Текст книги ""Сварщик" с Юноны 3 книга (СИ)"

Автор книги: Сергей Трунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Глава 23: Каратели

в которой Савелий терзается необходимостью раздобыть кровь жены Резанова

"Предуведомляем наших почтенных граждан, что со вчерашнего дня расценки на скальпы индейцев, утверждённые собранием депутатов штата, следующие:

Взрослого мужчины старше 12 лет с ушами – 124$

Без ушей – 102$

Женский с ушами – 57$

Без ушей – 41$

Детский с ушами – 38$

Без ушей – 29$".

газета «Пенсильвания трибьюн», 23 марта 1809 год.

Савелий проворочался всю ночь, но ничего дельного как раздобыть кровь жены Резанова так и не придумал. И встал едва в окнах посерело не выспавшийся, а оттого мрачный точно с похмелья. А тут ещё на утренней зарядке подвихнул стопу и ни с того ни с сего «спустил полкана» на сунувшегося поддержать за локоть охранника. Потом извинился, конечно, но злость на себя самого карябала грудину изнутри. Хорошо хоть Анечка неизменно взбодрила заливистым смехом, когда он, играя, как обычно подбрасывал малютку.

Оставалась единственная зацепка, Орлиный Коготь обмолвился, что Заботливая Утка просила вату доставить для дамских нужд, вот разве с нею посоветоваться...

Хмурый, Савелий, кривясь от простреливающей лодыжку боли, выковылял на крыльцо. Вот, кстати, и повод наведаться в больничку, подумал, с досадой отворачиваясь от излишне назойливого солнечного луча, сверлящего мозг сквозь зрачок.

Вроде и близко, но охранники, ни в какую не позволили идти пешком, и он, всё ещё стыдясь утренней вспышки гнева, покладисто похромал к коляске, подкатившей прямо к нижней ступени.

От принятого решения Савелия попустило, и мысли сами собой соскользнули на военные действия между шауни и американцами. Как там Прокоп и его подопечные индейцы-светописатели? А удалось ли Игнатьеву искоренить кровожадную индейскую вольницу среди вновь организованных партизанских отрядов команчей, апачей и им подобных? Мммдааа, чего уж греха таить, тянуло Савелия на боевые просторы, как скакуна вырваться из упряжи в бескрайнюю степь.

И тут – вот смеху-то! – при выезде на дорогу двуколка СоКесаря угодила в затор между телегой с глиняными горшками и ломовым извозчиком, груженым досками.

Ездовые сконфуженно понукали коняг, но сцепившиеся осями экипажи никак не желали разлепляться. Вскипевший было в сердце гнев осел, едва Савелию пришла мысль, спасительно уводившая от тягостных дум.

Глядя на скопление неповоротливого транспорта, Савелий внезапно припомнил курьеров из своего времени. На велосипедах повсюду поспевавших. А почему бы и ему не обзавестись эдакой двухколёсной машиной!? В следующее мгновение он уже вытягивал из неразлучного планшета блокнот.

Так, потребуются шарики для подшипников ступиц колёс, на каретку среднего хода и на рулевую колонку. Пятиконус на задний ход. Цепь. Ободья. А ещё спицы. Да, и вот рама трубчатая, чтоб лёгкая Савелий увлечённо черкал карандашом, разбивая процесс на отдельные задачи, и сразу прикидывал, кому какую поручить. Да, и запатентовать бы не упустить.

Он мельком взглянул на подъезд больницы, когда наконец прибыли, сморщил лоб, поерзал на сиденье, но потом махнул ладонью, мол «Позже!», назвал адрес мастерской механика, так удачно сладившего швейную машинку, уверенный, что и велосипед тот осилит.

Так в этот день и не решился посетить Заботливую Утку, а к вечеру и стопа донимать вроде меньше стала.

А тут ещё Петька невесть откуда прознал про дельтаплан и пристал, как с ножом к горлу выучить его на пилота. Пришлось копаться в памяти.

На счастье припомнил фотографии авиамоделей из пионерских журналов собственного детства. А потом пришлось отбивать радиограмму Лангсдорфу, чтоб следующим транспортом, помимо каучука погрузил и бревен бальсового дерева. Ну, а до кучи выписал техзадание Базарову на резиновые нити.

А пока суть да дело, отвлёк юного авиаконструктора сотоварищи сначала простейшей модельной вертолёта из обломка палочки со спичку и надрезанной посредине полоски бумаги с отогнутыми краями. Как пацана наигралась, выстругал винт, насадил на ось и соорудил, приспособь для раскручивания шнуром, показал, как запускать уже эту модель. И усадил их за эту работу.

Петька с Ларой Уайнглд просиживали у моделей забывая о еде. А в это время настоящие дельтапланы помогали индейцам создать и удержать собственное государство.

Нога Майского Жука срослась быстро благодаря русскому доктору, который обучил их отрядного ученика Шамана, по совместительству штатного санинструктора, и тот наложил шины, выправил косточки. Да так аккуратненько скрепил, что уже спустя десяток дней Майский Жук сумел самостоятельно опираться на больную ногу. И теперь весело хромал по лагерному становищу.

Эх! – вспомнил он тот день. Как ему влетело перед строем! Как выразился командир отряда Ловкий Уж: «За утрату казённого имущества в виде летательного аппарата».

Одного из двух летательных аппаратов их отряда. За что, несмотря на сверхважные разведданные, отгрёб десять суток гауптвахты.

Майский Жук, как не подмывало, не стал скрывать обстоятельств гибели его друга летяги. И, в общем-то, считал справедливым такое наказание. Как ни крути, а он действительно нарушил приказ не летать в облака. За что и поплатился.

И летягу утратил, и сам вот ногу покалечил. Да и товарищей мог подвести. А этого Майский Жук боялся пуще огня.

Командир тогда, насладившись жалким видом пилота, тут же подсластил страдания: За образцовое выполнение разведывательного задания, за доставку весьма важных разведывательных сведений, благодаря которым отряд сумел внезапным ударом разгромить опасных бледнолицых врагов, кентуккийских стрелков, и захватить полторы сотни дальнобойных кентуккийских винтовок, пилоту Майскому Жуку от имени индейского государства объявляется благодарность правами Верховного вождя Шауни Текумсе, приличная денежная премия и десять суток отпуска. Так что арест и отпуск друг друга съели.

Но самое главное – Звонкая Синичка ему улыбнулась! Едва прикрывал веки, как перед глазами будто вновь возникали жемчужные зубки на чёрненьком, словно испачканном углём, личике молоденькой негритянки. Парень позвенел монетами в кошеле, может зазнобе что-нибудь подарить?

Но в боевой деятельности отряда Майский Жук участвовать пока не мог.

«Партизанского», Как загадочно называл отряд Командор. Это тот, который действует по тылам противника. И теперь Майский Жук маялся на стоянке.

А буквально 3 дня назад доставили новую летягу. И Ловкий. Уж вызвал его, сделал Суровое лицо, но Майский Жук знал командира как облупленного, видел, что тот горд и рад. И вручил нового летягу.

Сказал, что если уж этого он потеряет, то... Как выражается Командор: Разобьёшься, домой не приходи!

И вот сейчас Майский Жук выполнял новое важнейшее задание.

Оное заключалась в том, что когда основные силы шауни и американцев сталкивались в ожесточенных боях, Карательный отряд коварных бледнолицых собак нападал на Мирные индейские стойбища.

Подонки уже три стойбища уничтожили. Всё как на тех светоснимках, что показывал Командор. Дети с раздробленными головами, женщины с распоротыми животами, старики с выколотыми глазами, у всех отрезаны уши и сняты скальпы.

То, что это вытворял один и тот же отряд, индейцы поняли быстро. Потому, что на двух стоянках нашли отпечаток копыт лошади предводителя, всегда привязанной в сторонке в окружении множества следов. В правой задней подкове один из шипов погнут, скорее всего, на камнях. Ясно, что к главарю подходили за приказами, докладывали, приносили «трофеи».

В третьей стоянке таких следов не было из-за того, что располагалось в скалистом распадке, а на камнях следов не остаётся. Но, как выражался всё тот, же Командор, по почерку убийц, индейцы, с малолетства способные подмечать мельчайшие детали, однозначно были Уверены – Это один и тот, же отряд. Численностью до тридцати человек.

И вот теперь, 29 июня 1811 года, Майский Жук парил над местностью, где эти гадальщики наиболее вероятно могли появиться.

Погода, с одной стороны превосходная: солнце Пекло землю и тёплый воздух, поднимаясь, отлично держал летуна. И восходящие потоки подхватывали практически везде. Так, что ловить их было одно удовольствие. Но с другой стороны, неподвижный в целом воздух не приносил прохлады и. Под куполом летуна Майский Жук истекал потом.

Он с тоской поглядывал на флягу. Но по собственному опыту прекрасно знал: вода в таких ситуациях только ужесточит жажду.

Усилием воли прогоняя вожделение, решил последний раз облететь лесок вблизи стойбища небольшого индейского племени, родственного команчам. Рыбаки, охотники, всего пятеро воинов это племя смогло дать армии шауни. Но, тем не менее, Текумсе считал, что отвечает и за этих своих подданных, и племя находилось под защитой.

Едва вылетел из-за холма сердце ухнуло, кровь застучала в висках, зубы сжались – над стоянкой висел рёв и стон – белые подонки резвились на беззащитном индейском поселении.

Будь Воля Майского Жука, он бы кинулся на бандитов не раздумывая, даже с одной сапёрной лопаткой. Но так бы поступил прежний Майский Жук ещё год назад – молодой, неопытный, горячий.

А сейчас Ярость переплавилась в холодный расчёт, кровавая пелена спала с глаз. Майский Жук принялся выполнять свою невыносимую работу. Воин шауни исчез, его место занял живой придаток к светописцу.

Зашёл от солнца, как учили – так его труднее заметить – и нацелил светописец, выбирая наиболее убойные ракурсы.

Он пролетал не выше десяти метров над полем избиения, чтобы получить как можно более отчётливые снимки, и с неутомимостью механического аппарата щёлкал, щёлкал светописцем. Старался заснять как можно больше белого отребья, врагов, за их кровавыми бесчинствами. И на третьем круге, когда осталось всего две пластинки, его заметили.

О том, что у индейцев есть летающие разведчики, бледнолицые уже знали, Они быстро оповещали своих подельников, и была назначена огромная награда за голову такового. Поэтому разграбление деревни, в которой закончилось избиение жителей, мгновенно прекратилось, бандиты суетливо повыхватывали ружья. Грянул нестройный залп.

Но, из-за внезапности появления летуна, а также из-за желания единолично завладеть лакомой добычей, за которую назначена столь привлекательная награда, что на всю жизнь можно озолотиться – ничем иным объяснить то, что почти тридцать не самых худших стрелков в крупную мишень с десятка метров промазали. Второго шанса Майский Жук им не дал.

В самой гуще жужжащих пуль он хладнокровно дважды проворно нажал на кнопку спуска затвора, светописец сыто дважды щёлкнул, запечатлевая окровавленных белых отребья с оскаленными мордами и поднятыми ружьями, и подал рулевую трапецию от себя, резко уходя вправо-вверх, за солнце.

Теперь он нёсся в отряд. Но, путая след, пошёл в сторону, обратную стоянке.

Бандиты побросали скудную поживу и, нахлёстывая лошадей, наперегонки кинулись в погоню. Тем более, что кто-то будто-бы видел на морде краснокожей обезьяны кровь.

Кровь действительно была. Обуздывая бессильную ярость, Майский Жук искусал губы и по подбородку скатывались рубиновые капли, которые он принимал за пот.

Скрывшись за холмом, Майский Жук заложил крутой вираж, обходя высоту с обратного ската. А там, прячась за деревьями, уже не соблюдая особой маскировки, прямиком понёсся на стоянку своего отряда.

Сведения, которые у него сейчас были заключены в светописце, обладали взрывной, сверхвысокой важностью.

Он прекрасно помнил, как Командор спокойно объяснял командирам, разведчиком и оператором летунов, пилотом дельтапланов вот таких отрядов, и Текумсе присутствовал, что Главное оружие индейцев сейчас не Луки. Даже такие, как блочные, – потряс Командор один из таковых. Действительно очень хорошие, дальнобойные да меткие. И не ружья. И даже не пушки. Ими можно бить врага, ими можно убивать Много врагов, но Победу добыть ими сложно.

«Почему ты так говоришь?» – спросил его Текумсе, – Зачем же мы тогда воюем с ними?"

«Воевать надо, – твёрдо ответил Командор, – перестанем воевать, тогда они точно нас победят. Они просто займут ваши Земли. Но такая война – война оружия – может продлиться очень долго. Бледнолицых гораздо больше, чем индейцев. И объединены они крепче, сплоченнее».

«Да, – горестно покивал Текумсе, – Вон, те же апачи, команчи да им подобные и до сей поры рыщат по прерии, то к белым примкнут, то к нашим, выгоду ищут. Ну, да это грабители индейские, оно и понятно».

«Вот именно, – поднял указательный палец к дымоходу вигвама Командор, – Вам объединиться сложно, краснокожие слишком разрозненны. А бледнолицые американцы кучкуются легко. И объединяет их», – пошарил в планшете, достал лист бумаги с чёрными букашками на ней.

Майский Жук уже знал, что букашки называются буквами, а лист с ними газетой.

Командор меж тем продолжал: «Вот это их объединяет, – потряс бумагу так, что она задребезжала, словно была из меди, – Тут они пишут о зверствах индейцев», – и на вскинувшиеся головы краснокожих взметнул руку, упреждая ропот и пояснил, – Да-да, тут они именно так пишут, он прихлопнул по газете, – А другие им верят. И объединяются, опасаясь этих выдуманных зверств. Я знаю, что шауни никогда не трогают мирных жителей. И воевать стараются по справедливости. Но и на войне Всякое случается, и индейцы разные встречаются. И вот такие случаи ихние писаки выискивают да раздувают из мухи в коня. Именно поэтому ваше Главное оружие сейчас – это те сведения, которые помогут объединить с одной стороны индейцев, а с другой – показать бледнолицым, – он потряс газетой, – как их солдаты бесчинствуют на индейских территориях. И вот здесь нам очень могут помочь светописцы. Нам надо добыть светоснимки их злодеяний, их зверств".

И вот теперь Майский Жук эти светоснимки добыл.

Только бы светопластинки не пострадали! Такое уже бывало пару раз у неопытных пилотов. Щёлкали, щёлкали светописцем, прилетали, распаковывали кассеты, а на пластинках лишь муть.

Ещё на подлёте Майский Жук принялся кричать, и Воины забегали. И, едва он сел, перехватили его летуна. Он даже не стал парковать, складывать дельтаплан, а бегом отправился к палатке командира, выкрикивая условное кодовое слово.

Командир выскочил навстречу, тут же собрались бойцы. Первым к нему сунулся санинструктор: – Ранен?

Майский Жук провёл тыльной стороной ладони по подбородку и понял, отчего распухли и так свербят губы, буркнул: – Губу прокусил, потом, – И, повернулся к командиру, хрипло, но коротко и чётко отрапортовал: – На юго-восток, – выкинул руку, указывая направление, – в пяти километрах отсюда отряд белого отребья Вилли-молотка уничтожил деревню команчи. Всё запечатлел на светоснимках.

– Ты, – ткнул в его грудь командир, – остаёшься здесь.

– Но, – Майский Жук было взметнулся в возмущении, но Ловкий Уж положил руку на плечо: – Ты отвечаешь за светоснимки головой. Ты ещё своего задания до конца не выполнил. Проявляйте, печатайте. Все остальные – по коням!

Однако догнать и поквитаться с головорезами Вилли-молотка отряду шауни не удалось.

Бандиты тоже ушлые, отлично знали местность, и, не мешкая, скрылись и затерялись на территории, занятой американскими войсками. Но им это мало помогло.

На светопластинках всё было отчётливо видно. Налаженными курьерскими эстафетами они были отправлены в одиночку Гурон, откуда быстроходным катером переправлены в Княжество Командору. Где их распечатали. А спустя неделю в САСШ в пяти газетах появились снимки бесчинств Вилли-молотка с подельниками. А ниже совершенно чётко расписана его подчинённость и кто им командует.

Разразился скандал, дошедший до конгресса. И хотя он вскоре угас, остуженный всеобщим ажиотажем покорения новых земель, а тысячи новоприбывших поселенцев скупали фургоны и запасались скарбом в погоне за собственными фермами, Вилли-молотку пришлось уносить ноги и скрываться. Однако его бывший командир, полковник Дэвид Уильямсон, ныне советник президента, согласился встретиться в баре на окраине.

– Вили, как же ты так оплошал?

– Дэвид, да мы всё делали как обычно. Кто ж знал, что там объявится эта летучая обезьяна. И ведь ловкий, дьявол его дери!

– Дьявол, не дьявол, а воду он взбаламутил изрядно. У них отличные инструктора, русские.

– Опять эти русские, – скрежетнул зубами Уайт, – Это сокесарь Резанов их у себя прикормил, а они и тут вздумали с нами тягаться. Дэви, почему наше правительство терпит русских рядом? Я бы их, – он кулаком провернул по ладони.

– Вили, русские как индейцы не позволят с себя скальпы сдирать. А ты забыл, как отхватил от их беременной бабы?

– Девид! – Уайт побагровел и схватился за рукоять пистолета.

– Угомонись-ка, – собеседник прищурился и остро взглянул как сквозь прицел. Взгляд этот Вилли-молоток слишком хорошо знал, его словно обдало колодезной водой из бадьи и он даже малость протрезвел, и примирительно буркнул: – Проехали.

– Проехали, проехали, – хмыкнул полковник, – а что про ихнего сокесаря, так от него пришёл запрос нашему президенту на твою пустую башку. Чтоб выдать им тебя, значит. Это хорошо, что бумагу эту Монро мне отписал, а я покуда тебя, дурака отмазал.

– Благодарю, – вновь буркнул Уайт.

– Но за русских наши толстосумы в глотку вцепятся. Заоблачные барыши с их дельцами наши поднимают. Да и правительство наше в их ВеКРАБанке кредит изрядный получило. Так что, как сам понимаешь, САСШ не с руки сейчас с Русским Княжеством ссориться.

А вот тебя в армии никто в своих полках видеть не хочет. А, слыхал, двое офицеров пообещали при встрече вызвать тебя на дуэль.

– Чистоплюи, – скривился Уайт.

– Да, с такими дела не сделаешь. Но тебе стоит держаться осторожнее. А ещё лучше, следует направить их гнев в другое русло... Заодно русским насолишь через краснокожих дружков, да и сам отмоешься. Ты готов?

Вилли-молоток опрокинул полстакана виски и ощерился: – Выкладывай.

подельники не обратили никакого внимания на подметающего в баре китайца, разве может желтолицая обезьяна понимать человечью речь.

А тот, после их ухода снял скатерть со столика, аккуратно поднял листы копировальной кальки и улыбка расползлась по круглому лицу – всё, что рисовал и писал красномордый кривоногий жердей Вилли-молотку отчётливо перенеслось на заботливо заранее уложенные листы бумаги.

Но куда больший эффект полученные Майским Жуком светосвидетельства злодеяний бледнолицых в отношении мирных индейцев возымели на самих краснокожих.

Парламентёры шауни пронесли светоснимки по стойбищам всех родов и племён индейцев. И именно эти яркие картины сплотили вокруг шауни возмущённых краснокожих. А воины команчи, превосходные воины, сначала вырезали всех до единого солдат того полка, где числилась карательная банда Вилли-молотка, и лишь затем, увешанные скальпами врагов, влились в народно-освободительную армию Текумсе.

Через Игнатьева Савелий внушил Текумсе, что мирных американцев, успевших поселиться на индейских землях, силой сгонять ни в коем случае нельзя. Следует дать им одинаковые с краснокожими права и возможность самим выбрать подданство. Люди эти умелые, бывалые и трудолюбивые. Именно такие служат верной опорой всякого государства. Им стоит выделять лучшие участки и скупать у них продовольствие да продукцию, а от набегов оборонять.

18 августа 1811 года, на третью годовщину исчезновения Резанова, Савелию вновь приснился бывший хозяин их общего тела. Говорил, что всё также скучает по своим домочадцам и просил настойчивее искать способ вернуться. Савелий проснулся воодушевленным, но терзания с новой силой овладели им, и он решил немедля долее идти на поклон к Заботливой Утке. Но перед тем пошел искать Анну, чтобы потискать и набраться решимости.

Малышка нашлась в домашнем ателье, где Кончита придумывала, кроила и шила новые модели одежды, пока ухаживала за малышами. Савелий застал её с пальцем во рту и вытянул лицо: – Кать, ты чего? Детей отучаем пальчики облизывать, – пошутил.

– Да я, вот, – молодая женщина хлюпнула носиком и обиженно продемонстрировала располосованную кровоточащую ладонь, – обрезалась, распарывала вот это неудачное платье.

– Взрослая девушка, а, как ребенок, тащит в рот всякую гадость. Не сметь! – отвлекал молодую женщину Савелий словами профессора Преображенского из повести М.А.Булгакова "Собачье сердце".

А сам переполошился, исполняя обязанности домашнего санинструктора, обработал её рану, попутно собрал на вату кровь. Кровь, вот она! Камень с души упал.

Глава 24: Глянец

в которой Савелий «подчищает хвосты» и «наводит блеск»

«Сегодня, 24 июня сего 1812 года рухнула последняя препона, разъединяющая Европу и Америку, по дну Берингова пролива проложен кабель дальнописца между городком Ном на Аляске и мысом Дежнева Российской Империи. Первая депеша из четырёх слов „Солнце над Россией взошло“ отправлена из столицы Великого Княжества Русская Америка Орёл в пять часов утра местного времени и получена в ту же секунду в столице Российской Империи в девятнадцать часов Санкт-Петербургского. Акции акционерного общества „ВЕКРос-дальнописец“ на столичной бирже взлетели до небес! И весь день неуклонно росли».

газета "Петербургские ведомости"

Как ни зудело в пятках, а сразу рвануть к порталу Савелий не смог.

Во-первых, пришёл быстроходный паровой катер с одиночки Гурон с пакетом от Текумсе. Требовалось «держать руку на пульсе» экстренной распечатки и размножения шокирующих светоснимков.

Одновременно приходилось поддерживать напряженный радиообмен с посланцами Княжества в САСШ, чтобы отыскать лояльные газеты, да срочно доставить в них светоматериалы. Это довесок к охотно раскупаемой в САСШ газете «Русское слово». Ведь русским языком благодаря радиовещанию владели многие американцы.

Подключились и МИДовцы, чередой пошли совещания.

Но результат публикации по карателям Вилли-молотка, увы, оправдал не все ожидания Савелия.

Бурной волны протеста не последовало. Слишком уж переселенцам сочувствие к краснокожим аборигенам застило глаза алчное желание собственных земель. Но нет худа без добра.

Наладили связи в среде влиятельных американцев, нащупали способы воздействия на общественное мнение.

Во-вторых, пришли первые вести от Джека Моргана, который вызвался в партнёры Княжеского банка и основал дочерний ВеКРАБанк в Нью-Йорке. Всё снял часть забот, а то малосведущий на этом поприще Бодиско зашивался.

В-третьих, приехали вместе Перовский и Завалишин. Попарились в баньке, поведали о сложностях и успехах, огорошили тем, что сименолы из Флориды, до сих пор весьма удачно отбивавшиеся и от испанцев, и от англичан, попросились в состав Княжества. С одной стороны гордость обуревает – уважают нас! А с другой новая головная боль.

Но всё это «дела Государевы», а Савелий с жадностью хватался и за житейские.

Когда менял повязку. Кончите по наставлению Заботливой Утки, чтобы отвлечь молодую женщину от пугающей её медицинской процедуры, болтал, «заговаривая зубы»: – Кать, а ты чего там такое красивое шьёшь?

– Да так, – прелестно порозовев, засмущалась молодая женщина, – Платье по испанским и индейским мотивам. Чтоб удобное и ноское. Сейчас тебе покажу.

А когда Савелий завязал последний узелок бинта, упорхнула за ширму и вскоре выплыла в прямом чёрном платье «в пол»: – Вот! И не маркое, – она покрутилась перед ним.

Савелий, любуясь прекрасной, несмотря на двое родов, фигуркой, вдруг придумал: – Кать, а почему бы тебе не основать журнал мод?

Супруга Резанова вопросительно взвила бровки шалашиком.

– Нет, ну правда, – развивал мысль он, – Подыщете симпатичных девушек для показа, Прокоп принесёт светописец, обучит вас снимать, нарисуете выкройки, напишете, как и из чего шить, и по всему свету твои модели разлетятся! Станут твои одежды «лицом» нашего Княжества. А?

Зардевшаяся от внимания мужа, молодая женщина в раздумьи возвела глазки к потолку. Спустя пару минут отважно тряхнула гривой великолепных вороных волос: – А что? А давай! Думаю, моим девчонкам точно понравится. А то им шить некогда, всё выкройки рисуют для знакомых и знакомых дам, а им несть числа! А тут сунула журнал и вуаля.

Не успели обустроить ателье мод, как из Российской Империи через Владивосток прибыл очередной караван судов. Очередной-то очередной, но на одном доставили паровоз и рельсы для пробной линии в Галичье. А с паровозом Стефенсон с тремя железнодорожниками. Чтоб, значит, на месте наладить движение и передать опыт княжеским железнодорожникам. А с глазу на глаз англичанин смущенно признался, что энтузиазм первых лет строительства испарился, а рутина его душит, вот он и мотнул в Русскую Америку. Савелий немедля вытелеграфировал из Сан-Франциско приемного брата Кончиты Гервасио. Глаза парнишки загорелись при виде локомотива, и он долго с жаром благодарил Савелия всего лишь за должность помощника машиниста.

Довольный Стефенсон посмеивался в кабине. А позже изумленно чесал затылок, страдая от вездесущей любознательности ученичка. Парень всюду совал нос, доводил расспросами, а иной раз отворачивал детали, как при разборках пояснял, потупив взор, для лучшего изучения.

Но Больше всего времени, как это, ни странно, угрохали на велосипед.

Несмотря на то, что Савелий по-первости самых больших проблем опасался со спицами, тут-то как раз всё прошло гладко. Не так давно станкостроитель с Тульского оружейного завода Яков Батищев создал станок для производства гвоздей. А проволоку вытягивать из железа научились давно. Ну а где гвозди, там и до спиц недалеко. Резьба и головки уже дело техники.

Также и ободья. Просто выгнули длинные желоба, которые потом согнули в кольцо и сварили на стыке, вот и всё. Ступицы тоже больших забот не принесли, Как из средний ход с рулевой колонкой. А вот рама вызвала неожиданно серьёзные затруднения.

По первости-то Савелий настаивал на раме из бамбука. Но Полесов быстро, «на пальцах», разъяснил, что бамбук завозить придётся. Либо выращивать в Княжестве, То есть новую отрасль создавать. Рама, да, получается лёгкой. Но стык дерева самой рамы и металла среднего хода и рулевой колонки достаточно прочным не выйдет, к тому, же крепление «съест» всю выгоду от невесомости бамбука. Однако трубки выделывать металлурги пока не выучились.

Савелий с Демидовым долго ломали копья по технологии производства труб. У Савелия почему-то в голове вертелось литьё во вращающуюся форму, Демидов обещал попробовать. Но, пока суть да дело...

Хотя трубы многообещающее направление производства. Трубы-то и на водопровод потребны, и канализацию, и многое другое. На те же нефтепроводы, а со временем и газопроводы нужны. Не всё же керамическими, кустарными обходиться.

И вот когда уже обсуждение материала для рамы зашло в тупик, а Полесов сердито шкрябал напильником какую-то деталь, как истинный старовер он не курил и работой стресс снимал, Савелий, нарезая круги по мастерской, упёрся взглядом в угол, где стояли заготовки из уголка.

Взял одну, покрутил в руках, вспомнил, что кроме такого конструкционного материала металлурги научились "П» – образный профиль катать. Тронул за плечо механика.

Тот. Отвлёкся от лихорадочной деятельности, поднял глаза, Савелий показал отрезок. Взгляд Полесова из сердитого, мол «отвлёк от работы!», превратился в заинтересованный. Глаза блеснули – он всё понял.

А тройку недель спустя, когда с Петькой испытывали игрушечный вертолёт, побежали через улицу за улетевшим пропеллером на оси, и вытаскивали из кустов, мальчишка толкнул Савелия в бок: «Па, гляди!»

Поглядеть действительно было на что.

Из задней калитки механической мастерской на дорогу вдоль огородов, где днём никого не было, воровато озираясь, выкатил на диковинном для глаза Савелия велосипеде, отталкиваясь ногами, один из лучших учеников Кулибина Виктор Михайлович Полесов.

До велосипеда времён Савелия конструкция далековато. Руль, например, просто из прямой палки.

Оглядевшись, и никого постороннего поблизости не увидев, а в кустах Наблюдателей не заметил, механик оттолкнулся посильнее ногами и, пока велосипед по инерции. Катился, суетливо плюхнул ступни на педали, отчаянно нажал. Велосипед жутко вихляя проехал пяток метров, ездок лихорадочно дёргал рулём пытаясь поймать равновесие, но всё-таки завалился с приглушенным травой и пылью стуком и сдержанными матюками.

С кряхтением выбрался из-под громоздкой конструкции, поднялся, почесал в затылке. Огляделся, немилосердно кося, как Савелий Крамаров из экранизации «12 стульев», на полного тёзку которого он был неуловимо похож, но в отличаю от книжного персонажа добросовестный и дотошный.

ещё раз попробовал. С тем же успехом.

Савелий нетерпеливо сунул Петьке в руку приспособу для запуска вертолётика, по сути, просто палку с пропилом на торце и отверстием сбоку, чтобы вставляя ось можно было на неё навить Шнур и дёргать, заставлять вращаться ось вместе с пропеллером, а сам решительно раздвинул кусты и выбрался наружу.

Полесов, обернувшись на шум, от неожиданного явления СоКесаря заморгал, состроил гримасу как пойманный воришка, и сбивчиво принялся объяснять: – Да я тут это... вот...

– Ага, – сказал Савелий, – птичек слушаешь. Виктор Михайлович, ты правильно всё делаешь, со временем научишься.

– Да хотелось бы самому опробовать, как это на двух колёсах ехать, – в сердцах махнул рукой Полесов: – А то "сапожник без сапог" получается.

– Ну, смотри, – Савелий отодвинул создателя эрзац велосипеда в сторону, подхватил под треугольную в разрезе раму, которая получилась при сведении сторон "П» – образного профиля и последующей сварки шва электрической дугой Бенардоса.

Савелий сам подсказал Николаю Николаевичу Бенардосу электрод из той же стальной проволоки обмазать флюсом. Да и трёхрогий держак для электрода. Ну, и вообще всё, что припомнил об электросварке из своего времени. Вот и для двухколесной веломашины сгодилось.

Перекинул ногу через раму, оттолкнулся. Ощущения такие, как когда после долгой зимы вновь выводишь велосипед во двор, садишься в некоторой неловкости, но тело-то помнит: чуть повилял рулём, поймал равновесие и дальше покатился нормально. Нажал на педали, и двухколёсная машина осторожно покатила по укатанной до пыли дороге.

Доехал до угла мастерской и, чтоб не попадаться на глаза жителей и гостей Орла на улице и не вызывать преждевременного ажиотажа, остановился, слез, развернул велосипед, вновь взгромоздился и поехал обратно. С каждым оборотом педалей всё увереннее и увереннее.

– Ура! – выскочил из куста Петька, хлопая в ладоши.

Савелий подхватил мальца и усадил перед собою на раму, прокатил визжащего от восторга наследника Резанова.

Полесов, удивлённо покачивая головой, улыбался.

Дальше они наперегонки вырывали велосипед у Савелия. Он смеялся, установил очередь. Только Петьке, из-за малого росточка, пришлось показать, как на взрослом велосипеде ребенку кататься «под рамкой». Да, в общем-то, к вечеру уже оба ученика, и стар и мал, в ссадинах и пыли, по десятку метров проезжали.