Текст книги "Беглецы и чародеи"

Автор книги: Сергей Малицкий

Соавторы: Алекс Гарридо,Юлия Зонис,Алексей Толкачев,Карина Шаинян,Линор Горалик,Юлия Боровинская,Марина Воробьева,Лея Любомирская,Н. Крайнер,Александр Шуйский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

* * *

Прошло два дня. Я мрачно поглядела на часы, которые показывали шесть утра, и подошла к зеркалу в проверенном номере очень проверенного отеля. Как всегда после заказа, взор – будто пила всю ночь, на дискотеке отплясывала и курила что-то такое, о чем нельзя рассказать маме. Видел бы меня сейчас Костик… Поспав часок просто так, я снова поднялась и потащилась в ванную. Вяло умылась, почистила зубы (а во рту-то – будто демоны ночевали), вымыла голову и только после этого опять глянула в зеркало. Теперь на меня мрачным, но все же довольно живым взглядом смотрел специалист по сложным вопросам. То есть специалистка. Я так по контракту числюсь. Удобно: под такое определение кто хочешь подходит – от грабителя до устроителя корпоративных вечеринок. Но это все не ко мне. Хотя кое-кому я бы сейчас устроила праздник с фейерверками. Например, разносчику пиццы. Так бы искры из глаз и летели. «Через час», «через час» – уже полтора прошло, а его нет…

О, явился. Ладно, пусть живет. Кыш, кыш, жрать охота. После заказов у меня всегда зверский аппетит. Просто монстроподобный. Или так не говорят? А, какая разница, вечно я задаюсь дурацкими вопросами…

Удовлетворив низменные инстинкты, я повалилась на диван, приткнув между подушками какой-то журнал. Читать не хотелось. Кино смотреть не хотелось. Ничего не хотелось, если честно. И тут раздался звонок, самый обычный. Я вздрогнула и покосилась на аппарат в углу с подозрением. Потом все-таки подошла к телефону, подняла трубку и поморщилась. Зеленый пластик со всех сторон покрылся пылью – даже с внутренней, которой лежал на телефоне. В трубке был длинный гудок. Тьфу ты, это же, наверное, Костик, в моей собственной голове! Мы же не звоним друг другу по обычным телефонам! А почему такой звонок странный? Почему не музыка?

– Да, сейчас… ей…

Что это он мямлит?

– Костик? Ау!

– Привет, подруга! – раздался теперь уже нормальный, бодрый голос моего начальника. Даже чересчур бодрый.

– Сегодня же вроде не мой день? – Я по привычке подняла бровь. – Ты чего такой взбудораженный? С ума сошел – звонить с утра в выходной?

– Давно сошел! С тех пор, как тебя увидел!

Я хмыкнула.

– Вечно ты шутишь…

– Что поделать, Служба такая!

Тут я начала тревожиться.

– Случилось что?

– Ничего, по тебе соскучился! Приезжай!

– Что, прям так и приезжать?

– Ага! Я как раз ремонт закончил.

До меня не сразу дошло, что означает по уставу эта фраза. «Ситуация Z» – угроза существованию Службы.

– Ладно… Через полчаса буду, – медленно проговорила я.

– Только не опаздывай! А то начну веселье без тебя.

Я положила трубку и начала лихорадочно соображать. В «Ситуации Z» следовало незамедлительно покинуть зону действия нашей странной сети. Всем допускам. По крайней мере, так гласил устав. Именно гласил. А также предписывал и велел. И вообще – он Устав, просто я всегда думаю о нем с маленькой буквы. Да, значит, мне надо срочно покинуть город. Желательно – уехать на Багамы. Или в Вологду. Главное – подальше. Я представила себе пальмы, белый песок… дом на берегу реки…

Достав из шкафа давно собранную сумку, я сунула в карман деньги. Потом постояла секунду и решительно вытащила из ящика стола вещь, которая в списках не значилась. Сунула в карман куртки, пожала плечами и вышла из дома.

– Куда? – неприветливо спросил таксист, бросив взгляд на мои любимые джинсы и старенькую сумку.

– На бал, – проворчала я.

– Чего?!

– За кольцевую, говорю. Восемьсот.

Неприязнь как рукой сияло.

Бытовая, блин, магия.

* * *

Гастон сидел на столе и целился в Костика. Пушка у бандита была серьезная и загадочная. И диспетчер не смог бы, наверное, определить марку, хотя оружие любил и звал стволы по именам, как любовниц. Встать Костик не пытался. Руки скованы за спиной, а сделать из такого положения сальто с места, героически запульнув во врага стулом, – это только в фильмах и бывает. И только в фильмах опасность можно почуять даже во сне. Особенно если перед этим отбарабанил за пультом сутки. А потом еще сутки и еще. Потому что Берту, младшую сменщицу, сам на задание отправил.

Гастон вещал:

– Хилые вы какие-то, с осторожностью у вас фигово… Ты девицу-то позвал?

Костик неопределенно мотнул головой.

– Вслух!

– Да.

– А остальные?

– Остальные на задании, не докричишься.

– Ладно, поверим для начала… А там посмотрим.

Костик промолчал.

– Пора бы ей уже приехать. Жду не дождусь.

Гастон оскалился, и я за дверью неслышно вздохнула.

* * *

Не доехала я до кольцевой.

Меня не пугают монстры. Я не боюсь самосвалов, крыс и пауков. Могу гулять по карнизам, если захочется. И причинить боль врагу, в отличие от многих женщин. Даже в реальности – в ней нас и тренировали. У меня допуск «единица». Повышенная гибкость мышления, повышенная удачливость, талант преображения. Я всегда играю по правилам. Вероятность срыва – всего один процент.

До Гастона – пара метров. Но я…

Бандит зашевелился:

– Полчаса. Я добавил пять минут форы. Где она?

– Может, с ней что-то случилось по дороге?

– Это с ней-то?! Не пудри мне мозги, Диспетчер. Просто выбери, куда попадет первая пу…

Первая пуля попала в фикус, который стоял на полке над его головой. Блин, я же говорила. Я чертовски плохо стреляю. Зато у меня повышенная удачливость.

* * *

Гастон лежал на полу мирно, почти по-домашнему. Здоровенный керамический горшок приземлился точно ему на голову. Я медленно отвела руку с пистолетом. Подумала и тихонько подула на дуло. Подула-надуло. Как в кино.

Костик ржал в голос, зараза.

– Алька! Ну ты даешь…

Пока я уже привычно выковыривала из кармана бандита ключик, на этот раз – от наручников, расковывала одного и заковывала другого, Костик посерьезнел и тоном Великого Наставника спросил:

– Что я говорил тебе про вот эту «беретту»?

– «Рекомендуется стрелять с максимально короткой дистанции по наиболее крупным…» – начала я наизусть.

– …частям тела! – закончил Костик. – А ты куда стреляла?

Я поджала губы.

– Дальше! – потребовал начальник.

– «При этом по возможности держать оружие двумя руками и никогда не ограничиваться только одним выстрелом».

– Н-ну?

– Что «н-ну»? Чем тебя не устраивает результат?

– Где ты вообще ее взяла, а? – сменил тему Костик. – Тебе личное оружие не положено.

– У него, – нехотя кивнула я на тело. Тело, кажется, еще дышало.

Костик фыркнул.

– Пришедший, значит, к нам с мечом…

Теперь я совершенно надулась.

– Мы близимся к финалу, – невозмутимо сказал Костик. – Последние два вопроса: зачем поехала сюда и почему простояла за дверью целых пять минут?

Вот тут я, кажется, покраснела. По крайней мере, щекам стало жарко.

– Все ясно, – проворчал Костик. – Девчонка.

– Ты меня всего на шесть лет старше! – пробормотала я и, отпихнув с дороги наш новый коврик в форме человеческого тела, пошла ставить чайник.

* * *

Пока Костик докладывал что-то там начальству, не слушала, ходила мыть чашки. Сначала одну ходила мыть, потом другую. Одолел меня, понимаешь, приступ хозяйственности. Какое, мне дело, что он там докладывает? Ну и пусть меня уволят. Хоть спать буду по-человечески…

Примерно так я рассуждала, пока чашки не заблестели и чай не заварился. Но не выдержала первой:

– И когда меня уволят?

– Думаю, никогда, – небрежно сказал Костик.

– В каком смысле?

– Алька, это была проверка. А за Гастона не волнуйся, он быстро регенерирует.

– Да я и не волну… Что?

– Поздравляю, у тебя теперь нулевой допуск.

– То есть как?

– А так. Примечание 58 помнишь?

– Н-не уверена… – Что ж я заикаюсь-то?!

– «В случае, когда человек демонстрирует способности, превышающие возможности своей категории, возможна боевая проверка и повышение уровня допуска», – назидательно процитировал мой дорогой начальничек.

– Погоди. Но я же нарушила устав? – тупо спросила я.

– Когда? – невинно поинтересовался Костик.

– Н-ну, стреляла неправильно…

В ответ послышалось издевательское хихиканье.

– И я приехала в ответ на твой звонок в «ситуации Z»!

– Я тебе не звонил. Ты только не вцепляйся в физиономию, хорошо? Устав против. Да, это ты мне позвонила.

Ничего не понимаю. Ни-че-го.

– Понимаешь, у тебя талант.

– Ну да, я в курсе: талант преображе…

Костик хмыкнул, я сбилась, но начала сначала:

– Повышенная удачли…

– Вздор. Просто ты взяла и позвонила мне ровно тогда, когда я послал тебе мысленный сигнал.

– Но ведь… только диспетчер может позвонить?

– Теперь и ты можешь. Сама освоилась. Молодец. И – я подчеркиваю! – в нужный момент.

Я замолчала, совершенно сбитая с толку.

– Зайдем издалека. Ты вообще понимаешь, что вон то тело – профи?

– Д-да…

– И ты его легко срубила в том подвале, а потом так удачно промахнулась, что расшибла ему голову?

– Так я и говорю: повыше…

– Это уже не удачливость, детка. Удачливость – это получить счастливый билетик в трамвае. Ты никогда не задумывалась, почему твои клиенты получают ровно тех монстров, которые их повергают в панику? Кто угадывает персонажей их личных кошмаров?

– Я думала, аналитики…

Начальник поднял глаза к небу.

– О боги…

– Ну хорошо, может, заказчики?

– Да откуда им знать с такой точностью?

– А кто? – тупо спросила я, почему-то перейдя на шепот.

– Ты, – бодро сообщил Костик.

– Как?!

– Ты – главный персонаж нашей сказки, Алька. Ты что, забыла, как тебя на службу брали?

Почему забыла? Помню.

* * *

Мне тогда прислали письмо. Обыкновенное, электронное. И там было написано: «Дорогая Алиса! Вы любите ужастики?» Без подписи, с неизвестного адреса. И я зачем-то ответила: «Да». Тогда пришло приглашение на работу с хорошим обеспечением, по моей теме. Писали, что меня горячо рекомендуют. Удачно шутили. Просили явиться завтра, извинялись за ремонт. Я почему-то решила, что меня рекомендовали в какую-нибудь газету из журнала, куда я периодически писала статьи про кино. Ко мне в то время обращались всякие нестандартные издания, так что я и не к такой подаче привыкла. И поехала по названному адресу. Не смутилась, пройдя между двух заброшенных лабазов, и легко шагнула в дверь с надписью «Ремонт». И совсем не удивилась, увидев кучу аппаратуры, – в одном западном издании меня, помнится, даже на детекторе лжи проверяли, мода такая была… Где то кино? Где те журналы?..

Костик еще тогда про конструкцию мою сказал. Когда проверка закончилась, со мной распрощались, а через пару дней позвали снова и простыми словами рассказали, что от меня требуется. И я пришла в восторг. Надо же, работать Личным Кошмаром по Особому Заказу!

Я улыбнулась своим мыслям и спросила:

– Ты про конструкцию?

– Нет, до того! Про кино.

И я вспомнила. Во время проверки Костик сыпал шутками и прибаутками и между делом весело спросил:

– Как, по-вашему, кто в фильмах ужасов самый главный персонаж?

Услышав мой ответ, поржал, а я и внимания на этот вопрос не обратила. Я же, типа, про кино писать пришла, ну и нормально. А потом мне рассказали про Службу, погнали учиться… сновидческие практики, страх-навыки, умение побеждать… дальше – выполняла мелкие поручения…

– Помню, – сказала я.

– Ну вот, – улыбнулся Костик. – Ты себя проявила наилучшим образом. Ты угадывала самые потаенные страхи. Вызывала именно того монстра, который был нужен.

– Я думала, это ты их назначаешь!

– Вот еще. Сама чужим людям «под ключ» кошмары устраивала. И кстати, всегда давала шанс жертве.

– Мне казалось, это как раз против устава…

– Ничего подобного там не написано, уж я-то знаю, я его писал, А чего ты так удивляешься? Надо же было кому-то писать, я и написал. А у тебя просто дар предвидения, кроме всего прочего, – буднично закончил он.

– Костик. – Я страдальчески на него посмотрела. – Ладно, монстры. Это я еще понимаю, я и сама вполне себе монстр. Хорошо, допустим, я тебе позвонила. Но дар предвидения?.. Как?!

– Глупочка, – нежно проговорил начальник. – Мы же практически магическая служба, по твоим же собственным представлениям! Тебя не смущает, что мы с тобой чуть не через день телепатически общались?

– Гхм… я думала, мне какой-нибудь микрочип вживили…

– Ой не могу…

– Он же даже звонил! С музыкой!!

– Горе ты мое. С музыкой. Ты не в курсе, случайно, как ток по проводам бегает?

– По синусоиде! – рявкнула я. – Я практик, чего ты от меня хочешь?

– Вот! – ничуть не смутился Костик. – И про дар предвидения тебе понимать ни к чему. Практикуй себе. И можешь звонить мне когда захочешь.

– Хм. И что, просто делать то же самое, что и ра…

– И даже немножко больше, – подмигнул Костик и победоносно на меня поглядел. – У тебя впереди много интересного! Потому что «нулевка» – это такой допуск!..

И я немедленно решила, что, если уж меня повысили за нарушение устава, я завтра же соблазню этого самодовольного…

– Но-но, Алиса! – Костик повысил голос. – Устав остается Уставом!

А в глазах у него прыгали смешинки.

Вот ведь зараза.

* * *

– Алиса, кто, по-вашему, в фильмах ужасов самый главный персонаж?

– Девочка в белом платье.

– Какая?

– Ну… с красным мячом.

– Почему?

– Потому что если на экране появляется Девочка в Белом Платье, Играющая Красным Мячом, жди Самого Страшного.

Юрий Юрт
И ЗЕМЛЯ СОДРОГНЕТСЯ

Сказка о любви, дружбе и бескорыстном служении обществу

Ужасный ящер брел к кают-компании, царапая чешуйчатым хвостом стальные обои главного коридора, когда кто-то окликнул его из боевого отсека.

– Так как насчет уничтожения Земли, учитель?

Ящер задумался.

– Земляне, – он почесал когтями лысое надкрылье, – не так уж безнадежны. Я встретил тут девушку. Она преподает французский. Мы говорили о любви, о дружбе, о бескорыстном служении обществу… Я думаю, у землян еще есть шанс. Вернемся сюда лет через двести. Как раз к тому времени я успею поужинать и буду совершенно свободен.

Летающая тарелка взмыла в воздух со дна безымянного болота и через пару-тройку секунд исчезла в безвоздушном пространстве, уйдя в гиперпрыжок где-то близ Юпитера.

* * *

– Только так их и отвадишь, – пробормотал разумный эллипсоид. – Учительница французского! В прошлый раз пришлось быть слепым мальчиком-музыкантом.

А этот добрый милиционер, который дежурит вместо прихворнувшего товарища? Вот он замечает, как в болото падает летающая тарелка, и бежит спасать пришельцев. Хотя и не умеет плавать. Ведь это был тоже я! Какая тонкая работа, какое мастерство!

– Однако и платят вам немало, – усмехнулся в свои тупые углы разумный ромб, сопровождавший эллипсоида.

– Немало, – согласился тот, – но какова, мой друг, альтернатива? Уничтожать ящеров на подходе к планете?

– Звучит заманчиво, – кивнул ромб.

– Десять тысяч монет один выстрел из пировинтовки.

Ромб прищелкнул диагоналями от удивления.

– А я согласен и на пять тысяч. К тому же через двести лет хвостатые снова сюда заявятся. Опять верные пять тысяч.

– Кстати, учитель, – не сдержал любопытства ромб, – а зачем нам эта планета?

– Только здесь мы сможем научиться бескорыстному служению обществу и собратьям – забытому, но прекрасному обычаю. Так говорил Великий Ноль.

К сожалению, я не знаю, что значат эти слова. Но я непременно узнаю. И, узнав, передам это знание тебе. Если ты, конечно, погасишь задолженность за обучение и внесешь залог за следующие учебные двести лет.

* * *

Они вернутся через двести лет, подумало безымянное болото, то что надо.

Как раз через двести лет я начну высыхать и превращаться в заболоченный луг.

Гибель близка. И вдруг – падение летающей тарелки.

Тут же образуется глубокая яма, можно сказать, кратер. Дожди заполняют воронку до краев. По берегам разрастается тростник. Вторая молодость болота. Новая жизнь. Вечная молодость, если уж на то пошло. Вечная жизнь.

Однако все это достается нелегко.

Геометриды как никогда близки к раскрытию тайны Великого Ноля. Снисходительности и всепрощению ящеров тоже есть предел.

Страшно подумать, что в следующий раз тарелка может приземлиться не на болоте, а в лесу или у дороги.

К счастью, манящие болотные огни светят так ярко и призывно, что межпланетное блюдце никогда не пролетает мимо.

Это и называется симбиозом.

Летающая тарелка, которая не может обойтись без лечебных грязевых ванн. И скромное безымянное болото… Сотни тысяч лет вместе…

Ради этой встречи болото скрывает в своих недрах камни с руническими письменами (тайное знание геометридов), а летающее блюдце терпит на своем борту нескладных ящеров, портящих когтями паркет в коридоре у кают-компании.

Это не любовь, не дружба, и даже совсем бескорыстными такие отношения назвать нельзя. Но зато они проверены временем. В них есть постоянство.

* * *

Снежнобородый старец друид выходит, потягиваясь и зевая, из пещеры.

В лучах рассветного солнца борода покрывается сверкающими каплями.

Через несколько минут друид молод и безбород, как и двести лет назад и за двести лет до того.

Это весна.

Это дыхание весны.

Это маленькие синие цветы на склоне холма.

И гудение пчел.

И шорох прибрежного тростника.

Что может пробудить друида и растопить его оковы?

Только жар любви. И тепло дружбы.

Ну, еще огонь ритуального костра, но в сырой, болотистой местности хороших дров не сыщешь.

Наконец – пламя из турбодюз летающего блюдца с двигателем в тысячу лошадиных сил.

Поэтому всякий раз, перед тем как отойти ко сну, друид чертит на камнях таинственные руны.

Именно их примет за запись всеобщего закона бескорыстия величайший из геометридов.

Это их, разглядев сквозь темную болотную воду, сочтет посадочными знаками космодрома пилот летающей тарелки разумных ящеров.

А сама тарелка не обратит на них никакого внимания – и зря!

Но так или иначе они сработают.

Ровно через двести лет, теплым весенним утром, друид – кстати, его зовут не Мерлин – проснется от рева двигателей летающего блюдца, продирающегося сквозь камыши.

Как всегда бывает в таких случаях, со всего размаху ударит по своему будильнику. Конечно же промажет.

И Земля содрогнется.

Н. Крайнер
ГОРОДСКОЙ РОМАНС, v.20.07

Город – идеальная декорация для истории про любовь. Кафе, в которых можно разговаривать глядя друг другу в глаза или, наоборот, не глядя. Трамваи, поздние автобусы, последние поезда метро. Мобильные телефоны и интернет. Виртуальные романы и реальные разочарования. Вид. с балкона двенадцатого этажа, ночная набережная. В таких условиях качество самой любви становится чуть менее важным. Длина ног и ресниц оттеняется качеством кофе и обслуживания. Искренность слов подтверждается уместностью музыки из колонок. Мы счастливые люди, нам выдали огромную площадку для романтических игрищ, встреч на эскалаторах, едущих в разных направлениях, для взглядов сквозь толпу на переходе, для долгих весенних простуд, огромных кружек с чаем и благодарных взглядов. Пробки, часы пик, встречи старых знакомых – все это центробежная сила наоборот, она тащит нас друг к другу, подмигивая фонарями и неоном. Реклама хочет от нас семейного счастья или хотя бы страсти. Мы разводим руками: у нас другие сценарии. Мы запоминаем коды от домофонов и дежурные фразы для водителей маршруток, у нас свои рыцарские и этические кодексы. Мы не верим в совпадения и постоянно ждем объяснений от судьбы. Мы хватаемся за любую возможность полюбить и убегаем еще до того, как услышим «да» или «нет». Мы не хотим терять темы для разговоров.

Им обоим немного за тридцать. Или, может, под тридцать. Время для принятия тех решений, принимать которые не хочется. Ее идеал – Мага из «Игры в классики». Его идеал – она, по крайней мере пока. У кого-то из них за спиной брак или даже два, несколько серьезных романов и парочка безнадежных влюбленностей. Она считает, что с каждым новым мужчиной жизнь начинается сначала. Он уже понял, что в их паре он влюблен сильнее и потому обречен. Когда она не видит, он скрипит зубами, но в глазах уже есть эта тоскливая безнадежность, он предпочитает не смотреть в зеркала. Его занимает только один вопрос: когда? Ей хочется, чтобы он взял ее за руку. Он не может этого понять, и она хватается за чашку с чаем, хотя это, конечно же, не станет поводом для ссоры. Им кажется, что они понимают друг друга, но это только потому, что они во многом похожи. Они рады каждому совпадению вкусов, но исследуют друг друга очень неторопливо, подозревая, что если все точки совпадения будут найдены, им придется расстаться.

Она иногда думает о свадьбе, он иногда думает о детях. Этого они друг другу не расскажут никогда, каждый уважает свободу другого. И каждый из них уже пришел к выводу, что свобода и одиночество – вещи тождественные, поэтому происходящее их удивляет. Изредка они бывают счастливы. Она не помнит, когда у него день рождения, он не знает, как зовут ее маму. Сидя на работе, они говорят по аське. Они оба не любят телефоны и предпочитают печатные буквы живым словам.

Они оба узнают себя во всех историях Гришковца, но очень боятся в этом признаться, в первую очередь самим себе, и поэтому относятся к нему с пренебрежением.

Они познакомились на какой-то вечеринке, когда она курила на лестнице, а он принес ей ром с колой. Или, может быть, они долго обменивались комментариями в ЖЖ и в один и тот же момент решили посетить какое-то культурное мероприятие. Или им просто было приятно смотреть друг на друга в полупустом вагоне в метро, и за остановку до конечной он все-таки решился подойти и что-то спросить.

Они вместе уже три месяца. Они сидят в одном кафе, за разными столиками, спиной друг к другу. Она очень хочет, чтобы он взял ее за руку. Он закрывает «Игру в классики» и просит счет. У нее звонит телефон.