Текст книги "Трикс. Дилогия"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 52 страниц)

– Только бы не мечом, – пробормотал Трикс. – Если в доме пролилась кровь невинного ребенка, то дух его будет до самой старости стенать ночами… Щавель будет очень недоволен…

Но в гостиной никаких следов Халанбери не было. Не оказалось изрубленного или забитого дубинками тельца и в каморке для слуг, и в спальне мага, и в кабинете, ни на кухне, ни в ветхой пристройке, где стояла мятая жестяная ванна. Там Трикс обнаружил еще одну дверь, а за ней, к своему изумлению, не замеченный вчера сортир – по столичной моде пристроенный к дому, чтоб зимой не бегать на мороз. Задержав дыхание и сморщившись от отвращения, Трикс заглянул в дыру – со злодеев всякое станется, – но зловонные глубины выгребной ямы оказались непотревоженными.

Трикс в задумчивости вернулся в гостиную. В сенях обиженно пыхтел Иен, разгружая покупки, но внутрь не заглядывал.

– Халанбери! – позвал Трикс.

Тишина.

– Аннет!

Ни звука.

Тогда Трикс двинулся по дому, методично открывая все шкафы и заглядывая в каждую щель, куда мог протиснуться тощий семилетний мальчик.

Удача улыбнулась Триксу на кухне. Открыв нижнее отделение буфета (для очистки совести, по-хорошему туда мог влезть только крупный кот), Трикс услышал испуганный писк. Сел на корточки – и оказался лицом к лицу с Халанбери, который сидел, обхватив коленки и вжавшись в заднюю стенку. На плече у Халанбери сидела фея Аннет, зажимая ручонками глаза. Мальчишка испуганно смотрел на Трикса и что-то жевал.

– Ты что ешь? – зачем-то спросил Трикс.

– Па… пастилу… – пробормотал Халанбери с набитым ртом. Сглотнул и пояснил: – Тут лежала яблочная пастила.

– Нашел время!

– Я чтоб просторней было… – Халанбери задергался, пытаясь выбраться. – Помоги, ага?

Аннет отняла от глаз одну руку, посмотрела на Трикса одним глазом, с радостным писком вылетела из буфета и закружилась в воздухе. Трикс взял Халанбери за липкие от пастилы руки и с натугой, будто пробку из бутыли сидра, вытащил наружу. Спросил:

– Кто тебя сюда запихнул?

– Я сам! – обиделся Халанбери. – Я испугался сильно.

– Где Тиана? – воскликнул Трикс. – Где княгиня?

То ли тон у него был очень грозный, то ли успокоившийся от пастилы Халанбери вновь вспомнил случившееся, но по перемазанной в пастиле и паутине мордашке ручьем потекли слезы.

– Ее забрали! – завопил Халанбери. – Ее забрал маг витамантов!

– Какой маг? – спросил Трикс. – Да не реви ты! Отвечай!

Халанбери широко открыл рот и испустил пронзительный визг.

– Я все перетаскал… – На кухню заглянул изнывающий от любопытства Иен. Мгновенно оценив ситуацию, подскочил к Халанбери, подтащил его к тазику с водой для мытья посуды и окунул туда лицом. Несколькими умелыми движениями вымыл мальчишке физиономию и вытер грязноватым кухонным полотенцем. Визг и слезы как по волшебству прекратились.

– Ну ты даешь! – поразился Трикс.

– А, в приюте вечно приходилось мелюзгу утихомиривать, – махнул рукой Иен. – Высморкайся!

Халанбери высморкался в полотенце и грустно сказал:

– Я не знаю, какой маг. Это Тиана в окно выглянула и сказала, что маг со стражей идет. И велела мне спрятаться. Я испугался. Он огонек зарубил, а потом дверь пнул – и она распахнулась… Я на кухню…

– Любимый, позволь рассказать мне? – Аннет повисла в воздухе на уровне лица Трикса. – Малыш и впрямь испугался.

– А ты? – спросил Трикс.

– Я‑то? Да я чуть не померла от страха! – Фея всплеснула руками. – Это был боевой маг витамантов! Очень сильный, раз железные доспехи носит, волшебники-то железа не любят! От него магия так и прыскала! Такому фею убить – как раз плюнуть!

– Он пришел за Тианой?

– Ну да, – без особой грусти сказала Аннет. – Дверь выбил, вошел. Княгиня прятаться не стала. То ли поняла, что бесполезно, то ли чтоб малыша не нашли. Входит витамант и говорит: «Здравствуйте, княгиня. Побег из дома – это увлекательно, но не стоит так печалить вашего доброго опекуна. Я сопровожу вас до дворца». А княгиня ему в ответ: «Вы столь любезны и упорны. Это ради регента Хасса или ради вашего господина?» Он засмеялся и отвечает: «И ради гостеприимного регента, и ради великодушного Эвикейта. Пройдемте со мной, княгиня». Ну и… она и прошла. А мы на всякий случай тут решили посидеть.

– Как вы могли! – Трикс всплеснул руками. – В такой ситуации верным друзьям положено до последней капли крови защищать беспомощную девочку! Тем более вас могли и не до смерти убить…

– Это верным друзьям, – надулась фея. – А я к ней в подружки не набивалась.

Как ни был расстроен Трикс, но Аннет была права. Какие у него были основания требовать самопожертвования от мирной цветочной феи? Вот если бы он оказался в доме… отважно вышел навстречу рыцарю, то есть магу, и сказал: «Прочь отсюда! Ты в доме великого волшебника Щавеля, а я – его ученик…»

Впрочем, витамант и так прекрасно знал, куда попал. Трикс очень четко представил, как, терпеливо выслушав его тираду, закованный в железо волшебник поднимает могучий кулак и… ну, к примеру, отвешивает ему по лбу щелбан бронированным пальцем.

И Трикс отважно падает на пол.

– Да… неудобно получилось… – признал Трикс. – Надо… надо что-то делать.

– Вот как раз делать ничего не надо! – затрепетала крылышками фея. – Все совершенно замечательно уладилось. Княгиню что, в плен забрали? В темницу посадили? Нет, ее вернули домой. Во дворец.

– Но ее хотят насильно выдать замуж…

– Обычная судьба высокородных особ, – фыркнула фея. – Думаешь, ты сам, останься ты наследником со-герцога, выбрал бы жену по своему вкусу? Ха! Отец привел бы к тебе двух-трех девиц подобающего положения. Одну толстую, вторую рябую, а третью глупую. И велел бы выбирать. И выбрал бы ты, как миленький. Потому что брак – это штука политическая.

– И что же делать? – воскликнул Трикс.

– Я к себе пойду, – высморкавшись, сказал Халанбери. – Ага? Что я Тиане помогал, никто не знает… наверное. Ну, всыплют за то, что дома не ночевал… подумаешь.

– Тогда я пошел покупки раскладывать, – сказал Иен. – А Тиане, если увидишь, привет от нас передай, ладно? Очень жалко, что так получилось.

– Вот и правильно! – обрадовалась фея. – Все должны заниматься своими делами…

Трикс понял, что помощи от друзей он не получит. Рваться во дворец спасать княгиню никто не собирался.

– Но послушайте, так же нельзя! – воскликнул он. – Мы же обещали ей помочь! Я дал свое слово!

Халанбери шмыгнул носом, но промолчал. Иен только закатил глаза, всем своим видом демонстрируя, что он думает о причудах аристократов.

И тут на кухне появился великий маг Радион Щавель.

Любой волшебник, освоивший трудную науку телепортации, знает: мало просто переместиться из одного города в другой, в мгновение ока оказаться на вершине горы или на берегу моря. Важно еще добиться того, чтобы все свидетели перемещения в полной мере осознали – как труден был этот процесс и как силен волшебник, сотворивший подобное. Триксу доводилось видеть телепортирующихся волшебников – были среди них особо доверенные королевские курьеры, встречались и просто любители странствий. У каждого были свои привычки.

Один молодой маг, к примеру, перемещался по частям. Вначале на земле появлялись ступни, потом колена, бедра, живот, грудь, шея – лишь в последнюю секунду из пустоты показывалась голова.

Другой волшебник, постарше и посолиднее, появлялся весь сразу, но вначале он был прозрачным, бесцветным, потом становился черно-белым, потом медленно обретал цвет.

Известная волшебница Сесилия Невам, посещавшая пару раз со-герцогство в своих странствиях, выходила из возникающего в воздухе серебристого зеркала, которое поддерживали крошечные разноцветные птички. С волос волшебницы при этом сыпались благоухающие ландыши, а с рук слетала светящаяся пыльца.

Прославленный колдун Грен Ясыть, человек старый и суровый, выходил из воздуха в окружении языков пламени, одежда его часто была порвана, магический жезл светился багровым светом, а в другой руке колдун сжимал окровавленный кинжал – по всему выходило, что путь колдуна только с виду был быстрым и простым, а на самом деле он шел тайными адскими тропами, сражаясь по пути с бесчисленным множеством монстров.

Каково же было разочарование Трикса, когда, задав Радиону вопрос о телепортации, он получил честный ответ – все эти красивости никакого значения не имеют и являются иллюзией, призванной восхитить и устрашить свидетелей колдовства.

Телепортируясь из башни в свой летний домик, Радион Щавель не ожидал встретить здесь посторонних. Поэтому и появился он по-простому – беззвучно возник в воздухе, держа в руке большой бокал белого вина.

Вид у волшебника был очень усталый и помятый. Одет он был в зеленый, расшитый алыми розами махровый халат и самаршанские войлочные туфли на босу ногу. Наверное, симпозиум продлился дольше, чем ожидал Щавель, и отнял у него много сил душевных и физических.

Обнаружив рядом с собой не только Трикса и фею, а еще и Иена с Халанбери, чародей вздрогнул и расплескал вино.

Аннет быстренько села Триксу на плечо. Иен с Халанбери дружно попытались спрятаться за спиной Трикса, столкнулись и упали на пол.

– Что за… Что за мальчишник ты тут устроил? – воскликнул Щавель. И, болезненно скривившись, прижал ладонь ко лбу. – А… опять…

Смышленый Иен вскочил и подтащил к Щавелю стул, на который волшебник благодарно опустился. Потом метнулся в сени и вернулся с большим горшком с солеными огурчиками и бутылью анисового вина.

– Убери это! – простонал Щавель. – Злой мальчишка… Трикс, откуда он тут взялся? А?

Но Иен, не слушая его, быстро налил в большой бокал огуречного рассола, а в маленькую рюмку – чуть-чуть анисовой настойки.

– А… – В голосе Радиона прорезалось понимание. – А!

– Выпейте, господин волшебник, – произнес Иен. – Вначале анисовки, а потом… нет-нет! Сейчас не дам! Выпейте анисовки, потом рассольчик! А вино свое отдайте, не нужно вам сейчас вино, только голову закрутит и в ноги слабость даст…

Скривившись, Щавель безропотно хлебнул горючего анисового вина, потом припал к бокалу с мутным рассолом. Вернул опустевшую посуду Иену, помолчал несколько секунд. И окрепшим голосом произнес:

– Умный мальчик. Ты не ученик ли лекаря?

– Нет, господин волшебник. Я сирота. Но господин Хагус, попечитель нашего приюта, очень любил по утрам рассол с анисовкой. А он был в этом деле большой специалист.

– Понятно, – кивнул Щавель. – Трикс! Вопрос остается – что за сборище в моем доме?

– Ну… это фея Аннет… – начал Трикс.

– Фею я знаю, – сморщился Щавель.

– Это сирота Иен из приюта в моем герцогстве. – Трикс принципиально не сказал «со-герцогстве». – Мы с ним познакомились после бунта… и он стал моим оруженосцем… а потом… потом немного потерялся.

– А потом немного нашелся, – кивнул Радион. – Понятно. Замечательно. У моего ученика есть собственный оруженосец.

– Ну… да… – промямлил Трикс.

– Еще рассола? – спросил Иен.

– Шустрый парень, – сказал Радион. – Ладно, допустим. Оруженосец ученика волшебника… Интересный прецедент…

– Пренцендент? – восхитился Иен незнакомому слову. – Это как претендент?

– А это кто? – Палец Щавеля, даже не обратившего внимания на слова Иена, указал на мнущегося за спиной Трикса Халанбери.

– Это Ага… Халанбери.

– Ага Халанбери? Какое странное имя. Тоже сирота?

– Нет, не очень.

– Это как? Как это – не очень сирота?

– Ну… его родной отец – князь Джар Дилон, – разъяснил Трикс. – А мать горничная князя. Была, потом замуж вышла и умерла. Поэтому его отец – бывший придворный менестрель, а ныне садовник. Но он ведь не родной. Так что он немножко сирота.

– Боги, это слишком сложно для меня… сейчас… – простонал Радион. – Может, и сам регент или княгиня у нас в гостях?

– Княгиня была, – обрадовался Трикс. – Но ее забрал маг витамантов и увел во дворец.

Наступила тишина. Радион Щавель медленно багровел, и Трикс с испугом вспомнил, что некоторые ученики, доставляющие магам уж слишком много проблем, заканчивали свое обучение в виде вешалки, кресла или добродушного красивого пса.

– Господин Щавель, позвольте объяснить все по порядку! – воскликнул он. – Я прибыл в Дилон вчера вечером…

Неизвестно, что в итоге успокоило Щавеля – то ли то, что Трикс собрался и начал рассказывать все связно и по порядку, то ли поднесенный Иеном бокал рассола. А может быть, приложила руку Аннет: Триксу показалось, что фея чуть-чуть подколдовывала, сидя у него на плече: – от нее так и шло волнами по комнате умиротворение и слабый аромат фиалок.

Во всяком случае, через четверть часа, дослушав историю до конца, Радион Щавель уже спокойным тоном произнес:

– Удивительный, достойный изучения дар, Трикс. Ты вляпываешься во все неприятности, которые оказываются у тебя на пути. При этом остаешься целым и невредимым… тут любопытные следствия из теоремы Абуира применительно к законам Гаррота-Фенхеля.

– У магии есть законы и теоремы? – удивился Трикс.

– У всего на свете есть законы и теоремы, – фыркнул Щавель. – Но тебе пока рано забивать этим голову, в тебе бурлит молодая дурная энергия, которой надо научиться пользоваться… Странную историю ты мне рассказал. Регент Хасс – желчный старик себе на уме, совести у него ни на грош, доброты и великодушия – еще меньше. Но в одном я уверен – Хасс не дурак. А интриговать за спиной короля Маркеля Веселого – да еще в таком вопросе, как отношения с витамантами… надо быть дураком! Нет, Хасс предан короне…

– Он старый, – сказал Трикс. – А только витаманты умеют жить вечно. Может быть, он поддался на уговоры?

– Может быть, все может быть… – пробормотал Щавель. – Даже нас, простых честных волшебников, на исходе второй-третьей сотни лет порой одолевает предательское желание податься в витаманты…

Он помолчал. Потом встал и что-то пробормотал себе под нос. Лицо волшебника тут же чудесным образом порозовело, белки глаз, напротив, стали чистыми и белыми. Выглядел он теперь не как уставший маг после двухдневного симпозиума, а как приличный человек.

– Да, Аннет, спасибо за твое маленькое волшебство, – небрежно бросил Щавель. – А говорила, ничего не умеешь…

Аннет смущенно затрепетала крылышками.

Насвистывая что-то себе под нос, Радион прошелся по комнате. Выглянул в сени и через мгновение вернулся с букетом белых роз. Сказал:

– Одобряю, Трикс, одобряю. Очень приятный запах. Отнеси в сортир.

Трикс не решился сказать, что розы предназначались княгине. Он отнес букет в указанное место и укрепил на стене рядом с держалкой для свечки. Лишь один бутон Трикс оторвал пальцами и спрятал в нагрудном кармане, поближе к сердцу.

Когда Трикс вернулся, все уже были при деле. Аннет летала по кухне и командовала Халанбери, который мыл посуду. Иен таскал покупки и раскладывал их по шкафам. А сам Щавель вышел из своей спальни, переодетый в строгую черную мантию с белым кружевным воротником, сапоги из крокодильей кожи и высокую черную шляпу с поблескивающими на ней разноцветными камешками. В одной руке он держал длинный магический посох из черного дерева, в другой – книгу заклинаний в кожаном переплете. Временами книга тяжело и угрожающе вздыхала.

В общем, выглядел он замечательно, как и положено известному волшебнику.

– Мы с тобой отправимся к регенту, – сказал Щавель. – Надень свою парадную мантию и черную шапочку с рунами и ботинки с блестками. Возьми посох. И… вот. Это тебе.

Он протянул Триксу маленькую, с ладонь размером, книжечку, переплетенную в плотную серую ткань. Зеленой нитью в уголке книжечки было вышито надкушенное яблоко.

– Что это? – восторженно прошептал Трикс.

– Это – твой первый наладонник, – торжественно сказал Щавель. – Малая книга заклинаний. Я туда тебе кой-чего записал на первое время… заклинания для связи, заклинания для ориентирования на местности, музыкальные заклинания – чтобы непринужденно развлекать публику…

– А боевые заклинания есть?

– Ну… скорее, защитные. Огненная стена.

– Вот это да… – Трикс погладил книжечку по обложке. – А почему тут яблоко?

– Осторожно! – воскликнул Щавель. – Это не просто яблоко, это запечатлитель…

Палец Трикса внезапно кольнуло, и яблоко окрасилось красным.

– Ай! – завопил Трикс. – Под обложкой игла!

– Не игла, а магия. Наладонник тебя запомнил, чтобы никто другой не смог им пользоваться! – Щавель покачал головой. – Я только хотел предложить тебе придумать ему красивое имя… Но теперь поздно. Наладонник запомнил то, что ты произнес.

– И что?

– Теперь, чтобы открыть книжку, ты должен повторить эту фразу.

– Ай, под обложкой игла? – ужаснулся Трикс. – Это же глупо! Надо мной смеяться будут!

– Возможно, он удовлетворится одним-двумя словами, – предположил Щавель.

– Ай, – печально сказал Трикс, поглаживая обложку. Ничего не произошло. – Ай, под…

Книжечка открылась.

– Ну и нормально, – сказал Щавель, пока Трикс с любопытством разглядывал записанные на плотной кремовой бумаге заклинания. – Ай, под… Айпод. Нормальное имя для наладонника. Я знаю магов, у которых книгу заклинаний звали «Чтоза», «Блин» или «Уберитеэту».

– А когда я получу настоящую, большую книгу?

– Книга заклинаний растет вместе с магом, – объяснил Щавель. – Она кормится заклинаниями, которые ты в нее записываешь. Чем лучше заклинания, тем быстрее книга растет, тем больше в ней страниц, тем красивее обложка… Ну ладно, иди одеваться.

Через пять минут Трикс выбежал к магу уже одетый как подобает ученику волшебника. И обнаружил, что Щавель хмуро разглядывает маленький глиняный кувшинчик.

– Откуда у нас настойка на корнях калиса и листьях зельзибы?

– Так это… Тот рыцарь, который волшебник, который витамант… – Трикс сообразил, что упустил в своем рассказе эту деталь. – Он же велел купить и передать вам эту настойку. Серебряную монету дал! Сказал, что это вам подарок от старого друга с Черной Переправы…

Трикс замолчал, сообразив, что на Черной Переправе Радион Щавель никак не мог иметь в друзьях мага-витаманта.

– Гавар Вилорой, – задумчиво сказал Щавель. – Носит стальную броню… маг… Черная Переправа… Это Гавар. Один из самых сильных витамантов, верный пес Эвикейта… хотя зачем обижать собак… Только он мог сделать мне такой… подарок. Идем!

Струхнувший Трикс поспешил за Радионом. Когда они вышли из дверей, Щавель сразу же направился к черному пятну, оставшемуся от сторожевого огонька. Протянул руку и зашептал – Трикс услышал только несколько слов.

– Из искры возгорится пламя… Из пламени возникнет шар…

На всякий случай Трикс отступил на пару шагов.

Под рукой Щавеля полыхнуло, и появился маленький сторожевой огонек. Он надувался, пока не сравнялся размером с предыдущим, потом легонько ткнулся в ладонь мага – и полетел по саду.

– А я думал, вы прежнего оживите, – пробормотал Трикс.

– Оживлять – это магия витамантов, – презрительно сказал Щавель. – Идем.

Волшебник шел по улице в гору упругим шагом, сильно ударяя в землю посохом (иногда в месте удара посоха распускались мелкие белые цветы, иногда – разлетались искры). Похоже было, что Щавель настраивается на серьезный разговор.

Семенящий следом Трикс не выдержал и спросил:

– Господин Щавель… Дозволено ли мне будет спросить…

Волшебник вздохнул и ответил:

– Если ты переешь немытых зеленых яблок или решишь полакомиться солеными огурчиками, запивая их парным молоком, то выпей горькой настойки из калиса и зельзибы – и дня на два забудешь о своей беде. Только не более трех ложек!

– А… – запнулся Трикс.

Щавель снова вздохнул. И пояснил:

– На Черной Переправе было страшно, ученик. Очень страшно. Бренное тело порой подводит даже самый могучий дух… И это вовсе не позор, понял?

– П‑понял, – прошептал Трикс.

– Но в летописях о таких вещах, конечно, умалчивают, – добавил Щавель. – И если расскажешь кому – я тебя превращу в ночной горшок!

– Превратить можно только в то, что легче! – блеснул познаниями Трикс.

– Ночные горшки бывают и деревянные, – отрезал Щавель, и Трикс решил не испытывать судьбу.

4

Неправильно думать, что волшебники не вмешиваются в дела государственные. Если закаленный в боях рыцарь позволяет себе давать советы сюзерену, если делегация купцов или ремесленников считает себя вправе просить о послаблениях для какой-то гильдии или о строительстве мостов и дорог, если простые крестьяне и горожане порой жгут господские дворцы и сажают себе на шею новую знать из своего числа – так чем хуже волшебники? Ведь давно известно, что управлять государством могут все, кроме тех, кто сейчас находится у власти.

Торопливо шагая вслед за Щавелем, Трикс вспоминал вмешательства волшебников в дела государственные, которые описывали летописи. Не все они были удачными. К примеру, Рагосту Златоусому, непререкаемому авторитету в делах чести, вряд ли стоило исполнять данное умирающему барону Коморо слово и возводить на трон его сына. Конечно, сын наследовал трон по праву, но много ли радости от законного правителя, чье любимое развлечение – поджигать ночами скирды сена и с хохотом бегать вокруг них за специально приглашенными селянками? Ну а добрейшая волшебница Сесилия Невам, вступившаяся за сиротку Гланю, обиженную жителями городка Тиклам? Да, жители поступили нехорошо, не заплатив Глане за сверхурочную работу и выгнав ее из дома сразу после Осенней Ярмарки, где та так славно потрудилась. Но восемьсот тридцать два жадных дрозда (Трикса всегда интересовало, почему Сесилия в гневе воскликнула именно «Вы жадные дрозды!», однако вряд ли на этот вопрос могла ответить даже сама волшебница) вместо жителей? И даже то, что на следующий день Сесилия сжалилась и принялась превращать дроздов обратно в людей, ситуацию не спасало – почти все птицы разлетелись, утаскивая в клювах драгоценности и золотые монеты.

Но были и положительные примеры!

Делегация магов, вовремя навестившая Марвиса Беспощадного, убедила того не повышать налоги. Юный маг Кэвин Декуин, ловко используя самые простые заклинания, ухитрился утихомирить народный бунт и одновременно смягчить сурового правителя. Ну а прославленный…

– Трикс, – прервал его размышления Радион, когда они уже подходили к стенам дворца. – По твоей неожиданной молчаливости я вижу, что ты в полной мере понимаешь всю серьезность ситуации.

– Да, господин Щавель?

– Если регент задумал тайный союз с витамантами, то он не может выпустить нас живыми. Его волшебники будут наготове и постараются нас уничтожить.

– Но вы же сильнее их, учитель! – воскликнул Трикс. – Да?

– Конечно, сильнее, – согласился Щавель. – Я наверняка успею телепортироваться в безопасное место. А вот с тобой сложнее. Захватить тебя с собой я не смогу… так что постарайся достойно принять последний бой. Не моли о пощаде, не плачь, ничего не рассказывай. Тогда враги могут испытать к тебе уважение и посадить в темницу. Учеников в общем-то убивать не принято.

– Может быть, мне не ходить во дворец? – заволновался Трикс.

– Еще как ходить! – Щавель повысил голос. – Мне будет нужен прихвастень.

– Прихвастень?

– Ну да. Тот, кто слушает, как я… э… произношу заклинания. И восхищается ими. Самая первая степень ученичества.

– А нельзя мне как-то по-другому называться? – спросил Трикс.

– Нельзя. До подавана ты еще не дорос. До преспешника – тем более.

– А кто такие подаван и преспешник?

– Подаван – тот, кто подсказывает, подает магу нужные слова, когда тот запинается, не находя слова. А преспешник – это такой шустрый подаван, который может найти нужное слово быстрее мага и подсказать его заранее.

– Вот это да… – От сознания открывающихся перед ним перспектив Трикс даже забыл, что нужно бояться. Пусть пока он находится на самой нижней ступени, но все еще впереди!

В княжеский дворец Щавель и Трикс вошли через Радужные Ворота, острословами называемые Леденцовыми. Широкий – карета могла проехать свободно – проем в стене из коричневого камня был накрыт сверху аркой из разноцветного стекла, бросающей вниз разноцветные веселые тени. Таков уж был замок, построенный первым графом Дилоном, сладкоежкой, обогатившим мир афоризмами «В сахаре – вся сила!», «От халвы еще ни у кого не слиплось» и «Пей сироп и жуй шербет – избежишь немало бед!». Говорили также, что превыше своих немалых магических способностей и необходимого любому правителю искусства интриговать князь Дилон ставил изобретенный им рецепт варенья из помидоров и искусство выпекания горячих булочек с мороженым внутри.

Как ни странно, но прапрадедушка княгини Тианы, при всей любви к сладкому, доходившей до того, что даже мясо он ел только тушенное в меду, при жизни был сухим, худощавым человеком. А вот придворные его, вынужденные подражать господину, по большей части отличались невиданными размерами талии и одышкой. И до сих пор могучая магия (а как поговаривают некоторые – запечатленный в городе дух князя) неустанно подстрекала население к потреблению сладостей. Особенно страдали от этого навязчивого желания те, кто жил во дворце – и знать, и придворные, и простолюдины. Люди, сильные духом, боролись с искушением, более слабовольные – регулярно отправлялись в пешее паломничество или, если позволял кошелек, в модный похудальный лазарет Гювач на границе с Самаршаном. В Гюваче их за немалые деньги держали взаперти, давая на завтрак половинку яблока, на обед наливая тарелку процеженного капустного отвара, а на ужин позволяя съесть половинку моркови и два стебля сельдерея. В общем, все то же самое, что имеет самый бедный и ленивый крестьянин… впрочем, крестьянину никто не ставит по утрам клизму.

И все-таки некая печать пухлости неизбежно появлялась на обитателях дворца. Вот и стражники, несшие караул у дверей, были широкоплечими и толстощекими – живот прикрывали крепкие стальные панцири.

– Волшебник Радион Щавель и его ученик Трикс Солье, – сухо возвестил Щавель, когда они с Триксом прошли в ворота. – К регенту Хассу, по делу государственной важности, не терпящему отлагательства!

Двое стражников остались у ворот, а двое без лишних слов зашагали рядом с волшебниками. Укрытый высокими стенами двор замка был так огромен, что походил на маленький город. Здесь имелись и несколько храмов, и прижавшиеся к крепостной стене домишки прислуги, и казармы стражников, и даже небольшой базар, на котором продавалась всякая всячина. Румяная кухарка несла перекинутую через плечо связку битых, но не ощипанных кур, рядом поваренок тащил истошно визжащего поросенка. Навстречу им двое плечистых мужчин в коричневых одеждах гильдии золотарей, со звенящими, по уставу, колокольчиками на шляпах, несли огромную деревянную бадью. Впрочем, запах был еще действеннее звона – золотарям любезно уступали дорогу. По двору сновала в основном прислуга, но попадались и аристократы, старательно делающие вид, что не замечают окружающей кутерьмы.

– Что поделать, – пробормотал Щавель. – Чем больше знати, тем больше требуется черни. Закон природы.

Трикс вспомнил вечно суетящихся в их родовом замке слуг и кивнул.

– Вот почему я крайне неодобрительно отношусь к человеческой прислуге, – продолжал Щавель. – Истинно свободен может быть лишь человек, не обременяющий себя услугами посторонних.

Трикс вспомнил долгие дни, проведенные за уборкой, мытьем полов, приготовлением обедов, заточкой карандашей, стиркой одежды, и вздохнул. О, это были очень долгие три дня!

Стражники довели их до входа в главное здание дворца, где стояли уже другие охранники – княжеская гвардия, в большинстве своем нанятая из северных варваров и горцев. Щавель повторил свою речь, один из охранников удалился, через минуту вернулся с церемониймейстером, с которым у Щавеля завязался оживленный разговор. Трикс маялся, переступая с ноги на ногу и разглядывая жутковатого вида боевой топор, висевший на поясе у охранника-варвара. Потом решился поднять глаза повыше и увидел, что молодой варвар с робостью разглядывает книжечку заклинаний в его руке.

Трикс приосанился и покрепче сжал верный Айпод.

– Пошли, – окликнул его Щавель. – Регент примет нас во внутреннем саду.

Вслед за церемониймейстером они прошли длинной анфиладой поражающих своей роскошью залов. Стены украшали огромные картины – частью изображающие баталии, но в большинстве своем – веселые пирушки. Даже на знаменитом полотне «Сеча при Полых Холмах», занимавшем полстены и прославленном на все королевство, взгляд притягивали не отважно сражающиеся рыцари и противостоящие им монстры, а сам великий князь Дилон, который завтракал у своего шатра, попутно раздавая окровавленным вестовым приказания. Как выяснилось, в то утро, когда решалась судьба всего княжества, на завтрак у Дилона были сладкие оладьи с творогом и медом, зеленая фисташковая халва и медовуха.

В очередном зале церемониймейстер с поклоном распахнул высокую стеклянную дверь и произнес:

– Регент Хасс ждет вас у клумбы с белыми розами, господин Радион Щавель.

Уже вдвоем, без всякого сопровождения, Щавель и Трикс вышли в дворцовый сад.

– Довольно мило, – кисло сказал Щавель, оглядывая благоухающие клумбы и цветущие деревья. – Одновременно цветет равнинная вишня и горный шиповник… а вот незабудки чахнут… чахнут…

Трикс тем временем с любопытством озирался. Сад был со всех сторон окружен стенами дворца. В распахнутых окнах мелькали люди, из одного окна доносился звук клавесина, наигрывающего популярный мотивчик «А я к милому пойду, подержу за бороду», в другом зале кто-то терзал гитару, которая страдала, но не сдавалась. Молоденькая служанка, боязливо оглянувшись, выплеснула с третьего этажа тазик с грязной водой на клумбу с крокусами, старичок с граблями, ровнявший белый гравий на дорожках, сердито погрозил ей пальцем.

В общем, дворец жил своей, мирной и повседневной жизнью, будто и не убегала из него юная княгиня, и не зрел в нем зловещий заговор против короны.

– Идем, – снова поторопил Трикса Щавель. – Розы, если мне не изменяет память, были в центре сада, у пруда.

Память Радиону не изменяла. У маленького декоративного пруда, где цвели лотосы, а разноцветные карпы лениво толкались у самого берега в ожидании прикорма, они увидели регента Хасса.

По детским воспоминаниям Трикс ожидал увидеть человека хоть и немолодого, но властного, высокого и худощавого. Оказалось, однако, что с Хассом они одного роста, а общей стройности регента изрядно мешает основательное брюшко. Что же касается властности, то в данный момент регент стоял у огромной круглой клумбы белых роз, одетый в старый пачканный рваный халат, обутый в грязные башмаки и в больших, не по размеру, брезентовых рукавицах.

– Господин регент Эльнор Хасс, – коротко сказал Щавель вместо приветствия и легонько стукнул посохом о землю. Из земли немедленно проклюнулся вьюнок и попытался оплести посох.

– А! – радостно закричал Хасс, поворачиваясь к волшебнику. – Радик! Любезнейший господин Щавель!

– Эльнор, оставьте пустые любезности, – поморщился Щавель.

Регент хихикнул.