Текст книги "Царица Армянская"

Автор книги: Серо Ханзадян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

Спустя три дня был отдан приказ раскинуть лагерь в Коговитской

долине. Это уже была Айраратская земля.

Отдых предполагался недолгий, только на ночь. С рассветом путь будет

продолжен.

Вспомнились тела убитых хеттских купцов, которых он велел сжечь в

смоле, всех вместе.

Ничего не поделать. Эпидемия черной болезни всех унесла за одну ночь,

вечером улеглись спать, да так и не проснулись. Такова, видно, воля богов.

Если род человеческий вечен, то и смерть вечна.

Армянские жрецы с помощью сыновей военачальника Андзева добыли в

расщелинах горы Торгом серы, растворили ее в воде и опрыскали место

стоянки купцов, обеззаразили его.

Теперь все грузы хеттских купцов и вьючный скот принадлежат Каранни.

Этого хватит на год для нужд Драконова полка и на жалованье воинам...

В полночь вдруг раздался ужасающий грохот... Каранни выпрыгнул из

постели и выскочил из шатра. Непонятно почему в этот миг вспомнилась Нуар.

Ее мудрая головка была бы сейчас в помощь. Воины, что стояли на часах,

бухнулись в страхе на сотрясающуюся землю, стали разгребать ее руками и

зарываться в нее.

– Что это? Что за грохот? – недоумевая, спросонья вопрошал Каранни.

– Бог Нергала беснуется под землей! – заорали часовые. – Теперь он

нас всех уничтожит, государь наш!

– Огня! Зажгите факелы! – скомандовал Каранни. – Запалите костры! Да

поскорее!

Мрак был ужасный. Все вокруг сотрясалось. Земля ходила ходуном.

Каранни еле удерживался на ногах. С вершины ближней горы низверглось

мощное зарево пламени. Царевич содрогнулся: это наверняка из-за

совершенного им преступления взъярился бог Нергала. И зачем их так много,

этих богов, а от них так много страха, опасности?..

Лагерь был в панике. Люди в ужасе метались во тьме, кони и вьючный

скот хеттских купцов как безумные ржали, хрипели, рвались с привязи. С

факелами в руках к престолонаследнику подбежали сыновья Андзева.

– Не пугайся, государь наш! Это ожил вулкан на горе Тондрак! Это он

извергает пламя. Ничего опасного. Мы достаточно далеко от его жерла.

На небе не было ни звездочки. Каранни приказал жрецам немедленно

принести жертву богу Нергала. Выбрали четырех белых бычков, наскоро их

прирезали. Жрецы и жрицы, подпрыгивая, затянули свои молитвы в надежде

зачаровать и утихомирить разбушевавшееся божество.

Вся ночь прошла в беспокойстве. С рассветом особенно сильным сделался

запах серы и гари. Земля еще подрагивала. Каранни приказал быстро

грузиться и сниматься с места. Совесть его уже не тяготило зло, содеянное

против хеттских купцов.

К вечеру они достигли восточных склонов заснеженного Масиса.

Показался полнящийся вешними водами Ерасх. Вот оно – самое сердце

Айраратской земли.

Каранни ощутил внутренний холод от снежной белизны двуглавого

великана, и особенный ужас внушала ему впадина между вершинами. Там живут

духи отважных храбрецов вместе со множеством богов. Денно и нощно стерегут

они все пути и дороги, чтоб ни один человек не ступил в их владения. Там

находится и колыбель человечества. Как тут не испытывать страх и

благоговение? Если духи отважных захотят, они могут сбросить снежную

лавину и в мгновение уничтожить вся и всех. О боги, упасите от бед!..

Встретили небольшой караван, направляющийся на юг. Это были армяне из

Мецамора. Их привели к царевичу.

– Что вы везете? – спросил он.

– Серу везем.

– Что?..

– Серу. Без которой невозможно лить металл.

– А откуда эта сера?

– Из Тондрака. Там ее много. Вулкан выбрасывает при извержении. Все

склоны горы усыпаны серой. Соскребаем со скал и валунов и собираем.

– И что потом?

– Приносим жертву богу Нергала, чтобы почаще извергал огонь из

вулканического жерла горы Тондрак.

Каранни только плечами пожал. Удивительны деяния богов. Одни люди

мечтают о том, чтоб Нергала бесновался, извергал огонь, другие хотят, чтоб

он угомонился и не подавал ни звука.

Каранни подумал еще и о том, что ему, пожалуй, не избежать вражды

хеттского царя, если тот узнает о гибели своих купцов.

Надо послать Мурсилису грамоту с соболезнованием и сказать, что, мол,

его вины в случившемся нет. Болезнь наслали боги, на них и следует

гневаться. Каранни позвал писца.

«Я сюда прибыл, брат Мурсилис, и увидел кару богов своими глазами.

Нахожусь здесь волею богов и отца своего, который пусть жив будет шесть

тысяч лет, если ему этого не мало. Случившееся есть деяние богов. Я видел

твоих купцов, но не живыми, а уже мертвыми, скошенными черной болезнью. Из

страха, чтобы самому не заразиться и чтоб люди мои тоже не вымерли, я во

имя богов велел сжечь умерших и все, чем они владели. Делал это в великом

горе за твоих купцов, молясь и принося в жертву богам белых бычков в

большом количестве. Расходы мои велики были. И теперь я пребываю в

недоумении и даже тревоге, раздумывая о том, зачем тебе, божественный

Мурсилис, понадобилось засылать в мою страну людей, зараженных черной

болезнью? Ведь это – враждебный умысел. Я распорядился, чтобы близ того

поля, где так страшно кончили свою жизнь твои купцы, во избежание беды ни

люди наши, ни скотина не появлялись. И это тоже великий урон стране: там

хорошие пастбища. Я не требую у тебя возмещения убытков, поскольку мы

друзья. Вестник печали – человек, которого посылаю к тебе с этой

грамотой, – подробнее расскажет великому царю хеттов обо всем случившемся.

Но впредь остерегись засылать в мою страну зараженных людей».

И Каранни отправил гонца в Хеттское царство.

* * *

Вскоре прибыли жители левобережья Ерасха. Они специально выехали

встретить престолонаследника.

Властитель Айраратской земли Артит Арар, остановив конницу, спешился

и, пав на колени, приблизился к царевичу:

– Приветствую тебя, божественный Каранни!

Каранни оглядел его воинство. С удовольствием отметил, что выучка

отменная.

– Приветствую и я нашего с отцом любимца Артит Арара!

До самой полуночи они на радостях пировали, затем совершили молитву и

часок-другой соснули.

До рассвета горели костры у лагерных палаток.

Каранни долго не мог уснуть. И опять перед его мысленным взором

стояла Нуар...

* * *

Предназначенная для жертвоприношения хеттская девушка наконец

очнулась. Мари-Луйс в это время одевалась с помощью мамки. Девушке было

едва шестнадцать. Стройная, грациозная, несколько бледная от снадобий,

которыми ее опоили. И чудные большие глаза чуть замутнены. Целую неделю

она пребывала в забытьи. Бедняжка не ведала, зачем ее привезли в Нерик и

почему здесь, у царицы армянской, к ней так добры.

– Да будут милостивы к тебе боги, матушка царица! – промолвила она

почтительно. – Доброе утро.

– Доброе утро, дочь моя! Тебе лучше?

– Я чувствую себя уже хорошо, матушка царица. Да одарят тебя боги

бессмертием.

– Очень рада, что ты поправляешься. Боги уготовили тебе боль и

страдание, а моя мамка избавила тебя от них, прекрасная Ерес-Эпит. Будь

счастлива в моем доме!

– Всю жизнь буду молиться за тебя, великая царица!

Царица между тем была в плохом настроении. Бог Ераз* явился ей ночью.

Видно, сегодня прибудет человек от Каранни. Этого бога тоже надо

упразднить. Один бог Мажан-Арамазд! Пусть будет жарким, как солнце, и

щедрым тоже. Солнце, оно и одно, и вобравшее в себя многое. Потому-то и

свет его так обилен, и согревает оно все сущее в мире.

_______________

* Е р а з – сон (арм.).

Ерес-Эпит тоже оделась и села у ног царицы.

– Ночью дух бога Шанта явился мне. Я очень испугалась, матушка

царица. Он раскрасил все мое тело, сказал, что избавит меня от страданий,

заберет в небеса, чтобы бог Дракон не поглотил свет солнца и воды земные.

Сказал, что бог зла Дракон обитает под землей, в истоках родников, что

души наших предков купаются в водах и бесконечно воюют с богом Драконом.

Вот что было ночью, матушка царица!

Мари-Луйс притянула к себе ее головку:

– Бог Шант, дочь моя. Молись богине Эпит-Анаит, чтобы избавила тебя

от дурных снов.

С этими словами Мари-Луйс поцеловала ее в щеку и вышла на крытый

балкон с глубокими нишами, из которых можно было, оставаясь незамеченной,

наблюдать за всем, что делалось в городе.

Мари-Луйс увидела, как открылись городские ворота и в Нерик вошли

новые группы хеттов-паломников в венках из полевых цветов и зеленых веток.

Они вели бычков, буйволят и овец с окрашенными рогами.

Головы у паломников обриты наголо, лица умащены и блестят. Встречали

их хеттские жрецы, высоко державшие в руках свои символы – собачьи головы,

хвосты гиен и волчьи шкуры.

Царица тяжело вздохнула: хеттские жрецы вели новоприбывших к храму

Шанта.

Она велела позвать властителя Нерика. Тот явился встревоженный.

– Не понимаю, что творится. Валом валят новые толпы

хеттов-паломников! – сказал он.

– Где Арбок Перч? – спросила царица.

– Он там, внизу. Позвать?

– Немедленно.

Вошел Арбок Перч. Весь опухший, глаза заплывшие.

Царица вспылила:

– Целые дни пьянствуешь, вчерашний раб!

– Я не виноват! – опускаясь на колени, взмолился Арбок Перч. – Жрецы

насильно упоили. Прости меня, всемилостивейшая!.. Что-нибудь случилось?

– Срочно закрой городские ворота! Смердит. Я чую заговор.

Властитель Нерика и военачальник удалились.

Мари-Луйс прислушивалась к городским шумам. Там явно что-то

происходило. Может, хетты оказали сопротивление Арбок Перчу и властителю

Нерика, когда те хотели закрыть городские ворота?..

А к храму Шанта все подходили и подходили люди царя Мурсилиса. Едва

ли они прибыли только с целью жертвоприношения богу Шанту...

Царица вдруг почувствовала, что кто-то стоит за ее спиной.

Обернулась – Таги-Усак. Он не выдержал ее тяжелого взгляда и опустил

голову. «Зачем он явился?.. Ненавижу!» Неужели это правда? Неужели

ненавидит?.. Если да, то почему так колотится сердце?.. Уж наверняка не от

страха перед хеттами. В гневе кровь прилила к лицу – вот-вот брызнет. Дуги

бровей сошлись у переносицы, ресницы как стрелы...

Когда ее невестой привезли в Куммаху и, окрасив ей волосы и ногти,

повели в храм бога Псака*, что расположен в провинции Тил, прорицатель

Чермак бросил ей под ноги кости и спросил:

_______________

* П с а к – бог новобрачных.

– Чего ты желаешь, женщина?

– Того, что предопределено судьбой.

– Говори прямо! – сердито глянув на нее, бросил прорицатель Чермак.

– В этом мире мало доброго и слишком много злого...

Жрецы провели ее в одну из келий, омыли там святой водой, умастили

благовониями, окутали прозрачными тканями и сказали: «А теперь подари себя

храму».

Она тем временем увидела в отсвете багряных лучей заходящего солнца

кудрявого молодого мужчину и узнала в нем прорицателя Чермака, только

переодетого. Спросила у жриц: «Кто это?» – «Душа бога Шанта, – ответили

они ей. – Ты в своей невинности прежде должна принадлежать ему, а уж потом

твоему супругу. Так предопределено богами». Она оттолкнула жриц и

рванулась к ступеням, ведущим вон из кельи...

Вспомнив этот неприятный случай, она как бы увидела перед собой

прорицателя Чермака. Захотелось ногтями вонзиться ему в глотку. Но видение

исчезло. Перед ней стоял Таги-Усак. Что он хочет? Лицо желтое, как воск. В

глазах влажный отблеск, какой бывает у бога Арега* на утренней заре раннею

весной.

_______________

* А р е г – бог солнца.

Уже в замужестве Мари-Луйс попросила царя-отца запретить во всех

храмах лишать невест девственности. И царь Уганна исполнил ее желание...

Пришел властитель Нерика.

– С трудом удалось закрыть ворота. За ними осталось еще много

паломников. Хеттские жрецы утверждают, что в жертву будет принесен

человек.

Мари-Луйс приподняла полы своих обшитых серебряными украшениями одежд

и, сопровождаемая легким перезвоном, вышла. Таги-Усак и властитель не

знали, что делать – идти за ней или нет...

Ночью Мари-Луйс, переодетая, отправилась в храм бога Шанта повидать

великого жреца Арванда Бихуни. С собой она взяла только Арбок Перча, велев

ему переодеться женщиной, чтобы сошел на одну из жен властителя города.

Арванд Бихуни окружил себя и своих приближенных пышной роскошью.

Мари-Луйс это неприятно удивило. Ведь служители богов должны быть

воздержанны. Она пренебрегла ритуалом восславления богов при встрече с

великим жрецом и с укором сказала:

– Одеяния твои слишком богаты, наместник богов. Ты разрядился, как

завзятая щеголиха. Не к лицу это в твоем звании.

Великий жрец откинул полу златотканой одежды и показал, что под ней

власяница да козья шкура.

– Вот, божественная, смотри. То, что сверху надето, это для прихожан,

чтоб их завлечь, дабы верными были. А на теле власяница, чтоб богам

угодным быть. Ведь всякое разумное существо двулико.

Да, кто-кто, а великий жрец бога Шанта истинно двулик.

В дверях показались жрицы-стражницы. Они низко поклонились,

восклицая:

– О Мари-Луйс, приветствуем тебя!

– А как вы меня узнали, я же переодета?

– О Мари-Луйс, – еще настойчивее повторили они ее имя, – отойди от

своей земной жизни, которая преходяща, как дым, присоединись к нам, чтобы

вкусить от плода бессмертия!

– Я хочу иметь много детей и вырастить их.

– Это значит, ты хочешь привнести в мир новые грехи?..

На одной из жриц была головная повязка, на другой – несуразная

хламида и войлочная обувь и на голове что-то тоже вроде повязки. Поверх

всего было накинуто нечто, похожее на плащ с длинными рукавами. А

виднеющиеся из-под низу штанины расписаны яркими птицами.

Арбок Перч приметил в дверях слепца. Тот сидел на камне у входа и

словно бы дремал. Мари-Луйс сунула ему в ладонь кусочки серебра. Слепец

пробормотал:

– Да будь благословенна, добрая дарительница!

Вошла жрица-птичница, волоча за собой подстилку, на которой она

спала. Она и ей подобные никогда не мылись, даже ног не омывали, считая,

что этим осквернят воду. Жрица заговорила, чуть заикаясь:

– Иду слушать птиц. Они скоро проснутся и заговорят с богами.

В боковой келье беспокойно суетились жрецы-врачеватели. Мари-Луйс

почувствовала запах сухих трав. Жрецы лечат ими больных.

– Таги-Усак не пришел? – спросил один из жрецов.

Мари-Луйс удивилась. Неужто Таги-Усак покупает у них травы?.. А

может, и приворотное зелье?.. Но кого он хочет завлечь?..

Ее как ожгло.

Нет, нет! Жрецы, верно, путают Арбок Перча с Таги-Усаком?..

Мир полон множества загадок...

Соседнее помещение предназначалось для врачевания и колдовства. Там

же обитали всякие чудища и уродцы.

Арванд Бихуни прошел с царицей в глубь храма. Остановившись у очага,

он поднялся на приступок и заговорил таинственным голосом:

– Я стоял там, где соединяются оба русла священного Евфрата, о

богоравная, благословенная Мари-Луйс! Вода гремела и бушевала. Воздух над

ней сверкал мириадами радужных брызг. На вершине утеса восседала сама

Эпит-Анаит. Лоб у нее высокий, открытый, волосы свободно ниспадают, брови

как стрелы, глаза миндалевидные, груди налитые. Своими глазами я видел ее.

Нет в мире света ослепительнее. Длинными, нежными пальцами Эпит-Анаит

расчесывала волосы. Я свидетель тому – она расчесывала золотые волосы,

укрывая ими плечи и грудь. Свидетель я и тому, что наша матерь-богиня

Эпит-Анаит до пояса была рыбой, а выше пояса женщиной!..

Он спустился с приступка, выставил вперед бороду, чтобы Мари-Луйс

облобызала ее. Это было высшей благодатью для прихожанина. Обычные люди

лобызали окрашенные ноги верховного жреца или его след.

Мари-Луйс не прикоснулась к его бороде. Великий жрец, чтобы скрыть

свое замешательство, сел, положил на колени навощенную доску и стал что-то

писать.

– Царь хеттов Суппилулиумас писал из своей столицы Хаттушаш царю

Каранни, деду твоего супруга, о том, что раньше, когда в Хеттском

государстве царствовал Лубурна, его род, род его сына Тилипиуни, все

племена и их войска – все были едины. – Арванд Бихуни хитро усмехнулся. —

Гордыня заедала хеттского царя, потому он и врал, да простят мне боги! Ты

слушаешь меня, о великая царица?

– И очень внимательно.

– Врал Суппилулиумас, возвеличивая своих предков. Первым из царей,

тем, кто запряг коня и приучил его к колеснице, был Аларод, властитель

всех земель великого Масиса. Сподвижниками этого нашего царя-властителя

Аларода были Сагкун и Мадан. Когда Аларод пришел на поклонение к

священному Евфрату, род Арама ему подчинился, потому что кровь у них одна,

от достославного Гайка они ведутся. И во имя этого был принесен в жертву

шестилетний мальчик. Это произошло у самого дома Ангеха, великая царица.

Потом Аларод проследовал в Хорхоруник, люди коего происходят из рода Хора,

внука Гайка. Над многими нашими родами и племенами царил наш предок

Аларод. И всех их он объединил под одним знаменем. После того и стала

Хайаса зваться Страною армян. А Суппилулиумас врал...

Мари-Луйс очень внимательно его слушала. Долго не прерывала, но потом

вдруг сказала:

– Потомок Суппилулиумаса Кама Вараш сегодня находится в наших

владениях и множит враки своего предка, утверждает, что Нерик принадлежит

ему.

– Ложь это! – вскричал Арванд Бихуни. – У лжи сорок ног, но все сорок

хромые.

– Мало того что он засел в нашей обители, так хочет еще настоять на

своем и принести здесь в жертву человека, что нам противно.

– Не бывать этому! – Арванд Бихуни подскочил на месте и несколько раз

повторил: – Ни в коем случае!..

Мари-Луйс облегченно вздохнула.

– Раз ты согласен со мною, досточтимый Арванд Бихуни, дай мне свое

кольцо, я помечу им себя в знак нашего единодушия.

Великий жрец вручил царице печатку, которой он скреплял клятвы.

– Подчиняюсь твоей воле, божественная царица!

Мари-Луйс ушла от Арванда Бихуни вполне обнадеженная. И она, и

великий жрец не позволят, чтобы хетты впредь приносили в жертву человека.

Никогда она не отдаст Ерес-Эпит Кама Варашу. Придет конец и богу Шанту, и

его храму в армянском городе Нерике. Скоро, очень скоро!..

А у следующего за царицей Арбок Перча на уме было свое: скорее бы

дойти до дому и сбросить несуразное бабье облачение.

Ночь была лунная.

* * *

Раньше всех обычно пробуждался Каранни. Но здесь, в Айраратской

земле, его опережал Артит Арар. Проснется, придет и встанет у шатра

царевича. Добродушный, смиренный.

Это почему-то раздражало Каранни. Трудно было понять, что выражает

красивое лицо Артит Арара – страстное любопытство или торжествующий

восторг.

Айраратская земля – это обширная долина, окруженная высокими горами.

За лагерем высился Масис – южная часть его отрогов. На западе горный

кряж вздымался гребнем вершины Абоса, на которой обитал бог воды Апам, а

напротив, чуть правее, утопала в туманной мгле долина Шарура. Дальше

простиралась Нахичеванская долина с невысоким горным уступом, прозванным

Волчьими Воротами. Там кончаются владения Артит Арара. По другую сторону

Ерасха, в черных горах, обитает множество разноплеменного чужого люда и

род Егимаиса-Ерана. Артит Арар говорит, что у Мараканской переправы за

Нахичеваном стоит его войско, чтобы сдерживать воинственных

егимаис-еранцев. Ну, а там, где сила в оружии, богам делать нечего...

На рассвете покинули лагерь и вскоре подошли к Ерасху. Долина

постепенно спускалась все ниже и ниже. Земля вся возделана. Села ограждены

высокими стенами, есть даже сторожевые башни. На вершинах кленов и тополей

свили гнезда аисты.

Каранни пожелал заехать в какое-нибудь из сел. Артит Арар повернул

свою колесницу чуть вправо. Его воины затрубили в трубы.

– Это, государь, мое владение, село Тирарич. А правее – Арцак, за ним

Дзирав...

Довольно узкие ворота в каменной ограде растворил сам староста. С ним

была и вся сельская верхушка. Они несли изображения своих богов, хлеб,

вино и погоняли перед собой шесть белых бычков.

Сельский жрец затянул молитву, но Каранни, не дослушав его, повел

войско вперед, в центр села, туда, где высился храм. Там, сложив руки на

груди, толпилось довольно много жрецов. Они низко поклонились

престолонаследнику.

– Сколько в этом храме жрецов? – спросил Каранни у Артит Арара.

Военачальник глянул сначала на старосту. Тот опустил голову, и Артит

Арар сказал:

– При храме сто двадцать жрецов, божественный...

– Целый муравейник развели! – сердито бросил Каранни. – Очень много.

Наши боги не обидятся, если половину ваших жрецов я заберу к себе на

службу, воинами в Драконов полк.

И он соскочил с колесницы, обнял старосту, затем отломил кусок хлеба,

обмакнул его в вино и съел.

– Договорились, староста?

– Твоими, государь, устами вещают боги! – выпалил староста. – И

желания твои да исполнятся ныне и впредь!

Каранни сам отобрал среди жрецов шестьдесят человек, из тех, кто

помоложе, и передал их верховному военачальнику Каш Бихуни.

– Боги бывают довольны, когда враг испытывает страх перед силой и

мощью нашего войска! – сказал он новобранцам. – Они ведь тоже участвуют в

наших войнах. Из этого следует, что вы как служили небесам, так и будете

им служить.

Каранни провел в селе Тирарич целый день. Специальным указом он

провозгласил это село государевым. Артит Арару ничего не оставалось, кроме

как, скрывая недовольство, согласно кивнуть царевичу.

Из села выехали уже на закате. Достигнув берега Ерасха, сделали

привал. Артит Арар сказал, что именно тут наиболее удобная переправа.

Река была довольно спокойна. У берега раскачивались плоты.

Открытое поле, ночь, таинственные звуки. Небо словно осело, и боги

совсем-совсем близко. А с ними и Нуар, которую он оставил на острове в

море Наири...

Лагерь мало-помалу затих.

Утром, когда Каранни вышел из шатра, войско только пробуждалось под

барабанный перестук и под звуки рожков. И на этот раз Каранни увидел у

своего шатра стоящего, как на страже, Артит Арара. Он, как обычно,

почтительно поздоровался с царевичем, хотя в сердце еще занозой сидела

обида за потерю Тирарича.

Каранни, ответив на приветствие, проговорил:

– Небо над твоими владениями доброе, брат мой Артит Арар. Оно этой

ночью наградило меня встречей с богиней Нуар, которая явилась мне в образе

другой Нуар, оставленной мною на острове в море Наири, и я этим очень

доволен. Доволен, но испуган тоже. Неужели она вечно будет преследовать

меня?..

– Не держи худого на уме, божественный. Богиня Нуар является тому, к

кому она благоволит. Считай, что будешь жить долго и счастливо.

Река бурлила. Это Нуар играла с водой. Неужели богиня Нуар сделает

так, что я забуду Мари-Луйс? Нет, нет! Отведи от меня все соблазны, Нуар!

Убереги от колдовских чар!

Река бурлила. Вода в ней тяжелая, бурая, будто медь растворили. В

камышах копошились дикие утки. То там, то тут взлетали и кружили в небе

аисты. Вот один из них ринулся в камыши и тут же взлетел, сжимая в когтях

змею. Убить змею – дело доброе, только при этом нельзя произносить

чье-либо имя. Считается, что названный тут же помрет.

Каранни испугался: ведь имя Нуар было у него на языке. Он приказал

грузиться на плоты и сам с берега прыгнул на один из них.

– Ты уверен, Артит Арар, что твой плот не унесет меня в объятия

властительницы морей и рек богини Цовинар? В последнее время многие богини

жаждут прибрать меня.

– Ерасх наш хоть и не из добрых, но государей почитает, божественный!

Будь спокоен.

Рабы Артит Арара, правившие сильно отяжелевшими плотами, затянули

песнь о Ерасхе...

Некогда на месте Айраратской долины было море. Синее-синее. И жили в

нем нимфы. Жила и Цовинар. Рассердилась как-то богиня Цовинар на

Сьюнакские горы* за то, что перекрыли дорогу воде и с высоты своей

вожделенно взирали, как она бьется в теснине. Рассердилась и попросила

бога Шанта наслать гром и молнии. С помощью молний Цовинар рассекла горы и

открыла путь воде. Потекла вода и стала рекою Ерасх. Влилась она в

Каспийское море, омывающее восточные земли армян. И Цовинар переселилась в

это море...

_______________

* Сьюнакские горы ныне называются Зангезурскими.

Об этом пели рабы-плотогоны, переплывая с правого на левый берег

Ерасха, где раскинулось Шарурское плато.

На левобережье прибывших встречали толпы людей. И у этих в руках тоже

были изображения их богов. Всюду горели костры. Народ восторженно

приветствовал престолонаследника.

Артит Арар пригласил царевича к огню, но Каранни пошел посмотреть,

как войско сходит на берег.

– Трогаемся сейчас же!

– Как пожелаешь. Но куда, божественный?

– В Нахичеван.

Костры погасли.

* * *

Нахичеванская долина благоухала цветущими садами. Дозревал ячмень,

входили в силу рисовые поля. В пути встречались телеги, запряженные

быками. Крестьяне торопливо съезжали с дороги и, скатившись с телеги,

простирались на земле. Жители сел, через которые проезжало войско,

высыпали на улицу с зелеными ветками, с кувшинами, полными вина. И все

радостно приветствовали царевича.

– Славься, славься, земля армянская!

– Славься, наш царевич Каранни!.. – кричали люди и лили священную

воду под колесницу Каранни, на его воинов...

Город-крепость Нахичеван торжественно встретил престолонаследника.

Каранни прежде всего проследовал в храм, чтобы принести бычков в жертву

реке Дзюнакан, протекающей вдоль города. Собралось очень много народу.

Жрецы стали освящать воду, хлеб.

– Много, безмерно много жрецов в твоем краю! – заметил Каранни Артит

Арару.

Ночь царевич провел в шатре неподалеку от храма. Проснувшись с

рассветом, он выразил желание посмотреть знаменитые изделия местных

ткачей. Артит Арар попытался отговорить его:

– Там дым и смрад. Это не доставит тебе удовольствия, божественный. В

мастерских очень тяжелый дух...

– Если доставляет удовольствие носить одежды из тончайших тканей,

производимых только здесь, в Нахичеване, в городе нашего всеславного

прародителя Гайка, то дым и смрад этих мастерских тоже надо принимать как

должное. Идем.

Нахичеван – город глинобитный, расположен на равнине, но весь обнесен

сильно укрепленной крепостной стеной, сооруженной еще самим Гайком.

Огромные камни искусно пригнаны один к одному.

Мастерские располагались на окраине города. Едва Каранни там

появился, надсмотрщик словно голову потерял. Царевич вошел в помещение,

где скручивали в рулоны уже готовые ткани. Мастера и подручные кинулись

наземь. Они все были в краске, лица бескровные, изможденные.

– Рабы пусть выйдут, а мастера поднимитесь, – сказал Каранни и,

подойдя поближе, потрогал еще горячую ткань, на которой проступал чуть

видный, тонкий рисунок. – Вы сами создаете эти узоры?

– Сами, – несмело проговорил в ответ старший мастер.

– А что они означают?

– Не знаю, как объяснить, – смутился мастер. – Вот эта волнистая

линия, она как символ воды, государь наш... А эти звездочки вроде бы наше

небо. Круг-колесо – жизнь и смерть, смерть и воскресение...

Каранни вспомнил, что видел в Тавруберане точно так же расписанную

гату*.

_______________

* Г а т а – закрытый сдобный пирог с начинкой из масла, муки и

сахара; чаще круглый по форме.

Здесь он с удивлением наблюдал и то, как готовят необыкновенную по

яркости красную краску из знаменитого вордан кармира. Собирают этих

червячков на берегу Ерасха в камышовых зарослях. И тут вспомнилось еще и

то, что египетская царица часто просит у них именно эту краску. Остальные

краски – зеленую, оранжевую и другие – готовят из местных растений...

Покидая красильню, Каранни обратился к старшему мастеру:

– Не мог бы ты подарить мне несколько человек из своих помощников, а

то и из детей своих? Я тоже хочу начать в Куммахе изготовление тканей.

– Что ж, это возможно, государь наш, – охотно согласился мастер. – Мы

ведь все твои подданные. Боги сотворили нас для того, чтобы мы верно

служили царю. Желание твое будет исполнено.

Вечером Каранни пригласил старшего мастера к себе в шатер. И тут они

порешили, сколько ткачей и с каким снаряжением следует отправить в

Куммаху. Затем Каранни объявил старшему мастеру, что отныне он свободный

человек и получает в свое владение нахичеванское побережье реки Дзюнакан.

После ночного осмотра крепостного ограждения Нахичевана Каранни один

пришел к себе в шатер. И вдруг почувствовал какую-то опасность. Из-за

полога высунулась маленькая головка с испуганными глазками. Каранни с

трудом узнал одну из своих лазутчиц, жрицу-карлицу. Он тут же затолкал ее

обратно за полог, сунул ей в руку сласти и нетерпеливо потребовал:

– Ешь и рассказывай, что принесла на хвосте.

Жрица накинулась на медовую коврижку.

– В Мецаморе живут три переодетых хеттских жреца.

– А что им там надо?

– Хотят выкрасть секрет, как делать бронзу, прекрасный царевич! А ты

и вправду очень красив, божественный! – жадно давясь сластями, выпалила

карлица. – Воры они, эти хетты, мой венценосный повелитель, властитель

языка моего, но не тела. И староста Мецамора тоже вор. Хеттские жрецы

подкупили его.

– Артит Арар в этом замешан?

– Нет, не замешан.

Каранни облегченно вздохнул. Это хорошо, что властитель Айраратской

земли невиновен. И он вышел из шатра. Неподалеку стояли и разговаривали

сыновья родоначальника Андзева и Артит Арар. Царевич поприветствовал их и

сказал:

– Моя звезда показывает, что надо трогаться в путь.

Спустя три дня, уже миновав долины Шарура и Дуина, Каранни и все его

войско подошли к крепостным стенам и башням Эребуни*. Это была резиденция

Артита Арара. Еще издали, из-за стены, виднелись круглый купол храма бога

Тейшеба и языки пламени священного огня.

_______________

* Д у и н – древнее название города Двина и его окрестностей;

Э р е б у н и – древняя армянская крепость, на месте которой возник около

трех тысячелетий назад город Ереван.

День был на исходе, воины надеялись на отдых, но престолонаследник

вдруг объявил, что он хочет вечернюю молитву совершить в Мецаморе.

И Артит Арара, и староста Эребуни, и вся местная знать почувствовали

себя обиженными оттого, что престолонаследник не погостит у них. Но делать

было нечего; проглотив обиду, им оставалось только утешать друг друга.

Прошли через мост, перекинутый над бурной рекой Ильдаруни,

протекавшей у самой крепостной стены. По обоим концам мост венчали

каменные изображения драконов. Прирезали пару телков и мясо оставили в

жертву этим драконам, положив его прямо на них.

Долина была обширной, дорога хорошая. Кони, впряженные в колесницу,

неслись галопом. Артит Арар, восхищавшийся отвагой престолонаследника в

этой бешеной скачке, все гадал, отчего тот не почтил его дом.

Ворота Мецамора отворились мгновенно, словно под действием звуков

литавр, сопровождавших войско в пути. Каранни промчался через ворота в

своей колеснице, когда тяжелые створки еще не полностью распахнулись, и

распорядился тут же закрыть ворота и приставить к ним усиленный отряд

стражников.

– В городе есть тайные ходы? – спросил он у Артит Арара.

– Да, конечно.

– Прикажи перекрыть их. И всюду приставь надежных людей, чтобы никого

не выпускали из города!

В момент, когда стража закрывала ворота Мецамора, к ним на рысях

подскочила колесница.

– Не закрывайте ворота, э-эй!

Это был Таги-Усак. На колеснице его развевался флаг царицы Мари-Луйс.

Недобрые мысли пронеслись в голове у Каранни, но астролог царского