Текст книги "Осознание ненависти"

Автор книги: Сергей Сидорский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Минуту-другую Шердаков выжидал, затем вышел из-за стола и помог женщине подняться.

– Ступайте к себе в комнату и примите успокоительное. К этому разговору мы еще вернемся. А пока пришлите ко мне кухарку. – Он проводил ее до дверей и вернулся в свое кресло…

Кухарку звали Анастасия Багрова. Это была невысокая пожилая женщина с сильными руками. Далеко не словоохотливая, Анастасия смотрела на Шердакова с явным подозрением. Капитан пыхтел, вытягивая из нее по одному слову.

– Известно ли вам, что в доме произошло убийство? – сотрясая воздух, спрашивал он.

– Да, – следовал ответ.

– Убили полковника Можаева. Вы были с ним знакомы?

– Нет.

– Но вы жили в одном доме и не могли не встретиться с ним!

– Обычно я не выхожу из кухни.

– У вас много работы?

– Да.

– И никто из постояльцев не заходит к вам заказать какое-нибудь особенное блюдо?

– Такое случается крайне редко.

– Но все-таки случается?

– Да.

– Кто из нынешних постояльцев бывал у вас?

– Только Надежда Кличева.

В комнату вошел сержант.

– Вы заняты, капитан? – спросил он.

– Нет, мы уже побеседовали, – ответил Шердаков и кивком головы отпустил кухарку. – Садитесь, сержант. Я вас слушаю.

– Мы закончили обыск в доме и на прилегающей к нему территории. К сожалению, ничего нового не обнаружили.

– Хорошо. Можете собирать людей и уезжать. Я пока задержусь здесь. Ближе к вечеру пришлите за мной машину.

Глава X
Игра красок – игра теней

Женя стояла у окна и смотрела куда-то вдаль, с решительным видом сжав кулачки. Она дышала глубоко и взволнованно, с трудом сдерживая слезы и безжалостно кусая губы. Ей хотелось кричать, доказывая всем и каждому, что ни она, ни Александр ничего, абсолютно ничего об убийстве полковника Можаева не знают, что попали они в этот дом случайно и мечтают теперь лишь об одном – поскорее его покинуть. Но отпустят ли их так просто? Милиция явно что-то заподозрила. Капитан даже не соизволил с ними поговорить. Почему? Чем они отличаются от других? Несомненно, здесь какое-то недоразумение, и ей придется все объяснять. Рассказывать, что они с Александром приехали сюда отдохнуть, что долго искали тихое и спокойное место, где бы их никто не тревожил, не стал бы вмешиваться в их и без того запутанную жизнь. Да, их совместная жизнь не ладилась, возможно, для них обоих было бы лучше расстаться сейчас, пока это может пройти безболезненно, и не пытаться изменить что-то к лучшему.

Женя почувствовала, как в ней закипает злость, злость на всех тех, кто стоял у нее на пути, мешая вполне достижимому, как ей казалось, счастью. Внезапно ей страстно захотелось накричать на этих людей, и в первую очередь на своего упрямого спутника. Почему Александр не послушал ее и решил здесь остаться? Этот дом с самого начала внушал ей страх. И этот страх убивал в ней любовь.

Женя вспомнила свой жуткий сон, и ее стала бить нервная дрожь. Но сон ли это был? Она старалась, очень старалась разобраться во всем, но не могла. Какой-то незримый барьер образовался в ее памяти. Женя заплакала, затем повернулась и посмотрела на Холмова. Он сидел на краю кровати и курил сигарету. Его лицо, бледное, лишенное всякой теплоты, напоминало маску. Подавшись вперед, он покачивал левой ногой, как делал это всегда, когда был раздражен или о чем-то напряженно думал. Глядя на него, Женя почувствовала отчаянье и демонстративно отвернулась, когда он повернул голову. Холмов прекрасно все понял, но не произнес ни слова.

Вот в таком молчаливом противостоянии они провели уже несколько часов.

Холмов встал, чуть помедлил в надежде, что Женя все же попытается его остановить, затем снял с вешалки куртку и вышел на улицу.

Солнце медленно поднималось над горизонтом, освещая своими яркими лучами старый дом и покрытую росой лужайку. Небо было безоблачным и чистым.

Холмов сощурился и вдруг увидел радугу. Она раскинулась над лесом и поразила его изумительным сочетанием красок. Холмов не мог отвести от радуги глаз. Неожиданно ему захотелось во что бы то ни стало добраться до нее и любоваться, пока радуга не исчезнет. Желание было настолько сильным, что он, не раздумывая ни секунды, быстрым шагом направился к лесу. Но, как ни удивительно, через минуту-другую полностью забыл о цели прогулки. Тягостные мысли снова завладели им. Он шел по тропинке, и опавшие листья шуршали у него под ногами…

Холмов удалился от дома довольно далеко и вдруг почувствовал чье-то присутствие. Ощущение было смутным и мимолетным, но ему стало не по себе. Холмов остановился и скользнул взглядом по плотному строю деревьев. Никого. Ни малейшего движения. Но убеждение, что за ним наблюдают, только усилилось. «Дьявольщина какая-то», – прошептал Холмов, не решаясь тронуться с места. Он закурил, долго всматривался в густую листву, но так ничего и не разглядел. Ждать дольше было бессмысленно, а что предпринять, он не знал. Холмов продолжил свой путь и вскоре вышел на небольшую, поросшую кустарником поляну. Тропинка раздваивалась. Холмов постоял в раздумье, затем присел на ствол поваленного дерева.

Налетел ветер, наполняя все вокруг таинственными шорохами. Холмов встал и, насторожившись, огляделся. Теперь он был уже уверен: его кто-то преследует. Ощущение опасности нарастало, но он по-прежнему не замечал ничего необычного. Тогда в чем же дело? Может быть, у него не в порядке нервы? Убийство полковника Можаева выбило его из колеи или что-то другое?

Холмов сделал несколько неуверенных шагов и остановился. Под его ногами хрустнула ветка. Он непроизвольно посмотрел вниз, и в этот момент заметил справа от себя какое-то движение. В следующую секунду он уже мчался к большому дубу, за которым, по его расчетам, прятался человек. В три прыжка он преодолел разделявшее их расстояние. Никого, даже трава не примята. «Не может быть!» – пробормотал Холмов. Он только что видел рядом с деревом странную тень, напоминавшую человеческую фигуру, но она исчезла. Холмов быстро осмотрелся. Деревья стояли перед ним полукругом, укрыться за ними не было никакой возможности. По левую сторону от деревьев начинались густые заросли кустарника. Холмов, не раздумывая, устремился туда: человек мог спрятаться только здесь. Ветки хлестали Холмова по лицу, но он не обращал на это внимания. Наконец, преодолев непроходимые заросли, он выскочил на широкую дорогу. Никого. Даже шагов не слышно. Но не может же человек бесследно исчезнуть!

Внезапно в глубине леса пронзительно закричала какая-то птица. Ее крик был похож на долгий, жалобный плач.

Было светло, но Холмову тем не менее стало не по себе. Он попятился и поспешил прогнать прочь мелькнувшую было мысль о призраке старого замка…

Холмова бил озноб. Он промочил одежду и обувь и поспешил возвратиться в дом. Но, проходя возле башни, неожиданно задержался, заметив, что в маленькую, неприметную дверь кто-то вошел. Кто именно, он не разглядел, поскольку снова видел только тень. Но на этот раз Холмов решил все же выяснить, что могло понадобиться человеку в старой, заброшенной башне. Ответ на этот вопрос он рассчитывал получить незамедлительно.

Но, как оказалось, ко входу в башню торопился не он один. Попыхивая сигаретой, туда же направлялся и капитан Шердаков. Они столкнулись возле дверей. Холмов постарался сохранить невозмутимый вид. Шердаков же доброжелательно улыбнулся.

– Доброе утро, господин Холмов. На конец-то и с вами мне удалось познакомиться. Прогуливались по лесу?

– Да, немного, – холодно ответил Холмов. – Сегодня прекрасный день.

– Вы правы, погода совсем не осенняя. Кстати, я наблюдал за вами…

– Так это были вы?!

– Простите, что вы хотите этим сказать?

– Мне показалось, что в лесу за мной кто-то следил.

– Уверяю вас, только не я. Но, если учесть обстоятельства убийства Можаева, этот факт чрезвычайно интересен. – Шердаков буквально сверлил Холмова глазами. – Однако, если я вас правильно понял, вы никого не видели?

– К сожалению, нет, – Холмов даже не пытался скрыть своего разочарования. – Я побежал за ним, но тщетно – никаких следов.

– Да, судя по вашей мокрой одежде, вы на самом деле за кем-то гнались.

– Казалось, я преследую призрак! Человек не может передвигаться, не производя никакого шума!

– Я не очень-то верю во все эти басни. – Шердаков посмотрел на кончик сигареты и небрежным движением стряхнул пепел. – Почему не предположить, что кто-то знает лес лучше вас и просто успел уйти?

Холмов удивленно поднял глаза – столь естественное объяснение не приходило ему в голову.

– Вопрос в другом, – продолжал Шердаков. – Зачем вообще понадобилось следить за вами? Правда, на этот счет одна версия у меня уже есть, – он сделал глубокую затяжку и медленно выпустил дым. – Не догадываетесь, какая?

– Нет, – резко ответил Холмов, но капитана это нисколько не смутило.

– Опасно оставлять без присмотра известного частного сыщика, очень опасно. Кто знает, что у того на уме?

– Частного сыщика? – недоуменно переспросил Холмов.

– Доктор Энский заставил меня поднапрячь свои мозговые извилины. В беседе со мной он заявил, что вместе с вами пытался порассуждать об убийстве. Высказанные им соображения прозвучали вполне разумно. Это меня и удивило. Обычно люди не любят слишком глубоко над чем-то задумываться. А тут еще в доме произошло убийство. В подобных случаях эмоции преобладают над разумом, а не наоборот. Тогда я спросил себя: в чем же здесь дело?

Энский – врач. С ним как будто все ясно. А что представляет собой Холмов? Где-то я уже слышал эту фамилию. Но где? Признаюсь, у меня неважная память, и поэтому я решил обратиться к вашей жене.

– К Жене? Как я сразу не догадался!

– Она очаровательна. Поверьте мне, это не пустой комплимент. В ней есть что-то волнующее. Вам следует присматривать за ней. Я – убежденный холостяк – и то положил на нее глаз. А в доме есть более молодые и энергичные мужчины. Ни в коем случае нельзя оставлять ее одну. Особенно сейчас, когда она очень остро переживет ссору с вами.

– Почему вы решили, что мы с ней поссорились?

Шердаков долгим испытующим взглядом посмотрел на Холмова.

– Ну что ж, я очень рад, что ошибся. В таком случае, почему бы нам не поговорить на интересующую нас тему?

Хотя Холмов и старался сохранять хладнокровие, в глубине души был разъярен.

– Я действительно работаю частным сыщиком. И вы считаете, что мое имя может быть здесь кому-то известно?

– Вполне возможно. Но в данном случае это не главное. Преследовать вас в лесу мог кто угодно. По разным причинам. Не стоит ломать над ними голову – со временем все разъяснится.

– Чего же вы тогда от меня хотите?

– Для вас, конечно, не секрет, что в убийстве Можаева мы подозреваем прежде всего тех, кто живет в этом доме?

Холмов не ответил.

– К сожалению, мы не знаем мотива преступления. А без этого, как вы понимаете, выяснить, кто убийца, очень сложно.

– Разумеется. Но чем же я могу вам помочь?

– Проблема в том, что мне не удастся задержаться здесь надолго. Вечером я должен вернуться в город.

– И вы хотите, чтобы вместо вас расследованием убийства занимался я?

– Ну да, – Шердаков отшвырнул окурок и вытер шею носовым платком. – Я рассчитываю на вашу помощь. Вас это удивляет? В городе мне будет проще покопаться в прошлом Можаева. Может быть, удастся выяснить мотив преступления.

– А если вдруг окажется, что я и есть убийца? – мрачно возразил Холмов.

– Маловероятно. С Можаевым вы были едва знакомы.

– Как, впрочем, и все остальные!

– В отличие от других вы провели здесь неполных два дня.

– Из вас получился бы неплохой адвокат, капитан!

– Господин Холмов, давайте говорить серьезно. Мне нужно на некоторое время отлучиться. И я был бы весьма признателен, если бы вы приняли мое предложение. Я не требую невозможного. Более того, просто уверен, что вы сами не захотите сидеть сложа руки.

– Вы не поняли, капитан. У нас с женой свадебное путешествие. Оно уже и так безнадежно испорчено, но, если мы немедленно уедем отсюда, нам, надеюсь, удастся кое-что исправить.

Взгляд Шердакова внезапно стал жестким.

– Я запрещаю вам покидать этот дом! Вы меня поняли?

Холмов, как того и следовало ожидать, тут же взорвался.

– Плевать я хотел на ваши приказы! Я поступлю так, как сочту нужным.

– Вы не смеете разговаривать со мной подобным тоном!

– Я разговариваю с вами так, как вы того заслуживаете!

Они смотрели друг на друга, стараясь не обнаруживать своих истинных чувств. Холмов кипел от гнева, но изо всех сил сдерживал себя. Шердаков же, напротив, был спокоен, но, изображая крайнюю степень раздражения, нервно дергал щекой.

Пауза затягивалась, и тогда капитан сделал свой следующий ход, заранее зная, что сумеет добиться нужного результата.

– Ладно-ладно, господин Холмов, признаю, что был не прав. – Всем своим видом он демонстрировал, как нелегко ему даются эти слова. – Вы можете уехать в любое время. Я не стану чинить вам препятствий.

Холмов недоуменно уставился на своего собеседника.

– Да, я погорячился, – продолжал Шердаков. – Но только потому, что постоянно думаю об этом страшном убийстве. Кому может быть выгодна смерть Можаева? Я допросил практически всех жильцов этого дома, но к определенному выводу так и не пришел.

– И неудивительно, – поддержал разговор Холмов, не заметив, как по губам Шердакова скользнула лукавая усмешка. – Можаев провел здесь всего неделю и никогда прежде ни с кем из этих людей не встречался.

– Вы в этом уверены?

– Мы разговаривали с ним пару раз. Мне показалось, он был со мной достаточно откровенен. Полковник размышлял о доме и его обитателях, но очень поверхностно. Так говорят о тех, с кем едва знакомы.

– Утверждают, что он был чрезвычайно любопытен?

– Да, это так. Все загадочное привлекало его.

– И привидение?

– Безусловно. Полковник пытался разгадать эту тайну, но так и не сумел.

– Я уже слышал здешнюю легенду. Звучит мрачновато. Как вы считаете, господин Холмов, в ней есть хоть крупица правды? – вкрадчиво спросил Шердаков.

Холмов хотел сказать «нет», но вспомнил первую ночь, проведенную в старом доме, искаженное страхом лицо Жени, и пожал плечами:

– Кто знает!

Наступило тягостное молчание. Шердаков похлопал себя по карману, достал новую сигарету и неспешно закурил.

– И все-таки я скорее поверю, что Можаев убил себя сам, нежели допущу, что это сделал какой-то бестелесный призрак! – Капитан впервые не сдержал себя.

Холмов посмотрел мимо него на дверь в башне, Шердаков попытался перехватить его взгляд.

– Но, может быть, с Можаевым расправились потому, что он выяснил нечто, представляющее опасность для преступника?

– Первое, что мне пришло на ум, когда я узнал о смерти полковника.

Холмов по-прежнему не сводил глаз с двери, и стоявший к ней спиной Шердаков обернулся.

– Что такое вы там увидели? – спросил он у сыщика.

– Я намерен заглянуть в эту башню, – ответил Холмов.

– Зачем?

– Несколько минут назад в нее кто-то вошел.

– И вы только теперь об этом сказали?!

Холмов промолчал. Он подошел к двери и резко отворил ее. В нос ударил запах сырости и слежавшейся пыли.

В помещении был полумрак. Слабый свет, проникавший сквозь узкие окна, не освещал практически ничего.

Холмов оставил дверь открытой и медленно вошел внутрь. Шердаков последовал за ним. В его руке блеснул пистолет.

– Здесь есть кто-нибудь? – крикнул Холмов и, не получив ответа, осмотрелся.

Башню условно можно было разделить на два этажа. Первый был забит старой мебелью и всяким ненужным хламом. Очевидно, во время ремонта дома сюда сносили все, что уже не могло пригодиться. Кругом было полно пыли и грязи. С покрытых плесенью и потрескавшихся от времени стен свисала паутина. На второй этаж вела узкая винтовая лестница.

Холмов поднялся на несколько ступенек и повернулся к Шердакову.

– Вы не могли бы стать возле дверей, капитан? Я посмотрю, что делается на верху.

– Хорошо, но будьте осторожны. Эта башня мне кажется более зловещей, чем дом. Если не ошибаюсь, именно здесь повесился прежний владелец замка?

От этих слов Холмов похолодел, и ему стоило немалых усилий заставить себя идти дальше.

– С вашей стороны было очень любезно напомнить мне об этом, – бросил он капитану. Тот ничего не ответил.

Каждый следующий шаг Холмова отдавался эхом, которое не затухало, а, напротив, постепенно усиливалось, перерастая в монотонный гул. Холмов взобрался на самый верх и осмотрелся все та же пыль под ногами, паутина, цепляющаяся за волосы, да вода, капающая сквозь дырявую крышу. Впереди угадывались светящиеся контуры двери Холмов двинулся туда, попутно обследуя все закоулки. Никого.

Внезапно снизу донесся голос Шердакова, спрашивающего, как дела. Холмов вздрогнул от неожиданности и ничего не ответил. Он ухватился за ручку двери и потянул ее на себя. Дверь открылась почти бесшумно – петли были хорошо смазаны. Холмов заглянул внутрь. Широкая площадка возле двери сменялась узким карнизом, к которому примыкала пожарная лестница. Если в башне и был человек, то он без труда мог выйти оттуда.

Холмов осторожно прикрыл дверь и только тогда заметил странную вещь, почему-то ускользнувшую от его внимания почти посередине помещения болталась старая прогнившая веревка, свисающая с вбитого в потолок крюка. Это зрелище настолько неприятно поразило Холмова, что он поспешил спуститься.

К нему подбежал очень взволнованный Шердаков.

– У вас все в порядке, господин Холмов? Почему вы молчали?! Вы обнаружили там что-нибудь?

– Простите, вы, кажется, что-то спросили? – не сразу ответил Холмов.

– Да что это с вами?! Что вы видели наверху?

– Ничего. Только пыль, много пыли. И еще – пожарную лестницу. Возможно, человек, побывавший здесь до нас, по ней и спустился.

– Жаль, что мы его упустили. Но не стоит расстраиваться! Вернемся в дом. Мне еще нужно поговорить с хозяйкой. Не хотите при этом присутствовать? Она, наверное, скоро встанет. Но вас все еще что-то смущает?

– Нет-нет, что вы. Я принимаю ваше предложение. Пойдемте отсюда.

Глава XI
Марта Дворская

Холмов и Шердаков вошли в дом, оживленно обсуждая случившееся.

– Никак не пойму, зачем кому-то понадобилось забираться в эту мрачную старую башню? – спросил Шердаков, обращаясь скорее к самому себе, чем к своему спутнику.

– Причины могут быть самые разные, – ответил Холмов. – Например, для того, чтобы припрятать там что-нибудь или самому спрятаться от случайных глаз. Среди хлама, скопившегося в башне, сделать это совсем несложно.

– Пожалуй. Вы думаете, это был кто-то из жильцов?

– Вполне возможно. Надо выяснить, кто, кроме нас с вами, выходил из дома.

– Да-да, конечно. Спросим об этом у Григория Дворского. Вот и он.

Действительно, навстречу им шел хозяин дома. Он переоделся и привел себя в порядок, но выглядел по-прежнему неважно: лицо припухшее, раскрасневшееся, под глазами отеки.

– А, это вы, капитан, – произнес Дворский нарочито небрежным тоном, за которым совершенно очевидно скрывалось раздражение. – Ваши люди уже уехали и увезли труп Можаева. Жаль беднягу. Кажется, у него совсем никого нет?

– Никого.

– Поверьте, мне очень неприятно, что в доме произошло убийство. Но что я мог сделать? А вам не удалось раскопать что-нибудь новое?

– Нет, – отрезал Шердаков, давая понять, что разговор в этом направлении продолжен не будет. – Как чувствует себя ваша жена?

– Уже проснулась, но я пока не позволил ей вставать. Не дай Бог пережить такое! Можаев умер у нее на глазах.

– Вы правы, это ужасно. Но мне нужно с ней побеседовать. Где находится ее комната?

– Марта превратилась в сплошной комок нервов. Беспрерывно плачет. Мне кажется, еще не время беспокоить ее!

– Я все понимаю. Но, к сожалению, больше не могу откладывать разговора с ней, – Шердаков говорил мягко, но настойчиво. – Обещаю вам, что долго у нее не задержусь.

– Хорошо, – нехотя согласился Дворский и искоса посмотрел на Холмова.

– Надеюсь, вы пойдете один?

– Нет, господин Холмов будет меня сопровождать. И давайте не будем терять времени.

Они не спеша пошли по коридору, и Шердаков снова заговорил.

– Вы не заметили, господин Дворский, не выходил ли кто-нибудь сегодня утром из дома?

Дворский ответил подчеркнуто равнодушно.

– Нет, я не обратил на это внимания. Но дверью хлопали достаточно часто. Кто угодно мог выйти и войти. – Он остановился возле комнаты своей жены. – Вы обещали не задерживаться у нее надолго. Не забывайте об этом, капитан.

– Да-да, я помню. Можете быть свободны. Если понадобитесь, я вас позову.

Дворский поднял голову. В его взгляде промелькнула ненависть, едва прикрытая холодной улыбкой.

Шердаков невозмутимо подошел к двери и решительно распахнул ее.

– И распорядитесь, пожалуйста, насчет завтрака. Я порядком проголодался.

– Непременно, капитан, – сквозь зубы процедил Дворский.

Будучи уже внутри, Шердаков постучался. Сделал он это непроизвольно, поскольку сначала ничего не видел: занавески на окнах были задернуты, и в комнате царил полумрак. Ему никто не ответил.

– Господин Холмов, включите свет, – распорядился он и, на секунду зажмурившись от яркой вспышки, огляделся.

Комната была небольшой, но очень уютной. Все в ней было выдержано в светло-коричневых тонах: мебель, обои, занавески, покрывала на креслах и даже ковер под ногами.

Марта Дворская, откинувшись на подушки, сидела в кровати и пустым, ничего не выражающим взглядом смотрела на стену перед собой. Лицо ее в этот момент было почти отталкивающим: бледное, с каким-то землистым оттенком, все в слезах, нос опух и покраснел, волосы растрепались. Казалось, она не обратила на вошедших внимания.

Холмов остался стоять возле двери. Шердаков же придвинул к себе стул и сел.

– Как вы себя чувствуете, Марта? – спросил он участливым тоном.

– Спасибо, хорошо, – отозвалась та. – Вы из милиции?

– Да.

– Я его не убивала.

– Я вам верю. Но в любом случае нам надо поговорить.

– Ну что ж, я вас слушаю, – Марта Дворская тяжело вздохнула и слегка приподнялась.

Шердаков содрогнулся, встретив ее остекленевший взгляд, в глубине которого все еще сохранился ужас от всего пережитого.

«Несчастная женщина», – подумал он.

– Что же вы молчите? – нетерпеливо произнесла она.

Шердаков кивнул, затем вынул из кармана сигарету, помял ее в пальцах и закурил.

– Я бы хотел, чтобы вы сами обо всем рассказали. Обо всем, что вам известно.

Марта Дворская нервно передернула плечами.

– Не знаю, что вы хотите услышать. Может быть, почему я согласилась жить в этом доме? Так вот, у меня не было выбора. И не смотрите на меня так. Я знаю, что говорю. Григорий купил этот дом, даже не посоветовавшись со мной. Но, признаюсь, я была этому рада. Тогда я все еще надеялась на лучшее. Верила, что и в нашей жизни что-то изменится.

У нас была мечта стать владельцами роскошного уединенного пансионата, приносящего солидный доход. И вот мой муж взялся за ее осуществление. Что из этого получилось? Вы сами видите: масса нерешенных проблем, бездна долгов.

– Мне нравится ваш дом. В нем есть что-то таинственное, завораживающее. Какой-то старинный дух, что ли. А проблемы? У кого их нет. Просто нужно проявить немного терпения.

– Ничего другого нам и не остается. Мы только и делаем, что чего-то ждем, – она вдруг повысила голос и разрыдалась. – Сначала мы ждем необыкновенной любви, потом – счастья в семье, детей, финансового благополучия и, наконец, – покоя. Вся жизнь состоит из ожиданий! Но итог всегда один и тот же.

Шердаков беспомощно развел руками и посмотрел на Холмова. Тот спокойно следил за разыгравшейся сценой.

– Что с вами? Успокойтесь. Не плачьте. Мы разберемся с убийством полковника Можаева. Конечно, это ужасно, но изменить уже ничего нельзя. Боже, я и не предполагал, что на вас это так подействовало!

– Не обращайте внимания, – она вытерла носовым платком слезы и убрала со лба волосы. – Просто я оплакиваю свою неудавшуюся жизнь.

Шердаков наморщил нос и усиленно задымил.

«Реакция, характерная для женщин. Чужое горе становится для них поводом повздыхать о собственной судьбе, незаслуженно и безнадежно загубленной», – подумал он, но вслух сказал совершенно другое:

– Как вы можете так говорить! У вас еще все впереди. Вы молоды. У вас есть семья. А это уже немало. Не думайте о деньгах. Старайтесь видеть в жизни больше хорошего.

– Наверное, вы правы. Спасибо вам за эти слова. – Марта Дворская снова откинулась на подушку и поплотнее укуталась в одеяло, ее лихорадило.

– Я вижу, вам нездоровится, поэтому не стану утомлять вас долгим разговором. Давайте остановимся на том, что произошло сегодня ночью, – предложил Шердаков. – Итак, обо всем по порядку. Когда вы заметили, что по дому кто-то ходит?

– Около двух часов ночи. Мне не спалось. Последнее время меня часто мучает бессонница. Я встала и обнаружила, что ключа от третьего этажа на обычном месте нет. Я тут же поднялась наверх. На мой окрик никто не отозвался. Тогда я стала осматривать пустые комнаты и вскоре наткнулась на труп Можаева. Это было жуткое зрелище. Я думала, что сойду с ума. Повсюду была кровь: на полу, на стенах. Мне показалось, что Можаев еще дышит. Я бросилась к нему, и кровь из перерезанной артерии хлынула на меня. А рядом лежал старый проржавевший нож. Я почти лишилась чувств от отвращения и страха. Не помню, как я сбежала вниз, как разбудила мужа. Перед глазами у меня были только труп и нож, – женщина закрыла лицо руками и стала тихонько всхлипывать.

Капитан заерзал на стуле.

– В это время на этаже находился убийца. Я не утверждаю, что вы его видели, но могли что-нибудь слышать.

– Я ничего не слышала.

– Жаль, очень жаль. И все-таки почему вы решили подняться на третий этаж?

– Простите, я не понимаю вашего вопроса.

– Что заставило вас сделать это? Может быть, вы слышали какой-нибудь шум?

– Нет-нет, просто меня удивило, что кто-то отправился туда ночью. Обычно даже мысль об этом пугает постояльцев.

– Из-за привидения?

– Да.

– Но, говорят, все это лишь печальная легенда.

– Да, конечно. Но люди, сами того не желая, верят в нее. И Можаев не был исключением.

– Почему же тогда он один поднялся туда?

– Этого я не знаю.

– Думаю, его привлекли шаги, – внезапно заговорил Холмов, и Шердаков, вздрогнув, обернулся. – Можаев однажды уже слышал, как кто-то ходит по пустому этажу, и намеревался выяснить, кто именно.

– Вы в этом уверены? – спросил капитан.

– К несчастью, да. Я сам посоветовал ему сделать это.

– Вот как? Но почему он непременно должен был послушаться вас?

– Потому что эти шаги вызывали у полковника сильное беспокойство, избавиться от которого он мог только одним способом…

Шердаков понимающе кивнул.

– Но даже это не поможет нам ответить на главный вопрос: почему его убили? И кто это сделал? Может быть, к легенде следует отнестись более серьезно?

Холмов не ответил. Его задумчивый взгляд был устремлен на женщину, и капитан заметил это.

– А каково ваше мнение, Марта?

– Вы его уже знаете: я не верю в легенду. – Она откинулась на подушку и закрыла глаза. Лицо ее порозовело, веки чуть вздрагивали. – Оставьте меня, пожалуйста.

Шердаков помедлил, затем сделал Холмову знак, и они вышли из комнаты.

– Не нравится мне все это. Старый уединенный дом, люди, едва знакомые между собой, и чрезвычайно жестокое убийство, – хмуро сказал Шердаков. – А вокруг постоянные разговоры о привидении. Есть в этом что-то продуманное и зловещее. Вы не находите?

Холмов безразлично пожал плечами. Он не особенно прислушивался к словам капитана, поскольку снова думал о себе и о Жене.