

Туман постепенно поднимался, густой серой пеленой окутывал сознание, вызывая чувство опьянения и отрешенности от окружающего мира, унося боль и оставляя ощущение легкости.

Его окружала тьма, но звуки он слышал. Среди них выделялся громкий, раскатистый голос отца, отдававшего распоряжения направо и налево, затем чей-то мягкий голос, который его успокаивал, уверяя, что все будет хорошо.

Как долго он пролежал в этом апатичном, похожем на сон состоянии, ему было неизвестно.

Только однажды семнадцатилетний Скотт Баффорд неожиданно проснулся.

– Господи, Маджи, он пришел в себя! – воскликнула женщина, очевидно медсестра, поскольку была одета в белое. – Мистер Баффорд, ваш сын пришел в себя! Надо скорее сообщить об этом доктору.

И она выбежала из палаты.

Обри Баффорд, массивный, внушительного вида человек, двигался неторопливо, главным образом потому, что торопиться ему не было нужды. Он был богат и привык, что за него суетятся и торопятся другие, но в тот день он буквально вскочил с кресла, в котором дремал, и в одно мгновение оказался у больничной койки сына.

– Скотт, ты пришел в себя. Мальчик мой, ты напугал меня до смерти. Твоя бедная мама сама не своя. Врач почти уже месяц ежедневно посещает дом, беспокоясь о ее состоянии.

Месяц? Скотт Баффорд попытался приподнять голову, но ему не позволила сделать этого сильная боль. Возникло ощущение, что кто-то вонзился острым ножом в затылок. Он перевел взгляд на свое тело и увидел, что оно почти сплошь покрыто бинтами.

– Где я? – спросил он, с трудом шевеля губами из-за тугой повязки, сковывавшей подбородок, и тут же понял, что голова и лицо тоже забинтованы.

– В городской больнице Шейд-Три, – сказал Обри. – Ты попал в автомобильную аварию. Разве не помнишь? Пьяный шофер врезался в твою машину. Он умер на месте. – В голосе отца прозвучало нескрываемое удовлетворение.

Скотт попытался припомнить, что произошло до того, как его поглотил туман. Воспоминания возвращались медленно: большой голубой «Бьюик» выскочил с полосы встречного движения и устремился прямо на его машину. Паника охватила его.

– Люси? – спросил он.

– С ней все в порядке, сын. Ты успел крутануть машину вправо, и она избежала серьезных повреждений. Несколько переломов, но ничего более опасного. Она уже выписалась из больницы.

– А что… с ребенком?

Обри взял руку сына и крепко сжал ее.

– Ребенка не удалось спасти, Скотт. Он родился мертвым.

Боль, наполнявшая каждую клеточку израненного тела, на мгновение отступила после этих слов. Душевная боль оказалась куда сильнее физической. Слезы наполнили его глаза. На минуту он отвел взгляд от отца.

– Насколько… сильно… я пострадал?

– Трудно сказать, сынок. Мы было уж подумали, что ты никогда не выйдешь из комы. – Он помолчал. – Больше всего пострадало твое лицо, но теперь не о чем беспокоиться. Я собрал лучших хирургов – специалистов по пластическим операциям, каких только можно заполучить за деньги. Они с первого же дня работали над твоей мордашкой. Господи, сынок, к тому времени, когда они все закончат, девчонок от тебя палкой не отгонишь. Что касается остального, то тебя сразу прооперировали, чтобы устранить внутренние повреждения. Конечно, у тебя были переломаны кости и поврежден позвоночник, хотя спинной мозг не пострадал, благодарение Господу. Уже то, что ты вышел из комы и понимаешь, кто ты такой, значит чертовски многое.

– Люси навещала меня? – спросил наконец Скотт.

Обри вздохнул и провел рукой по бровям, словно вытирая пот, хотя в палате было совсем не жарко. Знойно и душно было только на улице.

– Люси уехала из города, Скотт. Я, правда, не хотел сообщать эту новость так сразу, особенно после всего, через что ты прошел.

Уехала из города? На этот раз Скотт сумел приподняться.

– Ты хочешь сказать, что она уехала из Шейд-Три? – недоверчиво спросил он.

– Лежи спокойно, – сказал отец, осторожно укладывая сына на подушку.

Скотт непонимающим взглядом смотрел на отца. Люси уехала? Не попрощалась? Оставила его в таком состоянии и уехала?

– Куда? – едва слышно прошептал он.

– Не знаю, – сказал Обри и помолчал. – В конце концов ты должен знать правду, мой мальчик. Она вытрясла из меня уйму денег. Думаю, она воспользовалась ситуацией как возможностью начать новую жизнь, выбравшись из города и покинув свою поганую семейку. В общем-то, я ее не осуждаю. Все знают, что за пьянчуга ее отец. И нищий в придачу. Ничего удивительного. Я слышал истории…

Скотт не слушал отца. Мысль, что Люси Одам, его Люси, могла бросить его, пока он лежал при смерти, была непереносима. В конце лета они собирались пожениться. К этому времени им обоим исполнилось бы восемнадцать лет, и разрешения на брак от родителей уже не понадобилось бы.

К тому же они ждали ребенка.

Скотт закрыл глаза, желая только одного: забыться и умереть. В глубине души он чувствовал себя так, будто уже умер.

1

Шейд-Три, Флорида, январь 1996 года

Из алькова церкви, где происходила поминальная служба, Люси Одам последовала за группой присутствующих на похоронах, направлявшейся на небольшое кладбище, расположенное неподалеку. День был холодный и серый, в воздухе стоял густой туман.

Подходящий день для похорон.

Гроб был металлический и выглядел дешевым. Люси знала, что мать заказала все необходимое для похорон на сумму не меньше, чем в две тысячи долларов, и еще долго будет ежемесячно выплачивать этот долг. Только место на кладбище, где будет покоиться Дарнел Одам, досталось бесплатно, потому что его жена всю жизнь посещала баптистскую церковь.

Увидев, как спокойно держится мать, и убедившись, что глаза у нее сухие, Люси была ей от души благодарна. Лоретта Одам в свои пятьдесят с небольшим лет выглядела намного старше. С возрастом она опустилась. Одета неряшливо, туфли давно не видели щетки, когда-то красивое лицо расплылось, волосы нуждаются в окраске и укладке.

Люси почувствовала, как кто-то потянул ее за рукав пальто. Ее пятнадцатилетняя дочь наклонилась к ней и шепнула:

– Мам, я замерзла.

– Знаю, дорогая, – шепнула Люси ей в ответ, мысленно моля Бога, чтобы они не подхватили простуду от долгого стояния на холоде. К вечеру температура воздуха понизилась, и их легкие пальто уже не согревали. – Застегни верхнюю пуговицу, – сказала она Келли. – Это не должно занять много времени.

«Бог мой пастырь…»

Ее отца предавали земле, а Люси стояла, не испытывая никаких чувств, словно оцепенев. Порывы ветра развевали ее светло-каштановые волосы, закрывая лицо.

Она взяла мать за руку, посмотрела на священника. За годы ее отсутствия в городе преподобный Снодграсс сильно постарел. «Слишком много похорон и ночных бдений у постели больных», – подумалось ей. Она припомнила те времена, когда он приходил к ним домой, пытаясь убедить Дарнела посещать церковь. Отец пригрозил, что убьет священника, если тот переступит еще хоть раз порог его дома.

«И я обрету покой в обители Божьей навеки. Аминь!»

«От этого всем станет легче», – подумала Люси.

Люси не переступала порог родного дома пятнадцать лет. В свое время ее мать тщательно следила за домом, но сейчас он выглядел запущенным и неприглядным. Остановив машину на подъездной дорожке перед обшарпанным домишком матери, она почувствовала, что Келли разочарована не меньше ее.

– Я должна называть ее бабушкой? – спросила дочь.

– Знаю, поначалу это будет для тебя непросто, но скоро привыкнешь.

Мелкий моросящий дождь внезапно перешел в ливень. Люси и Келли выскочили из машины и побежали к дому, на пороге которого стоял член церковной общины и приветствовал пришедших на поминки.

– Должно быть, вы дочь Лоретты, – сказал он, протянув ей руку для рукопожатия. – А это прелестное создание – Келли. В кухне вы найдете чем закусить.

Люси была удивлена, что он знает, кто они такие. За все пятнадцать лет она ни разу не встречалась с матерью и не поддерживала с ней никаких контактов, если не считать поздравительных открыток без обратного адреса, которые посылала ей к дню рождения и на Рождество. Лишь два дня назад директор похоронного агентства позвонил в больницу, где она работала, и сообщил ей, что отец умер от цирроза печени. До этого звонка она даже не знала, что отец серьезно болен.

Пьянство в конце концов доконало его.

В доме было тепло, в маленькой кухне толпились люди, приодевшиеся по случаю похорон. На столе было расставлено столько закуски, что ее хватило бы для целого города.

– Поешь что-нибудь, – шепнула Люси Келли, – а я пойду проверю, как чувствует себя бабушка.

Быстро пройдя по коридору, Люси остановилась перед комнатой матери и осторожно постучала. Услышав за дверью приглушенный звук, она вошла. В комнате было темно, но она разглядела мать, лежавшую на кровати в платье, но без туфель.

– Ты поела, дорогая? – спросила мать. – Я представить себе не могла, что ты такая худая. Верно, ты из тех женщин, что питаются одними салатами.

– Поем попозже, – сказала Люси.

Она подошла к кровати и включила стоявшую на тумбочке лампу, чтобы получше разглядеть мать.

– С тобой все в порядке?

– О да, мне уже лучше. Видимо, последние несколько ужасных дней сказались на мне. Вообще-то, тяжело мне было все последние месяцы. Болезнь отца да все эти хлопоты… Знаешь, он ведь до самого конца не хотел ложиться в больницу. Говорил, что предпочитает умереть на своей кровати. Думаю, все это и отразилось на мне.

Люси не находила ничего странного в том, что отец предпочел провести оставшиеся дни жизни дома, где за ним круглосуточно могла заботиться жена, а не чужие люди, пусть даже и профессионалы. Неудивительно, что мать выглядела такой измученной.

Люси заметила стоявшие на тумбочке пузырьки с лекарствами.

– Что это за лекарства? – спросила она и взяла один из пузырьков.

– Вот тебе раз, Люси, – сказала мать со смешком. – Ведь ты медсестра и легко можешь определить, что это за лекарство. Но я так рада видеть тебя и Келли, и давай не будем сейчас говорить о болезнях и лекарствах.

Люси настороженно посмотрела на мать.

– Откуда ты знаешь, что я медсестра?

– Я нанимала человека, чтобы разыскать тебя. Пару месяцев тому назад, когда отцу стало совсем плохо. Потратила на это все свои сбережения, но, думаю, сделала это не напрасно. Хоть смогла увидеть свою внучку. Келли такая красавица. Точная копия отца. Говоря откровенно, он…

– Мне бы не хотелось говорить о Скотте, мама. Давно ли у тебя диабет?

– О Боже, многие годы. Да это и неважно, – сказала Лоретта, махнув рукой. – У моей матери был диабет, и, в свою очередь, ее мать страдала тем же. Вполне естественно, что и у меня он есть.

– Ты принимаешь инсулин?

– Лишь изредка. Слава Богу, лекарства хорошо помогают. Иногда, правда, бывают приступы, особенно тогда, когда забываю поесть или переутомлюсь.

– А ты все еще работаешь? – Люси знала, насколько изнурительной была работа на заводе по производству апельсинового сока, где мать проработала двадцать пять лет.

– О да, с работой я вполне справляюсь. Пару лет назад они перевели меня на работу в контору, а там намного легче. Все не так уж плохо, – улыбнулась Лоретта.

Люси присела на край кровати и взяла мать за руку.

– Ты прекрасно понимаешь, что усугубляет болезнь, – сказала она напрямик.

– Конечно. Я чересчур полная. Каждый раз на приеме у врача меня постоянно упрекают в этом.

– Теперь, когда Дарнел умер, у тебя будет больше времени, чтобы заняться собой.

Лоретта тяжело вздохнула.

– Не знаю, Люси. Думаю, мне просто не хватает стимула, – призналась она.

– А что, если речь идет о жизни или смерти? – спросила Люси осторожно.

Мать пожала плечами и покачала головой. И тут Люси поняла, что мать столько лет заботилась о муже, забывая о себе, что теперь не знала, как начать заботиться о себе.

Как пятнадцать лет назад, так и теперь Люси не могла понять, почему ее мать терпеливо выносила Дарнела Одама. Конечно, в любой книге по проблемам семьи можно было найти ссылки на взаимозависимость и природный женский инстинкт, но все эти доводы не могли убедить Люси, когда она в семнадцать лет решилась покинуть родителей, имея на руках новорожденного ребенка.

Обри Баффорд заставил ее воплотить это решение в действительность.

– Мама, я хочу, чтобы ты поехала со мной и Келли в Атланту, – сказала Люси. – Я не могу оставить тебя здесь одну.

Лоретта удивленно посмотрела на дочь.

– Здесь я родилась и выросла, здесь моя церковь и друзья. И кроме того, я и пяти минут не выдержу в большом городе.

Люси признавала правоту матери, но не меньше четверти часа спорила с ней, пока не сдалась. Наконец она встала, решив проверить, что делает Келли.

Она нашла свою дочь в столовой, играющую в карты с тем человеком, что встретил их на пороге дома.

Проходя мимо кухни, Люси заметила, что женщины, помогавшие матери на похоронах, теперь занимаются уборкой и моют посуду.

– Я хотела бы отнести маме что-нибудь поесть, – сказала она, входя на кухню.

Седовласая женщина, стоявшая у мойки, обернулась и улыбнулась:

– Мы обо всем позаботились. Я приготовила тарелку с закуской для вас и для Лоретты. Она стоит на плите.

Люси развернула фольгу, прикрывавшую тарелку, и нахмурилась, увидев, что на ней лежит. Толстые куски жирной ветчины, запеченный картофель, тушеная капуста с кусочками свинины, а кроме того, несколько маринованных зеленых помидоров и большой кусок хлеба.

«О Боже! – подумала она, – если мать выживет после этого, то ей уже ничего не страшно».

– Что-нибудь не так? – спросила одна из женщин.

Люси через силу улыбнулась.

– Нет, все в порядке. Я вот только не могу решить, чем бы мама хотела все это запить, – сказала она.

– Я уже налила ей стакан чая со льдом.

Люси отнесла тарелку и стакан в комнату матери.

– Я принесла тебе поесть, – сказала она, протягивая матери тарелку. – Но хочу сразу предупредить, что с завтрашнего дня ты должна покончить со всем жареным и жирным. Утром же схожу в магазин и куплю что-нибудь диетическое.

Лоретта, казалось, ничуть не удивилась такой перспективе.

Проводив последних гостей, Люси показала Келли спальню, где им предстояло провести ночь.

– Когда-то это была моя комната, – сказала она, отметив про себя, что обстановка совсем не изменилась. Только теперь здесь царили пыль и запустение.

– Надеюсь, ты не будешь возражать, что мы будем спать вместе. В доме лишь две спальни.

Келли было не до возражений, она была рада, что может наконец лечь в постель. Переодевшись в ночную рубашку, она скользнула под одеяло и свернулась калачиком.

– Ты жалеешь, что уехала отсюда? – спросила она, зевая.

Люси на минуту опешила, не зная, что ответить дочери. Казалось, это было так давно, словно в другой жизни, когда она стояла у больничной койки впавшего в кому Скотта Баффорда. Она до сих пор помнила опустошенный взгляд его отца в ту минуту, когда сестра с большой неохотой вкатила ее коляску в палату Скотта, и то только после того, как Люси пригрозила, что сама доберется до его палаты, даже если ей придется сделать это ползком.

– Врачи полагают, что он не доживет до завтра, – сказал тогда Обри Баффорд безжизненным голосом. – Они даже спрашивали меня, не отключить ли систему жизнеобеспечения. Поэтому я хочу провести последние часы с сыном наедине.

Люси казалось, что все происходящее – это только кошмарный сон. Ее левая рука была в гипсе, а тело от талии до шеи забинтовано. То, что ребенок уцелел, было настоящим чудом, а решиться в одиночку родить его – подлинным подвигом для юной Люси. Но она решилась на это и отказалась от болеутоляющих средств, так как опасалась, что лекарства могут повредить будущему малышу.

– Я не собираюсь отходить от него, – сказала она твердо.

– Послушай, – сказал Обри, схватив ее за здоровую руку и зло прищурив глаза. – Завтра в это время мне придется отдавать распоряжения о похоронах моего мальчика. Я больше не желаю видеть тебя здесь ни одной минуты. Я предупреждал Скотта, что ты за штучка, но он не послушался меня. Я готов заплатить тебе, чтобы ты только убралась из города. Ты получишь достаточно денег, чтобы распрощаться со своим пьяницей-отцом раз и навсегда. Ты даже сможешь оплатить свое образование. У тебя нет выбора, Люси. Или ты уедешь, или я сделаю все, чтобы отобрать у тебя ребенка.

Последние слова Обри напугали ее, подталкивая к решению.

– Но что будет, если Скотт выживет? Что, если случится чудо, и он…

– Ты веришь в чудо не больше, чем я.

Она продолжала колебаться, а он смотрел на нее своим страшным взглядом.

– Давай договоримся: я пошлю тебе некролог, когда все кончится.

Люси предпочла бежать, чем остаться и потерять ребенка. В то время это решение ей казалось правильным, единственно приемлемым для напуганной семнадцатилетней девушки. Теперь, в тридцать два года, она чувствовала, что сумела бы постоять за себя и побороться с типом вроде Обри Баффорда.

– Мам, ты слушаешь меня? – спросила Келли.

Внезапно осознав, что дочь обращается к ней, Люси вздрогнула.

– Извини, малышка, что ты сказала?

– Я хотела узнать, можем ли мы навестить могилу папы. Раз уж приехали сюда.

Люси растерялась, не зная, что ответить. Она понимала, что поступила нечестно, солгав дочери о своих отношениях с отцом Келли. Она пошла на это, боясь, что Келли осудит ее за то, что родила ребенка вне брака. Поэтому она придумала историю о том, что они со Скоттом поженились, а вскоре он погиб в автокатастрофе.

Келли явно чувствовала, что ей больно говорить о нем, и редко задавала вопросы, на которые Люси не хотелось бы отвечать.

– Конечно, можем, дорогая, – сказала она наконец.

Поцеловав дочь в лоб и пожелав ей спокойной ночи, Люси поспешила выйти из комнаты и, осторожно ступая, прошла в гостиную.

В опустевшем доме было тихо. Ничто не нарушало мирную тишину. Такого никогда не было, пока был жив Дарнел. Она осмотрела комнату. Ковер протерся, мебель обветшала, краска на стенах поблекла и кое-где облупилась. Люси села в кресло-качалку – любимое кресло отца и задумалась над тем, что ей делать дальше.

Могилу Скотта Баффорда она не нашла. Больше часа Люси бродила по кладбищу в ее поисках, видела могилы нескольких поколений Баффордов, включая отца Скотта, умершего год назад, но последнего пристанища Скотта так и не обнаружила.

Люси попыталась припомнить, что сообщалось в некрологе. «Скотт Баффорд, семнадцати лет, скончался сегодня от увечий, полученных в автокатастрофе 3 июля 1980 года. Он будет погребен на кладбище Шейди Гарденс после частной панихиды в церкви. Родственники усопшего…»

Содержание некролога ничем не могло помочь. «Может быть, его кремировали?» – подумала она.

Дальше искать не было смысла, к тому же у нее в распоряжении было не так много времени, поскольку она сказала, что едет в магазин. Покинув кладбище, Люси села в машину, озабоченная и растерянная.

Она решила, что позже следует связаться с похоронным бюро и все выяснить.

«Как странно, – подумала Люси вечером, когда они с Келли готовились ко сну. – Вернуться в Шейд-Три оказалось совсем не трудно, зря я так боялась».

Теперь, когда Обри Баффорд и Дарнел умерли, все страхи остались в прошлом. Приехав в родной дом, она чувствовала себя ближе к Скотту, хотя и не нашла его могилу.

И тут она решила задать Келли вопрос, который мучил ее весь день:

– Что бы ты сказала, если мы ненадолго переехали бы в Шейд-Три? Мы действительно очень нужны бабушке.

Спустя две недели Люси и Келли приехали в Шейд-Три, прицепив к машине небольшой фургон со всеми своими пожитками. Лоретта, поначалу удивленная решением дочери, была сама не своя от радости и пригласила нескольких друзей-прихожан помочь разгрузить фургон. С их помощью они быстро справились с разгрузкой, сложив большую часть вещей в гараж, а самое необходимое перенеся в дом.

– Ты соблюдала диету все эти дни? – спросила Люси мать, когда они остались наедине.

– Конечно, дорогая.

Но когда Люси заглянула в холодильник, то увидела, что Лоретта почти не притронулась к тем запасам, что она сделала перед отъездом. Больше того, она сразу заметила, что дом блистает чистотой, какой она не видела и в больнице, в которой работала в Атланте. Такая работа была по силам целому взводу прислуги, а не больной матери. Это ее встревожило, но она решила ни о чем пока не расспрашивать.

В довершение всего Лоретта, взволнованная их приездом, засунула в рот целую горсть леденцов и прилегла на несколько минут, когда появились первые признаки приступа диабета. Люси строго-настрого запретила ей вставать с постели, а сама поехала возвращать взятый на прокат фургон.

Келли распаковывала свой чемодан и раскладывала свои вещи в их спальне, когда Люси вернулась домой.

– Как чувствует себя бабушка?

– Я заглядывала к ней пару раз. Кажется, с ней все в порядке, – сказала Келли.

– Пойду-ка я сама проверю.

Мать лежала в постели и читала Библию.

– Признайся честно, мама, все то время, что нас не было, ты приводила дом в порядок? – спросила Люси неодобрительно. – Не удивительно, что ты себя неважно чувствуешь.

– Не могла же я допустить, чтобы вы вернулись в такой грязный дом. Ты ведь знаешь, я всегда была аккуратисткой, но за время болезни отца все запустила.

Люси присела на край кровати.

– Сейчас меня больше волнует твое здоровье, а не чистота в доме.

Взяв с матери обещание хорошенько отдохнуть и не перегружать себя домашними делами, Люси переменила тему разговора.

– Приходила ли почта на мое имя? – Люси еще перед отъездом разослала в несколько мест прошение о работе вместе со своим послужным списком, чтобы не пришлось долго ждать ответов и поскорее найти работу. Она понимала, что чем быстрее найдет работу, тем меньше придется потратить своих скромных сбережений.

– Я положила письма на каминную доску в гостиной, – сказала Лоретта.

– Хочу взглянуть, нет ли там каких-нибудь предложений. Постарайся хорошенько отдохнуть, договорились? Обед я приготовлю сама.

Люси прошла в гостиную, где нашла несколько адресованных ей писем. Она стала нетерпеливо просматривать их.

В городской больнице вакансий не было, но администрация обещала внести ее имя в список соискателей на случай, если появится вакансия. Небольшая частная клиника наняла медсестру буквально накануне получения ее заявления, и они сожалеют, что не могут ей помочь. Единственный ответ, где сообщалось о возможности получить работу, пришел из частного санатория, расположенного на краю города. Им требовалась дипломированная сестра, а потому они предлагали позвонить им как можно скорее.

В половине восьмого утра в понедельник Люси была одета и готова отправиться на собеседование в санаторий. Встреча была назначена на девять утра, но перед этим ей предстояло отвезти Келли в школу и оформить все необходимые формальности. По дороге к школе они долго молчали.

– Что случилось, Кел? – спросила Люси, не выдержав молчания.

– Я нервничаю. Лучше бы мы никогда не приезжали сюда, – призналась дочь.

– Мы ведь уже обсуждали это, и ты обещала отнестись ко всему спокойно.

– Но, мам, здесь люди совсем не такие, каких я знала в Атланте, – пожаловалась Келли.

– Ну, может быть, тебе стоит быть немного снисходительнее к ним. Ведь ты можешь им казаться более развитой и раскованной, так как жила в большом городе.

– Ты так думаешь? – Келли притихла.

Когда полчаса спустя Люси покинула школу, то ей показалось, что дочь немного успокоилась и освоилась в незнакомой обстановке.

«Рестфул вэлли» находился на другом конце города и представлял собой просторное одноэтажное здание, окруженное тщательно постриженной лужайкой.

Люси встретила главная сестра Элис Блюм, и они сразу поладили друг с другом.

– Ваш послужной список производит хорошее впечатление, так же как и рекомендация, – сказала Элис. – Восемь лет работы в одной из лучших больниц Атланты. Как я вижу, вы поработали во многих отделениях, начиная с травматологии и кончая родильным.

– Да, я приобрела хороший опыт, – сказала Люси. – Кроме того, я довольно долго работала в отделении гериатрии, думаю, это пригодится для работы здесь.

– Мы рады, что вы теперь в нашей команде, – сказала Элис. – К сожалению, мы не можем платить вам зарплату, к которой вы привыкли, но обещаю, что попытаюсь как-то это компенсировать. Когда вы могли бы начать работу?

Люси решила, что более низкая зарплата все-таки лучше, чем вообще никакой.

– Если не возражаете, то уже завтра.

– Прекрасно. Мне надо успеть подписать ваше заявление у пары членов правления, но, думаю, это не вызовет никаких проблем. Я позвоню вам сегодня во второй половине дня. Не хотите ли перед уходом быстренько ознакомиться с нашим санаторием?

– С удовольствием.

В эту минуту в комнату вкатилась коляска, на которой восседала царственного вида особа в ярком халате. Она выглядела расстроенной, казалось, что пациентка вот-вот расплачется.

– Можете сделать мне прическу? – обратилась женщина к Элис.

– Прическу?

– Эта глупая девчонка из салона сегодня не явилась. Говорят, заболела. Я назначила встречу с ней на девять часов, чтобы уложить волосы и нанести макияж.

– В данный момент я занята, Наоми, – сказала Элис. – Возможно…

– Здесь все заняты, – завопила пациентка. – Подумать только, за те деньги, что я плачу за пребывание в этом санатории, невозможно найти никого, кто мог бы потратить на меня десять минут! – Ее лицо побагровело от ярости. – Не могу же я встретить сына в таком виде!

– Я могу сделать вам прическу, – предложила Люси. – Если Элис не возражает, – добавила она торопливо.

Элис выглядела удивленной.

– Пожалуйста, если хотите.

– Я буду только рада. Возможно, вы выберете время показать мне санаторий попозже.

Элис облегченно вздохнула.

– Наоми, позвольте мне представить вам Люси Одам. Надеюсь, она будет работать у нас сестрой.

– Одам? – Наоми нахмурилась, словно вспоминая. – Вы сказали «Одам»? Где я могла слышать эту фамилию?

– Люси совсем недавно приехала из Атланты, – сказала Элис и повернулась к Люси. – Это миссис Наоми Баффорд, – добавила она.

Люси словно онемела от удивления. Жена Обри Баффорда сильно постарела за прошедшие пятнадцать лет, но держалась по-прежнему величественно. Наконец Люси протянула ей руку, Наоми взяла ее, сжав в слабом рукопожатии. Казалось, ее тонкие пальцы с трудом удерживали на себе несколько колец с крупными бриллиантами.

– Рада познакомиться, миссис Баффорд, – с трудом проговорила Люси, стараясь придать голосу деловой тон. – Не покажете ли вы, где находится ваша комната?

Изо всех сил пытаясь сдержать охватившие ее чувства, Люси отвезла Наоми в ее комнату и остановила коляску перед туалетным столиком. Комната была обставлена белой мебелью в стиле королевы Анны, пол покрывал зеленовато-голубой ковер, на стенах висели подлинные акварели, выполненные в пастельных тонах.

– Не надо плакать, все будет хорошо, – успокаивающе сказала она. – Я мигом сделаю вам прическу.

Она была довольна, что Наоми не узнала ее, иначе между ними возникла бы неприятная напряженность. Когда она встречалась со Скоттом, Наоми относилась к ней с холодным безразличием, но Люси подозревала, что отец Скотта внушил жене отрицательное мнение о ней.

Наоми вытерла глаза.

– Вы не представляете, что значит быть старой и уродливой, при том что здесь никому нет дела до того, жива ты или умерла.

– Это неправда, миссис Баффорд. Здесь о вас заботятся. И вы вовсе не уродливы.

Люси взяла со столика отделанную серебром щетку для волос и принялась за дело. Волосы Наоми были длинными, с сединой, но местами сохраняли красивый золотисто-каштановый цвет. Она подумала о своей матери и о том, как отличалась ее жизнь от жизни миссис Баффорд. Хотя обе женщины были замужем за мужчинами крутого нрава, но Наоми не пришлось идти на такие жертвы, как ее матери. Конечно, она сочувствовала Наоми, потерявшей сына. Ни одной матери не пожелаешь перенести такую душевную боль. Но, по крайней мере, второй ее сын заботился о ней и навещал ее. Люси посмотрела на отражение женщины в зеркале.

– Как вы хотите уложить волосы? – спросила она как можно спокойнее.

– Просто соберите в пучок и заколите, – попросила Наоми. – Обычно я так укладываю волосы.

– Иногда новая прическа может поднять настроение, – улыбнулась Люси.

Она ловко свернула волосы в пышный пучок на затылке и закрепила его шпильками. Наоми осталась довольна результатом.

– Сын может прийти в любую минуту, – сказала Наоми. – Он заедет за мной, чтобы отвезти куда-нибудь позавтракать.

Наоми посмотрела на наручные часы, отделанные бриллиантами.

– О Боже! – Она откатила коляску от туалетного столика и встала. – Откройте побыстрее шкаф и достаньте костюм цвета само, – сказала она.

Люси удивленно уставилась на нее.

– Миссис Баффорд! У вас с ногами все в порядке?

– Да, но мои бедные старые кости не выдерживают длительных нагрузок, поэтому поторопитесь. У меня артрит, вы должны знать, что это такое.

Люси достала костюм и внимательно изучала Наоми, помогая ей одеваться. Она повидала немало пожилых пациентов, страдающих артритом, отчего их кости деформировались и в результате на теле появлялись искривления. Но Наоми выглядела прекрасно.

Раздался стук в дверь.

– Одну минуту, – отозвалась Люси.

– О, это мой сын! – всполошилась Наоми. – Скорее, застегните мне пуговицы. Подожди минуту, Скотт, дорогой! – крикнула она.

Люси не смогла скрыть замешательства. «Скотт, дорогой?» Уж не сошла ли с ума бедная женщина? Люси тряхнула головой. Нет, Наоми просто перепутала имена сыновей. С матерями такое иногда случается.

– Все в порядке, входи, милый, – позвала она.

Дверь открылась, и вошел Скотт Баффорд, выглядевший просто прекрасно для мужчины, которого Люси уже пятнадцать лет считала умершим.

Люси открыла рот, собираясь произнести его имя, но звук застрял в горле. В ушах у нее зазвенело, перед глазами все закружилось, а затем погрузилось в темноту.

Скотт увидел, что молодая женщина неожиданно стала падать, услышал испуганный вскрик матери и подхватил незнакомку до того, как она оказалась на полу. Ее тело в его руках было безвольным, как у тряпичной куклы. Он ошеломленно уставился на нее.

– Что за…

– Положи ее на кровать, – скомандовала Наоми. – Я принесу мокрое полотенце.

Скотт продолжал бессмысленно смотреть на лицо молодой женщины.

– Люси? – прошептал он.

Нет, этого не могло быть. Он коснулся ее щеки. Конечно же, это не видение. Но что делает Люси Одам в Шейд-Три, да еще в комнате его матери?

Люси не поняла, что с ней произошло, но когда открыла глаза, то увидела прямо перед собой озадаченное лицо Скотта Баффорда.

– О Господи! – воскликнула она, садясь и освобождаясь из рук мужчины, которого она столько лет считала умершим.

Наоми стояла за спиной Скотта с изумленным выражением лица, будучи не в силах понять, что происходит.