Текст книги "Журнал «Если», 2000 № 11"

Автор книги: Сергей Лукьяненко

Соавторы: Кир Булычев,Евгений Лукин,Майкл Суэнвик,Ким Ньюман,Фриц Ройтер Лейбер,Андрей Синицын,Владимир Гаков,Павел (Песах) Амнуэль,Эдуард Геворкян,Лев Вершинин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

– Ну, пожалуйста… – услышал я тихий шепот Фила.

И тут голова Далилы слегка повернулась, словно она только что заметила присутствие Самсона. Подняв руку, она протянула ее ладонью вверх.

Самсон встал с колена и, сделав крошечный шаг вперед, бережно вложил пластмассовое сердце в протянутую руку.

Кэти замерла. Казалось, она внимательно наблюдает за роботами, но ее взгляд то и дело устремлялся в нашу сторону – в сторону окна, у которого стоял Фил.

Фил молчал, но его поза в точности повторяла позу Кэти.

Далила взяла сердце и положила на колени. Самсон поклонился ей, как несколько минут назад кланялся Кэти, но не сдвинулся с места, пока Далила с женственной грацией не взмахнула левой рукой, предлагая ему присесть.

Самсон сделал еще два шага вперед, повернулся и сел рядом с Да-лилой, слегка приподняв плечи и держась руками за край скамьи.

Прошло несколько секунд, и Далила накрыла его ладонь своей. После этого роботы снова замерли.

И это было почти то, что они должны были сделать.

Целую минуту все в фургоне молчали, удивленно глядя на картину за окном. Потом я почувствовал, как что-то коснулось спинки моего стула, но даже не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, кто протиснулся мимо меня к выходу. Все мое внимание было приковано к Самсону и Далиле. Не часто увидишь двух роботов, которые, держась за руки, тихо сидят на парковой скамейке.

– Фантастика!.. – прошептал Джим Ланг. – Это'же просто… Бог мой, как естественно все это выглядит! – Он повернулся к Филу. – Как ты этого…

Но Фила уже не было в фургоне. Он так спешил, что даже не закрыл за собой дверь. А когда я снова поглядел в окно, то увидел, что Кэти Вейдер тоже исчезла. (Забегая вперед, скажу, что до конца рабочего дня я не видел ни ее, ни Фила. Позднее, в обеденный перерыв, мне пришла в голову фантазия немного прогуляться. Ноги сами привели меня на служебную автостоянку, где я обнаружил, что их машин тоже нет.)

– Вы добились потрясающего успеха! – сообщил нам Джим Ланг, отодвигая кресло и вставая. – Самсон продемонстрировал просто невероятную адаптированность к окружающим условиям. Как вам это удалось?

Боб, возившийся со своими видеокамерами, неопределенно хмыкнул в ответ. Кейт и Донна, которым оставалось еще целых два дня до их первого настоящего свидания, только переглянулись и ничего не сказали. Я же пожал плечами и поспешил убрать с экрана меню экстренного прерывания программы.

– Главное, постараться учесть все посторонние факторы, – сказал я.

Если у вас дома есть роботы или, по крайней мере, один робот серии «Самсон» или «Далила», вы наверняка знаете остальное. После долгих исследований и кропотливой подготовительной работы «Ланг электроникс» совершила рискованный шаг, от которого у специалистов из «Уолл-стрит джорнэл» наверняка вылезли глаза на лоб – она выбросила на рынок две модели роботов третьего поколения одновременно. Это были универсальные робот-мужчина и робот-женщина для дома и офиса, которые умели готовить, застилать цоетель, мыть посуду, прибираться, открывать двери, поливать цветы в горшках и еще многое, многое другое. Правда, «Киберсерв» все же сумел опередить нас и вышел на рынок со своим «Метрополисом» на две недели раньше «Ланг электроникс», но скажите на милость, кому теперь нужна их неуклюжая жестянка? Ведь наши роботы сумеют даже уложить в постель капризного малыша и спеть ему колыбельную!

Порой у нас спрашивают, почему на груди наших роботов вместо логотипа фирмы или названия марки выгравировано небольшое красное сердце. Обычно мы отвечаем – это сделано для того, чтобы показать: у наших роботов есть душа – но те, кто хоть немного знаком с кибернетикой, нам, конечно, не верят. Ведь роботы – это просто машины, не так ли? А кто, скажите на милость, может поверить, что машина способна научиться любви?

Но я, например, не возьмусь однозначно ответить на этот вопрос, а ведь я работаю с роботами уже больше пятнадцати лет. Если хотите, можете спросить у доктора Бартона или доктора Вейдер, однако не рассчитывайте, что они вам что-то скажут. После того как они поженились, их редко можно застать на работе.

Перевел с английского Владимир ГРИШЕЧКИН

Маргарет Сент-Клер
ДРУГАЯ ЖИЗНЬ

ПОКОЛЕНИЕ БРЭДБЕРИ

Есть великие писатели. Беда в том, что мы их «проходим» в школе.

Мне стыдно признаться, и я не намерен признаваться в том, что так и не прочел некоторые гениальные романы только из-за того, что в школе я их «прошел», то есть прошел мимо, и потому впоследствии при виде «Анны Карениной» быстро зажмуривался.

Впрочем, вы никогда не поймаете меня на незнании событий или имен действующих лиц – об этом позаботились кино, телевидение и цитаты в других книгах. Хотя с «Божественной комедией» дела обстоят хуже – ее редко показывают по телевидению.

Те же из великих книг, которые я не проходил в школе и потому одолел самостоятельно, никогда не лежат у меня под подушкой – они хранятся на высоких полках стеллажей, чаще всего во втором ряду. Пожалуй, лишь Чехова и Чапека я достаю с этих полок и перечитываю.

Теперь, когда я признался в самом страшном и вы имеете право кинуть в меня попавшимся под руку камнем, я признаюсь и в том, что на тумбочке у кровати храню второстепенных писателей.

Есть писатели для всех. А есть писатели для себя.

Это твоя собственность.

Бывает приятно встретить человека, который разделяет твою слабость к Сергею Беляеву или Сергею Мстиславскому, который трепетно раскрывает не читанный ранее детектив Патрика Квентина или фантастику Стивена Дональдсона.

Любовь к таким авторам не требует объяснений, потому что скрывается в области чувств. К ним относится Маргарет Сент-Клер. Кто ее помнит? Кто ее читал?

А мне давно, когда я еще только начинал заниматься переводами, попался в каком-то журнале рассказ этой писательницы «Потребители». Сначала меня привлекло имя автора. Потом очаровал рассказ.

Каждое поколение писателей, как наших, так и американских, имеет свой цвет. Под цветом я понимаю комплекс особенностей – образный строй, тематику, отношение к героям и миру, даже строение новеллы. С этой точки зрения Маргарет Сент-Клер относится к поколению Брэдбери, хотя, может быть, она сама об этом и не подозревала.

Слово «поколение» здесь применено условно.

Они все – пятидесятники. Именно в пятидесятые годы случился изумительный расцвет американской фантастики и, как положено в таком событии, судьба призвала к жизни соцветие авторов, подобного которому не было ни до, ни после.

Разрешите перечислить: Каттнер, Корнблат, Пол Андерсон, Фредерик Пол, Спрэг де Камп, Гордон Диксон, Саймак, Шекли, Кларк, Азимов, Старджон, Брэдбери, Фармер, Фредерик Браун, три Смита, Хойл и Хайнлайн, еще два десятка имен, известных каждому любителю фантастики.

В тени этого гигантского дерева осталось немало писателей, которые сошли с арены раньше времени или не смогли вырваться к солнцу. К таким писателям относится и Маргарет Сент-Клер.

Внутри этого букета существовали очевидные различия. Саймак и Шекли не смогли избавиться от чувства юмора и любви к парадоксам, Кларк и Азимов всегда были серьезны и стремились способствовать прогрессу науки, Старджон никогда не забывал, что он в первую очередь художник, а вот Диксон и Фармер видели свое призвание в том, чтобы увлечь читателя невероятными приключениями.

В новеллах Маргарет Сент-Клер всегда таится печаль. Даже когда она улыбается, ты видишь, как она украдкой утирает набежавшую слезинку. Ей близок мир детей и стариков – тоже брэдбериевская черта. В этом мире чувства обнажены и порой наивны, а в наивности Таится не только печаль, но и предчувствие трагедии…

Кир БУЛЫЧЕВ

* * *

Обычно после завтрака Питер и Марта Митчин усаживались на голубую скамейку, что стояла на солнышке недалеко от эстрады, и ждали, когда начнется концерт. Но в то утро Питер был раздражен.

– Ну кто слышал о таких роботах? – говорил он. – И на что им нужны эти диски на руках? Они же им вовсе не требуются. И выглядят эти диски ужасно, как блюдца на осьминогах. В конце концов, я привык к определенного вида роботам. Знать бы, что я здесь такое увижу, никогда бы не прилетел. И вообще, что может быть глупее, чем использовать роботов с планеты, на которой людей уж давным-давно нет. Надо было оставить их там, на Венере. Кому хочется проводить отпуск с роботами, от которых дрожь по спине пробегает?

Он нетерпеливо вытянул длинные ноги.

– А мне они нравятся, – сказала Марта. – Они такие изящные и красивые, не то что наши, земные, которые только и топают вокруг. Мне приятно видеть, как они о нас заботятся.

Она накрыла ладонью его морщинистую руку.

– Послушай, Питер, не ворчи по пустякам. Мы приехали сюда получить удовольствие от отдыха. И я получаю удовольствие. Не порти его. Это нам недешево обошлось.

Питер не стал спорить. Он глядел на робота, который подъехал к ним – в каждой руке по подносу, уставленному чашками. Он поклонился Питеру и его жене, протягивая один из подносов. Супруги взяли по чашке.

– Вкусно, – заметила Марта, сделав глоток.

– Не понимаю, чем это воняет, – проворчал Питер.

– А ты отпей, попробуй, тебе понравится.

Питер отпил из чашки.

– Интересно, что подумали первые космонавты, когда высадились на Венере и увидели все эти пустые города? Большие города – и ни одной живой души. Только роботы, неподвижные, давным-давно разрядившиеся, будто мертвые. Может, они приняли роботов за людей? Как ты думаешь, мать?

Он поставил на скамейку пустую чашку.

– Может быть, – равнодушно ответила Марта.

Она обернулась к миссис Фейрли, которая жила в соседнем коттедже, чтобы показать новый узор, вытканный на автоматическом ткацком станке.

– А может, они решили, что люди прячутся внутри роботов? – предположил Питер. – Или еще чего подумали…

Миссис Фейрли, которая показывала Марте свое вязание, удивленно подняла брови.

– У вас в компоте были яблоки? А у меня только долька лимона.

– Нет, не яблоко, – возразил Питер. – Скорее, груша…

– Они, наверное, нас разными компотами кормят, – заметила миссис Фейрли. – Мне кажется, что оркестр уже настраивает инструменты. Поспешим туда, а то все хорошие места займут.

Они поднялись. Питер опирался о трость, а Марта – о его руку.

– Здесь очень хорошие концерты, – сказала миссис Фейрли.

Так проходило время.

Митчины посидели на солнышке, слушая оркестр, потом пошли на поле посмотреть, как старики играют в крокет.

День на десятый к ним подошел заведующий курортом – такой приятный молодой человек. Он спросил, довольны ли они?

– Да, нам здесь нравится, – сказала Марта.

Она была занята ткачеством: получался коврик – алые розы на голубом фоне.

– Милые люди, интересная программа, пища просто чудесная. И погода всегда замечательная.

– Чего же еще ожидать на искусственном астероиде? – улыбнулся мистер Кенсел. Потом спросил: – Как вы себя чувствуете? Если у вас или вашего мужа есть жалобы, попрошу, не стесняйтесь, сразу обращайтесь в наш медицинский центр. У нас неплохая геронтологическая программа. И все включено в стоимость путевки.

Питер открыл было рот, чтобы ответить, но Марта толкнула его в бок локтем и быстро сказала:

– Большое спасибо, мистер Кенсел, в этом нет необходимости. Правда, Питер? Мы в жизни не чувствовали себя так хорошо.

– Это чудесно, миссис Митчин, – произнес заведующий. – И помните: если вы решитесь, все уже оплачено.

Он поклонился и пошел прочь. Обернулся, помахал им и направился к другим отдыхающим.

– Почему ты так себя вела, мать? – спросил Питер. – Зачем ты заткнула мне рот?

Марта шлепнула ладонью по ткацкому станку, и тот затрещал в ответ.

– Разве ты себя плохо чувствуешь, Питер? – спросила она. – Разве ты на что-то жалуешься? Отвечай же!

– Конечно, я хорошо себя чувствую, – сказал он.

Он вытянул вперед руки и при свете солнца стал разглядывать их. Разве они не стали тоньше, белее, легче?

– Я себя хорошо чувствую, – повторил он. – Но я не такой, как прежде.

Станок замолк.

– А как же ты себя чувствуешь? – спросила Марта. – Ну скажи, дорогой!

Она вдруг рассмеялась. Питер ответил:

– Как тебе сказать? Будто я опрокинул рюмочку перед обедом. Голова такая легкая… и немного кружится.

– Но ведь тебе хорошо? Ничего не болит?

– Ничего.

– Ты никогда себя не чувствовал так хорошо?

– Пожалуй, никогда.

Они отлично пообедали, затем был легкий вкусный ужин. А вечером в зале была документальная программа «Красоты древней Венеры». Потом они легли спать.

В половине третьего Питер проснулся.

– Марта! – он тряс ее. – Марта, проснись!

– Что с тобой, милый? – спросила Марта сонным голосом.

– Марта, Марта, нам нужно бежать!

– Почему? – в темноте она смеялась над ним. Или ему это показалось?

– Мы с тобой меняемся! Нас изменяют. Происходит нечто ужасное. Неужели ты этого не чувствуешь? Вставай скорее: пока не поздно, бежим отсюда!

Она обняла его голову и привлекла к себе. Сколько тысяч раз в жизни он клал голову ей на плечо?

Плечо было тоньше и не таким упругим, как некогда. Но это было плечо Марты. Любимое плечо.

– Тише, дорогой, – прошептала она. – И что с того, если мы меняемся? Вся жизнь – это перемена, мы меняемся, пока живем. Мы не можем остановиться и остановить жизнь. Спи.

Он успокоился и заснул.

Выпив утренний компот, они не ждали теперь, когда заиграет оркестр, а медленно возвращались в коттедж и ложились спать. Музыка оркестра казалась им слишком громкой и грубой.

Они лежали рядом на мягкой постели, и от зеленых штор исходил спокойный подводный свет.

Питер держал Марту за руку и плыл вместе с ней сквозь водоросли дремоты. Потом являлись странные сны, которые как бы вздымались внутри него, но не вызывали смятения или неудобства. Но когда приходило время обеда, он с трудом заставлял себя подняться.

– И сколько это будет продолжаться? – спросил он как-то Марту, сидя перед зеркалом и расчесывая любимой расческой свои редкие волосы, чтобы получился прямой пробор.

– Что будет продолжаться? – спросил она.

Марта заколола жемчужную брошь.

– Поспеши, уже был второй гонг к обеду.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Думаю, теперь недолго. Я спрошу у других. Но думаю, теперь уже недолго.

– Других? Каких других? Я думал, что это только с нами происходит.

– Нет, дорогой. Это случилось и с миссис Партридж, и с миссис Эллис, с мистером и миссис Джеймс. Ну и, конечно, с Даниэльсом. Я чуть было о нем не забыла.

– Но не с миссис Фейрли?

– Нет, это не ко всем относится. Ты же обратил внимание, что у нее всегда лимон в компоте?

– А у нас…

– Не думай об этом. – Она поцеловала мужа в щеку. – Пойдем, милый.

Когда они вышли из коттеджа, она внезапно остановилась. Нахмурилась и наклонилась, разглядывая что-то внизу.

– Кто-то здесь был, – сказала она, выпрямившись. – Погляди на эти следы. Вот здесь, на мягкой земле.

Ее щеки покраснели.

Возле коттеджа Питер увидел следы. Они вели к окну.

– Ты хочешь сказать, что кто-то следит за нами? – спросил он. – Это не робот?

– Конечно, нет. Зачем роботу подглядывать? Наверное, это был мистер Кенсел. Он ужасно любопытный. Ой, боюсь, что надо ждать неприятностей.

– Неприятностей? – Питер с изумлением смотрел на жену. – Марта, может быть, не надо?

– Нет, это зашло слишком далеко.

Начался день. Марта поговорила с миссис Партридж, миссис Эллис, Джеймсами, а Питер слушал, ухватывая там и тут кусочки информации. «Для них я чужой, – подумал Питер с недовольством, – хотя изменяюсь так же, как и они. Они знают нечто такое, о чем я не имею представления. Это нечестно!»

В восемь вечера мистер Кенсел пригласил их к себе в кабинет. Они все пришли, даже мистер Даниэльс. Марту и Питера встретили улыбками.

Мистер Кенсел никак не мог начать. Он долго передвигал бумаги и карандаши на столе, затем откашлялся. Его приятное моложавое лицо покраснело. Он поднимал голову, смотрел на них, затем отводил глаза. Наконец он встал из-за стола и, заложив руки за спину, принялся расхаживать по кабинету.

– Леди и джентльмены, – начал он официально. – Леди и джентльмены, наркомания – ужасное зло.

– Наркомания! – Питер Митчин почувствовал, как у него раскрываются глаза. Наркомания! Тогда все находит свое объяснение! Почти все. Но почему же он сам об этом раньше не догадался?

Марта отложила в сторону свой станочек.

– Разумеется, вы правы, мистер Кенсел, – сказала она, – мы все с вами согласны. Но зачем было созывать нас для этого?

– Потому что… – его лицо стало пунцовым, – потому что все вы – наркоманы!

Выкрикнув эти слова, он взял себя в руки. И продолжил куда спокойнее:

– Мне хотелось бы понять, почему? Ведь самому молодому из вас уже за восемьдесят. Вам осталось жить не больше десяти – пятнадцати лет. Зачем вам было приобретать такую вредную привычку? Я знаю, жизнь бывает трудной, особенно для нас, землян. Но вы уже миновали самые тяжелые годы и добрались до заката. Вам нет оправдания! И я хочу понять – почему это произошло?

По правде сказать, у них не было выбора, подумал Питер не без иронии. Он хотел было сказать об этом мистеру Кенселу, но первым заговорил Даниэльс.

– Вам никогда не приходило в голову, – произнес он, тяжело опираясь на трость, стоявшую между колен, – что старость схожа с кристаллизацией?

– Кристаллизация? Я вас не понимаю.

– Подготовка к иному состоянию. Переход к более высокой форме жизни.

– К другому уровню жизни? – Кенсел запрокинул голову и расхохотался. – И какой же новый уровень жизни уготован людям, которым за восемьдесят? Во что же вы собираетесь превратиться?

Миссис Эллис с трудом поднялась. Она была грузной женщиной и редко раскрывала рот.

– Вам хочется над нами посмеяться? – спросила она. – Но я вам тем не менее отвечу. Мы превращаемся в венерианцев.

Она обернулась к остальным. За исключением Питера все склонили головы в знак согласия.

– Да, – повторила она, – в венерианцев. Это и есть следующая ступень.

Кенсел заметно побледнел.

– Что вы несете? – вырвалось у него. – Никаких венерианцев нет и быть не может. На Венере только роботы. Никто никогда не видел венерианца.

– Разумеется, – сказала Марта. – Когда они стали взрослыми, настоящими венерианцами, они ушли.

Автостанок упал с ее колен на пол.

– Их слуги, роботы, помогли им это сделать. Они для этого и были созданы. А теперь мы пришли на место венерианцев. Мы, старые люди. Для роботов мы те же венерианцы.

Мистер Кенсел поднялся и отошел к двери. Перед тем как уйти, он произнес:

– Простите меня. Я полагал, что смогу уговорить вас отказаться от этой мысли. Мне так не хотелось скандала. Не хотелось, чтобы ваши родные и близкие узнали правду. Но теперь я вынужден сообщить об этом, куда следует.

– Значит, вы еще не сообщили? – спросила Марта.

Они окружили его.

Мистер Даниэльс ударил его тростью. Миссис Джеймс стукнула его станком.

Сначала на лице мистера Кенсела отразилось изумление, затем оно уступило место страху.

Потом Питер сообразил, что он тоже ударил молодого человека.

В кабинете воцарилась тишина.

Глядя на распростертое тело Кенсела, Питер ощутил дурноту от сознания того, на что он, оказывается, способен.

Ему надо было за что-то уцепиться.

На туфле Марты осталась кровь.

Вошел один из роботов. Он двигался легко и грациозно. Левая рука его была вытянута вперед. На дисках стояли наполненные чашки. Семь чашек на семи дисках.

– Вот зачем нужны диски, – сказал Питер жене.

Она кивнула.

– Венерианцы не были на нас похожи. Может быть, для них требовалось больше времени. Может быть, и сам напиток был другим. Но их слуги были спроектированы приносить чашки с напитком. День за днем, год за годом. Когда же мы заняли место венерианцев, роботы продолжали исполнять свои обязанности.

Она протянула руку и взяла одну из чашек.

Питер схватил ее за локоть.

– Не надо! – взмолился он. – Ты же не знаешь, что случится. Где теперь венерианцы?.. У тебя кровь на туфле, я боюсь, Марта.

– Мне жалко мистера Кенсела, – сказала Марта. – Мы не хотели, чтобы так случилось. Однако не следовало становиться…

Но Питер не отпускал ее локоть.

– Не остановиться и нам, – сказала Марта. – Что бы с ними ни случилось, должно случиться и с нами. Не бойся. Дай мне выпить, не мешай.

– Не надо! – воскликнул он снова. Но она вырвала руку и в два глотка осушила чашку.

– Скорее, Питер, – сказала она, – времени не осталось. Мы не можем ждать.

Он смотрел на жену, и ему казалось, что она на глазах становится легче и тоньше.

– Что мне делать? – пробормотал он. – Я испуган. Я никогда не понимал того, что понимали вы.

Все остальные выпили содержимое чашек.

Комната стала казаться больше, Марта вложила чашку в его руку.

– Выпей, и ты все поймешь. Я не могу тебе объяснить. Но мы же прожили с тобой столько лет! Нас ничто не разлучит.

Он повиновался. Чашка выпала из его слабых пальцев.

– Так вот как… – произнес он.

– Да, именно так! – радостно ответила Марта. – Куда мы полетим сначала?

– На Сатурн. Затем на Вегу, к Арктуру и к девяти звездам Большой Медведицы.

Они вылетели через открытое окно.

Планетоид превратился в шар. Роботы собрались на лужайке у коттеджей, чтобы поглядеть, как они улетают.

Они подняли руки, украшенные дисками, словно прощаясь с людьми. Они выполнили свой долг и теперь будут ждать новых хозяев.

– Прощайте! – крикнул Питер.

– Прощайте! – кричали остальные. – И спасибо вам за Сатурн.

Питер чувствовал глубокую благодарность к роботам. Он хотел бы сказать им об этом. Но остальные уже мчались вперед, как искорки, несущиеся к зениту.

И он со скоростью света полетел за ними.

Перевел с английского Кир БУЛЫЧЕВ