Текст книги ""Сварщик" с Юноны 3 книга (СИ)"

Автор книги: Сергей Трунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Ловко – спасибо парусной науке – взобравшись, беру зверька, теперь понятно, что это енот-полоскун, за шиворот. Он, одуревший от ужаса и боли, изворачивается, шипит, выпускает когти, но, ни оцарапать, ни укусить меня в таком положении не способен. Съезжаю. Кончита бросается с носовым платком наперевес, вытягиваю руку ладонью вперёд, предупреждая благородный порыв: – Катя, не надо, сейчас он обозлён на весь мир, укусит.

Молодая женщина глядит с жалостью на зверька, а на присмиревших мальчишек с осуждением: – Справились, да? А если бы вас так?

Я тоже, поджав губы, осуждающе покачиваю головой, брезгливо сплёвываю. Ребята виновато переглядываются.

А я осторожно опускаю бедолагу на край тропинки и он, напоследок оглянувшись, сердито цыкает и юркает в спасительную высокую траву.

Повисшую гнетущую тишину развеяла появившаяся компания остальных пассажиров, которую возглавляет Фернандо. Мой секретарь шутками обрывает паутинки недопонимания между нашими и испанцами. Пользуясь оказией, на родину, в Сан-Франциско отправлялись погостить Фернандо с женой Акулиной и приёмной дочкой Наташей. За ручку с ней, щебеча словно с сестричкой, идёт мило краснеющая от смущения Анхелика, на которую то и дело бросает влюблённые взгляды Прокоп.

Тот отправлялся как бы по официальному приглашению вицероя Мексики, который пришёл в восторг от светоснимков семьи губернатора Калифорнии, сделанные в позапрошлом году нами с Лангсдорфом. Ну а Фернандо как бы пригласил друга Прокопа остановиться у него в доме. Сеньор Лопес, отец семейства, делал вид, что приличия соблюдены. Он только слегка сторонился Орлиного когтя с женой Матрёной, дочкой слуги Резанова Сидора, и Заботливой Утки, с которыми Фернандо общался как с равными. Вот такое пока различие менталитета у нас, в Великом княжестве Русская Америка и патриархальной Испании. Ну, это пока.

Пока отъезжающие прощались и рассаживались, я краем глаз метрах в двустах заметил трёх следивших за нами американцев. Они усиленно делали вид, что интересуются исключительно морскими красотами, но мой навык офицера СВР чётко распознал интерес именно к нашей группе. Боец КОИ, отметив то же самое, вопросительно поднял бровь, я знаком приказал проследить за подозрительными наблюдателями. А то, что это граждане САСШ, легко распознавалось по их одежде.

Батель «Мария» скрылась из вида, и я решил на обратной дороге пройтись по рынку.

Торговые ряды в Галичье спонтанно возникли прямо на берегу, неподалёку от причала. Сначала рыбаки продавали только что пойманную добычу, потом торговцы свои товары продавали на скорую руку, да так и прижилось. Теперь торговые ряды оборудовали прилавками, подвели под открытую пока крышу, подходы замостили пока досками. Ассортимент товара тоже радует глаз. Морепродукты дополнились хлебобулочными изделиями, разнообразными овощами и фруктами. В другом ряду предлагаются гончарные, столярные изделия, рулоны материи и готовая одежда, какие-никакие инструменты и скобяные товары. Кусков рассказывал, что тут распродают излишки продуктов из Верховья, с долины реки Вилламет, а удобная бухта и доброжелательные да к тому же платёжеспособные поселенцы привлекают иноземных купцов. Вот помаленьку рынок и расширяется.

Я распорядился продать на ярмарке несколько паровратов и партию кристадинов. На возмущение Резанова, мол «секреты выдаём!», отреагировал: «Понимаю твою тревогу, Вашбродь. Но тут мы применим военную хитрость, так сказать. – И, ощутив вопрос совладельца организма, пояснил: – С одной стороны, если мы станем всячески скрывать, то наши противники примутся засылать шпионов и рано или поздно сопрут. Да, глядишь, вместе с паровратом и ещё кучу чего умыкнут. А так мы им дадим готовенькое, у них и мысли воровать не возникнет. С другой стороны, мы после продажи получим какие-то нарекания и будем точно знать требования и запросы покупателей и противников. К тому же, чем больше мы станем продавать, тем больше у себя построим заводов, тем больше вырастим квалифицированных рабочих, тем качественнее отработаем технологию производства, а значит тем надёжнее и дешевле станут выходить паровики. Им будет дешевле купить у нас, чем сделать собственные. А как они обзаведутся этими машинами, мы добавим к котлу дымогарный короб, в который встроим пароперегревные подающие трубки. А на золотник поставим эксцентрик для отсечки пара. Тогда в некоторый момент подача пара в цилиндр обрывается, но ранее попавший пар продолжит расширяться и толкать поршень. Из-за этого при тех же машине и расходе топлива мощность двигателя резко взлетит. На Урале Черепанов со Стефенсоном уже эту систему вовсю обкатывают, а Демидов подбирает подходящие им сорта стали. Как видишь, на первый взгляд мы в проигрыше, а на деле кругом „в шоколаде“».

И зачем только я всё это ему объяснял? Сам не понял... Увлёкся, видно.

Нужно ещё Чингизхана озадачить, и на выходе с рынка я огляделся. Ага, вон он, метрах в трехстах, в загоне с табуном лошадей, которых на продажу пригнали индейцы палус. Аж досюда доносятся возгласы краснокожих, восхищенные чудесами джигитовки истосковавшихся по коням казаков из свежих переселенцев. Вот так вот, знай наших!

Приставленный ко мне посыльным сынишка Кускова умчался подозвать Губайдулу. В этот момент подошел участковый, вскинул ладонь к козырьку, представился и протянул скомканный, обожженный и сплющенный пук медной проволоки. Мне сразу стало понятно его происхождение, но тут пришел запыхавшийся Чингизхан и про находку милиционера я, к досаде, напрочь забыл.

Командиру установщиков дальнописцев нарезал задачу ставить опоры до Верховья для линии связи, покуда нет провода.

«Юнону» по словам Кускова, разгрузили, и мы с совладельцем тела единодушно решили на утро следующего дня отправиться водой в долину реки Вилламет для осмотра местности, подбора возможного места под столицу Княжества, ну а я втайне потирал руки, надеясь ускользнуть и к дубу-порталу. Эх, вот увещевала меня мама: «Никогда не зарекайся»!

Глава 4: Стычка

в которой Савелию с Резановым «переходит дорогу» флибустьер САСШ Вилли-молоток

Третий час еду по индейской торговой дороге. На взгляд белого – скорее тропе. То отклоняя нависшие ветви, то пригибаясь под толстыми суками. Внезапно казак, едущий в передовом дозоре, поднял руку в предупреждении и наша кавалькада отработанно встала.

Вдоль цепочки проскользнул посыльный, принёс весть: «Впереди часовой. Сидит не таясь, на поваленном бурею стволе, покуривает трубку, да к фляжке прикладывается».

мммдаа, только этого мне и не хватало...

Сегодня, 29 июля, второй день, как погрузив отделение бойцов КОИ и десяток казаков, покинули Галичье. Миновали залив Сан-Франциско, прошли вдоль побережья до дельты впадающего в Тихий океан Орегона. Сторожко лавируя между многочисленными островами и мелями, поднимая стаи водоплавающих птиц, заслонявших порою солнце, надеялись оставшуюся сотню километров реки прогуляться спокойно. Нынче поутру наконец-то двинулись по руслу вверх.

Попутный ветерок сдувает вездесущую мошку, а заодно наполняет паруса, так что машину остановили. Погода тёплая, градусов 25 по Цельсию, но небольшие облака уберегают от пекла – прямо санаторий.

Я уже подтащил шезлонг к борту и уселся с удочкой, поплёвывая в воду, как – нате вам!

Словно чёртик из табакерки из радиорубки скатился радист с выпученными глазами. Прочитав радиограмму теперь уже в сердцах сплюнул за борт, приказал убирать паруса, бросить якорь и определяться по месту. Отдохнул, блин...

Хорошо, хоть Форт Росс оказался чуть ниже по течению, примерно в сорока километрах южнее.

Сплавились вниз, повезло ещё раз: в сторону русского поселения идёт индейская торговая дорога. Спустили коней, разгрузили снаряжение, ребята гарцуют, им весело, повод размяться, а мне вновь все планы «коту под хвост». Тронулись, и вот теперь чужой часовой.

Созываю импровизированный боевой совет: – Втихую спеленать сможете?

Скалятся, черти: – Дерьмо вопрос, Командир!

Пару минут спустя новая отмашка: «Путь свободен!» Беру проводника и переводчиком бойца КОИ, в совершенстве владеющего английским. Я и сам неплохо говорю, но с одной стороны сокесарю невместно, а с другой лишний «туз в рукаве» ещё никому не помешал.

Казаков, в основном пластунов, и бойцов КОИ отправляю окружить поляну: снять других возможных караульных, перехватить беглецов, да и подстраховать не мешает.

У границы поляны вижу в кустах скованного наручниками часового, глаза выпучены, щёки надувает, ясно, что пытается ругаться, вот только кляп во рту из его собственного засаленного шейного платка наружу слова не пускает.

Перед нами открывается грушевидная поляна протяженностью метров сто и в наиболее широком поперечнике под шестьдесят. Входим в узкую её горловину с северного края. Другая тропинка уходит с неё справа наискосок, на юго-западе. А весь юг, юго-восток и восток загромоздил табор. По краю и под деревьями вразброс беспорядочно вкривь и вкось притулились армейские английские палатки, ближе к середине широкой части пылает костёр, вокруг которого на чурбаках, обрубках деревьев и просто на земле сидят и полулежат пестро одетые бродяги, которые как раз трапезничали и потому громко гоготали, перекидываясь грубыми шуточками. Стреноженные мулы щиплят траву ближе к нам и потому заметили нас не сразу.

Чей-то мул заржал, и головы едоков оборачиваются в нашу сторону, гвалт мгновенно стих, но приём пищи продолжился. На нас глядят, молча, но без напряжения. А чего беспокоиться из-за трёх человек, да к тому же пеших и не слишком хорошо, по их меркам, вооруженных.

Когда мы приблизились достаточно, незаметно окидываю взглядом американцев. Что это именно они я понял давно по некоторым признакам. Только у американцев встречаются кентукские винтовки, и табак жуют лишь самые отъявленные из них.

Чуть левее позади и как бы в тени сидит вислоусый, в фасонистых сапогах тиснёной кожи, тот самый, который был возле ярмарки в Галичье, даром, что ли меня натаскивали в СВР мгновенно запоминать уйму незнакомцев. Незваным «туристам" прислуживают две индианки, время от времени срезавшие куски мяса с двух вертелов, с бараном и поросенком, над угольями и подают то одному, то другому.

С одной заговорил наш проводник, переменился в лице, встревожено и сбивчиво выдавил мне: – Мой бледнолиций брат, эти женщины из родственного нашему рода, их мужчин, стариков и детей убили ради скальпов эти разбойники, а женщин держат в плену для утех.

Один из американцев возле огня перетянул женщину длинным кнутом: – Молчать, сука!

Та свалилась кулем.

Моя рука сама рефлекторно выхватила из набедренной кобуры экспериментальный, пока трёхзарядный и оттого отдалённо схожий с кремневым пистолетом, револьвер, мгновенный выстрел перебил кнутовище. Владелец осоловело и непонимающе глядел на огрызок в кулаке. Глазами я дал проводнику понять, мол "сейчас всё уладим".

А сам, сунув оружие обратно, чтоб не успели раньше времени разглядеть, спросил: – Кто такие, кто старший?

С чурбака правее показно лениво поднялся верзила, решивший видимо, что теперь мой пистолет разряжен, а значит перед ним безоружный, и расхлябанной походкой шагнул в нашу сторону: – А ты сам-то кто такой будешь, дядя? – прогнусавил с издёвкой, рисуясь перед приятелями.

"Шестёрка" – сразу раскусил я его уголовный статус. Поэтому не то, что отвечать, а даже головы в его сторону поворачивать не стал, продолжая спокойно, но цепко разглядывать сброд.

"Голов под двадцать – двадцать пять, – решил я, когда ломака, обиженный таким к нему пренебрежением, протянул лапу и цапнул меня за плечо. Это он зря. Потому что я просто прижал его ладонь своей и провернулся приседая так, что рука его вывернулась в кистевом суставе, вдобавок от боли он подался вперёд и вниз, потерял равновесие и я лишь чуток подправил его падение. В костёр. Завалился он вместе с поджаренными тушами в угли, нехарактерно для его комплекции по-заячьи заверещал, откатился на траву, затряс руками и головой.

Теперь уже повскакивали все остальные его подельники, похватались за оружие. Страшное в умелых руках, кентукские точные и дальнобойные винтовки. Но всеобщий гвалт перекрыл окрик вислоусого: – Стоять!

Все тут же притихли, опасливо косясь на него. Мой «переводчик» всё это время бесстрастно переводил и мои слова и мне. Поэтому, видимо, вислоусый решил, что я их языка не разумею и, встал, отряхивая стружку от ручки молотка, на которой он вырезал, с кожаных штанов и бросил вполголоса: – Том, скотина, куда лезешь вперед меня.

А мне состроил улыбку, выглядевшую скорее оскалом, и представился: – Мы граждане свободной страны, ищем место для поселения. Я капитан Уил Уайт. А Вы, сэр?

Хотел я ему сказать, что про меня-то он наверняка всё разведал, но решил представиться для его людей: – СоКесарь Великого княжества Русская Америка Императора России Николай Петрович Резанов. Объяснитесь, на каком основании вы удерживаете наших подданных? И зачем без разрешения пришли на нашу землю?

Про подданных я малость приукрасил, так как не знал, эти индейцы уже приняли его, просто союзники или даже не знают о нашем существовании.

– Вилли, – прошипел кто-то из сходки, – их же всего двое, краснокожая обезьяна не в счёт, давай покончим с ними и дело с концом.

Но главарь только злобно зыркнул на него и тот осёкся.

Уил Уайт был садистом, но не был дураком.

В отличие от своих малограмотных, туповатых подельников, он-то сразу при появлении незваных гостей смекнул, что дело тут нечисто. Джек, стоявший на часах на той тропе, конечно пьянь и дебошир, но осторожный как крыса, а потому шумнуть смог бы. А раз не шумнул, то гости эти не такие простаки, каковыми прикидываются.

Поэтому он полез в карман и вытащил сложенную вашингтонскую газету: – Тут, мистер Резанов, чёрным по белому, – он ткнул пальцем, – написано, что вся Америка входит в сферу интересов САСШ. А тут мы видели золотодобычу и требуем выделить нам наши участки, или мы пожалуемся правительству САСШ.

– Доктрина Монро, госсекретаря, как же, наслышаны. Но вот вчера только с послом САСШ, а значит с правительством и президентом, подтвердили позапрошлогодний договор. Между САСШ, Российской Империей, Великобританией, Испанией, Францией, Португалией, Голландией и Германскими княжествами о принадлежности Российской Империи всех земель, освоенных русско-американской компанией. Американские и английские меховые компании могут тут содержать торговые фактории ещё пять лет, но не более того. Так что, господа, компенсируйте нанесённый Великому княжеству Русская Америка ущерб, и прошу удалиться.

Я давно понял, что мой собеседник главарь шайки, которых сами американцы брезгливо именуют флибустьеры. Те, кто грабят более слабых соседей, а по возможности захватывают территории, которые без зазрения совести объявляют собственными.

Утром 29 июля пришло тревожное сообщение из форт Росс (Уил Уайт с подельниками качает права).

Главарь скривил лицо и сунул газету обратно, вынимая ладонь выронил крестик на шнурке. Православный.

Я мгновенно сложил кусочки информации и понял: крестик нашего приказчика, индейца-чинука, с одиночки за перевалом Скалистых гор, в одном из истоков Миссури. Он перехватил мой взгляд, прищурился и кивнул кому-то. В то же мгновение из леса хрустнул выстрел.

От бездымного пороха выстрел напоминает хруст сломанного сука, потому бандитов не испугал. А вот жуткий вой одного из подельников, трясущего раздробленной кистью, заставил отшатнуться многих.

Из-за деревьев вышли казаки с бойцами КОИ, толкая перед собой ещё пятерых разбойничков со скованными наручниками за спиной запястьями и поводя стволами винтовок. Мол, «ну кто ещё желает?»

– Всё, всё, мистер Резанов! – поднял руки Уайт. – Мы всё поняли и сейчас же уходим.

И мне такой вариант развития события был на руку. Но встрял со-владелец тела: «Сергей Юрьевич! Их нельзя никак отпускать, Их нужно судить!»

Я прикинул, насколько тогда отдалится мой визит к порталу, ужаснулся и принялся увещевать: "Вашбродь, согласен, безнаказанно отпустить нельзя. Но для первого случая считаю, стоит проявить жест доброй воли. Своей властью отобрать самых рьяных, а остальным пинка под зад. И непременно ноту правительству САСШ!".

Резанов нехотя уступил.

Однако волей-неволей пришлось подзадержаться. Пятеро освобождённых индианок опознали из двадцати девяти флибустьеров тринадцать отъявленных головорезов. Когда их отводили в сторону, совладелец тела жестко сказал, указывая на обожженного, брошенного мною в костёр: – А этого, как поднявшего руку на сокесаря Императора России, повесить.

Я, поразился: "Вашбродь, ты чё такой кровожадный сегодня!?" – "Такое, Сергей Юрьевич, никак нельзя спускать с рук. Иначе людишки решат, что и СоКесаря можно, как батюшку Александра I, предыдущего государя Павла I табакеркой по темечку приголубить!" – Мне осталось только плечами пожать. Да и то сказать, ему тут жить, пусть сам решает. Хотя знай, я, какие подлости готовит вислоусый, ну или хотя бы вспомни, что творит подобное белое отродье в этих краях, скорее всего наша каторга сказала бы спасибо.

Казаки споро подгоняют спокойного меланхолично жующего мула, вскидывают на круп пятящегося разбойничка, подводят под раскидистое дерево, забрасывают на сук вожжу и накидывают на шею приговоренному петлю. Его бывшие подельники мрачно следили за приготовлениями, а он всё ещё вырывался. Но вот казак хлестнул мула нагайкой, тот от неожиданной боли прыгает вперёд и висельник заболтался, раскачиваясь.

Однако, то ли кожа подгнила , то ли на вес детины вожжи не рассчитывали, а минутой спустя в гробовой тишине неожиданно хлопнуло и неудавшийся покойник свалился в траву, надсадно откашливаясь.

– Ну, наш Господь пощадил мерзавца, – сквозь зубы процедил Резанов, кивая бандитам, чтоб забрали подельника, – Однако имейте в виду, что коли кто из вас ещё нарушит российские законы на нашей земле, верёвки подберём покрепче!

Остальных отобранных пришлось конвоировать в Форт Росс, каторжникам в бурно развивающемся княжестве тяжелой работы невпроворот.

Пришла мысль, что хорошо бы Кондрата с ватагой сюда, он-то умеет такие непонятки «разруливать». Но сообразил, что пока уйдёт радиограмма, пока он всех соберет, дождётся транспорта, доплывёт, меня в этом мире уже не будет, и выбросил из головы эту глупую затею.

Но ждала меня и хорошая весть.

Утром 30 июля из Галичья пришла радиограмма, что нашёлся пароходофрегат «Владимир», который привёл ещё два потерявшихся купца. Состояние боевого корабля превосходное, а молчал он из-за повреждения рации, которую в Галичье починили в течение часа.

На радостях я распорядился «Владимиру» догонять «Юнону», всё-равно, пока мы из Форт Росса вернёмся на Орегон пешим ходом, он как раз подойдёт. Нет худа без добра!

А Уайт с поредевшими подельниками спешно уходил вдоль Орегона к верховьям. Он не ожидал, что всё так обернётся. Ведь всё совсем иначе происходило Вечером 7 марта 1781 года в захваченной христианской миссии Гнаденхуттен в огайо. Тогда полторы сотни ополченцев пенсильвании под предводительством подполковника дэвида уильямсона притащили бочонок виски, позже пригнали индейских девушек и молоденьких женщин, и забушевала вакханалия.

А на утро подполковник приказал для отчётности снять скальпы с индейцев, а чтобы не тратить заряды, забивать их молотками, после чего дома поджечь. Меха – не пропадать же добру! – поместились лишь на 83 лошади.

Как тогда извивались перед Уилом сразу три краснокожих красотки, добиваясь его благосклонности! А он поощрял их молотком. При воспоминании у него аж вновь кровь в жилах забурлила молодым сидром. Но из-за виски видать одну он тогда забил насмерть. С той поры приклеилась к нему кличка "Вилли-молоток". Да он этот плотницкий инструмент всегда таскает при себе. Эх, жаль этих языкастых сучек у золотой речки возле Форт Росс не успел "причастить"... Да кто ж думал, что эти русские окажутся настолько прыткими!

Когда в салуне Сент-Луис клерк меховой компании кит кэрон по пьяни продав ему по дешевке две шкурки морского бобра, входившего как раз в моду и потому баснословно дорогого, и похвалялся капитану, что побывал в русской колонии, Уайт принял за бред алкаголика россказни о русских. Попросил из вежливости объяснить, кто это такие и собутыльник, выяснив, что визави знаком с поляками, обрадовал, что это тоже славяне соседи русских. Правда, кит кэрон позабыл упомянуть о незавидной участи своего сослуживца Джозии Уилкока, в своей спеси перешедшего дорогу русским промышленникам... И Уайт успокоился, зная, что в поляках гонору на доллар, а храбрости в коленках и на четвертушку цента не наскребётся. А тут такое...

В форт Росс со мною случился курьёз. Как-то за океанским переходом, а потом кутерьмой прибытия запустил шевелюру и теперь хоть косички заплетай. Но в числе «мыльно-рыльных» принадлежностей таскал экземпляр машинки для стрижки, партию каковых по моим наброскам мастеровые Кулибина сделали в Санкт-Петербурге. А в форт Росс она попалась на глаза, ну и попросил одного из охранников КОИ «оболванить» меня. Стрижка под «ноль» здорово облегчила мою голову, и вызвала восторженные отклики окружающих. Это же надо: десять минут – и ровненький «бобрик» готов! К новоявленному «цирюльнику» подсел ещё один боец, потом второй, а там и очередь выстроилась за стрижкой «под сокесаря!» Так что к месту стоянки «Юноны» прибыл отряд почти поголовно лысых и оттого странно схожих людей.

2 августа прибыл «Владимир» и мы маленьким караваном пошли вверх по реке Орегон (Колумбия в моем времени) в Верховье. Так скорее, чем по плохим пока дорогам. Я как на иголках то и дело ожидал нового подвоха, но дальнейшее путешествие обошлось без происшествий и напоминало отпускное сафари.

А 3 августа пришла ещё одна приятная радиограмма: нашелся последний пропавший купец, галиот, разбитый на берегу, но люди и товары целы.

Банда Уайта 11 сентября добралась до английской фактории в истоках Орегона. главный управляющий которой Джон Мак-Лафлин, вопреки запретам Правления Компании Гудзонова Залива, благоволил американским поселенцам, помогал строиться. Которые, правда, в последний год почти поголовно приняли русское гражданство.

Людей Уайта он принял радушно и за стаканом виски на жалобы главаря поведал, что в Европе Британия России спуску не даёт. Чуть русский царь начинает вести себя неправильно, взбрыкивает, как его скидывают с трона и заменяют на угодного Англии. И в затуманенном алкоголем мозгу Уайта всплыла картинка проводов подлым сокесарем своей семейки. Теперь он знал, как захватит эти богатые земли. Главное конечно золото. И заодно отомстит ненавистному русскому.