Текст книги "Царица Армянская"

Автор книги: Серо Ханзадян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Жрица рассмеялась.

– Да весь мир – это гнездо лжи, царица. Все мы друг друга обманываем.

Я – тебя, ты – кого-то другого, а тот – еще кого-нибудь. Так все во лжи и

пребываем, до самых богов...

– Ладно, ладно, гадай, – прервала ее царица. – Только покороче.

– А что, если мое гадание напугает тебя?

– Царицы не из пугливых.

– Я имею в виду испуг матери.

– Если она мать, то дважды царица.

Гадалка извлекла из кожаной сумы разную ветошь, расстелила все на

ковре и стала носиться вокруг вприпрыжку, то что-то шепча, то всхлипывая,

и при этом ужасно гримасничая.

Наблюдая за ней, царица невольно испытывала чувство омерзения.

Наконец гадалка изрекла:

– Ты погибнешь от низвергнутых тобою идолов! Произойдет это велением

богов!..

Мари-Луйс тихо вздохнула.

– А мой сын?..

– Он будет жить. И придет время, заменит отца своего на троне, станет

царем.

Словно глыба свалилась с души Мари-Луйс, так ей вдруг стало легко. И

мир засиял...

– Кто глаголет твоими устами?

– Боги, которых ты низвергла, царица.

– Так разве они еще есть?..

– Есть, есть, царица. Все до единого. Даже богам не дано низвергнуть

богов в единоборстве...

– Однако, – прервала царица, вновь обретая покинувшие было ее силы, —

говоришь, велением богов все произойдет? А может, по злой воле верховного

жреца Арванда Бихуни?

– Верховный жрец наш, Арванд Бихуни, святой. И он ведь в

отшельничестве. Из-за тебя покинул город, нашел, говорят, приют у

бежавшего еще ранее жреца Таги-Усака, неведомо, где именно.

Царица пристально посмотрела на закутанную во все черное, до самых

глаз, маленькую гадалку. Но та даже не моргнула.

– Арванд Бихуни предатель, злая душа. Он должен сгинуть, если не

опровергнет свою ложь.

– Святые не лгут, – сказала жрица-гадалка. – Не безумствуй, великая

царица. Твое дитя вне опасности. Его жизни ничто не угрожает.

Возродившиеся из праха боги желают, чтобы он жил, а ты – нет. Опоры

существования подкосились. О Мари-Луйс! Несчастная женщина!

Мари-Луйс вскочила как ужаленная и, снова рухнув, разрыдалась.

Гадалка подошла к ней поближе, погладила по голове, стала утешать,

возносить за нее молитвы.

Царица припала к ней, схватила за руку и заговорила:

– О заблудшая душа, спаси моего ребенка! Я готова покинуть этот мир,

только бы он был жив и счастлив! Помоги мне, женщина с ликом Ерес Эпит!..

Гадалка велела привести царевича. Его привели. Нарядного, одетого

по-царски.

– Вот он, всемогущая ведьма! – воскликнула Мари-Луйс. – Спаси его!

Немедленно доставь к отцу, к царю Каранни! Прошу во имя всего святого!..

Во имя царя!..

Гадалка согласно кивнула.

– Хоть сыну твоему и не грозит никакая беда, его следует удалить от

тебя, чтобы пресечь распространение лжи о его незаконнорожденности.

Царица сорвала с головы корону и протянула жрице-гадалке.

– Возьми это себе, только спаси мое дитя, скорее увези его к отцу,

который находится сейчас на пути в Нерик! Он кровный сын своего отца,

поверь мне! Поверьте мне, люди!..

Она развела волосики на затылке у мальчика и показала краснеющее там

крестообразное пятно.

– Видишь этот знак, добрая жрица? Точно такой есть и на голове у

моего царя-супруга, на том же самом месте! Смотри, смотри! В таких случаях

боги не ошибаются! Поверьте мне!..

– Да! – воскликнула жрица. – На затылке у Каранни есть точно такой же

знак. Я сама это видела, и не один раз...

Мари-Луйс вздрогнула...

– Поспеши, добрая душа, спасительница моя... Возьми мою корону,

только спаси сына!..

Жрица приняла корону и, дерзко улыбаясь, сказала:

– Она давно уже моя, Мари-Луйс!

– Корона?

– Корона.

Царице показалось, что ее душат. Больше того, померещилось, будто и

сына душат. Неужто перед ней та...

– Кто ты, злая душа?..

– Я Нуар!..

И она сбросила с себя черное покрывало.

Глаза Мари-Луйс налились кровью. Ноги не держали ее. Она потянулась к

мнимой жрице-гадалке, но силы отказали ей, и царица рухнула на тряпье,

разостланное для гадания.

Нуар схватила мальчика за руку.

– Идем отсюда, – сказала она. – Скоро ты будешь у своего царя-отца.

Идем.

Окна с грохотом распахнулись, и ветер ворвался в покои, погасив все

светильники.

День этот в столице занимался в туманной мгле.

Перед храмом рядами лежали тела убитых. То были воины-телохранители

царицы, ее прислужницы и все приближенные.

На ступенях храма появился весь в красном верховный жрец Арванд

Бихуни. Приложив к губам рог, он громогласно возопил:

– Богоотступница царица Мари-Луйс изменила царю армянскому и стране

армян! Смерть!..

Весь город был охвачен ужасом и наводнен вооруженными жрецами и

воинами-храмовниками. Они били в барабаны и бубны и кричали:

– Царица изменница! Боги определили ей в наказание смертную казнь!..

Леденящий туман пал на столицу, на всю страну.

Облаченная жрицей, дочь Миная Нуар, держа за руку обессилевшую

Мари-Луйс, вела ее по ярко освещенным лабиринтам храма.

– Соберись с силами, царица! – говорила она. – Скоро мы дойдем, и ты

увидишь тела своих слуг, принявших из-за тебя мученическую смерть. Потерпи

еще чуть-чуть, царица. Чуть-чуть. Я провожу тебя в горы. Недалек миг

исполнения твоего желания, великая царица. Потерпи немного...

В мгновение солнце полностью затмилось. Завыли собаки, тревожно

закричали птицы.

Все утонуло во мгле. Весь город был объят паническим ужасом. А Нуар

все вела ее и твердила:

– Потерпи. Еще чуть-чуть и...

Но казалось, ничему не будет конца, ни этой мгле, ни этому страшному

пути. Царица шла как слепая.

«О Эпит-Анаит! – взывала она про себя. – Храни моего сына. Матерь

моя, безмолвно взирающая на мои муки, убереги дитя!.. Мажан-Арамазд,

единственный и всесильный бог мой, храни царя армян и приумножь его силу и

мощь!..»

– Еще чуть-чуть! Еще...

Вой, ярись, проклятое и отринутое зло!.. Мари-Луйс вырвала у

стоявшего на ее пути храмового воина тяжелую палицу и со всего маху

ударила в изваяние бога Шанта:

– Пропади пропадом!..

Идол разбился на куски. Нуар рассмеялась. И стены храма, словно вторя

ей, загрохотали:

– Приди, жертва!..

Обломки, накатывая волнами, вместе с небесной мглой обрушились на

царицу.

В глаза полыхнули красные языки пламени.

Красными лучами горели стены жертвенника.

Мари-Луйс стала приходить в себя. Сознание понемногу возвращалось к

ней, и она поняла, что находится в храме презренного Шанта, в том самом,

где когда-то приносили в жертву людей. Узнала храм и пожалела, что в свое

время не разрушила его. Зачем было сохранять?..

Против себя она видела спокойное лицо Арванда Бихуни. В красных

отсветах факелов он казался менее уродливым, чем был на самом деле. И как

только умещается в этой каморке?..

– Приди, приди, жертва!..

Красной была и вся свора толпящихся тут жрецов.

– Снимите с меня царские одежды и облачите тоже в красное! —

потребовала Мари-Луйс.

Верховный жрец нагло захохотал ей в ответ.

Царица, совсем уже оправившись, сказала:

– И царский перстень с моего пальца тоже снимите. Знай, Арванд

Бихуни, ты убиваешь не царицу армянскую. Твоею жертвой стала непокорная

женщина, непримиримая душа, которая тянулась к свету, а угодила во тьму!..

Арванд Бихуни, а с ними и все другие жрецы опять захохотали. Но Нуар

исполнила просьбу царицы. Она сняла с нее злототканую накидку и родовое

кольцо-печатку.

Мари-Луйс гордо вскинула голову.

– Э-эй, Арванд Бихуни, – крикнула она, – в твоей своре есть хетты, я

узнаю их по рожам! Требую, чтобы меня не убивали руками хеттов! Выгоните

их вон, они враги армян!.. Выгоните!..

– Сейчас, сейчас!..

Верховный жрец приблизился к Мари-Луйс, хотел опоить ее дурманом, но

Нуар оттолкнул его:

– Исполним приказ царицы, армяне! Выгоним хеттов из наших пределов!

Моими устами вещают и боги!

Нуар вдруг опустилась на колени перед царицей.

– Прости меня, богоравная, за то, что именно я привела тебя сюда!

Этим я исполнила свой долг! На сегодняшний день нет иной возможности

уберечь царский трон от опасности, а царя – от большой беды. Да не

проклянет меня твоя кровь! Прости!..

– И душа моя не станет проклинать тебя, Нуар. Будь счастлива!..

Нуар закрыла руками глаза и, рассекая красное скопище жрецов,

бросилась вон.

А Мари-Луйс почувствовала себя спокойной и счастливой.

– О сын мой, ты спасен!.. Супруг мой, я благословляю тебя!..

Толпа жрецов окружила ее и в голос завопила:

– О, Мари-Луйс, жертва наша!..

Громче всех надрывался Арванд Бихуни:

– Прими жертву, грозный наш бог Шант! Прими душу и тело той, которая

хотела низвергнуть тебя! – Верховный жрец схватил руку Мари-Луйс. —

Мужайся, женщина! Ты отправляешься в блаженный рай небес и будешь там с

богами! Покайся в грехах своих, женщина, восставшая против богов,

покайся!..

– Ни за что! – воскликнула Мари-Луйс. – Я пришла в этот мир с

предназначением спасти человека от страданий и вот умираю, не свершив

своей миссии... Выходит, нет человеку спасения от бесчисленных богов. И не

ищи его, человек, коли сам убиваешь спасительницу.

Она раздвинула в стороны окружавших ее жрецов и смело направилась к

жертвеннику.

* * *

Затмение солнца кончилось. Небо все больше и больше прояснялось, и

скоро оно сверкало лучами и сияло голубизной до самого горизонта.

Площадь была тесно забита людьми. Вокруг храма и на его кровле

грудились идолища всех армянских богов.

Двери жертвенника распахнулись. Торжественно шествуя, жрецы вышли из

храма. Возглавлял их Арванд Бихуни. Воздев руки к небу, верховный жрец

возопил:

– Свершилась воля небес! Нет больше сокрушительницы богов! И все боги

снова с нами. Хвала им и благословение!

А на кровле храма тем временем появился Таги-Усак, обернутый в белое,

с горящим факелом в руке.

Он медленно подошел к самому краю ската, нависшему над глубокой

бездной. Толпа на площади онемела.

Таги-Усак сверху метнул свой факел в стоявшего внизу с воздетыми к

небу руками Арванда Бихуни. Тот упал, и хламида его занялась огнем.

Таги-Усак, обращаясь к толпе, возгласил:

– О люди, Мари-Луйс вознеслась в небеса и стала богиней! Вечная слава

и благословение великомученице, царице армянской!..

Он столкнул с кровли изваяние бога Шанта. Глыба рухнула вниз.

Таги-Усак вновь возгласил:

– Мари-Луйс стала богиней! Да поклоняйтесь, люди, ныне и вечно вашей

новой богине, царице армянской! Поклоняйтесь ей!..

Он распростер руки и бросился в бездну.

Толпа огласилась стенанием.