Текст книги "Архитектор душ (СИ)"

Автор книги: Сергей Карелин

Соавторы: Александр Вольт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Глава 10

После разговора с Лидией, которую пришлось слегка осадить, мы сели в машину и уже через пять минут остановились перед двухэтажным кирпичным здания, которое как я понял и было таверной Торбина. Я вышел первым, девушки молча последовали за мной.

– Нам сюда, – сказал я, сворачивая к металлопластиковой двери с ламинацией под дерево и вывеской с надписью «Морской Ёж».

– О, обед? – спросила оживившаяся Алиса при виде кабака Торбина.

– Не заработала, – ответил я спокойно, не сбавляя шага.

– Но я же вела протокол и подавала тебе бумаги! – возмущенно возразила она.

– Отличная работа. Продолжай в том же духе, – приободрил я ее, после чего толкнул дверь и вошел внутрь.

В портовой таверне было на удивление чисто и светло. Вместо кислого запаха пролитого эля в воздухе витал аромат свежесваренного кофе и чего-то сытного, мясного.

Таверна была почти пуста. За парой крепких деревянных столов у окна сидели несколько моряков, неспешно завтракая и глядя на оживающий причал. Было тихо и по-утреннему уютно.

– Садитесь вон там, у окна, – бросил я девушкам, указывая на свободный столик. – И ждите.

Оставив их, я направился прямо к стойке.

Торбин стоял за прилавком, протирая стеклянный стакан чистой тряпкой. Увидев меня, он отложил ее.

– Виктор.

– Торбин, – кивнул я в ответ. – Три яичницы и три кофе.

Дварф кивнул, повторил мой заказ громким криком на кухню и снова повернулся ко мне. Его проницательные глаза изучали мое лицо.

– Я хотел сказать спасибо, – произнес он тише. – За то, что не закрыл глаза на дело Улины.

– Я просто делал свою работу, – ответил я.

– Может и так, – хмыкнул Торбин. – Только другой на твоем месте сделал бы ее иначе. Мы, знаешь ли, нелюди, стараемся держаться вместе. И ценим, когда кто-то поступает по справедливости, а не по понятиям. Да и ты, честно говоря, меня удивил.

– Почему это? – я вздернул брови.

Торбин посмотрел на меня проницательно и тяжело вздохнул, и его густая борода всколыхнулась.

– Это уже не важно. Что бы про тебя ни говорили, Виктор, я помню, каким напуганным юнцом ты сюда приехал, – он покивал головой. – Поэтому, что бы ни случилось, мои двери для тебя всегда открыты. Садись. Сейчас подадут еду.

Я кивнул, после чего пробежался по ценам в «меню» и положил на стойку сто рублей. По тридцать за каждую порцию, плюс десять процентов чаевых, как это было уже в норме в моем мире, после чего вернулся к девушкам.

Они смотрели на меня с немым вопросом, но я молча сел рядом. Вскоре перед нами поставили три дымящиеся тарелки с аппетитно пахнущей и выглядящей для голодного желудка яичницей и ароматным кофе.

Расправившись с завтраком, мы вышли на улицу и направились к Петровичу, который уже успел усесться в кабину и мирно посапывать. Я постучал костяшками пальцев по кузову. Шофер тут же вздрогнул и проморгался.

– Куда дальше, сударь? – поинтересовался он, фокусируя зрение перед собой.

– В «Будуар», – сказал я, усаживаясь на сидение.

– Будет исполнено.

Мадам Тюрпо встретила меня с такой же обворожительной улыбкой, как и вчера.

– Добрый день, господин Громов, – сказала она любезно.

– Добрый день, мадам. Я проверил списания по карте, но не обнаружил там списания со своего счета за ваши услуги.

– Ой, да, знаете… у нас несколько дней назад сломался терминал, поэтому мы ждем мастера. А пока что вся оплата проводится наличными, – сказала она, подмигнув.

Ну, ясно. Мир другой, а устои все те же. Налоги никто сильно платить не хочет даже при императоре. Хм, интересно, а какая тут налоговая система?

– Без проблем, – сказал я и полез за бумажником. – Напомните, пожалуйста, сколько итого?

– Два платья плюс услуги прачечной – тысячу двести.

Я вытащил две тысячи и положил на прилавок. Мадам Тюрпо удовлетворительно кивнула, после чего щелкнула кассовым аппаратом и вытянула оттуда мне сдачу. Затем она достала из-за прилавка два кулька с эмблемами заведения, в которых были постиранные вещи, и передала мне.

– Приходите еще, – сказала она с профессиональной улыбкой.

Я принял вещи, кивнув в ответ.

– Непременно. Спасибо еще раз, что выручили.

Я развернулся и двинулся к выходу, где вручил девушкам их кульки.

Однако, едва мы ступили на тротуар, как дорогу нам преградили трое мужчин. Они были одеты в строгую, хорошо подогнанную черную униформу, но это явно была не полиция.

На их воротниках и обшлагах были вышиты золотые кресты, а на головах красовались высокие головные уборы. Лица были строгими, серьезными, и не предвещали ничего хорошего.

– Господин Громов? – обратился ко мне тот, что стоял в центре. Он был выше остальных, с худым, аскетичным лицом и холодными, бесцветными глазами.

– Слушаю, – сказал я спокойно, хотя уже внутренне догадывался, кто возник передо мной.

– Я мастер Корнелиус. Святая Инквизиция, – представился он, и от этих слов у меня по спине пробежал холодок, не имеющий ничего общего с погодой. – Мне необходимо задать вам несколько вопросов.

Мир застыл. Воздух вокруг нас, казалось, сгустился, стал плотным и тяжелым, как мокрое покрывало. Напряжение, которое возникло в пространстве с появлением этих троих стало для меня почти физически ощутимым, хотя мое лицо оставалось беспристрастной маской.

Прямо сейчас я не мог понять, откуда взялась эта железная выдержка: то ли тело Громова знало, что такое стресс, не понаслышке, и умело стойко выносить подобные испытания, то ли так проявлялась моя личная реакция в новом теле – холодная отстраненность патологоанатома. А может, и то и другое одновременно. За моей спиной напряглись девушки. Они замерли, боясь дышать.

– Рад встрече, мастер Корнелиус, – мой голос прозвучал ровно, может, даже слишком спокойно. – Чем могу помочь?

– Инквизиция интересуется телом эльфийской женщины, которое вы забрали для дополнительных обследований, – просто констатация факта.

Я удивился. Инквизицию интересует не я, а тело эльфийки. Хотя, казалось бы, с чего вдруг их должен волновать какой-то коронер? Но когда оказываешься в теле другого человека в мире, где, со слов местных, инквизиторы способны видеть психею, то задумаешься и не о таком. Каждый прямой взгляд такого человека ощущался как попытка заглянуть под ребра и увидеть то, что я скрываю.

– Она все еще лежит у меня в прозекторской, мастер Корнелиус, – ответил я. – Я только сегодня утром закончил дознание.

– Чудесно, – кивнул он головой, и его холодные глаза не отрывались от моего лица. – Не так давно наши маги-сенсоры зафиксировали в этом районе аномальный выброс магической энергии, – сказал он.

Не знаю, насколько эти слова были правдивыми, а насколько приманкой, чтобы оценить мою реакцию. Но его глаза следили за мной предельно внимательно, подмечая даже малейшие движения мимики. Благо выдержка у этого тела была железобетонной.

– Правда? – сказал я, изображая легкое, вежливое удивление. – А я думал, это просто магнитные бури.

– Они тоже, – неожиданно встрял мужчина, стоявший по правую руку от мастера Корнелиуса. – Голова всю неделю болит, – простодушно посетовал он.

И тут же получил такой испепеляющий взгляд от своего начальника, что во мне появилась мимолетная уверенность, что кому-то вечером влетит за болтливость.

– Именно, – продолжил мастер, вернув все внимание ко мне. – И корреляция этих факторов – магического выброса и магнитных бурь вкупе со смертоубийством – нам очень не понравилась.

– Прошу прощения за повторение вопроса: чем я могу помочь? – я позволил себе взглянуть на смартфон. – Не поймите меня неправильно, но мне еще нужно сдать отчет в управление как раз по этому делу. А они работают до пяти, господа.

– Нам нужно тело усопшей, – отрезал Корнелиус. – Во-первых, того требует обряд погребения. Мы обязаны проследить, чтобы ее душа, пускай она и нелюдская, нашла покой. Во-вторых, мы обязаны убедиться, что ее смерть никак не связана с тем магическим выбросом. Ну и в-третьих, эльфы, как вам известно, находятся под имперским протекторатом, так что мы просто обязаны проводить все по уставу.

Внутри у меня все похолодело. Интересно, нет ли у них приспособлений, которыми они могут замерить остаточную энергию, словно радиацию? Если что-то такое существует, и они придут ко мне в дом и обнаружат…

Моя наскоро прибранная комната со следами оккультного ритуала покажется им подозрительной. А если они увидят мою душу… не хотелось представлять, что может произойти дальше.

С другой стороны… что им делать у меня дома? Странные панические мысли метались в голове, и во всем наверняка были виноваты те слухи, которые я услышал ранее. Настращали девки байками про ужасную Инквизицию, и я, застигнутый врасплох, немного дрогнул.

Вдох-выдох. Нужно держаться спокойно и рассуждать, не впадая в панику.

Я попытался прикинуть какие-либо варианты, но понял, что таковых не было. Тело мне больше не нужно, отчет я подам в ближайший час, дело я официально спихнул на Ковалева. Отказывать Инквизиции в такой ситуации – все равно что добровольно совать голову в пасть льву, предварительно помахав перед его носом куском мяса. Глупо и самоубийственно.

– Разумеется, мастер Корнелиус, – ответил я спокойно. – Я всегда рад содействовать Святой Инквизиции. Тело находится в прозекторской. Я как раз собирался отдать распоряжение подготовить его к хранению. Нужно только сдать отчет.

– Отчет – это бумажная формальность, коронер, – сказал инквизитор, словно не услышав моего согласия, продолжая давить по инерции. – А душа усопшей ждать не может.

Говорить о том, что ее душа уже скорее всего растворилась, если опираться на то, что я смог прочитать в книжке, конечно же я не стал.

– Мастер Корнелиус, не сочтите за дерзость, но не слишком ли много на себя берет Святая Инквизиция, диктуя условия представителю власти, который занимается в первую очередь соблюдением интересов нашего Императора? – я произнес это максимально тактично, почти вкрадчиво, но так, чтобы стало ясно – не надо на меня давить. – Насколько мне известно, юридическая часть расследований убийств, особенно нелюдей, на территории империи все еще находится в юрисдикции коронерской службы, а не инквизиции. Или за последние дни в законах что-то изменилось, а я не был уведомлен?

Мое лицо оставалось абсолютно равнодушным. Я видел, как на мгновение Инквизитор напрягся, на его лице заходили желваки, поэтому я тут же поднял руку в примирительном жесте.

– Но, Мастер. Одно «но». Я не предлагаю ждать, – я позволил себе легкую, едва заметную усмешку. – Я лишь уточнил, что юридически моя работа почти закончена. Но фактически тело в вашем распоряжении. Когда и куда мне его доставить? Или вы пришлете своих людей в прозекторскую?

Теперь он опешил. Инквизитор ожидал продолжения сопротивления, заготовил аргументы, а я просто резко развернул диалог и согласился, выбив почву у него из-под ног. Он быстро взял себя в руки.

– Мы прибудем в прозекторскую сегодня в три часа дня, чтобы забрать тело. Проследите, чтобы ваши ассистенты были на месте и не чинили препятствий.

– Они будут проинструктированы.

Казалось, на этом все. Я уже собирался развернуться и уйти, но инквизитор не спешил меня отпускать.

– И еще одно, господин Громов, – его тон стал чуть менее формальным, почти доверительным, что напрягало еще сильнее. – После того, как мы уладим дела с телом, я бы хотел заехать к вам. Лично. Есть пара моментов, которые хотелось бы утрясти.

Он сделал паузу и добавил, глядя мне прямо в глаза:

– Как в старые добрые времена.

«Как в старые добрые времена?»

Эта фраза ударила под дых. Какие еще, к черту, «добрые времена»? Что связывало продажного коронера-оккультиста и старшего инквизитора? Память Громова молчала, словно испуганный свидетель, и я совершенно не представлял, какие вопросы мне будут задавать.

– Конечно, мастер Корнелиус, – сказал я, широко и любезно улыбнувшись, хотя внутри все сжалось в ледяной комок. – Мой дом всегда открыт для вас. Буду ждать. Мы свободны?

Он кивнул, но его холодный, изучающий взгляд скользнул мимо меня и остановился на моих спутницах, которые все это время стояли за моей спиной, стараясь быть как можно незаметнее.

* * *

Она не помнила, что именно ей снилось, но точно знала – там был отец. Она слышала его голос, чувствовала тепло его руки на своем плече, и это ощущение было таким реальным, что пробуждение стало еще больнее.

Пробуждение в чужом доме, где не было ни запаха отцовского табака, ни привычного скрипа ступеней. Лишь лицо Виктора Громова.

Отсутствие завтрака и поездка в доки настроения не прибавляла. Но там, на пирсе, Громов снова ее удивил.

Она была уверена, на все сто процентов уверена, что он, столкнувшись с недовольством урядника Ковалева, замнет дело. Спишет все на несчастный случай, получит взятку и забудет. Так поступил бы тот Громов, который разорил ее семью.

Но этот… этот стоял как скала, и спокойно объявил, что перед ними убийство. И даже недовольная побагровевшая морда Ковалева его не остановила. Алиса видела, как урядник сжал кулаки, и понимала, что в будущем, при первой же возможности, он еще припомнит этот случай коронеру. Но Громову, казалось, было на это совершенно наплевать.

Затем они зачем-то зашли в таверну, где Громов о чем-то тихо говорил с бородатым дварфом, после чего их наконец-то накормили. Обычная яичница была как раз тем, что нужно. Желательно, конечно, чтобы она появилась в желудке на пару часов раньше, но сойдет и так.

Но все это время Алису беспокоил и другой вопрос. Ее одежда…

Видит небо, как же ей хотелось сорвать с себя это дурацкое платье! Она чувствовала себя в нем абсолютно не в своей тарелке. Эти складки, длинная юбка, что путалась в ногах… Ей хотелось поскорее надеть свои любимые потертые джинсы и рабочую рубашку, в которой было удобно двигаться, спорить с поставщиками и проверять работу на причале.

Она не была неженкой. В отличие от госпожи Морозовой, которая, казалось, родилась в шелках и кружевах, Алисе все это было чуждо и неприятно.

Лидия… Эта женщина была для нее загадкой. Алисе хотелось заговорить с ней, обсудить их общее положение, может быть даже попробовать вместе найти какой-то выход. Они ведь в одной лодке. Но каждый раз, когда смотрела на Лидию, она натыкалась на стену ледяной аристократичности. Это отстраненное молчание и напыщенная сдержанность вызывали у Алисы лишь недоумение.

Бенуа заработали свое имя и состояние потом и кровью, своим умом и своими руками. И сама Алиса с куда большим удовольствием сейчас бы занималась проблемами на верфи, ругалась с рабочими или заключала контракты, а не таскалась по городу следом за коронером, который вел себя… странно. Вот самое подходящее слово. Он вел себя до невозможности странно.

Но когда они вышли из кабака Торбина и наткнулись на этих троих в черной форме, внутри у Алисы все похолодело. Инквизиция. Одно это слово вызывало у всех суеверный ужас. Святые воины, что видят зло и могут заглянуть в душу человека узрев там скверну.

А что, если ее душа порочна? Что если они увидят в ней кипящую ненависть, желание отомстить, которое она испытывала к Громову? Что если они увидят, что она сама теперь может видеть души? Они ведь не станут разбираться и просто сочтут ее ведьмой. И сошлют куда подальше. Мысль о ссылке была такой яркой и жуткой, что у нее на мгновение перехватило дыхание только от картины, где она стоит на руднике с киркой.

К ее облегчению, их интересовал только Громов. Вернее даже не он сам, а тело мертвой эльфийки. Может, оно и к лучшему. Пусть разбираются с ним, а их не трогают.

Однако дальше случилось то, что заставило Алису сначала ахнуть мысленно от изумления, потом испугаться за него, а потом… потом испытать нечто совершенно новое и неожиданное.

Виктор Громов не стал спорить. Он не стал приводить контраргументы или апеллировать к закону, как она ожидала. Он просто выслушал приказ мастера Корнелиуса и согласился.

Но в этом простом согласии не было ни капли заискивания или страха. Он говорил с инквизитором как с равным, спокойно и деловито, словно они обсуждали не передачу тела, а время деловой встречи.

Он не уступал – он просто констатировал факт, лишив инквизитора его напора и заготовленной агрессии. Это было похоже на то, как утес встречает волну: он не борется с ней, он просто стоит, и волна бессильно разбивается о него.

Алиса знала, что Громов тот еще змей с хорошо подвешенным языком. Он мог уболтать, обмануть и запутать любого. Но это было другое. Сейчас это была не изворотливость мошенника, ищущего лазейку. Это была уверенная сила человека, который контролирует ситуацию даже когда кажется, что он полностью уступает.

Эта сцена… она заставила ее посмотреть на него совершенно иначе. В груди, где до этого плескалась лишь горячая лава ненависти, шевельнулось что-то еще. Неохотное, почти постыдное… уважение. То, как он вел эти переговоры, было не просто показательным примером, который она не раз наблюдала в детстве, когда отец спорил с чиновниками. Это было наглядным пособием по тому, как нужно разговаривать с власть имущими.

Но одна только мысль, что Инквизиция может заинтересоваться и ею, все еще вызывала паническую дрожь. И даже слова про «старые добрые времена» пролетели мимо ее ушей. Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.

Алиса сделала маленький, почти незаметный шаг назад, стараясь полностью скрыться за высокой, широкой фигурой Громова, словно за каменной стеной.

Когда они наконец договорились о встрече, Алиса шумно выдохнула, сама того не заметив. Пронесло. Кажется, пронесло.

Но тут она поймала на себе его взгляд. Взгляд мастера Корнелиуса.

Он больше не смотрел на Громова. Его холодные, бесцветные глаза скользнули мимо коронера и впились прямо в нее. Он смотрел не на ее лицо, не на ее платье. Он смотрел глубже. Она почувствовала это всем своим существом.

«Мамочки… – пронеслась в ее голове паническая мысль. – Он все про меня понял. Он увидел мою душу! Он увидел, что я тоже вижу!»

Ее сердце пропустило удар, а потом заколотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Она замерла, не в силах пошевелиться.

* * *

Я заметил его взгляд, скользнувший мимо меня и остановившийся на моих спутницах. Я покосился на них и увидел, как напряглась Алиса, как она сжалась, пытаясь стать невидимой. Наверное, девушка решила, что он сейчас заглянет ей прямо в душу.

Но это было просто любопытство.

Никакой магии в его взгляде не было. Как гласил древний манускрипт, чтобы «включить» видение психеи, нужно было особым образом настроить зрение, «обратить его внутрь». Это требовало немалой концентрации.

Я сам еще не был мастером этой техники, но с большой долей вероятности мог предположить, что взгляд мастера Корнелиуса был обычным взглядом мужчины, который увидел двух молодых, красивых женщин в компании такого сомнительного типа, как коронер Громов.

А еще он явно узнал Алису Бенуа и Лидию Морозову, но постарался сделать вид, словно их не знает.

И именно этот диссонанс его и заинтересовал. Не магия, а простая человеческая психология.

– Господин Громов, – начал он, переводя взгляд с Алисы на меня. В нем читалось очень умело скрываемое удивление. – А…

– В последнее время объем работы увеличился, – не дал я ему договорить, мой тон был сухим и деловым. – Поэтому я расширяю штат своей службы. Барышни – мои новые ассистенты. Они пока на испытательном сроке. Знакомятся с работой, так сказать, в полевых условиях. Так что да, мастер Корнелиус, это мои новые сотрудницы.

Я снова демонстративно посмотрел на смартфон.

– При всем моем уважении к вам и вашей службе, нам действительно надо спешить.

Кажется, мое прозаичное, почти скучное объяснение его удовлетворило. Ну или, по крайней мере, он сделал вид, что оно его удовлетворило.

– Мы будем строго в три часа дня, – твердо сказал он.

– Тогда до встречи, – ответил я, коротко кивнув.

И, не дожидаясь дальнейших вопросов, развернулся и решительно пошел прочь, увлекая за собой своих «помощниц». Шаг за шагом мы удалялись от черных мундиров. По крайней мере до трех часов дня.

Мы шли быстро, не оглядываясь. Я чувствовал на спине их пристальный взгляд, которым инквизитор буравил затылок, пока мы не свернули за угол, скрывшись в толпе оживленной торговой улицы. Только тогда я позволил себе немного расслабить плечи.

– Он все понял! – едва мы скрылись из виду, Алиса схватила меня за рукав и тут же отдернула руку, словно обожглась или испытала резкий приступ отвращения. Меня это скорее позабавило, чем оскорбило. – Он увидел меня насквозь! Он все знает!

– Успокойся, – сказал я ровно.

Лидия, шедшая рядом, медленно потерла переносицу.

– Да, взгляд у него и вправду тяжелый. Пробирает до костей.

– Вы что, не понимаете⁈ – почти зашипела Алиса, ее глаза панически бегали. – Я же говорила, они могут видеть души! Он все по…

– Алиса, – оборвал я ее тираду. – Хочешь, я тебя одновременно и успокою, и огорчу?

Она изогнула бровь и слегка наклонила голову, словно собака, которая услышала что-то новое, заинтересовалась и одновременно ничего не поняла.

– Это как? Можно сделать только что-то одно! – запротестовала она.

– Ошибаешься. Он не видел твою душу. Он просто пялился на твое смазливое личико и приятную фигуру.

Что ни говори, а фигуры у обеих были что надо. Простые, но практичные платья, которые мы купили вчера, хорошо подчеркивали тонкие талии и красивую грудь, отчего все их округлости, несомненно, радовали бы любой мужской глаз.

– И тем более, – продолжил я, – его заинтересовало, что две такие красавицы, как вы, делают в моей компании, при условии, что мы только что вышли из «Будуара» мадам Тюрпо – заведения с весьма недвусмысленной репутацией.

Информация про «Будуар» выскочила в памяти лишь маленьким невзрачным осколком, словно и сам Громов только слышал про такие россказни, но лично убедиться повода не было.

На мгновение Алиса стала пунцовой, затем ее лицо побелело, потом снова залилось краской. На нем отразился целый спектр эмоций: возмущение от моих слов, удивление от такой прозаичной трактовки, злость на инквизитора и на меня, и, наконец, жгучий стыд от того, как эта ситуация могла выглядеть со стороны.

Она открыла рот, чтобы что-то выпалить, но я поднял руку, останавливая ее.

– Другой вопрос, – нахмурился я, и мой тон стал серьезным, – как им удалось нас так быстро найти. Вынесение вердикта закончилось меньше часа назад. За это время информация могла дойти до них только в одном случае – им кто-то стуканул, – и я даже догадывался, кто, – или… – я посмотрел на своих спутниц, – … или у них есть способ отслеживать магические аномалии. Например, людей, которые внезапно начали видеть души.

При этих словах румянец с лица Алисы мгновенно исчез, сменившись той же бледностью, что и у Лидии. Тишина, повисшая между нами, была куда страшнее любой перебранки.

– Я бы очень хотел ошибаться, – продолжил я, почесав подбородок, – но, к сожалению, мне ничего не известно о внутренних порядках Святой Инквизиции, и как они следят за магическими всплесками и прочими чудесами. И, если честно, не горю желанием узнавать.