Текст книги "Журнал «Если», 2004 № 02"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Олег Дивов,Виктор Смирнов,Дмитрий Володихин,Дэвид Кертли,Дмитрий Байкалов,Роберт Рид,Дмитрий Караваев,Сергей Кудрявцев,Глеб Елисеев,Чарлз Стросс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

– И вы не смогли помочь товарищам?

– Не вижу для этого причин. Самое страшное, что они… да и мы тоже, но это уже другое дело… они, в конце концов, счастливы. Знаете, что это значит, Сесслер?

– Нет, но догадываюсь.

– Тот факт, что мы счастливы, в определенном смысле ставит точку. Попутно замечу: мы способны сделать с вами все, что угодно. Теофилус может спроектировать какой-нибудь аппарат, напиток или оружие – и эта штука заставит вас забыть обо всем. Или заставит поверить, что Салари-II уже не существует, что она разлетелась на куски, убив нас, пока мы исследовали ее, или что она представляет собой опасность для человека, или еще что-нибудь в этом роде.

– Мы тоже могли бы воспользоваться фиолетовыми пятнами.

– Мне жаль разочаровывать вас, Сесслер, но вы на это не способны. Тогда мы были в отчаянии. А вы далеки от этого состояния, и мы сделаем все возможное, чтобы вы не отчаивались, пока находитесь здесь. Я предупреждаю вас, чтобы вы не предпринимали напрасных попыток. Поймите: мало встать на фиолетовое пятно и сказать: «Я хочу драгоценности с королевской короны».

– Хорошо, у вас есть этот секрет, и вы его нам не откроете. Однако что же такое – эти фиолетовые пятна? Или, вернее, какова их природа?

– Не знаю. Я не знаю, что они собой представляют. Вначале мы проделывали кое-какие опыты. Например, рыли землю, но фиолетовое пятно распространялось вглубь. Однако не как часть грунта, а как отражение света. Но если вы, встав на пятно, будете искать источник этого света, хоть вверху, хоть в стороне, вы ничего не найдете. Я могу выдвинуть пару предположений. Например, что однажды Бог рассыпался на части, и его кусочки упали на Салари-II. Это хорошее объяснение, но лично мне оно не нравится… А вот другое: в каждом мире есть такие точки, где можно при определенных условиях получить любую вещь, однако на этой планете они видны невооруженным глазом. Согласно этой гипотезе, на Земле подобные пятна тоже есть, просто их еще никто не обнаружил. Или почти никто, и этим объясняются некоторые легенды… Или что эти фиолетовые штуки – живые, и это они являются богами, а не мы… А хотите так: ни один из предметов, окружающих нас, не существует, – Вантедур потопал по полу ногой, – и на Салари-II человек меняется, испытывает нечто вроде бреда, в котором видит и чувствует, как исполняются его желания. Что мы попали в ад, и фиолетовые пятна – это наше наказание… И так далее, до бесконечности… Выбирайте любую версию, которая вам больше нравится.

– Спасибо, но ни одна из ваших теорий меня не убеждает.

– Согласен. Меня они тоже не убеждают. Но я не задаю себе вопросов. Давайте лучше разберемся, Сесслер, что вы за тип.

– А именно?

– Я хотел бы знать, к какой категории людей вы относитесь. Завтра или послезавтра вы увидите, чем стали остальные члены экипажа «Спящего Света-3». А по какому пути пойдете вы?

– О, нет! Послушайте, Вантедур, это несправедливо…

– Почему же? Вы же видите мои осуществленные желания.

– Да. Вы деспот. Человек, который не чувствует себя удовлетворенным, пока не достигнет вершины пирамиды.

– Да нет же, доктор Сесслер, вовсе нет! Я не феодал. Я человек, живущий в феодальном замке. Я никого не заставляю ездить верхом, не присваиваю чужое имущество, не рублю головы, не соперничаю с другими владельцами замков и не борюсь с королем. У меня нет войска, нет феода, есть лишь один замок, и все.

– А обитатели замка?

– Естественно, они тоже порождены фиолетовым пятном и в той же мере настоящие, как та сигарета или электробритва. Скажу больше: они счастливы и испытывают привязанность ко мне. Не преклонение, нет… просто привязанность. Потому что я сотворил их такими. Они стареют, болеют, им больно, когда они падают. Они умирают. Но они довольны и любят меня.

– И женщины тоже?

Сеньор Вантедур встал, ничего не говоря.

– Ну и как: женщины вас любят?

– А женщин здесь нет, Сесслер. Таковы особые условия, при которых можно добиться чего-то от фиолетовых пятен. Никому из нас не удалось получить женщину.

– Но я их видел!

– Это не женщины… А теперь, если вы извините мою невольную неучтивость, нам пора на боковую. Завтра у нас много дел.

В три часа утра доктор Лео Сесслер вышел во двор замка, перешел мост, спустился по откосу и отправился в лунном свете искать на почве фиолетовые пятна. С балкона галереи за ним наблюдал сеньор Вантедур.

– Мы нашли экипаж «Спящего Света-3», – объявил Капитан.

– От чего они умерли? – поинтересовался Рейдт-младший.

– Они вовсе не умерли, – сказал Лео Сесслер. – Они живы, здоровы и довольны жизнью.

– Но как же мы их заберем с собой, господин капитан? – спросил штурман. – Пять человек – это слишком много для нашего корабля.

– Кажется, у них нет желания возвращаться на Землю, – сказал Сесслер.

– Они господа и хозяева этой планеты! – вскричал Саван. – Каждый из них имеет в своем распоряжении целый континент, и они могут получить все, что им захочется, от этих фиолетовых штуковин!

– Каких еще фиолетовых штуковин?

– Не будем спешить с выводами, – сказал Капитан. – Пусть весь экипаж отправляется сюда, к нам.

Пятнадцать человек уселись в машину Теофилуса, за рычагами которой восседал сам маэстро Штурман. Машина мягко покатилась по поверхности Салари-II.

– Вы хотите вернуться? – спросил Капитан.

– Нет, – возразил Теофилус. – Мы останемся здесь. Вы еще плохо знаете возможности этой планеты.

Помолчав, он добавил:

– А вот здесь живет Кестеррен.

– Где?

– Где-то тут, рядом. Он никогда не уходит далеко отсюда.

Люди шли по полю и, когда им попадались фиолетовые пятна, становились на них и пробовали загадать желания.

– Вон там лежит какой-то бродяга, – указал один из членов экипажа.

Сеньор Вантедур наклонился над человеком, одетым в лохмотья зеленого цвета. Человек был бос и сжимал в руке трость.

– А если он бросится на нас? – рука одного из землян нащупала пистолет.

– Скажите ему, чтобы он не вздумал стрелять, – шепнул Теофилус Капитану.

– Кестеррен! – сеньор Вантедур тряс распростертого человека, не переставая звать его по имени.

Оборванец открыл глаза.

– Мы уже не можем… – пробормотал он.

– Кестеррен, проснитесь, у нас гости!

– Гости с неба, – отозвался человек. – Кто они теперь, эти люди с неба?

– Кестеррен! С Земли прибыла вторая экспедиция!

– Они прокляты. – Оборванец вновь закрыл глаза. – Скажите им, чтобы улетали. И вы тоже убирайтесь.

– Послушайте меня, Кестеррен, они хотят с вами поговорить.

– Пусть убираются.

– Они хотят рассказать вам о Земле, а вы должны рассказать им о Салари-II.

– Прочь!

Он отвернулся и закрыл лицо руками. Земля и сухие листья осыпались с клочьев зеленого бархата.

– Идемте, – позвал сеньор Вантедур своих спутников.

– Но послушайте, Тардон, мы не можем оставить его в такомсостоянии. Он слишком пьян, и с ним может что-нибудь случиться, – запротестовал Капитан.

– Не беспокойтесь за него.

– А если он умрет?

– Вряд ли, – бросил Теофилус.

* * *

Машина поднялась по склону к серому фасаду серого дома на горе. Дверь открылась прежде, чем они успели постучать, и оставалась открытой, пока внутрь не вошли все. Потом она вновь закрылась. Гости прошли по темному огромному и пустому коридору и уперлись в другую дверь. Теофилус открыл ее. За ней оказалась непримечательная комнатушка без окон. Помещение освещали лампы, подвешенные к потолку. Две молодые женщины играли в карты, сидя на ковре. Сеньор Вантедур подошел к ним.

– Привет, – сказал он.

– Ты хочешь меня надуть, – оживилась одна из женщин, разглядывая сеньора Вантедура.

– Игра – скверная штука, – изрек сеньор Вантедур.

– Верно. Но я хочу одного. За это я могу простить тебе все.

– Понятно, – кивнул он. – А где мы можем найти Леванууса?

– Не знаю.

– Он, наверное, на пирушке, – предположила другая женщина.

– В золотом зале, – добавила ее партнерша.

– Где это?

– Уж не хочешь ли ты, чтобы я оставила ее одну? Я не могу сопровождать вас. – Женщина задумалась на секунду. – Выйдете через эту дверь… нет-нет, через другую… и когда найдете Охотников, спросите у них.

Она вновь уткнулась в карты.

Еще один коридор, такой же, как первый, и еще коридоры, похожие на них. Все они поворачивали под прямым углом.

Гости пришли в круглый зал. Через остекленный потолок лился свет. За столом сидела группа мужчин.

– Вы Охотники?

– Нет, – откликнулся один из мужчин.

– Да, – сказал другой.

– Где Левануус?

– В золотом зале.

Мужчина, сообщивший это, поднялся из-за стола, вытирая руки о набедренную повязку.

– Следуйте за мной.

Они вновь шли долгими коридорами.

Человек был распростерт на Троне Победы. Его голову венчал лавровый венок. Больше на человеке ничего не было. Он попытался подняться, когда увидел входящих землян в сопровождении Вантедура и Теофилуса.

– Ах, друзья мои! Мои дорогие друзья!

– Послушайте, Левануус… – начал сеньор Вантедур, протянув руку к человеку.

Музыка, крики, шум заглушили его слова.

– Вина! Вина для дорогих гостей!

Сеньор Вантедур и Теофилус подошли к трону. Лео Сесслер смотрел, как они переговариваются с хозяином. Наконец обладатель лаврового венка рассмеялся, хлопая ладонью по трону. Тот был инкрустирован драгоценными камнями, а его подлокотники, ножки и спинку украшали лики Горгоны из слоновой кости, сиявшие глазами из самоцветов.

– Чудесно, чудесно! – завывал Левануус. – Давайте позовем танцовщиц и устроим рыцарский турнир! Пусть нальют еще вина! Послушайте, послушайте!.. Приветствуйте гостей, покажите им все, на что вы способны! Они прибыли из жалкого мира, там нет героев, все они стали достоянием легенд!

Он поднялся с трона и пошел, шатаясь и чуть не падая, к центру зала, сопровождаемый Теофилусом и сеньором Вантедуром. Шум немного стих. Платья перестали шуршать, музыка сделалась не столь оглушительной.

– Они прибыли из мира, где люди смотрят телевизоры, едят из пластиковой посуды и ставят цветы в керамические вазы. Из мира, где получают семейные пособия, платят страховые взносы и налоги. Где существуют банковские клерки, сержанты полиции и могильщики. – Женщины дружно рассмеялись. – Дайте им вина! – Каждый из гостей был вынужден взять по бокалу, до краев наполненному вином. – Еще вина!..

Кувшины наклонились над чашами, вино полилось через край, а пятнадцать человек с Земли неподвижно застыли, глядя, как жидкость забрызгивает их обувь и разливается по полу.

– Хватит, идиоты, подождите, пока они отопьют!

Голый, увенчанный лавровым венком, с телом, испещренным шрамами и обезображенным струпьями, Левануус кланялся своим гостям и вещал:

– Я видел, как разрезанная земля вновь становится нетронутой под тяжестью генеалогического древа, – голосил он. – Я спустился в шахту, я изготовил ножи, я растворил соль у себя во рту, я видел кровосмесительные сны, я открывал двери поддельными ключами… Дайте вина этим грустным, никому не нужным людям с Земли! Разве вы не видите, что их бокалы пусты?

Бокалы землян оставались полными. Тем временем Левануус расходился все больше!

– Я видел ритуалы и обман, я видел переселение народов, я видел циклоны, пещеры, телят с тремя головами и торговые палатки! Я видел грехи, я видел тех, кто их совершает, и научился грешить сам! Я видел, как люди пожирают друг друга и как скачут лошади! Я каторжник, прикованный цепями к борту галеры!..

В завершение монолога последовали всхлипывание и икота. Леванууса подняли на руки и отнесли на трон, и он, задыхаясь, рухнул едва ли не замертво.

– Идемте отсюда, – сказал сеньор Вантедур.

Лео Сесслер выплеснул вино из своего бокала прямо на пол.

Левануус вопил, умоляя, чтобы с него содрали лавровый венец, потому что он жжет его голову и лоб.

Гладиаторы уже закончили трапезу и ушли, оставив грязные тарелки и опрокинутые стулья.

Женщины продолжали играть в карты.

В замок Вантедура они вернулись поздно вечером.

– Мне хотелось бы как-нибудь при случае взглянуть на водопад, – сказал Лео, Сесслер.

Сеньор Вантедур стоял рядом с ним.

– Когда пожелаете, доктор Сесслер. Это довольно далеко, но мы можем отправиться туда в любой момент. И вам нужно осмотреть наши кофейные плантации. А еще – оранжереи Теофилуса.

– Откуда все-таки взялся этот водопад?

– В действительности, это большой порог, больше любого из тех, что вы когда-либо видели в своей жизни. Дело в том, что раньше я долго жил поблизости от водопада.

– Дом рядом с водопадом?..

– Да, но не мой дом. Представьте, у меня никогда не было своего дома, доктор.

Теофилус присоединился к ним за ужином, и Тук-о-Тут снова занял позицию напротив двери в Оружейную комнату. Капитан произнес речь, и Лео Сесслер втихомолку подсмеивался над ним. Сеньор Вантедур поднялся на ноги и от имени тех, кто когда-то был членом экипажа «Спящего Света-3», отклонил предложение землян вернуться на родину. Бонифаций Соломейский был явно согласен с хозяином, а Тук-о-Тут, стоявший возле двери, и женщины в белых шляпках, заглядывавшие в зал с балконов, улыбались.

– Но я не вижу другого решения проблемы, – сказал Капитан.

– Самый разумный и здравый способ ее решения – это оставить все как есть, – сказал Теофилус. – Возвращайтесь на Землю, а мы будем жить здесь.

– Но экспедиция обязана представить отчет и приложить к нему вещественные доказательства. Разумеется, мы не сможем взять вас всех, но Кестеррен, конечно же, нуждается в срочной медицинской помощи, да и Левалю наверняка требуется лечение.

– Вы еще не видели Морица, – заметил Теофилус.

– По нашим расчетам, мы могли бы взять двоих, а кого именно – нужно разобраться.

– Об этом и речи быть не может. Возвращайтесь, представляйте начальству свой отчет, но без нас.

– Отчет без доказательств?

– Не в первый раз. Никто ведь не привозил на Землю колонны с Таммердена или глифы с Арфе.

– Ну, там-то речь шла не о таких невероятных вещах, как…

«Как мы», – подумал сеньор Вантедур.

– В любом случае, нужно вылечить Кестеррена и Леваля. Этого требует элементарная человечность. К тому же, когда прибудут колонисты, вы окажетесь в положении незаконных захватчиков земель, и вам все равно придется вернуться.

– Осмелюсь заявить, Капитан, – возразил сеньор Вантедур. – что не будет никаких колонистов и что мы не вернемся.

– Это угроза?

– Ни в коем случае. Подумайте трезво: какие могут быть колонисты в мире, где неизвестным образом добываются любые вещи? Из ничего? Не забывайте, что мы – боги, а боги не угрожают. Они действуют.

– Звучит как законченный афоризм, – сказал Лео Сесслер.

– Возможно. Но попробуйте, пожалуйста, этот розовый виноград. Вам надо побывать и на виноградниках.

Лео Сесслер рассмеялся:

– Вантедур, мне кажется, вы неплохой актер.

– Спасибо.

Капитан не захотел пробовать виноград.

– Я настаиваю на том, что вы должны вернуться. Если не с нами, то с одной из следующих экспедиций. По моей просьбе вам разрешат взять с собой самые дорогие вещи, а также спутников, которые скрасят ваш полет на Землю. – Он бросил взгляд на балконы. – Одна из них – хозяйка замка Вантедур, капитан Тардон? Вы же знаете, что к рекомендациям, которые содержатся в отчете капитана экспедиции, обычно прислушиваются.

Теофилус засмеялся:

– Позвольте мне, Капитан, сделать два замечания. Во-первых, ничто из сотворенного с помощью фиолетовых пятен не может покинуть Салари-II. Вам не приходила в голову мысль, что самым логичным для нас было бы десять лет назад – десять земных лет – попросить исправный корабль, чтобы вернуться на Землю? Мы и попросили его. Но мы не слишком глубоко верили в него и были достаточно осторожны, чтобы попробовать взлететь на корабле, который контролируется планетой. Если бы Бонифаций Соломейский захотел сопровождать Вантедура на Землю, он улетучился бы в тот момент, когда корабль вышел бы за пределы атмосферы.

– Но тогда все ваше окружение нереально!

– Нет? Попробуйте розовый виноград, Капитан.

– Да оставьте вы в покое виноград, Тардон! Вы собирались сделать два замечания, Сильдор. Каково же второе?

– Нет никого, кого мы хотели бы забрать с собой, даже если бы могли. Не существует никакой супруги Вантедура. Повторяю, на всей планете нет ни одной женщины.

– Но послушайте! – воскликнул Саван. – Я видел их и здесь, и в том сумасшедшем доме, и в…

– Это не женщины.

Все вдруг заговорили одновременно, кроме Рейдта-младшего, который был бледен и молчал, сжав руки в кулаки.

Сеньор Вантедур сказал:

– Вы так любите очевидные истины, Капитан. Можете подозвать этих красоток и попросить раздеться, никто из них не откажется. Правильное определение, которое к ним подходит, это эфебы [19]19
  Юноши-трансвеститы в Древней Греции.


[Закрыть].

– Но женщины в доме Леваля – они играли в карты на полу! И у них были груди!

– Конечно, были. Им нравится так выглядеть. Мы способны обеспечить их нужными гормонами и хирургами. А хирург может многое, особенно если это профессионал. Единственное, на что мы не способны, – сотворить женщину.

– Но почему? – спросил Лео Сесслер.

Рейдт-младший, покраснев, встал. Над его верхней губой собрались бисеринки пота.

– Ввиду особых условий, которые необходимы для сотворения тех или иных вещей, – изрек сеньор Вантедур. – Если бы кто-то из вас вчера вечером имел при себе магнитофон или обладал великолепной памятью, он нашел бы разгадку в моем повествовании.

– Это определенно меняет ситуацию, – очнулся Капитан.

– Да? Тот факт, что, по крайней мере, трое из нас спят с «мальчиками», что-то меняет?

– Конечно. Вы же были и, смею утверждать, остаетесь офицерами Космических Сил! И я не могу взять на себя ответственность за подрыв престижа Звездного Корпуса, который неизбежно произойдет, если я доставлю на Землю офицеров, ставших гомосексуалистами!

И тут Рейдт-младший взорвался.

– Они не имеют права!.. – кричал он. – Я не хочу больше находиться рядом с этими отбросами! Мусор! Вонючие педерасты! Грязные извращенцы! Уничтожьте их! Я не хочу их видеть!..

Лео Сесслер подскочил к бунтовщику и ударил его по лицу.

– Выкиньте этого психа из моего дома, – приказал сеньор Вантедур.

Двое членов экипажа подняли потерявшего сознание юношу под мышки и за ноги.

– По-вашему, это мы нуждаемся в медицинской помощи? – спросил Теофилус. – А что вы мне скажете о своем экипаже, Капитан? Мы вполне довольны жизнью, мы можем существовать каждый сам по себе. Мы ведем честную игру. Однако, похоже, у вашего молодого человека ночи проходят в диких сексуальных фантазиях и раскаянии… А вы в чем раскаиваетесь, Вантедур?

– Я мог бы распорядиться, чтобы его прикончили, – сказал сеньор Вантедур. – Пусть его уберут отсюда и запрут на корабле, Капитан, иначе я прикажу отрубить ему голову.

– Унесите его, – велел Капитан. – Он будет содержаться под арестом на корабле.

– Возьмите мою машину, – предложил Теофилус.

– Думаю, мы должны принести вам свои извинения, – сказал Лео сеньору Вантедуру.

– Послушайте, Сесслер!.. – запротестовал Капитан.

– Мы просим у вас прощения за этот инцидент, сеньор, – продолжал Сесслер, не слушая Капитана.

– Давайте сядем, – пригласил хозяин замка. – Заверяю вас, я уже забыл об этом несчастном. И пожалуйста, отведайте десерт. Может быть, винограду вы предпочтете айву, Капитан?

– Послушайте, Тардон, оставьте в покое еду.

– Вантедур, Капитан, сеньор Вантедур, и это я говорю вам в последний раз. Такова цена моего прощения.

– Вы думаете, что вправе обращаться со мной так, как обращаетесь со своими слугами?

– Конечно, Капитан, – сказал Лео Сесслер. – Лучше нам сесть на свои места.

– Доктор Сесслер, вы тоже арестованы!

– Сожалею, Капитан, но это произвол, которому я подчиняться не буду.

Капитан «Нини Пауме-1» с силой оттолкнул свое кресло, и оно с грохотом рухнуло на пол.

– Доктор Сесслер, я добьюсь вашего исключения из состава вспомогательного персонала! А что касается вас… да-да, вас, Тардон, то я…

Лео Сесслер на мгновение испытал панический ужас. Он не знал, как вспышка гнева отразится на сердце больного пятидесятивосьмилетнего человека, подвергавшегося воздействию космических перелетов, гравитации и вакуума. Если Капитан умрет…

– …я буду рекомендовать Земле стерилизовать Салари-II Пусть все живое на ее поверхности исчезнет, погибнет, перестанет существовать!

– Сядьте на свое место, Капитан, и я объясню, почему вам не стоит совершать опрометчивых поступков.

Карита Дульче спал, а Левануус рыдал в объятиях картежниц.

Человек под деревьями восстановил свой костюм зеленого бархата, но теперь платье стало более светлого оттенка, чем раньше, на сапогах появились серебряные пряжки, а жилет украшала золотая цепочка. Скверная вещь – эти сны…

– Любой из нас – Теофилус или я, и даже Леваль или Кестеррен – может уничтожить вас всех прежде, чем вы успеете отдать какой-нибудь приказ.

Капитан сел на место.

– Вы не так глупы, как пытаетесь сейчас казаться.

– Подумайте сами, Капитан, – вмешался Лео Сесслер. – Наше прибытие на Салари-II нарушило устои жизни этих людей, и мы должны отдавать себе отчет…

– У нас есть надежные средства, – сказал Теофилус. – По меньшей мере, два… И как один, так и другой способны обеспечить быстрое и жесткое решение проблемы.

– Ну хорошо, – сдался Капитан, – вы победили. Чего вы от нас хотите?

– Ничего экстраординарного, Капитан. Просто вы должны держать вашего клеветника на корабле – это все. Давайте закончим нашу трапезу. А потом, если хотите, прогуляемся. Вы видели наши пять лун? Одна из них успевает за ночь сделать три оборота вокруг планеты. А после прогулки отправимся спать…

Машина Теофилуса довезла их до реки, дальше пришлось идти пешком.

– По ту сторону реки нет дорог, – пояснил Теофилус.

Они перешли через реку по висячему мостику. На другом берегу простирался луг, покрытый зеленой сочной травой. Тут им встретились цветы, птицы и три фиолетовых пятна. Люди вставали на пятна и безуспешно просили золота, пива, спортивные автомобили. Лишь Капитан и Лео Сесслер не предпринимали попыток испытать судьбу. Однако Савану удалось выпросить у фиолетового пятна платиновый браслет с бриллиантами для своей жены. Среди землян поднялся крик, когда инженер воздел руку со сверкающим браслетом.

– Видите, это совсем нетрудно, – сказал сеньор Вантедур. – Вы, инженер, соблюли условия.

– Но я же ничего не говорил вслух!..

– Конечно, не говорили.

– А каковы эти условия?

– Это наш секрет, инженер. К чему вам его знать? Чтобы сохранить свое приобретение, вам придется остаться жить на Салари-II.

Саван с грустью посмотрел на браслет.

Люди прыгали, разводили руки в стороны, излагали свои просьбы громким голосом и едва слышным бормотанием, пели, молились сидя и лежа на фиолетовом пятне. Теофилус сказал им, что это бесполезно, а Капитан велел продолжать путь.

Эти двое с трудом оторвали своих спутников от фиолетовых пятен: браслет привел всех в невероятное возбуждение. Он переходил из рук в руки. Каждый старался его пощупать, понюхать и попробовать на зуб. Один из членов экипажа потер вещицу о свое лицо. Другой приложил к ней ухо.

– Вон там, – сказал наконец Теофилус.

Путники приближались к пещере в склоне холма. Три старые грузные женщины вышли им навстречу.

– Это Матроны, – пояснил Теофилус.

– Кто-кто?

– Нет-нет, они тоже не женщины. Мориц назвал их Матронами, потому что они являются для него воплощением образа матери.

– А сам Мориц? Где он?

– Мориц живет внутри своей матери, Капитан.

– Добро пожаловать, – хором сказали «женщины».

– Спасибо, – ответил сеньор Вантедур. – Мы хотели бы видеть Кариту Дульче.

– Не-е-ет, – протянули Матроны. – Он спит.

– Можно посмотреть, как он спит?

– Вы уже были здесь раньше. Зачем вам беспокоить его?

– Мы не хотим его беспокоить, уверяю вас. Мы будем вести себя тихо и только посмотрим на него.

Матроны колебались.

– Идемте, – сказала одна из них. – Но только на цыпочках.

Песок на полу пещеры скрипел под подошвами идущих, и Матроны остерегали:

– Тише, тише!

У входа в пещеру стояли еще две Матроны. И еще две находились в самой пещере. В слабом свете было видно, что они качают огромное «яйцо», концы которого покоятся на аппарате, позволяющем «яйцу» двигаться из стороны в сторону и вращаться.

– Так вот в чем дело, – воскликнул Капитан.

– Тсс! – хором оборвали его Матроны.

– Это – Великая Матка, Мать, – прошептал Теофилус.

– Тсс!

Лео Сесслер прикоснулся к «яйцу». Оно было серым и волокнистым. На нем имелась горизонтальная щель – видимо, его створки могли открываться.

Матроны улыбались и показывали гостям на человека внутри «яйца». Он лежал, свернувшись калачиком, прижав подбородок к коленям, обхватив ноги руками и улыбаясь во сне. Внутренность «яйца» была влажной, теплой и мягкой.

– Мориц! – вполголоса позвал Капитан.

Матроны в ужасе вскинули руки. Карита Дульче пошевелился, не просыпаясь, и захныкал. Одна из Матрон указала на выход: это был приказ.

Вечером их принимал у себя Теофилус. Вместо водопада здесь звучал клавесин.

– Несколько месяцев назад было еще хуже, – поведал сеньор Вантедур. – Тогда Теофилус увлекался древней китайской музыкой.

Стол был из хрусталя, с ножками из черного дерева и прожилками из золота. На золоченых мозаиках пола ни один узор не повторялся дважды. Дама и Единорог взирали с ковров на гостей.

Члены экипажа чувствовали себя не в своей тарелке. Они то и дело смущенно хихикали, толкали друг друга локтями и острили. Перед каждым на столе кроме тарелки было по четыре вилки, по четыре ножа и по три бокала. Слуги в белой одежде подавали блюда, а за спиной Теофилуса стоял мажордом.

Лео Сесслер вспоминал человека-зародыша, сжавшегося в комочек в слизистой и теплой матке-колыбели, и спрашивал себя, не отобьет ли у него аппетит это воспоминание. Однако когда на передвижном столике в зал доставили скульптуры животных изо льда, и одна из них стала освещаться изнутри голубым пламенем, он обнаружил, что съел уже все предложенные блюда и не прочь отведать засахаренные фрукты и мороженое.

Капитан вполголоса беседовал с Теофилусом.

Маэстро Астроном объявил, что прочтет гостям вступление к своему меморандуму о созвездии Молока Афродиты.

Входя в дом, они видели издали Пеонию. Теофилус поприветствовал ее, но не пригласил присоединиться к ним. Лео Сесслер хотел бы посмотреть на это существо вблизи и поговорить с ним.

На середине стола стояли розы желто-красного цвета в крапинку.

– Но ведь за ними нужен присмотр! По крайней мере – за Морицем! – говорил Капитан.

– Зачем? – спросил Теофилус.

– Он нездоров… то есть ненормален!

– А вы нормальны, Капитан?

– Я не выхожу за рамки общепринятого поведения.

– Давайте рассмотрим эту проблему под следующим углом зрения, – предложил сеньор Вантедур. – Вы говорите – психиатрическое лечение? Да, действительно, мы могли бы… э-э… найти психиатра для Морица. Но это заставило бы его страдать на протяжении многих лет, а ради чего? С помощью фиолетового пятна, как и все мы, выздоровев и вылечившись, он начал бы вновь взывать к матери, и этот образ опять стал бы меняться, гипертрофируясь до такой степени, что, рано или поздно, снова превратился бы в колыбель-матку. Это то, чего он жаждет. Так же, как Левалю угодно впадать то в героизм, то в унижение, Кестеррену – беспробудно пьянствовать, Теофилусу – выращивать розы, слушать китайскую музыку, есть мороженое, которое хранится в статуях изо льда, читать немецких философов и увешивать стены коврами, ну а мне – жить в замке двенадцатого века. Когда есть возможность получить все, то каждый в конце концов уступает своим личным пристрастиям. Не знаю, осознали ли вы это, Капитан, но здесь реализован один из способов обрести счастье.

– «Счастье»! Сидеть взаперти и лизать стены своей тюрьмы – это, по-вашему, счастье? Упиваться всеобщим одобрением, а потом гнить в подвале, где тебя пытают и раскаленным железом прижигают промежность – это счастье? Жить в вечном пьяном бреду – это счастье?!

– Да, Капитан, это тоже может быть счастьем. Какая разница, находишься ты в искусственной матке или сидишь на берегу реки с удочкой? За исключением того, что пойманную рыбу можно зажарить и съесть и что дышать свежим воздухом полезно для здоровья. Я имею в виду, что речь идет об одном и том же способе самоудовлетворения, об одном и том же источнике удовольствия. И это такое же законное средство, как и любое другое. Все зависит от индивида, который стремится к счастью. Банковские клерки и могильщики, если вы позволите мне процитировать Леванууса, возможно, предпочли бы рыбную ловлю спячке в искусственной матке. Но это на Земле, а как бы они повели себя на Салари-II?

На столе уже не было ни сфинксов, ни лебедей. Лео Сесслер разрезал засахаренный апельсин и обнаружил внутри начинку из вишен. В свою очередь, вишни были начинены мякотью апельсина.

– Вот именно, Капитан, вот именно, – приговаривал сеньор Вантедур. – Матка-колыбель, пьянство, самобичевание – все это явления одного и того же порядка.

Маэстро Астроном откашлялся и поднялся на ноги.

– Сейчас вы услышите нечто весьма интересное, – сказал Теофилус.

Слуги поставили перед каждым гостем кофейные чашки из хрусталя. В прозрачных шарах начал сгущаться и темнеть водяной пар.

– Вступление к меморандуму о созвездии Молока Афродиты! – провозгласил маэстро Астроном.

* * *

Ночью в замке сеньор сам прошел по галереям и спустился по лестницам к комнате доктора Лео Сесслера. На руках он нес Бонифация Соломейского, а за ним по пятам следовал Тук-о-Тут.

– Добрый вечер, доктор Сесслер. Я осмелился нанести вам визит.

Лео Сесслер впустил гостя в комнату.

– И еще я распорядился, чтобы нам принесли кофе и коньяк.

– Что ж, это было бы кстати. Послушайте, у меня уже не будет времени осмотреть ваши кофейные плантации и виноградники.

– Именно об этом я и хотел поговорить.

– Я хочу сказать, что завтра мы улетаем.

– Да-да.

Принесли кофе. Тук-о-Тут закрыл дверь и уселся на пол в коридоре.

– А почему бы вам не остаться, Сесслер?

– Вы полагаете, я об этом еще не задумывался?

– Тогда бы я окончательно уверился в том, что составил о вас верное представление.

– Что ж, я мог бы попросить добротный дом, – сказал Лео Сесслер, – весь белый изнутри и снаружи: стены, потолок, камин… С очагом и походной кроватью, шкафом, столом и двумя креслами. И начать писать мемуары. Возможно, раз в неделю ходить на рыбалку. И на охоту.

– Что же вам мешает? Вас удручает отсутствие женщин?

– Честно говоря, нет. Я никогда не спал с мужчиной, у меня не было гомосексуального опыта, если не считать дружбы в возрасте тринадцати лет с товарищем по колледжу, но тогда все было в рамках нормальных и пристойных отношений, как сказал бы наш Капитан. При мысли об этом я не впадаю в шок, как Рейдт-младший. И я тоже считаю, что на Салари-II невозможно сохранить ту же мораль, как на Земле. Вы когда-нибудь задавались вопросом, Вантедур, что такое мораль?

– Конечно. Это совокупность норм, которым нужно следовать, чтобы творить добро и избегать зла. Идиотское определение! Я знаю лишь одно добро, доктор Сесслер: не учинять насилие над своим ближним. И одно-единственное зло: слишком много думать о себе самом. Но на практике я совершал и то, и другое. Поэтому я и делаю вам это предложение. Но если вы хотите улететь, я не буду вас удерживать.