Текст книги "Осознание ненависти"

Автор книги: Сергей Сидорский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава III
Версии и предположения

– Идеальное преступление, – мрачно произнес Холмов, внимательно выслушав капитана. – Если все, что вы мне сейчас рассказали, – правда, то, по всей видимости мы столкнулись с тщательно спланированным убийством. Пока трудно сказать, каким образом его осуществили, но в том, что это дело рук кого-то из проживающих в доме, нет никаких сомнений. Следовательно, кто-то из опрошенных вами людей лжет – у него нет и не может быть алиби. Смерть Дворского – наглядное тому подтверждение.

Шердаков поднял на сыщика тяжелый взгляд, но промолчал.

Холмов продолжал.

– Если в ночь убийства Можаева алиби убийце было не нужно – все находились в своих комнатах и подозрение могло пасть на кого угодно, то минувшим утром все обстояло несколько иначе: весь дом был уже на ногах и многие должны были оказаться вне подозрений. (Что, кстати, и произошло!) Поэтому преступник вынужден был позаботиться об алиби. Как он это сделал, еще предстоит разгадать. На ум приходит самое простое объяснение – у него есть сообщник.

– Вы считаете, что Можаева и Дворского убил один и тот же человек? Я правильно вас понял?

– Да.

Шердаков нахмурился. Его сигарета трижды перекочевала из одного уголка рта в другой. Наконец он сказал:

– Не скрою, я много думал об этом. Вы говорите, кто-то из них лжет. Но алиби некоторых людей могу засвидетельствовать я сам: я имею в виду Марту Дворскую, ее дочь, горничную и кухарку. Кроме того, не вызывает сомнений искренность вашей жены, а значит, вне подозрений оказывается и Эмма Блиссова. Остаются четверо: доктор Энский, Денис Поляков, Кличевы. Но зачем им убивать Дворского?

– Мне кажется, – осторожно заметил Холмов, – из списка подозреваемых нельзя исключать никого.

Шердаков отреагировал несколько раздраженно.

– Я и не исключаю. Четверых. Алиби остальных меня вполне устраивают. Что же мне, не доверять самому себе? – Он встал и швырнул потухшую сигарету в мусорную корзину. – Можаева мог убить каждый, а Дворского – только один из этой четверки! Таково мое мнение. И я уверен, что оно правильное. Но проверка алиби нам ничего не даст. Нужно искать мотив убийства! Давайте порассуждаем. Кому выгодна смерть Дворского?

– Минутку. Почему вы ставите вопрос так, а не иначе? – спросил Холмов. – А если поискать того, кто желал смерти полковнику Можаеву? Ведь первым убили именно его.

Капитан задумался.

– Ясно, что между двумя убийствами существует какая-то связь. Но вы полагаете, что смерть Дворского – всего лишь следствие смерти Можаева? – спросил он.

– Да, для меня это очевидно.

– А у вас есть какие-нибудь соображения в пользу подобной версии? Кто знает, где правда? Может быть, убийца решил последовательно расправиться со всеми жильцами?

– Нет, не думаю, – Холмов через силу улыбнулся. – Однажды, при выходе из дома, я стал свидетелем одного довольно странного разговора между Дворским и Можаевым, инициатором которого, кстати, был полковник. Возможно, я не обратил бы на тот разговор внимания, если бы не одно обстоятельство: их кто-то подслушивал. Можаев был чем-то взволнован, говорил эмоционально, но очень тихо, словно предупреждал Дворского о какой-то опасности. Я помню обрывок одной его фразы: «В вашем доме…» Дворский ему возражал, дважды произнес слово «безумие». Потом они удалились, а я решил не уподобляться шпиону и пошел в сторону корта. Но внезапно услышал легкий щелчок: на втором этаже кто-то закрыл окно, выходящее в коридор. Я быстро обернулся, но увидел лишь, как колыхнулась занавеска. Укрывшегося за ней человека я, к сожалению, не успел рассмотреть. Кто это был? Я не стал, да и сейчас не стану строить догадки. Но вскоре после того разговора Можаев был убит. Следующей жертвой стал Дворский.

– Вы правы. Это наводит на размышления, – размеренно произнес Шердаков. – Во время нашей первой встречи Дворский упоминал о каком-то разговоре с полковником. Думаю, именно об этом. По его словам, Можаев был обеспокоен общей атмосферой в доме, словно предчувствовал беду.

– Уверен, что полковник не просто проявлял осторожность, ему известно было намного больше. Возможно, вы не в курсе, но он сравнивал себя с Пуаро.

– Неужели? Этакий знаменитый сыщик на отдыхе?

– Именно. Полковник живо интересовался легендой, привидением и не в последнюю очередь людьми.

– Людьми? Не потому ли кто-то решил подслушать разговор Можаева с Дворским?

– Увы, полагая, что действует незаметно, полковник на самом деле привлекал к себе повышенное внимание. Боюсь именно это и сыграло с ним злую шутку.

– Что же ему удалось выяснить? Может быть, он узнал, что кто-то намеревался убить Дворского?

– Вы ищете связь между двумя убийствами? Но после разговора с Дворским Можаев встречался еще со мной и с Олегом Кличевым. Я, к сожалению, повел себя не самым лучшим образом и своим скептицизмом оттолкнул его от себя. А ведь он просил о помощи!

– Значит, что-то он все-таки раскопал! Но что? Что? Вы не догадываетесь? Вспомните ваш разговор.

Холмов печально покачал головой.

– К несчастью, он не успел мне ничего рассказать. Я понял только, что его беспокойство каким-то образом было связано с легендой.

В глазах Шердакова появился странный блеск.

– С привидением? Мистическое преступление мне пока не доводилось распутывать. Я уже вижу заголовки газет «Призрак-убийца наносит удар из прошлого!» «Кровавый след обрывается в запертой комнате!» Впечатляет, не правда ли?

– Нет, не очень.

– Отчего же? Ведь все разговоры в этом доме так или иначе сводятся к легенде.

– Давайте не будем сейчас затрагивать эту тему.

– Вас что-то смущает? Старые стены имеют уши?

– Что-то в этом роде, – Холмов достал сигареты и закурил. – Из-за подобных разговоров уже погибло двое людей.

Шердаков несколько дольше, чем это принято, задержал на лице собеседника пытливый взгляд.

– Вы упомянули о состоявшемся в тот же день разговоре Кличева с Можаевым. Откуда вам это известно? Кличев заверил меня, что свидетелей их встречи не было.

– Они просто не заметили меня, поскольку, войдя в гостиную, не стали включать свет. Я же сидел в кресле и все слышал.

– Вы сидели в полной темноте?

– Вас что-то удивляет?

– Нет-нет, в этом нет ничего удивительного!

Они посмотрели друг на друга холодно и сдержанно.

– Очевидно, я должен разъяснить вам, капитан, что в комнату я вошел первым и никак не предполагал, что вскоре ко мне кто-то присоединится, – сказал Холмов.

– Да, но вы могли объявить о своем присутствии! – заметил Шердаков.

– Может быть, но я предпочел этого не делать.

– Хорошо. И о чем был разговор?

Едва заметная улыбка скользнула по губам Холмова.

– Можаев высказал предположение, что в горах Кличева пытались убить.

Нахмурившись, Шердаков кивнул.

– А каково ваше мнение на этот счет?

– Думаю все же, что это был несчастный случай. Но происшествие в горах могло натолкнуть убийцу на мысль об использовании камешков при покушении на Дворского.

– Неплохо. Кто-нибудь, кроме вас, мог подслушать тот разговор?

– Маловероятно.

– Но допустимо. Согласны? К тому же убийцу мог напугать уже сам факт встречи Можаева и Кличева. Предположим, он увидел их уединяющимися в гостиной, а накануне стал свидетелем разговора между Дворским и Можаевым. Разговора очень тревожного. Полковник явно догадывался о готовящемся преступлении. Пока лишь догадывался… Позднее о чем-то подобном подумал и Дворский, поделился с кем-нибудь своими подозрениями и упал с лестницы. Но Дворский остался жив, что в планы убийцы никак не входило. В довершение всего утром в доме опять появился милиционер. Для убийцы очевидно, что после завтрака тот обязательно пожелает встретиться с Дворским. Серия «несчастных случаев» не могла не привлечь его внимания! И если сам Дворский ни о чем не догадывался, то профессионал без труда смог бы найти объяснение совершенно разрозненным на первый взгляд событиям! Спасение для убийцы – в действии! И он убил Дворского. Но вместе с тем на глазах жильцов разрушился миф о некой связи происходящих событий с призраком! Убийство совершено рано утром, а не после полуночи, да к тому же на первом этаже! Казалось бы, все стало на свои места. Но как убийца попал в запертую комнату? Чтобы ответить на этот вопрос, надо было проверить алиби всех постояльцев.

И еще я тоже склоняюсь к тому, что в горах произошел несчастный случай. Иначе Кличев был бы уже мертв. Если только не он убийца. Что скажете?

– Весьма убедительно, – признал Холмов.

– Да, мой друг, весьма, – Шердаков улыбнулся не без самодовольства. – Подумайте над моими словами. А сейчас нам предстоит побеседовать с Мартой Дворской. Идемте.

Глава IV
Разговор с хозяйкой

Марта Дворская сидела в маленьком кресле – поникшая, разбитая горем, с растрепанными волосами, красными от слез глазами и пугающе-безжизненным взглядом.

Когда Холмов и Шердаков вошли в комнату, она рассеянно посмотрела на них, словно не узнавая, и тихим бесцветным голосом произнесла:

– Вот и все. Все кончено. Он мертв. Теперь я могу освободиться от этого дома. Навсегда…

– Вы намерены продать свой дом? – спросил Шердаков.

Она не ответила. Казалось, даже не расслышала его слов.

Шердаков сделал Холмову знак, и они сели.

– Марта Анатольевна, мне бы хотелось задать вам несколько вопросов, – Шердаков кашлянул – с вами все в порядке? Как вы себя чувствуете? Может позвать доктора?

Она медленно покачала головой.

– Нет, не нужно. Мне уже ничего не нужно. Григорий мертв. Я знаю. Я видела его глаза… Он смотрел на меня… Он знал, что я его не люблю, но надеялся на лучшее. Я тоже. Нас намертво связал этот старый дом. Если бы не он, возможно, все было бы иначе. Наш дом. Красивая мечта! Но я уже давно поняла: мечта о счастье неосуществима. Все просто: рядом со счастьем всегда стоит разочарование. И только оно поселилось в нашем доме.

Внезапно она замолчала.

Шердаков заерзал на стуле и снова негромко кашлянул. Возможно, он просто не знал, как иначе привлечь внимание хозяйки.

– Мы найдем убийцу вашего мужа! Я обещаю.

– Да? – она подняла голову и долгим пристальным взглядом посмотрела на капитана. – Что ж, может быть…

В ее голосе слышались усталость и сомнение.

– Мы найдем его, – настойчиво повторил Шердаков. – Но вы должны нам помочь.

– О Господи! Как? У меня ни на что не осталось сил.

– Постарайтесь поточнее отвечать на мои вопросы, и только. Согласны?

И снова на него упал полный недоверия взгляд.

– Хорошо, я попробую.

Шердаков вздохнул.

– Расскажите, пожалуйста, о том… что вы видели. Я понимаю как вам нелегко, но…

– С самого утра меня не покидало тревожное чувство. Пропал ключ от комнаты, который я положила в карман, муж все время засыпал, ни за что не хотел вставать. Я боялась оставлять его одного, вот и заперла дверь в его комнату. Вы ведь знаете, вчера вечером он упал с лестницы и едва не разбился. Этот дом… – она замолчала и сморщила лоб, словно никак не могла вспомнить, о чем говорила. – Мне кажется, Светлана обратила внимание на мое состояние и тоже разнервничалась. Она такая, впечатлительная. Вы понимаете?

– Да-да. Горничная что-то говорила мне об этом.

– Знаете, когда мы вошли в комнату, я уже догадывалась о том, что нам предстоит увидеть, а Светлана (только не подумайте, что я обвиняю ее!) – точно знала. Григорий был мертв! – Марта Дворская заплакала. – Даже воздух в комнате был пропитан смертью!

Шердаков замер, не зная, как успокоить женщину. Она проплакала несколько долгих минут, затем вытерла слезы носовым платком.

– Не обращайте на меня внимания, – удрученно сказала она. – Я просто никак не смирюсь с тем, что осталась одна.

– Ну, что вы, – запротестовал Шердаков. – Вас окружает столько людей!

– И у вас есть дочь, – осторожно заметил Холмов.

Марта Дворская вдруг передернулась.

– Да, конечно, – она с испугом взглянула на Холмова. – Где она сейчас?

– Каролина пока ничего не знает, – сказал Шердаков. – Позже ее отвезут в город.

– Нет, я хочу, чтобы она осталась. Я сама с ней поговорю.

– Мне кажется, ей лучше уехать…

– Нет!

– Как вам угодно, но для девочки все это может закончиться очень плохо.

– Вы не понимаете: я боюсь ее отпускать. – Марта Дворская поочередно посмотрела на обоих мужчин. – Каролина любила своего отца, любила!

Шердаков хмуро кивнул и поспешил изменить направление разговора.

– Скажите, у вашего мужа были враги?

– Простите?

– Вы не догадываетесь, кто мог желать его смерти?

Ее лицо приняло чрезвычайно напряженное выражение.

– Не знаю. Григорий вел размеренный образ жизни. Практически ни с кем не общался. Любил этот старый дом и, по-моему, слишком увлекался своими мечтами.

– Очевидно, вам было нелегко с ним?

Она не ответила и снова заплакала.

Шердаков достал носовой платок и высморкался.

«Женская психология, – подумал он. – Когда-нибудь я сойду с ума от всего этого»

– Прошу вас, успокойтесь. Ваш муж убит. Но должно же быть какое-то объяснение случившемуся? Постарайтесь вспомнить, не задолжал ли он кому-нибудь слишком много?

– Нет-нет, мы всегда вовремя выплачивали проценты по кредитам.

– И никто не таил на него обиду?

– Нет, не думаю.

– Вернемся к пропаже ключа. Где вы могли его потерять?

– Даже не знаю. Может, в коридоре? Я несла в столовую чистые салфетки. Одна из них выпала из моих рук, и я нагнулась, чтобы ее поднять…

– Рядом с вами в тот момент никого не было?

– Кажется, нет. Я не обратила внимания.

– Очень жаль, – Шердаков повернулся к Холмову, как бы отдавая инициативу в его руки.

– Не замечали ли вы, кто из проживающих здесь поднимался на третий этаж? – спросил Холмов.

Марта Дворская задумалась, затем в недоумении покачала головой.

– Могу я узнать, чем вызван ваш вопрос? – спросила она.

– Да, конечно. В ту ночь, когда был убит полковник, кто-то ходил по пустому этажу. Шаги привлекли внимание Можаева.

– Вы полагаете, убийца поднялся туда раньше полковника?

– Мне понятна ваша тревога. Действительно, в тот момент, когда вы обнаружили труп, вместе с вами на этаже находился убийца.

– Все, что вы говорите, так ужасно! Смерть моего мужа. – Марта Дворская сильно побледнела и закрыла лицо руками. – И во всем виноват этот дом! Он принес мне одни страдания! Страшный, мертвый дом! Господи, как я его ненавижу! – И она с новой силой разрыдалась.

Шердаков встал.

– Пойдемте, господин Холмов. Оставим ее одну. Бедняжке просто необходим отдых.

Глава V
Загадка проклятой башни

Женя открыла глаза, но сначала никак не могла понять, что с ней и где она находится. Ее окружала темнота и необычная, тревожная тишина. Дыхание Жени участилось, сердце беспокойно забилось. Она приподнялась и осмотрелась, различила контуры мебели, окон, слегка шевелящиеся занавески и вдруг сразу все вспомнила: свой приезд в старый дом, гнетущую атмосферу которого она тут же почувствовала, два страшных необъяснимых убийства, последовавших одно за другим, образы людей, почему-то пугавших ее не менее самого дома, вспомнила вечера, проведенные в одиночестве, и свои так и не сбывшиеся надежды.

Женя встала и включила свет. Скоро полночь. Значит, она спала почти два часа. Два часа не вздрагивала при звуке шагов, не замирала от волнения, причин которого Холмов никогда бы не понял. Впрочем, он никогда и не стремился понять ее чувств.

Женя прошла в ванную и приняла душ. Возвращаясь, она втайне надеялась, что Холмов уже пришел. Но нет, комната была пуста. Женю с новой силой охватило беспокойство. Обессилев, она опустилась на стул. Что делать? Идти искать Холмова? Нет, никогда! Уже ночь. Что о ней могут подумать? Но правильно ли просто сидеть и ждать? От собственной нерешительности и растерянности Женя чуть не заплакала. Господи, сколько же страданий он ей принес!

Внезапно где-то на этаже хлопнула дверь, затем в коридоре послышались шаги, и в комнату вошел Холмов.

Женя стремительно поднялась ему навстречу.

– Александр!

Он встретил ее холодным усталым взглядом.

– Почему ты не спишь? Уже поздно.

Женя словно окаменела.

– Я ждала тебя.

Как бы она хотела, чтоб в ее голосе не прозвучала обида! Не получилось. Холмов уловил оттенок горечи в ее словах и нахмурился.

– Дорогая, не мне объяснять тебе, что происходит в этом доме. Нужно время, чтобы во всем разобраться. Я и Шердаков, мы…

– Разве капитан еще не уехал?

– Нет, он остался, занял комнату полковника Можаева… Извини, я немного задержался у него. Мы увлеклись, обсуждая возможные причины этих убийств. Словом…

– Вспомнить обо мне у тебя не было времени. Ты ведь мог зайти и предупредить меня, просто предупредить. Но ты не сделал даже этого! – Губы Жени задрожали, глаза затуманились слезами. – Мы приехали сюда вместе, Александр! Ты говорил мне о своей любви. Куда же она подевалась?! Почему с самого первого дня, проведенного здесь, я не чувствую ничего, кроме страха и одиночества? Ты слышишь: одиночества! А у тебя даже нет времени побыть со мной! Знаешь, я не могу так больше, не могу! – И она заплакала, хотя всеми силами старалась сдержаться. Слезы в два ручья потекли по ее щекам, она шумно всхлипнула и отвернулась.

А Холмов стоял и молча смотрел на нее. В эту минуту Женя готова была его растерзать, убить, стереть в порошок. «Ну нельзя же быть таким идиотом!» – кричала каждая ее клеточка. Неожиданно Холмов подошел и обнял ее. Женя попыталась его оттолкнуть, но он крепко держал ее в своих объятьях.

– Прошу тебя, не сердись, – негромко сказал он и поцеловал ее в волосы. – Я вел себя глупо, очень глупо.

Женя вслушивалась в его голос. Нет, она не ошиблась, голос звучал именно так, как и должен звучать, когда любящий мужчина в чем-то раскаивается.

– Ты нужна мне. Я больше ни на минуту не оставлю тебя одну. Обещаю.

Женя обернулась и гордо посмотрела ему в глаза, потом вдруг взмахнула рукой и влепила ему звонкую пощечину.

Неужели все повторилось? Сон пропал окончательно. Женя легла на спину и, затаив дыхание, прислушалась к окружающей ее тишине. Что разбудило ее? Что? Она отчаянно пыталась это понять, но никак не могла. Мысли ее тесно переплелись с фантазией, создавая какие-то невообразимые картины. Женя сжалась и задрожала. Ей вдруг стало не просто страшно – она буквально умирала от охватившего ее ужаса. И даже присутствие Холмова не придавало ей уверенности. В доме явно что-то происходило. Дом снова жил своей призрачной жизнью. Женя обвела взглядом комнату, задержалась на каждом предмете. Но ведь ничего не изменилось. Ничего! И вдруг она чуть не закричала: сквозь неплотно задернутые шторы в комнату проникал тусклый свет! Впечатление было такое, словно кто-то светил в окно фонариком. Дрожащий слабый луч скользнул по полу комнаты и мгновенно исчез. Женя закрыла глаза. Возможно, на какое-то мгновение она даже лишилась чувств – настолько сильным был охвативший ее испуг. Придя в себя, она попыталась найти разумное объяснение тому, что увидела. Быть может, ее подвели нервы и луч света лишь привиделся ей? К тому же, если за окном кто-то был, он не мог не производить шума! А она не слышала ни звука!

Женя задумчиво разгладила на груди одеяло. Предположим, она проснулась в тот момент, когда луна вышла из-за туч… Нет-нет. Тот свет имел иное происхождение! Неужели кто-то пытался попасть к ней в комнату? Но зачем? С какой целью? Внезапно она как будто нашла ответ, но сознание тут же отвергло его, как порождение ночного кошмара.

Женя прижалась к Александру и снова повернулась лицом к окну. Ее широко открытые глаза впились в темноту в тревожном ожидании. Но уже через несколько секунд ожидание стало невыносимым. Женя решила разбудить Холмова.

Тот отнесся к ее сбивчивому рассказу настороженно, заставил повторить дважды. Затем встал, подошел к окну, неуловимым движением отбросил в сторону занавеску и сквозь стекло посмотрел наружу. Женя догадывалась, что Холмов мог там увидеть: только тени, мириады застывших и непрерывно двигавшихся теней.

– Александр! – спокойно и в то же время настойчиво сказала она. – Я уверена: мне это не привиделось!

– Да-да, конечно, – он отошел от окна и стал одеваться. – Я спущусь вниз. Пожалуйста, никуда не отлучайся до моего возвращения.

– Нет! Одна я здесь не останусь. Я пойду с тобой.

– Хорошо. Но поторопись. А пока я разбужу Шердакова. Думаю, его это также заинтересует, – Холмов направился к двери. – Да, когда будешь одеваться, ни в коем случае не включай свет!

Он вышел. Женя не осмелилась задержать его хотя бы на пару минут. Немного встревоженная тем, что осталась одна, Женя быстро спрыгнула с кровати, сбросила ночную рубашку, собрала в узел волосы на затылке, надела юбку, блузку и, захватив плащ, выскользнула в коридор.

Холмов уже шел ей навстречу.

– Скорее. Капитан сейчас присоединится к нам.

Они осторожно спустились вниз, и Холмов открыл входную дверь. В дом ворвался холодный ветер. Женя набросила на плечи плащ и посмотрела на своего спутника. Тот ободряюще улыбнулся, но не сказал ни слова. Вскоре позади них послышались шаги, появился Шердаков. Он тихо поздоровался с Женей и достал пистолет.

– Посмотрим, чем на этот раз удивит нас старый замок.

Они вышли на улицу и стали не спеша обходить дом. Капитан шел впереди и своей невозмутимостью действовал на Женю успокаивающе.

Густая мгла обступила их со всех сторон. Видимость была минимальной. Небо заволокли тучи, невдалеке беспокойно шумел лес. Казалось, сама ночь таит в себе скрытую угрозу.

Шердаков первым достиг угла дома и неожиданно остановился, затем поднял пистолет. Женя решила, что он сейчас выстрелит, и вскрикнула. Холмов взял ее за руку и привлек к себе.

– Тише, – прошептал он. – Что-нибудь случилось, капитан?

– Посмотрите! – Шердаков подождал, пока Холмов и Женя приблизятся к нему. – Мне кажется в старой башне пожар!

Действительно, из небольших щелевидных окон башни вырывались языки пламени. Ветер донес запах гари.

– Вот и выяснилась причина таинственного свечения, замеченного вами, – сказал Шердаков, обращаясь к Жене, и не сдержал вздоха облегчения. – Ничего сверхъестественного. Никаких летающих по воздуху призраков. Все вполне объяснимо. Вы согласны?

– Но ведь… – Женя замолчала. Холмов почувствовал, как напряглось ее тело. – Но ведь из окна нашей комнаты башни не видно!

– Да? – растерянно пробормотал Шердаков. – Что же вы в таком случае видели?

Волна суеверного ужаса с новой силой нахлынула на Женю Она прильнула к Холмову и заплакала. Тот погладил ее по голове.

– Успокойся. В башне полно всякого хлама. Возможно, порывом ветра подняло в воздух какой-нибудь горящий лоскут. Ты ведь говорила, что свет быстро исчез?

– Да, но…

– Вот видишь. Я уверен: именно так все и было. Лоскут уже догорал, когда достиг нашего окна. Иначе и быть не могло – расстояние до башни слишком велико.

– Весьма правдоподобно, – Шердаков спрятал пистолет и закурил сигарету. – Но отчего произошел пожар? Давайте подойдем поближе. Может, нам удастся это выяснить. – И он снова пошел по направлению к башне.

С обратной стороны пожар был необычайно сильным. Сгустившуюся мглу рассекали потоки огня, вырывавшиеся из открытой настежь двери.

– Пожар не затушить, – сказал Шердаков, прикрывая лицо рукой. – Мы пришли слишком поздно. Надеюсь, огонь не перекинется на дом.

– Исключено. Стены башни каменные, да и ветра практически нет, – заключил Холмов.

– Вы не знаете, было ли внутри что-нибудь ценное?

– Не думаю. В основном там хранился всякий хлам… Вы подозреваете поджог?

Шердаков неопределенно пожал плечами.

– Но почему в башне? – не отступал Холмов.

– Вот именно, почему? Не слишком ли много тайн для одного дома?

Внезапно в одном из окон башни лопнуло стекло и ввысь взметнулся столб искр. Шердаков и Женя непроизвольно повернули головы в ту сторону. А Холмов, секундой раньше уловивший позади себя звуки шагов, резко обернулся. Поодаль от них, практически скрытый тенью, стоял человек. Холмову показалось, что человек этот поманил его рукой. Холмов сделал несколько шагов ему навстречу и замер.

– Кто здесь? – как можно тверже произнес он.

Человек не торопясь стал выходить на свет. Шердаков и Женя подошли к Холмову. Капитан достал пистолет и снял его с предохранителя. Холмов знаком попросил Шердакова не предпринимать никаких действий. Он всматривался в темноту и первым узнал приближавшегося к ним человека.

– Доктор? Что вы здесь делаете?!

– То же, что и вы, – спокойно ответил Энский. – Смотрю на пожар. Но, должен признаться, зрелище не доставляет мне никакого удовольствия.

Шердаков окинул доктора подозрительным взглядом.

– Могу я узнать, как вы здесь оказались? И не известна ли вам причина пожара?

– Я вышел через дверь на террасе. В моей комнате было открыто окно, и я почувствовал запах гари. Меня привело сюда совершенно естественное любопытство. Теперь я стану первым подозреваемым?

– Вы никого здесь не видели?

– Увы, нет. Когда я пришел, все уже пылало.

– Почему же вы прятались? – в голосе Шердакова все еще слышалось неверие.

– Ну что вы! – Энский взмахнул рукой. – Просто из предосторожности отошел чуть в сторону. Знаете, в свете последних событий…

– Как я понял из ваших слов, вы не сомневаетесь, что это поджог?

– Скажем, я ожидал чего-то подобного. Думаю, вам известно, с какой легендой связана эта башня? Про дом, понятно, говорить нет надобности?

– Да, конечно. Но если задуматься, вся эта чертовщина не имеет никакого смысла!

– Эта башня проклята, капитан! Прочувствуйте это страшное слово, проклята!

Женя так сильно сжала руку Холмова, что тот чуть не вскрикнул.

– Хватит, доктор! Немедленно прекратите! Незачем без конца повторять весь этот вздор!

Энский понимающе кивнул и сделал шаг назад.

– Кто-то поджег эту башню, – сказал Шердаков. – Это ясно. Но зачем? Этого я никак не пойму!

Наступило тягостное молчание.

– Хорошо, – опять заговорил Шердаков, – здесь нам делать нечего. Вернемся в дом…

Но рано утром Холмов и Шердаков снова пришли к башне. И хотя из дверей еще сильно тянуло дымом, они не задумываясь вошли внутрь. Под ногами повсюду лежал толстый слой пепла, кое-где еще догорали угли. Мужчины несколько раз обошли весь первый этаж, но ничего интересного не обнаружили, и направились на второй. Лестница, по которой они ступали, практически не пострадала. Сгорели лишь деревянные детали. Через минуту они уже были наверху. И тут оба оторопели.

– Не может быть! – побледнев, прошептал Шердаков. – Огонь не прорвался сюда! Опалены только пол и стены.

– Не может быть! – как завороженный, повторил Холмов и со смешанным чувством страха и отвращения посмотрел на прогнившую веревку, которая висела на прежнем месте.