355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Сергей Соколов » Феникс в пламени Дракона. Часть 2. » Текст книги (страница 17)
Феникс в пламени Дракона. Часть 2.
  • Текст добавлен: 19 сентября 2016, 12:24

Текст книги "Феникс в пламени Дракона. Часть 2."


Автор книги: Сергей Соколов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

Нет. Не годится. Иджиме раздраженными движениями перечеркнула все и начала заново. Но слова, которые удовлетворили бы ее, упорно не приходили на ум. Даже странно. Она прекрасно управлялась с истребителем, без промаха стреляла из пистолета, наизусть помнила тактико-технические характеристики любого аэроплана, состоящего на вооружении Сегуната, Империи или Коалиции, да и просто могла без запинки повторить длинное стихотворение, которое услышала впервые в жизни. Почему же, проклятье на головы всех богов и демонов, иногда бывает так трудно выразить собственные мысли?

Остров Тэххо. 12 Лета.

– Кое-что любопытное, коммодор, – сказал Артуа Мориоль. – Взгляните.

Ису Тагати подошел, чтобы рассмотреть очередную объемную картину. За прошедшее время он уже почти привык к этому зрелищу. На сей раз над раскрывшимся "бутоном" проектора снова сформировалось изображение планеты. Явно обитаемой, но это не был Дагерион. На неизвестной планете было значительно больше суши, и приполярные области покрывали странные белые поля – Тагати быстро понял, что это ледяные шапки наподобие тех, что покрывают вершины гор. Как обычно, картина была необыкновенно подробной: можно было видеть легкую дымку атмосферы вокруг огромного шара, многочисленные реки и озера, неровности ландшафта, голые пустыни и зеленые джунгли. Казалось, будто ты видишь не проекцию, а миниатюрный живой мир – протяни руку, и пальцы ощутят твердую поверхность.

– Что это? – спросил коммодор-агинарриец, рассматривая очертания незнакомых островов и континентов.

– О! – протянул Мориоль. – Это наша родина, коммодор Тагати. Я нашел упоминание о ней в архивах. Отсюда наших далеких предков когда-то забрали эмиссары Зенин и перевезли на Дагерион.

– Что произошло с этим миром? – поинтересовался Ису Тагати.

– Полагаю, ничего. Во всяком случае, в немногих записях, которые я смог прочесть, ни о чем не говорится. Вероятно, наша родина так вертится вокруг своего солнца, и там по-прежнему живут люди. Наши дальние родичи. Они не догадываются о нашем существовании, – задумчиво проговорил геаларец. – А мы ничего не знаем о них. Где находится наш родной мир, как он хотя бы называется? Совсем ничего...

– Не могу сказать, что это меня печалит, – заметил Тагати. – Никогда не отличался тягой к ностальгии, тем более по древней прародине, которую никогда и не видел. Мне достаточно Дагериона и здешних проблем. Так вам не удалось узнать, какие цели преследовали Зенин, переселяя наших предков?

– Не только наших предков. Они переселили несколько примитивных народов, которые обнаружили, странствуя по гигантскому звездному скоплению, именуемому Галактикой. Их эксперимент затянулся надолго.

– Лабиринт для ратт. Вы упоминали.

– Боюсь, это было не совсем точное сравнение. Больше похоже на арену для бойцовых венатов. Или для гладиаторов, если вам больше понравится такое сравнение.

– Вы хотите сказать, что Зенин переселяли на Дагерион иные народы специально для того, чтобы стравливать их здесь? – переспросил Тагати. – Но чего ради? Не для того же, чтобы делать ставки! – он усмехнулся, но улыбка выглядела несколько натянутой.

– Не могу сказать. Зенин, однако, отмечали в людях ярко выраженную агрессивность, приспособляемость и неограниченное стремление к доминированию. Отмечали с удовлетворением, как мне кажется – будто бы они нашли то, что искали. Не спрашивайте только, что могли искать Зенин – не знаю. Вы можете строить собственные предположения, они будут не хуже моих или чьих-либо еще.

– Хм... – Тагати отступил от проекции. – Единственное, что приходит в голову – им нужна была... живая сила. Пушечное мясо, если угодно. Некто, кто сражался бы в войнах Зенин вместо их самих. И кого было бы, вульгарно говоря, не жалко отправить на убой.

– Неплохо, коммодор. Знакомая ситуация, правда? – заметил Артуа Мориоль. – Например, ваш Сегунат сегодня с той же целью использует своих союзников по "Северному Братству" на островах Тэй Анга. А Ксаль-Риумская Империя применяла этот же метод веками, причем весьма успешно. Ничего удивительного, если Зенин мы были нужны для того же – как бы много они ни знали, как бы ни были сильны, я сомневаюсь, что в их звездном мире царила гармония и взаимопонимание и вовсе не было вражды.

– Но будь это так, они бы воспользовались плодами своей работы, – сказал Тагати. – Вряд ли эскперимент был рассчитан на тысячелетия. И, поскольку этого не произошло...

– Вывод напрашивается только один: что-то их отвлекло от Дагериона. Что-то помешало довести работу до конца. Или же проект по какой-то причине был свернут, и Дагерион стал не нужен. Возможно, им банально прекратили выделять деньги на исследования, разочаровавшие инвесторов, – криво улыбнулся геаларец. – Тогда ученые ушли, чтобы заняться другими делами, а подопытные зверьки расплодились в заброшенной лаборатории и вообразили себя ее законными хозяевами.

– В таком случае, мы вернулись к тому, о чем говорили прежде: не хотелось бы, чтобы наши, кхм... исследователи вспомнили о лаборатории. Боюсь, ратты, снующие туда-сюда по кабинетам и грызущие провода, им не понравятся.

– Не могу не согласиться, – кивнул Мориоль. – Кстати, о наших раттах. Я продолжаю работать с искусственным разумом этого корабля. Успехи, конечно, весьма умеренные, но кое-какие его функции мне удалось восстановить. Корабль... я бы сказал, корабль, по крайней мере, осознал, что мы находимся на его борту, и согласен терпеть наше присутствие.

– Вы говорите так, словно это не машина, а живое существо.

– В некотором роде, корабль живой. О, это машина, но машина чрезвычайно сложная, наделенная подобием разума и, пожалуй, даже характером. Поэтому – да, коммодор Тагати, тут уже почти уместо определение "живое существо".

– И вы научились с ним ладить? – иронически улыбнулся агинарриец.

– Скорее, я убедил его в том, что нас можно терпеть, – вполне серьезно ответил ученый и покачал головой. – Невероятно! Чем дольше я занимаюсь исследованиями, тем труднее мне поверить в то, что я вижу собственными глазами! Это... немыслимо. Машина, способная думать и осознавать себя... разве что в дешевой бульварной литературе такое можно встретить. Но те, кто пишут подобные, кхм, "фантастические новеллы", как ныне модно называть этот жанр, на самом деле не представляют, насколько это сложная задача. У Зенин был разум истинных ученых, я уверен в этом, коммодор. Не военных, не политиков, ну и не романтиков, само собой. Раса, нет – цивилизация ученых!

– Что вы имеете в виду?

– Безграничная тяга к познаниям, аналитический и прагматический склад ума, ну и, разумеется, полное подчинение эмоций требованиям логики. Бездушие, проще говоря, – пояснил Мориоль. – Настоящему ученому безразлично, сколько ратт нужно загубить в лабиринте, если это позволит сделать ценное открытие.

– Любопытные рассуждения, – произнес Тагати. – Вы, очевидно, пришли к такому выводу не сегодня?

– Я подозреваю это с того дня, когда начал работы еще в Геаларе. В катакомбах, найденных на острове Периоль. К сожалению, кретины, которых в Республике называют профессорами, не желают прислушиваться к голосу здравого смысла, а если факты противоречат их теориям, предпочитают в угоду теории игнорировать факты. День, когда я покинул Республику, я считаю самым удачным в своей жизни. Можете думать обо мне все, что угодно, коммодор, но деньги не были единственным, что подтолкнуло меня к такому решению. Деньги даже не были определяющим фактором.

– Я не знал, что вы в обиде на Республику, – заметил Тагати. – Ведь вы не из старого дворянства?

Артуа Мориоль раздраженно скривил губы.

– А вы думаете, что только у потомков высокородных кретинов, лишившихся земель и титулов, могут быть претензии к существующей власти, коммодор? – огрызнулся геаларец с нетипичной для него горячностью. – У меня были свои причины.

Тагати не задал напрашивающийся вопрос. На самом деле, ему было все равно, что на самом деле побудило гражданина Мориоля предать свою родину. Для агинаррийца подобный поступок был несмываемым позором, вызовом всему, что он впитывал, без преувеличения, с молоком матери. И, разумеется, не только северяне придерживались таких принципов, но Мориоль, кажется, считал подобные вещи не более чем нелепой условностью наподобие религиозных обрядов – глупым наследием прошлого, пережившим свой век.

Впрочем, отсутствие вопроса не всегда означает отсутствие ответа. Раздраженный Мориоль проворчал:

– Вы знаете, я был одним из лучших выпускников Виктэрской Академии Наук, позднее стал ассистентом профессора Лемье – знаменитого археолога и историка. Сейчас его уже нет в живых. Еще до обнаружения схрона на Базальтовых Островах Лемье выдвигал теории относительно появления людей на Дагерионе, и они во многом совпадают с тем, что мы открыли. К сожалению, у моего патрона были влиятельные недоброжелатели, которые, в конце концов, сумели его дискредитировать и осрамить на весь Геалар. Вместе с Лемье, как его ученику, доля помоев досталась и мне. Последующие десять лет я провел в провинциальном институте в должности преподавателя истории и кое-как сводил концы с концами. За все это время я не получил ни единого аурена на исследования, ни разу не был в научной экспедиции, ни одна моя статья не была напечатана, – Мориоль сжал кулак и, казалось, жалел, что рядом нет врага, которого можно ударить по ненавистной физиономии. – О-о, потом обо мне вспомнили, – зло усмехнулся он. – Когда нашли этот схрон Древних и поняли, что сами не смогут сделать там ни шага, не провалившись в яму! Лемье уже умер, но остались его ученики, а я был ближе к профессору, чем кто-либо другой, у меня хранилась большая часть его трудов и записей. В общем, меня выдернули из забвения, но я-то ничего не забыл!

Геаларец замолчал, переводя дух. Злость на его лице сменилась растерянностью, как будто он сам удивился собственной вспышке. Ученый прикрыл глаза, вдохнул и медленно выдохнул, пытаясь вернуть контроль над своими эмоциями.

– В общем, – завершил он, – я не считаю, что я кому-либо на Геаларе чем-либо обязан, коммодор Тагати. Кто-то назовет меня предателем, но мне нет до этого дела. Всегда придерживался мнения, что любые обязательства должны соблюдаться обеими сторонами. Вульгарно говоря, если некая дамочка наставляет супругу рога при любой возможности, едва ли она вправе устраивать сцены ревности, застав его с посторонней девицей. Вы думаете иначе, коммодор?

– Я не женат, – сухо ответил Тагати. – Вернемся к делу. Итак, вы наладили контакт с... разумом корабля, – коммодор не придумал более подходящего названия, хотя мысль о том, что у корабля может быть свой разум, казалась невероятной. Фантастической, как выразился Мориоль. И правда, такое скорее уместно в дешевых бульварных романах.

– Наладил контакт – сильно сказано, – поправил геаларец. – Я сейчас похож на человека, от рождения глухого, который пытается научиться играть на арфе. Я могу дергать струны, но не слишком-то представляю себе последствия. Однако... – Мориоль замешкался.

– Однако что? – подстегнул Тагати.

– Однако у меня появляется впечатление, что корабль – только часть некой... сети обмена информацией, если угодно. Вероятно, все тайные базы и лаборатории, которые Зенин возвели на Дагерионе, объединены в общую систему. Связаны между собой, но система эта по какой-то причине рассыпалась. Прекратила функционировать. Возможно, Зенин разрушили ее намеренно, или же это была некая естественная катастрофа, поломка – что угодно. Но, возможно, возрождая корабль, мы... восстанавливаем и эту сеть, хотя бы отчасти.

– Ну, и?.. – спросил Тагати. – Что это значит?

– Это значит, что мы начинаем дергать все струны разом, не слыша получившейся какафонии, – хмыкнул ученый. – Образно говоря. Касаемо же практического смысла... возможно, я смогу установить местонахождение всехобъектов Зенин, сколько их есть на Дагерионе. Всех, коммодор.

Ису Тагати постарался скрыть возбуждение.

– Вы обещаете многое, Мориоль. Надеюсь, это не пустые слова.

Геаларец обиженно поджал губы.

– Можете сомневаться, Тагати. Но до сих пор, заметьте, я вас не подводил. Я сделаю то, что вы ждете от меня. Буду дергать те струны, какие вы прикажете. А что за музыка из всего этого получится... это уже не моя забота. Об этом вамнадо беспокоиться, коммодор.

Лакрейн.

Из распахнутых окон таверны "Шиванзи" открывался неплохой вид на порт – по правде, это было единственное достоинство заведения. Десятки небольших деревянных суденышек покачивались на волнах, и лес мачт с наклонными длинными реями возвышался над набережной. Простые фелуки, обычные кораблики местных рыбаков. Здесь располагался рыбацкий квартал, что можно было понять не только по виду кораблей в порту, но и, к сожалению, по запаху.

Арио Микава заказал местный сараг – дешевое крепленое вино – но пить не собирался. Зато его собеседник воздерживаться не стал – взял глиняную кружку и ополовинил двумя большими глотками. Его лицо, украшенное жиденькими усами и длинной узкой бородой, казалось слишком бледным для ивирца. Пальцы левой руки выбивали частую дробь по крышке стола. Старик заметно нервничал.

– Нет причин для беспокойства, – заверил его Микава. – Если бы кто-то мог следить за нами, я не назначил бы встречу здесь. Вы хотели мне что-то сообщить? Я слушаю.

Ивирец поставил кружку на стол и слегка подался вперед.

– Господин иль-Кедам тайно встречается с некоторыми высокопоставленными особами. Среди них Кифар иль-Мадаат, Умиад ай-Салук и усти-гинель иль-Дамаэзи. Их встреча произошла вчера в загородной усадьбе господина иль-Кедама.

– Как интересно... – вполголоса произнес Микава.

Агинарриец недобро улыбнулся. Все трое, упомянутые собеседником, были влиятельными людьми и состояли в свите султана. Генерал иль-Дамаэзи пользовался авторитетом в армейском командовании. Умиад ай-Салук состоял в дальнем родстве с правящей династией. Кифар иль-Мадаат – крупный чиновник из казначейства. И теперь иль-Кедам решил свести их вместе. Наводит на размышления.

– Вы не знаете, о чем шел разговор?

– Нет. Но мне удалось узнать, что они планируют новую встречу.

– Когда? – насторожился Микава.

– Достаточно скоро.

– Кто будет на встрече?

– Все, кого я упомянул, и еще некоторые люди. Я не знаю, кто.

– Хорошо, – кивнул агинарриец и небрежным движением бросил на стол обрывок бумаги. – Вот, возьмите.

Внутри был чек на предъявителя. Цифра в графе "сумма" стояла весьма внушительная, но шпион сполна отрабатывал свою плату. Благодаря ему Арио Микава имел возможность следить за ненадежным союзником. Разрабатывая план, Микава привык предусматривать все мелочи. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы вычислить шпионов, которые приставил к нему иль-Кедам. В свою очередь, он завербовал нескольких человек в свите ивирского бея, будучи уверен, что тот разоблачит их. Так и получилось. Это успокоило иль-Кедама, и тогда Арио Микава начал искать людей, от которых "союзник" не ожидал предательства. И, разумеется, нашел.

– Как только узнаете дату, сообщите мне, – велел капитан. – Теперь идите.

– Я все сделаю. Да пребудет благословение Всевластного с вами, – ивирец поклонился и покинул заведение.

Микава выждал несколько минут и вышел следом. Новости были тревожные. Иль-Кедам ставил превыше всего собственную выгоду, и он был достаточно умен, чтобы понять: у Ивира нет шансов в войне. Бей охотно брал деньги у агинаррийцев, пока сотрудничество с ними не было для него слишком опасно, но, как знать – не решил ли подстраховаться, вступив в сговор с ксаль-риумцами?

Султан Ажади, выполняя обещание, отбыл на Янгин, дабы вдохновить свои войска на бой. Сегодня он уже прибыл на остров и произносит речи перед солдатами и моряками. Н-да. Превосходный способ дать врагу понять, что и когда ты собираешься сделать, но Ажади и не собирался скрывать свои намерения. Он жаждал столкновения лоб в лоб, открытого боя. Имперского префекта принца Каррела, вероятно, это также устраивало.

Шансы победить у ивирцев невелики. Султан этого не понимал – вернее, не желал понимать – а префект Дэвиан Каррел, конечно, понимал. И господин иль-Кедам тоже понимал, что, потерпи Ажади Солнцеподобный поражение, его военная слава померкнет так же быстро, как и взошла. Ивирцы никогда не отличались постоянством. После Анлакара многие проклинали султана, тому пришлось даже вводить в город полки Блистательной Гвардии, чтобы утихомирить недовольных. Успех у Кехребара, безусловно, прибавил Ажади Восьмому популярности у подданных, но если предстоящая битва будет проиграна, эта популярность так же легко сойдет на нет.

Похоже, иль-Кедам решил сыграть сразу на двух полях. Сотрудничество с Агинаррой было выгодно ему. Но не менее выгодно – заключить сделку с Ксаль-Риумом: помочь имперцам свергнуть Ажади в обмен на неприкосновенность и, разумеется, щедрую плату. Среди ивирских вельмож достанет тех, кто готов занять трон султана, пусть даже в качестве ксаль-риумского ставленника. Тот же Умиад ай-Салук не упустил бы своего шанса, а со стороны имперских властей это будет умный ход: избавиться от Ажади и посадить на трон своего ставленика. Ничего удивительного, если ксаль-риумские агенты вышли на иль-Кедама, а может, и наоборот – тот первым вступил в переговоры с людьми Императора Велизара.

" Впрочем, – задумался Микава, – это может быть даже кстати. Если Ажади проиграет, ему нужны будут виноватые. И если султан узнает, что некто пытается договориться с ксаль-риумцами за его спиной, гнев его будет воистину ужасен. Тем лучше: иль-Кедам, возможно, сам сделает за меня то, что сделать необходимо".

ГЛАВА 15

Линейный крейсер «Императрица Мегара». 14 Лета.

– Новые донесения от воздушных разведчиков, – доложил субпрефект Селио Вейкар, командующий дивизионом линейных крейсеров Западной эскадры. – Султанский флот обнаружен в квадрате 34-55.

– Они несколько изменили курс ночью, – констатировал Дэвиан Каррел. – Довернули к западу.

– Хотят сбить нас с толку? – предположил Вейкар.

– Нет, наши разведчики в любом случае их обнаружили бы. Ивирцы понимают, что не могут подойти к Кехребару скрытно.

Не нужно было даже смотреть на карту. Флот Ажади Солнцеподобного, покинув порт Эльмас на Янгине, двигался к Кехребару. Имперские самолеты – "Аданы" и гидропланы-разведчики – следили за его продвижением. Ночью ивирцам удалось временно скрыться из виду, но с рассветом их флот вновь был обнаружен. Правда, как и отметил Дэвиан – несколько западнее, чем следовало ожидать, двигайся они по идеальной прямой. Зачем-то дениз-паша Савад иль-Абри, командующий султанским флотом, решил изменить курс.

– Ивирцы не пытаются застать нас врасплох, – сказал Дэвиан. – Они хотят прямого столкновения. Вернее, того хочет Ажади.

– Его речь была очень эффектной, – с намеком на усмешку заметил Вейкар. – Ажади дал много обещаний, но что будет, если он их не выполнит?

– Очевидно, он в себе слишком уверен.

Султан посетил Янгин позавчера – благословить свое воинство на решительный бой с ненавистной Империей. Его речь транслировалась всеми радиостанциями; разумеется, слушали ее и на Кехребаре. Ажади Солнцеподобный действительно выражался эффектно, субпрефект подобрал хорошее определение. Султан призывал своих подданных на последний, решающий бой с агрессорами с континента. Он повторил свою клятву не опускать оружия, пока враги не будут изгнаны из Ивира, для чего нужно последнее, отчаянное усилие. Помимо прочего, Ажади повелел не знать жалости не только к ксаль-риумцам, но и к трусам из числа собственного народа, которые предпочли достойной гибели в битве жизнь под имперским ярмом. Всякий, кто не пожелает с оружием в руках защищать свою землю, был объявлен предателем и врагом Ивира, и священный долг верных подданных султана и слуг Всевластного – истреблять таких, не зная пощады. Вероятно, Ажади Восьмой надеялся, что, при высадке ивирских войск на Кехребаре, этот призыв заставит гражданское население встать на их сторону.

На другой день султанский флот покинул Янгин, не делая тайны из своего выхода. Ажади словно намеренно вызывал ксаль-риумцев на бой. Дэвиан, поднявший флаг префекта на "Императрице Мегаре", выжидал. Пусть ивирцы приходят сами, это было ему на руку. Главные силы флота – "Мегара", "Тарсис", крейсерский дивизион и эсминцы – он разместил несколько южнее Кехребара, прямо по курсу неприятеля. Пусть бросятся на добычу, как догран, заметивший раненую капрелу. "Император Мартеллан" и второй дивизион легких крейсеров Дэвиан расположил восточнее Кехребара. В нужный момент оба отряда двинутся вперед и соединятся незадолго до встречи с ивирцами. Наконец, "Тамария" с эскортом держалась в стороне от линейных сил. Ее задача – воздушная поддержка. Помимо шестидесяти самолетов с авианосца, Дэвиан располагал тридцатью истребителями "Сейкер" и двадцатью легкими скоростными бомбардировщиками "Сагита", которые базировались на наспех восстановленном кехребарском аэродроме. И, наконец, шестью десятками "Адан".

Наиболее оптимистичные расчеты не оправдались, караван транспортных судов все еще ждал на рейде Эльмаса. Но Дэвиан и не надеялся на такую удачу – не все ивирцы подобны султану или его дядюшке капудан-паше. Жаль, конечно, что до начала войны того так и не освободили. Быть может, тогда бы во главе ивирской флотилии вновь стоял бы он. Это облегчило бы задачу.

Военный флот из тридцати кораблей приближался к Кехребару; Дэвиан готов был встретить его с четырьмя десятками вымпелов. Основу сил султана составляли "Така-Джалет" и "Мизрак-Сайши" – в прошлом "Тэнго" и "Мисагири". Линейные крейсеры типа "Фунсаи" – одни из лучших представителей своего класса, но уже устарели. Они не участвовали в Северной Войне, как и "Мегара" с "Тарсис" – оба спущены на воду в шестнадцатом году. Тридцать две тысячи тонн водоизмещения, скорость около тридцати узлов, восемь 360-миллиметровых орудий главного калибра и довольно приличное бронирование. Серьезный противник – на самом деле, Дэвиан трижды подумал бы, прежде чем вступать с ними в бой, имея в своем распоряжении только линейные крейсеры из дивизиона субпрефекта Вейкара. "Мегара" и "Тарсис" – почти ровестники "Фунсаи", но у "агинаррийцев" есть весомое преимущество: они исключены из состава Объединенного Флота и проданы Ивиру лишь недавно, и за время службы на севере успели пройти серьезную модернизацию. Агинаррийцы, вероятно, усилили их бронирование – особенно палубное – что дает ивирцам преимущество в бою на дальней дистанции – а новые турбины обеспечат и превосходство в скорости над ксаль-риумскими линейными крейсерами. "Мегара" и "Тарсис" не проходили модернизаций – Империя, выигравшая Северную Войну, не была связана никакими ограничениями в строительстве флота, что позволяло не держать в строю устаревшие корабли, заменяя их новыми. "Мегару" и "Тарсис" ждала разделка на металл или переоборудование в авианосцы по образцу "Тамарии", но когда ивирцы начали покупать у агинаррийцев старые линкоры, Император Велизар III ответил на это, не мудрствуя лукаво – усилил Западную эскадру несколькими кораблями, списанными из состава Северного Флота. В Палатиане предполагали, что этого будет довольно, чтобы, в случае войны, задержать численно превосходящий ивирский флот, пока не прибудут подкрепления с востока или с севера.

В общем, не будь у Дэвиана Каррела "Мартеллана" и "Тамарии", перевес в силах был бы на стороне ивирцев. Неудивительно, что Ажади рискнул. Удалось ли обмануть султана с "уводом на ремонт" линкора Восточного Флота или нет, Солнцеподобный счел, что лучшего момента для контрнаступления не будет. В чем-то он даже был прав: Верховный Штаб в Палатиане уже всерьез обсуждал возможность переброски в Ивир Второй Эскадры Северного флота под командованием Магистра Себастьена Арина, а это еще шесть линкоров и два авианосца. Император Велизар был в ярости, господа Магистры в столице поняли, что в любой момент могут слететь с кресел, и засуетились. Действительно, если Ажади Восьмой хотел что-то предпринять, не дожидаясь, пока Империя оправится от удара, он мог сделать это только сейчас.

– Итак, – вернулся к разговору Дэвиан. – Почему они все-таки довернули западнее? В этом нет никакого смысла. Обойти нас они все равно не смогут, но...

Он все-таки прошел к расстеленной на столе карте. Здесь черным карандашом были нанесены знаки, обозначающие позиции ксаль-риумского флота, а красная линия отмечала курс ивирцев. Дэвиан отыскал квадрат 34-55.

– Получается, они отклонились западнее миль на шестьдесят. Бессмысленно. Если только, – предположил префект Западной эскадры, – ивирцы не хотят держаться поближе к собственному аэродрому.

Проклятый аэродром его беспокоил. Обнаружить его так и не удалось – как будто он был невидим. Ивирцы – вернее, конечно, северяне – проделали большую работу по маскировке. Они не поднимали в воздух самолеты, не нарушали режим радиомолчания. Не делали ничего, что могло бы выдать их местоположение. Как и все остальное, аэродром явно решили приберечь для решающего боя, и этот момент уже близился.

– Если ивирцы пойдут дальше тем же курсом, – продолжал Дэвиан, – наша встреча состоится примерно... здесь, – он потянулся за карандашом и сделал небрежную отметку. – В таком случае, ближе всего – вот эта группа островов. Метмер, Камзи, Шева. Здесь, очевидно, и надо искать.

– Но мы уже проверяли эти острова. Ничего не обнаружено.

– Значит, плохо искали, – отрезал Дэвиан. – Мы снова направим туда самолеты. Попробуем спровоцировать ивирцев. Кроме того, необходимо предостеречь "Тамарию". Они слишком близко к этим островам, – префект ощутил досаду на самого себя. "Красотку Тар" он разместил неудачно, в пределах досягаемости вражеской авиации. Но, пока ивирцы не изменили курс, невозможно было предсказать, где скрыт аэродром. Метмер, Шива и Камзи казались не самыми вероятными целями. Знал бы, где упасть...

Дэвиан Каррел поднял трубку телефона внутренней связи, чтобы передать новые распоряжения в радиорубку.

Остров Метмер.

Сидя за столом в импровизированном "штабе" прямо под открытым небом – вернее, под маскировочной сетье – Юкио Като наносил на карту, размеченную пронумерованными квадратами, отметки вражеских кораблей. Радиостанции на Метмере работали на прием, получая все новые сведения. Четыре десятка гидропланов-разведчиков – все, сколько было в Ивире – обеспечивали операцию. Некоторые – переоборудованные из гражданских летающих лодок "Хакусо" с большой дальностью полета – поднялись в воздух от Янгина. Другие были заранее перемещены к мелким островам вокруг Кехребара, замаскированы и ждали своего часа. Господин Симамура не одобрял намерение султана Ажади атаковать имперцев на острове – Агинарре нужны были не героические сражения, а затяжная, изнурительная война. Но, коль скоро отговорить владыку Ивира не удалось, Симамура позаботился о том, чтобы ивирцы получили шанс если не победить, то хотя бы нанести врагу максимальные потери. Организация надежной воздушной разведки была одной из принятых мер. Ксаль-риумцы имели возможность постоянно следить за султанским флотом, но и ивирцы наступали не вслепую.

– Шен! – позвал Като.

Лейтенант Шен Лио, джангарец, приблизился и встал перед столом.

– Новости, командир?

– Один из наших самолетов обнаружил "Императрицу Тамарию". Вот здесь, – Юкио Като сделал очередную отметку цветным карандашом. Идет курсом зюйд-ост.

– Недалеко от нас, – заметил Лио. – Говотятся атаковать? Догадались?

– Или, наоборот – не догадываются, – ответил Като. – Хм... Всего-то сто сорок миль.

– Мы атакуем? – хладнокровно спросил джангарец.

– Не так быстро, – возразил Като. – Я еще не уверен. Это может быть западня.

На "Тамарии" может быть до семидесяти самолетов. Здесь, на Метмере – девяносто два, но из них большинство – сильно устаревшие, включая бипланы-бомбардировщики образца еще двадцатых годов. Всего восемь современных анадриэльских истребителей "Фаэтта" и еще несколько "Раймеев" последних модификаций – лучшее, что было у ивирцев, и они проигрывают "Сейкерам". Численный перевес сводится на нет качественным превосходством ксаль-риумской авиации. А если вспомнить про аэродром на Кехребаре и "Аданы" с Анлакара, то и численный перевес пропадает.

Юкио Като понимал, что аэродром на Метмере существует только до тех пор, пока ксаль-риумцы не знают о его местонахождении. Один налет тяжелых бомбардировщиков – и его не станет. Поэтому, после нескольких вылетов в первые дни, Като свернул активные действия. На Метмер спешно перебросили дополнительные аэропланы, после чего вся жизнь на аэродроме замерла. Самолеты ждали, скрытые под маскировочными сетями. Летное поле вновь закрыли полосами искусственной травы. Персонал аэродрома, переодевшись под простых крестьян и рыбаков, колупался на полях и забрасывал в воду сети. Не раз над Метмером проносились самолеты с черно-золотыми полосами на крыльях. Некоторые задерживались и нарезали круги, но потом улетали восвояси. Меры по маскировке оказались эффективны – Като и его люди могли гордиться собой. И все же, постепенно напряжение нарастало. Видеть имперские самолеты в небе и ждать – как скоро на смену одиноким разведчикам придут полчища бомбардировщиков – действовало на нервы всем. Пилоты-агинаррийцы хорошо владели собой, но большинство летчиков, и весь обслуживающий персонал, были все же ивирцами, и выдержка не входила в число их достоинств. Като все труднее было держать их в узде. Ивирцы жаждали действия, так что капитан-лейтенант был рад, что, наконец, хоть что-то началось.

Он не хуже господина Симамуры понимал, что шансов на победу немного, но это не имело значения. Юкио Като готов был умереть, если так нужно во благо Сегуната, особенно, если удастся захватить с собой как можно больше ксаль-риумцев. Капитан-лейтенант Като ненавидел Империю. Его отец погиб в Северную Войну – погиб, так и не увидев своего новорожденного сына. Теперь пришло время платить по старым счетам. В порту Сафири он и его отряд уничтожили немало ксаль-риумцев, но этого недостаточно. Бомбить корабли в порту было легко – пришло время сразиться с врагом в настоящем бою. По правде, Юкио Като ощущал не меньшее нетерпение, чем большинство его подчиненных-ивирцев, просто лучше скрывал свои чувства.

И все же, сейчас он медлил с решением. "Императрица Тамария" казалась легкой мишенью. Уничтожить авианосец было очень важно – агинаррийцу это представлялось первоочередной задачей его отряда. Но что, если это все же западня? Быть может, ксаль-риумцы подставляются намеренно? Сообщение от самолета-разведчика было обрывочным и неполным, и больше тот на связь не выходил. Вероятно, его сбили, а тогда ксаль-риумцы знают, что их авианосец обнаружен.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю