Текст книги "Архитектор душ (СИ)"

Автор книги: Сергей Карелин

Соавторы: Александр Вольт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Я вышел под моросящий дождь, плотно прикрыв за собой дверь особняка, оставив в доме двух сломленных женщин, которые, к счастью, были слишком поглощены своими страданиями, чтобы предпринять еще какие-то глупости. По крайней мере я на это надеялся.

Открыв дверцу, я сел в старенький микроавтобус, чем-то напомнивший мне обычную «Газель», устроившись рядом с Аркадием Петровичем. Тот завел мотор, и мы, тарахтя и подпрыгивая на разбитой брусчатке, тронулись в путь. Я откинулся на жесткое сиденье и прикрыл глаза.

Головная боль была симптомом классического похмелья, усугубленного, видимо, чем-то вроде корвалола с водкой. Наследство от Громова. И еще одно – острое, почти мучительное желание закурить. Достать сигарету, чиркнуть зажигалкой, вдохнуть горький дым. Странно. Я же не курил в прошлой жизни! Привычка тела, требующего своего.

Но не в мою смену. Это новое тело мне нужно в нормальном состоянии, а не изможденное от жажды и никотиновой ломки.

Ехали мы медленно. Я бы сказал очень медленно. Я бы наверно на велосипеде обогнал… но спешить лично мне было некуда. К тому же было время поразмышлять о своей здешней работе. Про коронерскую службу я знал в основном по американским сериалам. А вот что в этом мире вообще из себя представляет эта самая должность, чем занимается, какой круг обязанностей выполняет, непонятно.

Я почувствовал, как по телу пробежала мелкая дрожь, и меня передернуло.

– Погодка, конечно, отвратная, – сказал Аркадий Петрович, заметив, как я вздрогнул.

– Не то слово. Пробирает до костей, – сказал я.

Шофер участливо покивал головой.

Я попытался порыться в памяти и хоть что-нибудь вспомнить, кроме того, что уже видел раньше. Хоть что-нибудь, кроме подписывания ложных заключений и взяток. И мне удалось. Худо-бедно, но удалось.

Да, здесь и вправду существовала коронерская служба. И тут, в Феодосии, я был начальником со штатом младших специалистов. В голове мелькали какие-то обрывки воспоминаний о протоколах проведения дознания.

Первым делом следовало выяснить, кто умер. Опознать личность. Затем выяснить, по какой причине умер. Составить протокол дознания, в котором отметить все: место, время, личность, пол, причина и заключение в виде вердикта. Несчастный случай, умышленное/предумышленное, халатность врача/начальника/вертухая.

Я снова поморщился, прикрыв глаза. Головная похмельная боль вкупе с перерождением и восстановлением памяти – тот еще ядреный коктейль.

Теперь я хотя бы примерно понимал, что нужно делать. Это отчасти похоже на мои обязанности, только раньше я занимался сугубо вскрытием и анализом. Здесь же требовалось немного больше.

За окном медленно проплывали белокаменные дачи с резными верандами. Хотя белокаменными они были явно пару десятков лет назад. Сейчас то здесь, то там была видна облупившаяся штукатурка, а их фасады были утыканы ржавеющими кондиционерами и спутниковыми тарелками.

Вековые кипарисы и каштаны тянулись вдоль улиц, чередуясь с рекламными щитами, на которых дореволюционная орфография моего времени соседствовала с вульгарным неоном. А среди всего этого приморского имперского антуража вдали виднелись серые бетонные коробки спальных районов – напоминание, что даже в этой России от некоторых вещей избавиться не удалось. Ну хоть что-то в обоих мирах неизменно.

Вскоре тряска по брусчатке сменилась вязким шлепаньем по грязи, и мы остановились. Порт.

Вдали темнели силуэты кораблей. Свинцовые волны лениво бились о деревянные помосты. Пространство заполнял крик чаек и протяжный гудок уходящего судна.

Я вышел из машины, и меня тут же окутал его смрад: острая вонь гниющей рыбы и водорослей, сырость, запах мазута и мокрого камня. Мелкий, моросящий дождь превращал землю под ногами в слякоть. У причала, освещенного тусклым светом нескольких прожекторов, толпились люди – портовые рабочие, зеваки и несколько полицейских в форме.

– А, Громов, наконец-то, – отозвался грузный мужчина в форме, поворачиваясь к нам. Вспышка памяти подсказала: урядник Ковалев. Мужик прямой и грубый. Его взгляд скользнул по мне, потом за мою спину, и он удивленно вскинул брови. – Кто это с тобой сегодня, и почему они мокрые, словно тащились пешком через весь город?

Кто со мной? Я нахмурился, не понимая, о чем он говорит, потому что ехали мы сюда только с Аркадием Петровичем. А помощников из службы, как я понял, никто не позвал, сразу вызвав меня. Больше с нами никого не было и быть просто не должно было.

И я обернулся.

Глава 3

Они были вымокшими с ног до головы и такими запыхавшимися, словно пробежали кросс. Подолы их одежд – платья Лидии и джинсы Алисы – пропитались грязью и холодной водой, превратившись в замызганные тряпки.

Лица девушек, выражали такой концентрированный спектр недовольства, что им обдавало, словно порывами ледяного ветра.

– Одну минуту – сказал я, не оборачиваясь к Ковалеву, и уверенным шагом двинулся к девушкам.

Мысли в голове путались как в змеином клубке. Я же сказал им сидеть в доме и никуда не высовываться. Зачем они поперлись аж сюда, причем пешком следуя за машиной. Я тяжело вздохнул. Надо было запереть дверь на ключ, а не просто притворить.

Но для чего эта сцена? Я откровенно не понимаю.

Я подошел к ним в упор. Ледяной дождь стучал по плащу и шляпе, изредка попадая за воротник.

– Что вы здесь делаете? – спросил я тихо, чтобы слышали только они. – Я же сказал ждать меня.

– Думаешь, мы по собственной воле сюда тащились аж от твоего дома? – прошипела Лидия. Она тут же слегка поморщилась, словно слова дались ей с болью, царапая горло.

– Не понял, – сказал я. – Что значит «по собственной воле»? В каком это смысле?

– В самом что ни на есть прямом, – отозвалась Алиса, скрестив на груди руки. Этот жест выглядел бы вызывающе, если бы она не дрожала от холода. – Как только твой тарантас сдвинулся с места и отъехал на несколько десятков метров, нас словно сорвало со стульев и потянуло следом.

В ее глазах читалась усталость и ненависть. Словно это я лично приковал ее к себе цепью и, ухмыляясь, тащил через весь грязный город.

Это просто какой-то бред. Это невозможно, чтобы еще какая-то сила заставляла их ходить за мной хвостиком. Зачем? Какой в этом смысл? Мне не нужны две пленницы, которые постоянно брызжут ядом и метают молнии из глаз при любой возможности! И это вместе с тем, что пользы от них пока что было как с быка молока.

Я прикрыл глаза и с силой помассировал веки пальцами. Если это какая-то магическая привязка, то тот, кто ее придумал, обладал либо больной, либо извращенной фантазией. И первое совершенно не исключало второго. Нужно будет проверить позже, а сейчас я должен заняться своей новой работой и при этом не выглядеть идиотом.

– Просто молчите, – выдохнул я, опуская руку. – Стойте рядом и делайте вид, что вы мои помощницы. У вас просто нет другого варианта.

– Как будто у нас есть выбор, – равнодушно процедила Лидия, отводя взгляд в сторону.

– Я о том же, – отрезал я. – Пошли.

Резко развернулся и пошел обратно к уряднику Ковалеву, который с нескрываемым любопытством наблюдал за нашей короткой и тихой сценой. За спиной я услышал две пары тихих чавкающих шагов по грязи.

– А-а-а-а, – протянул Ковалев, когда мы втроем подошли к нему. Его взгляд скользнул по моим спутницам, и в нем появилось насмешливое узнавание, сменившееся изумлением. – Барышня Бенуа и госпожа Морозова. Рад вас видеть, хотя и весьма неожиданно, – он приблизился ко мне, хлопнув по плечу. – Ну ты, конечно, зажигаешь, Виктор. Как это у тебя получается вообще? Сразу двух? Завидую, – добавил он заговорщицким шепотом. – Хотя… – он повысил голос явно работая на публику, – понял я. Держишь их на виду, чтобы тебя не грохнули? – он весело подмигнул мне, – они ж не скрывают своего желания избавиться от тебя. Так ведь, дамы?

Дамы промолчали, но на их лицах все было прекрасно написано. Патрульные с трудом сдерживали смех.

– Видишь, еще есть над чем работать, – рассмеялся он. – Я в тебя верю!

Но юмора я не понял и испытывал раздражение. Мне вдруг захотелось схватить урядника за воротник и окунуть в грязную воду.

Я не мог объяснить этот порыв ничем, кроме как тем постепенно усиливающейся взаимосвязью моей души и нового тела. Не знаю, насколько тесно и как общался прежний Громов с такими как урядник, но мне вдруг показалось, что он все же не был лишен аристократичных манер и высокомерного отношения к другим людям. И, что греха таить, я пусть и не был борцом за справедливость в своей жизни, но хамства никогда не любил.

Да, отношения с этими девушками у меня, мягко говоря, не заладились, но это было наше личное дело. А это… это было публичное унижение со стороны тупого, но облеченного властью мужлана.

Но с другой стороны я его понимал. Алиса Бенуа – дочь известного, хоть и разорившегося бизнесмена. А Лидия Морозова – бывшая невеста моего, то есть, громовского ассистента, аристократка. В небольшом городке скорее всего достаточно известные личности.

И вот вдруг Громов появляется с ними. С двумя особами, у одной из которых он довел отца до банкротства и смерти, а у второй убил жениха, своего помощника, который совал нос не в свои дела. Понятно, что все это было подстроено под «самоубийство», как я понял из воспоминаний, но от того не легче.

– Так, а если серьезно, – он подозрительно посмотрел на меня, – зачем они здесь?

– Работают со мной. Расширение штата сотрудников, – ответил я первое что пришло в голову и сразу понял, что ляпнул что-то не то. Глаза у Ковалева буквально округлились.

– Ты меня разыгрываешь, – он переводил изумленный взгляд то на девушек, то на меня.

– Так, давай к делу, – решил я прекратить этот совершенно ненужный мне разговор, – Пристав сказал, дело срочное, и что скоро тут будут репортеры. Это значит, что у нас мало времени. Где тело?

Он недовольно посмотрел на меня, словно не привык к такой резкости с моей стороны. Я попытался быстро покопаться в чужой памяти, чтобы понять, как Громов обычно общался с полицией, но ничего не нашел. Словно мозг не хотел делиться со мной воспоминаниями, оставляя меня барахтаться вслепую.

Как работали эти «вспышки памяти», я так и не понял. Сначала казалось, что стоит мне о чем-то подумать – и пожалуйста, вот короткая лекция. Но на поверку оказалось, что мозг как мог выручить, так и внезапно подложить свинью в очень ответственный момент.

– Пройдемте, господин коронер, – сухо и уже без всякой фамильярности сказал Ковалев. Он недовольно цыкнул зубом и повел меня ближе к воде.

Мы прошли по скользким деревянным подмосткам дальше вдоль причала. У одной из толстых, обросших ракушками и тиной свай, удерживающих пирс, на легких волнах прибоя болталось тело лицом вниз.

Я остановился на краю, глядя на страшную находку. Мой мозг, мозг Алексея Воробьева, включился как по щелчку тумблера. Тело женщины. Молодой. Одежда – простое, но чистое и аккуратное темное платье.

То, что я мог видеть, говорило о недавней смерти. Никаких явных гнилостных изменений. Кожа на кистях рук, плавающих у поверхности, была бледной, почти фарфоровой, но не от долгого пребывания в воде, а от природы. Трупное окоченение, судя по неестественно выпрямленным рукам, было в полной стадии. Значит, смерть наступила часов десять-двенадцать назад. Не больше.

– Вытаскивайте, – скомандовал я, поворачиваясь к двум полицейским с баграми. – Осторожно. Переверните на спину прямо здесь, на досках.

Патрульные, кряхтя, подцепили тело и аккуратно вытянули его из воды на мокрые доски пирса. Тело легло на спину с глухим, влажным шлепком. Из открытого рта вылилась струйка воды.

Я присел на корточки рядом с ней. Тут в права вступала моя личная компетентность в вопросе анализа усопших, поэтому первичный мандраж отошел на второй план.

Я пошарил по карманам рабочего плаща, но перчаток не нашел. Пришлось сходить к подобию «газельки» и вооружиться ими, после чего я вернулся, приступив к более детальному осмотру.

Длинные, темные волосы прилипли к лицу, и я осторожно, кончиками пальцев, откинул мокрую прядь со лба, чтобы лучше рассмотреть черты. Лицо было юным, красивым, полным нездешней красотой. Идеально ровный нос, тонкие губы, высокие скулы. Но что-то было не так. Что-то неуловимо странное в пропорциях.

Я перевел взгляд выше, на уши, которые до этого были скрыты волосами. И замер.

Уши.

Они не были человеческими.

Они были длиннее и изящнее, чем у любой женщины, которую я когда-либо видел. К тому же заостренные на концах. Это не было уродством или врожденной деформацией. Это была другая, чуждая анатомия, идеальная в своей инаковости.

Ответ поверг меня в шок, но я старался держаться уверенно. Я точно не брежу? Это… это что, эльф? Прямо как в фэнтезийных книжках? Я точно не сплю или не брежу?

Я быстро огляделся. Урядник Ковалев и его подчиненные стояли чуть поодаль, переминаясь с ноги на ногу с любопытством глядя на меня, а не на жертву. У них эта «особенность» чужой анатомии не вызывала никакого интереса. А вот как раз моя реакция очень даже.

– Что-то не так, господин коронер? – подал голос Ковалев. В его голосе слышалось непонимание и удивление.

– Свидетели были? – перевел я тему. – Кто обнаружил тело?

– Торбин Камнерук, – сказал один из патрульных. – Хозяин портового постоялого двора «Морской Еж».

Торбин… Камнерук? Это что еще за странное имя такое с не менее чудаковатой фамилией. В любом случае, если он нашел тело, то было бы неплохо узнать в котором часу. И отвадить Ковалева, пока я тут разбираюсь.

– Позовите его, – сказал я, не поворачиваясь.

Ковалев недовольно вздохнул, отдал приказ патрульному, а сам закурил и отошел в сторону. Ну, хоть так. Не будет лезть с идиотскими вопросами.

Я перевел взгляд на своих «помощниц». Лидия с ужасом закрыла рот рукой, ее глаза были прикованы к лицу мертвой девушки. Через секунду она не сдержалась и, схватившись руками за один из столбов, наклонилась к воде. Желудок потребовал опустошения.

Со стороны полицейских раздались тихие смешки. Мерзость. Насмехаться над слабостью неподготовленных к подобному людей все равно что требовать от плотника починить компьютер – глупо и необразованно.

Мне вспомнились мои первые практические занятия в патологоанатомической и то, как мои одногруппницы и одногруппники выскакивали в ближайшую уборную, завидев вскрытое тело,. И то, как наш лектор любил травить всяческие анекдоты на эту тему.

Алиса же смотрела, широко распахнув глаза, то на меня, то на труп.

Я вернулся к осмотру.

– Что-то ваши новые помощники не слишком расторопны, господин коронер, – ехидно произнес докуривший Ковалев. – Как-никак должны вникать в азы.

Мне это порядком надоело. Надо было как-то его заставить замолчать и при этом не сильно выбиваться из образа. Я поднялся, хмуря брови, и подошел к уряднику. В этот момент мое лицо стало настолько непроницаемым и ледяным, что Ковалев понял все до того, как я открыл рот.

– Я занят работой, урядник. Меньше ненужных комментариев, будь добр. За Торбиным послали? – спросил я, подняв брови в дополнение к своему вопросу.

– Скоро прибудут, – Ковалев нервно сглотнул, а затем тихо добавил. – Виктор, ты сегодня не в духе что ли? Голова болит после попойки, или шутки перестал понимать?

Я ничего не ответил, лишь подошел к Алисе, которая продолжала стоять с распахнутым ртом.

Рука сама инстинктивно полезла в карман плаща, ожидая нащупать диктофон или смартфон. Не найдя их, я на мгновение растерялся, а затем рука сама вытащила то, что использовал Громов: стандартный полицейский планшет с зажимом и стопкой бумаги и шариковую ручку.

Я слегка озадаченно посмотрел на этот примитивный набор. С другой стороны… старомодно, но вполне практично. Либо здесь в глубинке с финансированием было настолько туго, что пользовались прошловековыми способами.

Я протянул инструменты Алисе.

– Будешь записывать.

Она неопределенно кивнула.

– С патологоанатомом уже договорились о вскрытии? – спросил я, примерно понимая круг своих обязанностей.

– Сударь, – откашлялся за моей спиной Ковалев, и в его голосе прозвучало удивление. – Подобные случаи всегда рассматриваются вашей службой и, соответственно, вашими помощниками в служебной прозекторской, – продолжил он понизив голос.

Я замер на мгновение, но тут же вспомнил недавние картины, которые видел. В том числе с супругом Лидии. Похоже, Громов проводил вскрытия и записывал «вердикты» так же часто, как менял перчатки. Прокол… Но теперь мне стало понятно, где… вернее «как» Громов мог хорошо зарабатывать взятками.

Он был коронером, ведущим отчетность, а его служба занималась аутопсией. Фактически он мог писать все что ему вздумается, закрывать дела так, как просит звонкая монета, и в ус не дуть.

От этой мысли стало физически тошно. Еще одна гигантская проблема, с которой мне еще предстояло разбираться. Так, что там еще в памяти моей…

– Если мне не изменяет память, по протоколу на дознании должен быть не только я один. Обязательно присутствие двух помощников и патологоанатома, – сообщил я ему то что вытащил из памяти Громова.

Хотя мне по большому счету он-то здесь и не нужен. Собственного опыта выше крыши.

– Ты что, не знаешь, что Евдокимович в очередном беспробудном запое? И то, что своих не вызвал, это даже странно. Не похоже на тебя. Хотя вон сразу две помощницы. Сам же сказал.

– Они на испытательном сроке, – нашелся я, вновь заставив Ковалева уставится на меня словно он привидение увидел.

– На испытательном? Ну-ну, – хохотнул Ковалев, не обращая внимания на злые взгляды девушек и наклонился ко мне. – Какие, нахер, протоколы, Громов? Давай, все как по-старому быстро обстряпаем и дело с концом? У меня и так теперь бумажной работы до конца рабочего дня…

Я медленно втянул носом сырой воздух, но ничего не ответил.

В прошлой жизни моей работой было принять тело и провести аутопсию. Я никогда не занимался юридической составляющей. А теперь мне предстояло не только вскрывать тело несчастной эльфийки, но и совмещать юридическую часть, с которой я был знаком только по осколкам воспоминаний.

Прелестно. Ладно, сделаем сначала хотя бы то, с чем я был знаком и хорошо разбирался.

Я снова опустился на корточки рядом с телом. Лидию все еще мутило у столба, но она уже не издавала ни звука, лишь ее плечи мелко дрожали. Алиса подошла и встала рядом со мной, держа планшет наготове. Ее лицо было бледным, но любопытство и какая-то мрачная сосредоточенность вытеснили страх.

– Записывай, – начал я ровным, почти механическим голосом, тем самым, которым диктовал заключения в прошлой жизни сотни раз. Мои пальцы начали методично и осторожно исследовать тело.

– Жертва – женского пола, судя по внешним анатомическим – расы эльфов, – на этом моменте я запнулся, на секунду представляя, как по-идиотски это звучит. Эльфы! Подумать только. Куда я попал? А драконы здесь тоже водятся? Хотя, если оттолкнуться от того, что моя новая жизнь началась с магического вмешательства и переселения души – всякое может быть.

– На вид двадцать-двадцать пять человеческих лет. Опознать конкретнее невозможно. Одежда: темное простое платье без украшений, на ногах стоптанные, но чистые ботинки. Трупное окоченение выражено во всех группах мышц. Трупные пятна… – я перевернул ее руку, надавил пальцем на бледную кожу предплечья. Пятно исчезло и медленно восстановило свой цвет, – … не разлитые, при надавливании бледнеют и восстанавливаются медленно. Температура тела на ощупь соответствует температуре воды, из которой было выловлено.

Я осторожно приподнял ее голову и нащупал пальцами нечто, что явно не должно входить в стандартную форму черепа. Я аккуратно приподнял голову и повернул. Пришлось наклониться самому, чтобы рассмотреть поближе.

– На затылочной части волосистой области головы рваная рана примерно пять сантиметров длиной. Края раны неровные, осадненные, в глубине видны кровоизлияния в мягкие ткани. Признаков прижизненной реакции, воспаления – нет. Однако… – я провел пальцем по ее шее. Взгляд зацепился за эту деталь сам. – На передней поверхности шеи, под подбородком, определяются множественные мелкие кровоизлияния, похожие на петехии. Глазные яблоки… – я аккуратно приоткрыл ей веко. – В конъюнктиве также имеются мелкоточечные кровоизлияния. Легочной пены у рта и носа нет, что нетипично для утопления.

Я диктовал, а Алиса скрипела ручкой, стараясь не отставать. Я искоса глянул на записи. Письменность мне сначала показалась незнакомой, но я все понимал. Ее почерк на удивление был четким и разборчивым.

– Предварительное заключение, – подвел я итог, поднимаясь на ноги. – Причина смерти – механическая асфиксия, предположительно в результате сдавления шеи. Утопление – вторично, тело было сброшено в воду уже после наступления смерти. Рана на голове скорее всего получена в результате удара при падении, но не является смертельной. Исходя из выше предоставленных фактов насильственная смерть. Предположительно умышленная.