Текст книги "Чаганов: Москва-37 (СИ)"

Автор книги: Сергей Кротов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

– … а их прежнюю тематику предать в НИИ-20, тем более что вам она знакома. Мне доложили, что вы принимали участие в развороте работ по Радиоуловителям самолётов.

«Теперь ясно».

Будучи недавно в Ленинграде, я встретился с давним другом Василием Щербаковым, от которого узнал что с «Подсолнухом» дела в НИИ-9 идут неважно: задачу перевода РЛС на отечественные комплектующие он провалил. Посчитали ниже своего достоинства копировать рабочие образцы, прошедшие полевые испытания на юге, севере, западе и востоке, занялись улучшениями и упрощениями: в результате на сегодяшний день в войсках, как и год назад, всё те же четыре «Подсолнуха».

– Позвольте, а где же товарищ Халепский (начальник главка слаботочной электропромышленности НКОП)? – Непонимающе гляжу на Рухимовича. – Он-то сам не против?

– Кх-кхм, – отводит взгляд нарком. – его пришлось освоболить от должности за развал работы…

– Уже подобрали замену? – Пытаюсь надеть маску безразлия.

– Пока ищем… – Рухимович навострил уши, Каганович отстранённо спичкой вычищает грязь из под ногтей.

– Есть у меня для вас отличная кандидатура, Моисей Львович, – говорю со значением, переводя разговор в область торга. – Сергей Аркадьевич Векшинский. Много лет проработал на руководящих должностях в электронной промышленности, сейчас – технический директор подмосковного завода «Радиолампа».

– А он не скандальный? – Нарком пытается сбить цену на мой товар. – Халепский что-то такое мне докладывал.

– Очень грамотный, – гну свою линию. – вот прислушивался бы к нему товарищ Халепский по техническим вопросам, глядишь, и с радиоуловителями было бы всё в порядке и сам бы был на коне.

– Хорошими специалистами мы не разбрасываемся, – Рухимович чуть заметно улыбается. – рассмотрим кандидатуру, будем выдвигать… только ещё у нас одна трудность имеется. Товарищ Тевосян, расскажите.

Будущий «сталинский нарком» стал подробно, иногда останавливаясь чтобы подыскать нужное слово, но в целом толково рассказывать о критической ситуации с морским ПУАЗО.

«Знакомая история».

– Поэтому мы предлагаем, – Тевосян переходит к предложениям, видя что я не проявляю особого интереса к его рассказу. – передать научное руководство этой темой НИИ-20, так как к ней всё равно перейдёт ПУАЗО сухопутное. Зачем дублировать работу?

«Логично. Интересная работа… Мы с Поповым уже делали прикидки системы управления для такой системы, получается изящно: сигналы трёх координат цели с РЛС преобразуется в напряжения (уставки), которые подаются на три регулятора (на наши „кубики“, не мясные, конечно), а они уже управляют серводвигателями по каждой координате. На регулятор же приходит сигнал отрицательной обратной связи с датчиков положения зенитного орудия».

– И ещё здание на Черногрязской мы забираем себе, – добавляет «старший брат», смахнув рукой грязь со стола. – у меня главк авиационной промышленности! Авиационной! А ответственные работники по двое, по трое в одной комнате ютятся.

Теперь уже оба Рухимович и Тевосян сокрушённо опускают плечи.

– Скажите, Моисей Львович, – продолжаю торг. – иностранную валюту для закупок оборудования вам выделяют на весь наркомат в целом или по главкам?

– На весь наркомат… – Понимающе опускает веки нарком. – Мы сами тут, в определёных пределах конечно, можем перебрасывать средства.

– Ясно, – киваю головой. – мне нужно будет обсудить ваши предложения с товарищем Ворошиловым.

– Звоните в любое время. – Рухимович довольно пожимает мне руку прощаясь.

На выходе из кабинета слышу голос Кагановича: «Так… это, я не понял, что со зданием-то»?

– Товарищ Чаганов, – секретарь наркома привстаёт со стула держа телефонную трубку в руке. – вас товарищ Голованов разыскивает.

Москва, ул. Большая Татарская, 35.

ОКБ спецотдела ГУГБ.

27 июня 1937 года, 22:00

– Ну, показывай. – Голованов с порученцем встают у меня за спиной.

Один из бывших сборочных цехов завода имени Орджоникидзе пуст, лишь посерёдке на небольшом каменном помосте возвышается металлический куб (ребро чуть больше метра), сверху которого прилепился неуклюжий толстый синий самолётик с короткими крылышками и фюзеляжем, но с нормального размера пилотской кабиной. От куба к стоящему неподалёку столу тянутся толстые электрические кабели, которые входят в другой железный ящик, прикреплённый снизу к столешнице. Поверхность стола разбита на две равные части: на одной – лицевая панель с десятком круглых авиационных приборов в три ряда, на другой – как выянилось, плоттер, странного вида устройство, само передвигающиеся по столу и отмечающее пройденный путь карандашом на карте. Боковая дверца пилотской кабины открыта, видна точно такая же панель, а сверху над пилотским креслом нависает откинутый непрозрачный фонарь.

Две недели назад в Главное управление ВВС РККА из Америки пришёл груз с шестью авиатренажёрами компании «Линк Авиэйшн» тип С, новейшей модели, позволявшей поворачивать самолёт на 360 градусов. Голованов, инициатор и энтузиаст обучения пилотов на земле, попросил меня поскорее установить и запустить один из тренажёров: ждать когда приедут наладчики из САСШ у него не было сил. Да у меня, собственно, и у самого руки чесались вскрыть ящик и посмотреть что там внутри, так что уговорить было не трудно, тем более что этот экземпляр всё равно шёл на доработку (замену механического вычислителя на нашу АВМ), перевод чертежей на метрику и разработку отечественного прототипа. Вот только самому принять участие в наладке не пришлось, слишком уж богатыми на события выдались эти недели, но в одну из свободных ночей я, всё-таки, прочёл всю пришедшую документацию, а часть, касающуюся наладки перевёл и напечатал.

Мелькнула мысль: «А неплохо было бы инженеров – телемехаников из „Остехбюро“ на это дело подписать».

– Ваня, давай в кабину. – Практикант из Томска, с детства мечтавший о небе, откликнувшийся на мой клич «Комсомол – на авиатренажёр» и в свободное от взламывания шифров время пропадавший в этом цеху, юркнул в кокпит.

По-хозяйски закрыл за собой дверцу, надел наушники и опустил фонарь.

– Сейчас Иван произведёт взлёт, полёт по прибору по замкнутому маршруту и сядет обратно на свой аэродром. – На место инструктора за стол садится лётчик, прибывший в СКБ с тренажёром, он также надевает наушники, висевшие сбоку стола на крючке. – Полёт будет проходить в слепом режиме, только по приборам.

Отворачивает одно «ухо», Голованов и я склоняемся к нему.

– Разрешите взлёт? – в динамике слышен голос Ивана.

– Взлёт разрешаю.

На панели ожили стрелки приборов, замначальника ГУ ВВС РККА с интересом следит за их показаниями, зашипела пневматика и нос самолётика стал медленно приподниматься.

– Курс пятнадцать. – Подаёт команду инструктор, после того как Иван доложил о наборе заданной высоты.

– У него что там магнитный компас? – Удивляется Голованов. – Здорово! Слушай, Алексей, а радиокомпас можно организовать?

– Настоящий будет затруднительно, – почёсываю я подбородок. – места в самолётике маловато, кроме того механический вычислитель придётся сильно дорабатывать, а вот имитатор радиокомпаса, да с нашим устройством управления – не вижу трудностей.

Зубчатое колесо плотера мягко скользит по карте, оставляя пунктирный карандашный след.

«А плотер-то у нас 3D»!

Только сейчас замечаю, что одновременно сбоку на отдельном листке синим карандашом он рисует кривую высоты полёта. Минут через десять горизонтального полета, самолёт сам поворачивает на 90 градусов.

– Есть ли тут возможность изменять скорость ветра? – Голованов смотрит на пульт управления инструктора, где рядом с подписями на английском приклеены бумажки с русским переводом.

– К сожалению нет, – прихожу на помощь инструктору, которого вопрос начальника поставил в тупик. – но планы такие имеются, опять-таки, с нашим устройством управления.

Самолётик делает ещё один разворот и, судя по карте, ложится на обратный курс.

– А это что такое? Перевода нет. – Александр Евгеньевич показывает на красный рычажок сбоку. – Флат спин…

– Плоский штопор. – Поясняю я.

– Разрешите посадку? – В наушнике слышится голос Вани.

– Хм, точно вышел, молодец! – Замечает Голованов.

– Посадку разрешаю. – Отвечает инструктор.

Самолётик опускает нос, а синяя линия на бумаге вдруг резко идёт вниз.

– За высотой, за высотой следи! – Выдыхает он, видя как закрутилась стрелка альтиметра.

В наушниках неожиданно раздаётся громкий звук взрыва, инструктор срывает их и нажимает круглую большую кнопку в центре пульта. Слышится шум воздуха выходящего из пневмосистемы, самолётик оседает, фонарь откидывается и из кабины появляется мокрая несчастная фигура Вани.

– Не вешай нос, курсант, работать надо больше и всё получится. – Голованов стучит по плечу Вани, встаёт на ступеньку тренажёра (и уже инструктору). – Давай посмотрим, что у вас тут за штопор…

– Тащ комдив, – растерянно говорит тот. – здесь приборная доска не как у нас.

– Давай-давай, – Голованов устраивается в кресле. – ха, точно как в «Дугласе», я в Испании на нём полетал достаточно. А вообще-то на это надо обратить внимание: хорошо бы для обучения лётчиков на этих тренажёрах создать сменную лицевую панель, чтоб у них было полное впечатление, что они за штурвалом своего самолёта.

– А ещё лучше, – неожиданно для себя вставляю я. – на всех новых самолётах иметь одну и ту же панель: всё равно на них одни и те же приборы.

– Хм, а ведь ты, Алексей, прав, – переводит на меня серьёзный взгляд Голованов. – а то каждый клепает кто во что горазд… надо будет этим серьёзно заняться. От винта!

После взлёта инструктор, предупредив начальника, тянет на себя красный рычаг, а маленькая машинка, вздрогнув, клюёт слегка носом и затем начинает довольно быстрое вращение носом к воображаемому центру штопора, слегка кренясь с крыла на крыло. Впрочем, лётчику у самой земли, хоть и с трудом, но удаётся перевести самолёт в горизонтальный полёт.

Москва, Кремль,

Кабинет Сталина.

28 июня 1937 года, 16:00

– Здравствуйте, товарищ Каганович, – глаза вождя, как всегда, непроницаемы. – прошу садится.

Сталин берёт крайний стул, стоящий у стола для совещаний, и, развернув его спинкой к окну указывает гостю на место. Тот оглядывается по сторонам и с удивлением отмечает, что в кабинете нет посетителей. Обычно в это время у Хозяина всегда кто-нибудь есть: либо Молотов, которого здесь можно встретить чаще, чем у себя, либо Киров, или нередко оба вместе.

– Как ваше здоровье, когда планируете в отпуск? – Вождь стоит рядом и внимательно смотрит на него сверху вниз.

– Здоров как бык, товарищ Сталин, – Каганович вскакивает на ноги. – в отпуске не нуждаюсь.

– Это хорошо. Сидите-сидите, в ногах правды нет… – загадочно улыбается хозяин кабинета, расчёсывая усы кончиком трубки. – а отдохнуть вам этим летом придётся, считайте это партийным поручением.

Сталин пускается в обычную прогулку по кабинету, а гость вытирает носовым платком взмокший лоб и тянется к графину с водой.

– Как вы смотрите на то, товарищ Каганович, – продолжил вождь через минуту, вернувшись обратно к столу. – чтобы отправиться на Кавказ?

– Готов выполнить любое ваше поручение, товарищ Сталин. Хотя я привык у себя на Украине.

– На Украину поедет другой товарищ… – смеётся вождь, видя видя озадаченное лицо гостя. – вас будем рекомендовать секретарём ЦК Закавказской Коммунистической партии. Вы согласны?

– Согласен. – Каганович вновь вскакивает на ноги.

– Вот и отлично, – пожимает ему руку Сталин. – через две недели в Сочи я собираю секретарей Заккрайкома, где и проведём обсуждение как нам объединить три республиканские партии в одну. Вот такой у вас будет отпуск. Учтите, сейчас укрупнение партийных организаций – это генеральная линия партии. На месте разрозненных и малочисленных будем создавать крепкие, крупные партийные организации не по национальному признаку, а ориентируясь на сложившиеся хозяйственные связи. Ударим этим одновременно и по национализму и по бюрократизму, резко сократив число областных партийных организаций…

Каганович, повернувшись к столу и взяв бумагу и карандаш быстро пишет, в это время Сталин расхаживает по кабинету и медленно диктует, изредка заглядывая через плечо наркома путей сообщения и исправляя ошибки.

Уже прощаясь и стоя у двери кабинета, Каганович решается: «Товарищ Сталин, разрешите взять с собой несколько своих людей»?

– Кого вы имеете в виду? – Хмурится вождь.

– Братьев. Михаила и Юлия.

– Разрешаю, – на секунду задумавшись отвечает он. – но только их. Кумовство у нас имеет давнюю историю, так что будет нехорошо если первый секретарь вместо борьбы с ним сам начнёт толкать наверх своих родственников. А в целом обращайтесь в случае возникновения трудностей, в моей полной поддержке можете не сомневаться.

– Отдам все силы, товарищ Сталин.

* * *

Прошу вас, товарищ Ворошилов, – на отодвинутый стул садится новый посетитель, а Сталин продолжает стоять рядом. – когда я предлагал вам занять пост наркома внутренних дел, я говорил, что это временно (сидящий кивает головой). Я от своих слов не отказываюсь, вот только обратно на наркомат обороны вы не вернётесь. Не буду ходить вокруг да около: товарищ Калинин в последних событиях, произошедших на пленуме ЦК оказался не на высоте положения.

– Ты что же, Коба, – возмущённо перебивает вождя маршал, на глазах наворачиваются слёзы. – совсем на гражданку меня списать решил, что ли?

– Списать?… – Сталин отворачивается и идёт к письменному столу, там останавливается рассеянно глядя перед собой, затем оборачивается к гостю. – Да я тебе предлагаю высший пост в государстве предлагаю!

Ворошилов не выдерживает прямого взгляда вождя и отводит глаза не найдясь с ответом.

– Война на носу… – хозяин рубит короткими фразами. – мы должны быть как один кулак…

– Война говоришь, – голос маршала звучит неуверенно. – а меня, значит, в тыл? – … каждый на своём посту. – Сталин возвращается и становится напротив. – Тебе, Клим, сколько лет? Пятьдесят пять? Пусть молодые берутся за дело…

– Это кто ж молодой? – Неожиданно веселеет маршал. – Семён? Да он на два годка только младше!

– … и он со временем уйдёт. – Сталин протягивает руку, показывая что встреча закончена. – Я вас, товарищ Ворошилов, неволить не могу, подумайте, до завтра.

* * *

Дверь кабинета открывается, Поскрёбышев пропускает вперёд начальника отдела руководящих партийных органов ЦК Георгия Маленкова, подвижного пухлого коротко постриженного мужчину средних лет в полувоенном френче защитного цвета. Тот быстро пересекает большой кабинет, энергично размахивая зажатыми в руке папками, и садится на стул, на который кивнул вождь.

– Как вы и просили, товарищ Сталин, – выкладывает папки на стол перед собой. – вот личные дела товарищей, отобранных по вашим указаниям.

Вождь становится рядом и просматривает их: первые две папки быстро отодвигает в сторону, а на третьей – его внимание задерживается.

– Что можете рассказать о Бурмистенко?

– 35 лет, родом из Саратовской области, работал в ЧК, милиции, – быстро перечисляет Маленков. – закончил Ленинградский коммунистический университет и Московский институт журналистики, три года проработал вторым секретарём Колмыцкого обкома, последний год – в моём отделе: работоспособный, исполнительный.

– Хорошо, – удовлетворённо кивает головой вождь. – я хочу на него взглянуть…

– Он сидит в приёмной.

– Что всех троих пригласили? – Поднимает брови Сталин.

– Нет, только его.

– Зовите. – Прячет улыбку в усах вождь.