Текст книги "Подарок мертвеца"

Автор книги: Шарлин Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Вы должны быть осторожнее. Я скажу вам правду. Вы просто не знаете, что случилось… – произнес старик, а потом снова отключился.

– Вы слишком много выпили, – пробормотала я.

Толливер повесил пальто Фреда и осмотрелся по сторонам, чтобы понять, что еще мы можем сделать.

– Вот так, – сказал он. – Пошли. У меня такое чувство, будто я вломился сюда, настолько этот дом не для нас.

Я засмеялась.

Мы покинули спальню, оставив Фреда отсыпаться, и пошли обратно к кухне. Я невольно остановилась, когда мы проходили через гостиную. Она была такой красивой, выдержанной в темно-коричневых и медных цветах, здесь и там виднелись ярко-голубые пятна.

Я вздохнула и повернулась, чтобы посмотреть на огромное окно, выходящее на задний двор. Меня слегка удивило, что там нет пруда. Я решила, что это из-за увлечения Фреда садоводством. Когда Бен Моргенштерн рассказал мне, что Фреду нравится сад, я не воображала ничего подобного. Высокая красная кирпичная стена, окружавшая задний двор, была увита виноградными лозами, аккуратно подрезанными и подвязанными. Вдоль стены тянулась клумба с цветами, там было полно кустов и, вероятно, высажено много луковиц, которые расцветут весной и летом. Кроме того, в саду росло много цветов и кустов, очень похожих на сгруппированные столы и стулья в гостиной. Самые укоренившиеся кусты были высокими и густыми. Несколько клумб казались более новыми, потому что их кирпичные оградки были ярче, а растения на них – меньше.

Я смотрела на этот сад в ноябре, когда он не цвел, но все равно была глубоко впечатлена. Может быть, именно поэтому Фред держался за свой дом после смерти жены и дочери.

Сразу за окном, на украшенном флагами патио, я увидела на столе из кованого железа садовые перчатки, какие-то приспособления для опрыскивания и садовую шляпу. Все было аккуратно разложено, а лежащая рядом газета с сегодняшним числом показывала, что Фред работал в саду этим утром.

К столу была прислонена лопата, испачканная землей. Вскапывать новую клумбу в ноябре? Да он энтузиаст. Я подивилась, почему Фред не отряхнул лопату, раз все остальное было таким чистым. Может, когда он ее поставил, он собирался вскоре закончить работу.

Я знала о садоводстве не больше, чем об астрофизике, и пожала плечами. Может, ноябрь – подходящее время для вскапывания земли, с тем чтобы она дышала всю зиму, или есть другая тайная причина.

Справа от меня, там, где кирпичная стена встречалась со стеной гаража, стояли деревянные ворота. Я догадалась, что в эту дверь Фред мог вкатить свои садовые принадлежности, чтобы поместить их в хранилище для инструментов под навесом для автомобилей.

Толливер вытащил мобильник.

– Привет, Фелисия, – сказал он. – Это Толливер. Мне не нравится оставлять это послание на твоем автоответчике, но думаю, тебе лучше знать, что твой папа дома и ему не помешала бы компания. Он чувствовал себя больным, когда пришел повидаться с нами в «Кливленде», поэтому мы привезли его домой. Он казался очень расстроенным. Теперь он спит. – Толливер не попрощался, а просто закрыл телефон.

– Хорошая идея, – сказала я. – Фелисия должна приехать и проверить, как он. Интересно, часто ли они видятся при нормальном стечении обстоятельств? Оттуда, где она живет, сюда неблизкий путь, а работа у нее, видимо, очень хлопотливая. – Я не договорила. Мне следовало бы помолчать.

Толливер посмотрел на меня без выражения. Ему не хотелось говорить о Фелисии. Хорошо. Я поняла.

Последний взгляд, брошенный по сторонам, заставил меня чувствовать себя еще больше похожей на оборванного сироту из романа Диккенса. Мы ушли через кухню, заперев за собой заднюю дверь.

Учитывая холодную погоду, было не слишком удивительно, что мы не увидели ни души, выехав из гаража и двинувшись к концу улицы, чтобы повернуть направо. Оттуда мы поехали к более знакомой территории.

Нам пришлось остановиться у «Уолгринс» [39]39
  «Уолгринс» – сеть аптек в США и Пуэрто-Рико.


[Закрыть], чтобы купить всякой всячины, и заодно мы наполнили бак бензином.

Мы уже устали от еды, подаваемой в номер, не только от их меню, но и от дороговизны, поэтому неторопливо поели в обычном ресторанчике. Это было такое удовольствие – сделать что-то настолько обыденное и нормальное.

Мобильник не звонил, на стойке портье в отеле нас не поджидали послания, на нашем автоответчике не было сообщений, когда мы наконец вернулись в «Кливленд».

День промелькнул незаметно.

– Как считаешь, теперь, когда нас проверили, мы еще понадобимся здешней полиции? – спросила я. – Я думаю, нет. Знаю, в нашем расписании нет ничего до следующей недели, но мы могли бы покинуть Мемфис. Остановиться где-нибудь в более дешевом месте. Может, отправиться в Техас, чтобы посмотреть на баскетбольный матч Мариеллы.

– Мы должны остаться здесь еще на день-другой, – ответил Толливер. – Просто чтобы посмотреть, что будет.

Я прикусила губу. Мне хотелось откусить большой кусок Фелисии Харт, которую я винила в том, что Толливер предпочитает остаться. Я просто чувствовала: эта сука с самого начала водила Толливера за нос. А теперь, увидев дом, в котором она выросла, я в этом не сомневалась. В реальной жизни такие женщины не связываются с парнями вроде него. Он отрицал, что его с ней что-то связывает, но вот – мы в Мемфисе.

Зазвонил телефон.

Толливер устроил целое представление из того, чтобы ответить на звонок небрежно, но я видела, как он напряжен.

– Привет, – сказал он – Фелисия… О, и как он? Что? Хорошо, я приеду. – Брат послушал еще несколько секунд. Вид у него был несчастный и озадаченный.

– Но она… – Я могла бы ее убить.

Толливер прикрыл трубку ладонью и посмотрел на меня мрачно и обеспокоенно.

– Она хочет, чтобы мы вернулись в дом Фреда. Она говорит, у нее есть несколько вопросов насчет его состояния и о том, что сегодня случилось.

– Он пришел сюда пьяным, и мы отвезли его домой, – ответила я. – Что тут еще можно сказать? Ты можешь рассказать ей все это по телефону. Ты уже говоришь ей все это.

– Она уж слишком настойчива, – сказал Толливер.

– Я не хочу ехать. Если тебе надо поговорить с ней – езжай.

– Харпер здесь нет, – сказал брат в телефонную трубку. – Нет. Она на свидании. Какая разница с кем? Хорошо. Я скоро буду.

Он повесил трубку и пошел к себе в комнату за курткой, ни слова не сказав мне. Я скорчила рожу зеркалу на двери.

– Вот, оставь себе мобильник. – Толливер швырнул его на стол. – Я позвоню тебе из дома, если мне нужно будет что-нибудь рассказать. Скоро вернусь, – кратко сказал он и ушел.

Когда за ним закрылась дверь, в комнате стало очень пусто.

Я нечасто делаю это, но несколько минут я плакала. Потом вымыла лицо, высморкалась и с пустой головой и ноющим сердцем шлепнулась на диванчик для двоих.

С нами слишком много всего случилось за последние несколько дней.

Я вспомнила времена, когда искала Табиту Моргенштерн. Вспомнила ощущение затхлости в семье Моргенштернов, ощущение того, что они больше не смогут почувствовать ничего нового, ничего живого.

Они оправились, просто на удивление. Начали новую жизнь. Переехали в другой город, заново установили связи с семьей Джоэла, связи, которые никогда не рвались, так как Нэшвилл и Мемфис находились недалеко друг от друга. Виктор пошел в новую школу и нашел нового друга, Джоэл работал на новой работе, Диана устроила милый дом.

А теперь – что же будет? Конечно, Диана родит, и, вероятно, этот ребенок поможет им исцелиться. Вероятно, знание того, что случилось с Табитой, тоже поможет им исцелиться. Со временем Виктор, вероятно, поделится своим большим секретом с родителями, и, может быть, они поймут.

Должно быть, трудно иметь дело с таким отцом, как Джоэл. Он просто… выдающийся человек. Хоть он и не затронул мою душу, я видела, как он красив, умен, женщины обожают его. Я видела также, что он в особенности любит одну женщину, любит ее преданно, но если бы я каким-то образом не приобрела иммунитета к магии Джоэла, то, возможно, не смогла бы этого понять.

Я гадала: как часто ему приходилось осаживать других женщин, имевших на него серьезные виды, сколько горящих взглядов он не возвращал просто потому, что, похоже, не сознавал собственной притягательности?

Я попыталась вспомнить, что сказал о нем этим утром Фред, первый тесть Джоэла. Что-то насчет замужества Уитни? Он сказал что-то вроде: «Мне никогда не следовало позволять Уитни выходить за него замуж. Он не ее поля ягода».

А еще он сказал: «Диане не следовало выходить за Джоэла». Почему Фрэнк так считал? Ведь ясно было, что Джоэл обожает Диану.

Я села на пол, чтобы сделать упражнения для ног, и, занимаясь этим, непрерывно размышляла.

Что было не так с Джоэлом, раз Фред не одобрял его женитьбы на Уитни Харт? Знал ли Фред что-то плохое о Джоэле или их брак оказался неудачным? Но все, что я слышала и читала о первой женитьбе Джоэла, подчеркивало, какими близкими были их отношения, как убит он был, когда Уитни умерла. А потом, меньше чем через два года, он женился на Диане. Казалось, этот брак тоже был удачным, по крайней мере, насколько я могла судить.

Похищение Табиты сломало бы и более слабые узы. Я неоднократно читала, что смерть ребенка часто приводила к тому, что супружеские пары расставались, по множеству причин.

Учитывая спор, который случился у Дианы с дочерью перед тем, как Табита исчезла, многие мужья на месте Джоэла нашли бы причину, чтобы обвинить во всем Диану, решив, что тот спор имел прямое отношение к исчезновению Табиты. Но Джоэл был преданным человеком. А Диана, наверное, никогда не думала оставить Джоэла из-за того, что его любили женщины.

Женщины любили Джоэла. У Фреда Харта был «лексус», точно такой, как у Джоэла.

Я села и уставилась в пространство, лихорадочно размышляя.

Глава девятнадцатая

Мне повезло, что я вспомнила дорогу к дому Фреда Харта, потому что водитель такси совершенно не знал Джермантауна. Он высадил меня в квартале от нужного места, а я заплатила ему чуть ли не маленькое состояние. Таксист рванул с места – вероятно, ему не терпелось вернуться в знакомый мир.

Я оделась в черное и накинула на голову черный капюшон – весьма разумно в холодную погоду. А еще я натянула перчатки.

Вдали от магистралей ночь была тихой и неподвижной. Здесь, в пригороде, почти все сидели по домам в такую морозную ночь. Горели огромные камины, в печах готовилась вкусная еда, горячая вода нагревала тысячи душевых и ванн. Внутри все имелось в достатке, чтобы создать идеальный комфорт для живущих в этих домах.

Однако Фред потерял жену, одну из дочерей и внучку. Ничто не может помешать трагедии посетить ваш дом. Каким бы огромным ни был ваш дом, ангел смерти не пролетит мимо, не тронув вас.

Я подкралась к гаражу, находившемуся сбоку от дома. Там стояла наша машина, машина Фреда и еще одна, должно быть принадлежавшая Фелисии. Я молча перебежала по белому бетону к деревянным воротам в кирпичной стене и осторожно повернула ручку. Дверь была заперта. Проклятье.

Я посмотрела на кирпичную стену. В ней имелась брешь – часть ажурной кладки кирпичей. Я сделала глубокий вдох, поставила носок правой ноги, обутой в спортивные туфли, в эту маленькую дыру, и потянулась вверх. Сперва у меня ничего не получилось. Слабая правая нога не держала меня. Поэтому я поставила вместо нее левую ногу и, решительно сжав губы, снова потянулась вверх. На этот раз я обеими руками уцепилась за верх стены.

Я была очень близко от ворот в углу, образованном кирпичной стеной и стеной дома, и меня можно было увидеть только из гостиной, если бы кто-нибудь встал прямо у окна и выглянул наружу.

Было темно, и на эту часть стены не падал свет из комнат. Я замерла, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце. Сделала глубокий вдох, потом другой.

Растянувшись во весь рост на узкой стене, я рискнула передвинуться настолько, чтобы посмотреть вниз. Было трудно рассмотреть то, что находилось прямо подо мной, я разглядела только, что там что-то растет. Похоже, мне придется упасть в кусты роз, но такая уж была им уготована судьба.

Как оказалось, мое приземление принесло вреда больше мне, чем розам. Толстый стебель в середине неистово ткнул меня в бедро, я была уверена, что он прорвал брюки и кожу под ними. Но я не могла издать ни звука. Прикусив губу, я стала выбираться из кустов.

Спустя секунду, собравшись и не обращая внимания на пульсирующее болью бедро, я сошла с мягкой клумбы и, перешагнув через кирпичный бордюр, ступила на траву. Земля была влажной от вчерашнего дождя, и я знала, что перепачкалась грязью. Присев на корточки, я стала продвигаться к огромному венецианскому окну. В доме горел свет.

Фелисия, слава богу, стояла спиной ко мне, лицом к Толливеру. Брат, стоявший перед ней, поднимал руки вверх.

Дела плохи.

Это означало, что Фелисия держит пистолет.

Плохо было и то, что Фелисия была вся в крови. Ее белые брюки были в темных пятнах… Как обстояло дело с темно-зеленым свитером, я не могла сказать.

Неподалеку находилась раздвижная стеклянная дверь, но я не знала, заперта она или нет. Если Фред работал в саду этим утром, он мог оставить ее открытой. Или мог машинально ее запереть, прежде чем отправиться в наш отель, чтобы отдать нам вознаграждение. Раньше я не догадалась проверить ту дверь.

Она была закрыта. Конечно же, закрыта.

– Почему он меня не любит? – завопила Фелисия так громко, что я ясно расслышала ее через стекло. – Почему, к дьяволу, он меня не любит?

Она говорила не об отце. Она имела в виду Джоэла, конечно. Все случилось из-за Джоэла.

– Они будут обвинять тебя, – сказала Фелисия. – Они будут обвинять тебя, и у меня появится еще один шанс. – Она подняла пистолет.

Даже если б я смогла проникнуть в комнату, между мной и ею стояли стул и стол. А между Фелисией и Толливером ничего не было. Я поняла, что должна сделать.

Я вытащила из бордюра кирпич. Сунула его под мышку и набрала 911. Когда мне ответили, я сказала:

– Я Харпер Коннелли, я у дома Фреда Харта – две тысячи двадцать два по Спрингсон-валли. Фелисия Харт собирается выстрелить в меня.

Потом очень осторожно положила телефон на землю и приготовилась. Я выпрямилась и посмотрела Толливеру в глаза. Он смотрел на меня через плечо Фелисии, лицо его было полно ужаса. Он чуть заметно покачал головой, предупреждая, чтобы я этого не делала.

– Фелисия! – завопила я и изо всех сил швырнула кирпич в стекло.

По стеклу побежала паутина трещин.

Громкий шум испугал Фелисию, она круто обернулась и без колебаний выстрелила.

Толливер бросился на нее сзади, как раз когда стекло разлетелось вдребезги перед моим лицом. Пуля пролетела мимо моего уха. Я услышала это. Увидев, как задрожало стекло, я подумала, что сейчас оно дождем рухнет на меня и изрежет осколками.

Куски стекла ударили меня в щеку, почувствовав, как кровь заструилась по щеке, я отпрыгнула назад, на вымощенный плиткой дворик. Не успела я прикрыть глаза, как Толливер выкрутил пистолет из руки Фелисии и ударил ее рукоятью по голове.

Всего один раз.

Потом я оказалась под столом патио, вокруг меня лежали осколки стекла, осколки усеяли стол, я вся тряслась.

Толливер отпер дверь.

После он спрашивал меня, в порядке ли я. Он втащил меня в дом, приволок на кухню, схватил полотенце и начал промакивать кровь на моем лице. Куски стекла вонзились в лицо, мне было немного больно, пока я пыталась объясниться с ним.

Потом мы услышали звук полицейских сирен, а потом он обнял меня.

И все было кончено.

Медик скорой помощи делала что-то с моей щекой, что-то очень неприятное. Она вытаскивала кусочки стекла, и это было больно, но если бы в меня угодила пуля, мне было бы еще больнее. Медик несколько раз упоминала об этом, и я каждый раз соглашалась, хотя все с меньшим энтузиазмом.

Полиция Джермантауна любезно позволила детективам Лейси и Янг прибыть на место преступления, и они выслушали рассказ Толливера. Он рассказал о том, как Фред Харт посетил нас этим утром, будучи сильно пьяным.

Потом рассказал о телефонном звонке Фелисии.

– Она сказала, что хочет поговорить со мной здесь, выяснить все детали насчет визита ее отца и так далее. Я подумал, ей захотелось снова повидаться со мной, потому что мы… Мы несколько раз с ней переспали. С тех пор она регулярно мне названивала. Думаю, она пыталась следить за нашей с Харпер деятельностью, чтобы знать, где мы, на тот случай, если мы снова ей понадобимся. Так она и поступила.

– Зачем вы ей понадобились? – спросила Бриттани Янг.

Детектива отвлекли от каких-то домашних дел, на ней был спортивный костюм и кроссовки «Рибок». И ей следовало бы причесать волосы.

– Ей нужно было, чтобы мы нашли Табиту.

Толливер взял меня за руку, и я попыталась улыбнуться.

– Вы говорите, что она призналась в том, что похитила ее, – сказал детектив Лейси.

– Да, призналась. Фелисия знала, что Табита сядет с ней в машину. Она одолжила отцовский «лексус», чтобы никто не увидел ее собственной машины. Она думала, если кто-нибудь увидит «лексус» и доложит об этом, то Джоэла могут заподозрить. Но у него будет прочное алиби, поскольку она тем утром позвонила ему на работу и убедилась, что он оттуда никуда не уйдет. Фелисия рассчитывала, что Диана заподозрит Джоэла и с ним разведется, а может быть, Джоэл заподозрит Диану и даст ей развод. Возможно, стресс от пережитого разобьет их брак, даже если его не разобьет взаимное подозрение. К тому же Фелисия не любила Табиту. Она считала, что девочку предпочитают ее собственному племяннику Виктору. И она не могла просто убить Диану, чтобы расчистить для себя путь. Это не сработало, когда умерла сестра Фелисии.

– Вы говорите, что она имела отношение к смерти Уитни?

– Не вижу, каким образом она могла бы стать причиной рака Уитни. Но смерть сестры словно открыла для нее путь – так подумала Фелисия. Она сделала все, что могла, чтобы завоевать Джоэла после смерти сестры. Она часто приезжала из Мемфиса в Нэшвилл, обращалась с Виктором как мать, потом предложила переехать к ним на время, чтобы помочь Джоэлу.

– А он не клюнул, – сказала Янг.

– Не клюнул, – согласился мой брат. – Поэтому Фелисия составила этот план и трудилась над ним очень долго. Она привезла Табиту в этот дом и задушила ее на этой кушетке.

И тут я узнала подушки. Голубые подушки. Неудивительно, что они так меня поразили, когда я увидела их нынче утром. Я не прислушалась к внутренним сигналам тревоги, а они звонили вовсю.

– А потом Фелисия похоронила Табиту в этом саду, завернув в черный пластиковый мешок. Ее отец вскапывал новую клумбу, и Фелисия положила в нее тело, очень глубоко.

– Почему она решила выкопать ее?

– Одна стратегия не сработала. И Диана забеременела, что было стрелой в сердце Фелисии. Пора было снова разворошить прошлое. У нее в рукаве был туз – моя сестра Харпер. Вероятно, весь этот план породило открытие записей смерти, которые оставил приходской священник. Фелисия знала Клайда Нанли, знала, что тот сделает для нее почти все, если она подойдет к нему с нужной стороны. Поэтому она заставила его пригласить Харпер в колледж, подождала, пока ее отец покинет город, и выкопала тело племянницы. Это случилось, возможно, месяца три тому назад, она не сказала точно, когда именно. И отец поймал ее на этом. Он не знал, что делать. Она была его единственной уцелевшей дочерью. Поэтому он сделал то, о чем она попросила. Он помог ей доставить пластиковый мешок на кладбище Святой Маргариты. Там они перезахоронили Табиту.

Я содрогнулась, и Толливер крепче сжал мою руку.

Медик скорой помощи закончила обрабатывать мое лицо и наложила на самый скверный порез лейкопластырь, стягивающий края ранки. Остальные она промокнула антисептиком. Потом, покачав головой, выписала несколько рецептов.

– Вам повезло, – сказала она, наверное, в двадцатый раз, и я кивнула. – Вы пережили все это лучше, чем та женщина, которая в вас стреляла.

Фелисия была в приемном покое, ей проверяли голову.

Ее отца везли в морг. Фелисия убила его всеми способами, какими только дочь может убить отца. Все эти месяцы он знал, что она сотворила. Я была удивлена, что он прожил так долго. День, стоящий трех месяцев, в этом большом доме, в бесконечных раздумьях о том, на что способна Фелисия. Я задрожала, просто представив себе это.

– Итак, что еще она вам сказала? – спросил Лейси.

Детектив был в джинсах и, как ни странно, в ковбойке, из тех, что застегиваются на жемчужные защелки вместо пуговиц. В придачу на нем были ковбойские сапоги, хотя я не представляла, как он смог заглянуть через свое брюхо, чтобы натянуть их.

– Она сказала, что собиралась обвинить меня в смерти своего отца. У нее была лопата, которой они раскопали могилу на кладбище Святой Маргариты. Сегодня Фелисия оставила эту лопату на заднем дворе, чтобы ее нашли, потому что на лезвии все еще была грязь с кладбища. Когда мы сказали ей, что ее отец здесь и без сознания, она бросилась сюда и ударила его по голове этой лопатой. Она боялась, что он не выдержит и выдаст ее. Фелисия хотела обвинить в убийстве своего отца меня, а его – в убийстве Табиты.

– Но зачем бы вам понадобилось убивать Фреда Харта?

– Уверен, она бы что-нибудь придумала, – устало сказал Толливер. – В конце концов, если человек вроде меня убивает человека вроде Фреда Харта, вряд ли это вызовет много вопросов. Она бы выбросила свою окровавленную одежду. Может, если бы она смогла догадаться, как испачкать его кровью меня так, чтобы это выглядело естественно, она бы меня пристрелила и сказала, что застала меня в доме после того, как я его убил. Кто бы из вас не поверил этому?

Полиции не понравился вопрос, но я подумала, что брат прав.

– Но Фелисия не взяла в расчет Харпер, – сказал Толливер, поцеловав меня в щеку. – Я никогда в жизни так не радовался, как при виде тебя, когда ты возникла за окном.

– Вы явились сюда без пистолета, вообще без оружия? – спросил один из копов.

– Мне не нравится оружие, – сказала я. – У нас никогда не было пистолета.

Он пожал плечами, как будто я была довольно глупа. Может, так оно и было.

Но если бы у меня имелся пистолет, я стреляла бы в Фелисию до тех пор, пока не кончились бы все патроны. А сейчас она была жива и должна была предстать перед судом за все содеянное.

Это дарило мне чувство большого удовлетворения.