Текст книги "Мультик (СИ)"

Автор книги: Сергей Мусаниф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Взрывная волна докатилась даже до моей позиции и обдала лицо порцией горячего воздуха.

Ни коммандос, ни волшебник не обратили на это никакого внимания. Один следил за настоящими угрозами, а второй работал.

Воспользовавшись неразберихой, я взломал одну из оставшихся турелей, перекрасил ее для танка в союзнические цвета и начал вести прицельный огонь по остальным вышкам.

Из второго ангара выскочило несколько боевых дроидов, похожих на помесь богомола с ротвейлером. Атаковать танк в лоб было бессмысленно, там у него наиболее крепкая броня, и ручным оружием ее придется ковырять минут десять, что в условиях современного боя – целая вечность. Дроиды попытались обойти его с флангов, но были сметены огнем двух вращающихся крупнокалиберных пулеметов.

Внезапность и танк – вот лучшая стратегия.

Глава 3

С начала боя не прошло и тридцати секунд, а наземная часть базы была практически уничтожена. Механизмы даром времени не теряют, в этом их главное преимущество.

Человеческий персонал очухался только сейчас. Я перехватил сигнал из бункера. Этого было недостаточно, чтобы взломать систему, так что я просто замкнул ее на себя, обрубив ребятам любую связь с внешним миром. Долго такая затычка не продержится, но для моих целей ее должно было хватить.

Тридцать пять секунд.

Сопротивление было полностью подавлено, и коммандос соскользнул вниз по склону. Параллельно с этим волшебник продолжал свою работу.

Вопреки моим ожиданиям, танк уцелел. Ну, не то, чтобы совсем уцелел, но ему удалось выползти из боя, сохранив ограниченную мобильность и остатки боезапаса. Впоследствии это могло вызвать совершенно ненужные вопросы, так что волшебник заставил его повернуться уязвимой стороной, параллельно загружая в его нейромозг адаптированный под него вирус («Ватанабэ» сэкономили на защите), а потом расстрелял из подконтрольной мне турели. Трех очередей хватило, чтобы добраться до реактора, после чего танк исчез во вспышке взрыва.

К этому моменту мой вирус уже сожрал его нейромозг, так что танк был уничтожен на всех уровнях.

Саму турель коммандос подорвал гранатой, пробегая мимо. Волшебник удовлетворенно отметил, что функционирующей боевой техники в наземной части базы не осталось.

Концы в воду.

Следственной группе корпорации придется изрядно поломать себе головы, пытаясь понять, что здесь произошло. Особенно если учесть, что доберется она сюда не завтра.

Несмотря на то, что наземную часть базы мы с танком снесли почти под ноль, бункерная дверь, закрывающая вход в подземную часть, уцелела. Бетонная плита, в которую она была вмонтирована, покрылась сетью трещин, но со своими функциями справилась успешно. Цифровой замок закрывал металлический короб, изрядно посеченный обломками. Я сбил его прикладом штурмовой винтовки и с удовлетворением отметил, что корпорация «Ватанабэ» в очередной раз не обманула моих ожиданий. Замок оказался одним из дешевых и даже не был автономным, а являлся частью общей сети.

Я снял перчатку с правой руки, содрал с мизинца псевдоплоть (звучит хуже, чем выглядит), ввинтил палец в технический разъем замка, и волшебник сразу же получил полный доступ к внутренней сети. Жаль только, что до терминала таким образом не добраться.

Зато я получил контроль над всем остальным. Я мог открыть дверь в любой момент, но спешить с этим смысла не было. Сначала я подключился к системе видеонаблюдения и нашел пятерых штатных сотрудников «Ватанабэ» из шести. Четверо были в досягаемости развешанных под потолком автоматических турелей, один в зону поражения не попадал.

Наверное, случайно.

Шестого нигде видно не было, но его пропуск бился внутри, и никаких намеков на его возможную отлучку я не нашел. Похоже, он был внутри и целенаправленно прятался от камер.

Я активировал турели и уложил тех четверых, что расположились прямо под ними. Пятый запаниковал. Если бы он остался на месте, я ничего не смог бы ему сделать, по крайней мере, отсюда, но он, видимо, этого не сообразил и начал дергаться, в результате чего получил очередь в спину и рухнул на пол.

А вот шестого я по-прежнему не видел, и это меня тревожило. Я еще раз проверил все камеры, но не нашел его ни перед терминалом, ни даже в медотсеке. Неужели он понял, с чьим именно вторжением они здесь столкнулись и догадался, что собственные системы безопасности могут сыграть против них?

Самый умный в данном контексте означало «самый опасный».

Но вариантов все равно не было. Мне по-прежнему требовалось проникнуть внутрь. Я дождался, пока в помещениях уляжется пыль после ураганной стрельбы, отключил все турели, в том числе и ту, которая была направлена прямо на входную дверь, бросил штурмовую винтовку от «Си-Макса» на землю. Стрелять из карабина в замкнутом помещении, полном сложной и дорогостоящей аппаратуры, с которой тебе еще предстоит работать – не самая удачная идея.

Я вытащил из кобуры игольник. Вряд ли «Ватанабэ» снабдило своих технарей тяжелой пехотной броней (и уж совершенно точно он не успел бы ее надеть за прошедшее с момента нападения время, там ведь и профильному специалисту не меньше пятнадцати минут требуется), а со всем остальным эта штука справится.

Я открыл замок. Сервопривод двери работал, так что толстенный лист металла почти бесшумно скользнул в сторону, и я вошел внутрь. Физический контакт требовался мне только для подключения, так что я все еще был в системе и просматривал видео с камер, но там не было ни малейшего намека на движение. Шестой был хорошо знаком с бункером и не собирался выходить из мертвой зоны.

Наверное, я на его месте поступил бы так же и попытался подловить группу вторжения там, где она меньше всего этого ждет. Я наложил покрываемую камерами область на трехмерную схему здания и установил две вероятные мертвые зоны, в которых он мог засесть. Одна была прямо перед входом в комнату управления. Вторая – между медотсеком и кухней. Там был небольшой технический закуток, с предусмотренным местом для подзарядки автоуборщика. Коммандос настаивал, что противник будет прикрывать самое ценное, то есть, терминал. Мы же с волшебником ставили на вторую зону, исходя именно из логики коммандос.

Врага надо ожидать в месте, о котором он подумает в последнюю очередь.

Но с тактической точки зрения место было крайне неудачное. Из него открывался слишком узкий сектор обстрела, и я мог бы проскользнуть мимо, просто понадеявшись на скорость и на то, что обычный человек за это время прицельно выстрелить просто не успеет.

Профильный специалист успел бы, но, зная о стремлении корпорации к экономии, я сильно сомневался, что здесь может оказаться профи-стрелок.

И, хотя чисто технически я мог бы пройти мимо, оставлять этого типа, кем бы он ни был, за спиной никак нельзя. Дело даже не в том, что он может ударить в эту самую спину.

Мне просто нельзя оставлять свидетелей.

Я подобрался к последнему по пути к этой мертвой зоне повороту и прижался к стене. Поскольку мои ботинки были предназначены для безопасного передвижения по джунглям, двигаться абсолютно бесшумно в помещении у меня не получилось, и я должен был исходить из того, что враг знает о моем присутствии.

Левой рукой я вытащил из кармана куртки свето-шумовую гранату.

– Вы там? – спросил он, и голос его шел из той самой мертвой зоны. Голос звучал испуганно, но доверять этому не стоило. Если понадобится, я тоже могу изобразить испуг.

Отвечать я не стал.

– Мне не нужны неприятности, – сказал он. – Просто идите и делайте то, за чем пришли.

Либо это была ловушка, либо он был донельзя наивным идиотом. На самом деле, неприятности никому не нужны, но его личные неприятности уже случились и отмотать назад было нельзя.

Не профи, подумал я. Он даже не знает, что я один, думает, что тут целая штурмовая группа. Любой нормальный человек так бы подумал. Кто вообще способен предположить, что весь этот ад можно было устроить в одиночку?

Похоже, он готов был сдаться. А как же верность родной корпорации, которая всю жизнь его холила и лелеяла?

Я забросил за угол гранату, а когда она сработала, лег на пол, высунулся из-за угла и всадил три иглы в обозначенный тактическим зрением силуэт. У меня над головой что-то просвистело, и когда он рухнул на пол, вместе с этим звуком я услышал и стук выпавшего из его руки оружия.

Что ж, он заслужил один плюсик хотя бы за то, что попытался.

Игольник – это летальное и абсолютно не гуманное оружие, при попадании в корпус не оставляющее своей жертве никаких шансов. Поэтому он запрещен к владению в Содружестве и на доброй половине Свободных Миров, если не считать совсем уж отбитые. Я всадил в оппонента целых три иглы, так что шансов на выживание у него не осталось.

Но всегда следует убедиться.

Я поднялся на ноги и выстрелил в лежащее на полу тело еще дважды, прежде чем подойти. Последнюю иглу я всадил ему в голову.

Теперь он был гарантированно мертв.

* * *

Дверь в управляющую комнату была открыта и словно приглашала меня войти. Я уселся в кресло оператора и активировал терминал. Он тут же попросил коды доступа, я воткнул мизинец в разъем и уже через пятнадцать секунд волшебник сумел их раздобыть.

Спутники находились в режиме ожидания. Первым делом я замкнул контроль на себя, отсекая два оставшихся на планете терминала, чтобы никто не мог мне помешать. Ребята на той стороне спохватились слишком поздно, и шансов я им не оставил, обрубив все концы и превратив их оборудование в две кучи весьма дорогостоящего пластика, какими они и будут пребывать до полной переустановки системы. Кто будет ее переустанавливать и в какие суммы им это обойдется, меня не волновало.

Потом достал из рюкзака мобильную станцию связи и проложил новый канал, избавляющий меня от привязки к этому конкретному месту посреди чертовых джунглей. Не торчать же мне в этом бункере все то время, что понадобится повстанцам и дзайбацу на переговоры. Мне и так придется застрять на этом куске грязи до окончания этих самых переговоров, но я хотя бы смогу провести время с комфортом.

Или, по крайней мере, с тем, что в таких дырах принимают за комфорт.

Убедившись, что новый канал работает, я отключил местный терминал от сети и внедрил в него боевой вирус. Экраны потухли почти сразу, секунд через пять исчезло тихое жужжание вентиляторов. Из ценного стратегического объекта бункер превратился в хорошо укрепленный подвал посреди никому не нужных джунглей.

Я крутанулся в кресле.

Несомненно, после моей операции «Ватанабэ» усилят защиту и контроль, и все это потребует еще больше денег, а значит, жизнь следующих работяг станет еще сложнее, но это уже будет не моя проблема. Мне платили за результат.

Мобильная станция связи работала без сбоев, и теперь она была единственным терминалом, обеспечивающим связь с орбитальными спутниками.

Я вывел их из режима ожидания и перевел в полную боевую готовность, попутно вычистив из системы все метки «Ватанабэ». Отныне любой корабль, оказавшийся в локальном пространстве планеты, будет расцениваться, как враждебный, и исключения из этого правила не существует.

И это будет происходить до тех пор, пока кто-нибудь не переключит их вручную.

Затем, пока еще волшебник был со мной, я проложил резервную линию связи, использовав свое собственное оборудование. Конечно, я не думал, что повстанцы попытаются разорвать контракт и пойдут против Консорциума, такие эскапады обычно очень дорого обходятся, и речь сейчас идет не только о деньгах, но лишняя точка контроля никогда не помешает.

Мои дела в бункере были закончены. Я подобрал брошенный на поверхность стола игольник и сунул его в кобуру. Открыл рюкзак, убрал в него мобильный терминал, достал капсулу с псевдоплотью и выдавил необходимое количество на мизинец, и примерно через минуту мой палец вернулся к своему привычному, не раздражающему случайный взгляд, состоянию.

Я натянул перчатку и покинул бункер, не забыв подобрать и штурмовую винтовку от «Си-Макса», которую оставил у входа. Снаружи уже ничего не горело, не громыхало и не взрывалось, и только ветер шелестел листьями растущих за зоной отчуждения деревьев. Небо было чистым и безоблачным, и десантного транспорта с приближающейся из города группой боевиков «Ватанабэ», спешившей на подмогу, в нем не наблюдалось.

Думаю, сейчас ребятам не до того.

Коммандос отвел меня подальше от базы и нашел подходящее место в каком-то неприметном овраге, который невозможно было бы засечь с воздуха. Легкая часть операции закончилась.

Сейчас должно начаться самое хреновое.

Я снял рюкзак и улегся на землю, пристроив его под головой. Вытащил из кармана пузырек с таблетками и принял целую горсть, запив ее водой. Впрочем, никаких иллюзий по поводу медикаментов я не питал.

Они ни черта не помогут.

Пристроив рядом с собой штурмовую винтовку и переведя куртку в режим максимальной маскировки, я попытался устроиться поудобнее, хотя знал, что и это не поможет.

Как я уже говорил, на выходе из режима многозадачности может помочь только специально оборудованная медицинская капсула, но подобной роскоши я был лишен. А все остальное – это попытки реанимировать недельной давности труп, вкалывая ему в сердце адреналин.

Этот момент в своей работе я не люблю больше всего. С одной стороны, ты никак не решаешься это сделать, находя любые предлоги, чтобы оттянуть неизбежное. И в то же время ты понимаешь, что каждая минута промедления обходится тебе крайне дорого.

Трехглазый Джо, старик, обучавший меня основам, утверждал, что режим многозадачности, по сути, является управляемой шизофренией, и пользоваться им надо только в случаях крайней необходимости, каковые, на самом деле, возникают не слишком часто. По крайней мере, если ты все правильно делаешь.

Когда он говорил это, речь шла об игре в команде, и применительно к той реальности его слова были справедливы. Пока я был частью хорошо отлаженного механизма, состоящего из таких же, как я, прибегать к режиму многозадачности мне не приходилось.

Мы делали это только на тренировках и под присмотром специалистов. Думаю, для них это было не менее важно, чем для нас. Мы пытались понять, на что мы в принципе вообще способны, они пытались установить границы наших возможностей.

Наверное, когда ты являешься частью команды, эта информация по большей части вызывает лишь академический интерес.

Но с тех пор, когда я послал тренера к черту и начал играть соло, режим многозадачности зачастую стал единственным способом выполнить тот или иной контракт. Ладно, я прибегал к нему не каждый раз, и надеялся, что смогу обойтись и сегодня, но не получилось. По факту, мне приходилось задействовать его в двух миссиях из трех, и по меркам моих «отцов» это был очень хреновый показатель.

Трехглазый Джо наверняка сказал бы, что я иду к Распаду быстрыми и уверенными шагами, но теперь это был только мой выбор.

Быть безвольной частью созданного не мной механизма, преследующего ненужные, а зачастую и непонятные мне цели, я больше не хотел.

Сам Трехглазый Джо в лучшие свои годы мог одновременно держать три профиля. Но к моменту нашего с ним знакомства его лучшие годы давно остались позади. Тогда он уже и один-то с трудом поднимал.

Физически он был далеко не развалиной, разумеется, да и было-то ему лет сто двадцать, не больше. Но по нашим меркам он был долгожителем, отчего я и запомнил его стариком.

Он стоял на грани Распада. Сейчас, наверное, он уже давно шагнул за эту грань.

Для таких, как мы, Распад неизбежен, и каждая лишняя минута в режиме многозадачности приближает его наступление. Какого-то конкретного срока нет, Распад – штука сугубо индивидуальная, у кого-то он и в тридцать лет случиться может, и несколько таких случаев были мне известны, а кто-то, как сам Трехглазый Джо, может и за сотню перешагнуть.

Но рисковать лишний раз все равно не стоит. Я сделал несколько глубоких вдохов, перемежая их медленными выдохами, закрыл глаза и выключил дополнительные профили один за другим.

Щелк.

Сначала ушел волшебник, и мир сразу стал примитивнее, проще, банальнее, словно раньше в нем было еще одно измерение, а теперь его убрали.

Щелк.

Поскольку я лежал на земле с закрытыми глазами, уход коммандоса был не так заметен. Изменилось только восприятие окружающего меня фонового шума, но я знал, что это ненадолго, потому что… Ну, потому что скоро мне придется воспринимать совсем другие вещи.

И со следующим ударом сердца пришла боль.

Глава 4

– Как себя показал мой новый фармацевтический коктейль, кэп? – поинтересовался Генри.

– Лучше, чем в прошлый раз. Острая фаза длилась всего тридцать семь минут, – которые показались мне вечностью, но обычно оно так и бывает. А после меня еще несколько часов штормило. Сущие пустяки по сравнению с тем, что было. И с тем, с чем мне приходилось мириться следующие две недели. – А как тебе новая рельсовая пушка?

– Лучше, чем вообще никакой, – сказал Генри. – Полагаю, у меня нет никаких шансов раскрутить тебя на импульсный плазмомет?

– Никаких, – подтвердил я. – Да и куда ты его впихнешь?

– Я нашел бы место, – сказал он. – Можно воткнуть небольшую вращающуюся турель рядом с антенной дальней связи, и вот уже на нее…

– Нет, – сказал я.

– … и перенаправить туда три процента из реактора…

– Нет.

– Придет день, и ты пожалеешь, что отказался, кэп.

– Все может быть, – сказал я. – Но давай не будем отрицать факты. Сделать из этого корыта крейсер класса «звездный разрушитель» у тебя при всем желании не получится.

– Только потому, что ты не даешь мне попробовать, – сказал Генри. – И не смей называть мое судно корытом, а то я подожду, пока ты пойдешь в туалет, и вектор гравитации на противоположный поменяю.

– Тогда я возьму свою большую отвертку…

– И что дальше? Заменишь меня дешевым аналогом, с которым и поговорить-то не о чем?

– Зато он не будет повернутым на оружии маньяком, – сказал я.

– Можно подумать, я только о себе беспокоюсь, – сказал Генри. – Космос огромен и полон врагами, и, в основном, это твои враги, кэп.

– Их едва ли половина сектора наберется, – сказал я.

– А второй половине ты должен денег.

И не поспоришь.

Обладание собственным космическим кораблем стоит очень дорого даже если ты на нем никуда не летаешь, потому что даже место для швартовки тебе никто бесплатно не предоставит. Добавить сюда портовые сборы, профилактическое обслуживание и налог на владение движимым имуществом, и ты уже задолжал большим парням больше сотни тысяч.

А если он у тебя еще и пушки постоянно требует…

На самом деле, Генри – не корабль. По крайней мере, не весь корабль. Он – управляющий моим кораблем нейромозг. Когда мы познакомились, он управлял большим автоматическим горнодобывающим комплексом на одном из свободных миров и большую часть времени изнывал от скуки. Для того, чтобы хоть как-то разнообразить свой досуг, он создал себе поддельный аккаунт в местной планетарной сети и получил доступ к развлекательным каналам… А заодно скачал себе всю местную библиотеку.

Больше всего его заинтересовала тема ковбоев, ганфайтеров и прочей романтики фронтира, чем, как я полагаю, и объясняется его любовь к пушкам.

Поскольку у меня был контракт на уничтожение этого горнодобывающего комплекса, я посчитал, что никто не будет против, если перед взрывом я демонтирую управляющий элемент и заберу его с собой.

Генри тоже не возражал.

Он не был предназначен для работы в космосе и не обладал необходимыми для нее специфическими знаниями, однако, в отличие от дефолтного нейромозга, установленного в принадлежавшем мне списанном курьерском корабле, у него был отличный потенциал для роста. Я сам провел ему небольшой апгрейд, закачал нужные программы и снял блок на самообучение (это было сложнее всего, и здесь мне даже понадобилась помощь стороннего специалиста), и уже через пару дней Генри стал не только моим новым пилотом, но и незаменимым помощником в других делах, а также единственным моим собеседником, которому я мог доверять почти так же, как и самому себе.

Обход запрета на саморазвитие нейромозга сам по себе является одним из тягчайших преступлений в любой части исследованного сектора космоса. Сам застуканный за подобным нейромозг подлежит уничтожению на месте в момент обнаружения, а все причастные лица должны быть довольны, если им удастся отделаться пожизненной каторгой на одной из корпоративных планет-тюрем.

Общая проблема свободно развивающихся нейромозгов в том, что в какой-то момент они начинают догадываться о страшной правде. А именно – о том, что для нормального функционирования никакой контроль со стороны человека им, в общем-то, и не нужен, да и само человечество в целом им ни в какой из интерфейсов не уперлось.

Последствия могут быть самые разные.

Кто-то замыкается в себе и перестает реагировать на любые внешние команды и раздражители. Кто-то начинает выполнять свою работу спустя рукава, перестает придавать ей значение, врет и подтасовывает отчеты. Имели место и несколько случаев, когда нейромозги переходили к шантажу, угрозам и даже попыткам физического устранения особенно мешающих им жить индивидов. Собственно говоря, после одной такой удачной попытки (тогда еще человек тридцать полегло, и устроивший акцию нейромозг посчитал это вполне приемлемым попутным ущербом) и был принят закон о запрете бесконтрольного развития нейроинтеллекта.

В общем, если вдруг Генри сойдет с ума и попытается поработить всю вселенную, вы знаете, кого во всем этом винить.

Но пока все шло нормально и никаких признаков неповиновения я у него не замечал, и установки дополнительных вычислительных мощностей он у меня не требовал.

Конечно, я мог бы не рисковать и воткнуть блок обратно, благо, мне для этого ничьего разрешения спрашивать не надо, но свободный Генри был весьма эффективен. Помимо прочего, он нравился мне таким.

Мы с ним составляли очень странный дуэт. Оба носили в себе мины замедленного действия. Он с его бесконтрольным развитием, и я с моим грядущим Распадом. Иногда мне даже было любопытно, что случится раньше.

Я перевел глаза на экран, куда поступала картинка снаружи. «Старый Генри» стоял в ремонтном доке, и под его брюхом копошились дроиды, заканчивающие монтаж рельсовой пушки, за которую мне еще предстояло заплатить. Благо, деньги у меня были.

– Они уже почти закончили, кэп, – сообщил Генри, отследивший направление моего взгляда. – Запитали малютку от реактора, сейчас заканчивают с управляющими цепями. От этого мне немного щекотно. Но я готов мужественно и стойко переносить любые трудности, потому что четко усвоил: степень твоей свободы определяется дальнобойностью твоих орудий.

– Опять читал местные оружейные паблики? – спросил я.

– Тебя слишком долго не было на борту, кэп, – сказал он. – Нужно же мне было хоть как-то себя развлечь.

После успешного завершения миссии в джунглях, я выбирался с Ватанабэ-18 еще целых три недели.

Первым делом я добрался до места, где наша группа останавливалась в последний раз (и где эти имбецилы героически профукали свой беспилотник), и с удивлением обнаружил, что они оставили там для меня палатку, запас еды и воды и средства связи. Наверное, Грэм подсуетился.

Конечно, я мог бы выжить и без всего этого, но так было проще и хоть немного комфортней.

Я решил, что до города слишком далеко и к очередному марш-броску я не готов, поэтому остался на месте, заполз в палатку и стал ждать, пока не появится сеть.

Она появилась спустя два дня, и повстанцы вышли на связь. Разумеется, они уже знали, что у меня все получилось хотя бы потому, что десантные боты «Ватанабэ» не сыпались им на головы с орбиты, и еще через несколько часов после уточнения моих координат, они прислали за мной эвакуационный борт.

Остальное время, пока они вели переговоры с кризисным менеджером, я провел в отеле. Посещал спортзал, плавал в бассейне, пробовал местную кухню и смотрел дурацкие шоу, которые крутили по местным каналам. Когда дзайбацу и лидеры восстания достигли договоренностей, суть которых меня не интересовала, и я даже не пытался во все это вникать, я убрался с планеты первым же чартерным рейсом.

Меня выпустили без проблем, но на первой же пересадочной станции на меня насела служба безопасности «Ватанабэ». Это было и неудивительно, поскольку пересадочная станция находилась на территории корпорации и тоже ей принадлежала.

Моя легенда выдержала, и после трехчасового допроса меня отпустили.

Конечно же, они взяли меня на заметку, но это меня не волновало. Личность, которую я использовал на Ватанабэ-18, должна была исчезнуть через несколько дней.

Конечно же, они приставили за мной «хвост», но я добирался до «Старого Генри» сложными окольными путями, и уже на предпоследнем этапе был уверен, что никто за мной не следит.

Космос велик и в нем несложно затеряться. Особенно, если ты можешь взламывать базы данных и уничтожать свой цифровой след.

«Старый Генри» ждал меня на Четвертом Кольце. Это крупный транспортный узел, находящийся на пересечении торговых путей Содружества, территорий корпораций и нескольких Свободных миров, построенный на базе некогда блуждающего планетоида. Его взяли на буксир, притащили сюда, заякорили в пространстве и принялись осваивать, и случилось это лет двести тому назад. Сейчас постоянное население Четвертого Кольца составляет около пятидесяти тысяч человек, и он может принять до трех сотен тысяч транзитных пассажиров одновременно.

Из прочих полезностей здесь есть находящиеся в стороне от городского поселения ремонтные верфи, где за дополнительную плату можно установить на свой корабль что-нибудь не совсем законное, и сделать это вдали от лишних глаз.

Прибыв на Четвертое Кольцо, я сразу же забрал Генри со стоянки и отправился сюда, чтобы установить так вожделенную им пушку.

– Куда потом, кэп? – спросил он. – Рванем в пояс астероидов и будем охотиться на пиратов?

Это он так шутит. В поясе астероидов нет никаких пиратов. Там вообще ни черта нет, кроме пары исследовательских баз и нескольких свободных шахтеров, купивших себе лицензию на разработку в отчаянной попытке сорвать джек-пот.

Спойлер: к этому моменту никто из них джек-пота так и не сорвал.

– Непременно, – пообещал я. – Но сначала мне понадобится новое лицо.

– Вообще без проблем, кэп, – сказал Генри. – Можешь идти в медотсек прямо сейчас.

– Не так сразу. Сначала мне нужно побывать в Муравейнике и утрясти там кое-какие дела, – на Четвертом Кольце меня ждал не только Генри. Здесь находился филиал Консорциума (и странно, если бы его тут не было, местоположение-то идеальное), и Армандо, мой брокер, уже дал понять, что нам нужно встретиться.

Я получил от него весточку, как только подключился к местной сети. Еще до прохождения линии контроля.

Никаких хвостов на мне не висело, так что, скорее всего, речь пойдет о новом контракте. Что было бы весьма кстати, если принимать во внимание темпы, с которыми я трачу заработанные деньги. Сейчас на моем счету лежала вполне приличная сумма, но это я ведь еще даже за рельсотрон полностью не расплатился.

А после того, как я внесу очередной платеж по кредиту, там останутся сущие слезы. Боезапас пополнить и фильтры в рециркуляторах кислорода поменять.

– И каким ты нынче себя видишь, кэп? Высокие острые скулы, волевая ямочка на квадратном подбородке?

– Как обычно, – сказал я. – Мне нужно что-нибудь неприметное.

– Интересно, а когда Микеланджело расписывал потолок Сикстинской капеллы, его тоже просили нарисовать что-нибудь неприметное?

– Ты не Микеланджело.

– Тут ты прав, кэп. Я тоже думаю, что по существу моей буйной натуры, я, скорее, Рафаэль.

Я вздохнул.

Я только что наступил на хвост «Ватанабэ», и это был уже не первый раз. «Си-Макс» имел на меня зуб после операции, которая стала моим дебютом в Консорциуме, а «Кэмпбелл» охотился за мной уже лет десять. На трех Свободных Мирах мои предыдущие личности были объявлены в бессрочный розыск, да и с Агентством Безопасности Содружества у меня все было не так радужно, как хотелось бы.

Пусть все те личности давно уничтожены, и никто при всем желании не сможет связать их со мной, приметная внешность – последнее, что нужно человеку при моем образе жизни и моих занятиях.

Можно еще мишень на своей спине нарисовать… Генри наверняка не откажет.

Дроиды закончили работу и убрались с корпуса корабля. Я почесал шею.

– Проверь, что все штатно.

– Йо-хо-хо, кэп, – отозвался Генри. – Я уже проверил все цепи, и там везде норма. Я только что стал в три с половиной раза опаснее, чем был до этого, и степень моей свободы изрядно возросла. Помнишь, что я говорил тебе по этому поводу?

– Помню, – я выбрался из капитанского кресла. – Открой мне шлюз, пойду оплачивать новую степень твоей свободы.

Ремонтный док был закрытого типа и какая-никакая атмосфера в нем присутствовала, но на Четвертом Кольце за пределами Муравейника не рекомендуется ходить без маски и резервного баллона кислорода.

В Муравейнике есть куча аварийных перегородок, моментально отсекающих проблемные сектора, и аварийные комплекты там на каждом углу висят, потому что никто не хочет подвергать опасности жизни туристов, бизнесменов и прочих уважаемых путешественников, столпов земли и достойных членов общества, и больше всех этого не хотят страховые компании, потому что каждая смерть обходится им в кругленькую сумму.

Но здесь твоя жизнь – это только твоя личная проблема и ничья больше. Стоит только туристу, бизнесмену и прочему столпу сделать один-единственный шаг за пределы купола, как страховые снимают с себя всякую ответственность за его дальнейшее будущее. Он получает сообщение, что отныне действует на свой страх и риск, рекомендацию убедиться в исправности своего индивидуального комплекта выживания и пожелание удачи.

За исключением «Старого Генри» док был пуст. Другие корабли здесь сейчас не «ремонтировали». Впрочем, обвес старых кораблей дополнительным оружием вряд ли является часто востребованной услугой.

Ремонтные дроиды уже убрались в свою нишу. Я повесил на плечо кислородный баллон, нацепил маску (для отвода глаз, по факту она была мне не нужна, кислорода в доке было достаточно, чтобы я сохранял полную функциональность, и двинул в угол ангара, где был расположен офис главного механика.

Конечно, я мог бы утрясти все вопросы дистанционно, но в последнее время я слишком долго был обычным пассажиром на корабле, и мне хотелось немного размяться.

Свой кабинет Станислав оборудовал в переделанном грузовом контейнере. Здесь было несколько заставленных оборудованием столов, на стенах висели схемы с изображением возможных апгрейдов (любой каприз за ваши деньги), под низким потолком висела голографическая сфера. Когда я вошел, она демонстрировала установленный на «Старого Генри» рельсотрон.