Текст книги "Не матом единым"

Автор книги: Сергей Романов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Так что нечаянно услышав, как вы ругаетесь в комнате, я невольно остановился около дверей. Знаете, французы тоже ругаются матом. На каждой улице услышать можно. А вот русский мат давно не "радовал". Так что стоял около дверей и думал, словно в России под конец жизни оказался.

– Да вы не унывайте, – шутя успокоил князя мой товарищ, – через год-другой пол-Парижа будет русским матом друг друга крыть. Мы теперь выездные...

Князь несколько секунд помолчал. Мне показалось, что он обдумывает слова моего товарища. Потом вежливо улыбнулся и сказал:

– Спокойной ночи.

1995 г.

НА ВЕКА

Жил в России один уважаемый писатель. Книжки он писал классные, можно сказать, даже бестселлеры, которые переводились и на другие языки. Одним романом под названием "Жизнь с идиотом" восхитились французские парфюмеры и предложили они писателю выпустить парфюм с одноименным названием. Вскоре на прилавках магазинов появилась туалетная вода для дам "Жизнь с идиотом".

А писатель возьми, да сочини ещё один роман. Такой, что покруче первого оказался. Назывался он "Русская красавица". Пока печатали и продавали тиражи – французы тут как тут. Есть, мол, уважаемый писатель, парфюм для женщин. Надо бы выпустить и что-нибудь для мужчин. И ваша "Русская красавица" как раз бы соответствовала названию и нового одеколона.

Писателю то что! Только лишняя реклама его произведениям. Но когда слова "русская красавица" перевели на французский – очень блекло и невыразительно получилось. Без шарма, можно сказать.

– "Шарма им не хватает!" – удивился писатель, – Так пусть называется одеколон "П-да". Просто и понятно. А если ещё написать это название латинскими буквами, то и вовсе увлекательно получится.

Затея с необычным названием понравилась писателю и он даже стал уверять, что слово от названия парфюма войдет во французский повседневный обиход. Писатель стал развивать свою идею и докопался до того, что у французов был аналог подобного слова. К тому же введен он был в язык Бонапарта маркизом де Садом, но со временем утратился.

– Так что, – подвели итог специалисты русско-французской словесности, – пора восстанавливать позабытую лексику.

Но почему-то одеколон так и не вышел. Может быть, просто мужчинам не захотелось опрыскивать себя после бритья запахами "П-ды". Такая версия вполне правдоподобна...

1996 г.

ЗАПРЕТ

Как ни странно в Литве очень уважают свой язык. Кто из русских бывал в литовских городах, знает как сложно общаться с местными жителями. Спрашиваешь, как пройти на ту или на другую улицу, а в ответ литовец разводит руками – не понимаю, мол. Хотя прекрасно понимает, о чем его спрашивают и что от него хотят.

Мой товарищ как-то получив отрицательный ответ на свой вопрос в стиле "не понимаю", выругался. Дескать, мать твою, что трудно ответить, что ли? Надо сказать, что выругался так, сам по себе, никому не нанося оскорблений. Но литовец, прошедший было мимо, вдруг повернулся и покрыл на чисто русском языке моего товарища таким семиэтажным матом, что впору было позавидовать лучшим российским боцманам.

И ещё один нюанс подметил мой друган. Общаются-то литовцы на своем языке, но если их что-то не устраивает или на кого-то они обижаются, сразу в ход идет русский мат. Как будто своего нет.

Так вот. Видимо в городском совета Каунаса посчитали, что матерясь на русском языке, литовцы тем самым принижают значимость и государственность своего языка. Посовещались в городском парламенте и выпустили постановление, суть которого состоит в том, что те местные жители, которые матерятся на русском языке будут жестоко штрафоваться. Матюгнулся – плати штраф 10 литов. Между прочим, этот штраф превышает даже сумму, которую взимают местные полицейские, когда наказывают посетителей Аллеи Свободы за курение на этой, главной улице города.

Ну а сами местные полицейские очень хорошо знают все обороты русских нецензурных выражений. Мой товарищ убедился в этом на практике. Увидел на лотке какую-то замысловатую вещицу и от удивления вполголоса произнес "Мать твою!" Тут же ему по плечу полицейский постукивает – за нецензурное выражение штраф 10 литов.

– Да я же никого не оскорблял! – возмутился товарищ.

– Штраф 10 литов. – монотонно повторил сотрудник общественного порядка.

– Это нарушение прав человека! – начал качать права гражданин российского свободного государства.

– Штраф 10 литов или пройдемте в участок.

Пришлось расплатиться. Словом деньги, как корова языком слизала.

Полицейский выдал квитанцию и пошел дальше по своим правоохранительным делам. А товарищ, вкладывая сувенир-квитанцию за матерщину в бумажник, покачал головой и тихо – тихо, почти себе под нос сказал:

– Совсем оху...

Он не успел договорить, потому что кто-то тронул его за плечо и почти в ухо сказал:

– Штраф 10 литов.

За спиной стоял тот же полицейский.

1996 г.

НА КИНОФЕСТИВАЛЕ

На Международный кинофестиваль, который проходил в испанском городе Сан-Себастьян, российские киношники привезли фильм о быте русской деревни.

Фильм был внеконкурсный, так как на кинофестивале выставлялись только игровые картины, а этот – как бы документальный. О трудностях российского крестьянства.

В последний день международного мероприятия в зале собралась местная публика и, конечно, участники фестиваля. Выключили свет, засветился экран.

Действие фильма происходит в российской глуши, там, куда даже немец во время Великой Отечественной не доходил. Для иностранцев такие уголки, куда не вступала ещё нога цивилизованного человека – прямо-таки настоящая экзотика. Люди – серые, в каких-то телогрейках, клетчатых платках и необычных шапках-ушанках на головах. Кстати, роли артистов исполняли сами же местные жители заброшенного уголка. И режиссер ещё до начала сеанса предупредил, что в этих самых платках и шапках-ушанках встроены малюсенькие микрофоны, для того, чтобы люди не стеснялись говорить то, что они всегда говорят в своей обыденности. Одним словом, для полной правдоподобности жизни в русской деревне.

Стрекотал кинопроектор, в зале тишина, в нижней части экрана загорались титры перевода русской речи героев фильма на испанский язык. Но... публика в зале абсолютно ничего не понимала. Потому как в титрах, сделанных испанскими переводчиками был только набор каких-то слов без смысла и уж тем более без выражения и эмоций. Русская же публика – хохотала до слез, реагируя чуть ли не на каждое слово самодеятельных актеров. А дело в том, что их диалоги составляла заповедная русская речь процентов на пятьдесят заполненная виртуозным матом. Правда, некоторые испанцы, кто пошустрее и поумнее, и кто занял места рядом с представителями российского киноискусства, обращались к нашим зрителям для пояснения того или иного непонятного титра. И русские не отказывались от ещё одного дубляжа. Правда, все проходило как в известном анекдоте.

Стоят два крестьянина на экране и на чем свет костерят друг друга. Внизу – титры. Но испанский кинозритель теребит за рукав русскую соседку-переводчицу, чтобы она пояснила ему о чем идет речь. Та мнется, но потом говорит:

– Этот синьор фермер, что в свитере и кепке, предлагает своему товарищу в телогрейке – партнеру по сельскохозяйственному бизнесу, переделать крышу этого коровника, мотивируя это тем, что он, фермер в кепке, состоит в интимных отношениях с матерью синьора в телогрейке. Но синьор в телогрейке отказывается лезть на крышу, мотивируя это тем, что он тоже находится в интимных отношениях с матерью синьора фермера в кепке, с его отцом, женой, всеми родственниками вместе взятыми, а также и с самой крышей коровника...

– О! – говорит испанский зритель, – понимаю-понимаю! Это русский фольклор фермеров.

– Си-си, – бурчит переводчица, и чуть слышно добавляет, – К сожалению, не только фермеров.

Далее на титрах появляется вообще что-то непонятное, а голос местного жителя изрекает:

– Как е... твою мать, так е... твою мать Кузьмич, а как е... твою мать, так е... твою мать!

– Это тоже про интим? – снова не дает сосредоточиться на перипетиях картины испанец своей соседке-переводчице.

– Нет. Герой говорит, дескать, как работать, так Кузьмич, а как деньги получать, так другие!

Фильм наконец заканчивается. Иностранная публика, серьезно вникавшая в тяготы русской жизни, задумчива и напряжена. Многие, конечно, ничего не поняли. Но были потрясены увиденным. Зато испанский сосед переводчицы, был очень весел и доволен.

– Вот е... твою мать! – говорил он, – Как чудесно, как правдоподобно!

– Вы что-то сказали? – услышав матерщинную фразу, переспрашивает переводчица.

– Нет-нет. Это я так. Это фильмом навеяло...

Надо сказать, что российской кинопублике, уставшей за несколько дней фестиваля слушать чужие языки, фильм придал бодрости. Они выходили из зала с шутками и мило матюгались...

1996 г.

ПРИСЫПКА

Одного моряка сестра попросила привезти из-за "бугра" детскую присыпку. У неё только-только девочка родилась. В местных аптеках этого средства не было, а дедовским способом, с помощью крахмала, обрабатывать запотевшие и нежные места ребенка, сами понимаете, не очень-то и хотелось.

Брательник, моряк дальнего плавания, успокоил сестренку, мол, можешь не волноваться, куплю тебе целый мешок присыпки.

Во время рейса судно, как и предполагалось, пришвартовалось в американском порту и пока местные докеры грузили какие-то ящики в трюмы, незадействованных членов команды отпустили развеяться на берег. В баре ребята выпили по двести джина без тоника, побаловались баночным пивком и решили прогуляться по центральной портовой улице. Как говорится, людей посмотреть и себя показать. Шуршали клешами по бродвею в сумерках, заглядывались на тамошних девчонок, восхищались многочисленными огоньками различных рекламных вывесок. Тут наш моряк стукнул себя ладонью по лбу вспомнил о просьбе сестры.

– Твою мать! – сказал другу, – Совсем забыл! Мне ж детскую присыпку сестренка заказала купить.

– Да вон аптека-то, – показал пальцем коллега на дом с зеленым мигающим крестиком.

Зашли всей кодлой, наш моряк стал изучать содержимое витрин. Но не только как по-ихнему называется, а даже как она выглядит, эта детская присыпка, и во что может быть упакована – совершенно не имел представления.

Он подошел к провизору и почесал в голове: как бы этому аптекарю доходчиво объяснить о своих намерениях. Аптекарь подобострастными глазами сверлил русского моряка.

– Май фрэнд, – начал моряк, – Я хочу, то есть, ай вонт фо май литл гел присыпка...

Аптекарь непонимающе улыбался.

– Как по-английски присыпка? – спросил моряк у товарищей.

– А хрен его знает, спроси что-нибудь полегче! – в один голос ответили друзья.

– О! Хрен, хрен! Ес хрен! Гуд! – поняв о чем идет речь, обрадовался провизор, поравил очки на переносице и побежал к ящикам.

Через несколько секунд он по одному выкладывал упакованные в блестящие обертки презервативы, на которых были нарисованы фрукты и ягоды.

– Ит из лемон, ит из бериз... – нахваливал аптекарь свой товар.

– Ноу, – в отчаянии замотал головой моряк, – Ноу хрен.

Улыбка с лица провизора мигом исчезла, уголки губ опустились и он через очки выжидающе смотрел на посланца из России.

– Твою мать! – сказал кто-то из товарищей, – Да ты покажи ему руками, что и для чего тебе нужно.

– Мать о гел? – переспросил аптекарь переводя взгляд с одного моряка на другого.

Ноу мать! Гел, литл гел!

Моряк напряженно раздумывая взъерошил волосы, затем расставил ноги, будто хотел присесть на унитаз, и в области своего интимного места начал трясти рукой, будто сдабривая свое мужское достоинство солью из невидимой солонки:

– Май литл бэби... Как по-ихнему болеть? – снова повернулся к товарищам

– Андестенд, андестенд, – сочувствующе закачал головой аптекарь и снова побежал к ящикам.

На прилавок на выбор были выложены упаковки с таблетками для лечения трехомоноза, гонореи и сифилиса, так хорошо знакомые российским морякам.

– Ноу, – ребром ладони отодвинул от себя упаковки покупатель, и, теряя терпение, чуть ли не закричал, – Литл бэби! Литл! Андестенд?

При этом снова нервно тряс рукой в области паха. Кому-то из моряков на глаза попалась большая кукла, которую хозяин аптеки усадил над витриной с детскими препаратами. Дабы помочь своему товарищу, моряк схватил "Барби", уложил на прилавок, раздвинул игрушке ноги и стал нежно делать ей втирательные движения ниже пояса. При этом его лицо светилось негой и блаженством. Он показывал аптекарю, как хорошо должно быть ребенку после обработки присыпкой.

Медик, то и дело поправляя пальцем свои очки, теперь уже переводил взгляд с моряка трясущего рукой, на его товарища с томным видом ублажающего куклу.

– О, вайбрейтэ! (О, вибратор), – наконец вымолвил он понурым голосом, вышел из-за прилавка и, взяв моряка под руку, повел к входной двери.

Выйдя на улицу, аптекарь указал рукой в направлении светящейся неоновыми огнями вывески "Секс-шоп" и сказал:

– Вайбрейте покупать там...

– Дубина! – взорвался моряк, – Идиот...

Трудно сказать, чем бы закончилась эта сцена, если бы рядом не проходила пожилая женщина. Прислушавшись к спору возбужденных мужчин, она нпа чисто русском языке спросила моряка, в чем суть проблемы.

Моряк оглядел женщину, и увидев в ней союзника и помощника, стал горячо рассказывать:

– Мы у этого аптекаря уже четверть часа просим детскую присыпку, а он нам подсовывает презервативы, таблетки против лечения венерических болезней, эротические вибраторы...

Женщина повернулась к аптекарю и с улыбкой быстро объяснила просьбу моряка. Лицо аптекаря вновь засветилось радостью и счастьем, и он, оставив моряков на улице, тут же исчез в своей лавке, а через несколько секунд появился в дверях с тремя упаковками, на которых был нарисован грудной ребенок.

– Хау мени? – спросил моряк, доставая бумажник.

– Ноу, мани, ноу, – ответил аптекарь, отечески похлопал моряка по плечу и исчез за дверями.

1997 г.

ФРАНКФУРТСКАЯ ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТЬ

Международная франкфуртская книжная ярмарка подходила к концу. Устали представители книжных издательств, менеджеры, писатели и их литературные агенты слонялись по залам понуро глядя на книжные ряды. Некоторые просто не вылизали из буфетов и кафе и накачивались немецким пивом.

Я выбросил очередную пустую банку в мусорную корзину и лениво посмотрел на окружающих. Вдруг кто-то постучал меня по плечу. Обернулся знакомый журналист из Москвы.

– Ну, что такой скучный?

Я мазнул рукой, мол все надоело, пора домой.

– А на экскурсию возили по городу?

– Возили..

– В музее был?

– Был. Ничего интересного.

– И в театр ходил?

– Возили... – опять ответил я однозначно.

– И в жопе был?

– Дурак, – ответил я, – И шутки твои тоже дурацкие.

Я отвернулся и знаком попросил официанта принести ещё одну банку пива.

– Погоди, да ты оказывается ничего не знаешь!

– А что тут знать?

– "Жопа" – это фирменный франкфурксткий бордель.

Я подозрительно посмотрел на товарища: не разыгрывает ли? Но он увлеченно начал рассказывать:

– Многие наши соотечественники, кто оказывается во Франкфурте по делам иногда ради интереса посещают это заведеньице. Особенно частые гости в нем – покупатели и перегонщики машин. Хотя девчонки в нем работают только славянских национальностей, бывают в "Жопе" и коренное население. Мне даже говорили, что сам Шумахер его посещал.

– А ты что там был?

– Что я хуже других? Или рожей не вышел? Хочешь поедем? 250 марок – и выбирай любую красавицу...

Я взглянул на часы – стрелки показывали восемь вечера. Нет, "размагничиваться" я не собирался. Мне хотелось только взглянуть: действительно ли существует такое заведение со странным названием. Или мой товарищ по перу выкидывает очередную шутку? Словом, мы поймали такси.

Шофер вопросительно посмотрел на нас.

– "Жопа", – сказал товарищ и таксист без лишних слов включил передачу.

Знакомый не соврал. Бордель, действительно, "имел место быть" и располагался на набережной реки. Его фасад украшала та часть женского тела, что находится ниже талии. Две двухметровые ноги и задница подсвечивались неоновыми лампами. Даже глядя на заведение с другой стороны берега, нельзя было ни обратить внимания на заманчивые ягодицы.

– Ну что идем? – потянул меня за рукав вездесущий журналюга.

– Как-нибудь в следующий раз, – ответил я и пошел пешком к гостинице.

Мой сосед по номеру уже лежал в кровати.

– Где так долго был? – спросил он.

– В "Жопе", – ответил я.

– А-а-а, – протянул он улыбаясь, – Святое дело. Но что-то ты слишком рано вернулся...

1997 г.

ДИГГЕР ВАСЯ

Васю из диггеров выгнали. Самый главный диггер сказал:

На хрена ты нам нужен, если крыс боишься! Бабы – и те не боятся, а ты – боишься. Уматывай.

– Но я постараюсь исправить и этот недостаток, – попробовал оправдаться диггер Вася, вспомнив, как ещё совсем недавно он зажимал нос и заставлял себя ходить по дерьмовым стокам.

Припомнил и то, как каждый раз шарахался в стороны, увидев приближающийся метропоезд. Смог же он в конце концов преодолеть себя и не обращать внимания ни на ужасную вонь, ни на громыхающие по подземелью составы. Он был даже уверен, что пройдет ещё совсем немного времени, и он даже полюбит этих омерзительных животных.

Но главный диггер сказал:

– Нам надоело заниматься твоим воспитанием. Здесь не детский сад и даже не начальная школа. Сказали – уматывай. Значит уматывай.

Диггер Вася с трудом отодвинул крышку канализационного люка, вылез посреди мостовой и уселся на асфальте. Вокруг шныряли автомобили. Он ещё раз заглянул в дырку, где бурлила полная страхов и тайн подземная жизнь и в сердцах крикнул главному диггеру:

– Вы ещё пожалеете!

– О чем? – раздался презрительный смешок из подземелья.

– О том, что выгнали меня! Клянусь, вы ещё услышите обо мне – о самом лучшем и бесстрашном диггере мира!

В ответ раздался дикий хохот, чавканье нечистот и удаляющиеся в темноту уверенные шаги бывших товарищей. А диггер Вася лишь тяжело вздохнул и в который раз вспомнил свое имя, написанное белой краской на одной из стен, где когда-то размещался бункер генералиссимуса Сталина.

Он поднялся и, не обращая внимания на рев автомобильных сирен, зашагал прочь от канализационного люка.

Через пару месяцев по телевидению в программе новостей диктор объявил, что в тоннеле под проливом Ла-Манш машинист одного из скоростных поездов, курсирующих между Парижем и Лондоном обнаружил человека. Когда машинист вынужден был притормозить и сделать незапланированную остановку, на стене тоннеля заметил огромную надпись, сделанную огромными буквами. Французский машинист не являлся полиглотом, хотя мог свободно общаться помимо собственного ещё на английском и немецком языках. Но познать тайный смысл надписи ему так и не удалось. Всю дорогу до Лондона он думал, что в тоннель проникли террористы и как только поезд застыл у вокзального перрона, железнодорожник кинулся звонить в Скотланд-Ярд.

Последователи великого Шерлока Холмса лишь посмеялись, когда услышали неслыханную глупость: дескать в тоннеле под Ла-Маншем может кто-то находится во время движения поездов. Этого не могло быть по одной простой причине – потому что этого вообще никогда не могло быть! Во-первых, вихревые потоки от проносящегося со скоростью сто пятьдесят километров в час поезда, давно бы забросили смельчака под рельсы. А во-вторых, даже крыса не могла бы проникнуть в тоннель, так как с двух сторон он надежно охраняется вооруженными людьми. И тем не менее у них на западе так принято – реагировать на самый даже фантастический сигнал.

И люди в бронежилетах с автоматическими винтовками наперевес с двух сторон вошли в тоннель. На двадцать пятом километре подземной рельсовой дороги они обнаружили человека. Вторые сутки подряд он двигался в сторону Лондона. Это был тот самый диггер Вася. Впрочем, об этом можно было бы его и не спрашивать. Потому что свой автограф он оставил на стене: "Здесь был Вася, мать вашу..."

1999 г.

ЖИВУТ ЖЕ ЛЮДИ!

Митька вернулся из Соединенных Штатов хмурый и задумчивый. В аэропорту еле уловимо кивнул теще, чмокнул в щеку дочку, нехотя прижал к плечу жену и тяжело вздохнул: "Ну вот, кажется и дома..."

Все фермеры, кто летал в Америку набираться опыта у заокеанских коллег, были счастливы. Толкались, шутили, кто-то уже успел вмазать русской водочки и пошел в пляс, а на лице Митьки все ещё лежала грусть и печаль.

– Ты что, Митя, не рад, что мы тебя встречать приехали?

– Да нет, – выдавил из себя Митька.

Жена приблизилась губами к самому уху мужа:

– Может, недоволен, что маму с собой взяли? Мить, она так хотела в Москве побывать. Да и тебя все время ждала!

– Да причем здесь твоя мама! – Митька посмотрел в сторону тещи и выдавил кислую улыбку.

– Тогда не понимаю, чего ты кукожишься! – обидевшись сказала жена.

Через полчаса Митька получил багаж, и все зашагали к автобусу.

– Ну, рассказывай, где был, что видел? В Нью-Йорке был? На Брайтон-бич ходил?

– На Брайтон не ходил. А в Нью-Йорке был. Только не в городе, а в штате. Это рядом с Массачусетс, где мы и прибывали. На севере – Канада. На юге – Нью-Йорк и Пенсильвания. А мы были в Портленде, недалеко от Бостона. – деловито ответил Митька и снова тяжело вздохнул. – Живут же люди!

Жена крепко взяла мужа под руку и положила голову на плечо. Автобус, поданный областной администрацией в международный аэропорт специально за набравшимися опыта русскими фермерами, тронулся в путь.

– Расскажи...

– Что?

– Как живут...

Митька с шипением набрал носом побольше воздуха в легкие и ответил:

– Богато.

– Машины у каждого? – подняла на мужа глаза жена.

– По две. А то и по три. Да что машины – трактора, косилки, веялки.

– Ну это понятно. У нас тоже когда-нибудь будет. Ты, Мить, расскажи лучше, что видел интересного. В театрах, музеях был?

– Был. – ответил Митька, запустил руку под рубашку, поводил по волосатой груди и ответил, – Эх, не томи душу! Музеи! Водили нас по Бостону. Выставок и музее – уйма! Один – изящных искусств. Там – картины. В Москве тоже такой есть. Третьяковкой называется. Другой – морской, в виде аквариума. А третий, – не поверишь! – музей говна. Живут же люди!

– Музей чего? – казалось, не расслышала жена.

– Дерьма! Конечно, на вывеске написано все по-научному: "Музей грязи и органических остатков". А на полках и стеллажах в герметических баночках и пробирках – самое настоящее говно.

– Чье? – глаза жены все больше и больше округлялись от удивления.

– Разное. Великих людей. Пабло Пикассо, например. Был такой знаменитый художник. Есть испражнения современников – богатеев и знаменитостей. Видел я кал древнего слона, засушенные экскременты динозавра. Кстати, американские модницы покупают украшения из древнего засушенного дерьма. Повесят на шею и ходят – модно. Хотел и я купить, но дорого, черт побери! Эх, живут же люди! В нашем районе места под машинный парк не допросишься, а там, целый небоскреб под коллекционирование говна запросто выделяют. Причем, один зал – для гранулированного, другой для твердого, третий для жидкого. Ничего не скажешь – настоящий капитализм!" Нам до них ещё тянуться и тянуться.

– Зачем? – не поняла жена.

– Что зачем?

– Тянуться за ними?

– Как зачем? Для увековечения памяти. Вот мы с Мишкой свои экскременты тоже оставили в том музее. Там все желающие это могут сделать. Конечно, в качестве экспоната его не выставят, а будут хранить до лучших времен.

– Зачем? – снова задала вопрос ошарашенная жена.

– Как зачем? А вдруг я прославлюсь, стану богатым, займусь меценатством. Вот тогда баночку с моими экскрементами и выставят. Люди всего мира обо мне узнают. Знаешь сколько народа этот музей посещает! Уйма!

Жена глаза опустила, хлюпнула носом:

– А в морском музее был, Мить? Где рыбы?

– Некогда мне было по другим музеям бегать. До обеда обмен опытом, а после, если время позволяло, ехали в музей этих самых органических веществ. За один раз то все экспонаты не осмотришь. Эх...

Автобус выскочил из московской области и теперь несся мимо покосившихся коровников, бескрайних полей. Россия готовилась к весеннему севу. С полей несло удобрениями. С частных наделов свежим навозом.

Митька уснул – устал от дальнего перелета. Ему снился его старенький "Беларусь" с прикрепленным сзади плугом. Тумба в виде ступенек, на которую поднимаются спортсмены, когда им вручаются медали. На самой верхней ступеньке стояла огромная колба, с его, Митькиным...

1999 г.

МОРДА МЕНТОВСКАЯ

Один наш молодой соотечественник в Америку отправился по турпутевке. Не простая такая путевочка, а специализированная, за одиннадцать тысяч баксов, с эротико-кинематографическим уклоном. Кинорежиссеры на виду у всех желающих обыкновенную парнуху снимали, а обладатели "тура", были главными героями этого самопроизвольного сюжета. Ну, наш соотечественник накувыркался до ломоты в пояснице с лучшими голливудскими порнозвездами, накатался до тошноты на суперяхтах, обожрался в ресторанах всяких заморских деликатесов и вдруг очень скучно ему стало. Ну, чем ещё заняться? В запасе целых пять дней, а делать совершенно нечего!

В отеле неожиданно увидел довольную физиономию земляка, который и посоветовал взять напрокат "кодиллак" с девушкой в придачу, да пронестись с ветерком по знаменитым лос-анжелесским хайвеям. А что, недурно!

Выбрал себе грудастую блондинку по вкусу и, проснувшись пораньше, как раз к обеду, отправился с ней в путешествие. Свист в ушах от ветра, ласкающая ладонь блондинки чуть выше колена – дух захватывает.

И вдруг – опять все как в кино. Позади полицейский "Форд" нарисовался, мигает маячками, вой сирены на всю округу – остановиться приказывают. Ха! Разве наш соотечественник не на скоростном кодиллаке? Утопил педаль газа в пол до конца – несется. Но и "Форд" не отстает. Счастливая физиономия блондинки в момент стала грустной: с местной властью, так не шутят, как бы беде не быть?

Но "полицаи" опытней оказались. Прижали "кодиллак" к обочине. Здоровенный угрюмый негр в форме и с "ремингтоном" на поясе подошел. Документы потребовал и приступил к назидательной нотации. Наш соотечественник – само спокойствие. Мало того: на лице изобразил очаровательную улыбку и... отвечает ему трехэтажным матом:

– Да пошел ты, так перетак! Да видел я тебя, так перетак!

А чего и не поругаться, если полицейский по-русски все равно ничего не понимает?

Негр знаками показал, что надо из машины вылезти. А че и не вылезти? У водителя на лице – счаливая покорность, тон самый благожелательный. Только слова не из вежливого лексикона.

– Козел, вонючий! Ну, вылез я из машины, а что дальше, мать перемать!

А полицейский вдруг документы себе в карман сунул и на довольно сносном русском языке спрашивает:

– Вы так и с российской милицией разговариваете? Придется вам, господин, проследовать вместе со мной в полицейский участок. За превышение скорости заплатите штраф пятьсот баксов, а за оскорбление полицейского при исполнении служебных обязанностей полагается вам две недели тюрьмы.

– Да ты че, морда ментовская! – вдруг опешил от такого оборота наш соотечественник, – У меня же самолет через три дня на родину улетает. Бери денег, сколько хочешь, только отпусти.

Денег было не жалко. Обидно, что за блондинку сполна уплачено, а воспользоваться услугой в комфортабельном лимузине так и не пришлось.

– Ничего не знаю! – ответил чернокожий полицейский, – Будьте добры, пройдите в нашу машину.

И нацепил на запястья туриста металлические браслеты.

Кодиллак с блондинкой так и остался на обочине. Она лишь вслед нашему соотечественнику нежный воздушный поцелуй послала.

– Откуда так хорошо наш язык знаешь? – спросил нарушитель-расист, когда катился в участок.

Полицейский впервые улыбнулся:

– Жена у меня из Петербурга. Иногда приходится с ней в России бывать, тещу с тестем навещаем. А тесть у меня – не чета тебе. Вот тот ругается так, что уши в трубочки сворачиваются. Прорабом он на стройке работал, теперь на пенсии...

А тюрьма в Америке – даже очень приличная. В камере телевизор и холодильник. И кормежка как в провинциальном ресторане. Только поговорить не с кем было. Никто из осужденных русского языка не понимал...

2000 г.

С МОЛОКОМ МАТЕРИ

БОГАТЫРИ

Семилетние мальчишки играли на детской площадке в богатырей.

– Я буду Ильей Муромцем, – сказал один, держа в руке палку-меч.

– А я – Алешей Поповичем.

– А я кем? Дартаньяном? – спросил третий.

– Нет, – ответил "Муромец" Дартаньян – это француз. А мы играем в русских богатырей. Ты будешь – Добрыней Никитичем.

Все известные персонажи русских былинных героев были разобраны.

Но мальчишек было четверо. И один оставался без роли.

Думали, думали, все перебрали. Дядька Черномор не подходил. Остальные персонажи, которые были им известны, были иностранцами.

– Ладно, – сказал четвертый, – я буду Лукой Мудищевым.

– А кто такой? – удивились пацаны.

Здоровый богатырь. Я у папы на магнитофоне сказку слушал. Так он одной писькой тяжелые гири поднимал.

1996 г.

УЧИЛИ ПОПКУ ДЕТКИ...

Однажды детсадовский попугай Кеша послал воспитательницу на три веселые буквы. Женщина подумала, что ослышалась. Но через несколько секунд Кеша четко и внятно повторил куда должна идти воспитательница. С того дня в лексиконе говорящего попугая, которого приютили в детском садике "Ромашка" в городе Чайковский Пермской области, появились непечатные слова и выражения.

В самое неподходящее время Кеша любил повторять, что все обитатели садика – мудаки и дураки.

Оказалось, что выражаться попку научили не слесари и сантехники как в старом анекдоте, а детишки, посещающие группы для детей с нарушенным интеллектом. Воспитатели "Ромашки" надеялись, что отучить малышей от нецензурщины они как-то ещё сумеют. А вот перевоспитать попугая-матершинника для них оказалось не под силу.

1996 г.

ПОЧЕМУЧКА

* Папа, а почему люди ругаются? * Наверное, от невежества... Так поступают только некультурные люди, сынок. * А когда они злятся, они тоже ругаются... * Бывает. * А почему злятся? * Ну, случается когда их кто-нибудь несправедливо обижает. Или им больно бывает. Но все равно это нехорошо.

Буквально через полчаса сын спотыкается о торчащую из земли проволоку и падает. Поднимается. На лице отражены боль и страдание. Она потирает ушибленную коленку и говорит:

– ... мать твою, как больно!

1996 г.

ПОДРУГИ-ЛЕСБИЯНКИ

В дневнике сына-третьеклассника я обнаружил запись классного руководителя: "Обратите внимание! Ваш сын ругается".

"Ничего себе обвинения!" – подумал я, никогда не замечавший даже намека на грубое слово за сыном. На следующий же день я пришел в школу и встретился с классным руководителем:

– Как ругается?

– Я слышала от него слово "лесбиянки".

– ?!

Вечером спрашиваю у сына:

– Ты где такое словечко-то услышал?