Текст книги "Бару Корморан, предательница"

Автор книги: Сет Дикинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

Интерлюдия: Зима

И поход начался.

Весть об их приближении полетела вперед, передаваемая из уст в уста охотниками и звероловами. Она разрасталась, подобно любому слуху, пока не стала настоящей сагой, пророчеством. Выйдя из лесов Вультъяга во владения Отсфира, они услышали, что простолюдины зовут их «шакалами». Тайн Ху, вдохновленная речью Бару на военном совете, хотела назвать свое войско «Армией волка», но Бару предпочла довериться народной мудрости.

Шакал процветает и там, где цивилизация истребляет волка. Они крались по темным тронам, проложенным поколениями охотников, в легких кольчугах, быстрые на ногу, из оружия – лук да охотничье копье. Армия разделилась на независимые колонны – по семьям. Если добыча оказывалась скудна, питались пивом – излюбленным ордвиннским напитком, стерильным, калорийным и удобным для переноски.

Останавливались в деревнях и княжеских аванпостах, пополняя припасы против цинги, закупая солонину и прочее зимнее довольствие. Расплачивались они золотом с разграбленных фалькрестских галеонов и тратили столько, сколько простолюдину не увидать и за десять лет. Там, где имелись фаланги, «шакалы» предлагали помочь в обучении. Где находились лесовики–звероловы – набирали добровольцев.

Тайн Ху с помощниками поддерживали жесткую дисциплину. На каждом перекрестке Бару встречала всадников–гонцов, принимала донесения и рассылала приказы и сообщения другим мятежным князьям.

Осень сменилась зимой. Снег укутал леса и превратил подлесок в лебединые крылья. Однажды на рассвете Бару проснулась замерзшей, с онемевшими мышцами, не чувствуя пальцев ног – и выбралась наружу, под первые лучи бледного солнца. Отчаянно хотелось двигаться, есть – делать хоть что–то согревающее и пробуждающее к жизни. Глядя на ее неверную походку, Тайн Ху расхохоталась, но тотчас посерьезнела.

– Ты никогда раньше не видела зимы.

– Видела – в Пактимонте. Но…

– Это совсем не то… – перебила ее Тайн Ху, оборачиваясь в сторону своих дружинников. – Аке, ты будешь сопровождать Честную Руку повсюду. При первых признаках простуды или цинги…

– Не настолько же я хрупкая! – возразила Бару.

– Хрупки мы, – настойчиво сказала Тайн Ху, положив руки ей на плечи и посмотрев на Бару в упор. – Если мы потеряем тебя, Бару Рыбачку, то проиграем. Мы лишимся всего. Помни об этом.

Бару не могла унять дрожь.

– Как я скучаю по своей канцелярии, – пробормотала она, пытаясь улыбнуться. – Нужники в башне были гораздо лучше.

Тайн Ху расхохоталась и указала широким взмахом руки на окружавший их лес.

– Добро пожаловать в мое жилище!

Они прошли земли Отсфира из конца в конец, вернулись обратно, пересекли владения Лизаксу и достигли пределов своего нового союзника, княжества Эребог. Ряды их росли. Отряды фуражиров охотились настолько удачно, что волки позади армии дохли от голода.

Но морозы принесли с собой болезни и злобу. Теперь люди слабели и умирали от цинги, подхватывали холеру, напившись из загрязненных колодцев, и замерзали в лужах собственных нечистот. Армия брела вперед, оставляя за собой на промерзшей земле след из непогребенных тел. Бару постоянно снились сломанные механизмы и пустоглазые маски, и тогда она вскакивала среди ночи и чувствовала, что не может шевельнуться, словно воля ее обратилась в лед. Казалось, к ней подкрадывается безумие. Приступы не прекращались, пока Аке Сентиамут не заметила бешеного лихорадочного блеска в ее глазах. Мудрая Аке будила Бару сразу после полуночи и показывала ей ордвиннские созвездия. Странно, но сон от этого улучшился. Правда, историями Аке не согреть окоченевшие руки Бару и не унять дрожь в ее пальцах.

Однако по утрам Бару было еще тяжелее. Она так и не научилась спокойно смотреть на мучимых цингой людей, чьи кровоточащие десны оставляли красные следы в мисках с кашей. И никто – в том числе и сама Бару – не мог облегчить горе родителей, которые приходили к «шакалам», чтобы те сожгли их умерших детей.

Бару любила звезды всю жизнь. Но среди зимней пустыни трудно было забыть о том, как они далеки, как холодны и равнодушны.

Ненависть влекла за собой кровопролитие.

Южная колонна под командованием одного из лесных воинов Лизаксу забрела в княжество Наяуру. Обнаружив, что в небольшом охотничьем поселке им не рады, «шакалы» вырезали всех его обитателей. Бару совершенно не хотелось злить Строительницу Плотин, и она отправила к княгине Наяуру послов, чтобы заплатить вергельд – денежную награду за убитых. Тайн Ху казнила командира колонны. Однако это вызвало негодование в рядах «шакалов»; кроме того, армия лишилась действительно хороших бойцов.

Но им следовало выглядеть освободителями, а не грабителями с большой дороги. Это была регулярная армия, иными словами, полная противоположность разбойникам. Налеты «шакалов» могли приносить мирным жителям деньги, покой и надежду…

В княжестве Эребог, где Глиняная Бабка до сих пор не навела порядок после того, как сожгла своих мятежных помещиков в печах для обжига, «шакалы» патрулировали дороги. Они ловили лихих людей и приходили на подмогу городам, заваленным снегом. Здесь они встретили союзника – нового и нежданного.

Отряд из бледнолицых рыжеволосых мужчин и женщин ждал их на опушке леса, тянущегося к северным пределам Эребога. Старший заговорил по–стахечийски:

– Мы – воины Дома Хуззахт. Король по Нужде послал нас на юг, отыскать мятежную королеву и посмотреть на нее. Мы перебили много масок при Яста Чекниада. Возьмите нас с собой, и мы перебьём еще.

Нежданная встреча вознесла мечты Бару до небес. Она пригласила капитана пришельцев, Дзиранси, присоединиться к ее колонне. Затем через переводчиков Бару принялась расспрашивать его о стахечи, об обычаях и политике далеких земель за горами, столь пугающих Маскарад.

– Осторожнее с ним, – предупредила ее Тайн Ху. – Дома стахечи слишком долго безмолвствовали. Неспроста его послали на юг!

– У него есть цель? Тем лучше. Взаимные интересы – отличная почва для союза.

– А вдруг стахечи хотят завершить завоевание, начатое и позабытое в незапамятные времена. Они ведь каменщики, а значит – весьма терпеливые зодчие.

Бару улыбнулась.

– Здорово, что ты присягнула мне на верность! В одиночку я бы нипочем не справилась!

Однако худшие месяцы были еще впереди.

– Нужно разбить лагерь, – решил военный совет. – Будем зимовать в долине.

Но Бару Рыбачка приказала двигаться на юг, во Внутренние княжества. Нарушение границ, произвол, акт агрессии! Теперь «шакалы» шли мимо заброшенных фортов Маскарада, они поднимали над ними свои флаги. На одних знаменах была изображена раскрытая ладонь, которая символизировала Бару, а на других – комета и монета (они, в свою очередь, означали союз Честной Руки и княгини Вультъягской). Новости о «шакалах» опережали армию. Дойдя до первых деревень Наяуру, они обнаружили, что все жители высылали на дорогу.

Люди встречали их пивом, теплыми мехами, жаром своих очагов… и флагами, на которых была тоже вышита ладонь.

Они шли по Внутренние Земли, привлекая свежую кровь быстрее, чем убирали трупы. Бару вместе со своими приближенными рассчитывала возместить ущерб от фуражировки из своего золотого запаса. Спустя некоторое время обмороженная и обозленная армия встретила пехоту и всадников княгини Игуаке, одного из столпов союза Внутренних Земель. Ее войска демонстративно преградили путь незваным гостям, перекрыв дороги, но потом пропустили колонны «шакалов» вперед, издевательски закатывая глаза и посмеиваясь. Тем не менее они даже прислали для «шакалов» пять сотен лучников и две сотни телег с провизией – «дабы обеспечить мирное следование».

– Княгиня Стад знает о вашей силе, – сказал Бару капитан, служащий Игуаке. – Она наблюдает за вами.

«Прекрасно. Смотри на нас, Игуаке. Оцени моих «шакалов». И хорошенько поразмысли, чью сторону выбрать весной», – подумала Бару.

Не разорвав порочный круг «Сомнения предателя», ей не победить…

* * *

Спустившись с башни и пройдя тихими коридорами замка над водопадом в главный зал, Бару обнаружила военный совет.

Все ожидали ее в полном составе, Тайн Ху сидела в торце стола.

– Честная Рука! – громко провозгласила Тайн Ху, и собравшиеся на совет дружинники, командиры лесников, мужчины и женщины – Сентиамуты, Обедиры, Одфири, Алеменуксы – загудели, подхватив ее клич.

– Мы покидаем Вультъяг, – заявила Бару. – Собирайте лесников и охотников. Собирайтесь в поход.

Тревожное перешептывание.

– Почему сейчас? – спросила Тайн Ху, хотя глаза ее загорелись любопытством. – Ведь еще слитком рано.

– Мы не будем отсиживаться в замках и долинах зимой, пока Маскарад готовит почву к весенней войне! – Ухватив спинку ближайшего кресла, Бару резко отодвинула его от стола. Скрежет дерева о каменные плиты резанул слух. – Пойдем через леса. Налегке. Прокормимся фуражировкой.

– Куда? – осведомилась Аке Сентиамут.

Остальные зароптали, поминая недобрым словом голод, холод и женщину с южного острова, приказывающую выступать в поход.

Действительно, куда? К цели, которую подсказало ей горе и долгие часы над закапанными слезами картами. К маленьким селениям, к крестьянам и ремесленникам, чтобы поднять их против врага еще до весенней капели.

Чтобы стать бесформенными и неуловимыми вне досягаемости Маскарада, его шпионов и механизмов, его планов и тщательно составленных контробвинений. Она обеспечила восстание провизией, распорядилась вложением средств и наладила службу связи… Она нащупала путь к победе. Теперь она нашла способ нарастить их боевую мощь. Она сумеет организовать тыл в промерзших краях Ордвинна. Она разорвет порочный круг «Сомнения предателя», продемонстрировав князьям силу, во многом превосходящую армию врага.

То была древняя сила, лежащая прямо иод рукой, – энергия ордвиннцев, порожденная не золотом и расчетливостью, но самой землей.

А еще Бару поняла кое–что важное. Она хотела обойти князей и обратиться к народу. Она могла увлечь за собой простых людей, которые совсем недавно заполняли ее дополнение к налоговой форме, – и она должна была это сделать.

Как–никак, но благодаря им ее карта потребовала изрядное количество синей краски.

– Мы обратимся к народу Ордвинна. Покажем людям, что инициатива – за нами. Докажем им и их князьям, что мы – настоящая сила. Такая, что идет на бой за них даже зимой. – Бару обвела взглядом воинов, собравшихся за столом, посмотрела в глаза каждого. – Оставим крепости и дороги, канализацию и порты для Маскарада. Они – нежные летние ягнятки. Но наступает зима, и мы превратимся в волков.

Тайн Ху встала и обнажила меч. Присутствующие взирали на нее молча, затаив дыхание.

– Честная Рука, – вымолвила княгиня, преклонив колено и опустив меч плашмя на другое. – Сим обещаюсь и клянусь: жизнь моя и смерть моя принадлежат тебе.

– Назначаю тебя моим генералом! – Бару склонилась к ней, и Тайн Ху, поднимаясь, подала ей руку – перчатка в перчатку, пожатие крепко, глаза блестят золотом. – Выбери себе капитанов и лейтенантов.

Собравшиеся воины один за другим поднимались, преклоняли колено и поднимались вновь. Оглядывая их, Бару, до сих пор опустошенная горем, чувствовала, что в се душе запылало гордое торжество. Она переживет утрату. Она обратит любое горе себе на пользу.

Тайн Ху отыскала взглядом княжьего оружейника.

– Ей понадобится кольчуга. И приличные ножны для сабли.

Она помолчала и прошептала, обратившись к Бару:

– Прежде, чем выступим… хочешь навестить место, где его сожгли?

– Да, – ответила Бару. – Да. А ты пойдешь со мной?

* * *

И поход продолжился.

Несколько дней спустя Бару Рыбачка проснулась сразу после восхода солнца. Утро выдалось морозным, и ничто не предвещало снегопада.

Бару мерила шагами строй фуражиров. Ее теплые мокасины поскрипывали по снегу, который ослепительно сверкал в лучах ненадолго выглянувшего солнца. Бару сопровождала Тайн Ху. Чуть позже к ним присоединился лесной воин, командующий фуражирами.

Тайн Ху многое объясняла Бару: княгиня славилась не только своими боевыми талантами. Тайн Ху знала и любила лес – в северных краях ее даже окрестили «орлицей», правда, в Пактимонте княгиню называли не иначе как «стервой–разбойницей».

Честная Рука и ее генерал присоединились к охотникам, демонстрируя владение луком, выносливость и силу, остроту глаз и чистоту голоса, а главное – веру в них – опытных людей, которые вели всю армию за собой. Где появлялись они, там измученные «шакалы» ощетинивались новой надеждой.

Прежде в теплые осенние дни они вдвоем исчезали в лесу. Тайн Ху проявляла чудеса скрытности и втайне от посторонних учила Бару натягивать тетиву и выпускать стрелы. Учителем она была жестоким и нетерпеливым.

– Ты должна стать мастером, – настаивала она. – Ордвиннцу простят пущенную мимо стрелу. Мужчине простят с трудом натянутый лук. Но тебе – не простят. Твои ошибки спишут на кровь и пол. Ты должна быть безупречна.

– Лук тугой, – пожаловалась Бару.

– Многим женщинам недостает силы.

И Бару, дочь охотницы, неизменно ловко метавшей копье, кивнула. Ведь она всегда посвящала минуты разочарования или покоя упражнениям и нагрузкам флотской системы! Ничего, она сможет!

Она напряглась и натянула лук на одном плавном выдохе.

Тайн Ху коснулась ее локтя, поправила положение спины, надавив сзади, и шепнула:

– Стреляй.

И теперь, стоя на жгучем морозе под бледным зимним солнцем, Бару Рыбачка выпустила стрелу с ярко–синим оперением.

Люди, которые пытливо за ней наблюдали, тотчас радостно завопили и вскочили, пустившись в погоню за раненым оленем. Как же они проламывались сквозь снежные наносы, с рвущимися из груди сердцами! Как же они орали от восторга, холодящего и режущего их легкие! Когда олень пал, Тайн Ху перерезала ему горло и помогла лесовикам освежевать тушу. В колонне зашептались о добрых знамениях – об опавших рогах, об олене на знамени князя Хейнгиля, об алом цвете флота Маскарада, расплескавшемся по снегу.

Повсюду, где бы ни проходила армия, объявляли: к весне они завоюют лояльность Внутренних Земель и, соединив силы с Игуаке и Наяуру, вместе сбросят Маскарад в море.

Часть III
Диктатор

Глава 21

Но весной Бару ждали новые испытания. Ей предстояло завершить улещивание Игуаке, Наяуру и их присных, и это было только начало.

Хорошо, что пока у нее оставалось хоть какое–то время. Зима густо вымазала ее Ордвинном – покрыла слоем жирной, как сливки, земли, набила изнутри цесарками с куркумой, олениной и соленой рыбой, а все поры закупорила маслом, настоянным на тмине и диком имбире. Кожа Бару задубела и стала соленой на вкус. Язык поначалу заплетался, но вскоре овладел началами иолинского. Бару выучилась ругаться по-урунски и по–стахечийски, а вместо формального бельтикского «иликари» – слова, ныне по всем ощущениям принадлежавшего Маскараду и Зате Яве, – стала употреблять просторечное иолинское «ученики».

Она научилась по запаху отличать кедровый дым от соснового. Смеялась по вечерам у костра над байками о княгине Наяуру и ее четырех мужьях, геройски погибших во время Дурацкого Бунта. И хохотала, когда воины шутили над тем, как она нервно косится по сторонам – нет ли поблизости хмурого социал–гигиениста, готового диагностировать вырождение.

– Бывало, мужчины женились на своих приятелях, – рассказывала Тайн Ху, сидя рядом у костра и вместе с Бару поджаривая оленину, – а женщины выходили замуж за своих подруг. Так делали бедные, изголодавшиеся, отчаявшиеся. И те, кто хотел вместе вести дела или разделить крышу над головой. И солдаты, которые лишились родного дома. Но чаще всего – просто люди, которые жили без нужды и забот, ради любви. Словечки «трайбадистка» и «содомит» – и то, что они означают, – появились гораздо позже.

Бару насторожилась. Похоже, для дикарки с Тараноке приготовили очередную ловушку.

– Но это было давным–давно. Еще до Маски.

Оторвав полоску мяса, Тайн Ху разжевала и проглотила ее.

– Неужто? – Она ухмыльнулась, и зубы ее блеснули в свете костра. – Спроси ныряльщиц в Порт–Роге. Или актрис из Ату–холла. Они тебя просветят! Я не из тех, кого быстро забывают.

Могучее, неодолимое любопытство охватило Бару вместе со столь же сильным рефлекторным страхом, и буйная смесь чувств рассмешила ее.

– Ты занималась этим? В Пактимонте? Под самым носом у Зате Явы?

Тайн Ху насмешливо округлила глаза, изображая ужас.

– По–твоему, я буду стоять у городских ворот? Нет! Нужно поддерживать традиции Вультъягов–завоевателей!

– И даже не один раз?

– Мне и сосчитать трудновато, – Тайн Ху принялась загибать пальцы и замотала головой. – Пожалуй, без помощи счетовода не обойтись!

Раскашлявшись от дыма, Бару уронила свое мясо в костер.

* * *

Она вела «Армию шакала» в отчаянный бой – в сражение без насилия, но с такими потерями, каких не видели и ноля величайших битв.

Строгая инкрастическая диета, принятая в маскарадной школе, сделала ее высокой и крепкой. Она могла похвастать отличным здоровьем и оказалась выносливее, чем большинство «шакалов». Она помогала им рыть нужники, обучая их назойливой гигиене Маскарада, и нанюхалась ордвиннских испражнений в невообразимых количествах. А от женщин она узнала, что регулярный месячный цикл зимой – знак невообразимого богатства, роскошь для знати, недоступная простолюдинкам.

Она сама была простолюдинкой. Но обстоятельства, в которых она росла, делали ее знатной в их глазах.

«Шакалы» рыскали по лесам Внутренних Земель, подобно призрачным хищникам. Край этот был истощенным, изголодавшимся. Во время осеннего отступления Маскарад разграбил амбары и разорил дороги, сея анархию – сообщение, знамение жизни без перчатки и стальной рукавицы Фалькреста. «Шакалы» нанесли ответный удар, восстановив, где могли, сообщение с севером, нанимая княжьи инженерные подразделения для помощи в строительных работах и отправляя отряды всадников и лучников патрулировать местность. Когда путь был открыт, в далекий Отсфир ласточкой полетела весть: «Пришли, что можешь». Обнаружив уцелевшие припасы, «шакалы» скупали их по баснословным ценам и отправляли нуждающимся.

Готовясь нарушить границы хозяев Внутренних Земель, Бару заготовила письма князьям и княгиням: «Я – Честная Рука. Я иду на помощь». Заготовила, но так и не отправила. Послания послужили бы уликой, связывающей их с мятежницей. Даже отправить гонцов было чересчур рискованно. Для того чтобы совладать с «Сомнением предателя», следовало потрафить княжествам и притвориться, будто Бару здесь нет. Подтолкнуть Игуаке с Наяуру к действию столь рано означало катастрофу, крах их стратегии и провал для Бару – ведь она убедила Лизаксу и прочих, что Внутренние Земли будут выжидать.

В походе она изучала архитектуру страданий Ордвинна. Прибывая в селение или вольный город, она брала переводчика и обходила дома и лачуги. Она общалась с издольщиками и с лучными мастерами, с кузнецами и каменщиками, с отцами и с матерями, со стариками и с молодыми, в общем, со всеми обитателями феодальных земель. Бару всегда записывала то, что узнавала от них: чем они питаются, часты ли выкидыши, сколько весят новорожденные, сурова ли цинга (кровоточащие десны, пятна на коже и упадок духа повсюду – всеобщие, неизбежные признаки зимы, «дыхание Видд»).

В своих опросах Честная Рука не упускала ни единого страха, ни единой крохотной, робкой надежды.

Постепенно она составила карту феодальной лестницы с ее многочисленными ступенями – князьями и землевладельцами, дружинниками и ремесленниками, вплоть до издольщиков–крепостных. Зябкими ночами Бару размышляла о том, как обрушить ее. Ордвинну никогда не сравняться с Фалькрестом, пока существует феодальная знать.

Он мог бы стать намного лучше – нужно лишь разумное управление.

* * *

Снега начали таять рано. Заревели вспухшие от талых вод реки.

Бару снилось, что она летает. Она видела Ордвинн из–под брюха облаков и любовалась сияющими в лучах солнца нитями рек. Она парила над могучим Током Света, который впадал в море веером ртутных ручейков. Разбудило ее пение птиц.

Бесконечно устав от вони и жира, покрывающего кожу, она нырнула в поток талой ледяной воды и поплыла, ахая на каждом вдохе. Тело Бару то коченело, то вспыхивало от жара. Ее дружинники – Сентиамуты в медвежьих шкурах, отобранные лично Тайн Ху, – хлопали и смеялись. Они восхищались не только тем, как уверенно она одолевает течение – их поразило и искусство плавания, неизвестное на севере.

Но когда Бару, дрожа, выбралась на берег, мужчины отвели глаза. Никто даже не решился подойти к ней и предложить ей шубу. Похоже, они побаивались, что, выбрав одного из них, Бару выкажет ему предпочтение.

Бару замялась и сама застыла как вкопанная. Она–то, конечно, не желала выбирать себе любимчиков таким образом! Внезапно ее сковало смущение, и она поняла, что прежде она никогда не сталкивалась с чем–то подобным.

– Будь осторожна, – предостерегла ее Тайн Ху. – Ты добилась уважения. Но ни один мужчина в Ордвинне не способен уважать то, чего вожделеет. Я усвоила это в юности, из ухаживаний Отсфира.

– Но с нами – много женщин, и их никто не унижает, – возразила Бару, вспомнив о лучницах и о лучных мастерицах, о травницах, звездочетах и об охотницах вроде Аке. – По-твоему, мне надо переодеться мужчиной, как ты в тот раз? Иначе их уважения не добиться никак?

– А ты пойди и поспрашивай наших женщин, – посоветовала Тайн Ху. – Тогда ты узнаешь, что о них говорили, когда они бросали любовника, заводили второго или не имели вовсе ни одного!

– Я держусь с ними как с братьями. При чем здесь любовники?

Княгиня Вультъяг сочувственно покачала головой. Волосы ее были распущены и падали на плечи, облитые кольчугой.

– Тебе, Бару Рыбачке, дано разрешение держаться с ними по–братски, и не тебе решать, когда или почему данное разрешение заберут обратно… – Губы ее дрогнули в горькой усмешке. – Это я тоже усвоила из ухаживаний Отсфира.

– Поэтому ты… – Бару не смогла заставить себя говорить прямо. – Поэтому ты перешла на ныряльщиц и актрис? Вместо мужа…

Тайн Ху разразилась громким, довольным смехом.

– Думаешь, перешла?

Бару сделалось немного стыдно. Вопрос получился по-настоящему «имперским» в стиле школы Маскарада на Тараноке. Наука отцов была лучше.

Они молча прошли вдоль лагеря. Вскоре лес поредел, и пятна солнечного света стали пробиваться сквозь ветви сосен, превращая землю в пятнистую оленью шкуру. Невдалеке шумели талые ручьи.

Они подставили лица теплым лучам солнца.

– Я чувствую эту силу, – вымолвила Тайн Ху.

– Чью? Икари Химу?

Бару никогда не считала Тайн Ху особо верующей, но и неверующей княгиня явно не была.

– Я говорю о силе перемен, – ответила Вультъяг, – как их ни зови. – Она покосилась на Бару. – Ты твердила, что путь вперед – только один и Маскарад невозможно победить. Можно лишь подчинить себе изнутри.

Бару отвела взгляд, как будто признавала поражение.

– Но, глядя на тебя, я изменила свое мнение.

Слова Тайн Ху обжигали Бару, как ледяная вода, но она продолжала слушать княгиню.

Тайн Ху говорила правду.

– Каковы наши дальнейшие планы, моя повелительница?

В голосе Тайн Ху не было ни намека на насмешку.

Они показали себя Внутренним Землям – продемонстрировали свою мощь и храбрость. Настало время заполучить их – и кавалерию, и богатство. Они могут привлечь их на свою сторону. Разорвать порочный круг «Сомнения предателя» и собрать всех колеблющихся воедино.

– Наяуру и Игуаке. Пора сделать их своими.

* * *

Когда они двинулись на юг, Тайн Ху решила испытать свою удаль прогулкой по дороге, вившейся по краям горных обрывов Кидзуне. Здесь их и застигла война.

– Тут совсем не высоко, – заявила Бару и беспечно рассмеялась.

Далеко внизу, подобно волнам, колыхались под ветром вершины деревьев. Лагерь «шакалов» казался россыпью крошечных мазков из дыма и скатов шатров. На севере вздымались к небу Зимние Гребни – склоны чернее воронова крыла, а вершины – столь же белоснежны и недосягаемы, как пронзаемые ими облака.

– Идем, – продолжала Бару. – Но держи равновесие.

Тайн Ху крепко ухватилась за цепь, которая огораживала путь, и ухмыльнулась.

– Я не горная коза.

Бару посмотрела на узенькие мостки, подвешенные на цепях к скале, и принялась изучать земли Игуаке, раскинувшиеся внизу.

Ей очень нравилось в этих краях. Совсем как темные скалы и склоны вулкана на Тараноке – просторы детства, прожитого без страха. Она призывно махнула рукой.

– Ладно, идем, княгиня. Мы почти на вершине. Давай!

Мостки загремели и заскрипели под внезапным порывом ветра. Тайн Ху судорожно втянула воздух, замерла, затаив дыхание от страха. Бару вновь рассмеялась, и на лице княгини появилась гримаса отвращения к самой себе.

– Княгиня! – донеслось сзади.

Тайн Ху оглянулась, немедленно напружинившись, точно донесенное ветром слово оказалось страшнее высоты. Их догоняли – среди камней мелькали соломенные волосы и медвежья шуба Аке Сентиамут.

Аке карабкалась вверх, подтягиваясь на цепи.

– Да, – пробормотала Бару, – новость и вправду неотложная.

Аке поднялась к ним. Вместе они направились к укромному уступу в склоне Кидзуне, чтобы держать совет.

Теперь Тайн Ху двигалась быстро. Наверное, она считала, что в глазах своих вассалов должна выглядеть бесстрашной, но все же держалась поближе к Бару и ступала за ней след в след.

С трудом переводя дух, они устроились за ровной скальной стеной. Аке предложила Тайн Ху свою шубу, но княгиня любезно отказалась. Бару, продрогшая от принесенных ветром воспоминаний о зиме, села возле Аке, прижалась к ней и свернулась клубком иод медвежьим мехом.

Тайн Ху оперлась ладонями о камень.

– Говори.

– Междоусобная война.

Наступила тишина – лишь ветер посвистывал среди камней.

– Еще одна? – спросила Бару. – Кроме нашей?

Аке развернула карту с грузиками по углам. Перед ними, воплощенные в чернилах и овечьей коже, раскрылись Внутренние Земли – второй этаж аллегорического дома Бару, обитель ремесел и стад. Бару мысленно раскрасила ее на свой лад. На западе лежали земли Наяуру, Строительницы Плотин с Отром и Сахауле на ее стороне, богатые чистой водой, мерцающей в огромных водохранилищах. Восток принадлежал Игуаке. Топот ее необозримых стад громом раскатывался над пастбищами, а позади, как сжатый кулак за спиной, стояли солдаты Пиньягаты.

– Наша разведка обнаружила следы на земле, – произнесла Аке, прочерчивая пальцем линию от Найу–на–Восходе, столицы Наяуру, до Загона Игуаке.

– Чьи? – медленно выдохнула Тайн Ху.

– Солдат Наяуру. Следуют на восток большими силами.

Бару отыскала их собственную позицию – к северу от вольного города Хараерод, в самом сердце владений Игуаке. Хараерод … Перекресток, где царят песни и веселье. Тот самый, где три года назад она столкнулась с князем Пиньягатой и его диковинным дозором.

– Наяуру идет на нас?

– Не на нас. На Игуаке, – пояснила Тайн Ху, расправляя карту растопыренными пальцами и злобно разглядывая ее. – Наяуру всегда мечтала о троне – но почему так рано? Наследники не готовы. У нее нет детей из рода Игуаке, чтобы посадить на княженье узурпатора. Почему именно сейчас? Отчего было не дать нам шанс…

У Бару скрутило живот. Ведь она уверяла их, что Наяуру не станет ничего предпринимать. Обещала это, нахально взирая на Лизаксу. Больше ей не поверят ни в чем. Как же быть, как обернуть все в свою пользу?..

Тайн Ху едва заметно шевельнула подбородком, дескать, вали на меня, Бару!

– Почему мы ничего не заметили? – спросила Бару. – Княгиня?

– Я надеялась, что она переметнется к нам. Я уважала ее… – Глаза Тайн Ху потемнели. – Дурацкий Бунт поглотил ее семью. Откуда такая поспешность? Что она – памяти лишилась?

Бару размышляла над картой.

Наконец она оторвалась от нее и взглянула через плечо Аке вдаль.

– Я догадалась, что у нее на уме!

Обе женщины из Вультъяга встрепенулись и с надеждой посмотрели на Бару.

– Пришла весна. Наяуру знала, что Маскарад собирается атаковать нас. Значит, должна была предположить, что Каттлсон двинется на север, сокрушать Эребог, через ее земли. Она хочет стать незаменимой для Маскарада, когда придет время наступления.

Но мысленно Бару ругала себя, вспоминая и проигнорированные намеки, и оставленные без внимания связи. За три года их накопилось столько, но она прозевала такой поворот событий. Какая же она растяпа! Бел Латеман, нацелившийся на Хейнгиль Ри, фразы самой Хейнгиль Ри о неизбежности кризиса во Внутренних Землях. Дозор Пиньягаты, задержавший на дороге женщину, похожую на молодую княгиню Наяуру… Целая паутина интриг, сплетенная Наяуру на пути к трону, а Бару вообще не удосужилась потянуть хоть за одну из ниточек!

– Ей стало известно, что Игуаке привечает нас на своих владениях. Вот что послужило поводом уничтожить Игуаке, забрать ее пастбища, объявить нападение актом лояльности Фалькресту и оказаться в фаворе у Парламента.

И на этом фундаменте создать себе трон королевы Ордвинна, матери рода, который способен пережить столетия!

Невероятно дерзкий ход – будто из пьесы или легенды. Бару прониклась к Наяуру уважением.

Тайн Ху помрачнела. Ее глаза сузились, кулаки уперлись в скалу.

– Ну и сука! – восхищенно протянула Тайн Ху. Она произнесла ту майянское словечко, означающее мать–волчицу, а не эпитет из афалона. – Аке, если ее превосходительство права… Видели ли разведчики солдат Маскарада, спешащих на помощь дружинам Наяуру?

– Да.

Бару покачала головой в безмолвном одобрении. «Шакалы» намеревались использовать Наяуру и ее консортов против Каттлсона, но та быстро опередила их и получила свой лакомый кусок. Конечно, ей требовалось просто захватить Внутренние Земли, но Каттлсон поддержит ее с флангов, отыщет и разобьет мятежников, и у нее будет собственная династия.

Бару вновь допустила ту же ошибку. Решила, что Наяуру – пешка, которую можно взять и двинуть куда нужно. И совершенно забыла, что княгиня – игрок, как и сама Бару.

Ветер усилился, и Аке задрожала под шубой рядом с Бару.

– Я говорила с нашими капитанами. Они хотят отправить послание на север. Если Эребог, Отсфир и Лизаксу двинут на юг свои фаланги, мы сможем поддержать Игуаке и спасти ее.

– Нет! – выпалили Тайн Ху и Бару в унисон.

– Таким образом мы подставим себя, – добавила Тайн Ху.

Бару молча ткнула пальцем в Пактимонт, обозначенный на карте жирной точкой.

Все замолчали. Каждая из женщин знала, что вокруг Пактимонта собраны вражеские силы. Войска Каттлсона и Хейнгиля только и ждали, когда «шакалы» высунут головы…

– Сударыни, – заговорила Аке. – Госпожа княгиня! Ваше превосходительство! Всю зиму вы говорили – не примите за измену, – что мы склоним князей Внутренних Земель на нашу сторону. Однако получилось, что Наяуру идет против нас. А Отр с Сахауле обязательно последуют за ней, куда бы она ни повернула. Что будет, если мы не выступим против них? Если падет Игуаке, Маскараду достанутся побережье и Внутренние Земли, а мы умрем с голоду.