Текст книги "Подарок мертвеца"

Автор книги: Шарлин Харрис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Кладбище Святой Маргариты не было таким замусоренным. Траву тут постригли в конце лета, поэтому она была низкой. Пятна света наших фонариков танцевали в темноте, как игривые светлячки, иногда лучи скрещивались, потом уплывая прочь.

Воздух был неподвижным, холодным, настолько холодным, что обжигал руки сквозь перчатки и заставлял меня дрожать. Я надела вязаную шапку и шарф, но нос у меня совершенно замерз. Толливер, в нескольких шагах впереди меня, потер руки и заставил луч своего фонарика затанцевать.

Ночь казалась пропитанной густым ожиданием, от которого у меня мурашки бежали по спине. Я попыталась расслышать за деревьями шум машин на дороге, но крутом царила полная тишина. Я почувствовала укол тревоги.

Конечно же, несмотря на деревья, я должна была видеть свет фар едущих по шоссе машин. Я пошла медленнее, внезапно ощутив, что потеряла ориентацию. Наши фонарики как будто стали светить тусклее. Нужное место было уже близко, но почему– то я не могла его найти. Шум, исходящий от тел вокруг меня, казался необычно ясным и громким для таких старых трупов. Я хотела окликнуть брата, но не смогла.

Внезапно Толливер обеими руками очень крепко схватил меня за предплечье, мгновенно меня остановив.

– Смотри под ноги, – странным голосом произнес он.

Я посветила фонариком вниз. Еще один шаг и я бы упала в открытую могилу.

– О господи! Чуть не свалилась. Спасибо. Ты ничего не слышишь? – прошептала я.

Одна рука скользнула вниз по моей, сжала, потом выпустила. В этой костлявой руке было нечто странное.

А потом я поняла, что свет фонарика Толливера направлен на меня с другой стороны могилы.

Мое сердце заколотилось так сильно, что мне подумалось: его удары могут разорвать грудную клетку. Я опустилась на колени на мягкую, недавно потревоженную землю.

– Видишь? – сказал чей-то голос, хотя я не могла бы определить, откуда он раздался.

С нарастающим чувством ужаса я направила фонарик вниз, в могилу.

В ней было еще одно тело.

Глава восьмая

Толливер как будто не в силах был сдвинуться с края открытой могилы, и мы оба светили фонариками на труп.

– По крайней мере, я туда не упала, – ухитрилась произнести я. Мой голос прозвучал для меня самой хрипло и странно.

– Он тебя остановил, – заметил Толливер.

– Ты видел его? Ясно?

– Только силуэт.

Даже голос брата был напряженным и задыхающимся.

– Невысокий человек с бородой.

Такое с нами случалось впервые. Это было все равно что прослужить бухгалтером пять лет, а потом внезапно получить ряд незнакомых цифр, которые требуется просчитать за пять минут.

Толливер нетвердым шагом обошел вокруг могилы, чтобы опуститься на колени рядом со мной. Он обхватил меня руками, и мы неистово вцепились друг в друга. Мы дрожали, сильно дрожали – не от холода, а от близости к неведомому.

Я издала тихий звук, ужасно похожий на скулеж.

– Не бойся, – успокоил меня Толливер, и я слегка повернула голову, чтобы сказать, что боюсь не больше, чем он, – значит, ужасно боюсь.

Он поцеловал меня, и меня утешило его тепло.

– Это тонкое место, – сказала я.

– Что-что?

– Место, где иной мир очень близок к нашему, отделен от него только тонкой мембраной.

– Ты снова читала Стивена Кинга.

– Я чувствовала себя странно с того момента, как мы сегодня попали сюда.

– Не так, как тогда, когда мы были тут в первый раз? Вчера?

– Давние трупы всегда ощущаются слегка по-другому в отличие от недавних. Может, я видела смерть более ясно, более подробно.

Я крепче вцепилась в брата. Теперь, справившись с испугом после появления призрака, я боялась множества других вещей. Ну и в историю мы попали!

– Что будем делать с телом, Толливер? Мы ведь не станем звонить в полицию? Мы уже под подозрением.

Я питала по отношению к закону в лучшем случае двоякие чувства. Я не могла обвинять полицейское управление Тексарканы за то, что те не знали, что творится у нас дома, когда я была подростком. В конце концов, мы всеми силами старались это скрыть. Я едва ли могла обвинять их в том, что они не нашли Камерон, ведь я лучше остальных знала, как трудно найти труп. Но теперь, когда я стала взрослой, больше всего на свете я ценила возможность строить свою жизнь так, как я хочу. Закон мог в мгновение ока отобрать это у меня.

– Никто не знает, что мы сюда поехали, – произнес Толливер, словно размышляя вслух, – Никто не вышел отсюда с тех пор, как мы сюда явились. Держу пари, мы можем уйти и не попасться. Но кто– то должен вытащить тело из могилы. Мы не можем просто оставить его здесь.

Я начала успокаиваться.

– Кто это? – спросила я более твердым голосом.

В конце концов, мертвые – мое поле деятельности. Я вовсе не беспокоилась из-за того, что рядом находился труп. Я беспокоилась о другом: вдруг полиция заподозрит, что этот труп – моих рук дело.

– Я не уверен.

Толливер говорил слегка удивленно, как будто с первого беглого взгляда должен был понять, кто лежит в могиле.

– Давай глянем еще раз, – здраво предложила я.

Теперь я почти пришла в себя.

Мы отодвинулись друг от друга и включили фонарики.

Если бы мое сердце могло провалиться еще ниже, оно бы это сделало. Так как труп лежал на животе, я не могла разглядеть лица, но одежда была знакомой. Дерьмо!

– Это доктор Нанли, – сказала я. – Он до сих пор одет так, как тогда, когда схватил меня в отеле.

Я нажала кнопку на часах, чтобы подсветить циферблат. На мое запястье как будто опустился эльф.

– Прошло три часа с того инцидента. Всего три часа. Служащим в вестибюле пришлось поговорить с доктором Нанли, чтобы заставить его уйти, поэтому они вспомнят тот случай. Хуже не придумаешь.

– Во всяком случае, не для него, – сухо произнес брат.

Но он слегка улыбался. В отраженном свете я видела слегка приподнятые уголки его губ. Мне захотелось стукнуть его, но я не была уверена, что сейчас достаточно хорошо владею руками.

– И для нас это тоже плохо, ты права, – признал Толливер.

– Мы оставили отпечатки ног? С тех пор как мы побывали тут вчера, шел дождь?

– Нет, но земля вокруг могилы была перелопачена, и я уверен, что мы повсюду оставили следы. С другой стороны, с тех пор, как ты нашла Табиту, через кладбище прошло столько народу… И мы оба в той же обуви, что и вчера.

– Но тогда тут не было этой перелопаченной земли. Я не знаю, как мы будем объяснять свой визит сюда этой ночью. Ох, мне так жаль, что я тебя в это втянула.

– Ерунда, – быстро сказал Толливер. – Мы сделали свое дело. Мы хотели увидеть, не сможешь ли ты извлечь какую-нибудь информацию из могилы. Что ж, мы выяснили больше, чем хотели. Но это не твоя вина. – Он поколебался. – Ты хочешь попытаться поговорить с ним? С… призраком? А как насчет того, чтобы «прочитать» тело?

Предложение Толливера было столь же отрезвляющим, как быстрая пощечина, которую детективы дают впавшим в истерику женщинам в старых фильмах.

– Да, – сказала я. – Конечно.

Конечно, я должна это сделать. Но сперва надо успокоиться. А это было нелегко, так как в голове у меня жужжало вовсю из-за того, что я находилась близко к телу.

Ближе всего я могла оказаться к телу Клайда Нанли, не спускаясь в могилу – что могло бы уничтожить улики, – только нависнув над краем и протянув к трупу руку. Я легла на землю и, ерзая, стала продвигаться вперед. Толливер держал меня за ноги. Яма была не очень глубокая, и я сумела коснуться рубашки на спине доктора Нанли.

Он умер так недавно, что в моей голове раздавался непрерывный гул, почти заглушивший голос разума. Мне пришлось подождать, пока гудение утихнет, прежде чем я поняла, отчего он умер.

– Удар по голове, – пробормотала я, уловив безмерное изумление, которое он почувствовал перед смертью. – По затылку. Он так удивился.

Шум случившегося все еще витал вокруг него. Он совершенно не ожидал нападения.

– Его ударили на этом самом месте?

– Да, – сказала я, начиная извлекать картину конца его жизни.

Он так недавно превратился в кусок плоти, который не мог ни действовать, ни рассуждать. Я увидела окружающую его темноту, могильные камни – все было как и сейчас: холод, неровная земля, разворошенная почва.

«Ох, больно! Ох, больно! Голова!»

И яма ринулась ко мне, и нельзя было выбросить вперед руки, чтобы смягчить падение… Все меркнет… Темнота.

Я была близка к тому, чтобы тоже погрузиться в эту тьму, когда Толливер потащил меня вверх и прислонил к себе.

– Ну-ка открой рот, – велел он и повторил: – Открой!

Я разлепила губы, и он впихнул мне в рот кусок мятной пастилки.

– Давай, ты должна съесть немного сахара, – сказал он резким, командным тоном.

Он был прав. Мы выяснили это путем проб и ошибок. Я заставила себя пососать конфету, и через несколько минут мне стало легче. За мятной пастилкой последовала ириска.

– Еще никогда не бывало так плохо, – слабым голосом произнесла я. – Думаю, потому, что он умер совсем недавно.

Меня беспокоило, смогу ли я добраться через кладбище обратно к машине без помощи брата.

– Он полностью ушел, верно? Этот… тот, кто тебя остановил, – это был не он? Кажется, я видел бороду.

Бремя от времени мы обнаруживали душу, привязанную к телу. Это происходило редко, и до сегодняшней ночи я думала, что такие случаи останутся самыми странными из обнаруженных нами. Но теперь мы знали, что есть случаи куда более странные.

– Душа Клайда Нанли ушла, – сказала я, не желая в это углубляться. – И мы тоже должны идти. – Я собралась с силами, чтобы встать.

– Да, – отозвался Толливер. – Надо убираться отсюда.

Я застыла, не поднявшись на ноги.

– Но тогда мы оставим его одного.

– Он был один уже сотню лет, – сказал Толливер, не притворяясь, будто не понимает. – Сможет пробыть один еще немного. И, судя по тому, что нам известно, у него, возможно, есть компания.

– Это можно считать самой странной беседой, которую мы когда-либо вели?

– Наверное.

– Никто, кроме тебя, не мог бы быть здесь со мной, никто, кроме тебя, не понял бы, – сказала я. – Я так рада, что ты тоже его видел.

И такого раньше никогда не случалось, верно? Ты никогда не упоминала ни о чем подобном.

Никогда. Я знаю, бывает, души все еще привязаны к телу. И я думала: не становятся ли они призраками, если не обретают свободу? Я всегда хотела знать, увижу ли когда-нибудь призрака, и всегда была слегка разочарована, что такого не случалось. О господи, Толливер. Он спас меня, не дав упасть в эту могилу, прямо на труп. Я впервые увидела призрака – и он меня спас.

– Ты испугалась?

– Не того, что он меня обидит. Но я испугалась, потому что это было жутко и я не знала, как с ним поступить. Я не знаю, почему он не может или не хочет уйти, не знаю, как он проводит время, не знаю его целей. А теперь, думаю, все его родные мертвы. Никто не может навестить его или…

Я замолчала, боясь, что впадаю в сентиментальность.

Все мертвые хотят, чтобы их нашли. Это все, чего они хотят. Не мести, не прощения. Они хотят быть найденными. По крайней мере, я всегда так думала.

Но Джосая Паундстоун – а я была уверена, что видела его призрак, – оставался тут с момента своей смерти. Кто-то возвел могильный камень с надписью «Любимый брат». И кто-то убил его, если верить тому, что ему запомнилось. Когда я стояла на его могиле при свете дня, я чувствовала лишь исходившее от него очень слабое трепетание. Тогда я была поглощена гудением, исходившим от более свежего трупа. Я решила, что Джосая Паундстоун ушел навсегда.

Очевидно, я ошиблась.

Глава девятая

Мы не торопясь вернулись к машине. Мне пришлось время от времени держаться за Толливера, и вряд ли он возражал против того, чтобы поддержать меня. Мы отряхнули пыль с моей куртки и потопали, чтобы стряхнуть грязь с обуви.

– Если в больницах существовали бы отделения экстренной помощи для переживших психологический шок, мы могли бы отправиться туда, – сказал Толливер, открывая машину.

– Я никогда еще не оставляла тело, не заявив о находке, – заметила я, вспомнив, что не далее как вчера так гордилась этим фактом. – Никогда. – Меня вдруг передернуло. – Хотелось бы мне поместить свой мозг в теплую ароматную ванну. Предоставить нервной системе ароматерапию.

– Ты нарисовала просто отвратительную картинку, – отозвался Толливер.

Он был прав, но я все равно мечтала как-то успокоить развинченные нервы. Я сделала глубокий вдох и попыталась отодвинуть незначительные мысли на второй план.

Нам все еще предстояло принять решение, нелегкое решение.

– Ты что-нибудь получила от… вообще что-нибудь получила? – спросил Толливер.

– Да, – ответила я. – Да, доктора Нанли застигли врасплох. Я не знаю, почему он там очутился, но он никак не ожидал, что человек, который с ним был, таит злые намерения.

– А разве обычно люди ожидают, что на них нападут? – резонно спросил Толливер.

– Нет, не ожидают, нахал. – Я с отвращением взглянула на брата. – Я имела в виду совсем не это. Я имела в виду… Он не был с кем-то незнакомым. Он был с тем, кого знал, и понятия не имел, что этот парень желает ему зла.

– Ты говоришь «парень» просто для удобства?

– Верно.

– Мы не можем сообщить полиции.

– Конечно, можем, но они нам не поверят. Я не знаю, что еще мы можем сделать. Но я уверена: не стоит говорить им, что мы снова были у той могилы.

Мы спорили всю дорогу до отеля – и, благоразумно прервав спор рядом со служащими гостиницы, возобновили его, очутившись вдвоем в лифте.

Выйдя из лифта, мы лишились дара речи при виде агента Сета Кенига, ожидающего возле нашей комнаты. Если администратор отеля и поглядывал на нас, пока мы шли через холл, мы были слишком по гружены в собственные проблемы, чтобы это заметить.

«Да, я явно не экстрасенс, – подумала я печально. – Если когда-нибудь я объявлю себя экстрасенсом, прикончите меня!»

Нас полностью застали врасплох.

Мы с Толливером остановились как вкопанные и уставились на агента. Не только мы на него таращились, но и он тоже пристально смотрел на нас.

– Что вы двое затеваете? – спросил он.

– Полагаю, мы не обязаны с вами разговаривать, – ответил Толливер. – Сестра сказала мне, что вы агент ФБР, а мы не располагаем сведениями, которые могли бы вас заинтересовать.

– Где вы были? – спросил Кениг, словно мы обязаны были ему отвечать.

– Ходили в кинотеатр, – ответила я.

– Сейчас, только что, – настаивал он. – Где вы были только что?

Толливер взял меня за руку и провел мимо агента, который был очень настойчив.

– Мы не обязаны с вами разговаривать, – повторила я слова Толливера.

– Если вы занимались чем-то связанным с Табитой Моргенштерн, мне нужно об этом знать. – Его голос был резким и твердым.

– Пошел ты! – отрезала я.

Толливер испуганно взглянул на меня. Обычно я так себя не веду. Но мне хотелось убраться от этого парня. Брат отпер дверь и быстро провел меня внутрь. Мы захлопнули за собой дверь.

– Он одержим своей неудачей, – заявила я, начиная раздеваться.

Я заметила, что, несмотря на все усилия, обувь моя заляпана кладбищенской грязью. Позже надо будет обязательно ее почистить. Но сейчас у меня просто не оставалось сил.

Я чувствовала себя ужасно: измученной, слабой расстроенной.

– Я должна принять душ и отправиться в постель. Прости, что от меня мало толку.

– Не говори так, – возразил Толливер. Он ненавидел, когда я извинялась.

Я часто думала и иногда говорила вслух, что брат был бы богаче, если бы не взял на себя роль моей опоры. Но когда я пыталась вообразить, как отправляюсь в дорогу одна, то сразу чувствовала в животе огромную дыру, которая отказывалась чем-либо наполняться. Я пыталась держаться в форме, делала все, чтобы оставаться здоровой, но факт оставался фактом: иногда преследовавшие меня физические проблемы просто оказывались сильнее меня. И хотя я любила свою работу, она высасывала из меня силы.

Что получал Толливер, сопровождая меня, я просто не могла понять. Но он, похоже, хотел этим заниматься и, когда я пыталась заставить его найти более подходящее дело, обвинял меня в том, что я упиваюсь жалостью к себе.

Тем временем у нас все было общим: деньги были нашими деньгами, машина была нашей машиной, планы, и проведение в жизнь намеченного маршрута тоже были общими.

– Давай, – сказал Толливер, обнимая меня за плечи, чтобы помочь войти в комнату. – Подними руки.

Как ребенок, я подняла руки, и он стащил с меня свитер.

– Сядь на кровать.

– Я села, и он снял с меня обувь и носки. Я встала, и он расстегнул молнию на моих джинсах.

– Все в порядке, – сказала я. – Дальше я сама.

– Уверена? Тебе нужна конфета? Нужно выпить?

– Нет, только душ и постель. Когда я посплю, все будет хорошо.

– Позови, если я тебе понадоблюсь, – сказал брат и вернулся в гостиную.

Я услышала, как он включил телевизор. Я не могла даже вспомнить, какой сегодня день, поэтому не знала, идет ли один из его любимых сериалов. Мы никогда не надеялись, что нам удастся не пропускать серии, и обсуждали, как бы узнать побольше насчет TiVo [20]20
  TiVo – американская и канадская компания, предлагающая услуги интерактивного телевидения, с тем чтобы зритель мог смотреть программу в любое удобное для него время.


[Закрыть], чтобы установить его в нашей квартире.

Пока я лежала в ванне, мне показалось, что я слышу как зазвонил мобильник Толливера, но мне было просто все равно, кто звонит. Я полежала в горячей душистой воде, потом стала тереть себя до тех пор, пока кожа не порозовела. Вытершись и надев пижаму, я пришла в негодование, обнаружив, что все еще слишком взвинчена и не смогу уснуть.

Я включила телевизор, чтобы под него накрасить ногти. Я решила покрасить их в красивый темно-красный цвет, который выглядел осенним, и мирно занималась этим полчаса. Если ваши ногти – центр вашей вселенной, уже не остается места для тревог, и это занятие позволило мне успокоиться.

Но закончив с ногтями, я не смогла мирно почитать, хотя Толливер принес в номер коробку с покет-буками. Мы подбирали книги там и здесь и, дочитав их, оставляли для других людей. Мы любили магазины старой книги. Узнав, что поблизости есть хороший букинистический, мы делали крюк в милю или две. Я читала биографию Екатерины Великой, которая хоть и стала императрицей, но вела аморальную жизнь. Может, так живут все императрицы. Я просто не могла погрузиться в чтение нынче ночью, внутри меня до сих пор все слишком громко, нестройно звенело, чтобы отправляться в постель.

Я побрела в гостиную, чтобы посмотреть, что поделывает Толливер.

Он дымился от ярости, другого слова просто не подберешь.

– Экран телевизора треснет, если ты будешь так на него смотреть, – сказала я. – В чем дело?

Брат никогда не был склонен замыкаться в себе, размышлять, поэтому я спрашивала без колебании.

– Личное, – огрызнулся Толливер.

На мгновение я была ошеломлена, а потом дала себе хороший совет. Подожди подходящего случая, не спеши заливаться слезами и обижаться.

– Хорошо, – спокойно ответила я. – Какой счет?

Толливер смотрел футбол, которым я совершенно не интересовалась, но мой вопрос стряхнул с него хандру и направил раздражение в другое русло. Он начал без умолку говорить о поражении своей любимой команды, «Дельфинов Майами», в первом же дауне [21]21
  Даун – в американском футболе попытка продвинуть мяч на 10 ярдов вперед в сторону очковой зоны соперника. Всего команде, владеющем мячом, дается 4 дауна.


[Закрыть]. Поскольку я знаю о футболе столько же, сколько о квантовой физике, то пыталась выглядеть сочувственной и держала рот на замке. О сне теперь не было и речи, пока все это не разрешится так или иначе.

– Мы могли бы поесть, – предложила я и позвонила в обслуживание номеров, заказав гамбургер для Толливера и сэндвич с цыпленком гриль для себя.

К тому времени как я сделала заказ, брат успокоился, на лице его появилось обычное добродушное выражение.

– Звонила Фелисия Харт, – сказал он.

Я попыталась сохранить спокойствие и не дернуться.

– Я уже сказал, что сожалею насчет… того, что с ней связался, – продолжал Толливер. – Теперь я собираюсь это повторить.

– Я не просила, чтобы ты извинялся, – заметила я.

– Да уж, – покачал головой брат. – Остатки вины, – сказал он в качестве своеобразного объяснения. – Она хочет снова со мной увидеться. Я ответил, что время неподходящее.

– Фелисия уже видела тебя сегодня и напомнила, как она прекрасна, – постаралась улыбнуться я.

– Держу пари, она хочет начать все сызнова.

– Это кажется неправдоподобным, – покачал головой брат.

– Интересно, будет ли она завтра на обеде, – сказала я, пытаясь говорить невинным голосом. – Если понадобится, я тебя прикрою. Фелисия, наверное, попытается заполучить тебя целиком и полностью.

– Я так не думаю, – ответил Толливер, отказываясь развивать эту тему. – Она слишком уж защищает Виктора, – произнес он после длинной паузы.

Я подумала: видит ли брат сейчас то, что происходит на телеэкране?

– Помнишь, каким было алиби Виктора во время похищения Табиты?

– Ну, были весенние каникулы, поэтому он не был в школе, – ответила я. – Нет, не припомню. А почему бы нам не проверить?

Толливер открыл ноутбук и подключился к интернету отеля. Мы начали небольшое расследование преступления, из-за которого в данный момент находились в этой комнате. Я сидела рядом с Толливером, обхватив его за плечи, пока он поднимал знакомую историю и фотографии полуторагодовалой давности. Я забыла многие детали, и теперь, когда знала обо всех вовлеченных в историю людях, фотографии производили куда более сильное впечатление.

Прежде всего я заметила, что на множестве снимков фигурирует агент Сет Кениг. Он был на заднем плане большинства фото, имевших отношение к исчезновению девочки. На всех фотоснимках, был ли он на переднем плане или разговаривал с кем-нибудь на заднем, лицо его оставалось абсолютно серьезным – человек, поглощенный своей миссией.

Меня потрясло то, как состарились Моргенштерны после похищения Табиты. Даже Виктор выглядел теперь более взрослым, хотя в его возрасте, наверное, следовало этого ожидать. На фотографиях Диана была на пять с лишним лет моложе, а Джоэл… Джоэл казался более светлым и веселым. Сейчас он по-прежнему был харизматичным и красивым, но походка стала тяжелее, будто он нес на плечах тяжелую ношу. Мне не хочется говорить об этом банальными словами, но так оно и было.

Мы порылись в историях, освежая память.

Тем теплым весенним утром в Нэшвилле дома с Табитой была только Диана. Джоэл ушел на работу за два часа перед этим. Весна – всегда хлопотливое время для бухгалтеров, и Джоэл по субботам часто уходил на работу и сидел там допоздна. В ту субботу он пришел на работу так рано, что никто не видел, когда он там появился. Джоэл рассказал полиции' что несколько других бухгалтеров явились в офис когда он находился там уже час.

Хотя до похищения Табиты за ним никто непрерывно не следил, другие служащие после своего появления видели его на работе постоянно. Таким образом, он едва ли мог совершить преступление, и все же такая возможность оставалась.

Что касается Дианы, она рассказала нам, чем занималась: спорила с дочерью, говорила по телефону, готовилась отправиться в магазин. И в это время ее никто не видел. Вот и надейся получить информацию о родителях.

Сводный брат Табиты Виктор тоже встал рано тем утром. В восемь утра он поехал в теннисный клуб, и его занятия там продлились час. А потом, по словам Виктора, он просто остался поблизости от теннисного корта, чтобы постукать мячиком о стенку и поговорить с друзьями. Друзья, очевидно, помнили, что видели Виктора, но не были уверены, когда именно это было.

По словам Виктора, после этого он остановился на заправочной станции, чтобы заправить машину и купить «Гаторейд» [22]22
  «Гаторейд» – товарный знак «спортивных» напитков и порошков.


[Закрыть]. Кассир на заправке подтвердил, что Виктор там был. Виктор появился дома примерно в одиннадцать часов и обнаружил, что там начинается паника. И снова не было никакого способа определить точно, когда именно он вернулся. Если у Виктора был заранее составленный план, он вполне мог похитить сводную сестру.

Если верить словам одного из его друзей, Виктор не очень любил Табиту. Но этот «друг» не смог привести никаких точных слов, которые Виктор когда-нибудь сказал бы о Табите, – только то, что он считал ее избалованным отродьем.

Это выглядело совершенно обычными словами, которые старшие братья говорят о сестрах, неважно – сводных или родных. С другой стороны, Виктор находился в переходном возрасте.

Были ли другие подозреваемые? Конечно. Статьи, просмотренные нами, упоминали тот факт, что Джоэл – бухгалтер фирмы «Хафф Тайчерт Киллоу», которая вела отчеты многих людей, занятых в музыкальной индустрии. Этот факт приводил к неясным ссылкам на теневую бухгалтерию компании, словно Джоэл мог оказаться замешанным в некоторые сомнительные финансовые сделки, благодаря чему, возможно, приобрел врагов. Но подобное допущение не подкреплялось никакими фактами. И вообще-то сейчас Джоэл продолжал работать на ту же самую фирму. Он просто работал В Мемфисском ее отделении, а не в отделении Нэшвилла. Но конечно, газеты не уточняли, включала перемена места жительства смену работы. Если бы полиция всерьез стала расследовать версию с отмыванием денег, я не сомневалась, что репортеру сразу уловили бы, откуда дует ветер, так как внимательно следили за темой похищения.

Я изучила фотографии из статей: Виктор, угрюмый и потерянный, Диана, выглядящая опустошенной; Джоэл с безжизненным лицом. Еще там была Фелисия, сердитая и неистовая, обхватившая рукой Виктора, а рядом с ней – Сет Кениг, агент ФБР, ожидавший нас в холле этой ночью.

Хм. На фотографии он что-то говорил Фелисии, навеки запечатленный на середине фразы, его лицо за темными очками было серьезным. Заголовок гласил: «Фелисия Харт, тетя пропавшей девочки, утешает своего племянника Виктора Моргенштерна, обсуждая случившееся с агентом ФБР. ФБР предлагает местной полиции любую необходимую помощь».

– Смотри, – сказал Толливер.

Похоже, его что-то позабавило. На очередной фотографии были запечатлены мы. Мы тоже были в темных очках, я на фото повернула голову в сторону. Такая уж у меня привычка, когда я вижу камеры. Я не возражаю против того, чтобы меня фотографировали, но это не значит, что мне это нравится.

Я увидела и снимок брата Джоэла, которого звали Дэвидом. Дэвид выглядел почти клоном Джоэла, только чуточку постарше. Я не помнила, чтобы видела его в доме Моргенштернов, но, может, к тому времени, как нас туда позвали, он уже вернулся к своей работе и обычной жизни. Когда стало ясно, что ситуация быстро не разрешится, люди начали постепенно возвращаться к своей обычной деятельности.

– Проклятье, не думаю, что мы узнали хоть что-то чего не знали раньше, – пожаловалась я.

– Вероятно, ты права, – ответил Толливер. – И мы так и не позвонили в полицию.

– Если мы позвоним, они выяснят, что звонили именно мы. Вряд ли мы можем так рисковать. Они все равно его найдут. Вскоре он будет числиться пропавшим.

Ладно, это могло окончательно заклеймить меня как бессердечную особу, и меня это вовсе не радовало. Я остро сознавала, что Клайд Нанли лежит мертвый в холодной темноте. Но мертвые ведь ничего не чувствуют. Они просто ждут.

Если его не отыщут на следующий день, может, я смогу «найти» его снова. Полагаю, никто не удивится, если завтра мы отправимся на старое кладбище. То, что мы решили поехать туда среди ночи, выглядело необычно. Теперь, поразмыслив, я поняла: мы и вправду совершили необычный поступок. И в придачу глупый.

Но сокрушаться было уже поздно, и, если выяснится, что мы там были, нам придется иметь дело с последствиями.

Перед сном я долго размышляла. Случившееся с Табитой Моргенштерн теперь озадачивало меня больше, чем раньше, до того, как я нашла ее останки, присутствие призрака на могиле заставляло меня изменить все мои предположения насчет мертвых.

Да, мне было о чем беспокоиться, но я была так измучена, что уснула, не успев понять, что засыпаю.

Я редко вижу сны, но той ночью мне снились удерживающие меня руки, превратившиеся в кости. Во сне я не боялась. Но твердо знала, что это неправильно.

На следующее утро мы с Толливером завтракали и читали утренние газеты. Брат решал кроссворд. Я уже перечитала все, что смогла найти о похищении Табиты, и продвигалась в хронологическом порядке к более новым статьям об обнаружении ее тела. Я добралась до статей, выжимавших до капли все, что можно было выжать из этого факта. Там была и статья на главную тему – очень предварительная позитивная идентификация, основанная на работе с зубами. Еще одна статья о похищении, о планах семьи насчет заупокойной службы на следующей неделе, цитаты из слов горюющих дедушки и бабушки, статья о «спрятанных» кладбищах Мемфиса, и еще одна – о похищении детей в целом, со статистикой, говорившей о том, сколько детей находят живыми, сколько – мертвыми и сколько не находят вообще. У Камерон была большая компания.

Едва ли можно вообразить что-либо более страшное, чем исчезновение ребенка. Я подумала о своих младших сестрах и задрожала. Мариелла и Грейси были очень хорошенькими малышками, когда все мы вместе жили в трейлере. Я не знала, какие они сейчас, так как моя тетя и ее муж все время говорили, что девочки не хотят нас видеть. Это могло быть правдой или неправдой, но так уж сложилось. Иона и Хэнк скармливали девочкам много вранья о нас с Толливером, и мне хотелось бы это исправить. Девочки не любили меня, но я их любила.

Мои мысли блуждали, но стук в дверь вернул меня к действительности.

Мы с братом переглянулись. Толливер встал и посмотрел в дверной глазок.

– Это снова агент ФБР, – сказал он.

– Дерьмо, – пробормотала я.

Я была лишь в купальном халате, принадлежавшем отелю, – позанимавшись этим утром на беговой дорожке, я снова приняла душ.

– Лучше впустите меня, у меня есть для вас новости, – сказал агент из-за двери.

Толливер глянул на меня.

Мы поразмыслили.

– Хорошо, – согласилась я. – Лучше выяснить, что ему надо.

Толливер открыл, и Сет Кениг, шагнув в комнату, сразу закрыл за собой дверь. Он мгновенно бросил взгляд на мои ноги, потом отвел глаза.

– Я записал утреннюю программу новостей, полагая, что вы могли ее не видеть, – сказал агент.

Он подождал нашего ответа, и мы оба покачали словами. Как правило, мы не включаем телевизор. Судя по выражению лица агента, я ожидала, что сейчас увижу нечто скверное.

Он подошел к нашему телевизору, вставил запись в плеер и включил и то и другое с помощью пульта. После мгновения спортивных новостей на экране появилась Шелли Квайл. Она выглядела великолепно в ярком осеннем костюме и своем обычном сияющем макияже. Лицо Шелли было серьезным, как и положено диктору новостей. Она явно собиралась поведать Мрачные Вести.

– Рано утром смотритель спортплощадок колледжа Бингэм сделал шокирующее открытие. Денниса Кутберта послали туда, где находятся старая церковь Святой Маргариты и кладбище, чтобы он убрал мусор, оставшийся после того, как два дня назад в старой могиле на кладбище были обнаружены останки Табиты Моргенштерн. То, что нашел Кутберт, было не менее шокирующим. В той же самой могиле он нашел еще одно тело.

Комментаторы явно любили слово «шокирующий».

Камера показала крепкого чернокожего мужчину в темно-голубой униформе. Деннис Кутберт выглядел очень расстроенным.